Сообщество лояльных ведьм Комаров Андрей

– По-моему, лет шесть назад ты совсем не умел свистеть?!

– Видишь ли, Елена, с тех пор я многому научился. Можешь мне поверить, – сдержанно отвечал Павел.

– Могу я узнать, чем ты еще овладел в совершенстве?

Векшин задумался и выпрямился. Точеные фигурки танцовщиц сейчас не мешали сосредоточиться, а даже, наоборот, способствовали пробуждению красноречия. Но что это? В распахнутом вороте самой соблазнительной балерины Векшин увидел богатую растительность. Определенно, у неё была волосатая грудь! Паша опешил. Елена, тщетно ждущая ответа от «подопечного», заглянула ему в лицо. Видимо, ничего хорошего для себя она там не обнаружила, потому что сердито хмыкнула и взяла бокал.

Павел беззвучно выругался: «участницы» шоу-балета последним эффектным движением сорвали с себя одежды и оказались молодыми мужчинами с ярко выраженными половыми признаками. Векшин плюнул и пересел на другой стул, спиной к сцене, лицом к Елене.

– Чудны дела твои, господи! – пробурчал он и попытался опять ухватить Елену за руку.

Безуспешно.

– Ты не ответил на мой вопрос, Векшин… – заставила себя повториться Елена.

Но их опять перебили. На этот раз ведущая не стала блистать красноречием и остроумием, а просто сообщила:

– А теперь у нас в гостях иллюзионист высшей пробы. Он не только позабавит вас своим искусством, но и постарается пробудить в вас чувства, о которых, быть может, вы и не подозревали.

В зале раздались аплодисменты. Похоже, объявленного артиста здесь уже знали. Сцена и зал утонули во мраке. Затем приглушенный свет появился в зале снова, иллюзионист уже стоял на сцене. Векшин оглянулся. Мужской костюм артиста на этот раз не ввел его в заблуждение. «И чего у них тут все не как у людей?!»

– Мы с тобой не поговорим никак, Ленка!

Она удивленно взмахнула ресницами.

– Елена Николаевна, а может, пойдем отсюда? У меня в холодильнике водка есть. И шампанское найдется… – добавил растерявшийся Векшин.

Елена проложила палец к его губам.

– Давай подождем. Тут, кажется, что-то интересное затевается.

Паша надул щеки и вздохнул. Впрочем, он тотчас же вспомнил, что пришел в это место помочь в проведении оперативно-розыскных мероприятий и уходить отсюда прямо сейчас ему никак не с руки.

Молодая женщина в мужском костюме с чемоданом, похоже, уже начинала фокусничать. Она сбросила с себя пиджак и шляпу, открыв короткую стрижку с четким пробором, и закатала рукава белоснежной прозрачной рубашки (наметанным глазом Векшин не приметил под ней бюстгальтера). Иллюзионистка показала залу абсолютно пустой чемодан, ловко перехватила его и, повернув к себе, опустила на неизвестно откуда взявшийся столик и вынула оттуда … кролика.

Он затрепыхался, но волшебница крепко держала его за уши, и кролик быстро успокоился, только косил на публику глазом и поводил ноздрями. «Ой, какой хорошенький!» – воскликнула какая-то любительница животных. Фокусница опустила животное на пол и почесала его за ушами. Кролик тут же запрыгал от нее по сцене. Тогда иллюзионистка снова заглянула в свой бездонный чемодан и вытащила оттуда еще одного длинноухого зверя, немного поменьше. На этот раз зал отнесся к появлению представителя фауны более равнодушно. Раздались резкие хлопки и раздраженные голоса. Кто-то даже свистнул, правда, совсем негромко. Кролик № 2 был также отпущен на свободу. Кролик № 1, к этому времени уже допрыгавший до края сцены, остановился, потянул носом воздух и повернул обратно. Он скоренько добрался до самки (а это была самка, как выяснилось сию же секунду), быстренько взобрался на нее и совершил акт совокупления.

Смех, подбадривающие восклицания и аплодисменты стали сопровождением этой части «фокуса». Артистка-иллюзионистка накрыла зверьков покрывалом и снова обратилась к чемодану.

Из бездонного чемодана публике было предъявлено что-то неопределенно-орнитологическое. И лишь когда эта птичка распустила хвост, все поняли, что перед ними павлин. «Да что мы в зоопарк пришли, в конце концов?!» – громко возмутился белокурый джентльмен за соседним столиком. Елена оглянулась на возглас и, улыбнувшись, посмотрела на Павла. Паша тоже оглянулся.

Надо признать, вид у этого скептика был очень даже ничего себе. Безупречный смокинг, галстук-бабочка, трубка в зубах, набриолиненные волосы, прикрывающие совсем небольшую плешь, золотые часы на запястье. Запах его одеколона настойчиво обволакивал все вокруг. Своим длинным заострившимся профилем и манерой держать бокал – отведя локоть и оттопырив мизинец – он кого-то неуловимо напомнил Паше. Джентльмен вытер губы салфеткой, достал из кармана зеркальце… Подправил усы, осмотрел зубы. Отдалил зеркальце, приблизил к себе. Достал расческу. Сидевшая рядом с ним дама, что-то сказала ему. Джентльмен махнул на нее рукой, но причесываться все же не стал. Он медленно поднялся из-за стола и, покачивая бедрами, направился к выходу из зала.

Векшин проводил его взглядом. «Эффектный мужчина. Был бы я женщиной…». Павел неожиданно поймал себя на этой мысли и ужаснулся. «Твою мать, неужели это мне сейчас пришло в голову?!. Так-так-так…». Он внимательно осмотрел зал. Мужчин, в нем было достаточно. Сложно было обнаружить среди них потенциальных …трансвеститов. «О, господи! Я мужик, я му-жик! Я – мужчина!» Векшин перевел взгляд на Елену, которая как ни в чем не бывало, очищала апельсин, откинувшись на спинку стула, отчего под платьем красиво обозначилась грудь. Паша усилием воли попытался вызвать в себе вожделение.

Вдруг Елена расхохоталась. Векшин вздрогнул. Со сцены раздалось поросячье хрюканье, переходящее в настоящий визг. Он оглянулся. Так и есть. Иллюзионистка вновь перешла к домашним животным. Поросенок, вынутый из чемодана, рьяно пытался вырваться из рук зоологической фокусницы. Но когда та все же отпустила его, поросенок не ломанулся прочь, а поднял пятачок на хозяйку и требовательно хрюкнул. Перед ним появилась миска, и животное удовлетворенно зачавкало. Дальше – больше. Из чемодана появился индюк, за ним – петух, потом – огромный жирный кот, затем – экзотический дикобраз… Вскоре вся сцена была похожа на миниатюрный зоопарк, с той лишь разницей, что живность находилась не в клетках и загонах, а прямо на сцене. Звери и птицы вели на удивление спокойно. Каждый занимался своим делом. Кролик совокуплялся, поросенок ужинал, павлин красовался, индюк пыжился, а петух на него воинственно нацеливался.

– Лена, ты думаешь это «шоу» можно назвать занимательным? – осведомился Векшин у своей дамы, которая с живейшим интересом наблюдала за происходящим. Она была очаровательна сегодня. Векшин отметил про себя, что очарование становится ее обычным состоянием, к которому, к счастью, невозможно привыкнуть. Стоп. Кажется, есть! Векшин с большим облегчением почувствовал, что способность к эрекции не покинула его даже на этом непонятном и дискомфортном вечере.

– А ты считаешь, здесь скучно сегодня? – спросила Елена. – Посмотри-ка по сторонам!

Паша был теперь в бодром расположении духа, и с интересом огляделся окрест себя. Действительно, общее настроение присутствующих на вечеринке «Пробуждение» нельзя было охарактеризовать как безразличие и скуку. Совсем наоборот. Особенно оживленно вели себя дамы. Они… как бы это сказать поточнее… перешептывались. Так женщины частенько делятся впечатлениями или колкостями, не предназначенными для чужих ушей. Но в данном случае процесс взаимного общения был более открытым. Юные девушки и дамы в расцвете сил, эффектные блондинки и обаятельные шатенки, красивые, очень красивые и умные дамы не только шептали друг другу что-то на ушко, но и смеялись, жестикулировали, восклицали и даже показывали пальцем на находившихся рядом или несколько поодаль … мужчин. Что происходит? Паша даже привстал со своего места. Богатый жизненный опыт подсказывал ему, что стихийная женская солидарность – нечто тревожное и заслуживающее пристального внимания – во избежание неконтролируемых последствий, разумеется.

Векшин проследил взглядом за женскими пальчиками. Ну что тут сказать? Многое Паша повидал в жизни. Не без этого. Но с памятного дня подглядывания в окно женской бани в компании дворовых пацанов, ему не приходилось испытывать подобного потрясения.

Дело в том, что представители мужского пола, находившиеся в этом заведении, были явно не в себе. Паша сначала не мог понять, в чем дело, но, приглядевшись, обнаружил во внешности – физиономиях и фигурах – почти всех мужчин качественные изменения.

Вон там, в большой компании за длинным столом и под шикарной люстрой сидел довольно полный парень и отдавал должное выпивке и закуске. Вернее сказать, уже все отдал. Последнюю рюмку он осилить не смог, вяло улыбнулся и, обведя тяжелым взглядом присутствующих, упал лицом на скатерть. Сидевшая рядом дама чудом успела убрать тарелку. «Уставший» гость почмокал губами и захрапел с присвистом – должно быть оттого, что воздух он втягивал через розовый свиной пятачок, появившийся вместо носа на его широком румяном лице.

Свиное рыло задремавшего мужчины чрезвычайно гармонировало с петушиными хохолками двух молодых людей в пестрых рубашках и ярких галстуках, ссорившихся за этим же столом. Ссора быстро вышла за рамки приличий. Оба спорщика вскочили. Шум отодвинутых стульев и словесные прения заглушала музыка. Парни жестикулировали со все большей аффектацией по мере того, как музыкальный темп нарастал. Два недруга уже начали толкаться и расшаркиваться, как завзятые бойцовые «петушки». Но «клюнуть» друг друга они не успели: элегантные официанты с фигурами борцов поспешили к ним с двух сторон.

Когда забияки вняли убеждениям и, позвякивая шпорами, покидали зал, скорее всего, чтобы продолжить общение без помех где-нибудь на воздухе, навстречу им вошел тот самый надменный джентльмен, который еще несколько минут назад вызвал приступ холодного ужаса в душе Паши Векшина. Джентльмен медленно и с достоинством возвращался за столик, сзади покачивался огромный павлиний хвост с переливами – он едва входил в проходы и был великолепен.

Векшин попробовал ущипнуть себя, с усилием протер глаза и украдкой стукнул кулаком по лбу. Но «фокус» не прекращался. Свиные, петушиные, индюшачьи, бараньи, ослиные черты в обличьях окружающих мужчин наличествовали в удручающем количестве. Паша похолодел. Бросив взгляд на искренне забавляющуюся происходящим Елену, он потихоньку начал ощупывать и осматривать себя. Он исследовал темечко и затылок, когда услышал:

– Павел Артемьевич, успокойтесь! Рогов у вас пока не наблюдается.

Пашу из холода бросило в жар.

– Да я вовсе и не … – пробурчал он невнятно.

Елена взяла его за руку и спросила:

– А ведь, правда, интересный номер у этой фокусницы? В прямом смысле слова – иллюзия.

– Что-то мне не по себе от таких иллюзий. Уж больно они жутковатые и… тенденциозные какие-то, – отнял руку Векшин.

– О чем это ты? – удивилась Елена почти правдоподобно.

Векшин весь подобрался и напружинился. «Хотите поиграть, Елена Николаевна? Давайте поиграем!» Паша Векшин относился к тому типу людей, которым для восстановления утраченного контроля над собой и ситуацией достаточно малейшего раздражителя со стороны. А уж если такой человек почувствует, что над ним иронизирует женщина!..

– Насколько я понял, моя персона не интересует твою фокусницу-натуралистку в качестве подопытного материала. Кажется, никакой зверь не пробудился во мне до этой минуты. Почему бы это?

Елена Николаевна, ответившая на приветствие Софьи Михайловны в начале представления, поняла, что лояльная ведьма узнала Векшина. И теперь, догадываясь о причине исключения своего подопечного из парада звероподобных мужчин, Лена отвечала дипломатично:

– Наверное, твой звереныш крепко спит или еще слишком мал для того, чтобы показываться на людях.

– Тебе со стороны видней. Еще вопрос. Почему объектами для приложения таланта этой мастерицы стала только мужская половина зала? – продолжал допытываться Векшин.

– А ты не думаешь, что зверь, выпущенный на свободу из глубины женской натуры, гораздо более опасен и даже кровожаден? – предположила Елена Тихонова. – И потом, по большому счету, этот вопрос не ко мне.

Она кивнула на сцену. Там иллюзионистка, которую так и не представили публике, благосклонно принимала аплодисменты женщин. Мужская половина зала продолжала заниматься своими делами: кто ел, кто пил, кто громко и задиристо разговаривал, кто лежал лицом в салате, кто лез под юбку к своей спутнице, кто с налитыми кровью глазами вступал в межличностные конфликты. Затмение нашло на представителей сильной половины человечества.

– А вот я сейчас подойду и спрошу, что она хочет этим сказать! – возбудился Векшин окончательно. – Как ее, бишь, зовут?

Но спросить выступавшую артистку о ее творческих принципах Павел не успел, потому что в эту минуту в зале раздался сильный шум, звон разбитой посуды и хриплый баритон Неволина:

– Да вы что, козлы, охренели! Я вас щас на куски раздербаню!

Векшин с Еленой среагировали одинаково: поднялись и вместе подбежали к центру разгорающегося скандала.

Сергей Неволин «держал всю площадку». Под ногами чекиста лежал один, а рядом, согнувшись и держась руками за живот, стоял второй его оппонент. Паша помимо своей воли внимательно присмотрелся к разгоряченному конфликтом Неволину. Вроде бы все в порядке: никаких гребешков и рогов с копытами. Разве что взгляд Сергея напомнил Векшину сейчас глаза кавказской овчарки, которую он видел на съемках фильма о советских пограничниках.

– Представляете, – возмущался Неволин, – эти мудаки собрались меня подснять! Какая гадость! А этот педераст меня еще и поцеловать попытался! – кивнул он на хныкающего рядом человека.

«Интересно, а в этих мужчинках особи какой породы проявились?» – подумал Векшин, рассматривая потерпевших.

– Что здесь происходит? – в образовавшийся круг свидетелей только что свершившегося возмездия вошла ведущая вечера, являющаяся одновременно и представителем администрации клуба. Один из пострадавших промычал что-то нечленораздельное, и Софья Михайловна холодно посмотрела на Неволина. Их взгляды встретились, и они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Векшин показалось, что он присутствует на сеансе гипнотического воздействия. По крайне мере, со стороны дамы. Но, судя по всему, психика сотрудников службы, к которой принадлежал майор Неволин, была абсолютно устойчива к любого вида внушениям со стороны. По крайне мере, здесь и сейчас.

Уже абсолютно спокойный, Неволин ответил вопросом на вопрос:

– У вас что здесь вечеринка для представителей сексуальных меньшинств?

– Любезный, потрудитесь покинуть клуб. Это закрытое мероприятие. И не забудьте принести свои извинения этим господам!

Неволин пропустил эти слова мимо ушей. Преследуя какие-то свои цели, он продолжал настаивать.

– Я что-то не заметил на дверях вашего клуба таблички с надписью «только для голубых и розовых». Это же нарушение прав человека, любезная!

– Чьих прав? Послушайте, вы в своем уме? Кто вас вообще сюда пригласил? – потихонечку втягивалась в дискуссию черноглазая фурия. – Охрана!

– Не надо. Зачем же срывать ваше закрытое мероприятие? Ваша специфическая публика ведь ни в чем не виновата. Даже в том, что вести сегодняшний вечер доверено такой некрасивой и пожилой даме.

Глаза обольстительной брюнетки вспыхнули. Очевидно, специалистов высокого уровня, каким был Сергей Неволин, хорошо обучают приемам быстрого и стопроцентного выведения из себя любой женщины. Лена даже мысленно зааплодировала своему перманентному ухажеру. Хотя в глубине души испытала все-таки чувство корпоративной солидарности с особой, которую он так эффектно царапнул. Но сейчас она с тревогой она ждала ответного слова: все-таки Неволин не до конца понимал, с кем вступил в дискуссию. Член совета директоров «Сообщества лояльных ведьм» не заставила себя ждать. Для начала рассерженная Соня погасила в зале свет. На одно мгновение. Свет зажегся вновь и явил залу другого Неволина. Сергей стоял на том же месте в облегающем вечернем платье, на высоких каблуках, в парике и чулках. С накрашенными ресницами, губами и ногтями. Майор Неволин все-таки не был штандартенфюрером Штирлицем и немного растерялся. Он безмолвно таращился на свои туфли и ногти, а все присутствующие в зале, к этому времени уже находившиеся за своими столиками, восприняли это явление как новый эффектный трюк в рамках сегодняшнего шоу и разразились аплодисментами.

– Да, вы правы, охрана нам действительно не нужна, потому как вы, кажется, собрались уходить? Кстати, эта помада вам очень к лицу, – светским тоном произнесла Софья Михайловна.

Дальше… А дальше Неволин совершил ошибку, во многом повлиявшую на ход дальнейших событий, не очень благоприятных лично для него. Он не нашел ничего лучше, как попрощаться со своей обидчицей следующим образом:

– Да. Один ноль в вашу пользу. Но не думайте, гражданка… как вас там… что вам когда-нибудь удастся увеличить счет. Я пойду переоденусь, а потом всерьез подумаю о вас и вашем заведении. Очень вы меня рассердили сейчас.

Софья Михайловна выслушала эту тираду, нисколько не изменившись в лице. Векшин ругнулся про себя… Майор, кажется, выдал себя с головой. «Гражданка»! Он бы еще документы у нее потребовал! И если эта бестия не полная идиотка, то понять, что перед ней за человек очень просто. Оговорочка-то по Фрейду! «Хотя… Может, и стоило припугнуть ее таким макаром. Совсем бабы распоясались!» – непрофессионально рассудил сыщик-любитель Павел Векшин.

Неволин развернулся на каблуках через левое плечо и зашагал к выходу.

– Ленка, мне тоже надо срочно уйти. Я тебе позвоню через пару часов. Будь у себя в номере, – тихо сказал Павел Елене и быстро поцеловал ее в губы впервые почти за шесть лет (та не запротестовала), а потом постарался незаметно исчезнуть с места происшествия вслед за компаньоном.

– А теперь уважаемые гости, мы предлагаем вашему вниманию выступление еще одного интереснейшего артиста. Если вы, конечно, не устали… – тем временем обратилась к залу Софья Кагарлицкая. Одобрительный гул был ответом ей.

А Елена… Елене здесь было уже неинтересно. Чувства, мысли, образы и комментарии к ним гнездились у нее в голове хаотично. Надо было разобраться со всем этим. Скоро она входила в свой гостиничный номер. И не одна, а с большим пакетом всяческих вкусностей для единственного своего любимца – лабрадора с ярко выраженными человеческими чертами.

XVIII. О бедном майоре замолвите слово

– Черт возьми! А документы и оружие!!! – воскликнул Неволин, когда Паша догнал его на улице.

Майор сорвал с себя парик (благо на улице уже стемнело) и осматривался кругом в поисках урны. Паша толкнул его и молча показал на элегантную сумочку, висевшую на неволинском плече. Тот удивленно посмотрел на Векшина, на сумочку и, чертыхнувшись еще раз, открыл ее и достал оттуда красную книжечку и пистолет.

– Да… – глубокомысленно произнес Векшин. – Теперь они уж наверняка знают, из какой ты конторы.

– Это точно, как точно и то, что мои худшие подозрения подтверждаются, – сказал Неволин и поправил сползшую лямку бюстгальтера.

– По-моему, в этом деле есть то, чего я не знаю, – стараясь не рассмеяться, нарочито сварливо заметил Паша.

Какое-то время шли молча. Когда приблизились к гостинице, Векшин спросил:

– Ты где остановился?

– Не хотел я тебя впутывать в эту историю, Паша. Но как-то все уж очень резко закрутилось. Я тебе всего не стал говорить поначалу, надо было кое-что уточнить. Собственно говоря, теперь ты и сам все видел… А остановился я в «Аркадии» в 615 номере. Елена Николаевна настояла, – раздумчиво проговорил Неволин.

Векшин фыркнул.

– Это на нее похоже. Так ты не договорил. Что я видел? Что ты уточнил?

– Не надо тебе лезть в это дело, Павел Артемьич! Что-то уж очень странное назревает во всей этой цепи событий.

– Ну, положим, я уже по уши увяз в этом предприятии. А в кинематографе и сексе остановка на полпути приводит к плачевным результатам. Разве у вас в конторе не так?

– Гм… А ты ведь киношник, Паша. Это хорошо. Это очень хорошо. У тебя выпить что-нибудь найдется?

Они зашли в гостиницу вместе, причем Паша заставил Неволина надеть парик и взял его под руку. Неволин с неудовольствием согласился, и сразу же побежал к себе снимать чулки и платье, как только они миновали портье.

– Надо отдать им должное: в воровстве эту компанию упрекнуть нельзя, – сказал Неволин, входя к Векшину в номер. Костюмчик-то мой на вешалке в шкафу висит. Причем отутюженный, как я люблю.

– Значит, платье и туфли останутся на память?

Не отвечая, майор уселся в кресло, закрыл глаза и запрокинул голову к потолку.

– Слушай сюда, Паша, как говорят в Одессе. Или не говорят? Что-то я пока не слышал здесь подобного выражения. Так вот, движение «Женский вопрос», клуб «Мефисто», «Сообщество лояльных ведьм» – все это звенья одной цепи, как пишут в детективных романах. И цепочки непростой, а хитро сделанной…

– Что? Общество? Впервые слышу, – наморщил лоб Векшин.

– Да я и сам недавно о нем узнал. Помнишь, я тебе визитку показывал? Инициалы «СЛВ» там были начертаны? Вот это и есть – «Сообщество лояльных ведьм».

– Е-мое. Это что еще за ведьмы?

– А вот это и есть те милые дамы, с которыми мы, и в особенности я, познакомились сегодня поближе. Мне важно было проверить информацию, которую удалось получить ранее.

– Ну и…

– Ну и ты же сам все видел. Эти тетеньки владеют не только гипнозом, но и другими, еще более сверхъестественными способностями. Короче, они очень многое могут. Даже одеть офицера службы безопасности в трусики «танга».

Векшин не сдержался и фыркнул. Неволин открыл глаза и взял рюмку в одну, а огурчик в другую.

– Смех смехом, Паша, а я должен досконально разузнать, что это за ведьмы такие и чего они хотят.

– И у тебя есть план, майор? – спросил Векшин.

– Ведьмы, если принимать обозначение этих дамочек всерьез, особы серьезные. К ним вот так просто, даже с моим удостоверением, не подкатишься. И уж тем более ничего серьезного не узнаешь, а потом и не докажешь. Кроме того, мы пока не знаем всех их возможностей. Но… Мне стало известно об одной их маленькой человеческой слабости.

– Откуда, Серега?

– Обижаешь, гражданин начальник. Моя контора тоже кое-чем сверхъестественным обладает. Так вот. В течение 10–15 минут после совершившегося оргазма наша ведьма теряет свою сверхъестественную силу и находится в состоянии покладистости и доверчивости. Любая просьба или приказ будут исполнены ею немедленно. Это – как раз для нас, – сказал Неволин.

– Так-так-так…

– Хочу тебя, Паша, попросить об одолжении. И от себя лично, и от всей мужской половины человечества…

– Да ты что, майор, я не могу, мне другая женщина нравится, – возмутился Векшин.

– Я тоже люблю другую женщину, Павел Артемьевич, – сухо произнес Неволин. – Речь идет о работе и ни о чем более.

– Да знаю я, о чем идет речь! – сказал Паша. – Слушай, Серега, все-таки переспать с ведьмой – это поступок в стиле настоящего мужчины. А я слышал, у вас в конторе работают только такие ребята.

– Вот ты заладил. Забудь о моей конторе. Не насовсем – на время. Да и потом вам, кинематографистам соблазнить женщину гораздо проще. Фильмы, фестивали, актеры, премьеры… – высказал Неволин свое мнение.

– У тебя любительское представление о нашей работе, – возразил Павел.

– А у тебя вполне профессиональное представление о том, как нужно ухаживать за чужими женщинами!

– Да кто бы говорил, – разозлился Векшин.

– Ладно! Мы немного отвлеклись. В таком случае я предлагаю бросить жребий, – примирительно сказал майор.

Оба помолчали, прикидывая оптимальный способ выбора того, кто принесет себя в жертву, вызовет огонь на себя, грудью бросится на амбразуру и спасет человечество. После недолгих препирательств было решено испытать судьбу с помощью дежурной по этажу.

Они подошли к ней вдвоем и встали по обе стороны от стола.

– Девушка, мы тут поспорили, что привлекательнее для женщины в мужском характере: сила или ум? Как на ваш взгляд?

Дежурная, грудастая дамочка лет тридцати, хохотнула и поочередно оглядела симпатичных мужичков, оказывающих ей недвусмысленное внимание. Остановилась взглядом на широких плечах мастера спорта Неволина.

– В мужчине я люблю силу. Чтобы обнял, так до хруста в косточках. – Сказала и зарделась. – А вы надолго у нас остановились? – обратилась она к Векшину, поглядывая на Неволина.

– Надолго. Времени у нас на все должно хватить, – ответил Павел и подмигнул хмурому чекисту.

– Ты справишься, Серега, я уверен. А Лена… она ни о чем не узнает. По крайне мере, от меня, – сказал ему Векшин, когда они вернулись в номер.

– Значит, делаем так. Ты приглашаешь Софью сняться в кино, а заодно и меня. Причем в эротической сцене. Выгонишь всех лишних и сам, кстати, тоже уйдешь. А я… постараюсь.

– Стоп-стоп-стоп. Хватит, я уже снял одну красивую женщину в кино.

– И как?

– Что «и как»? Хорошей актрисой оказалась. Но на этом – все. Давай-ка лучше я твою Софью приглашу на наш фильм в качестве консультанта по какому-нибудь вопросу. Должность солидная для знающих людей, а также ведьм, чертей и домовых. И тебя в консультанты определю. Вот и переговорите с ней в укромном уголке как консультант с консультантом.

– Как ты себе это представляешь? Нет-нет, тут надо еще подумать, – сказал Неволин.

– Слушай, майор, в операции, где ты играешь первую скрипку, главное вовсе не холодная голова, а горячее сердце. Ну и чистые руки по возможности.

Неволин недовольно засопел.

– Давай-ка, мы сначала вытащим нашу Соню на встречу, а там будем, вернее, ты будешь импровизировать, – предложил Векшин. – Как у вас говорят, займешься «разработкой объекта». Так кажется?

– А у вас как говорят? – полюбопытствовал майор.

– А у нас… В данном случае я бы назвал эту комбинацию «вызовом на пробы».

XIX. Вопросы-ответы

Через два часа раздался звонок. Но это был не Векшин, из телефонной трубки донесся какой-то очень знакомый женский голос.

– Елена Николаевна?

– Да, это я.

– Отчего же вы так быстро ушли с нашей вечеринки? Софья Кагарлицкая вас беспокоит в ночи.

– Да вы знаете, голова что-то разболелась, – соврала Елена.

– Я очень надеюсь, что причина не в том незначительном инциденте, который произошел по вине наших охранников, пропустивших на вечер постороннего человека?

– Нет, конечно. Просто я плохо спала накануне.

– Ясно… Скажите, Елена Николаевна, а вам знаком человек, который вступил со мной, а значит и со всей нашей организацией в открытый конфликт?

Елена лихорадочно соображала. «Сережа Неволин, конечно, мне порядком надоел, а я кандидатка в эти самые ведьмы, и скрыть от них, кажется, ничего невозможно, и…»

– Говорите, Елена Николаевна, прослушивание нашего разговора полностью исключено.

– Да, я знаю этого человека. Он примерно раз в месяц признается мне в любви и зовет замуж.

– Вот как. Дело в том, что он в каком-то смысле бросил всем нам вызов. И поскольку он является членом тоже довольно серьезной организации, то ваш Сергей становится для нас очень опасным человеком, – сказала Софья Михайловна.

«Ну уж, фиг вам, тетки на метелке! Неволина, хоть он и зануда, я вам не отдам».

– Софья Михайловна, я настоятельно прошу вас ничего не предпринимать, пока я с ним не переговорю. Слышите?

– Хорошо. И постарайтесь не откладывать этот разговор. А как идет работа с вашим подопечным? – спросила Кагарлицкая.

«Черт! „Подопечный“ – это ведь мое словечко. Им что и мысли мои известны?!»

– Дела идут в точном соответствии с нашими договоренностями. Скоро я смогу предоставить вам полный отчет.

– До свидания, Елена Николаевна.

– До свидания, Софья Михайловна.

Положив трубку, Елена немного посидела неподвижно, глядя в одну точку на стене. Прилегла. А Цезарь, сытый и игриво настроенный, в это время уже обхаживал ее. Он уже и тапочки, и мячик притащил, и даже ту бумажку, которую так любила разглаживать и перечитывать хозяйка, расстарался вынуть из-под подушки.

– Ого! Цезарь, а ты случайно не заодно с моими кураторами? Тоже мысли мои читаешь, – сказала Елена и взяла у него потрепанный документ.

Она удостоверилась, что рядом с пунктом «Сделать выбор между друзьями и женщиной в пользу последней, когда речь зайдет о том, как провести вечер» стоит галочка.

«Ну что ж, я тебя поздравляю, Елена Николаевна! Все идет так, как ты этого хотела, – подумала она, не испытывая, впрочем, особого воодушевления. – Чего же мне так не радостно на душе? Может быть легкая хандра – это вполне естественное недомогание при превращении просто женщины в настоящую женщину? То есть в ведьму. Интересно, а настоящие мужчины, это кто? Тоже какие-то ведьмы… ведьмаки… черти полосатые…»

Мысли у Елены начали путаться. Цезарь, не дождавшийся на сегодня подвижных игр, заворчал и забрался к засыпающей Елене под руку. Векшин в это вечер так и не позвонил. Не позвонил он и ночью. Как и на следующее утро.

XX. О бедном майоре замолвите слово – 2

Софья Михайловна если и удивилась предложению Векшина, то не подала виду. Оставалось догадываться, польстило ли оно ее самолюбию: все-таки кинематограф… Далеко не всякого профессионала здесь попросят о совете. И уж тем более не каждую ведьму.

Примерно так размышлял Павел Векшин, ожидая у себя в кабинете на студии Софью Михайловну Кагарлицкую. Он позвонил ей сегодня утром, с благодарностью отозвался о накануне проведенном вечере и коротко рассказал о своем предложении.

– Консультации какого плана вам требуются? – спросила Кагарлицкая.

– Софья Михайловна, это не телефонный разговор. Может быть, вы согласитесь уделить мне полчаса для личной беседы?

– У нас в клубе затевается небольшой ремонт, а дома я не принимаю, – сказала Софья Михайловна.

– Так может быть у нас на студии? Часика в четыре?

– Я буду.

Вроде бы все складывалось хорошо. Оставалось только предупредить другого, уже утвержденного им консультанта с майорскими погонами. А также внести кое-какие поправки в сценарий фильма, переговорив с режиссером-постановщиком. Это было сравнительно легко, потому что почти с самого приезда Векшина в Одессу Катайцев намекал ему об острейшей необходимости снять еще один мистический эпизод в их и без того мистической картине. Векшин все время делал вид, что не понимает намеков. Но сейчас он решил воспользоваться карт-бланшем, который ему дали в Москве, и продумать, как быстро и недорого снять еще один мистический эпизод, спасая мужскую половину человечества. При этом, само собой, не навредить фильму в целом, потому что все преходяще, а музыка и кинематограф – вечны!

Она вошла к нему ровно в 16.00. Строгий деловой костюм, юбка ниже колен, убранные назад волосы. Кто бы мог распознать в этой деловой женщине мегеру с ангельской внешностью, которую Векшин лицезрел совсем недавно. По ее взгляду он понял, что светская преамбула здесь ни к чему и перешел сразу к делу.

– К сожалению, наш главный выдумщик и режиссер фильма сейчас на съемках, но я думаю, мы с вами поймем друг друга и без него. Чай? Кофе?

Софья Михайловна отрицательно покачала головой. Векшину показалось, что она смотрит на него каким-то оценивающим взглядом, причем чисто в женском смысле. Поэтому он немного стушевался, но, закинув ногу на ногу, справился с волнением и начал излагать тщательно продуманную причину приглашения Софьи Михайловны Кагарлицкой в качестве консультанта картины «Другая жизнь».

– Это должен быть последний эпизод в съемках нашего фильма. Не по содержанию, а по времени съемок. Так часто бывает в кино. Эпизод этот должен сниматься здесь, в студийном павильоне, он представляет собой встречу главного героя фильма с медиумом, который общается с потусторонними силами. Главный герой – это молодой человек с темным прошлым, неясным настоящим и еле различимым будущим. Он ищет свою исчезнувшую возлюбленную, но поскольку находится в данный момент под следствием, то на встречу с гадалкой его сопровождает хороший и добрый следователь, решивший пойти навстречу подследственному.

Рассказывая эту историю, Векшин следил за реакцией «консультанта», но лицо ее было непроницаемо.

– А что конкретно требуется от меня? – спросила Кагарлицкая, когда он закончил.

– От вас зависит очень многое, Софья Михайловна. Вот вам сценарный текст этого эпизода. Посмотрите, пожалуйста, правильно ли изъясняется медиум в нашем эпизоде. Посоветуйте нам, какой антураж должен быть у предсказательницы в рабочем кабинете, как она должна быть одета, какие сигареты предпочитает курить…

– А как одета я? – пожала плечами Софья Михайловна, пролистывая сценарий.

– Так вы тоже? – воскликнул Векшин после паузы. – Вот здорово! (Хорошо, что Станиславский отсутствовал при этой реплике).

– А сигареты в данном случае совершенно излишни, – продолжала она, и посмотрела на пачку «Мальборо», лежащую на столе у Векшина.

– Да?.. Это не мои, – совершенно не по делу смутился Паша. – Слушайте, а может быть, нам и не мудрить с подбором артиста на эту небольшую по метражу, но очень важную для сюжета роль?

– То есть? – потребовала ясности Софья Михайловна.

– А что если вам, госпожа Софья, дебютировать в кино?! В роли медиума. В нашем фильме. Я уверен, что режиссеру такая идея придется по душе, как только он вас увидит. Кто еще органичнее, чем профессионал сыграет эту роль? И такой красивый профессионал, – разошелся Паша.

– Это интересно. Кстати, дебют мой состоялся несколько лет назад. На студии Горького.

– Елки-палки, так вы актриса? – восхитился продюсер.

– Я заканчивала ВГИК, и уже на четвертом курсе сыграла небольшую роль в кино, – сказала Софья Михайловна.

– А чью мастерскую вы заканчивали?

Тут в дверь постучали, и Векшин не успел узнать, из-под чьего крыла в Институте кинематографии выходят такие очаровательные ведьмы.

– Павел Артемьевич, к вам человек пришел. Сказать, чтоб подождал?

– Нет-нет, пригласите нашего эксперта сюда, – сказал он администратору и обратился к Софье Михайловне:

– А вот, кстати, подъехал ваш коллега и наш советчик по уголовно-процессуальным вопросам. Вы с ним будете работать по одному и тому же эпизоду.

В кабинет вошел Неволин. Вряд ли можно было назвать растерянностью, реакцию Кагарлицкойна его появление, но, кажется, некоторое напряжение в крыльях носа и пульсирующей жилке на виске, Векшин все же усмотрел.

– Добрый день! – поздоровался Неволин и заглянул в глаза выпускнице ВГИКа.

– Знакомьтесь, господа!

Неволин подошел к Софье. Он был хорош сегодня! Паша, знающий толк в запахах, влияющих на симпатии женщин, одолжил ему свой одеколон, а также итальянский галстук. В сочетании с галстуком атлетическое сложение и смеющиеся карие глаза светловолосого мужчины в расцвете сил были неотразимы.

На мгновение Векшину показалось, что в лице госпожи Софьи мелькнули черты шестнадцатилетней Сонечки, которая еще умела смущаться и краснеть. Впрочем, иллюзия рассеялась через мгновение, когда она поднялась навстречу майору, подала ему руку и сказала:

– А в парике вы действительно выглядите немного хуже.

– А вы, кажется, уже знакомы! – невинно воскликнул Павел, продолжая глумиться над принципами основоположников реалистического театра.

– К сожалению, наше знакомство вышло несколько скомканным. Надеюсь, мы сможем теперь получше узнать друг друга, – Неволин счел нужным поцеловать Софье руку, и, когда он наклонил голову, она задала резонный вопрос, адресованный, скорее всего, обоим мужчинам.

– Скажите-ка, а почему именно офицер Федеральной службы безопасности консультирует ваш фильм? Да еще и приехавший из другого города.

Пауза была очень короткой. Ответил Векшин:

– Так у нас же главный герой подозревается в связях с организованной преступностью. И вот Сергей Ильич любезно согласился потратить несколько дней своего законного отпуска на наши кинозабавы. Надеюсь, и вы согласитесь нам помочь. Все-таки мы не чужие люди. Я ведь тоже когда-то ВГИК заканчивал.

Софья Михайловна помолчала, разрушая стереотип о легкомысленности молодых и красивых актрис. Альянс «Векшин-Неволин» был для нее немного неожиданным. Дело осложнялось и тем, что проникнуть в мысли этих двоих мужчин для нее не представлялось сейчас возможным. Киношник был «подопечным» Елены Тихоновой, сдающей кандидатский минимум, и вторгаться в его мозговую деятельность было категорически запрещено. Что же касается чекиста, то это было невозможно в принципе. Кагарлицкая решила действовать на свой страх и риск без санкции руководства (Лариса Андреевна была сейчас в Соединенных Штатах в командировке по обмену опытом). Софья поняла, что ей нужно сблизиться с этими мужчинами, с тем чтобы выведать, не готовят ли они, и в особенности этот двухметровый хлыщ с красивыми глазами, какую-нибудь каверзу для нее, для ее фирмы и для всех настоящих женщин.