Мифы Древней Греции Грейвс Роберт

114. Суд над Орестом

Микенцы, поддержавшие Ореста в его неслыханном поступке, не позволили захоронить тела Клитемнестры и Эгисфа в черте города, а только за городской стеной¹. Той же ночью Орест и Пилад остались сторожить могилу Клитемнестры, чтобы никто не посмел ограбить ее. Однако, когда они стояли на страже, перед ними появились змееволосые, собакоголовые эринии с крыльями, как у летучих мышей, и громко щелкающими кнутами. Обезумев от их яростных нападок, от которых не спасал и роговой лук Аполлона, Орест пал без чувств на ложе и оставался на нем с закутанной в плащ головой в течение шести дней, не принимая еды и не умываясь.

b. Прибывший к этому времени из Спарты Тиндарей обвинил Ореста в матереубийстве, призывая микенских старейшин выступить в качестве судей. Он потребовал, чтобы до решения суда никто не смел заговаривать ни с Орестом, ни с Электрой и не давать им ни крова, ни огня, ни воды. Оресту не дали даже обмыть перепачканные кровью руки. Вдоль микенских улиц стояли вооруженные жители, а сын Навплия Эакс обрадовался возможности выступить против детей Агамемнона².

c. Тем временем Менелай, собрав свои богатства, высадился в Навплии, где рыбак рассказал ему о смерти Эгисфа и Клитемнестры. Он отправил Елену, чтобы та проверила в Микенах верность этого сообщения, однако сделал это ночью, чтобы родственники погибших под Троей не забросали ее камнями. Елена, стесняясь на людях скорбеть по своей сестре Клитемнестре, поскольку из-за ее неверности было пролито еще больше крови, попросила Электру, ухаживавшую за беспомощным Орестом: «Умоляю, племянница, возьми мои волосы и возложи их на могилу Клитемнестры, предварительно совершив возлияние в честь ее духа». Электра, увидев, что из-за своего тщеславия Елена срезала только самые кончики волос, отказалась выполнить ее просьбу. «Отправь вместо себя свою дочь Гермиону» — был ее ответ. После этих слов Елена позвала Гермиону из дворца. Девочке было всего девять лет, когда ее мать бежала с Парисом, а с началом Троянской войны Менелай оставил ее на попечение Клитемнестры. Тем не менее долгая разлука не помешала ребенку сразу же узнать мать и послушно исполнить все, о чем ее попросили³.

d. В это время во дворце появился Менелай, приветствуемый своим приемным отцом Тиндареем. Тиндарей был в глубоком трауре и потребовал, чтобы Менелай не смел ступать на спартанскую землю, не наказав своих преступных племянника и племянницу. Он считал, что Оресту достаточно было позволить своим согражданам изгнать Клитемнестру. А если бы они потребовали ее смерти, ему следовало бы встать на защиту матери. Дело же повернулось так, что теперь хочешь не хочешь, а и Ореста, и Электру, подговорившую своего брата на убийство, следовало забросать камнями.

e. Боясь обидеть Тиндарея, Менелай добился от суда нужного приговора. Но красноречивые мольбы Ореста, который присутствовал на суде и чувствовал поддержку Пилада (за участие в убийстве от него отказался его отец Строфий), заставили суд изменить решение и приговорить его к самоубийству. Из суда Ореста увел Пилад, благородство которого не позволило ему покинуть Ореста и Электру, с которой он был обручен. Он же предложил: раз уж им всем троим суждено умереть, то сначала лучше покарать за трусость и измену Менелая, убив Елену, из-за которой на них свалилось столько бед. Электра осталась за городской стеной, вынашивая свой собственный план — перехватить Гермиону, возвращавшуюся с могилы Клитемнестры, и оставить ее заложницей, заставив тем самым Менелая поступать так, как ей было нужно. В это время Орест и Пилад, скрывая под одеждой мечи, вошли во дворец и, притворившись просителями, спрятались у главного алтаря. Елена, сидевшая за прялкой и занятая изготовлением красного одеяния, которое она в качестве дара хотела возложить на могилу Клитемнестры, была обманута их громкими причитаниями и вышла, чтобы позвать их во дворец. Тут Орест и Пилад обнажили мечи, и, пока Пилад старался прогнать ее фригийских рабов, Орест попытался убить Елену. Но Аполлон по воле Зевса спрятал ее в облако и отнес на Олимп, где она стала бессмертной и вместе со своими братьями Диоскурами покровительствовала попавшим в беду морякам⁴.

f. Тем временем Электра захватила Гермиону, отвела ее во дворец и закрыла дворцовые ворота. Менелай, видя, что его дочери угрожает смерть, распорядился, чтобы ее немедленно спасли. Его люди выломали ворота в тот момент, когда Орест был уже готов поджечь дворец, убить Гермиону, а сам погибнуть от меча или огня. Но тут явился Аполлон, вырвал факел из его рук и прогнал воинов Менелая. В благоговейной тишине, вызванной его присутствием, Аполлон повелел Менелаю найти себе другую жену, обручить Гермиону с Орестом, а самому возвратиться и править Спартой. Убийство Клитемнестры не должно его больше заботить, коль скоро вмешались боги⁵.

g. С лавровой ветвью, увитой шерстью, и венком, которые были признаком того, что он находился под защитой Аполлона, Орест отправился в Дельфы, все еще преследуемый эриниями. Пифийская жрица пришла в ужас при виде Ореста, распростертого в позе просителя на мраморном омфале[208], перепачканном кровью с его неомытых рук, и спящих рядом с ним ужасных черных эриний. Однако Аполлон убедил жрицу, что обещал выступить на стороне Ореста, которому повелел мужественно встретить все муки. После окончания положенного ему изгнания он должен отправиться в Афины и молить о защите древнее изваяние Афины, которая, как предсказали Диоскуры, защитит его горгоноликой эгидой и снимет висящее над ним проклятье⁶. Пока эринии крепко спали, Орест бежал от них, ведомый Гермесом, однако тут же явился дух Клитемнестры, разбудил эриний и напомнил им, что это из ее рук они часто получали возлияния и что именно она устраивала для них мрачные полуночные пиршества. После этих слов они возобновили свое преследование, невзирая на угрозы Аполлона уничтожить их всех⁷.

h. Изгнание Ореста продолжалось год, по истечении которого убийца мог опять появиться среди своих сограждан. Он бродил по разным землям, плавал по разным морям, преследуемый неустанными эриниями, неоднократно подвергал себя очищению свиной кровью и проточной водой, однако все эти обряды держали его мучительниц на расстоянии всего на час-два, и вскоре он стал терять рассудок. Поначалу Гермес препроводил его в Трезен, где тот остановился в месте, которое теперь известно как «хижина Ореста». Она располагалась как раз напротив святилища Аполлона, и девять трезенцев совершили над ним очистительный обряд на священной скале неподалеку от храма Волчьей Артемиды. В обряде они использовали воду из источника Гиппокрены и кровь жертвенных животных. Древнее лавровое дерево растет на том месте, где затем были погребены жертвы, а потомки этих девятерых мужчин до сих пор ежегодно пируют в этой хижине в определенный день⁸.

і. Напротив острова Краная, в трех стадиях от Гитиона, есть нерукотворный камень, водворенный здесь в честь Зевса Избавителя, на котором восседал Орест, избавленный на время от помешательства. Говорят, что его подвергали очистительному обряду в семи ручьях близ италийского Регия, где он построил храм, в трех притоках фракийского Гебра и в Оронте, текущем в Антиохии⁹.

j. Если пройти семь стадий по дороге из Мегалополя в Мессену, то слева находится святилище богинь безумия — так звали эриний, приведших Ореста к неистовому приступу безумия. Кроме того, там находится небольшой курган, увенчанный каменной колонной и известный как «могила пальца». Она отмечает то место, на котором Орест с отчаяния откусил себе палец, чтобы умилостивить черных богинь, отчего по крайней мере некоторые из них изменили свой цвет на белый и безумие отступило от него. После этого он побрил голову в соседнем святилище Аке и принес умилостивительную жертву черным богиням и благодарственную жертву белым. Сейчас существует обычай приносить жертвы одновременно белым богиням и харитам¹⁰.

k. Затем Орест поселился среди азанов и аркадцев Паррасинской долины, которая, вместе с соседним городом, некогда называвшимся Орестасием в честь своего основателя Орестея, сына Ликаона, стала называться Орестейон. Некоторые, правда, говорят, что Орестейон когда-то назывался Азания, а сам Орест поселился в тех краях после посещения Афин. Есть и такие, кто считает, что он провел год ссылки в Эпире, где основал город Орестов Аргос. Там же его именем были названы Оресты Парореи, т.е. те жители Эпира, которые обитали у подножия Иллирийских гор¹¹.

l. По прошествии года Орест отправился в Афины, которыми в то время управлял его родственник Пандион или, как считают некоторые, Демофонт. Направившись сразу же к храму Афины, расположенному на Акрополе, он сел и обнял изваяние богини. Вскоре там же появились запыхавшиеся эринии, которые потеряли Ореста из виду, когда он пересекал Истм. Если во время первого посещения никто не хотел принимать Ореста, полагая, что его ненавидят боги, то сейчас некоторые уже набрались смелости пригласить его к себе, посадить за отдельный стол и напоить вином из отдельного кубка¹².

m. К эриниям, уже начавшим убеждать афинян в виновности Ореста, присоединился Тиндарей со своей внучкой Эригоной, дочерью Эгисфа и Клитемнестры. Некоторые, правда, говорят, что с ним был двоюродный брат Клитемнестры Перилей, сын Икария. Но находившаяся в Скамандре (незадолго перед этим отвоеванном афинянами у троянцев) Афина услышала мольбы Ореста, поспешила в Афины, призвала к присяге старейшин города и созвала ареопаг, чтобы тот рассмотрел второе за все время дело об убийстве¹³.

n. Суд состоялся, как положено. Аполлон предстал в качестве защитника, а старшая из эриний — обвинительницей. В яркой речи Аполлон отрицал значение материнства, утверждая, что женщина — не более чем борозда, в которую муж бросает семя, что содеянное Орестом имеет достаточно оправданий, поскольку лишь отец достоин называться родителем. Когда голоса разделились, Афина приняла сторону отца и отдала свой голос в защиту Ореста. Орест, оправданный с таким почетом, радостный вернулся в Арголиду, поклявшись до конца дней своих оставаться верным союзником афинян. Эринии, однако, оплакивали такое попрание древнего закона молодым поколением богов, а Эригона повесилась, посчитав себя униженной¹⁴.

o. О том, что случилось с Еленой, есть три противоречивых свидетельства. Первое утверждает, что, как и предсказал Протей, она вернулась в Спарту и жила там с Менелаем в мире, согласии и довольстве до самого того дня, когда они — рука об руку — отправились на Острова Блаженных. Согласно второму свидетельству, она вместе с Менелаем оказалась в Тавриде, где Ифигения принесла их обоих в жертву Артемиде. А третье говорит, что Поликсо, вдова родосского царя Тлеполема, отомстила за смерть своего мужа, повесив Елену с помощью своих служанок, переодетых эриниями¹⁵.

¹Павсаний II.16.5.

²Еврипид. Орест.

³Гомер. Одиссея III.306 и сл.; Аполлодор. Эпитома III.3; Еврипид. Цит. соч.

⁴Еврипид. Там же.

⁵Еврипид. Там же.

⁶Гигин. Мифы 119; Эсхил. Хоэфоры 1034 и сл. и Евмениды 34, 64 и сл., 166—167; Еврипид. Электра 1254—1257.

⁷Эсхил. Евмениды 94 и сл., 106—109 и 179 и сл.

⁸Асклепиад. Цит. по: Схолии к «Оресту» Еврипида 1645; Эсхил. Там же 235 и сл. и 445 и сл.; Павсаний II.31.7 и 11.

⁹Павсаний III.22.1; Лампридий. Жизнь Гелиогабала VII.c.809.

¹⁰Павсаний VIII.34.1—2.

¹¹Еврипид. Орест 1654—1657 и Электра 1254 и сл.; Павсаний VIII.3.1; Стефан Византийский под словом Azania; Страбон VII.7.8.

¹²Схолии к «Всадникам» Аристофана 95; Ахарняне 960; Паросская хроника 40 и сл.; Еврипид. Ифигения в Тавриде 947 и сл.

¹³Аполлодор. Цит. соч. VI.25; Павсаний VIII.34.2; Эсхил. Цит. соч. 397, 410 и сл. и 681 и сл.

¹⁴Еврипид. Цит. соч. 961 и сл.; Эсхил. Цит. соч. 574 и сл., 734 и сл., и 778 и сл.

¹⁵Гомер. Цит. соч. IV.561; Павсаний III.19.10.

1. Предание о том, что эринии Клитемнестры свели с ума Ореста, нельзя считать простой выдумкой аттических драматургов: оно уже в древнюю эпоху имело широкое хождение не только в материковой Греции, но и на островах. Как преступление Эдипа (за которое его довели до смерти эринии) заключалось не в том, что он убил свою мать, а в том, что он случайно стал причиной ее самоубийства (см. 105.k), так и Ореста считали убийцей потому, что он не исполнил сыновнего долга и не помешал микенцам привести в исполнение смертный приговор. По-видимому, суд легко менял свое мнение, так как Менелай и Тиндарей склонили его к вынесению смертного приговора Оресту.

2. Эринии — это олицетворение мук совести, которые и сейчас, в языческой Меланезии, способны убить человека, ненароком или случайно нарушившего табу. Такой человек или сходит с ума и бросается вниз головой с кокосовой пальмы, или, как Орест, заматывает голову и отказывается есть и пить, пока не умрет с голоду. И так было даже в тех случаях, когда никто, кроме самого виновника, не знал о проступке. Если бы не своевременное появление Анании, то аналогичная судьба ожидала бы и Савла (Деян. 9.9 и сл.). Обычно в Греции, чтобы смыть с себя вину за пролитую кровь человека, приносили в жертву свинью, а пока дух убитого жадно пил свиную кровь, убийца омывался в проточной воде, брил голову, стремясь изменить внешний вид, и отправлялся на год в изгнание, чтобы окончательно сбить со следа мстительного духа. Пока человек не совершит такой очистительный обряд, соседи избегают его как приносящего несчастье и не позволяют ему переступать порог их дома или делить с ними трапезу, боясь оказаться причастными к его бедам. Кроме того, убийца должен был считаться с родственниками убитого, чей дух мог потребовать отмщения. Пролитие материнской крови было сопряжено с таким сильным проклятием, что здесь уже не годились обычные средства очищения. Не решаясь на самоубийство, убийца шел даже на такую крайность, как откусывание пальца. В случае с Орестом такое членовредительство помогло ему лишь частично. Чтобы умилостивить обиженную Геру, Геракл тоже лишает себя пальца, который, как сообщается, был потерян во время схватки с Немейским львом (см. 123.e). В некоторых районах южных морей существует обычай отрубать фалангу пальца, когда умирает кто-нибудь из родственников естественной или насильственной смертью. В «Евменидах» (397 и сл.) Эсхил, очевидно, затушевывает предание о том, что Орест бежал в Троаду, где жил, оставленный эриниями, под защитой Афины на острове, появившемся на реке Скамандр от наносов ила и земли, а потому свободном от проклятия (см. 107.e). Иначе вообще непонятно, почему стоило упоминать Троаду.

3. Использование вина вместо крови в жертвенных возлияниях, а также принесение в жертву прядей волос вместо бритья головы являются дополнениями классической эпохи к обряду умиротворения, значение которого уже забывалось. К примеру, современный обычай носить в знак траура черную одежду в сознании уже не связывается с древним желанием обмануть духов, изменив свой обычный вид.

4. Придуманное Еврипидом описание событий, происшедших с Еленой и Менелаем после их возвращения в Микены, не содержит мифических элементов, если не считать драматический апофеоз Елены. При этом Елена как луна-богиня была покровительницей моряков задолго до того, как божественные близнецы превратились в созвездие. Как и Эсхил, Еврипид пропагандировал совершенно определенную религиозную доктрину: оправдание Ореста есть свидетельство окончательного триумфа патриархата, причем суд происходит в Афинах, где Афина — бывшая ливийская богиня Нейт или палестинская Аната, считавшаяся верховным матриархом, а теперь повторно рожденная из головы Зевса и, по свидетельству Эсхила, не признававшая божественной матери, — оправдывает человека, своими руками убившего мать. Афинские драматурги знали, что эта революционная тема не могла быть воспринята нигде, кроме Афин. Вот почему Еврипид заставляет представляющего Спарту Тиндарея страстно желать смерти Ореста, а Диоскуров — винить Аполлона в том, что тот поддержал преступление.

5. Имя Ореста, означающее «горец», связывает его с дикими гористыми районами Аркадии, которую вряд ли мог посетить царь Микен.

6. Существование нескольких рассказов о смерти Елены имеет свои причины. В первом делается попытка объяснить культ Елены и Менелая в Терапне, второй — театрализованный вариант рассказа о том, как Орест посетил тавров (см. 116.a—g), а третий свидетельствует о родосском культе Елены Дендритис (Елена Древесная), которая является таким же персонажем, что и Ариадна или вторая Эригона (см. 79.2 и 88.10). Эта Эригона тоже была повешена.

115. Умиротворение эриний

В благодарность за оправдание Орест поставил алтарь в честь воительницы Афины, но эринии пригрозили, что, если решение суда не будет пересмотрено, они сделают так, что капля крови из их сердец падет на землю, отчего почва станет бесплодной, урожай погибнет, а у афинян не будет детей. Однако Афине удалось остудить их гнев, прибегнув к лести: убедив их в том, что они намного умнее ее, она предложила им поселиться в гроте в Афинах, куда будет стекаться такое количество паломников, о котором они не могут и мечтать. Кроме того, им должны принадлежать все алтари при очагах, поставленные божествам преисподней, а также все возлияния без применения вина, все возлияния при факелах, первые плоды, приносимые богам после совершения брака и рождения детей, и, кроме того, им должны принадлежать места в храме Эрехтея. Если они примут ее предложение, то она объявит, что ни один дом не будет процветать, если в нем не поклоняются эриниям. В ответ эринии должны обеспечивать попутные ветры ее судам, плодородие землям, детей супругам, поражение всем нечестивым и постоянные победы Афин в войнах. После короткого обсуждения эринии с радостью приняли все предложения Афины.

b. С выражением благодарности, наилучшими пожеланиями, а также поставив обереги против суховеев, засух, неурожаев и бунтов, эринии, к которым отныне следовало обращаться со словом «благомыслящие», попрощались с Афиной и в сопровождении ее народа, устроившего факельное шествие с участием юношей, замужних женщин и старух (одетых в красные одежды и несших древнее изваяние Афины), отправились к глубокому гроту, расположенному в юго-восточном углу Ареопага. Затем в их честь были совершены соответствующие жертвоприношения и они спустились в грот, который с этих пор стал и прорицалищем, и, как святилище Тесея, убежищем для всех просителей¹.

c. Однако щедрое предложение Афины приняли только три эринии, а остальные продолжили преследование Ореста. Некоторые считают даже, что «благомыслящие» никогда не были эриниями. Имя Евмениды эриниям впервые дал Орест через год после своих невероятных приключений в Херсонесе Таврическом, когда он окончательно умилостивил эриний, будучи в Карнее, где сжег в их честь черную овцу. Евменидами их называли и в Колоне, где никто не мог входить в их древнюю священную рощу, и в ахейской Керинее, где Орест в конце своей жизни построил для них святилище².

d. В гроте Евменид в Афинах, куда не допускались только те, кого преждевременно оплакали как мертвых, три их изваяния были не страшнее стоявших рядом богов преисподней, а именно: Гадеса, Гермеса и Матери-земли. Здесь все, кого ареопаг посчитал невиновными в убийстве, должны были принести жертву черного цвета. В соответствии с обещанием Афины «благомыслящим» приносили и множество других жертв, причем каждой из них посвящалась одна из трех ночей каждого месяца, во время которой ареопаг рассматривал дела об убийстве³.

e. Все обряды, связанные с «благомыслящими», совершались молча. Жрецы, отправляющие культ эриний, традиционно принадлежали роду Гесихидов, которые, прежде чем принять жреческий сан, приносили в жертву своему предку Гесиху барана у посвященного ему святилища, расположенного у Девяти Врат⁴.

f. Очаг-алтарь, посвященный «благомыслящим», существовал также во Флии, небольшом аттическом городке, а в Титане, что на противоположном берегу реки Асоп, им была посвящена рощица вечнозеленых дубов. Во Флии на ежегодном празднике приносилась в жертву овца накануне окота, для возлияний использовался медовый напиток, а вместо обычных миртовых венков использовали цветы. Похожие обряды совершались перед алтарем богинь судьбы, который стоял в дубовой роще, открытый дождям и ветрам⁵.

¹Павсаний I.28.5—6; Порфирий. О пещере нимф 3; Еврипид. Электра 1272; Аристофан. Всадники 1312; Эсхил. Евмениды 778—1047.

²Еврипид. Ифигения в Тавриде 968 и сл.; Филемон Комедиограф. Цит. по: Схолии к «Эдипу в Колоне» Софокла 42; Краткое содержание к «Евменидам» Эсхила; Павсаний VII.25.4; Софокл. Эдип в Колоне 37 и 42—43.

³Гесихий под словом Deuteropotmoi; Полемон. Цит. по: Схолии к Софоклу. Цит. соч. и 89; Павсаний I.28.6; Схолии к «Против Тимарха» Эсхина I.188c; Лукиан. О доме 18; Эсхил. Евмениды 705.

⁴Гесихий под словом Hesychidae.

⁵Павсаний I.31.2 и II.11.4.

1. «Кровь из сердца» эриний, которой угрожали Аттике, вероятно, есть не что иное, как эвфемизм, означавший менструальную кровь. С незапамятных времен ведьмы, желавшие проклясть дом, поле или коровник, обнаженными обегали вокруг него против движения солнца девять раз во время месячных. Такое колдовство во время лунного затмения считалось очень опасным для урожая, скота и детей, а когда колдуньей была девушка, у которой месячные появлялись впервые, то считалось, что такое проклятие обязательно сбудется.

2. Филемон Комедиограф поступает правильно, сомневаясь в наличии связи между «благомыслящими» и эриниями, на которой настаивали афиняне. Самые авторитетные источники говорят, что было всего три эринии: Тисифона, Алекто и Мегара (см. 31.8), — постоянно пребывавшие в Эребе, а не в Афинах. У них были собачьи головы, крылья летучей мыши и змеи вместо волос. Однако, как указывает Павсаний, «благомыслящие» изображались в виде величественных матрон. Предложение Афины было совсем не таким, каким его изобразил Эсхил. Это был ультиматум жрецов Зевсорожденной Афины, предъявленный жречеству «благомыслящих», т.е. древней афинской женской триаде: если они не примут нового взгляда на отцовство как стоящее выше материнства и не согласятся разделить свой грот с такими богами преисподней, как Гадес и Гермес, то им вообще перестанут поклоняться и они тем самым лишатся приношений в виде первых плодов.

3. Преждевременно оплаканные люди не имели права входить в грот богинь преисподней, чтобы не вызвать гнев этих богинь за то, что обещанный им человек все еще ходит по верхнему миру. Аналогичные традиции существовали в Индии: если человек приходил в себя после состояния, похожего на смерть, по дороге к погребальному костру, то ему отказывали в праве на существование. И он вынужден был пробираться в тюремную колонию смертников, как об этом писал Редьярд Киплинг. Вечнозеленый дуб, который также называют кермесоносным, поскольку на нем появляются «кермесовые ягоды» (личинки кошенили), из которых греки получали ярко-красный краситель, считался деревом таниста, убивавшего царя-жреца. Поэтому посвящение такой дубравы «благомыслящим» вполне обоснованно. Приношения в виде еще не окотившейся овцы, меда и цветов были призывом к «благомыслящим» пощадить стада в период окота, оказать благотворное влияние на пчел и сделать более тучными пастбища.

4. Эринии продолжали преследование Ореста, несмотря на вмешательство Афины и Аполлона. Из этого можно сделать вывод, что в первоначальном варианте мифа он отправился в Афины и Фокиду для совершения обряда очищения, но безуспешно. Аналогичным образом в мифе об Эрифиле Алкмеон безуспешно отправлялся в Псофиду и Феспротию. Поскольку об Оресте не говорится, что он нашел покой на каком-то острове, намытом рекой (см. 107.e), если, конечно, не считать упоминания Скамандра (см. 114.2), то, вероятно, свою смерть он встретил в Херсонесе Таврическом или в Бравроне (см. 116.1).

116. Ифигения в Тавриде

Все еще преследуемый эриниями, оставшимися глухими к красноречию Афины, отчаявшийся Орест отправился в Дельфы, где распростерся на полу храма и произнес, что лишит себя жизни, если Аполлон не спасет его от бичей эриний. В ответ пифийская жрица повелела ему отправиться в плавание по Босфору и пересечь Понт Эвксинский с юга на север, предсказав, что его невзгоды закончатся, когда он похитит древнюю деревянную статую Артемиды из храма, расположенного в Херсонесе Таврическом, и привезет эту статую в Афины или, как утверждают некоторые, в Арголиду¹.

b. В то время царем тавров был быстроногий Фоант, сын Диониса и Ариадны и отец Гипсипилы. Таврами его народ звали потому, что однажды Осирис запряг быков (tayroi) и вспахал на них их землю, а происходил этот народ от скифов². Они и сейчас живут грабежом, как и во времена Фоанта. Если кто-либо из воинов-тавров захватывал пленника, то собственноручно обезглавливал его, нес голову домой и сажал ее на длинный шест над дымоходом, чтобы его домашние могли жить под защитой убитого. Более того, любой потерпевший кораблекрушение или укрывшийся в бурю у их берегов моряк приносился публично в жертву Артемиде Таврической. Совершая подготовительные обряды, они убивали пленника дубиной, отрубленную голову прибивали к столбу, а тело или погребали, или бросали в море со скалы, на которой стоял храм Артемиды. Если же в их руки попадал пленник, принадлежавший к царскому роду, то его убивала мечом девственница — жрица богини, и швыряла труп в священный огонь, пробивавшийся наверх из Аида на принадлежавшем храму участке. Некоторые, правда, утверждают, что эта жрица руководит обрядами, предварительно приносит очистительную жертву и срезает волосы у жертвы, но не убивает самого пленника. Древняя статуя богини, которую пифийская жрица повелела выкрасть Оресту, упала с небес, а храм, в котором она находилась, опирался на мощные колонны. В него вели сорок ступеней, а на беломраморном алтаре никогда не высыхала кровь³.

c. У Артемиды Таврической было несколько греческих эпитетов: например, Артемида Тавропола или Тавропольская, Артемида Диктинна, Артемида Ортия, Фоантея, Геката; для латинян она была Тривией⁴.

d. Ифигения, которая, как известно, была спасена с жертвенника в Авлиде Артемидой, окутана облаком и перенесена в Херсонес Таврический, сразу стала там верховной жрицей, и лишь ей одной позволялось прикасаться к священной статуе. После этого тавры называли ее Артемидой, Гекатой или Орсилохой. Ифигения чувствовала отвращение к человеческим жертвам, но смиренно подчинялась богине⁵.

e. Орест и Пилад ничего об этом не знали. Они продолжали верить, что Ифигения умерла под жертвенным ножом в Авлиде. Тем не менее они направлялись к стране тавров на пятидесятивесельном корабле, который, по прибытии, поставили на якорь и оставили под охраной гребцов, а сами спрятались в прибрежной пещере. Они намеревались подождать до темноты и под покровом ночи проникнуть в храм, но их сразу же заметили легковерные пастухи и, решив, что перед ними Диоскуры или двое других бессмертных, молитвенно пали ниц. В этот момент Орест вновь потерял рассудок, начал мычать, как бык, и лаять, как собака. Приняв стадо бычков за эриний, он выбежал из пещеры с мечом в руке, намереваясь изрубить их. Разочарованные пастухи легко одолели двух друзей, и те по приказу Фоанта были отправлены в храм, где их немедленно должны были принести в жертву богине⁶.

f. Во время исполнения предварительных обрядов Орест сумел переговорить по-гречески с Ифигенией. Брат и сестра узнали друг друга, а услышав о причине приезда Ореста, Ифигения спустила деревянный кумир вниз, чтобы Орест смог его унести. Тут неожиданно явился Фоант, желая узнать, что задерживает жертвоприношение, но находчивая Ифигения притворилась, будто успокаивает статую. Она объяснила Фоанту, что богиня отвратила свой взгляд от жертв, которых он прислал, поскольку один из присланных — матереубийца, а второй подстрекал его на это. Поэтому оба не годятся для принесения в жертву. Она должна взять обоих молодых людей и статую, которую они осквернили своим присутствием, для омовения в море, а богине принести в жертву барашков при свете факелов. Сам же Фоант должен очистить храм от скверны с помощью факела, закрыть голову, а когда появятся чужеземцы, приказать всем оставаться дома, чтобы избежать осквернения.

g. Фоант, обманутый Ифигенией, какое-то время стоял, пораженный ее проницательностью, а затем приступил к очищению храма. Тем временем Ифигения, Орест и Пилад, освещая путь факелами, отнесли изваяние на морской берег, но не для омовения, а для того, чтобы, не теряя времени, погрузить его на корабль. Храмовые служители-тавры, отправившиеся с ними, почувствовали предательство, и началась битва. В яростной схватке они были побеждены, и гребцы Ореста налегли на весла. Налетевший ветер чуть было не бросил корабль на скалистый берег, но по просьбе Афины Посейдон успокоил море, и подгоняемый попутным ветром корабль вскоре оказался у острова Сминфий⁷.

h. Это был родной остров Хриса, жреца Аполлона, где сейчас жил его внук, которого звали так же. Его мать Хрисеида предложила выдать беглецов Фоанту. И хотя многие утверждали, что Афина посетила Фоанта, собиравшего флот в погоню за беглецами, и так обольстила его, что тот даже согласился отпустить гречанок-рабынь Ифигении, его появление у Сминфия не обещало ничего хорошего. Хрис-старший, узнав, какие гости посетили его остров, открыл Хрису-младшему, что тот не является, как об этом твердит Хрисеида, сыном Аполлона и что настоящий его отец — Агамемнон, а это значит, что он — сводный брат Ореста и Ифигении. После этих слов Хрис и Орест плечом к плечу выступили против Фоанта, павшего от их рук, а Орест, захватив с собой статую, благополучно приплыл в родные Микены, где эринии наконец оставили его в покое⁸.

i. Правда, одни говорят, что буря отнесла Ореста на Родос, где, согласно оракулу Гелиоса, он установил статую богини на городской стене. Другие утверждают, что, поскольку Аполлон повелел ему привезти статую в Аттику, Афина посетила его на Сминфии и велела установить изваяние в пограничном городе Бравроне: оно должно находиться в храме Артемиды Таврополы и умилостивляться кровью из человеческого горла. Ифигению Афина назначила жрицей этого храма, ставшего ее прибежищем до конца дней. Кроме того, ей полагалось дарить одежды богатых женщин, умерших при родах. Согласно этому источнику, корабль Ореста в конце концов достиг Браврона, где Ифигения установила изваяние, а на время строительства храма отправилась с Орестом в Дельфы. В дельфийском святилище она встретила Электру и вернула ее в Афины, чтобы выдать замуж за Пилада⁹.

j. В Бравроне до сих пор еще показывают так называемую «настоящую» деревянную статую Артемиды Таврической. Кое-кто, правда, говорит, что это всего лишь копия, а оригинал захватил Ксеркс во время своего неудачного похода на Грецию и установил его в Сусах. После этого, добавляют они, сирийский царь Селевк подарил статую лаодикейцам, которые поклоняются ей по сей день. Есть и такие, кто считает, что Ксеркс тут ни при чем, а просто сам Орест, возвращаясь домой из Херсонеса Таврического, попал в бурю, которая отнесла его к местности, называемой сейчас Селевкия, где он и оставил изваяние, и что местные жители в честь Ореста переименовали гору Мелантий, где безумие окончательно его оставило, в гору Аманон, что значит «небезумный». Но лидийцы, у которых есть святилище Артемиды Анаитиды, также претендуют на обладание статуей. На том же настаивают и жители каппадокийской Команы. Такое название город получил в связи с обычаем в знак траура распускать волосы (comai), который ввел здесь Орест, когда утвердил в Каппадокии культ Артемиды Таврополы¹⁰.

k. Есть и такие, кто говорит, что Орест спрятал статую в вязанке прутьев и отвез ее в италийскую Арицию, где умер и был погребен, а его останки позднее перенесли в Рим. В дальнейшем из Ариции статую отправили в Спарту потому, что спартанские обряды раздражали римлян своей жестокостью. Статуя была установлена в святилище Артемиды Ортии¹¹.

l. Однако спартанцы утверждают, что статуя принадлежала им задолго до основания Рима и что Орест принес ее с собой, когда стал их царем. Она была спрятана в зарослях ивы, и спустя несколько столетий уже никто не знал, где она находится. Но однажды Астрабак и Алопек, два принца, принадлежащие местному царскому дому, забрели в эти заросли и потеряли рассудок при виде этого мрачного деревянного кумира, который стоял, поддерживаемый сплетенными ветками. Отсюда и произошло его название: Ортия и Лигодесма[209].

m. Стоило только статуе появиться в Спарте, как между соперничавшими поклонниками Артемиды, приносившими вместе жертвы на ее алтарь, возникла ужасная ссора: многие были убиты, а оставшиеся в живых спустя некоторое время умерли от чумы. Тогда оракул посоветовал спартанцам умилостивить кумира, окропив алтарь человеческой кровью. Жребий назвал жертву, которая и была принесена богине. Этот обряд исполнялся потом ежегодно до тех пор, пока царь Ликург, ненавидевший человеческие жертвы, не запретил его, повелев вместо этого сечь юношей на алтаре до тех пор, пока от алтаря не пойдет запах крови¹². Раз в год между спартанскими мальчиками велось соревнование: кто больше выдержит ударов. Жрица Артемиды стояла рядом с кумиром в руках, который, хотя и был небольшим и легким, приобрел такое пристрастие к крови со времен принесения ему человеческих жертв таврами, что даже сейчас, если кто-либо из поровших жалел мальчиков благородного происхождения или отличавшихся особой красотой, кумир наливался тяжестью и с трудом удерживавшая его жрица кричала: «Бейте сильней, а не то я его не удержу!»¹³

n. Вряд ли следует верить рассказу о том, что Елена и Менелай отправились на поиски Ореста и, появившись среди тавров сразу после бегства Ореста, были принесены в жертву богине Ифигенией.

¹Аполлодор. Эпитома VI.26; Еврипид. Ифигения в Тавриде 77 и 970 и сл.; Гигин. Мифы 120.

²Еврипид. Там же 32; Аполлодор. Там же VI.26.

³Геродот IV.103; Овидий. Письма с Понта III.2.45 и сл.; Аполлодор. Там же VI.26; Еврипид. Там же 40 и сл. и 88.

⁴Диодор Сицилийский IV.44.7; Софокл. Аякс 172; Павсаний I.23.9; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия II.116; Валерий Флакк VIII.208; Овидий. Ибис 384 и Письма с Понта III.2.71; Орфическая аргонавтика 1065.

⁵Еврипид. Цит. соч. 784 и 1045; Овидий. Письма с Понта III.2.45 и сл.; Геродот IV.103; Гесиод. Каталог женщин. Цит. по: Павсаний I.43.1; Аммиан Марцеллин XXІІ.8.34.

⁶Гигин. Цит. соч. 120; Аполлодор. Цит. соч. VI.27.

⁷Овидий. Письма с Понта. Цит. соч.; Гигин. Цит. соч.; Еврипид. Цит. соч. 1037 и сл.

⁸Гигин. Цит. соч. 120 и 121; Еврипид. Цит. соч. 1435 и сл.; Гигин. Цит. соч. 121.

⁹Аполлодор. Цит. соч. VI.27; Еврипид. Цит. соч. 89—91 и 1446 и сл.; Павсаний I.33.1; Цец. Схолии к Ликофрону 1374.

¹⁰Павсаний I.23.9, III.16.6 и VIII.46.2; Цец. Цит. соч.; Страбон XII.2.3.

¹¹Сервий. Цит. соч. II.116 и VI.136; Гигин. Цит. соч. 261.

¹²Павсаний III.16.6—7.

¹³Гигин. Цит. соч. 261; Сервий. Цит. соч. II.116; Павсаний. Цит. соч.

1. В этом сюжете со всеми его вариантами проявилось стремление мифографов скрыть некоторые варварские обычаи. Среди элементов, не нашедших отражения в сюжете, можно назвать месть Артемиды Агамемнону за убийство Ифигении и месть Эакса также Агамемнону за убийство его брата Паламеда. Первоначально миф должен был звучать примерно так. Вожди племен, такие же, как сам Агамемнон, уговорили его предать смерти Ифигению как колдунью, когда поход греков против Трои задерживался в Авлиде из-за встречного ветра. Артемида, жрицей которой была Ифигения, отплатила Агамемнону за нанесенное ей оскорбление: она помогла Эгисфу занять трон Агамемнона и убить его по возвращении домой. По ее совету Эакс предложил Оресту отправиться на землю, недавно отвоеванную у реки Скамандр, и тем самым спастись от преследования эриний, поскольку на этой земле Орест окажется под защитой Афины (см. 115.4). Однако вместо этого Эакс отправился в Браврон, где Ореста приняли как ежегодную жертву фармака («козел отпущения», искупавший вину жителей своей смертью) и девственница-жрица Артемиды перерезала ему горло. Поэтому при встрече в Дельфах Эакс не солгал Электре, сказав, что Ореста принесла в жертву Ифигения, так как это имя могло быть одним из титулов Артемиды (см. 117.1).

2. Патриархальные греки более позднего времени, вероятно, уже не могли принять этот миф, вариант которого, где объектом мести Артемиды вместо Ореста становится Менелай, сохранился у Фотия. Они сняли с Агамемнона вину за убийство и скрыли то, что Артемида противилась воле Зевса, заявив, что богиня, конечно же, спасла Ифигению и сделала ее жрицей обряда жертвоприношений не в Бравроне, а среди диких тавров, за действия которых они уже никакой ответственности не несли. И конечно же, она не могла убить Ореста или любого другого грека, которого прочили в жертву, а, наоборот, помогла ему привезти принадлежавшую таврам статую в Грецию, как повелел Аполлон.

3. Такой спасительный для репутации греков вариант, испытавший на себе влияние мифа о плавании Ясона по Понту Эвксинскому, — у Сервия Орест похищает статую в Колхиде, а не в Херсонесе Таврическом — объясняет существование в Бравроне обряда перерезания горла человеку, постепенно вытесненного обрядом орошения алтаря каплей крови из небольшой ранки, а также существование аналогичных обрядов в Микенах, Ариции, Родосе и Команах. «Таврополос» предполагает связь с критским культом принесения в жертву быка, сохранившимся в афинской Буфонии (Павсаний I.28.11); первоначальной жертвой, скорее всего, был царь-жрец.

4. Спартанские обряды плодородия на каком-то этапе тоже не обходились без человеческих жертв и совершались в честь Артемиды Ортии. Судя по примитивным культам в других частях Средиземноморья, жертву привязывали ивовыми прутьями, фигурировавшими в лунной магии, к изваянию — священному пню, скажем, грушевого дерева (см. 74.6) — и стегали до тех пор, пока удары не вызывали эротическую реакцию и не происходила эякуляция, оплодотворявшая землю семенем и кровью. Имя Алопек («лиса») и хорошо известная легенда о том, как юноша молча дал лисе терзать свое тело, позволяют сделать вывод о том, что в Спарте существовало поклонение богине — Тевмесской лисице (см. 49.2 и 89.7).

5. Метеоритам поклонялись довольно часто, как и другим небольшим предметам непонятного происхождения, которые можно было объяснить падением с небес. Так, тщательно обработанные неолитические наконечники копий греками более поздних эпох отождествлялись с перунами Зевса (аналогичным образом кремневые наконечники стрел в английских деревнях назывались «ядра эльфов»). Культовым предметом, например, стал бронзовый пестик, который прятали в головном уборе изваяния Артемиды Эфесской. Сами изваяния, как, например, Артемида Браврония и Оливковая Афина в Эрехтейоне, также считались упавшими с небес через отверстие в кровле храма (см. 158.k). Не исключено, что изваяние в Бравроне имело жертвенный обсидиановый нож, которым перерезалось горло жертвы, а само вулканическое стекло добывалось на острове Мелос.

6. Вспашка Осирисом Херсонеса Таврического (Крыма) представляется маловероятной, однако Геродот настаивает на тесных связях между Колхидой и Египтом (II.104), а в этом сюжете просто произошла путаница с Колхидой и таврами. Осирис, как и Гриптолем, считается богом, который ввел сельское хозяйство во многих иноземных странах (см. 24.m).

117. Царствование Ореста

Сын Эгисфа Алет к этому времени захватил власть в Микенах, поверив злобным слухам [возможно, распространяемым Эаксом], будто Орест и Пилад были принесены в жертву на алтаре Артемиды Таврической. Однако Электра, сомневаясь в правдивости этих слухов, отправилась за ответом к Дельфийскому оракулу. Ифигения тоже только что прибыла в Дельфы, и [может быть, Эакс] указал на нее Электре как на убийцу Ореста. Обуреваемая местью, она схватила головню с алтаря и, по прошествии стольких лет не узнав Ифигению, уже была готова ослепить ее, когда вдруг появился Орест и все объяснил. Вновь соединившиеся дети Агамемнона с радостью отправились в родные Микены, где Орест покончил с междоусобицей между домами Атрея и Фиеста, убив Алета. Говорят также, что его сестра Эригона тоже могла погибнуть от руки Ореста, не перенеси ее Артемида в Аттику. Однако впоследствии Орест не держал на нее зла¹.

b. Кое-кто говорит, что Ифигения умерла то ли в Бравроне, то ли в Мегаре, где у нее сейчас есть святилище. Другие считают, что Артемида сделала ее бессмертной в образе молодой Гекаты. Электра вышла замуж за Пилада, родила ему Медона и Строфия-2. Ее могила находится в Микенах. Орест женился на своей двоюродной сестре Гермионе после того, как стал свидетелем смерти принесенного в жертву сына Ахилла Неоптолема, с которым была обручена Гермиона². Она родила ему Тисамена, который стал его наследником и преемником. Его вторая жена Эригона родила ему Пенфила³.

c. Когда Менелай умер, спартанцы пригласили Ореста на трон, предпочтя его, как внука Тиндарея, Никострату и Мегапенту, рожденным от Менелая одной рабыней. Орест, который с помощью войска, предоставленного ему фокидскими союзниками, уже добавил к своим микенским владениям значительную часть Аркадии, решил стать еще и владыкой Аргоса, поскольку царь Килараб, внук Капанея, не оставил после себя наследника. Кроме того, он покорил Ахею, но, повинуясь Дельфийскому оракулу, в конце концов переселился из Микен в Аркадию, где в возрасте семидесяти лет умер от укуса змеи в Орестее, или Орестии, — городе, который он основал во время изгнания⁴.

d. Орест был погребен в Тегее, но в царствование Анаксандрида, соправителем которого был Аристон и который являлся единственным лаконцем, имевшим двух жен и жившим в двух домах в одно и то же время, спартанцы, отчаявшись из-за того, что не могут победить ни в одной битве тегейцев, отправили в Дельфы послов за советом. В полученном ответе говорилось, что для победы им нужно завладеть останками Ореста. Поскольку никто не знал, где они находятся, то отправили некоего Лихаса, помогавшего Спарте, чтобы тот получил дополнительные разъяснения. В ответ прозвучали такие строки:

Благодаря заключенному перемирию Лихас без труда отправился в Тегею, где по дороге ему встретился кузнец, ковавший не бронзовый, а железный меч. Лихас так и застыл с открытым ртом при виде новинки. «Что, удивлен моей работой? — спросил кузнец. — В моей кузнице не только этому можно подивиться. Вон, гроб семи локтей в длину, а в нем такой же большой скелет. Я его обнаружил под полом кузни, когда копал яму».

e. Лихас догадался, что ветры, упомянутые в стихах, есть не что иное, как кузнечные мехи, удары — это, конечно же, удары молота, а зло, порождающее зло, — наковальня, на которой куется железный меч, поскольку Железный век несет с собой жестокость. С этим сообщением он вернулся в Спарту, где, по его предложению, судьи объявили о том, что он якобы совершил убийство. Бежав будто бы от наказания в Тегею, он убедил кузнеца спрятать его в кузнице. В полночь Лихас выкрал останки из гроба и поспешил в Спарту, где и предал их снова земле около святилища богинь судьбы. Это надгробие показывают до сих пор. Спартанское войско с тех пор непременно одерживало верх над тегейцами⁵.

f. Скипетр-копье Пелопа, которым также владел его внук Орест, в Фокиде обнаружили примерно в то же время: оно лежало в золотом кладе, найденном на границе между Херонеей и Фанотеем и зарытом, возможно, Электрой. После раздела клада фанотейцам досталось золото, а херонейцы взяли себе скипетр и теперь поклоняются ему, как верховному божеству. Жрец скипетра-копья назначался на год; он хранил копье в своем доме, совершая в его честь ежедневные жертвоприношения за столом, уставленным яствами⁶.

g. Однако некоторые отрицают, что Орест умер в Аркадии. Они говорят, что, когда срок его изгнания истек, оракул повелел ему отправиться на Лесбос и Тенедос, чтобы основать там колонии из жителей различных городов, включая и Амиклы. Так он и сделал, а новый народ назвал эолийцами, поскольку Эол был их ближайшим общим предком. Он умер вскоре после постройки города на Лесбосе. Переселение, как утверждают, состоялось за четыре поколения до появления ионийцев. Есть, правда, и такие, кто утверждает, что не сам Орест, а сын Ореста Пенфил освоил Лесбос и его внук Грас с помощью спартанцев захватил местность между Ионией и Мисией, которую теперь называют Эолией. Его второй внук Архелай привел эолийских переселенцев в город Кизикену, что около Даскилия, на южном берегу Мраморного моря⁷.

h. Тем временем Тисамен унаследовал владения своего отца, но сыновья Геракла изгнали его из Спарты, Микен и Аргоса и вынудили вместе со всем войском искать убежища в Ахейе. Его сын Комет переселился в Азию⁸.

¹Гигин. Мифы 122.

²Еврипид. Ифигения в Тавриде 1464 и 915; Павсаний I.43.1; Павсаний II.16.5; Гигин. Там же 123; Страбон IX.3.9; Аполлодор. Эпитома VI.28.

³Кинефон. Цит. по: Павсаний II.18.5.

⁴Павсаний II.18. 5 и VIII.5.1—3; Асклепиад. Цит. по: Схолии к «Оресту» Еврипида 1647; Аполлодор. Цит. соч.

⁵Павсаний VIII.54.3, III.3.3 и сл.; Геродот I.67—68.

⁶Павсаний IX.40.6.

⁷Пиндар. Немейские оды XI.33—35; Гелланик. Цит. по: Павсаний III.2.1; Страбон XIII.1.3.

⁸Павсаний II.18.5 и сл. и VII.6.2.

1. Ифигения, вероятно, эпитет древней Артемиды, которая была не просто девственницей, но и нимфой — «Ифигения» означает «родительница сильных людей», — и старухой, то есть воплощением «благомыслящих» и триады Гекаты. Про Ореста говорится, будто он правил в большом количестве мест, поэтому его имя следует тоже воспринимать как эпитет. Его смерть от укуса змеи в аркадской Орестее объединяет его с другими древними царями, например сыном Акрисия Апесантом (см. 123.e), отождествляемым с немейским Офельтом (см. 106.g), сыном Афаманта Мунитом (см. 168.e), лапифом Мопсом (см. 154.f), укушенным ливийской змеей, а также египетским Ра, который является одной из ипостасей Осириса и тоже был укушен ливийской змеей. Всякий раз укус приходится в пятку. Среди жертв мы находим кентавров Хирона и Фола, критянина Талоса, мирмидонянина Ахилла и эвбейца Филоктета. Яд им, скорее всего, вводился кончиком стрелы (см. 92.9). По сути дела, аркадец Орест оказался пеласгом, связанным с Ливией.

2. То, что Артемида спасла Эригону от мести Ореста, представляет собой еще один случай вражды между домом Фиеста, которому благоволила Артемида, и домом Атрея, которому покровительствовал Зевс. Имя Тисамен («мстящая сила») говорит о том, что вражда передавалась от поколения к поколению, поскольку в одном месте Аполлодор (Эпитома VI.28) указывает, что он был сыном не Гермионы, а Эригоны. На протяжении всего сюжета о вражде между этими домами необходимо помнить, что Артемида, которая здесь меряется силами с Зевсом, — это Артемида эпохи матриархата, а не пленительная сестра Аполлона, девственница и охотница. Мифографы приложили немало усилий, чтобы затушевать активное участие Аполлона, выступившего на стороне Зевса, в этой ссоре богов.

3. Останки гигантов, которые обычно отождествлялись с останками племенного прародителя, считались магическими средствами защиты города. Так, вдохновленные оракулом афиняне нашли на Скиросе то, что, по их утверждениям, было останками Тесея, и перезахоронили их вновь в Афинах (см. 104.i). Такие останки могли иметь необычайно большие размеры, поскольку в неолитическую эпоху в Европе обитали люди довольно высокого роста, чьи двухметровые и более скелеты находили даже в Англии и чьими потомками считается хамитское племя ватуси, живущее в экваториальной Африке. К таким же людям принадлежали анаким в Палестине и Карии (см. 88.3). Однако если Орест был ахейцем эпохи Троянской войны, то афиняне не смогли бы обнаружить и измерить его скелет, поскольку в гомеровской Греции среди знати практиковалась кремация, а не захоронения неолитического типа.

4. «Зло, порождающее зло» («зло, лежащее на зле») обычно трактовалось как железный меч, который ковали на железной наковальне, однако до относительно позднего времени существовали каменные наковальни, поэтому более вероятным объяснением была бы бьющая по мечу кувалда. Правда, железные кувалды вплоть до римской эпохи тоже встречались довольно редко. Железо не добывалось, но собиралось в форме «посланных богами» метеоритов, поэтому микенцы считали его священным и не могли широко использовать. Когда наконец железное оружие стали ввозить в Грецию из понтийской Тибарены, сама технология изготовления железных предметов оставалась в течение некоторого времени тайной. Железокузнецов продолжали называть «бронзоделами» даже в эллинскую эпоху. Однако, как только железо получило широкое распространение, эпоха мифа завершилась. Об этом можно судить и по тому, что железо не фигурировало среди пяти металлов, посвященных богине и связанных с ее календарными обрядами, а именно: серебро, золото, медь, олово и свинец (см. 53.2).

5. Копье-скипетр Пелопа, являвшееся символом власти, вероятно, принадлежало правившей жрице. Так, по свидетельству Еврипида, копье, которым убили Эномая, было спрятано в спальне Ифигении. Не исключено, что это копье тоже было скипетром. Впоследствии на владение им претендовала Клитемнестра (Софокл. Электра 646—647). Павсаний пишет, что в Фокиду его принесла Электра. Малоазийские греки гордились тем, что первую эолийскую колонию основал Орест: его имя было одним из царских титулов. Вполне возможно, что они основывались на традиции, свидетельствовавшей о новом этапе в истории царской власти: когда срок царствования кончался, царя не убивали, а вместо него в жертву приносили другого. Такое убийство могло стать причиной второго изгнания Ореста, когда он во главе переселенцев отправился за море. Мифографы, объяснявшие, будто спартанцы предпочли Ореста сыновьям Менелая потому, что их матерью была рабыня, не отдавали себе отчета в том, что в то время родство считалось по материнской линии. Будучи микенцем, Орест мог стать царем, вступив в брак со спартанской наследницей трона Гермионой, а ее братья вынуждены были добывать себе трон в других местах. В Арголиде дети, рожденные принцессой от раба, считались свободными. Кроме того, ничто не мешало крестьянину-мужу Электры предъявить свои права на микенский трон.

6. Библейская традиция, согласно которой человек должен жить семьдесят лет, основывалась не на наблюдениях, а на религиозной теории: семь считалось священным числом, а десять символизировало совершенство. Поэтому, согласно мифу, Орест тоже живет семьдесят лет.

7. Нарушение Анаксандридом моногамной традиции могло произойти по династическим соображениям. Возможно, его соправитель Аристон умер задолго до новой коронации, и Анаксандриду пришлось заменить его и как царя, и как супруга, особенно если учесть, что трон Аристону достался благодаря браку с наследницей.

8. Хеттские свидетельства упоминают ахейское царство, существовавшее на Лесбосе в конце XIV в. до н.э.