Диггер Зайцева Ирина

Дверь потрясли, но она не поддавалась. Кто-то слегка подтолкнул ее, а затем явно послышалось недовольное ворчание. И вдруг откуда-то раздался тихий свист, и голос деда Матвея мягко проговорил:

— Не сейчас, мои крошки! Пока еще не время! Идите ко мне, я вам кое-что вкусненькое припас.

Мягкие шаги удалились от двери, но еще долго на кухне слышались жуткие, чавкающие звуки. Когда все стихло, Глеб едва смог отцепить ледяные пальцы Снегирева от своей руки.

— Так-так… — медленно произнес он. — Получается, ритуал пошел не по тому сценарию. Значит, монстр остался во мне, и дед Матвей решил уничтожить его вместе со мной… Не так ли, Жека?

— Глеб, ты все неправильно понял! — горячо сказал Снегирев. — Ритуал был проведен правильно. Но в последний момент появился дух бывшей жены нашего колдуна и попытался увести мыслеобраза в Абсолют. Дед Матвей не дал этого сделать и отпустил твоего «квартиранта». А тот, гад, решил на всякий случай подстраховаться и оставил в тебе частицу огня. Он сказал, что это никак не помешает твоей жизни. Сделал он это лишь для того, чтобы ловцы из Абсолюта оставили его в покое.

— Весело! А если не оставят?

— Тогда он выберется через огонь, оставленный в тебе, в наш мир. Что-то в этом роде…

— Еще лучше! Значит, я теперь напоминаю собой мину замедленного действия?! Никогда не знаешь, когда рванет!

— Вероятно, так… — виноватым тоном произнес Женя.

— Ладно. Но почему дед Матвей говорил кошкам, что еще не время? Он что, хочет натравить их на меня?

— А вот этого я не знаю. Не лучше ли спросить у него самого?!

— Это я и сделаю, но завтра! А пока давай чуток покемарим, уже рассвет.

Парни взглянули на задернутые шторы и заметили, что сквозь них на пол пробивается светлая полоска.

— Не может быть! — ахнул Снегирев. — Мы просидели не больше двух часов!

— Здесь время идет по-другому. Так что ложись спать, а я на свою кровать пойду.

Глеб приблизился к окну, выглянул из-за шторы на улицу и заметил:

— Примерно час до рассвета. Еще можно выспаться.

После этого он прямо в одежде упал на кровать, засунул руку под подушку и заснул.

Сон парня был весьма необычен. Сначала ему привиделось огромное множество разных мельтешащих точек. Они были большими и маленькими, цветными и черно-белыми. Журналист пытался понять, что же это такое, но у него только рябило в глазах. После этого точки слились воедино и создали огромный экран. Он был совершенно черным и непроницаемым. Вдруг на экране вспыхнули два оранжевых треугольника. Они стали постепенно увеличиваться в размерах, пока не достигли величины средней человеческой ладони. И в этот момент Глеб услышал в своем мозгу низкий хрипловатый голос:

— Привет, братан! Прости, что не удалось попрощаться лично, но я всегда буду помнить о тебе. Ты принял меня таким, как есть, и не пытался бороться со мной. Ты всегда шел мне навстречу и многому научил. Ты — единственный, кто не боялся и не ненавидел меня. Благодаря тебе я избежал черной дыры и, надеюсь, смогу беззаботно обитать в новом мире. Но я оставил в тебе часть себя! Это была вынужденная мера, и она может сыграть на руку нам обоим. Поэтому, если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, только обратись ко мне — и я всегда окажусь рядом. Также и я буду рассчитывать на тебя, ведь мы — братья!

После этих слов оранжевые треугольники померкли и исчезли. Журналист проснулся, открыл глаза и огляделся, все еще не понимая — видел ли он сон или языческий мыслеобраз действительно приходил к нему…

Солнечные лучи пробивались из-за неплотно задернутых штор. Напротив сладко похрапывал Снегирев.

— Сон, — пробормотал Глеб и сел на кровати.

Сетка под ним скрипнула, и его однокурсник проснулся.

— С добрым утром, Глебыч! — потягиваясь, произнес Женя. — Слушай, мне что, все приснилось?

— Что именно??

— Детский смех под окнами, кошки, пытающиеся пробраться к нам в комнату, жуткие звуки на кухне…

— А-а-а… это правда.

Снегирев подскочил и сел на кровати.

— Так, значит, и разговор наш реальным был?!

— Абсолютно.

Женя встал и заходил туда-сюда по комнате.

— В таком случае, — медленно сказал он, — считаю, что мы просто обязаны сейчас же поговорить с дедом Матвеем.

— Согласен, пошли!

Парни вышли на кухню, где за столом сидели и разговаривали хозяин дома и Никитотий.

— Доброе утро! — поприветствовали их Снегирев и Глеб.

— Здорово, парни! — воскликнул дед Матвей. — Присаживайтесь к столу! Чай свежий, ароматный — мяты в него добавил, чабреца. Баранки берите, маслице! Сегодня вы долго спали, но я не стал вас будить. Во-первых, устали вы после вчерашнего, а во-вторых, уж больно с Тотей поболтать хотелось.

— Сейчас, только руки помоем, — ответил за обоих Женя.

Друзья подошли к раковине и поочередно вымыли руки и умылись. После этого они сели за стол, и старик налил каждому по чашке горячего вкусного чая. Воцарилась тишина. Дед Матвей и Тотя ждали, что первыми заговорят Снегирев и Глеб. Женя поглядывал на друга, а тот не знал, как начать разговор. Пауза затянулась. Наконец хозяин дома не выдержал и сказал:

— Погода нынче хорошая стоит. Солнышко нас в этом году балует.

— Оно и хорошо! — как-то неловко поддержал его Женя.

Он выразительно посмотрел на Глеба, давая понять, что уже хватит играть в молчанку. Тот кивнул и, взглянув прямо в глаза колдуну, произнес:

— Дед Матвей, мне бы хотелось узнать кое-что…

— Сам догадался или товарищ рассказал? — со смешком в голосе прервал его старик.

Журналист оторопел.

— Вы о чем? — поинтересовался он.

— А ты о чем, парень? Уж наверняка не о погоде.

— Ну да. Мне бы хотелось об огненном монстре узнать.

— Вот и я о нем же! Когда ты понял, что огонь остался в тебе? Думаю, когда на кольцо Соломона взглянул…

— Откуда вы знаете?

— Эх, Глеб, Глеб… Я этот перстень в первый же день на твоей руке заметил, но решил ничего не говорить. Думаю, пускай он тебе немного мудрости прибавит. А он, видишь, не только мудрости прибавил, но и раздрай в твоей душе поселил. Не готов ты, очевидно, такую вещь носить.

— Погодите, дед Матвей, давайте по существу! Я знаю, что огненный мыслеобраз оставил во мне частицу огня и я являюсь его заложником. Насколько это опасно?

— Смотря для кого, — прихлебывая чай, ответил колдун. — Это все равно что быть носителем какой-нибудь заразной болезни. Сам можешь и не заболеть, а окружающим — беда! Может, твой квартирант никогда себя больше не проявит, а может, завтра же вырвется в наш мир. Все зависит от обстоятельств.

— И поэтому вы решили скормить меня кошкам?!

Старик даже поперхнулся.

— Ты что, Глеб?! С ума сошел?! С чего ты это взял?!

— Сегодня ночью, когда они пытались пробраться в нашу комнату, я сам слышал, как вы говорили им: «Еще не время!»

— Ну правильно! Они же в тебе монстра чувствуют. Хотели, наверное, сами из тебя его вытравить. А я остановил их, поскольку не знаю, как твой огонь себя поведет. Вот и все!

— Правда?! — со вздохом облегчения спросил журналист.

— Конечно! Стал бы я с тобой столько возиться во время ритуала, чтобы потом ночью в доме прикончить?! Нелогично как-то!

— Спасибо, дед Матвей! — дрожащим голосом произнес парень.

Обстановка за столом разрядилась.

— Значит, я могу вернуться в Москву и начать все заново? — поинтересовался Глеб.

— А вот тут, парень, облом! — покачал головой хозяин дома. — В Москву ты больше не вернешься. Вернее, в гости съездить, конечно, можешь. А вот жить и работать придется здесь, под моим присмотром. Кто его знает, когда твоему «квартиранту» выбраться захочется?! У Абсолюта много ловцов отрицательных сущностей. В любой момент они могут наведаться в параллельный мир к твоему «братану», и тогда он кинется сюда. И весь людской мир окажется под угрозой, понимаешь?

Журналист мрачно кивнул.

— Отлично! — воскликнул Снегирев. — Значит, будем работать все вместе: я, Саня и ты! А в свободное время продолжим подземные ходы исследовать.

— Погоди, — прервал его дед Матвей. — У меня на Глеба несколько иные планы.

— У меня тоже! — буркнул Тотя, который весь разговор молчал и лишь сосредоточенно уплетал баранки.

— Как ты знаешь, — обратился старик к журналисту, — я уже стал старым, а дело мое передать некому. Саша и Женя — хорошие парни, но они слишком приземленные, Николай — в возрасте, Ольга, моя племянница, — заядлая материалистка. Остаешься ты! Душой и телом ты прошел такую закалку, что не всякому человеку по плечу. Ты вырос духовно, а вложить знания в твою голову — это уже моя задача. Ну как, согласен пойти ко мне в ученики?

— Соглашайся, — шепнул Никитотий. — Лишние знания никогда не помешают в борьбе с угнетателями. А ты, надеюсь, помнишь, что обещал мне провести революцию?!

— Ой, Тотя! — махнул рукой парень. — Помню я, помню!

Все рассмеялись. Глеб провел рукой по отросшему ежику на голове, немного подумал и сказал:

— Что ж, наверное, это судьба моя такая — стать пограничником! В Москве меня, кроме родителей, все равно никто не ждет. Работу я потерял, семьи нет. А здесь — друзья! Да и в гости надо кое к кому смотаться в древний Устюг… Так что пойду я к вам учеником, дед Матвей!

Дружное «ура» раздалось за столом.

— Только денег у меня нет, — добавил журналист. — Все, что Жека мне дал, сгорело. Поэтому придется, конечно, и на работу устроиться. Если Саня к себе в редакцию возьмет — буду рад! Если нет — что-нибудь подыщу!

— Возьмет, возьмет! — возбужденно прокричал Снегирев. — Если б ты знал, Глебыч, как я рад!

— Отлично! — потер руки хозяин дома. — Значит, в ближайшее время начну посвящать тебя в тайны мироздания. А пока отдыхайте! Погода-то нынче замечательная стоит!

Парни еще долго разговаривали за столом, а потом отправились побродить по парку. И Глеб уже ничуть не удивился тому, что над их головами раздался громкий колокольный звон…