Диггер Зайцева Ирина

7

Ночь прошла без каких-либо происшествий. Глеб спал сном младенца — сказалась физическая и моральная усталость. Проснулся он от телефонного звонка. Парень с трудом открыл глаза и взглянул на часы. Они показывали без десяти минут полдень.

— Ничего себе я отрубился… — пробормотал он и потянулся за телефонной трубкой.

— Алло! — раздался голос Снегирева. — Глебка, привет! Неужели еще дрыхнешь?!

— Как-то так получилось, — виноватым голосом произнес журналист.

— Ну да ничего! Собирайся и подходи к «Речному вокзалу». Главную лестницу знаешь?

— Погоди! Это вокзал, где катера плавают?

— Ага! И баржи ездят, — передразнил друга Женя. — В общем, буду ждать тебя через полчаса у лестницы.

Снегирев положил трубку. Глебу ничего не оставалось делать, как быстро встать и одеться. Затем он глотнул воды из-под крана и вышел из дома.

Ровно через тридцать минут парень подходил к центральной лестнице, ведущей на речной вокзал. Возле нее он заметил Снегирева с толстой спортивной сумкой на плече.

— Привет! — сказал журналист, пожимая руку другу. — Что за странное место для встречи?

— Самое заурядное, — ответил Женя. — Кроме того, сейчас здесь мало людей и можно нормально поговорить. Идем-ка, присядем!

Он потащил Глеба в сторону виднеющихся деревьев.

— Но там даже скамеек нет! — пытался протестовать журналист.

— Ничего, травка вполне мягкая, — усмехнулся Снегирев.

Они устроились в тени. Женя открыл спортивную сумку и вытащил из нее сверток, обернутый обычной упаковочной бумагой.

— Твоя доля! — сказал он и сунул сверток в руки растерявшегося Глеба.

Тот осторожно развернул бумагу и замер, глядя на толстые пачки долларов.

— Жека, похоже, ты ошибся, — произнес журналист, запаковывая деньги обратно. — С чего это мне такой капитал?

— Все честно! — срывая травинку, заметил Снегирев. — Я получил ровно столько же.

— Но здесь же хренова туча денег!

— Потому и просил тебя прийти в безлюдное место. Предвидел твою реакцию!

— И все же, я не могу понять, за что?!

Глеб вопросительно уставился на однокурсника. Женя медленно разжевал травинку, затем сплюнул ее и произнес:

— Прости, Глебыч, я тебе не все рассказал. Мой заказчик — не простой человек. Он сам и его сын были тесно связаны с Метро-2. Однажды у него произошел конфликт с руководством, поскольку он заподозрил их в незаконных опытах над людьми. Он высказал предположение, что совершенно обычные жители города похищаются и помещаются в подземные лаборатории, где над ними проводят разного рода эксперименты. Однако это было лишь голословное обвинение, основанное на косвенных уликах, поскольку мой заказчик ни разу не был свидетелем подобных действий. Ответом на столь дерзкий поступок стало увольнение его и его сына со службы. А чуть позже сын пропал без вести. За любую информацию о нем было назначено крупное вознаграждение. Но он как в воду канул. Тогда его отец обратился в нашу контору. Ему, естественно, отказали, поскольку никто не хочет иметь дело с военными. Тогда он вышел на меня. Вот так и появился маршрут похода. А сегодня утром я встретился с этим человеком и рассказал ему о том, что мы видели под землей, избегая сцены с ликвидаторами. За это он и отвалил мне целую кучу денег.

— Жека, ты дурак! — спокойно сказал журналист. — Сегодня утром ты подписал себе, да и мне, приговор. Разве ты не знаешь, что бывших вояк не бывает? Вряд ли он так просто тебя отпустит, ведь ты обладаешь бесценной информацией.

— Знаю. Но той суммы денег, что он дал, мне вполне хватит, чтобы свалить из Москвы и прекрасно обосноваться где-нибудь еще. И не переживай, про тебя я не сказал ни слова.

— Спасибо, конечно. Но тебе оставаться здесь нельзя. И домой возвращаться тоже. На вокзалах и в аэропортах тебя наверняка будут ждать.

— Да, но только не здесь, не на речном вокзале, — усмехнулся Снегирев. — Сейчас отправлюсь на теплоходе по Москве-реке, выйду в каком-нибудь населенном пункте и затеряюсь.

— А деньги? Купюры наверняка меченые!

— Я об этом позаботился. Мне же дали евро, а я всю сумму поменял на доллары у одного знакомого валютчика. Правда, по бандитскому курсу, зато без лишних вопросов. Кстати, за мной был хвост, от которого я отделался только у ГУМа.

— Ты меня пугаешь. Создается впечатление, что ты всю жизнь от кого-то скрываешься. И куда ты теперь поедешь? У тебя вся родня в Москве.

— Не знаю, не думал. Но с такими деньгами я везде устроиться смогу. Слушай, а может, я с тобой в Великий Устюг рвану? Подземные ходы там есть, загадок тоже хватает. А мне больше ничего и не нужно.

— Да, Жека, задал ты мне задачку! Я там сам на птичьих правах… ни жилья, ни работы!

— Ничего, вдвоем прорвемся!

— Ладно. Дам тебе адрес деда Матвея. Вот уж он не обрадуется! Но выхода другого не вижу. Только запоминай все, писать ничего не надо. Не дай бог, записи в руки военных попадут! Да, а как ты свой отъезд родным объяснил?

— Сказал, что уезжаю в долгосрочную командировку в Антарктиду. Типа там нужно какие-то пещеры исследовать, поэтому обратились ко мне.

— Ну хотя бы искать тебя не будут.

И Глеб объяснил Жене, как добраться до Великого Устюга и найти там деда Матвея. На всякий случай он продиктовал еще и телефон Александра, который Снегирев повторил несколько раз, пока не запомнил. После этого Женя взглянул на часы и произнес:

— Все, мой лимит исчерпан. Пора прощаться, Глебыч! Иначе теплоход уйдет без меня. Теперь слушай внимательно! Через неделю ты пойдешь вот по этому адресу, — он сунул в руки журналиста бумажку, — и встретишься там с Виталием. Это один из наших диггеров. Он отвезет тебя к Волку. А уж там сам решай, что тебе делать дальше. Надеюсь на скорую встречу с тобой в Великом Устюге!

Снегирев встал, отряхнулся и пожал руку Глебу.

— И деньги не забудь! — кивнул он на запакованный сверток. — Надеюсь, там хватит на уплату всех твоих долгов.

Парни обнялись, и Женя направился к зданию вокзала. Тем временем Глеб спрятал сверток под ветровку и поспешил домой. Он боялся, как бы за ним не было слежки, но никого подозрительного по пути не встретил. Зайдя в квартиру, он первым делом бросился считать доллары. Когда же с подсчетом было покончено, побледневший журналист пробормотал:

— Даже за одну десятую часть этих денег могут убить. Эх, Жека, Жека! Рисковый ты парень!

После этого он обзвонил всех людей, которым был должен, и договорился с ними о возврате денег. До вечера он колесил по Москве, возвращая долги. Данная ему Снегиревым сумма порядком уменьшилась, но на душе у Глеба стало спокойней от того, что он уедет из Москвы «чистым». Когда он вернулся домой, то до встречи с дедом Матвеем еще оставалось время. Парень прилег ненадолго отдохнуть и сам не заметил, как задремал.

Ему приснилось, что он оказался в Великом Устюге в редакции Сани. Его встретила как всегда сногсшибательная Зиночка в умопомрачительной мини-юбке и декольтированном топе. Кокетничая, она провела Глеба в ту самую каморку, где он когда-то жил. Закрыв за собой дверь, девушка принялась страстно его целовать. Но вдруг в дверь громко постучали, и раздался голос деда Матвея:

— Хорош слюни пускать! Ну-ка в себя приди, парень! Нехорошо старенького дедушку заставлять ждать.

Журналист тотчас проснулся. В комнате было довольно темно. Он включил свет и взглянул на часы. Стрелки показывали четверть десятого вечера.

— Вот блин, проспал! — буркнул Глеб и кинулся в ванную комнату к зеркалу.

К его великому разочарованию, старика в отражении не было.

— Как же так… — простонал парень. — На каких-то пятнадцать минут задержался!

Он присел на край ванны, соображая, как исправить ситуацию.

«Придется снова Ольге звонить», — решил журналист. Он встал и вышел в коридор, чтобы достать из ветровки сотовый телефон. Проходя мимо зеркальной дверцы шкафа-купе, Глеб краем глаза заметил, что как-то растолстел. Он открыл шкаф, достал телефон, закрыл зеркальную дверцу, попутно разглядывая себя в отражении. Как вдруг до него дошло, что из зеркала на него смотрит… дед Матвей. Старик был одет точно так же, как и журналист, был так же лыс, да и ростом они сильно не отличались. Только Глеб был намного стройнее.

— Ф-ух! — выдохнул парень. — Опять вы меня подкараулили. Я даже не сразу сообразил, что вы — это вы! Очень рад, что встреча состоялась! Здравствуйте, дед Матвей!

— Здорово, Глеб! — радостно произнес старик. — А я уж думал, что не смог до тебя достучаться во сне. Еще бы! Там с тобой рядом така гарна дивчина была… Вон, до сих пор светишься!

Журналист взглянул на свои руки и заметил, что от них исходит тусклое оранжевое сияние.

— Да черт с этим светом! — сказал он. — Я по другому поводу вас искал.

— Знаю, Жорик ушел, — спокойно проговорил дед Матвей. — Что будешь делать?

Глеб посмотрел на старика, как на сумасшедшего, и спросил:

— А откуда вы узнали?

— Жорик рассказал. Я с ним связь держу. Сказал, что под столицей слишком много всякой нечисти накопилось, нужно в границы ее загнать, а иначе… рванет!

— Кто рванет?

— Нечисть, кто же еще?! А там — водяной раздел! Если брешь в нем появится, уже ничем не закроешь. Половину России и Европы затопит. Кстати, Глеб, ты уже соорудил себе «Глебов ковчег»?

Старик хохотнул.

— Никогда не понимал, когда вы говорите серьезно, а когда шутите, — произнес журналист. — Скажите одно, Жорик жив?

— Повторяю, он ушел в миражи, чтобы как-то сдержать отрицательных столичных мыслеобразов. Плохо твое дело, парень, остался ты совсем без защиты. А один в поле, как известно, не воин! Ищи скорее Черную диадему, а то и я тебя спасти не сумею.

Глеб заволновался.

— А может, попытаться отыскать Жорика? — с надеждой в голосе спросил он. — Ведь я не знаю, когда найду диадему. А кот защищал меня от огня.

— Вряд ли тебе это удастся, — покачал головой дед Матвей. — Как я уже сказал, Жорик сейчас в миражах, но не в простых, а в Жигулевских. Это параллельная реальность, и в ней все не так, как привыкли видеть мы. Он мог совершенно изменить свою форму и стать чем-то таким, что помогло бы ему уменьшить отрицательный фон столицы.

— Буду с вами откровенен, — проговорил журналист. — Без Жорика я чувствую себя в постоянной опасности. Чтобы найти диадему, мне нужно встретиться с одним диггером… Волком, и получить от него наводку. Сделать это можно лишь через неделю, поскольку я немного наследил в здешних подземельях. Но неделя с огненным братаном — весьма долгий срок! К тому же неизвестно, на сколько дней затянутся поиски самой Черной диадемы. Поэтому мне будет спокойнее с Жориком. Помогите, дед Матвей! Расскажите, как его отыскать?! Что это за миражи такие?

Старик в зеркале задумался. Он походил немного туда-сюда, затем взглянул на Глеба и произнес:

— Жигулевские миражи — странное, необъяснимое с точки зрения науки явление. Даже я затрудняюсь говорить об их природе. Но я там был и вернулся…

Журналист буквально прильнул к зеркалу, жадно вслушиваясь в рассказ старика.

— Однажды, когда я только познакомился с Ниной, мне предстояла командировка в город Жигулевск, — продолжил тот. — Тогда она попросила меня привезти ей в качестве сувенира старинную печатную машинку. Просьба показалась мне странной, поскольку я понятия не имел, где в незнакомом городе искать такую вещь. Но Нина сказала, что нужная ей машинка находится на территории бывшей ткацкой фабрики. Больше никаких ориентиров она мне не дала. Я приехал в Жигулевск, закончил все свои дела и вспомнил о просьбе любимой девушки. Тогда я отправился в горсправку и спросил, где находится бывшая ткацкая фабрика. На меня посмотрели как на сумасшедшего и ответили, что таковых в Жигулевске никогда не существовало. Я продолжал настаивать на том, чтобы сотрудники порылись в архивах и нашли сведения. В конце концов я достал всех, и меня попросту выгнали на улицу. Не зная, что делать дальше, я уселся на скамейку неподалеку и стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Вдруг из двери горсправки вышел пожилой человек и направился прямо ко мне. Он уселся на скамейке напротив и, глядя мне в глаза, тихо сказал:

— Я могу отвезти к ткацкой, но никто не должен об этом узнать.

Так я познакомился с Максимилианом Ивановичем, сторожем городского архива. Естественно, я сразу же согласился на поездку. Мы договорились встретиться в шесть вечера, и сторож ушел. Поскольку до конца рабочего дня было достаточно времени, я стал ходить по городу и расспрашивать людей о ткацкой фабрике. К моему удивлению, все они были единодушны в одном — ткацкой фабрики в городе никогда не было! Мое любопытство разгоралось с каждой минутой. Я едва дождался вечера. Без пяти минут шесть я уже прогуливался недалеко от горсправки. Внезапно ко мне подъехал старенький жигуленок. За рулем сидел Максимилиан Иванович. Он притормозил около меня и произнес:

— Садись скорее, пока сослуживцы нас не заметили.

Я не заставил себя ждать и нырнул в салон. Машина тут же сорвалась с места. По пути я стал выяснять, почему никто в городе ничего не знает о ткацкой фабрике. На что сторож усмехнулся и ответил:

— Так они действительно ничего не знают. Это секретная информация.

— А как же вы? — не удержался я от вопроса.

— Я владею кое-какими сведениями, — уклончиво ответил мужчина.

В этот момент мы выехали из города и направились в сторону виднеющегося зеленого массива.

— Неужели фабрика расположена в лесу в горах? — удивился я.

— Лес был насажен позже, чтобы скрыть следы…

— Следы чего?

— Фабрики…

После этого я уже не стал ничего спрашивать, а стал напряженно всматриваться вперед, стараясь разглядеть какие-то очертания строений. Но кроме деревьев, кустарников и травы ничего видно не было. Неожиданно жигуленок свернул с дороги в лес и стал петлять между деревьев. Такая езда продолжалась около четверти часа. Затем вдруг водитель затормозил и сказал:

— Ну все! Кажись, приехали.

Я посмотрел в окно, но не увидел ничего нового… те же деревья, кусты и трава.

— И где же фабрика? — удивленно спросил я.

— Мы на ней стоим. Прямо на ее крыше!

В тот момент мне показалось, что я разговариваю с сумасшедшим. Я криво улыбнулся и заметил:

— Хорош шутить, Максимилиан Иванович! Если нет в городе фабрики, так и скажите!

Сторож архива взглянул на меня тяжелым взглядом и произнес:

— Не до шуток мне! Говорю же, мы стоим на крыше ткацкой фабрики. Ее законсервировали, а затем засыпали землей в середине прошлого века. После насадили лес. Свидетелей этого действа ликвидировали.

— Кто? Зачем?

— Не перебивай меня! Я расскажу лишь то, что тебе необходимо знать.

И Максимилиан Иванович поведал мне, что фабрику построили в пятидесятых годах прошлого века вместе с электростанцией. Она должна была обеспечить работой и продукцией жителей только что основанного города Жигулевска. Однако фабрика никогда не работала. А в конце пятидесятых ее навечно замуровали в бетонный саркофаг и засыпали землей. Сам сторож архива в то время был молодым парнем и работал неподалеку на ГЭС. А его друг устроился на временную работу в бригаду, занятую консервированием ткацкой фабрики. От него-то Максимилиан Иванович впервые и услышал о необычных явлениях на оцепленной территории. Там всегда шел дождь, причем даже если вокруг стояло жаркое лето и нещадно палило солнце. Как только человек заходил на территорию фабрики, он тотчас попадал под ливень. Дождь этот был не всегда обычен. Иногда он шел в обратном направлении, то есть из земли в небо. В самих цехах частенько находили странные предметы, не имеющие ничего общего с производством. То это были книги, написанные на языке явно неземного происхождения, то серебряные плоские диски, то небольшие металлические конструкции, имеющие такую необычную форму, что было непонятно, для чего они вообще нужны. Однажды двое рабочих из строительной бригады, в которой работал друг сторожа, зашли в техническую подсобку и… исчезли. Произошло это на глазах многих свидетелей. То есть другие рабочие видели, как их товарищи зашли в подсобку. А когда те не появились спустя десять минут и другие рабочие пошли за ними, то в подсобке никого не оказалось. Уйти оттуда незамеченным было невозможно. Это была небольшая комната, имеющая только один выход. Рабочие, пришедшие позже, отметили, что в подсобке стоял сильный запах озона и по полу стелился белесый туман. Этот случай стал кульминацией событий, происходящих на оцепленной территории. Вечером того же дня на фабрику заехало несколько черных машин, из которых вышли люди в военной форме с автоматами. Они взяли со всех рабочих подписку о неразглашении того, что происходит на ткацкой фабрике. Затем всю бригаду отправили по домам на две недели. Через четырнадцать дней рабочих вызвали вновь. Теперь вся территория фабрики была окружена высоким колючим забором, который охраняли вооруженные солдаты. С бригадой разговаривал человек в черном. Он заявил, что необходимо как можно скорее законсервировать объект и постараться, чтобы люди о нем забыли. Это были последние сведения, которые передал сторожу архива его друг. После этого парень исчез. Максимилиан Иванович пытался узнать о его местонахождении. Но ни семья, ни общие друзья ничего не знали. Тем временем над ткацкой фабрикой вырос бетонный саркофаг. По небу над «зоной» стали летать военные самолеты, которые сбрасывали на него тонны земли. Подозревая, что его друга могут силой держать на огороженной территории, Максимилиан прихватил с собой фотоаппарат и пробрался на фабрику. Он прекрасно ориентировался и смог избежать встречи с военными. В одном из помещений он сделал страшную находку. На полу лежало тело его друга, упакованное в полиэтилен. Рядом находились тела еще семи человек, очевидно, из его бригады. Едва Максимилиан сделал несколько снимков, как в коридоре раздались шаги. Он успел спрятаться в несгораемый шкаф, стоящий в углу. В это время в комнату вошло несколько солдат с носилками. Они небрежно побросали на них тела и унесли их из помещения. Парень побоялся идти следом за ними и еще долго отсиживался в шкафу. Когда же он выбрался, то оказался в полной темноте. Он запомнил, как должны располагаться цеха, и знал, где должен был быть выход. Максимилиан на ощупь двинулся из комнаты. Он проблуждал в темноте около трех часов, но так и не нашел выхода. Тогда он понял, что произошла самая ужасная вещь, какую он только мог предположить! А именно — фабрику засыпали землей, и его заживо похоронили вместе с ней! Сначала Максимилиан запаниковал. Он стал бросаться из стороны в сторону, всюду натыкался на какие-то предметы и, в конце концов, оступился и упал на пол, сильно ударившись головой. На какое-то время он отключился, а когда пришел в себя, то ему показалось, что он бредит. Вокруг него порхали необычные радужные организмы, излучающие яркий свет. От этого стало светло, как днем. Парень поднялся на ноги и принялся фотографировать все, что видел. Затем он вышел из цеха, в котором случайно оказался, на улицу и попал под дождь. К удивлению Максимилиана, было не очень темно. Он поднял голову вверх, но не увидел ничего, кроме высокого бетонного саркофага. Тем не менее дождь продолжал идти и падал с бетонного неба на землю. Максимилиан перебежал в другой цех. Но и там он не обнаружил ничего, кроме порхающих радужных организмов. В третьем цеху парня ждала необычная картина. Было светло. Одна из стен помещения утопала в густой зелени, через которую вела узкая тропа. Поскольку терять Максимилиану было уже нечего, то он направился по ней вперед. Через некоторое время он вышел в большую комнату с колоннами. Когда он поднял голову, чтобы рассмотреть потолок, то увидел над головой небольшое голубое озеро. В нем плескалась и искрилась вода. Внезапно одна из волн оторвалась от поверхности озера и спикировала вниз. Именно на этом месте из ниоткуда вдруг появился небольшой деревянный столик со старинной печатной машинкой на нем. В ней одиноко белел лист бумаги. Парень снова сфотографировал все увиденное и подошел к столу. На клавишах машинки отчетливо проступили непонятные символы. Максимилиан умел печатать и знал расположение букв. Понимая, что он обречен погибнуть под толстым слоем земли на территории фабрики, парень решил оставить о себе небольшое сообщение. Он закрыл глаза и, невзирая на непонятные символы, стал набирать текст по памяти, как бы он это сделал на любой другой печатной машинке с русским шрифтом. Он напечатал сведения о себе и попросил сообщить родным о его кончине. Также он положил рядом с машинкой фотоаппарат, решив, что люди догадаются проявить пленку. Не успел он вытащить из машинки лист, как та вдруг принялась быстро печатать. Клавиши нажимались сами по себе, и вскоре под посланием Максимилиана появился новый текст. Парень с удивлением взглянул на символы и увидел на них изображение капель дождя, нарисованное снизу вверх. Далее шли всевозможные штрихи и точки. Ничего не поняв, Максимилиан все же решил выйти под дождь еще раз. Он вернулся по тропе в третий цех и вышел на бывшую территорию фабрики под бетонное небо. В ту же минуту он почувствовал, что словно наступил в фонтанчик с водой. Он наклонился, и ему в лицо ударили сотни капель дождя, идущего из земли наверх. Парень удивился и сделал шаг вперед. К его полному изумлению, нога прочно встала на невидимую ступеньку. Максимилиан шагнул второй ногой, и она также прочно застыла в воздухе. Капли дождя отскакивали от подошв его ботинок и падали назад на землю. Парень настолько удивился, что не знал, как быть дальше. Однако, взяв себя в руки, он двинулся дальше, постепенно поднимаясь наверх. Шаг за шагом он поднимался выше и выше к бетонному саркофагу над головой. Вскоре он оказался под самым куполом и неожиданно для себя обнаружил над своей головой довольно широкую щель, ведущую наружу. Очевидно, из-за несоблюдения каких-то норм бетонная оболочка не выдержала и треснула под многотонной тяжестью насыпанной сверху земли. Но для Максимилиана это означало только одно — у него есть шанс выбраться на поверхность! Он забрался в щель и принялся карабкаться наверх. Вскоре его руки уперлись в рыхлый грунт. Парень знал, что слой земли не очень толстый, поскольку его насыпали только в течение одного дня. Поэтому он стал выковыривать землю и сбрасывать ее через щель вниз — в потоки дождя. Так постепенно Максимилиан продвигался дальше и дальше. В какой-то момент его рука вдруг прорвалась в пустоту. Парень быстро расширил ход, по которому карабкался, и увидел звездное небо над головой. Испугавшись, что его могли заметить военные, он затаился. Однако вокруг стояла полнейшая тишина. Максимилиан выждал несколько минут, затем аккуратно выбрался на поверхность и огляделся. Было полнолуние, и все было отчетливо видно. Парень сидел посреди огромной земляной пустоши. За ней начинался настоящий лес, а вдалеке слышался шум падающей воды на гидроэлектростанции. Рядом не было ни души. Похоже, военные сняли оцепление, засыпав фабрику землей. Максимилиан засмеялся от счастья, раскинул руки и повалился на свежую землю. Но тут ему в голову пришла мысль о том, что он оставил свой фотоаппарат внизу, в цеху. И теперь нет никаких доказательств того, что он видел убитых рабочих и необычные явления. Парня залихорадило, но спуститься вниз он уже не рискнул. Он сбегал к ближайшему перелеску, набрал там крепких веток, вернулся к лазу и как мог укрепил его. Сверху крест-накрест он положил на отверстие толстые палки и засыпал их землей. Затем он снова сбегал в лес, принес длинную еловую ветку и замел все следы своего пребывания на рыхлой почве. Еловую ветку он разломал на много мелких частей и разбросал по лесу. Только после этого Максимилиан вернулся домой. Несколько следующих дней солдаты усиленно засаживали насыпанный слой земли молодыми деревьями. Так около Жигулевска появилась новая гора, покрытая лесом. Только через несколько месяцев Максимилиан смог отыскать свой лаз и проверить его. Он заменил некоторые ветки более надежными, вновь укрепил стены и оставил этот ход до лучших времен. Он запомнил дерево, рядом с которым находилось тайное место. Расчет Максимилиана был прост. Как только все успокоится, он спустится вниз, заберет фотоаппарат и докажет, что его друга и других рабочих убили. Кроме того, он планировал отдать снимки с необычными явлениями, увиденными им на фабрике, в руки тех, кто занимается изучением НЛО. Однако судьба распорядилась по-своему. Максимилиан надолго покинул город. Сначала он учился, затем работал в других городах страны и вернулся в Жигулевск лишь спустя тридцать пять лет. Он, конечно, нашел свой лаз, но сил на повторный спуск у него уже не было. Поэтому Максимилиан Иванович и обратился ко мне за помощью.

— Не знаю, зачем тебе ткацкая фабрика, — произнес он, — меня это не волнует! Но принеси мне оттуда мой фотоаппарат. Хочу восстановить справедливость и отдать долг памяти моему другу и его товарищам.

Я пообещал, что постараюсь это сделать. Сам же, услышав в рассказе старика о печатной машинке, я не мог думать ни о чем другом. Максимилиан Иванович вышел из жигуленка и достал из багажника толстый моток веревки, нож и фонарь. После этого он подошел к высокому раскидистому дубу и снял верхний слой земли у его корней. Под ним оказалась крепкая деревянная крышка с ручкой.

— Видишь, — сказал он мне, — я успел облагородить этот лаз.

Он откинул крышку, под которой обнаружилась черная отвесная дыра. Прямо поперек нее проходил один из толстых корней дуба. Максимилиан Иванович привязал к нему веревку, несколько раз дернул ее, проверяя надежность узлов, затем кинул моток вниз, в бездну, и сказал:

— Я поднимался наверх по струям дождя. Не знаю, выпадет ли тебе такая удача, поэтому лучше подстраховывайся веревкой.

Затем он вручил мне нож и фонарь и добавил, что будет ждать меня у лаза, только закроет, на всякий случай, крышку, а то мало ли кто будет проезжать мимо…

Дед Матвей на минуту замолчал. Казалось, он заново переживает те события, которые произошли с ним много лет назад. Затем он продолжил:

— Спрятав нож и включив фонарь, я начал спускаться в черноту. Я ожидал почувствовать затхлый сырой воздух. Ведь столько лет фабрика стояла под бетонным колпаком. К тому же там всегда шел дождь. Но после того, как я преодолел расщелину в бетонной перемычке, я вдруг ощутил насыщенный запах озона. Я взял фонарь в зубы и, быстро перебирая ладонями, спустился по веревке вниз. Тут же на мое лицо упали несколько крупных капель дождя. Я вытащил фонарь изо рта и принялся освещать им все вокруг. Повсюду были разбросаны кучи земли. Вероятно, это была та земля, которую Максимилиан скидывал вниз, когда выбирался на поверхность. Далее располагалось несколько корпусов самой фабрики. К ним вели мощеные камнем дорожки. К моему удивлению, на клумбах вокруг дорожек я заметил… цветущие розы! А за ними возвышались зеленые кустарники! Это при том, что почти сорок лет все эти растения находились глубоко под землей в полной темноте! Я перешагнул кучу мокрой грязи и двинулся к ближайшему корпусу.

Дверь в здание отворилась необычайно легко, словно ее петли смазали только вчера. Я зашел внутрь и оказался в помещении с большим количеством станков. Они все выглядели новыми и готовыми к работе. Я прошелся по цеху, но больше ничего необычного не обнаружил. Затем вышел в коридор и по нему зашел в следующий цех. Там стояло несколько больших чанов, от которых отходили конвейеры. За ними располагался гигантский агрегат. Я решил, что это, скорее всего, цех по окраске ткани, и пошел дальше. В третьем цеху также размещались различные машины и автоматы. Никаких радужных организмов или зелени видно не было. Я вспомнил, что Максимилиан оставил свой фотоаппарат на столике рядом с печатной машинкой, а тот, в свою очередь, находился в комнате с колоннами. Поэтому я стал бродить по всей территории фабрики, стараясь случайным образом наткнуться на нужное мне помещение. Время шло, но, как назло, нужная мне комната не попадалась. Меня начала мучить жажда. Понимая, что надеяться мне, в общем-то, не на что (ведь прошло столько лет!), я все же зашел в мужскую уборную и открыл кран с водой. К моему полнейшему изумлению, из крана вдруг потекла вода. На всякий случай я набрал ее в ладонь и долго рассматривал при свете фонаря. Затем обнюхал ее и только после этого решился попробовать языком. Вода была чистой и свежей. Никаких запахов и никаких примесей в ней не было. Это очень обрадовало меня. Я напился прямо из-под крана и уже собрался выйти из уборной, как вдруг услышал непонятный звенящий звук. Он раздавался из коридора. Я прислушался, затем резко открыл дверь… и оказался висящим на веревке над территорией фабрики. Зубами я сжимал фонарик, а мои ладони лихорадочно вцепились в канат. Я быстро спустился вниз и, взяв фонарь в руки, огляделся. Вокруг меня были разбросаны кучи земли. Совершенно не понимая, как я мог из уборной оказаться на канате, я с опаской смотрел по сторонам. Вновь шел дождь. Теперь он не просто кидал в меня отдельные капли, а нудно моросил, стекая струйками по моей голове и лицу. Я двинулся в сторону ближайшего цеха. Открыв дверь, я ахнул от удивления! Все машины, находящиеся в помещении, мерно работали, хотя рядом не было ни единой живой души. Я прошел между аппаратами и вдруг заметил у самой стены на небольшой тумбочке необычный предмет. Это сейчас я могу с уверенностью сказать, что это такое, а тогда… он ввел меня в ступор!

— Что же это было? — с волнением спросил Глеб.

Дед Матвей усмехнулся и неожиданно извлек откуда-то из воздуха блестящий компьютерный диск.

— Это тот самый диск? — срывающимся голосом произнес журналист. — Вы… вы смотрели, что на нем записано?

— Да, здесь код. Но для чего он предназначен, для меня остается загадкой. Но слушай дальше!

Он спрятал диск и продолжил:

— Внезапно все машины в цеху замолчали как по команде. А затем они стали работать в каком-то другом ритме. Поскольку было не очень светло, я не мог как следует рассмотреть, что происходит. Неожиданно раздался резкий свист, и в цехе вспыхнули сотни лампочек. От их яркого света я сначала зажмурился. Затем я открыл глаза и увидел, что вовсе это не лампочки, а какие-то переливающиеся медузы, плавающие в воздухе. При их свете я заметил, что станки ткут что-то наподобие лестницы с перилами. Она была из ткани, но когда я подошел ближе и потрогал ступеньку, та оказалась весьма прочной. Не зная, что же делать дальше, я взобрался на лестницу и стал подниматься по ней наверх. В какой-то момент я потерял чувство реальности. Мне показалось, что меня окружила белесая дымка. Когда она рассеялась, я все еще поднимался по лестнице. Вокруг царил полнейший хаос, если этим словом можно назвать то, что я увидел. За перилами лестницы летали странные сгустки, которые принимали самые невероятные формы и очертания. Среди них тут и там торчали уродливые металлические конструкции. С них свешивались нити, похожие на змей. Они то и дело шевелились и извивались. В какой-то момент я почувствовал резкий укол в палец. Я отдернул руку и увидел, как вниз по перилам съезжает крупная алая роза. Она страшно шевелила шипами и пыталась снова добраться до моей ладони. Я быстро рванул по ступеням вверх и вдруг выбежал… на пустынный берег озера. Я огляделся, но ничего не увидел. Тогда я решил вернуться к лестнице, но она уже исчезла. Я побродил по берегу и присел на песок. Прошло около часа, но вокруг ничего не изменилось. В отчаянии я закричал и упал на песок. Каково же было мое удивление, когда у себя над головой я увидел перевернутую комнату с колоннами. В ее центре ножками вверх непостижимым образом размещался деревянный столик, на котором вниз головой висела старинная печатная машинка. Рядом с ней лежал фотоаппарат, который по всем законам физики просто должен был свалиться мне на голову. Однако этого не происходило.

Я сопоставил все факты, о которых узнал от сторожа архива, и свои наблюдения и пришел к выводу, что оказался в нужной мне комнате, но немного в другом измерении, а именно на потолке. Как же добраться до нужной мне печатной машинки и фотоаппарата, я не знал. От безысходности я решил нырнуть в озеро, надеясь, что под водой смогу обнаружить какой-нибудь тайный проход, ведущий меня к столику. На счет «три» я смело ринулся в воду, но в ту же секунду с громким воплем выскочил обратно. От озерной воды по всему моему телу пошли крупные волдыри, как от ожога крапивой. Я снова сел на берегу и стал размышлять, что же делать дальше. В какой-то момент я заметил, что над озером появилась белая пелена. Затем в ней проявились очертания невиданного на земле пейзажа. Это были высокие лиловые колонны с пирамидами на их макушках. От пирамиды к пирамиде протянулось нечто похожее на дорогу из облаков, только были они немного плотнее. Видение держалось около четверти часа, затем вдруг исчезло так же стремительно, как и появилось. Пелена снова заволокла пространство над озером. Изображения еще не было видно, а отовсюду уже раздавалось громкое ворчание и словно бы щебетание. Внезапно прямо у меня на глазах возникла фантастическая картина! Это было похоже на огромное скопление драгоценных камней. Все переливалось и блестело так сильно, что из моих глаз потекли слезы. Не сразу я заметил, что среди всего этого сияния движутся какие-то шестигранные штуковины. Они тоже были похожи на камни, но, в отличие от тех, издавали звуки, которые я слышал вначале. Не в силах вынести всю яркость картинки, я закрыл глаза. В ту же секунду звук прекратился. Я приоткрыл один глаз и посмотрел через ресницы на озеро. Пелена исчезла! Тогда я понял, что имею дело с миражами. Я встал и принялся бродить по берегу, стараясь не смотреть на воду. Сколько я провел там времени, затрудняюсь сказать. Может, три-четыре часа, может, больше… Наконец я устал и сел на песок. Но как только мои глаза взглянули на озеро, над ним тотчас стала собираться белая пелена. Я зажмурился и повернулся к воде спиной. Чтобы не сойти с ума, я вытащил из кармана нож, данный мне Максимилианом Ивановичем, и принялся чертить на песке план ткацкой фабрики. Песок неожиданно затрещал, как рвущийся материал. Линии, проведенные мной, вдруг стали разъезжаться в разные стороны, а из пореза появилось окно, через которое я увидел лестницу, ведущую в первый цех. Я немедленно открыл окно и спустился вниз, а дыра над моей головой затянулась так быстро, как будто ее и не было.

Станки молчали, более того, их вид наводил на мысль, что они вообще никогда не работали. Я вышел в длинный коридор и прошел в красильный (как я его называл) цех. Когда я открыл дверь и взглянул внутрь, то меня обуял неподдельный ужас! От огромного помещения остались лишь стены, но они уходили так высоко вверх, что не было видно, где они заканчиваются. Между стенами были протянуты яркие разноцветные веревки, на которых раскачивались подвешенные фигуры каких-то жутких уродцев. Они не были похожи на людей, скорее, это были неизвестные науке организмы. Мне показалось, что они мертвы, но когда я сделал шаг по направлению к одному из них, отростки на его туловище зашевелились. Решив, что лучше не лезть туда, куда не знаешь, я вышел из цеха и вернулся к ткацким станкам. Немного обдумав сложившуюся ситуацию, я решил добраться до третьего цеха в обход второго, через улицу. Я вышел под бетонное небо саркофага и попал под сильнейший ливень. Осветив каменную дорожку, я направился по ней, минуя два первых цеха фабрики. Впереди замаячила невысокая постройка, очевидно, комната технического персонала, а далее виднелся большой серый дом, который я и посчитал третьим цехом. Я завернул к нему, нашел входную дверь и потянул за ручку. Она легко поддалась, и я оказался в… буйных джунглях. Вокруг меня раздавались различные звуки. Это был и стрекот кузнечиков, и жужжание мух, и писк комаров. Чуть позже к ним добавилось сердитое ворчание более крупного зверя, возможно, пумы. У меня не было с собой никакого оружия, кроме ножа, поэтому я предпочел не стоять на месте, а двигаться вперед. Я зашел в тропический лес и уже вскоре потерял из виду входную дверь. Сначала я заметался от страха, но потом понял, что делать все равно нечего и нужно двигаться дальше.

Долго я бродил по джунглям. Несколько раз чудом избежал встречи с тиграми. Пару раз едва не наступил на змей и один раз вышел прямо под ноги огромному слону, который при виде меня разъярился и пытался меня затоптать. Я кинулся от него прочь и затерялся среди деревьев. После этого я решил забраться на дерево, чтобы осмотреться и понять, где я. Вскарабкавшись на ближайший высоченный ствол и взглянув вокруг, я осознал, что нахожусь уже не в джунглях, а в неведомом мире с пирамидальными деревьями, имеющими яркую розовую крону. Надо мной с пронзительным визгом промчалось нечто, напоминающее ромб. Оценив ситуацию, я поспешил спуститься вниз. Причем сделать это удалось с крайним трудом, поскольку ребра пирамидального ствола дерева были очень острыми и резали руки. Спрыгнув на землю, я вдруг приземлился на обычный мраморный пол. Я поднял голову и увидел перед собой колонны, которые поддерживали высокий потолок комнаты. Сверху виднелось озеро с миражами, на берегу которого я провел столько времени, а под ним стоял тот самый деревянный столик с фотоаппаратом Максимилиана и старинной печатной машинкой. Я воскликнул от радости и сделал шаг вперед. В ту же секунду меня вновь окружили джунгли. Тогда, не поворачиваясь, я шагнул назад, и все (столик, озеро и колонны) вернулось на свои места. Меня посетила догадка, что пространство в комнате каким-то образом преломляется, поэтому я не могу пройти напрямик. Я повернулся к столику в половину оборота и сделал малюсенький шажок. Ничего не изменилось. Комната осталась на прежнем месте. Я возликовал! Так я и стал передвигаться маленькими шагами, держа столик в поле своего зрения. Как только он пропадал, я возвращался в предыдущую точку и продолжал искать нужное направление.

8

Дед Матвей подошел почти вплотную к поверхности зеркала и произнес, глядя Глебу прямо в глаза:

— А дальше произошло то, от чего волосы на моей голове встали дыбом! Я добрался до стола с фотоаппаратом и уже протянул к нему руку, как вдруг она стала удлиняться и превратилась… в гигантскую кобру! Змея зашипела и приготовилась напасть на меня самого. Я закричал и попытался увернуться от укуса. Но отделаться от собственной руки не мог. Кобра ужалила меня, и я почувствовал, как все мое тело обмякло и повалилось на пол. Наверное, я пролежал так не один час. Когда я, наконец, пришел в себя, то обнаружил, что мое тело приняло обычную форму. Я взглянул на часы и ахнул от изумления! Секундная стрелка быстро бежала назад, против часовой стрелки. Если ориентироваться по часам, я оказался у столика с печатной машинкой за два часа до того момента, как меня укусила кобра. Удивившись этому факту, я тем не менее взял себя в руки, встал и забрал со стола машинку и фотоаппарат. Последний я повесил на шею. После этого я собрался немедленно уйти из комнаты. Попытавшись сделать шаг, я обнаружил, что мои ноги крепко-накрепко пристали к полу. Я наклонился и увидел, что они… пустили корни прямо через подошвы ботинок! Поставив печатную машинку на пол, я попытался отодрать ноги руками. Однако те прочно держались корнями. Внезапно что-то треснуло у меня над головой. Я взглянул наверх и заметил, что поверхность озера заметно приблизилась ко мне. До меня дошло, что потолок в комнате, очевидно, опускается. Я запаниковал! Быть раздавленным глубоко под землей никак не входило в мои планы. Немедленно достав из кармана нож, я принялся перерубать корни, которые прочно пригвоздили меня к полу. Это далось мне с величайшим трудом, поскольку, отрубая каждый корень, я испытывал такую боль, словно отрезал себе палец на ноге. Кроме того, из каждого обрубка тут же начинала струей хлестать кровь. Я старался не обращать на это внимания, поскольку потолок продолжал опускаться и времени, чтобы выбраться из комнаты, у меня оставалось все меньше и меньше.

В конце концов я перерезал последний корешок и чуть ли не ползком двинулся от стола, не забыв прихватить с собой печатную машинку. За мной потянулся широкий кровавый след. Мне было так плохо, что я не помню, как оказался в джунглях. Там, похоже, я потерял сознание. Очнувшись спустя какое-то время, я увидел, что лежу в обычном цеху неподалеку от ткацкого станка. Я с ужасом взглянул на свои ноги, но, к моему изумлению, они вновь оказались нормальными и здоровыми. Я догадался, что опять стал жертвой миража.

В воздухе вокруг меня по-прежнему плавали радужные «медузы» и было светло. «Интересно, сколько времени я пробыл под землей?» — мелькнула у меня мысль. Однако смотреть на часы я не стал, понимая, что теперь доверять им нельзя. Я поднялся на ноги, осмотрелся и заметил неподалеку стоящую на полу печатную машинку. А фотоаппарат Максимилиана Ивановича так и болтался у меня на шее. Решив, что больше меня под землей ничего не держит, я схватил машинку и кинулся на улицу, к канату, ведущему наверх.

Я снова попал под дождь. Он падал крупными каплями, которые стекали по моей голове прямо за шиворот. Было гадко и мокро. Я добежал до каната и принялся карабкаться наверх — к «бетонному небу». Делать это было очень трудно, поскольку мне мешала габаритная печатная машинка. Я старался как мог и вскоре приблизился к трещине в бетоне. Однако как только я забрался в нее, так тут же вновь оказался внизу среди разбросанных куч земли. Так произошло несколько раз, пока я не выбился из сил. Тогда я оставил свои попытки и зашел в цех передохнуть и немного обсохнуть от дождя. Усевшись у станка, я стал вспоминать рассказ сторожа архива о том, как он выбрался наружу. На ум сразу пришли его слова о том, что он поднимался по струям дождя. «Ну конечно! — воскликнул я. — Нужно, чтобы дождь изменил свое направление!» И я стал терпеливо дожидаться, когда дождь переменится. Каждые десять-пятнадцать минут я выбегал из цеха и подставлял руки каплям. Но дождь все время шел сверху вниз. Наконец в какой-то момент я ощутил, что струи попадают на мои ладони снизу. Прихватив машинку, я тотчас бросился к канату и стал карабкаться наверх. На этот раз мне удалось забраться в тайный лаз Максимилиана и даже выбраться из него. Но каково же было мое изумление, когда я нигде не обнаружил ни самого сторожа, ни его жигуленка.

Я как мог замаскировал проход к фабрике и спустился с горы на шоссе. Там меня подобрала попутка. Я приехал в город и первым делом кинулся в горсправку, чтобы выяснить, куда девался сторож и почему он меня не дождался. Ко мне вышла заведующая архивом и мрачным тоном объявила, что Максимилиан Иванович был найден убитым в лесном массиве неподалеку от Жигулевска несколько недель назад. Убийцу так и не поймали. Я не поверил своим ушам и спросил, какое же теперь число. Женщина посмотрела на меня как на сумасшедшего и назвала дату. Оказалось, что с момента нашей поездки со сторожем на ткацкую фабрику прошло уже три с половиной недели. А мне показалось, что пробежало только несколько часов. Я не знал, что сказать, поблагодарил заведующую за информацию и ушел. Для меня так и осталось загадкой, почему я не умер от голода и жажды за то время, которое провел под землей, и кто убил несчастного Максимилиана Ивановича. Хотя по поводу сторожа я догадывался, что это дело рук специальных служб, которые обнаружили его в запретной зоне. В общем, я не стал больше испытывать судьбу и вернулся в геологическую разведку, в которой работал. Отдав Нине печатную машинку, я поведал о том, что приключилось со мной на территории фабрики. Но она ничуть не удивилась рассказу. Тогда я потребовал объяснений. И именно от своей любимой девушки я впервые услышал про Жигулевские миражи.

Дед Матвей перевел дыхание и немного отодвинулся от зеркальной поверхности.

— Думаешь, парень, я тебе тут зря байки травлю? — неожиданно со смешком спросил он у Глеба. — Рассказываю все детали… Это я о тебе беспокоюсь! Говорю о том, что с тобой может произойти, если ты за Жориком отправишься.

— Так вы же сами сказали, что это в Жигулевске было. А кот-то здесь пропал, в Москве!

— Погоди еще, ты не дослушал! Так вот, Нина моя постаралась донести до меня, что же такое есть Жигулевские миражи… До конца я, конечно, не понял, но кое-что уяснил. В общем, миражи — это такая прослойка между мирами, которая содержит в себе информацию о том, что могло бы появиться в том или ином мире, пойди он по тому или иному пути развития. А Жигулевские миражи — это та же самая информация, но уже материализованная. Простым языком — в этих миражах можно найти все, что появлялось и появилось бы в прошлом, настоящем и будущем, развивайся наш мир в любом из возможных направлений. Эти миражи периодически проявляют себя в разных точках земного шара, но под Жигулевском они присутствуют постоянно. Отсюда и название, усек?

— Не совсем.

Дед Матвей скрестил руки на груди и задумчиво пробормотал:

— Верно говорят люди: «Подумаешь умом — и головушка кругом!» Как бы тебе объяснить?

Затем он помолчал несколько минут и продолжил:

— Вот смотри, наш мир сейчас — это мир людей. Мы развиваемся по техногенному пути, то есть совершенствуем механизмы, автоматы и машины. Но мы могли пойти по другому пути, к примеру, стали бы больше уделять внимания духовному развитию. Или у нас мог измениться набор хромосом, и мы бы перестали походить на тех людей, которыми сейчас являемся. Соответственно, изменился бы и сопутствующий набор необходимых нам вещей. И все эти не появившиеся, но возможные при тех или иных обстоятельствах вещи можно обнаружить в Жигулевских миражах. В частности, я принес Нине печатную машинку, которая могла дать ответ на любой вопрос. В нашем мире такой вещи нет, но она могла бы появиться, живи мы немного по другим законам.

— А где сейчас эта машинка?

— Нина вернула ее миражам.

— Хорошо, но зачем Жорику было туда соваться?

— Из миражей можно воздействовать на любой из земных миров. Предполагаю, что Жорику они потребовались исключительно для того, чтобы ограничить возможности столичных мыслеобразов. А возможно, сами мыслеобразы используют миражи, и Жорик был просто вынужден играть по их правилам. Большего я тебе не скажу — не знаю. Так что решай сам, будешь ты его искать или нет!

Старик скрестил руки на груди и выжидательно уставился на Глеба. Журналист принялся взвешивать все за и против. Спустя какое-то время он сказал:

— Пожалуй, я попробую найти кота. Он мне уже как родной стал. Даже не представляю, как я к вам без него приеду… Кстати, дед Матвей, у меня еще одна новость. Я к вам своего напарника отправил. У него сейчас неприятности, нужно где-то отсидеться. Понимаю, что без спросу так поступать нельзя, но выбора не было. Приютите его до моего приезда, а я потом что-нибудь придумаю!

— Эх, парень! — со смешком произнес старик. — И что мне с твоим Снегиревым делать?

— Пусть по хозяйству помогает… — начал было говорить Глеб, как вдруг до него дошло, что фамилию друга он не называл.

— Погодите, дед Матвей! А откуда вы его знаете? — с удивлением спросил он.

— Да у тебя на лбу все написано. Только считывай! — захихикал старик.

— Ладно, — кивнул журналист. — Считается! Но зачем я тогда время теряю, объясняю вам что-то? Лучше подскажите, откуда поиски кота начинать?!

— Трудно предположить. В том, что он вошел в миражи, я не сомневаюсь. Но как тебе среди сотен миллиардов картинок найти ту, где сейчас Жорик, — вот это проблема! Более того, он мог изменить свою форму. Тогда отыскать его будет почти нереально.

— Найду. У меня интуиция — будь здоров!

— Ты все же обдумай решение. Может, лучше сразу за Черной диадемой пойдешь, чем по миражам шастать? Шансы, что ты сгоришь, одинаковые. Зато время сэкономишь — не нужно будет кота искать!

— Нет! — твердо ответил Глеб. — Жорик для меня больше, чем просто кот. Не могу я его бросить. Так что или с ним вернусь, или… не ждите меня больше, дед Матвей. А за диадемой Саню с дядей Колей отправите, если что…

Старик довольно улыбнулся и, хитро прищурившись, заметил:

— Добро! Я от тебя другого и не ожидал, поэтому слушай внимательно. Под Москвой наблюдается утечка языческих водных мыслеформ. А в свое время я заметил, что миражи тесно связаны с водой. Поэтому, чтобы найти кота, ты должен отправиться на поиски водного резервуара и языческих мыслеобразов… Ты знаешь это место?

Журналист кивнул и мрачно произнес:

— Знаю. Это зеро Лысых. Жорик там и пропал. Но как же быть с мыслеобразами? Они же растерзают меня за считанные секунды. Я и в миражи попасть не успею.

— Ты не можешь этого утверждать, ты же не знаешь, где проходит грань реальности! — многозначительно сказал дед Матвей.

— Звучит не очень обнадеживающе! — усмехнулся Глеб. — А вы сможете за мной наблюдать в моем путешествии?

— Нет, — покачал головой старик. — Наша телепатическая связь недостаточно сильна. Но если ты найдешь кота, то с его помощью всегда можешь выйти на меня.

— Спасибо, — кивнул журналист. — Тогда на днях за Жориком и отправлюсь.

— Давай! Буду ждать тебя две недели. Если не появишься, отправлю за диадемой Александра с Николаем… поток-то все равно к центру Земли сдвигать нужно. Но надеюсь, что все у тебя будет в порядке!

Дед Матвей помолчал несколько секунд и добавил:

— Я верю в тебя, Глеб!

После этого зеркало потемнело, и старик в отражении пропал. Теперь журналист видел в нем только свою квартиру и себя. Он вернулся в зал, сел на диван и стал размышлять. Он помнил предостережение Снегирева о том, что ближайшую неделю под землю лучше не соваться, поскольку военные будут их искать, но сидеть без дела в четырех стенах не мог. «Надо пробраться как-нибудь к этому Озеру Лысых, — думал Глеб. — Тогда я сразу двух зайцев убью: и Жорика найду, и на встречу к Волку успею!» И он твердо решил отправиться в поход.

Чтобы добраться до озера, у парня было три пути, но два из них точно охранялись. Оставался лишь путь через институт Склифософского. Глеб прекрасно понимал, что военные уже могли добраться и туда. Однако выбора у него не было. И чтобы не давать своим преследователям фору, журналист стал собираться в экспедицию.

— Пойду сегодня же ночью, — бормотал он себе под нос. — Вряд ли этим дуракам придет в голову, что, после того как мы с таким трудом от них удрали, кто-то из нас рискнет снова сунуться в подземелья.

Он принялся одеваться. Глеб осознавал, что просто так в морг «Склифа» его никто не пустит. Более того, он опасался наткнуться на того самого доктора, который встретился им со Снегиревым. Поэтому парень решил пойти на хитрость и прикинуться родственником кого-нибудь из умерших. Он знал, что являться в морг с рюкзаком нельзя, это привлечет к нему внимание персонала, охраны и, не дай бог, преследователей. Поэтому Глеб взял только то, что смог разместить в карманах своей камуфляжной куртки: фонарь, нож, моток веревки, спички и несколько печений. На ремне под курткой он закрепил фляжку с водой. Оглядев себя, журналист остался доволен. Внешне он ничем не выделялся. Обычный парень, каких в Москве тысячи! Он окинул прощальным взглядом свою квартиру и вышел в подъезд.

До института Склифосовского Глеб доехал на такси. Он машинально взглянул на часы и отметил, что уже наступила полночь. Парень решительно направился к зданию больницы, но вдруг вспомнил о длинном коридоре, к которому подъезжали машины скорой помощи и из которого тоже можно было добраться до морга. Он остановился и стал внимательно наблюдать за дорогой. В этот момент к институту подъехало сразу три машины скорой помощи. Они обогнули главное здание и скрылись за углом. Журналист помчался за ними следом. Машины остановились у дверей в полуподвальное помещение. Глеб спрятался за ствол ближайшего дерева и принялся наблюдать. Из дверей вышли санитары с носилками. Они достали из одной машины темный мешок, формой напоминающий человеческое тело, бросили его на носилки и скрылись в дверях. Парень догадался, что привезли несколько трупов и сейчас их будут перетаскивать в морг. Тем временем врачи скорых попросту сгрузили остальные мешки на газон. После этого машины одна за другой уехали. Глеб занервничал. С одной стороны, он видел открытые двери, через которые явно можно было попасть в морг, но, с другой стороны, он боялся наткнуться на охрану или санитаров. Вдруг на улицу вышел тот самый врач, который несколько дней назад встретился им со Снегиревым. За ним показались оба санитара.

— Это что такое! — закричал доктор, указывая на темные мешки. — Это что такое, я вас спрашиваю?! Почему трупы валяются прямо на газоне?! Почему никто не помогает их переносить?!

— Простите, Николай Георгиевич! — виновато произнес один санитар. — Больше никого нет, а в приемке сейчас несколько тяжелых.

— Вот разгильдяи! — продолжал нервничать доктор. — Ладно уж, сейчас я вам на помощь кого-нибудь пришлю.

И он скрылся в дверях. Глеб понял, что настал его звездный час. Он дождался, когда санитары совершат еще одну ходку, и вышел к дверям.

— Привет! — поздоровался он. — Меня к вам Николай Георгиевич прислал.

Парни оглядели журналиста и спросили:

— А ты откуда? С охраны, что ли?

— Да, — кивнул Глеб, — новенький я. Второй день работаю.

— Хоть третий, нам по барабану! — заметил один из санитаров. — А чего это он тебя одного прислал? Как носилки таскать будешь?

— Он сказал, сейчас еще кого-нибудь пригонит. А мне велел сразу идти.

— Ладно, — примирительным тоном произнес второй санитар. — Хватай вон того жмурика и тащи на каталку, мы с Михой ее почти к дверям подкатили. Правда, у нее одно колесо барахлит, но ты парень здоровый, справишься. А мы привычным способом, на носилках кого-нибудь перетащим.

— А не проще всех на каталках перевезти? — поинтересовался журналист.

— Ишь ты смекалистый! — хмыкнул санитар. — Проще-то оно, конечно, проще, но каталок свободных нет. Так что кончай умничать и давай за работу! Сегодня пожар в торговом центре был, сейчас должны еще клиентов подбросить, а мы с этими никак не управимся.

Парни направились к газону. Там санитары подхватили очередной темный мешок и положили его на носилки. Затем они подхватили их и чуть ли не трусцой забежали в здание. Глеб оглядел несколько оставшихся тел и, выбрав то, которое ему показалось поменьше, кое-как поднял его на руки и занес в двери.

Перед ним простерся длинный коридор. Журналист заметил у стены каталку и немедленно сбросил на нее труп. После этого он ухватился за ручки и начал толкать каталку вперед. Делать это было довольно сложно, поскольку одно из колес не крутилось, но Глеб понимал, что останавливаться нельзя. Он не успел сделать и пяти шагов, как вдруг ему показалось, что где-то рядом раздаются голоса. Парень тут же бросил каталку и быстро выбежал на улицу. Там он вновь спрятался за дерево и насторожился. Из дверей на улицу вышел доктор в сопровождении двух крепких парней, а через минуту появились и санитары.

— Вот, подмогу привел! — довольным голосом сказал Николай Георгиевич.

— Сразу бы так! — произнес один из санитаров. — А то прислали хлюпика какого-то! Он даже одного жмурика до морга довезти не смог. Вон, на каталку бросил и сбежал!

— Кто прислал? — удивился доктор. — Я только сейчас появился и уверяю, никого к вам не отправлял.

«Плохо дело!» — подумал Глеб. Но санитары внезапно начали смеяться.

— Да вы шутник, Николай Георгиевич! — хохотал один. — По-вашему получается, что кто-то сам мертвяков грузить вызвался?!

— Да нет, — вторил другой. — Это кто-то из «клиентов» поднялся, помочь решил!

Врач с подозрением поглядел на санитаров, затем обратился к парням, пришедшим с ним:

— Не обращайте на этих дураков внимания! Приступайте к переносу тел.

Те кивнули и направились к трупам. Санитары поспешили следом. Проходя мимо доктора, один из них не выдержал и заметил:

— А если вы нам не верите, загляните в коридор. Там у стены каталка с телом стоит. Это ваш засланец его туда водрузил, а потом, видать, решил от работы увильнуть да и смылся.

Николай Георгиевич скрылся за дверью, а вскоре за ним последовали и все остальные, унося на носилках два очередных трупа. Глеб занервничал.

— Что же делать? — пробормотал он себе под нос. — Всего три мешка осталось. И, как назло, скорые до сих пор не едут. Сейчас тела перенесут — и двери закроют. Тогда я уж точно сегодня в морг не попаду. Разве что сам жмуриком заделаюсь…

И тут его осенила совершенно ненормальная мысль!