Самая таинственная тайна и другие сюжеты Акунин Борис
«Да вы, батенька, эпистомофоб», — скажу я тому, кто не хочет учиться (эпистомофобия — страх перед знаниями).
Человек и его Фобия
Или расскажу, как в свое время победил в себе фалакрофобию (панический страх облысения), что было просто, и сейчас сражаюсь с гераскофобией (страхом старения), что значительно трудней.
А женщин призову безжалостно давить в себе ритифобию (страх перед морщинами). Помните, что морщины бывают и красивыми.
Наши государственные руководители, оказывается, не виноваты в том, что они такие, какие есть. У них, бедных, тяжелая форма хронофобии (страх перед движением времени), помноженная на гипенгиофобию (страх ответственности). И я даже знаю, как можно было бы помочь нашим страдальцам. Кроме вредоносных фобий есть еще и полезные. Если бы при помощи гипноза внедрить в подсознание руководителей партии и правительства эритрофобию (страх покраснеть на людях) — о, мы бы не узнали родного государства!
Обогатившись всем этим знанием, хочу воззвать к соотечественникам:
И всё у нас сразу наладится.
В мире мудрых мыслей
05.02.2013
Это название книжки из детства, в которую я часто заглядывал. Был такой сборник афоризмов и велеречивых цитат, значительная часть которых принадлежала дорогому Никите Сергеевичу, потому что год издания был шестьдесят второй или шестьдесят третий.
Мне эта книга ужасно нравилась. Я любил, вычитав что-нибудь заковыристое, потом блеснуть в обществе. Перед взрослыми это не очень получалось, но товарищей по классу я, бывало, потрясал и даже сделал на чужой мудрости карьеру: был избран руководителем «звездочки».
Сохранил я слабость к чеканным формулировкам и в позднейшие годы.
Общий уровень мудрости был примерно такой
В разные моменты жизни, особенно в юности, хлесткий афоризм, принадлежащий какой-нибудь импозантной личности, мог запудрить мне мозги и ввести в ересь. Но были и мантры, которые остались со мной на всю жизнь.
Важна не только мысль, но и форма ее выражения. В раннем возрасте форма даже важнее содержания. В десять лет меня охватывал восторг от белиберды вроде «Бороться и искать, найти и не сдаваться». В зрелом возрасте, конечно, больше радует другое: точное оформление твоих собственных мыслей.
За это я так люблю, скажем, тексты Льва Рубинштейна. Он доделывает за меня мою умственную работу.
Лев Семенович Р.
«Зло никогда не бывает остроумным. А если бывает — то это уже не зло.»
«Есть еще такая штука, как «патриотизм», означающая как правило приблизительно то, что навозную кучу посреди родного огорода предписано любить на разрыв аорты, в то время как клумба с георгинами во дворе соседа ничего кроме гадливого омерзения вызывать не должна».
«Натужная, крикливая, неопрятная оппозиция так же глупа и неприятна, как респектабельная, самодовольная, лоснящаяся любовь к начальству. Впрочем, нет, не так. Глупа так же. Неприятна так же. Но в гораздо меньшей степени опасна для душевного здоровья общества».
Только у самых скучных и прозаичных людей во внутреннем кармане нет любимого изречения, которое служило бы железным аргументом, энерджайзером или индульгенцией. Даже у мерзавца непременно есть пара-тройка цитаток в моральное обоснование подлости.
А еще водятся субъекты, которые сами обожают выдумывать афоризмы. Например, аз грешный. Бывает, придумаю что-нибудь цветистое, да и свалю на Конфуция либо на Мэнцзы. Это делается очень просто: сажаешь в начало фразы «благородного мужа», и все принимают за чистую монету.
Но вообще-то всю свою жизнь я прожил в мире чужих мудрых мыслей. Некоторые из них меня сформировали.
Каждый раз, когда я оказывался в какой-то неопределенной или тревожной ситуации и было непонятно, как себя вести, мне обязательно попадалась подсказка в виде правильной цитаты.
Вот навскидку несколько максим, которые мне помогли в разные ключевые моменты.
Спасибо, Аристотель!
Лет в восемнадцать меня вдруг начала пугать скорость, с которой я увлекался новыми идеями, шарахаясь из стороны в сторону. И прочитал в какой-то книжке слова античного мудреца: «Признак светлого ума — способность рассматривать идею, не принимая ее». Ой, подумал я, хочу быть светлым умом.
Спасибо, сэр Уинстон!
В сорок лет я пытался стать успешным беллетристом, но книги всё не желали продаваться — ни первая, ни вторая, ни третья, ни четвертая — и вокруг стал сгущаться смрад Неудачничества, особенно пугающий в пору пресловутого «кризиса среднего возраста». Вдруг встречаю (не помню где): «Успеха добиваются те, кто умеет идти от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма». Не бог весть какая лучезарная мысль, но попалась на глаза очень вовремя.
В любом случае спасибо, Боб
Или вот концептуально важное высказывание о взаимоотношениях Автора и Публики, над которым я частенько размышляю сейчас: «Если вам нравятся мои поделки, это еще не означает, что я вам что-то должен». Иногда мне кажется, что так оно и есть. Иногда — что это неправда.
Ну а теперь ваша очередь. Делитесь любимыми афоризмами. Если знаете автора или источник — обязательно указывайте.
Потом посчитаем плюсы и поглядим, какие максимы пользуются в БС наибольшей поддержкой. Вывешу их на всеобщее обозрение, и станем все по этим правилам жить.
Top Ten афоризмов
07.02.2013
Решил, что обману вас. Обещал вывесить сюда самые популярные изречения, а потом передумал.
Увидеть, какие максимы набрали в БС больше всего плюсов, вы можете и без меня: просмотрите комменты, и сами узнаете. Это всё прекрасные, но общеизвестные сентенции вроде «Делай, что должно, и come what may».
Я подумал, что лучше отберу афоризмы, которых раньше не знал и которые мне в будущем пригодятся. Надеюсь, что и вам тоже.
Авторство не проверял — как у вас было, так и копирую.
Итак, вот мой личный Top Ten
10. «Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учиться танцевать под дождем». Вивиан Грин.
9. «В двух случаях нет смысла злиться: когда дело еще можно поправить и когда дело уже нельзя поправить». Томас Фуллер.
8. «Упрощать — сложно, а усложнять — просто».
7. «Не обобщай, да не обобщен будешь». Бабушка И. Губермана.
6. «Истинный рост человека измеряется не от земли до макушки, а от макушки до неба».
5. «Избегайте тех, кто старается подорвать вашу веру в себя. Это свойственно мелким людям. Великий человек, наоборот, внушает вам чувство, что и вы сможете стать великим». Марк Твен.
4. «Победа не всегда означает быть первым. Победа — это когда ты стал лучше, чем ты был».
3. «Выбери себе работу по душе, и тебе не придется работать ни дня в жизни».
2. «Самая лучшая месть врагу — не быть похожим на него». Марк Аврелий.
1. А больше всего меня порадовал преподобный Амвросий Оптинский: «Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем — моё почтение». (Вряд ли это получится, но нужно пытаться.)
Эх, куда они все подевались, такие старцы?
Вам всем тоже мое почтение — за то, что обогатили мой заветный цитатник.
Фотозагадка
12.02.2013
Вам, эрудиты! Вам, пытливые умы!
Вот три фотографии. Две первые я сделал в Париже, третью в Лондоне.
Внимание, вопрос:
Почему фотограф (круг интересов которого — подсказываю — вам более или менее известен) снял именно эти три места? Что у них общего?
Думайте. У вас одни сутки.
Нехорошие места. Гревская площадь
13.02.2013
Честно говоря, я потрясен. Через пять минут после того, как я вывесил загадку, возникла первая полуправильная версия. Еще пять минут спустя другой член БС окончательно расщелкал ребус, который казался мне весьма непростым. Поздравления, korus1978!
Три картинки, которые я вчера поместил в блоге, объединяет вот что: это всё очень нехорошие места, расположенные в самом центре очень хороших городов — Парижа и Лондона.
Сейчас там катаются на коньках и каруселях, а в свое время вешали, рубили головы, колесовали, четвертовали, сжигали живьем. Всё это — бывшие штатные места публичных казней: Гревская площадь, Площадь Согласия, Тайбернское Дерево.
Меня всегда интриговала эта тема: жуткие призраки прошлого, прячущиеся под легкомысленным макияжем современности.
В свое время я объездил места кровавых сражений — Ватерлоо, Аустерлиц, Бородино, Плевна — и убедился, что энергетика множества трагически оборвавшихся жизней со временем не рассасывается. Что-то такое висит в воздухе, отбрасывает зловещую тень.
Место экзекуций, непременный атрибут исторического города, еще хуже, чем поле брани. В битве, даже самой жестокой, всегда есть надежда, что повезет и останешься жив. Там, где казнят, надежды не было. Там сгустился беспросветный ужас.
Прежде, чем прийти на площадь с фотоаппаратом, я, конечно, почитал, кого из исторических личностей там умертвили, посмотрел гравюры и литографии. Стою, смотрю на машины, на туристов, на разноцветную чепуху, и через минуту-другую всё это начинает размываться. Из земли сочится красноватый туман. Проступают контуры Другого Времени. Слышится жадный рев толпы — предков нынешних милых конькобежцев и велосипедистов.
Я попытался поймать в объектив красный отсвет вечернего солнца на льду перед Парижской мэрией, чтобы получился каток на крови, но мастерства не хватило. У википедского фотографа и то лучше (фото на соседней странице).
Это бывшая Гревская площадь, где в течение нескольких столетий отправляли на тот свет преступников (и тех, кого считали преступниками).
Название мы знаем с детства, благодаря романам Дюма, поэтому ассоциации в основном романтические.
«С высоты окна, из которого открывался вид на Гревскую площадь, д'Артаньян с тайным удовольствием наблюдал, как находившиеся в толпе мушкетеры и гвардейцы успешно прокладывали себе дорогу, работая кулаками и рукоятками шпаг».
«— Прощай, Маргарита! — прошептал он. — Будь благосло…
Ла Моль не кончил. Повернув быстрый, сверкнувший, как молния, меч, Кабош одним ударом снес ему голову, и она покатилась к ногам Коконнаса».
На самом деле ничего романтического в Гревской площади нет. Пятьсот лет ужаса, страданий и варварского шоу-бизнеса. Жертвы испускали дух под вой и улюлюканье толпы, которая приходила сюда, как сегодня приходят на футбольный матч или на концерт. Приводили детишек. Удобные места, откуда хорошо виден эшафот и где можно разложить закуску-выпивку, во время особенно громких казней «жучки» продавали за огромные деньги. Следует признать, что человечество постепенно становится лучше. Сегодня полюбоваться зрелищем смерти публика собирается разве что в Иране.
Все-таки поразительно, что парижане именно здесь построили себе мэрию. Есть в этой жовиальной бестрепетности по отношению к теням прошлого нечто сугубо галльское. Девиз Франции: разрушить мрачную Бастилию и поставить табличку «Здесь танцуют».
(Интересно, а каков девиз русской истории? «Здесь ноют»? «Здесь ничему не учатся»? Ладно, как-нибудь поговорим про это отдельно.)
Пожалуй, единственная хоть сколько-то романтическая страница в истории Гревской площади — борьба кардинала Ришелье с дуэлянтами. По эдикту 1626 года за участие в поединке дворянину отсекали голову. Чаще всего как-то обходилось (быль молодцу не в укор, да и влиятельные родственники всегда замолвят словечко), но случались и суровые исключения.
Король дуэлянтов, вот этот красавчик, граф Франсуа де Монморанси-Бутвиль, слишком долго испытывал терпение его высокопреосвященства и в конце концов допросился. Он заколол на дуэли сначала графа, потом маркиза, потом снова графа, потом тяжело ранил барона. Сбежал за границу. Вернулся. Поклялся, что еще кого-нибудь вызовет и прикончит прямо среди бела дня, потому что кардинал не смеет покушаться на древние вольности дворянства. 12 мая 1627 года в Пале-Рояль, то есть прямо под носом у Ришелье, он устроил «четверную» дуэль. Такого афронта власть простить уже не могла. И Бутвиля, и его секунданта с соблюдением всех реверансов обезглавили. Оба отправились на казнь, будто на бенефис, и умерли под рукоплесканья зрителей.
Отсечение головы было привилегией дворян, смертью почетной и даже завидной. Простолюдинов вешали — если вина была не слишком тяжкой. Сугубых злодеев колесовали — то есть привязывали к колесу и железной палкой переламывали кости. Обвиненных в ереси или колдовстве сжигали.
Колесование
Социальное неравенство было продемонстрировано, например, при казни двух знаменитых отравительниц: Катрин Монвуазен (1680) и маркизы де Бренвилье (1676). Простолюдинка умерла в мучениях, на костре. Аристократка всего лишь преклонила колени перед плахой. При этом маркиза была во стократ отвратительней. Самое гнусное даже не то, что она умертвила ближайших родственников, чтобы завладеть наследством, а то, что она отрабатывала мастерство ядосмесительства, тренируясь на слугах и бедняках в больнице.
По-разному расправлялись на Гревской площади и с цареубийцами.
Граф Монтгомери то ли случайно, то ли неслучайно (есть разные версии) убил на турнире Генриха II.
Попал копьем в глаз. Король умер после десятидневной агонии
Перед смертью монарх велел не карать убийцу, но вдова, Екатерина Медичи, была не столь великодушна. Она не забыла и не простила. Пятнадцать лет спустя, когда Екатерина стала фактической правительницей страны, Монтгомери был обезглавлен на Гревской площади — сущие пустяки по сравнению с участью Равальяка, убийцы Генриха IV.
Этого в 1610 году разорвали на части лошадьми.
Бедняга был крепкого телосложения, так что на радость толпе казнь продолжалась целый день, с утра до вечера.
Так же расправились уже во времена Просвещения, в 1757 году, с психически ненормальным Дамьеном, который слегка порезал карманным ножиком Людовика XV. Два с лишним часа кони под ударами кнутов тужились и никак не могли довести дело до конца. Палачу пришлось перерезать осужденному сухожилия. Конечности отрывались одна за другой…
Надо сказать, что психическая болезнь в те суровые времена не считалась смягчающим обстоятельством. В 1670 году юноша по имени Франсуа Саразен во время богослужения в церкви проткнул шпагой освященную просфору. Хотя было известно, что кощунник (вот из каких времен это слово) — сумасшедший, его судили без снисхождения.
Несчастному психу сначала отрубили руку, а потом спалили его на костре.
В юности, помню, я смотрел фильм «Картуш» про благородного и веселого разбойника, которого играл молодой Бельмондо.
Уж не знаю, сколько удали выказывал реальный Картуш в ходе своей бандитской карьеры — слишком густо его биография обросла легендами, однако кончил он препогано. В фильме про это ничего не было.
На следствии король преступного мира держался молодцом, выдержал все истязания и никого не выдал. Но на Гревской площади, увидев колесо, Картуш затрепетал и крикнул, что хочет дать показания.
Его увезли с места казни назад в суд и там он в течение восемнадцати часов сыпал именами и явками. В результате были арестованы три с половиной сотни сообщников и пособников. Этой ценой Картуш оплатил один лишний день жизни — назавтра его все равно колесовали.
Dura lex во всей красе.
В кровавой истории площади есть один эпизод, про который читаешь с нехристианским чувством глубокого удовлетворения. Здесь отрубили тупую и злую башку вот этому негодяю (на правой нижней картинке).
Антуан Фукье-Тенвиль был общественным обвинителем в период революционного террора. Он отправлял людей на смерть одним окриком или даже одним жестом — не выслушивая оправданий, затыкая рот защитникам, запугивая членов трибунала. Он воображал себя карающим мечом революции.
Когда власть переменилась и самого Фукье-Тенвиля поволокли на суд, он ужасно удивился. Как же так, ведь он старался не для себя, он всего лишь усердно исполнял работу, которую ему поручили?! И вообще — такое было время! Ему сказали: «Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?»
Вообще-то революционного прокурора уместнее было бы казнить не на Гревской площади, а на площади Революции. Но о ней — в следующем посте.
Нехорошие места. Площадь революции
16.02.2013
Так называлась современная Площадь Согласия в 1792–1795 гг. Всего три года — но такие, после которых, казалось бы, мостовую никогда уже не отмыть.
Ничего, французы отмыли. Как-то у них, непостижимым для меня образом, это получается. Вот на этом самом месте президент республики 14 июля каждого года принимает парад. По-моему, жуть и кощунство — все равно что мы станем устраивать парады на Бутовском полигоне. Но французам, конечно, видней. Они любят свою революцию и считают ее людоедскую ипостась чем-то хоть и несимпатичным, но в историческом смысле извинительным.
А вот я это место очень не люблю. Крутится колесо карусели, а мне слышится скрип гильотины. Гудят клаксоны автомобилей, а мне мерещится вопль распалившейся черни. Шорох шин по асфальту — будто голова покатилась в корзину с песком. Иногда думаешь, что лучше поменьше знать историю — приятней живется.
У них, учеников Вольтера и Дидро, тут еще и статуя Свободы стояла — это в ее честь приносились кровавые жертвы.
Сидящая тетка слева — это и есть Свобода
Во время Большого Террора, с мая 1793 года по июнь 1794 года, здесь совершалось в среднем по двадцать публичных казней в неделю. Смерть перестала быть спектаклем, как во времена Гревской площади, а превратилась в нечто вроде телесериала, который полюбился публике и тянется сезон за сезоном.
О, тут было на кого посмотреть. Участвовали звезды первой величины: король с королевой, знатнейшие вельможи, прославленные революционеры, выдающиеся писатели и великие ученые.
Все умирали по-разному. Кто трясся от страха, кто геройствовал, кто хотел просто побыстрее покинуть этот отвратительный мир.
Современная карикатура: Робеспьер казнил всех французов и последним гильотинирует палача
Времена были романтические, с модой на античность и стоицизм, поэтому в анналах сохранилось много звонких предсмертных фраз и картинных жестов. Но самому знаменитому смертнику площади, Людовику XVI, последнее слово произнести не дали. Едва король начал говорить (он хотел всего лишь выразить пожелание, что его смерть пойдет на пользу отчизны), как ударили барабаны. Помощники палача сорвали с Бурбона верхнее платье, поволокли, прикрутили к доске и, по свидетельству очевидцев, вместо шеи перерубили челюсть. Толпа кинулась макать платки в августейшую кровь…
Монарх он был слабый, а умер просто и мужественно
Через несколько месяцев здесь же обезглавили королеву. Она не пыталась обратиться к народу. Судя по рисунку Давида, сделанному с натуры, Мария-Антуанетта держалась гордо и презрительно. На оскорбления толпы не реагировала.
Ее последние слова были обращены к палачу, которому она случайно наступила на ногу: «Прошу меня извинить, сударь».
Не так умерла Шарлотта Корде. Для этой тираноубийцы (модное слово революционной эпохи) смерть была высшей точкой бытия. Девушка нарядилась во всё лучшее, что у нее было, и выглядела сияющей, словно невеста.
«Австриячка» за последний год стала совсем седой. В 37 лет
Она вызывала у толпы не только ненависть, но и восхищение. Один влюбленный молодой человек нарочно выкрикнул что-то контрреволюционное, дабы погибнуть той же смертью, что и предмет его обожания. (Желание осуществилось.)
Какой-то мерзавец подобрал отсеченную голову Шарлотты и влепил ей пощечину — надеялся снискать одобрение публики.
Рассказывают, что мертвое лицо залилось гневной краской. Да и толпа гнусный поступок не одобрила.
Ужасной была смерть несчастной мадам дю Барри, прославленной красавицы прежних времен. Ее несли к эшафоту на руках. Бывшая фаворитка плакала, кричала, умоляла о пощаде. Последние ее слова были: «Еще минуточку, господин палач!» Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела…
Шарлотта готовится к путешествию на эшафот
Здесь же окончил свою преступную жизнь и Робеспьер. Он тоже кричал — от боли (при аресте ему пулей раздробили челюсть). Но сильно жалеть этого человека мы не будем. Что посеял, то и пожал. Назавтра парижане сочинили эпитафию:
- Не лей, о путник, слез ты надо мной.
- Покойник был бы ты, останься я живой.
Великий химик Лавуазье пощады не просил, но подал ходатайство об отсрочке казни, чтобы завершить важную научную работу. Председатель трибунала заявил: «Республике не нужны ученые и химики. Да свершится правосудие». И оно свершилось.
Почти всех погибших на этой площади жалко. И знаменитых, и безвестных. Но есть казненный, которого мне хочется помянуть отдельно. Это был человек из самых лучших, вот уж воистину «благородный муж», a man for all seasons.
Из той же породы был наш Короленко, который при старом режиме заступался за революционеров, при новом — за «осколков империи», спасал из белой контрразведки красных, а из ЧК белых.
Как же мне нравится Кретьен-Гийом де Мальзерб, к сожалению, сегодня полузабытый.
Он родился в высокопоставленной семье и с ранней молодости занимал всякие высокие должности. Это Мальзербу человечество обязано изданием «Энциклопедии». Будучи главным королевским цензором, он защитил великое издание от всех нападок, а когда «Энциклопедию» запретили, спрятал рукопись от полиции до лучших времен.
Нереволюционный человек. Совсем
Мальзерб больше всего любил ботанику, но считал себя обязанным участвовать в политической жизни. Он пытался проводить реформы — и уходил в отставку, если король чинил реформам препятствия. Побывал в опале и в ссылке. Был сторонником прогресса, одним из самых уважаемых в стране людей.
Людовик терпеть не мог этого либерала за упрямство и негибкость. Однако, когда король оказался в темнице и все от него отвернулись, именно Мальзерб вызвался защищать свергнутого монарха перед трибуналом. Король сказал: «Вы погубите себя, а меня все равно не спасете». Мальзерб и сам понимал, что не спасет, но тем не менее не отступился.
Власти отомстили защитнику «тирана» с поистине революционным размахом. Казнили зятьев, дочь, секретарей, даже внучку. Ну и самого, конечно, тоже не помиловали.
Поднимаясь на смертную колесницу, 73-летний Мальзерб споткнулся. И сказал с грустной улыбкой: «Плохая примета. На моем месте древний римлянин вернулся бы домой».
Пляс Конкорд. В прекрасном городе Париже мало плохих мест. Самое поганое — это.
Нехорошие места. Тайберн
18.02.2013
Третье нехорошее место, в отличие от двух первых, не площадь, а перекресток. Точнее, пешеходный островок неподалеку от Мраморной Арки.
Сейчас он выглядит вот так:
А в середине XVIII века здесь стояла большая стационарная виселица, так называемое «Тайбернское Дерево». Напротив, как видно по плану, — место, «где расстреливают солдат».
В асфальт закатан памятный знак, но большинство прохожих его не замечают или вовсе не знают, что за Tybern Tree такой. Может, майское дерево или дуб, под которым древние друиды водили хороводы.
Мимо виселицы проходил тракт, и все, кто приближался к Лондону, получали наглядное предупреждение: в столице следует вести себя прилично и законов не нарушать. На «дереве» одновременно размещалось до 24 висельников.
Места хватало…
Местные жители устроили себе из этого соседства неплохой бизнес. Во время интересных казней строили трибуны для зрителей, продавали напитки, торговали листовками и памфлетами. Публика приветствовала аплодисментами осужденных, кто держался молодцом, и освистывала малодушных.
Слово «Тайберн» прочно вошло в лондонский фольклор той эпохи. «Поплясать в Тайберне» значило «угодить на виселицу»; «прокатиться в Тайберн» — отправиться на тот свет.
Благодаря Уильяму Хогарту мы знаем, как это выглядело
На протяжении веков Тайберн мало чем отличался от других подобных очагов душегубства. Здесь истязали приговоренных с обычной для средневековья жестокостью; жгли на огне за убеждения; вешали за мелкие правонарушения вроде карманной кражи; без колебаний умерщвляли малолетних преступников, для которых закон не делал никакого снисхождения (ювенальной юстиции еще не существовало).
Лорд Дакр — важное имя в истории британского правосудия
Однако есть одна совершенно британская особенность, на которую обращаешь внимание, когда изучаешь перечень «звезд» Тайберна.
Например, вот две казни, которые не могли свершиться ни в одной другой стране тогдашнего мира.
В 1541 году барон Томас Дакр с компанией приятелей-дворян отправились поохотиться в чужих угодьях. Когда лесничие попытались их остановить, браконьеры схватились за оружие. Один из лесничих был убит. Состоялся суд, приговоривший лорда и его сообщников к смертной казни. Все они были повешены в Тайберне как самые обыкновенные преступники — даже не удостоились отсечения головы. За убийство ничтожного простолюдина заплатили жизнью высокородный лорд и трое дворян.
Вдумайтесь: это произошло в тысяча пятьсот сорок первом (!) году — то есть во времена, когда в большинстве европейских стран крестьянина можно было затравить охотничьими псами просто ради забавы. Наш Иван Васильевич был еще даже не «грозным», а всего лишь милым мальчиком, который развлекался, мучая кошек и собак.
Примерно такая же история случилась в 1760 году. Граф Феррерс в припадке гнева застрелил своего лакея. Подумаешь, большое дело.
Наша Салтычиха в те же самые годы до смерти замучила 138 крепостных, прежде чем ею занялся суд.
А тут благородного человека, пэра Англии, за сущую ерунду приговорили к виселице. Единственной привилегией, которую граф выговорил себе и оплатил из собственного кармана, была шелковая веревка. В день казни его сиятельство прибыл из Тауэра в Тайберн в узорчатой карете, одетый в расшитый серебром свадебный наряд. Щедро дал палачам на чай. И заболтался в петле, на самых что ни на есть общих основаниях.
Еще для графа соорудили пьедестал — из уважения к титулу
Как-то странно восхвалять демократические ценности на примере равенства всех перед виселицей. Я, собственно, и не собираюсь этого делать. Однако, читая про то, как лордов вешали за убийство плебеев, начинаешь понимать, почему Англия — страна особенная. Идея неотъемлемых прав личности утвердилась здесь раньше, чем в других уголках планеты. Потому и с чувством собственного достоинства у британцев с давних пор всё в порядке.
Я вот думаю: неужели нам придется пройти всю дорогу с самого начала? Сначала Великая Хартия Вольностей, потом Кромвель и Славная Революция, потом движение луддитов и чартистов…
Тоска, леди и джентльмены.
Две удивительные истории про кроликов
22.02.2013
Одну недавно вычитал в воспоминаниях Поля Тибо, генерала Империи.
Однажды маршал Бертье, ловкий царедворец, всеподданнейше пригласил Наполеона в гости. Корсиканец сказал, что охотно пострелял бы кроликов, и спросил, есть ли они в поместье. «Их у меня пропасть, ваше величество!» — воскликнул Бертье, хотя никаких кроликов там отродясь не водилось.
Слывет правдивым мемуаристом
Но усердие всё превозмогает. Маршал приказал управляющему срочно закупить — хоть из-под земли достать — тысячу кроликов.
Император вышел с ружьем в парк. Бертье подал знак.
Едва Наполеон недовольно поинтересовался, где же обещанные кролики, как буквально отовсюду повыскакивали серые-пушистые, и давай метаться по лугу. Это их выпустили из спрятанных за кустами загонов.
— Приготовьте мне побольше ружей, пока лапены не разбежались! — закричал Бонапарт в охотничьей ажитации — никогда еще он не видывал разом столько дичи.
Свита попятилась, чтобы не мешать великому человеку целиться.
Но зверьки повели себя странно. Они сбились в огромный ком и вдруг ринулись в атаку. Целая тысяча маленьких, но очень решительных кроликов — и все на императора!
Генералы, лакеи, охранники кинулись грудью на защиту великого человека. Кнутами, палками, прикладами вроде бы расшугали мелкую шушеру.
Кролики отступили, но потом перегруппировались и предприняли обходной маневр: напали на Наполеона с двух сторон. Стали на него запрыгивать, карабкаться по ботфортам, чуть не сбили с ног. В общем, приключился самый настоящий зоокошмар. Победитель Маренго и Аустерлица был вынужден спасаться от ушастых террористов бегством.
Потом загадка разъяснилась.
Оказывается, управляющий закупил зверьков на самой обычной ферме. Кролики привыкли: тот, кто приближается к загону, кормит их капустой и морковкой. Бегать от такого человека не надо — совсем наоборот…
Ужин удава
Прочитал я про то, как кролики чуть не затоптали Бонапарта, и вспомнилась другая история, которую мне рассказывали как подлинное происшествие. Не знаю, не знаю. Продаю, за что купил. Не исключаю, что эта байка и без меня гуляет по Интернету.
Всё же расскажу, по ассоциации.
В офисе одной московской фирмы, в большом-пребольшом зале, где были густо понатыканы столы для офисного планктона, стоял террариум с живым питоном. Красиво, стильно, экзотично. В символическом смысле опять же недурно — для выстраивания правильных отношений менеджмента и рядового персонала.
Вечером охранники запускали в стеклянный куб кролика, рептилия его кушала и потом целые сутки мирно спала.
Но однажды утром первые сотрудники, пришедшие на работу, застали удивительную картину.
Удав не спал, а нервно метался по террариуму.
За столом сидели охранники и поили из блюдечка пивом серого кролика.
Они поведали, что на сей раз «ужин удава» повел себя нетипичным образом. Отказался гипнотизироваться, а вместо этого сам начал наскакивать на змеюку. Не привыкшая к сопротивлению, она ужасно удивилась и напугалась. Забилась в угол. Совсем расхотела кушать.
А еще охранники твердо заявили, что кролик — их друг и что ужинать им никто не будет.
Даже не знаю, к чему это я.
Вожди и зарплата
26.02.2013
Как говорит моя знакомая славистка, эвентуально это будет тост. Просто с длинным вступлением.
Тема трогательная. И несколько абстрактная, потому что никто из диктаторов и автократов на зарплату, разумеется, никогда не жил и не живет. Зарплата Вождя — понятие политическое, пропагандистское. К земной жизни оно отношения не имеет.
Например, Фидель Кастро однажды заявил в интервью, что получает всего 30 долларов в месяц, потому-де и ходит в военной форме. А я ему верю. В смысле, верю, что такова была его официальная зарплата.
А вот дом, в котором Фидель жил на 80$ в месяц
Или возьмем российского нацлидера. Официально на «функционирование главы государства» отводится 106 млн 401 тыс 900 рублей в год. Однако в бюджете есть и другая строка: «Функционирование президента Российской Федерации». Чем первое функционирование отличается от второго, я не понял, но разница существенная — второе обходится ежегодно в 8 млрд 19 млн 207 тыс рублей, то есть в восемьдесят раз дороже.
Впрочем, полагаю, Владимиру Путину деньги не очень-то и нужны. С трудом представляю себе ситуацию, при которой этот человек что-то покупает или с кем-то расплачивается. И уж совсем не хватает фантазии вообразить, как Счетная палата спрашивает с него отчета по расходам, а налоговая полиция интересуется, на какие шиши приобретены, допустим, часы стоимостью в полмиллиона долларов. В авторитарных и диктаторских системах таких неделикатных вопросов не задают.
Но, хоть вождь живет на всем готовом и в деньгах вроде бы не нуждается, тем не менее он ведь работает на благо общества и должен получать за это оплату, как все прочие трудящиеся.
Я заинтересовался, какими были законные доходы великих вождей за последние сто лет. Гугль-исследование оказалось увлекательным.
Кабинет главреда Б. Муссолини
Бенито Муссолини, представьте себе, вообще обходился без зарплаты. Служил Италии бескорыстно. На «карманные расходы» дуче хватало гонораров и прибыли от официозной газеты «Пополо д'Италия», владельцем которой он являлся.
Довольно остроумно удовлетворял свои финансовые аппетиты Адольф Гитлер. Он с истинно немецким занудством не брал попросту из казны, сколько ему надо, а соблюдал формальности. При этом человек он был с масштабными художественными запросами. Любил архитектуру, мечтал в каждом немецком городе построить по великолепному оперному театру, и чтоб там до посинения исполняли Вагнера. Однако бюджетом эти расходы не предусматривались, фюрер должен был платить за строительство из личных средств. Немалые доходы любителю архитектуры приносила книга «Майн Кампф» — до 4 миллионов марок в год (зарплата у рейхсканцлера была 18 тысяч). Львиную долю тиража выкупало государство — каждая пара молодоженов Рейха получала в подарок по экземпляру этого необходимого в семейной жизни сочинения. Но и на такие доходы много оперных театров не понастроишь. И тогда личный фотограф посоветовал вождю зарегистрировать копирайт на лик, дорогой всем настоящим арийцам.
Тут-то настоящие деньги и повалили. Не столько даже от официальных портретов, которые висели в каждом кабинете и учреждении, сколько от почтовых марок, украшенных физиономией вождя.
Но нам с вами, конечно, интереснее история личных доходов наших собственных правителей.
Два пфеннига с этой марки — Вождю