Возвращение в «Кресты» Седов Б.

Глава 4

ШАМАН СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

Человек, к которому я сейчас направлялся, слыл в городе шаманом. Он был широко известен в узких кругах: пользовал в основном бандитов и представителей власти и правопорядка. А также их жен и подруг. В этих специфических кругах его так и называли – Шаман.

Я виделся с ним всего два, нет – три раза в жизни. Это был племянник моего старого друга Комяка, который выводил меня когда-то сквозь тайгу и болота с Ижменской зоны. Комяк был персонаж достойный и таинственный. Опытный следопыт и хладнокровный, умелый убийца. Прирожденный охотник на людей. Всякие американские рэмбо, да и наши киношные спецназовцы в сравнении с ним были просто неразумными щенками. В тайге ему равных не было, никто бы его там не завалил.

Как и всякий житель тайги, Комяк был язычником. И не только в душе. А племяш его так и вовсе стал шаманом, что, кроме определенного положения в обществе, приносило и неплохой доход. На гонорары от благодарных клиентов Шаман сумел приобрести дом в Озерках. В той их части, которая спускается к Суздальским озерам и в последние годы сплошь застроилась дорогущими особняками за высокими заборами. Там же проживала и большая часть его клиентов. Всем было удобно, никому не надо было далеко ходить.

Почему я рванул именно к нему?! Да потому, что знал, что Шаман – единственный человек, которого Аркадий Андреевич не сможет подмять под себя ни при каких обстоятельствах. Потому что деньгами Шамана не купишь и смерти он не боится. Что ему смерть, когда каждый день он говорит с мертвыми… Его не заставишь плясать под свою дудку, его можно только убить. Шаман, вряд ли откажется приютить меня, а дальше я уже стану перебирать-проверять свою конспиративную сеть. Если повезет, то Хопин до нее не добрался. И тогда ему точно каюк!

Сойдя с маршрутки, я дальше двинулся пешком. Не поднимая голову, из-под козырька своей красной кепки внимательно и цепко оглядывался по сторонам, чтобы оценить обстановку. Я тоже был охотником. И к дому Шамана пошел не напрямик.

Сначала просто прошел по улице из конца в конец, на квартал дальше, свернул направо и обошел по большой дуге с другой стороны. Осмотрелся, отыскивая возможных соглядатаев. Все было тихо, ничего подозрительного не замечалось.

Шаман жил в старом доме, построенном еще до большевистской революции. Строили тогда на века, и, скорее всего, финны: дом стоял на фундаменте из больших гранитных блоков. Сложен из корабельной сосны, обшитой вагонкой, свежевыкрашенной в провинциально-голубой цвет. От улицы дом был отгорожен незатейливым дощатым забором, тоже голубым. С внутренней стороны забор обсажен разросшимися кустами жасмина и сирени, которые надежно скрывали двор от посторонних глаз.

На столбике справа от калитки был прикреплен звонок, прикрытый сверху от непогоды куском толстой резины. Резина тоже была закрашена голубой краской, которая уже вся покрылась сетью черных трещин. Я нажал на кнопку и услышал, как в доме громкой трелью зазвучал звонок. Отпустил кнопку, помедлил минуту и нажал снова.

На второй звонок ответил собачий лай на улице. Спустя некоторое время стукнула дверь и лай стал громче, а затем понесся прямо к калитке. Спустя несколько секунд по ту сторону калитки возникла мохнатая белая собака, похожая на белого медведя. Самоед перестал лаять и молча уставился на меня, не отрывая умного и в общем-то добродушного взгляда. Я тоже молчал. Вслед за самоедом к калитке вышел и сам хозяин дома, Шаман. Бритоголовый и меднокожий, одет он был в монгольский шелковый халат синего цвета. Застегнут на все крючки, до самого воротничка-стойки. Движения его были элегантны и опасны, как у тигра. Это сразу выдавало в нем опытного бойца: наверняка занимался каким-нибудь видом восточных единоборств.

Шаман взглянул на меня своими раскосыми черными глазами и сразу узнал. И я это увидел. Он чуть заметно улыбнулся одними уголками рта, молча открыл задвижку и распахнул калитку настежь. Радушным жестом пригласил меня: входи! При этом ни он, ни его собака не издали ни звука.

Я не заставил просить себя дважды. Шаман закрыл за мной калитку и молча указал в сторону дома: добро пожаловать. И тут же двинулся в сторону от калитки. Ему явно хотелось поскорее от нее уйти, дабы не мозолить посторонних глаз.

Я охотно последовал за ним. По ту сторону зарослей жасмина оказался просторный участок, сплошь поросший высокими соснами. Будто мы и не в городе, и не в каком-то километре отсюда станция метро. В саду не наблюдалось никаких грядок с картошкой, только цветы. От ворот асфальтовая дорожка ведет куда-то за дом – там, наверно, гараж. Бросился в глаза какой-то сверхчеловеческий восточный порядок во дворе. Ощущение было такое, словно я попал в пресловутый Шаолиньский монастырь. Так и ожидаешь, что за углом откроется площадка, где очередной Брюс Ли отрабатывает какой-нибудь замысловатый удар «взбешенного дикобраза»!

К дому вела символическая дорожка из желтого кирпича. И я сразу вспомнил свои размышления о том, что если главному герою выколотят мозги, то за ними придется идти к Великому и Ужасному, по дороге из желтого кирпича. Вот и дорога. И я иду по ней. Если считать меня главным героем, то кто тогда Шаман? Гудвин? Я отогнал наваждение. По опыту знал – когда общаешься с такого рода людьми, как Шаман, ухо надо держать востро. Иначе в два счета подпадешь под действие их силы.

Шаман оглянулся и с интересом поглядел на меня. «Фу ты! Мысли, что ли, читает?» Шаман в ответ ухмыльнулся. Само собой всплыло из памяти противоядие: надо просто перестать разговаривать с самим собой. «Просто!» Легко сказать!

Как ни пытался я остановить внутренний диалог, ничего из этого не выходило. И хоть я не видел лица Шамана – тот шел впереди, – но был почему-то уверен, что на его губах играет улыбка.

Да, такими трюками неподготовленного человека можно и до инфаркта довести. Мастер, ничего не скажешь!

В доме было чисто и просто. Пахло каким-то травяным отваром – Шаман гонял чаи, только по своему шаманскому рецепту. Я бы его варево не рискнул попробовать, хотя оно наверное, и, жутко полезное – лет на сто жизнь продлевает. Сколько самому Шаману, сказать было сложно. Исходя из возраста Комяка – должно быть, лет под сорок катит. Но выглядит свеженьким – сказывается здоровый образ жизни, ушу или что он здесь практикует, да те же травяные настои-отвары.

Меня Шаман напоил зеленым чаем, выслушав попутно мою историю. У меня, впрочем, создалось впечатление, что многое ему и так было известно – то ли мысли, в самом деле, прочел, то ли со стороны весточка пришла. Это еще одна причина, по которой я решил сразу к нему наведаться, к Шаману, – благодаря своим посетителям он всегда в курсе событий. Посетители, может, и не откровенничают с ним о личном, но Шаману их слушать и не нужно. Он сердцем слушает!

В то же время – человек он невеликий, целитель. Коллега, можно сказать. Оттого, кстати, мы с ним и на короткой ноге всегда были – родственные души. Вот и сейчас сидели и просто смотрели друг на друга. И никакого напряжения.

– Ты мудрый человек! – сказал я.

Шаман наклонил голову, благодаря за комплимент, хотя по губам его пробежала едва заметная ироничная усмешка. Что ж, невосприимчивость к лести – тоже признак мудрости, так что я был совершенно прав.

– К тому же, – продолжил я, – теперь ты полностью в курсе событий. Скажи, прошу, – что мне делать?! Как бы ты поступил на моем месте…

– Первым делом… – он посмотрел на меня и еще раз улыбнулся, на этот раз открыто. – Я принял бы ванну и отдохнул хорошенько!

Да, я забыл, с кем общаюсь! Ванная комната в доме Шамана не поражала новорусским шиком, хотя он мог себе вполне позволить этот самый шик. Благодаря богатой клиентуре он мог жить припеваючи, отгрохать особняк вроде тех, что высились по соседству, набить его всевозможной дорогой бытовой техникой и всяческими модными электронными чудесами, а в гараж поставить пару «меринов». Но ему это было просто не нужно.

Интересно, думал я, погружаясь по шею в горячую воду, – куда в таком случае он девает свои трудовые доходы. Неужели копит на счету, где им суждено остаться лежать мертвым грузом после его смерти, потому как ни детей, ни жены, которая этих детей могла бы родить, у Шамана не было и обзаводиться ими он определенно не собирался!

Впрочем, у меня сейчас были темы для размышлений и поважнее. Мусора уже, конечно, нашли «пассат» с Ангелиной, а может, она и сама очухалась и вернулась к Мухе. Никуда она от них не денется – и в голову ее надушенную не придет бежать, хотя еще неизвестно, чем для нее сегодняшний день закончится. Аркадию Андреевичу она больше не нужна, как и остальные участники спектакля. Вполне может избавиться от нее… Если только… Если только не планирует, задержав меня, начать все сначала. А меня бы это не удивило – он удивительно зловредный и настойчивый ублюдок! Другой бы на его месте просто кокнул меня там, в аэропорту. Не наркотик подсыпал, а цианистый калий! Ему это показалось слишком просто. И вот результат – я в доме друга, в относительной безопасности, наслаждаюсь скромным комфортом, по которому давно истосковалась душа. Макар, правда рядом, на табуреточке. Так спокойнее – мало ли, как дело обернется!

Но расслабляться ох как рано!

После ванны я переоделся. Шаман принес кое-что из тряпок – успел сходить к метро и отовариться. Одежда была впору – глазомер у Шамана охотничий, нисколько не ошибся. Джинсы, куртка, несколько однотонных рубашек. Ах если бы фейс было бы так же легко сменить, как тряпки. Но я не Фантомас и нету под рукой хорошего доктора вроде Аркадия Соломоновича, что в свое время превратил Константина Разина в Николая Григорьева.

– Спасибо! – Я постарался вложить в это слово максимум чувств.

– Пока не за что! – сказал Шаман.

Помимо одежды он закупил кое-что из деликатесов. Доставкой на дом, подобно обитателям особняков, он не пользовался, считая необходимым периодически появляться среди людей. Его внешность в сочетании с синим халатом выглядела чересчур экзотичной и привлекла бы внимание зевак и ментов, поэтому для своих вылазок Шаман одевался более прозаично. Поваром он был превосходным, но собственной стряпне уделял немного внимания. Фактически вся жратва на столе находилась с моей стороны – перед самим Шаманом стояло только парочка весьма скромных блюд. Какой-то бульон и кашка. Надо, впрочем, заметить, что в бульоне плавало несколько солидных кусков говядины. Этому выросшему в тайге человеку заморочки вегетарианцев были совершенно непонятны.

После тюремных харчей угощение показалось мне просто настоящим пиршеством. Шаман дал мне насладиться им и молчал почти все время, пока я набивал живот. Он успел уже кое-что обдумать и, убедившись, что я насытился, убрал со стола посуду и водрузил ноутбук.

– Неужели для меня приобрел?! – поразился я – как мне было хорошо известно, Шаман к компьютерам относился с прохладцей, как, впрочем, и ко всем остальным достижениям технического прогресса.

Шаман кивнул. Такая игрушка стоила порядка тысячи у.е. Я покачал головой.

– В скупке взял за полторы сотни! – разъяснил Шаман, и сейчас угадавший мои мысли.

Бэушный ноутбук прекрасно работал. Через минуту я уже вошел во всемирную сеть Интернета, опутавшую белый свет. И в этой сети барахтались поневоле все более-менее известные личности.

Слава прогрессу! Набрав в поисковой системе фамилию Булашова, я получил множество ссылок на самых разных товарищей, большинство из которых, конечно, не имели никакого отношения к Хопину. Пришлось поднапрячь память. Ангелина сказала, что он у нас теперь промышленник. Я изменил условия поиска и попал в точку.

«Булашов Евгений Юрьевич – президент крупнейшей на северо-западе топливной компании "ЭРА". Занимает этот пост с сентября прошлого года. До этого занимался административными вопросами в представительстве компании на Дальнем Востоке…»

Биография, конечно, выдумана. Никто не поедет ведь на Дальний Восток, чтобы выяснить – занимался он там «административными» вопросами или на Дальнем Востоке слыхом не слыхивали ни о каком Булашове!

Фотография на новостном сайте была не слишком хорошей. Булашов сходит с трапа самолета. Общий план – близко к Булашову, как видно, не дали подойти охранники, чьи массивные фигуры окружали его со всех сторон. Но мне и не нужно было лучшее качество, чтобы узнать Хопина.

В отличие от меня, грешного, господин Хопин не прибегал к помощи пластических хирургов. К чему, если он, как и прежде, жил затворником, под неусыпным оком своих телохранителей.

Любопытно все же, как ему удалось тогда спастись! Но ответ на этот вопрос будем искать потом, а пока – нужно добраться до сукиного сына во что бы то ни стало.

В доме Шамана телевидения не было, но сообщение о моем побеге продублировали на многих сайтах в интернете. Мой портрет, прилагавшийся к нему, был вполне узнаваем – теперь разгуливать по улицам было небезопасно, хотя, конечно, население не слишком обращает внимание на такие объявления.

«Разыскивается Константин Александрович Разин, известный также как Николай Григорьев. В 1996 году был осужден за убийство Эльвиры Смирницкой. Бежал из исправительно-трудовой колонии. Подозревается в совершении ряда тяжких преступлений на территории России и сопредельных государств».

Ладно, ребятки, сказал я себе, – с вами все ясно. Облажались! Теперь настал мой черед действовать! Я зашел на один из сайтов, что предоставляют бесплатные почтовые ящики, быстро зарегистрировался и через минуту уже отправил первое письмо по адресу, который сам когда-то создал. А еще мне предстояло сделать несколько звонков. Лед тронулся, господа присяжные заседатели!

Ночь я провел в доме Шамана. Непривычно немного было снова засыпать не в душной камере, а в просторной комнате на втором этаже. Сюда не доносился шум городских улиц, в щель между шторами были видны стройные стволы сосен.

Я уже почти засыпал, когда где-то вдали раздался монотонный гул. Открыв глаза, я несколько мгновение соображал – что это такое?! Потом понял – товарняк идет, здесь же рядом железная дорога!

И тут же снова заснул. Во сне я снова оказался в проклятой четыреста двадцать шестой камере. Только смотрящим здесь по-прежнему был старый Бахва. Он смотрел на меня с хитрым прищуром.

– Что удивляешься?! – спросил он. – Не только же швали всякой с того света возвращаться!

Я проснулся, поворочался немного на шелковых простынях – несмотря на аскетичный в целом образ жизни, спал Шаман не на соломе. Подумал, что сон, пожалуй, был хороший. Старый вор как будто намекал мне, что не все так плохо, как до недавнего времени мне казалось. К мертвецам во сне нужно прислушиваться.

Я проверил пистолет под подушкой – здесь он, никуда не делся! И снова провалился в сон.

На рассвете у калитки дома Шамана появился черный бумер с горящими фарами. Я спустился, зевая, в гостиную, а оттуда выбрался во двор – к человеку, ожидающему меня у калитки. Это был один из моих людей, Вертел. Он протянул руку, когда я распахнул калитку.

– Здорово! Что чудик?! – спросил он кивнув на дом. – Спит еще?!

– Не спит! – Шаман появился неслышно из-за зарослей жасмина.

Что он там делал, нарочно подслушивал или просто совершал променад в утренних сумерках? Самоед шел за ним следом. Вертел смутился. Шаман кивнул, улыбка почти была неразличима в сумерках, но я все равно заметил ее.

– Ты… – я задумался, не зная, что сказать на прощание. – Береги себя!

– Хорошо! – Он кивнул. – И ты побереги!

Я протянул ему руку, он пожал – чувствовалось, что не в его привычке так прощаться.

Через минуту я уже устроился на заднем сиденье машины. Шаман затворил калитку и, не дожидаясь, пока мы отъедем, пошел обратно в дом.

– Странный он такой, блин! – сказал Вертел, трогая с места. – У меня прям мурашки по коже побежали!

Машина двинулась по узкой улице, под застывшими неподвижно в предрассветных сумерках березами.

– Тут Арсений просил тебе кое-чего передать! – Он перебросил мне на колени кожаную папку с бумагами. – Надыбал за вчерашний вечер.

Арсений был специалистом по компьютерам. В наше время подобные люди значат в криминале куда больше, чем опытные бойцы, и я знал, что не зря в свое время спонсировал этого перспективного программиста. Я расстегнул молнию, бумажек в папке было много, и все касались деятельности Булашова-Хопина на посту президента топливной компании «ЭРА». Только толку от них было мало.

– Так и Арсений сказал! – подтвердил водитель. – Макулатуры много, а информации – хрен! Но просил просмотреть, может, ты чего обнаружишь – ты же типа умный, да и тему пока просекаешь лучше, чем мы! Слышь, а за что тебя в этот раз упечь-то хотели?!

– Да старушку одну… – пробормотал я, перелистывая документы – читать пока было темновато, только заголовки просмотреть. – Бритвой по горлу и в колодец!

– Плохой человек – старушку убил! – просек шутку Вертел.

Аркадий Андреевич Хопин в самом деле наблюдал за судебным заседанием, с которого так удачно сорвался Знахарь. Правда, в зале суда его не было. Аркадий Андреевич всегда ревностно относился к вопросу собственной безопасности. Так ревностно, что порой это напоминало манию преследования. Человеку, который ворочает делами, не обращая внимания на интересы очень влиятельных людей, расталкивает локтями соседей, плюет на понятия, полагая, что ему все на свете позволено, приходится быть осторожным. И даже крыши из московских комитетчиков здесь может оказаться недостаточно. Поэтому старый хопинский особняк в Александровском и походил больше на неприступную крепость, возле которой многие сложили головы, пока не появился однажды здесь Знахарь на танке Т-80 и не разнес хопинскую цитадель к едрене фене.

При этом погибло около десятка человек – охрана, прислуга, но, как это не раз бывало в истории покушений, – тот, кого хотели уничтожить, остался цел и даже невредим!

Да, Аркадий Андреевич артиллерийский обстрел перенес неплохо. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, он успел отступить в бронированный бункер под зданием. Стены бункера могли выдержать прямое попадание тяжелой авиабомбы, и снаряды, крушившие готический замок Хопина, не могли причинить последнему никакого вреда. На случай возможного штурма в бункере было оружие – несколько автоматов Калашникова, хотя, прежде чем вступить в открытый бой, нападающим пришлось бы преодолеть еще бронированные двери бункера. А это потребовало бы дополнительного времени, за которое к особняку успели бы прибыть менты, вызванные из бункера Хопиным.

Нападающие и сами это понимали или, может быть, были уверены в своем успехе. Так или иначе – штурма не последовало, танк просто продолжал тупо долбить по особняку, так что вскоре бункер был погребен под обломками здания. Вызванные ментами спасатели с кранами и бульдозерами работали полсуток, прежде чем добрались до убежища Хопина. Нельзя сказать, чтобы Аркадий Андреевич пережил страшные часы, томясь в безвестности. Связь со спасателями работала отменно, он был в курсе их действий, в бункере был свет – от автономных батарей – и даже небольшой запас продовольствия.

И вышел из бункера, аки какой-нибудь сказочный персонаж, – живой и невредимый. Улыбнулся спешащим к нему спасателям и врачам. По грудам битого кирпича, среди которого были видны осколки стекла, разбитые зеркала, люстры, обрывки книг, ползали, как муравьи, менты. Что они там делали, интересно, – вещественные доказательства искали?!

Вдали за милицейским оцеплением виднелись несколько знакомых машин – адвокаты подпрыгивали, не решаясь ползти по обломкам к клиенту, – боялись перепачкать дорогие костюмы в кирпичной пыли.

Хопин сам перебрался к ним и, не обращая внимания на протянутые руки и сочувственные слова, повернулся задом к юристам, которые смущенно замолчали и вместе с ним уставились на руины.

– Я это запомню! – пообещал он, качая головой. – Навсегда запомню…

Неделю он приходил в себя после потрясения. Неделю мерил шагами бронированный кабинет в своей второй резервной резиденции в Гатчине. Размышлял – сразу объявить Стилету, что он жив и здоров, а киллеры его облажались. Или погодить немного. Наконец, не выдержав, позвонил. Сам же и корил себя потом за это.

Ясно было, что Стилет не замедлит повторить попытку убрать его. Пришлось срочно что-то придумывать. Слава богу, с фантазией у Аркадия Андреевича всегда все было в порядке.

И вскоре его «тойота» взлетела на воздух вместе с двойником господина Хопина, который усердно катался по одному и тому же маршруту целую неделю, вызывая удивление у Стилета и его команды своей неосторожностью. Звонить второй раз Хопин не стал. Ушел в тень, продолжая руководить своими делами и планируя потихоньку убрать Стилета, а заодно и прочих его сучьих дружков, с чьего согласия на него была объявлена охота. Разногласия воров со Знахарем заставили его пересмотреть план немедленной мести, и он с удовольствием наблюдал за тем, как они пытаются перехитрить друг друга. И ждал, когда его враги, окончательно перессорившись, начнут друг друга уничтожать.

Кое-кто в самом деле погиб. Стилет отошел в мир иной, за ним последовало еще несколько авторитетов. Только Знахарь оставался на свободе. Цел и невредим. Но это только до поры до времени.

Пока не попался в кафе с чемоданчиком, набитым баксами. Чемоданчик должен был стать наградой, предавшим Знахаря охранникам, а стал платой человеку, убравшему их у входа в кафе, – одному из московских комитетчиков, с которыми Хопин издавна поддерживал близкие отношения, – полковнику Щеглову. Не мог Аркадий Андреевич оставить таких свидетелей на свободе, никак не мог. Вера-отравительница, действовавшая под руководством Щеглова, тоже получила свой гонорар. После смерти извращенца-мужа девушке нужно было как-то поддерживать привычный образ жизни, и трюк со Знахарем был еще не худшим из того, что ей приходилось делать за деньги!

Сидя в маленькой комнате в здании суда, Хопин следил за происходящим в зале по монитору. Прав был, наверное, один из помощников Артема Стилета, предположивший когда-то, что у Аркадия Андреевича не все в порядке с головой. Людям с устойчивой психикой подобный план не пришел бы в голову. Заставить пресловутого Знахаря заново пережить все, что было связано с его первым заключением под стражу, заставить забыть о том положении, которое он успел себе волей судьбы завоевать в уголовном мире. Свести его с ума, реанимировав всех тех, кого он, Знахарь, считал мертвецами… Все это требовало больших усилий, больших денег, большой воли. Но дело того стоило – Аркадий Андреевич испытывал огромное удовольствие, следя за своим «подопытным». Правда, и в этот раз фортуна благоволила ублюдку – удалось ему и снова положение завоевать спасением старого Бахвы, и в пресс-хате отличиться. Только все равно, как ни старался бы Знахарь, как ни ерепенился, а никуда ему не деться. Был он вроде тех несчастных букашек, которых всякий мальчишка когда-нибудь в детстве ловил в спичечный коробок и гонял потом по нарисованному лабиринту остро заточенной спичкой. И никуда букашке было не деться – только повернешься, как в бок тебя безжалостно подталкивают, не давая свернуть с намеченного пути. А в финале что?! В зависимости от характера игрока – кто-то отпустит измученное насекомое восвояси, а кто-то и ногой раздавит!

Однако эта букашка оказалась не только упорной, но и хитрой. Выскочила в последний момент, когда казалось, вот-вот опустится на нее тяжелая подошва и припечатает к земле.

Аркадий Андреевич просто не верил своим глазам. Среди белого дня из зала суда бежит заключенный, и никто ничего не предпринимает. Знал бы, где упасть, – так соломку бы подстелил. Знай Аркадий Андреевич, что так дело обернется, – расставил бы возле зала суда снайперов.

А теперь все насмарку – ищи ублюдка по всему городу. В успех операции «перехват» он не верил – раз за дело берутся менты, толку особого не жди. Тем более когда речь идет о таком опытном уголовнике, как Знахарь. А действовать нужно было быстро – иначе Знахарь свяжется с ворами, а далеко не все они согласны поддерживать Хопина-Булашова. А те, кто согласен, могут в любой момент переметнуться к противнику – стоит только Знахарю немного силушки набрать на свободе.

Да и свой зачин у Знахаря наверняка имеется – и деньги, и люди. На его месте любой постарался бы в первую очередь воспользоваться собственными ресурсами, а не искать помощи у знакомых в уголовном мире. Каждый из них может оказаться предателем, что Знахарю должно было быть уже понятно по поведению тюремной братвы. Значит, действовать следовало в этом направлении. Кое-какая информация у Хопина была – предатели-охранники успели сообщить в обмен на обещание чемодана с деньгами о нескольких близких знакомых Знахаря. Аркадий Андреевич вынул мобильник и набрал номер Щеглова. Закончив краткий инструктаж, вышел из кабинета и почти сразу увидел бегущего к нему Муху. Охрана бизнесмена задержала следователя в десяти шагах, но Аркадий Андреевич жестом разрешил подпустить его ближе. Лицо Мухи было бордовым – от ужаса и быстрого бега.

– Я… – начал он, не отдышавшись. – Я не представляю, как это могло произойти…

– Успокойтесь, Владимир Владимирович! – сказал Хопин, брезгливо глядя на него. – Вашей вины в случившемся я не вижу!

И прошел мимо, думая про себя – все у вас здесь делается через задницу, если уж кого и винить, то систему, которая воспитывает бездарных идиотов, а потом допускает этих идиотов на ответственные посты.

– Так что?! – Муха, задыхаясь, следовал за ним. – Так что мне делать теперь, как вы думаете?!

– Что хотите! – ответил Хопин. – Хотите – поезжайте за город, рыбку половите, хотите – лезгинку пляшите… Наши пути-дорожки до поры до времени расходятся, Владимир Владимирович. Полагаю, вам ничего не угрожает – в положении вашего подследственного о мести думать не приходится…

«Полагаешь!..» – зло подумал про себя Муха, провожая взглядом удаляющегося Хопина. Окружил себя бугаями с УЗИ, разъезжает на бронированном авто! Естественно, Хопина Знахарь не пугает. Но пока тот на свободе, не будет покоя Владимиру Владимировичу. Он подумал, что категорически отвергаемый ранее вариант окончания грешной жизни – в санатории с сестричками – был не таким уж плохим. По сравнению с тем, что может ожидать его сейчас.

Квартира, где я оказался, выходила окнами на улицу Некрасова. Внизу неслись машины, город жил своей жизнью, жизнью, из которой меня попытались вырвать уже второй раз. И совершенно напрасно. Господину Хопину, вынужденно сменившему фамилию на Булашов, точно так же, как я сменил свою, лучше было бы забыть обо мне. А теперь, когда я знаю, что он жив, не оставлю его в покое.

Квартира была одной из моих явок. В одной из ее пяти комнат проживал упомянутый выше Арсений – скромный молодой человек. Остальные до недавнего времени пустовали.

– Вы хотя бы немного прибрались! – Провел я пальцем по широкому подоконнику, прочертив в серой пыли широкий белый след.

– Не успели просто! – извиняющимся тоном произнес за моей спиной Арсений. – Вы же внезапно позвонили!

Конечно, внезапно. Не из «Крестов» же мне было телеграмму присылать – мол, ждите, скоро сбегу!

– Хорошо! – Я вздохнул и повернулся к присутствующим.

А присутствующих, кроме меня и программиста, было двое. Один из них был мускулистым здоровяком, бывший тренер, крышевавший в девяностые барыг, а потом не без моей помощи вернувшийся в спорт. Звали его Андрей Ступа – фамилия как погоняло. Но вообще, вопреки традиции, он предпочитал, чтобы его называли по имени. Хорошо сражался врукопашную, да и с оружием умел обращаться. Подходящий телохранитель. Второй – худощавый, немного нервный человечек – тоже попал в мою компанию из мира спорта, занимался он там в свое время какими-то денежными махинациями, отсидел несколько лет и вышел по амнистии. Федор Артурович Заславский.

Этими тремя субъектами моя агентурная сеть не ограничивалась, но обратился я к ним и Вертелу в первую очередь, поскольку, по моим расчетам, к этим ребятам Хопину было труднее всего подобраться! И я оказался прав.

– Значит, так, – оглядел я компанию. – Первое, что вы должны понять, – начинается война. Как скоро она закончится, зависит от ваших усилий. Риск огромен, но в случае успеха я гарантирую выплату единовременной выплаты в размере полумиллиона. Долларов, разумеется. Вот здесь (я поставил на пыльный стол поцарапанный портфель) деньги на расходы!

Портфель я забрал чуть ранее из тайника, устроенного на территории особняка, принадлежащего Заславскому. То, что он оказался на месте, послужило гарантией верности Федора Артуровича, тот в свою очередь поручился за Андрея. Так что мой расчет оказался верен, и длинная рука Хопина-Булашова не дотянулась до моих людей. Это радовало. Это внушало уверенность. Один в поле не воин – это старая истина.

Заславский уселся на одно из кресел, сбросив на пол пыльный чехол и совсем несолидно чихнув.

– Господин Булашов известен своей подозрительностью. Рядом с ним всегда вооруженная охрана из четырех человек. Профессионалы чистой воды, разумеется, это не исключает возможности прямого нападения, но здесь требуется длительная подготовка и столь же длительное выжидание – в последнее время он активно перемещается. Для перемещений использует бронированный лимузин – уникальная машина на базе «крайслера». Скорость невеликая, зато броня такая, что и из танка не прошибешь…

Значит, подумал я, Аркадий Андреевич старым привычкам не изменяет – та же сверхосторожность. Хотя теперь его можно понять. Из танка не прошибешь – с танками господин Хопин уже хорошо знаком. И что теперь прикажете делать?! Авиацию привлечь для его уничтожения?!

– …Машину сопровождают два джипа с прикрытием, также частично бронированные и оснащенные радиостанциями. Охрана вооружена пистолетами-пулеметами «Узи», дробовиками и пистолетами.

– Словом, не подберешься! – заметил Андрей.

– Ну, подобраться можно, – возразил Заславский, – только сложно и долго…

– Он фактически нигде не бывает! – вставил Арсений. – Но в некоторых случаях делает исключение!

Он протянул мне какую-то распечатку. Это была страница одного из сайтов с городскими новостями. Статья, на которую мне предлагалось обратить внимание, была посвящена предстоящему визиту господина Булашова, президента топливной компании «ЭРА», в наш город. Через два дня господин Булашов собирался присутствовать на открытии очередной автозаправки. Освятить, так сказать, сие мероприятие своим присутствием. Кстати, насчет освятить – согласно статье, на открытии будет присутствовать и поп, который действительно проведет церемонию освящения.

Курам на смех.

Ну что ж, где искать господина Булашова, мы теперь знаем. Правда, не факт, что он явится на открытие, учитывая изменившиеся обстоятельства. Статья была опубликована двое суток тому назад, то есть – до моего побега из суда.

Второй вопрос – как мне явиться туда, на это открытие?! Можно, конечно, подъехать, ворваться и с ходу, как в боевике, попытаться уложить Аркадия Андреевича. Но, во-первых, рискованно, – а сложить голову в борьбе с негодяем я не собирался. Достаточно того, что из-за этого ублюдка я вынужден был пережить заново ад, с которого началась моя новая жизнь.

Во-вторых: не хотел я, чтобы Хопин-Булашов отделался легкой смертью. Любитель сложных постановок заслужил, безо всякого сомнения, финал эффектный, как, впрочем, и все его марионетки.

Был вечер, мы сидели в комнате, за открытым окном гудела улица. Ветерок доносил то запах бензина, то свежий запах ближайшего сквера. Как прекрасно быть свободным. Вот уж верно – ничего нет слаще свободы. И никто этого не знает так, как человек, оказавшийся за решеткой, да еще по несправедливому обвинению.

В углу работал маленький телевизор с приглушенным звуком – в новостях могли сказать что-нибудь обо мне или Булашове, и то и другое я бы выслушал с интересом.

В комнате усилиями Арсения и Андрея был наведен кое-какой порядок. Телохранитель сидел в углу дивана, скрестив ноги. В его распоряжении был отныне пистолет «ТТ», свой «макар» я сменил на привычную «беретту», выбросив ментовскую пушку в люк, далеко-далеко от этого дома. С оружием у нас все было в порядке, одна из комнат была отдана под арсенал, где аккуратно упакованные волыны дожидались своего часа. Похоже, что дождались!

Заславский и Арсений были без оружия – их задача была работать головой. Рассуждая объективно, моя нынешняя команда заметно отличалась от той, с которой в свое время я уже один раз охотился на господина Хопина. Не было в ней опытных палачей, вроде Сережи Гроба, или таких энергичных личностей, как Светка-Конфетка, которая начала с того, что едва не отхватила вашему покорному слуге половину губы в страстном поцелуе.

Нет, здесь собрались взвешенные спокойные люди, глядя на которых, можно было решить, что присутствуешь на каком-то милом семейном сборище – вроде именин. Заславский прихлебывал кофе, который сам только что сварил в жужжащей кофеварке, и изучал распечатку, сделанную Арсением со статьи в сети.

Будто мог обнаружить в ней что-то, что могло нам помочь и что я упустил! Впрочем, напрасно я иронизировал. Он действительно нашел это!

– Лазарев! – Ткнул он пальцем в распечатку, очевидно, попав в произнесенную уже вслух фамилию.

– Что Лазарев?! – поинтересовался я.

– Вице-губернатор! – пояснил он. – Он тоже будет присутствовать на открытии! От лица города, безмерно благодарного Булашову за его бензокачку! Дело, конечно, не в этой дурацкой заправке, а в том, что наши светлые головы надеются на «долгое и продуктивное сотрудничество», – процитировал он строчку в статье. – То есть на большую и обильную мзду…

Я уловил его мысль. Лазарев может свести меня с Хопиным-Булашовым так, что это не вызовет никаких подозрений у последнего. Только вот как подобраться к сукиному сыну?

– Вообще-то за ним водятся кое-какие грехи! – сказал Заславский. – Можно попытаться здесь подкопаться…