Старший оборотень по особо важным делам Романов Андрей

В эфире пронеслось:

— Пошло движение. Работаем.

— С Богом!

Проехав несколько кварталов, он вроде бы вычислил две машины «наружки». Кажется или на самом деле они? Якобы, в тактике работы контрразведки есть такой прием, когда несколько часов, или даже дней, перед задержанием шпиона откровенно пасут, специально засвечиваясь, чтобы расшатать ему нервы и заставить сделать ошибки. В милицейской практике с такими обоюдоопасными хитростями Шилов не сталкивался, но чего не бывает, вдруг Виноградов дал такую команду?

Глупости!

Чего не бывает — того не бывает.

Шилов вытер взмокший от напряжения лоб. Ладно, покрутимся еще, посмотрим, кто сзади таскается.

Кожурина допрашивала свидетельницу по случившемуся тремя днями раньше убийству, когда в кабинет влетел Арнаутов.

— Это Шилов, — заявил он с порога.

Свидетельница испуганно замолчала, глядя на Кожурину так, как будто просила защиты от этого выскочившего, как чертик из табакерки, здоровенного рассерженного мужика.

— Анна Николаевна, подождите, пожалуйста, две минуты в коридоре, — ровным голосом предложила Кожурина, но как только за женщиной закрылась дверь, раздраженно сказала: — Спокойнее, Коля, ты что разошелся?

— Моцарта убрал Шилов. Концы зачищает, сука!

— Смелое утверждение.

— Знаешь, кто в живых остался? Мой человек, — Арнаутов имел в виду Костю Губина, который присутствовал на всех последних встречах Моцарта с Шиловым, а ночью сидел за рулем моцартовской машины и, получив две пули в грудь, теперь балансировал между жизнью и смертью в реанимации. — Врачи не дали поговорить, но кое-что я все-таки выяснил. Так вот, вчера вечером Шилов встречался с Моцартом. После чего Моцарт ломает все планы, срывается домой, собирается и гонит в аэропорт. А на дороге его ждет засада: два киллера под видом гаишников. Организовать это, кроме Шилова, никто не мог.

Слушая Арнаутова, Кожурина вспоминала вчерашние слова Юрки Голицына. Обидные слова, и поделом она Юрку выставила из кабинета, но, может быть, он в чем-то был… Или не был?

— Что ты от меня хочешь? — спросила Кожурина.

— Выпиши обыск.

— Да дело-то еще не у меня!

— Таня, время уходит.

Кожурина достала из ящика стола чистый бланк постановления на производство обыска, и принялась быстро его заполнять. В конце концов, даже если шефу ее поспешные действия не понравятся, серьезным наказанием это ей не грозит, а вдруг Арнаутов и вправду что-то найдет? Она имела много возможностей убедиться, что полученная им оперативная информация, помноженная на его интуицию, приносит положительные результаты.

Продолжая писать, между делом спросила:

— У Моцарта охрана была серьезная. Как умудрились…

— Я же говорю, засада была.

— Это навыки иметь надо.

— Шилов срочную в десанте служил. В развед-роте. Вот тебе и навыки.

Кожурина заполнила постановление. Арнаутов подошел, чтобы взять его. В последний момент Кожурина отдернула руку с постановлением:

— Коля, то, что ты говоришь, — это все косвенное. Ты мне для обвинения что-нибудь дай.

— Будет, — уверенно заявил Арнаутов.

Юля сидела на кровати и рисовала эскизы одежды. Работа шла быстро. Юля думала, что если ничто не помешает — а что может помешать? — то она ликвидирует все накопившиеся за последние дни долги, и займется приготовлением ужина. В холодильнике достаточно самых разных продуктов, чтобы порадовать Романа деликатесами.

В дверь позвонили. Звонок был хозяйский, уверенный. Юля улыбнулась и бросилась открывать. Не иначе, Шилов вернулся.

На площадке стояли несколько человек. Один был в милицейской форме, остальные в штатском. Среди них — пожилая женщина с сочувствующим взглядом, и мужчина в домашней одежде.

— Здравствуйте, — сказал Арнаутов, показывая постановление на обыск.

Юля попыталась прочитать, что там написано. «Следователь… рассмотрев материалы уголовного дела… принимая во внимание, что в квартире гр-на Шилова Р. Г. могут находиться предметы и документы, имеющие значение для дела…» Какое дело? Какие предметы?

— Романа нет дома, — сказала Юля.

— Мы знаем. Ваш сожитель задержан, — в нейтральное слово «сожитель» Арнаутов смог вложить самый негативный смысл.

— Как задержан?

— Так. А вам, девушка, до начала обыска я предлагаю добровольно выдать находящиеся в квартире предметы и вещи, запрещенные к гражданскому обороту или добытые преступным путем. Вы желаете выдать их добровольно?

— Нет…

— Тогда мы будем искать. Товарищи понятые, проходите…

Понятыми были те самые мужчина в домашней одежде и женщина с сочувственным взглядом. На протяжении часа, пока длился обыск, она так и смотрела на Юлю, будто стараясь ее поддержать, тогда как мужчина с интересом наблюдал, как люди Арнаутова роются в вещах. Потерянно глядя на них, Юля думала, что они не столько стараются что-то найти, как с каким-то мстительным удовольствием создают беспорядок.

Как же так? Это ошибка? Или Рома на самом деле виноват? Квартира-пентхаус, машина, «беретта»… Может, он жил вовсе не на деньги родителей, и не на бильярдные выигрыши? И где он сам? Несмотря на слова Арнаутова, Юля не верила, что его задержали.

Весь обыск Арнаутов простоял посреди комнаты. Когда уже все, казалось, было осмотрено, он приказал одному из своих:

— Иванов, посмотри за окном.

Иванов открыл окно и выглянул на крышу. Раньше, чем он радостно сказал: «Есть!», Юля поняла, что там что-то лежит.

Иванов втащил в комнату черную дорожную сумку, расстегнул «молнию».

Сверху в сумке лежал желтый светоотражающий жилет гаишника. Потом — жезл. И — кобура с пистолетом.

Откуда?!

— Собирайтесь, — с плохо скрываемым торжеством сказал Арнаутов, глядя на Юлю. — Поедете с нами.

В приемной Громова сидели Федоров и еще двое оперативников УСБ. Когда вошел Соловьев, они отвернулись с деланно-равнодушными лицами.

Соловьев подал секретарше несколько запросов:

— Привет, Света. Подпиши у шефа.

— Его нет. Он уже час, как к начальнику пошел, — нервно ответила она, и кивнула на уэсбэшников. — С ихним вместе.

— Я попозже зайду.

У выхода из коридора на лестницу курили еще трое оперов УСБ. Одного Серега немного знал, у других принадлежность к «собственной безопасности» читалась на лицах. Мысленно чертыхнувшись, он направился в кабинет.

Навстречу шли Виноградов и Громов. Увидев Серегу, Громов сказал:

— Соловьев, всем вашим оставаться на местах.

— Понял, Юрий Сергеевич.

Виноградов с Громовым пошли дальше. Серега услышал:

— Так и что, все в его квартире нашли?

— К сожалению, да, Юрий Сергеич…

Когда Соловьев вошел в кабинет, Скрябин, сидя за столом, разбирал пистолет.

Серега бросил неподписанные бумаги:

— По-моему, у нас проблемы.

— Ты только сейчас это заметил? — Закрепив в специальной протирке кусок промасленной ветоши, Скрябин принялся чистить ствол «макарова».

— В коридоре полно уэсбэшников. Шеф с Виноградовым час у начальника просидели. Нам команда оставаться на местах.

— Так… Не вовремя я пушку разобрал.

— Там их столько, что пулемета не хватит. Чего тянут? Нас они могли еще с утра взять, мы здесь с девяти безвылазно торчим.

— Они Ромку ждут, — быстро смазав ударно-спусковой механизм, Стас собрал пистолет и передернул затвор, досылая патрон.

— Да, похоже, хотят здесь его взять. — Соловьев набрал номер Шилова. — Ты где?

— В пробке стою…

Пробку создавал сломавшийся грузовик на перекрестке и легковушка, которая то ли зацепила его, объезжая, то ли тоже сломалась, и теперь мигала «аварийкой», наискось перекрывая правую полосу. Стояли уже минут десять. Самые нетерпеливые начинали сигналить…

— В пробке, на Лиговском.

— С эскортом?

— Еще с каким! Что у вас?

— Тебя ждут. Человек десять во главе с Виноградовым.

— Понятно.

— Пока этот разговор доложат Виноградову, у тебя есть минут двадцать. Прошел слушок, у тебя в квартире что-то нашли.

— Ясное дело, если взялись топить, то по полной.

— Не уверен, что сидя в камере ты что-то докажешь.

Шилов посмотрел в зеркало. Зеленая «шестерка» наблюдателей стояла через машины позади него. А еще дальше, в соседнем ряду — вторая. Впереди, кажется, никого нет. И на параллельных улицах, видимо, тоже — пробка возникла спонтанно и собралась быстро, застигнув врасплох не только его, но и многоопытных водителей «наружки».

— Увидимся, — оптимистично заверил Соловьева Роман и выключил телефон.

Машина впереди Шилова начала двигаться, и Роман тоже включил передачу. Проехали два метра, три… Встали. Снова чуть подались вперед. Постояли. Еще вперед…

До упора выкрутив руль, Шилов рванул налево. «Альфа» пересекла пустую встречную полосу и выскочила на тротуар, звучно приложившись днищем о высокий поребрик.

Удар по тормозам, руль направо, рывок, по тормозам, чуть налево, вперед…

Шилов загнал машину в узкую прямоугольную арку старого дома, вылетел во двор. «Хвост» застрял в пробке. Наверное, матерятся по рации и бегут пешком, гадая, куда он сорвался.

Теоретически, можно было попробовать выскочить на улицу Черняховского, с нее — на Разъезжую, и дальше к Фонтанке. Или рвануть по Обводному в Юго-Западные районы. Но — слишком приметная у него машина, и слишком много в городе всяких заторов и пробок, которые нельзя предсказать, и из которых уже не получится так легко выскочить. Если догонят — уже не упустят. Плюнув на конспирацию, обложат со всех сторон и вызовут группу захвата. Арнаутов, наверное, не упустит возможности лично одеть наручники.

Шилов бросил машину под деревьями в центре двора и выбежал на улицу Черняховского. Повезло: стоило взмахнуть рукой, как сразу тормознул какой-то частник на дорогой иномарке.

— На Московский вокзал. Только побыстрее, опаздываю.

— Садись, долетим…

— «Пятый» — «Первому». Объект бросил машину и скрылся.

— Жди его у машины.

— Долго?

— До посинения.

В кабинет вошли Федоров, Арнаутов и два опера УСБ, молча вставших у двери с таким видом, что было понятно: их задача не улики искать, а обеспечивать силовую поддержку проводимого мероприятия, если в такой поддержке возникнет необходимость.

— Вообще-то стучаться надо, — заметил Соловьев шедшему первым Федорову.

— У нас постановление на проведение обыска в вашем кабинете.

— Покажите.

Федоров предъявил бланк, который Соловьев внимательно прочитал. Возвращая, кивнул на Арнаутова и небрежно спросил:

— Мужчина с вами?

Арнаутов зло хмыкнул, Федоров же пояснил:

— Оперативное сопровождение осуществляется нашим Управлением и УБОП.

— Ну, тогда я спокоен. А где сам Шилов?

Федоров чуть замялся, а потом ответил с некоторым вызовом:

— Он задержан.

— Да? Ну, тогда полагается его присутствие при обыске.

— Или присутствие его руководства, — дополнил Арнаутов.

— Я — подчиненный, — развел руками Серега, продолжая загораживать подход к столу Шилова.

— Громов уже идет. Сергей, не валяй дурака!

— Сергей Алексеевич, — поправил Арнаутова Соловьев. — И я никого еще здесь не валяю.

Зашел Громов. Лицо у него было таким, будто он терпел сильную физическую боль и безуспешно пытался скрыть это от окружающих.

— Соловьев, ты за старшего, — распорядился он, — поприсутствуй на обыске.

Сказал и вышел.

— Прошу, — Соловьев перешел на другую половину кабинета, к Стасу.

Федоров сел за стол Шилова. Пока он там располагался и осматривался, Арнаутов приказал:

— Откройте его сейф.

— У нас нет ключа, — ответил Серега.

— Ничего, — Федоров достал из своего портфеля опечатанный конверт. — Я взял дубликат в канцелярии.

Он аккуратно вскрыл конверт, достал ключ и, дважды провернув его в замке, открыл толстую дверь.

Сейф был пуст. Только на верхней полке лежала картонная папка с несколькими листами бумаги.

Федоров растерянно посмотрел на Арнаутова. Тот протянул руку:

— Давай.

Федоров отдал папку. Арнаутов нетерпеливо раскрыл ее, нахмурился и прочитал. По мере чтения речь его замедлялась, а на лице стали проступать багровые пятна:

— «Источник сообщил, что в рюмочной „Носорог“ познакомился с Мишей, который рассказал, что украл у соседки электрический чайник и продал его…» Что за бред?!

— Слабые оперативные позиции, — вздохнул Скрябин.

— Низкий уровень информации, — посочувствовал Соловьев.

У Федорова пропиликал сотовый телефон. Он выудил трубку из пиджака, ответил. Лицо у него вытянулось:

— Та-а-ак… Они предупредили его. Звонок был сделан с телефона 102…

— …21–70. Я угадал? — Соловьев улыбнулся, а Скрябин покачал головой:

— Дырку вы от бублика получите, а не Шарапова.

— Они переложили все бумаги и вещи к себе, — прищурился Арнаутов, бросая никчемную папку. — Откройте ваши сейфы!

— Обыск выписан на рабочее место майора Шилова. Посмотрели — свободны. Нам работать пора, — ответил Серега.

— Отнимите у них ключи, — приказал Арнаутов операм-уэсбэшникам, и хотя те не являлись его подчиненными они без заминки дернулись выполнять приказание.

Серега и Стас мгновенно выхватили пистолеты:

— Назад!

Синхронно щелкнули спущенные предохранители. Соловьев целился в Арнаутова, Скрябин держал на прицеле оперов-уэсбэшников, которые замерли с таким растерянным видом, что сразу стало понятно: к подобному повороту событий они не были подготовлены даже в глубокой теории.

Шилов нашел таксофон, подходы к которому просматривались во все стороны, и позвонил, используя только что купленную карточку:

— Карташова мне! Иваныч, ты? Меня накрыли, я ухожу в бега. Серьезно… У меня девушка на квартире. Если сможешь, прикрой ее. Еще не знаю, свяжусь… Помнишь наш разговор? Меня подставил свой, и он — опер. Причем хороший. Все!

Дав отбой, Шилов хотел набрать еще один номер, но увидел, как к нему направляется сержант-постовой. Что ему надо? Решил просто посмотреть документы? Или уже дали ориентировку и сержант его опознал? Нет, тогда бы он не шел так беспечно. Вообще не стал бы подходить один, встал бы за углом и по рации вызвал подмогу. Здесь, по соседству с Московским вокзалом, помощь не заставит себя долго ждать, так что проявлять личный героизм, в одиночку задерживая опасного преступника, нужды нет.

Может, ему просто надо позвонить? Вообще-то, у всех постовых давно появились мобильные телефоны, так что если этот сержант идет звонить, он или слишком честный, или тоже оборотень. Или ни то, ни другое, а просто сдох аккумулятор в мобильнике.

Шилов забрал карточку, повернулся к сержанту спиной и стал уходить.

Не то, чтобы он ждал окрика: «Стой!» и звука передернутого затвора, но… Не выдержал, оглянулся.

Сержант, не проявляя к Шилову интереса, снял таксофонную трубку и начал набирать номер.

Роман остановился и закурил. Оборотень, говорите? Ну-ну!

В жизни на нелегальном положении есть миллион минусов. Но есть и достоинства. Так что поборемся. Зная, как работает система, он сможет прятаться в пятимиллионном городе очень долго.

Столько, сколько потребуется, чтобы установить, кто есть кто на самом деле.

— У вас что, совсем башню снесло? — Арнаутов двинулся на Соловьева. — Да я вас, говнюки, по стенке размажу!

— Назад! — Соловьев взвел курок.

— Ты в кого стволом тычешь? — Арнаутов выхватил свой пистолет; вслед за ним достали оружие и опера-уэсбэшники. — Ну, давай, жми!

Федоров обмяк в кресле и незаметно схватился за сердце.

Пятеро человек целились друг в друга. Никто не хотел начать первым. Но каждый был готов, как только прозвучит первый выстрел, или даже если только покажется, что он сейчас прозвучит, разрядить магазин. И понимал, что стоять и целиться до бесконечности невозможно. У кого-то первого обязательно сдадут нервы, и тогда он или опустит оружие, или…

С такого расстояния не промахиваются.

Арнаутов, держа на мушке голову Соловьева, сделал еще полшага вперед. За ним подтянулись и уэсбэшники, выцеливающие Стаса.

У Стаса зазвонил сотовый телефон.

Неожиданный и резкий сигнал мог заставить чей-нибудь палец дрогнуть, и тогда… Обошлось.

Не опуская глаз, Скрябин нашарил на поясе телефон, отцепил, поднес к уху:

— Да! Света, я немного занят… Нет, я в ГУВД. Просто минут через пять меня пристрелят, и вы с матерью можете радостно перегрызть друг другу глотки. Все!

На те несколько секунд, пока он разговаривал, было словно объявлено перемирие, и все молча, глядя друг на друга через прорезь прицела, застыли. Но как только он сунул трубку в карман, Арнаутов сделал еще один шаг вперед, на Серегу, сопровождая это словами:

— Ну что, очко зажало? Будешь стрелять или как?

— Хочешь проверить?

Арнаутов дернул щекой, собираясь ответить, но никто так и не узнал, что у него было на языке.

С пистолетами в руках в кабинет заскочили Василевский и Джексон:

— Серега, мы здесь!

Они оказались позади Арнаутова и уэсбэшников. В свою очередь, позади них, за столом Шилова, сидел Федоров. Но он, в качестве боевой единицы, в расчет не принимался. Хотя у него, может быть, тоже был пистолет.

— Ковбойцы хреновы, — презрительно процедил Арнаутов. Ни он, ни уэсбэшники не обернулись.

— Прекратить! — В кабинет влетел взбешенный Громов.

Он сходу ударил по рукам Джексона и Василевского, потом — уэсбэшников.

Остальные опустили оружие сами.

— Прекратить! Вы что, офонарели?! — Громов встал между Арнаутовым и Соловьевым, которые хоть и поставили пистолеты на предохранители, но продолжали так смотреть друг на друга, как будто решили сойтись в рукопашной. — Вы кто, офицеры или братва на разборке?! Дуэль решили устроить?

— Наши сейфы — это наши сейфы, — сказал Соловьев, втыкая пистолет в наплечную кобуру.

— Они прячут возможные вещдоки, — чуть помедлив, Арнаутов тоже убрал «ПМ».

— Тогда привезите постановление на обыск их рабочих мест.

— Они будут иметь возможность…

— Не будут! Ключи сюда!

Скрябин и Соловьев отдали ключи от сейфов. Громов положил их в карман.

Арнаутов круто развернулся и направился в коридор.

— Николай Иванович! — окликнул Скрябин, и Арнаутов, замедлив шаг, подозрительно посмотрел на него через плечо. — Вы забыли сказать: «Айл би бэк!» Арнаутов плюнул и вышел. Вскочил и заторопился вслед за ним позабытый в разборке Федоров.

А Джексон остановил одного из оперов-уэсбэшников и, наклонившись к нему со страшным лицом, оскалился и зарычал, брызгая слюной и дыша пивным перегаром.

Когда шаги в коридоре затихли, Громов бросил ключи на стол:

— Он вернется. У вас есть десять минут, чтобы привести все в порядок.

— Да чисто у нас, Юрий Сергеич. Еще вчера подсуетились, — с довольным видом усмехнулся Сергей.

— Так чего вы выпендривались?!

— А чтоб им служба медом не казалась, — ответил Стас.

— Чертовы ковбойцы! — Громов покачал головой, и было не ясно, чего больше в его реакции: осуждения или все-таки одобрения. — Лучше думайте, что делать дальше…

Забрав ключи, он ушел. Довольная усмешка исчезла с лица Соловьева. Он вздохнул:

— Что — что? Ждать пока…

15

— Когда он вернулся домой? Во сколько?

— Я уже говорила, что он всю ночь провел дома…

— Не надо мне лапшу на уши вешать!

Арнаутов уже часа два бился с Юлей, но расколоть не мог, и это бесило его. Он был уверен, что легко справится с девкой. Кто она такая? Высшее образование, модельер. От обеспеченных родителей — к богатому мужу. Жизни не видела, страху не нюхала… Поломается чуток для приличия, разревется и начнет говорить.

Не получалось.

Разговаривали в его кабинете. Арнаутов и так на полторы головы превосходил ее ростом, а тут еще специально усадил на низкий неустойчивый стул у стены, а сам то стоял, сунув руки в карманы и покачиваясь на каблуках, то присаживался на угол стола и наклонялся, заглядывая в глаза.

Одни и те же вопросы задавались по кругу, только в немного разной последовательности. И на эти круговые вопросы получались такие же круговые ответы. Пока что она ни разу не прокололась.

И где так врать научилась?

— Ты что, до сих пор не поняла, где находишься? Так я тебя сейчас в камеру отправлю, там тебе быстро все объяснят.

— Я не понимаю. Я вообще ничего не понимаю…

— Во сколько он вернулся ночью? Отвечай, идиотка хренова! — Арнаутов схватил ее за воротник кожаного плаща.

И получил по лицу. Пощечина была довольно увесистой.

— Вы можете меня убить, но оскорблять я себя не позволю.

В ту же секунду кто-то постучал в приоткрытую дверь кабинета. Арнаутов отпустил Юлин плащ, поднял голову и увидел Карташова. Он стоял, весь такой умный и правильный, с потухшей трубкой в руке, и смотрел на Арнаутова с легкой брезгливостью профессионала, наблюдающего за дилетантской работой коллеги, которому по сроку службы давно пора было перестать быть дилетантом.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » ... »»