Негатор. Исправление неправильного попаданца Переяславцев Алексей

Глава 19

Начиная с этого дня, все трое младших магов с усердием, достойным завзятых троечников в ночь перед экзаменом, пробовали варианты телепортации человека. Я не вмешивался, конечно. Вместо того я послал гонца к мастеру-стекольщику в Субарак с просьбой продать кусок цветного стекла и переслать его с гонцом же. Форма, разумеется, не регламентировалась. Оговаривались лишь цвет (предпочтительно темно-желтый, годятся также красный, розовый, фиолетовый, но не зеленый) и вес: от трех до пяти фунтов.

Отдать должное Дарут-эру: через два дня запрошенное стекло было доставлено вместе со счетом на сумму в тринадцать сребреников. Стекло немедленно было отдано на огранку Сафару с требованием сделать форму такой, чтобы в нем можно было угадать кварц.

Через три дня передо мной отчитался Торот. В его голосе звучала хорошо знакомая мне гордость кандидата наук за толковых и работящих дипломников:

– Мы можем телепортировать человека на расстояние от двадцати до тридцати ярдов с помощью вот этого…

Он с явным самодовольством предъявил нечто, что я никак не ожидал увидеть, а именно: аккуратно отпиленный кусок толстого (около полуметра в диаметре) бревна с толщиной около двадцати сантиметров.

– Телепортируемое лицо становится на эту деревяшку, которая переносится частично. Ноги при этом не задеваются.

Пусть я не великий знаток магии, но уж в общих чертах проектирования вообще разбираюсь. Именно поэтому и был задан вопрос:

– В чем состоит риск для телепортируемого?

Похоже, Торот ждал этого вопроса. Интересно, кто его просветил в общении с моей скромной особой?

– Риск – в неровности площадки. Если телепортация придется не точно на поверхность грунта – а идеально точным заклинание быть не может в силу условий телепортации, нам ведь нужна скорость – то телепортируемый может свалиться с высоты, скажем, до полуярда. Переломать ноги трудно, но растянуть связки можно. Так что с того? У нас свои маги жизни есть.

– Допустим. Но есть дополнительный вопрос. А разрешены ли зрители на поединке?

– Их присутствие не разрешено лишь в случае, когда секунданты выставят такое условие. У меня, правда, опыт лишь студенческих поединков, но я не припомню ни одного, где бы выкатили подобное требование. Скорее наоборот: зрители приветствуются. Каждый из участников желает блеснуть перед своими (непонятное слово). Но то студенты…

Как я и предположил, это слово переводилось как «болельщики». А ведь в нашем случае наверняка захотят поприсутствовать очень высокопоставленные граждане, как бы не академики.

– И еще один плюс от этой штуки: если участник поединка становится на нее, он менее уязвим к «Молнии».

Про себя я заметил, что это применимо лишь к «Молниям» студенческого уровня. Да, сухая деревяшка предохранит, скажем, от шести, пусть даже десяти киловольт, но в атмосферной молнии напряжение исчисляется как бы не мегавольтами. Впрочем, ребятам виднее, ведь молния от заклинания наверняка не тождественна грозовой.

– Тогда расскажите: на чем вы опробовали телепортацию?

– Как договорились: сперва на чучеле – между прочим, с самого начала ни одна соломинка не пострадала! – потом на Сарате, начав с малых дистанций, а потом я сам на себе попробовал тоже.

Увидев на моем лице реакцию, Торот поспешно добавил:

– Только в интересах науки! Я изучал возможность тщательной ориентации поля заклинания с целью телепортации без всяких там подставок. И мне это удалось! Правда, сам процесс точной регулировки магических потоков занял не меньше получаса. В условиях поединка, разумеется, неприемлемо, но вот если нужно переправиться через реку или, скажем, срочные грузы…

Я дал «добро» и попросил позвать Моану. У той была своя задача.

Как и ожидалось, госпожа будущий секундант появилась пред моими глазами в том самом темно-зеленом платье. Подол такового был немедленно чуть приподнят, дабы я получил возможность лицезреть вышеупомянутые сапожки. Про себя я отметил, что и то и другое Моане очень идет, хотя уже через тройку месяцев в это платье ей влезть будет трудновато.

Мы вдвоем вышли из дому и прошли к ближайшей лужайке, где хозяйка платья и сапожек продемонстрировала их недокументированные возможности. Придраться было не к чему. Я робко напомнил о необходимости тщательного выбора площадки и получил в ответ презрительный жест плечиками.

Вечером того же дня Моана получила официальное извещение от Академии о том, что академик Рухим-аг признан виновным в неправильном поведении своих подчиненных, приведшем к телесным убыткам (так было написано в письме), по каковой причине штрафуется на сумму в сто золотых, из которой половина отходит Академии, а другая половина – потерпевшей. Мы дружно сочли, что деньги лишними не будут.

На следующий день гонец в черно-коричневой шапке с пером появился в поместье Рухим-ага и вручил ему то, что я мысленно назвал «приятный, благородный, короткий вызов». Учтиво и с ясностью холодной (как же без того!) лиценциат магии Сарат-ир вызывал на поединок до смерти академика Рухим-ага. В этом же письме доводилось до сведения вышеозначенного академика, что в качестве своих секундантов вышеозначенный лиценциат выбрал доктора магии жизни Моану-ра и бакалавра телемагии Шахур-иза, и предлагалось назначить своих секундантов.

Сцена, которую я видеть никак не мог

Получив вызов на поединок, Рухим-аг сперва просто не поверил глазам и тщательно перечитал бумагу. Ошибки не было.

Второе, что сделал академик, – усомнился в душевном здоровье отправителя. Но эта мысль долго не прожила. Боевые маги с плохой памятью давно вымерли, а Рухим-аг был вполне живой. Вот почему он вспомнил слова Моаны о недооценке возможностей ее мужа.

Третьим шагом было назначение секундантов. В выборе академик не колебался. Первым секундантом был кандидат в академики Торун-аш. Хотя специализировался он на магии огня и электричества и не отличался огромной магической мощью, зато по эрудиции, пожалуй, мог бы дать фору своему покровителю. Вторым должен был стать маг школы земли. Раз уж этот таинственный Профес-ор в ней силен, то его ученик или даже просто подчиненный, вероятно, тоже кое-что знает. По этой причине кандидат в академики Доринг-ань был признан подходящим секундантом. Тоже не гигант по магической силе, но в части интриг и чутья на таковые – на уровне полноценного академика.

Следующим шагом было извещение Совета по поединкам. С формальной точки зрения наложить запрет они, конечно, не могут. Но вот надавить на вызывающего – очень даже. И это было бы полезно, поскольку академик сразу же решил, что этот поединок ему совершенно не нужен. Следовательно, должно использовать все возможности его избежать.

И, конечно же, требование шестидневной отсрочки согласно правилам. Оно было отослано с тем же гонцом.

Я ожидал, что следующим этапом будет появление вражеских секундантов у нас в поместье или предложение встретиться, но оказался неправ. С утра у ворот снова нарисовалась черно-коричневая шапка с пером. Послание оказалось адресованным Моане. Через считаные минуты та оказалась у меня.

– Я получила настоятельную просьбу о встрече от Тофар-уна. Думаю сегодня же и поехать.

– Под охраной, надеюсь?

Пронзительный взгляд из-под челки. Потом неохотное:

– Да.

– У вас есть план переговоров?

– Лишь наметки. Наверняка он будет уговаривать отказаться от поединка, отлично понимая, кто здесь ключевое звено. Очень уж скандальный поединок. Надеюсь, вы поверите мне на слово: никогда за всю историю Академии ничего подобного не случалось.

– Охотно верю. Надеюсь, и вы понимаете, что этот поединок – единственный способ остановить Рухим-ага и его последователей. Кстати, уверен, что Тофар-ун распорядится насчет наблюдателей от Академии. Не вижу способа от них отвязаться.

Кивок.

Мы обсудили варианты беседы. И тут у ворот показался уже другой гонец.

– Предложение к встрече от секундантов, – не задумываясь, констатировала Моана и оказалась права. – Думаю, мне удастся совместить переговоры. Назначу им в Гильдии, но попозже.

Моана ушла к себе, я же кинулся к Тареку. Подумалось, что нападение хотя и возможно, но крайне маловероятно. Однако демонстративная охрана очень даже нужна как обозначение позиции на переговорах.

– Лейтенант, есть задача на сегодня.

Тарек догадался мгновенно:

– Моана едет в город?

– Хуже. Она едет в Гильдию на переговоры с секундантами противника и с академиком Тофар-уном. Но и это не все. С одной стороны, винтовки нужны, с другой – их нельзя светить без лишней нужды. Что скажешь?

Раздумья были недолги:

– Двуколка. Мы с Моаной. У меня в ящике винтовка. И еще двое верховых сзади, с пистолетами. И сверх того, Моанины щиты.

Так, здесь решено. А вот после этого мне нужно было думать уже самому. Что упущено? Что мы не обговорили? Что не было опробовано? Где потенциальные дыры в нашей позиции? И я вызвал Сарата.

– Есть вопросы к тебе, друг. Надо полагать, ты будешь в плаще?

– Ну да. Из-под плаща наш… э-э-э… тот самый кристалл будет лишь чуть виден. Ровно настолько, чтобы его заметили и догадались, что это кварц.

– Руки у тебя будут под плащом. Как ты собираешься ориентировать тот кристалл, что предназначен для твоей телепортации?

Ответ пришел без малейшей задержки:

– Уже думал. Широкий пояс с кармашком на правом боку. В нем закреплен кристалл. Моя задача лишь стоять прямо перед телепортацией, не то попаду… куда не надо. Второй кристалл – в левом кармане. Для него точная ориентация не так важна. Кстати: я уже четыре раза телепортировался с использованием этого пояса.

– И с плащом?

– С плащом и кристаллом.

Пришлось сказать со всей искренностью:

– Молодцы вы, ребята.

– Твои ученики.

Приврал он, конечно. Это Тарек может считаться моим учеником, да и то…

– Еще одна деталь, Сарат. После взрыва твоя задача – мчаться со всех ног к позиции Рухим-ага. Даже если он выживет, его должно хорошо приложить взрывной волной, да и землей засыплет. За тяжелую контузию могу поручиться. В эти секунды из него боец – сам понимаешь какой. Твоя задача: добить.

– Уж будь уверен.

– Не буду уверен. Наверняка он наложит на себя мощные щиты. Но есть нечто, о чем он, вероятно, не знает: возможность телепортировать его голову отдельно от всего остального. А кристалл у тебя имеется.

Сарат поглядел сначала на меня, потом в бесконечность и, видимо, стал нас сравнивать. Потом его взор прояснился (наверное, я проигрывал по характеристикам), и последовал вопрос:

– Почему до этого никто раньше не додумался?

Ответ пришел почти сразу:

– По твоим же собственным словам, телепортация очень энергозатратна. А узкоспециализированные кристаллы для нее, похоже, известны только среди нашей команды. Даже Торот, с его-то специальностью, о них не знал. И еще: сам знаешь, телепортировать можно лишь то, что находится в непосредственной близости от тебя. Вот почему все в курсе, что боевая ценность телепортации близка к нулю.

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

– Доброго вам дня, Моана.

– И вам, Тофар.

– Спасибо, что так быстро откликнулись на мою просьбу о встрече.

– Я, со своей стороны, все время была уверена, что такая встреча необходима. Хотя бы для того, чтобы обозначить наши позиции.

– Осмелюсь предположить, что я уже угадал вашу позицию.

– Я никогда не сомневалась в вашем искусстве анализа.

– Как и я в вашем. Тогда ответьте откровенно на вопрос: есть ли хоть какая-то возможность избежать этого поединка?

– Думаю, что нет…

Выражение лица Тофар-уна не утратило ни малейшей доли приветливости, тем более что именно такого ответа он и ожидал.

– …и вот каковы причины. Дело, как вы понимаете, не в моей злопамятности и не в том, что мой муж весьма ревниво относится к попыткам причинить мне вред. Наши резоны – полностью прагматичны.

Моана сделала небольшую паузу. Тофар не давал себе труда притвориться, что внимательно слушает, поскольку именно это он и делал. Голос доктора магии жизни звучал как кувалда, бьющая по холодному железу:

– Ни разу на моей памяти Рухим-аг не терпел поражения. Это – первое. Даже если отбросить психологические мотивы, он не может позволить себя победить по политическим соображениям. Война в ближайшее время маловероятна. Вы сами знаете, Дикие отнюдь не восстановились после той войны. Военное столкновение с другими силами еще менее вероятно. Следовательно, представляется весьма возможным, что искусство Рухим-ага не будет востребовано… еще долго. Посему степень влияния моего противника, скорее всего, имеет тенденцию уменьшаться. Полагаю, что колеблющиеся члены Академии – вы знаете, кого я имею в виду, – могут отказать ему в поддержке в спорных ситуациях. Тем меньше он намерен мириться с тем, что сделала я. Еще и поэтому кристаллы – те самые – оказались бы более чем кстати. Вы знаете не хуже меня, какие возможности при этом возникают. Если коротко: эти кристаллы сами по себе создают влияние. Источник этих кристаллов вам известен. Но добраться до Профес-ора весьма трудно: тот очень много времени проводит в разъездах. Больше скажу: его планы настолько часто меняются, что даже мне не под силу предсказать, где он будет через неделю. Поэтому наиболее вероятными кандидатами на захват являемся мы с мужем. Еще одно соображение состоит в том, что кристаллы вообще становятся все более дефицитными и соответственно дорогими. Я не допускаю мысли, что Рухим-аг не ведает о существовании этой тенденции. Бакалавр может ее не заметить, но никак не академик. Далее: у вас есть все основания полагать, что именно Рухим-аг санкционировал нападение на меня, но никто (вы в том числе) ничего доказать не может, хотя маги жизни, осмелюсь предположить, уже выразили свое мнение по этому поводу…

Академик кивнул. Впрочем, он был твердо уверен, что собеседница не предполагает, а абсолютно точно ЗНАЕТ, как именно отреагировали маги жизни.

– …так что повторная попытка нападения на меня лично вызовет более резкие ответные действия. Но если то же самое будет предпринято в отношении моего мужа, а не меня… Рухим-аг может вполне обоснованно предположить, что маги жизни не воспримут это столь болезненно. Вывод: для Сарат-ира этот поединок – единственный способ спасти себе жизнь.

Разумеется, Моана не упомянула о своих еще не родившихся детях. По ее мнению, распространение этой информации было совершенно излишним.

– Вывод, я думаю, вы сделаете сами.

– Я его уже сделал. И еще один вдобавок: вы полагаете, что у вашего мужа есть шансы.

Это было скорее утверждением, чем вопросом.

– Если бы я посчитала, что шансов нет – поверьте, сделала бы все, что в моих силах, для предотвращения поединка.

– На что же вы рассчитываете?

Вопрос был, самое меньшее, неделикатным. Академик и не предполагал, что получит содержательный ответ. Ему было бы достаточно узнать, как именно искажает правду умная и многоопытная Моана. Но та сумела в очередной раз преподнести сюрприз:

– Победа может быть достигнута нестандартными действиями. Такими, которые нельзя предвидеть.

Пауза.

– Вы понимаете, конечно, что на поединке будут наблюдатели?

Это был не особо тонкий намек на то, что законность действий участников будет рассмотрена в микроскоп. Ответ соответствовал вопросу:

– Я считаю их присутствие весьма желательным.

Тофар-ун в самых изысканных выражениях поблагодарил собеседницу за познавательную беседу и распрощался. Конечно, пожелание победы в поединке не прозвучало. Этические нормы предписывали полный и абсолютный нейтралитет.

По уходе особо почтенной Моаны академик крепко задумался. Пожалуй, та была права: стандартными способами победить лучшего боевого мага Маэры решительно невозможно. Рухим-аг не только превосходит всех своих коллег магической силой – у него колоссальные знания и огромный опыт. «Действия, которые нельзя предвидеть» – как прикажете их предвидеть?

Тофар-ун не был знаком с бессмертными строками, но чувствовал себя почти так же, как герой, получивший это задание. Разница состояла в том, что к услугам почтеннейшего была его аналитическая группа. Не вся, разумеется, но лишь лучшие. Им предстояла внеплановая работа.

Моана же спешила на встречу с секундантом противника. Эти переговоры она не считала трудными. Куда серьезнее дело предстояло с выбором площадки.

По возвращении в поместье Моана не замедлила пересказать мне содержание бесед с академиком Тофар-уном и секундантом. Пришлось раскрутить мозги до полной мощности.

– Вот какие идеи у меня появились. Вы же едете на осмотр площадок с Шахуром, верно?

– Верно. Так положено.

– Тогда вот что: отработайте систему жестов. Вслух ничего не говорите. Пусть его секунданты помучаются. И у меня вопрос: кому какое место на площадке – это ведь определяют непосредственно перед поединком?

– С жестами согласна. Что до вашего вопроса: это так, но по согласованию с секундантами допускается определить места заранее.

– Вот этого и не хочу. Вполне могу допустить, что Рухим-аг приготовит какую-то пакость на том месте, где встанет Сарат.

Моана взмахнула челкой в отрицательном жесте.

– Вряд ли. Слишком много наблюдающих ожидается, притом высокого уровня. Почти ручаюсь: если места, где собираются встать участники, будут определены загодя, наблюдающие захотят проверить соблюдение всех правил.

– А если жеребьевка проводится непосредственно перед стартом?

– Скажу так: проверка значительно менее вероятна. Да, и еще учтите: среди зрителей обязательно будут недоброжелатели Рухим-ага.

– Это почему?

– Уверяю вас, не по причине добрых чувств к Сарату…

Я улыбнулся в ответ.

– …а по насквозь меркантильным соображениям. Во-первых, если Рухим-аг потерпит поражение, освободится место в Академии. Впрямую помогать его противнику, конечно, не станут, но любая попытка биться недозволенными методами будет отслежена и пресечена. Во-вторых, зрители резонно надеются, что в ход будут пущены новинки. Информация о них лишней быть не может. Впрочем, это относится и к друзьям и к врагам.

Вот о таких тонкостях я, обормот, и не задумался. К счастью, ошибка не фатальна.

– Вы превосходный аналитик, Моана…

Чуть заметно и очень ненадолго опущенные ресницы. При большом желании можно сделать вывод, что этой женщине присуща скромность.

– …но теперь давайте вслух прогоним еще раз все наши действия.

И мы стали это делать.

Глава 20

Сцена, которую я видеть никак не мог

К первой площадке мои подкатили к утру. На Моане было дорожное короткое (чуть ли не до колена) серое платье с оранжевой лентой и высокие сапожки на каблуках. Оба секунданта противника уже поджидали. Голубейшее небо без единого облачка и легкий утренний холодок – прекрасная весенняя погода; все недостатки площадки (если таковые имеются) должны быть как нельзя более заметны.

Последовали безукоризненно вежливые приветствия. Пока Моана расточала улыбки, Шахур поклонился (один раз) и стал цепко оглядывать предполагаемые позиции. Так… с северной стороны подальше, за пределами площадки, местность понижается; там, судя по полосе кустарника, протекает ручеек. С этой стороны площадка ровная, не придраться. С южной стороны никакой воды не просматривается – и не надо; однако сама площадка имеет некоторый наклон, что уже нехорошо. А по жребию она может достаться.

Шахур встретился глазами с напарницей, сжал пальцы обеих рук в кулаки, поднес их друг к другу перед глазами и выставил указательные пальцы: на правой руке строго горизонтально, на левой под наклоном.

Доктор магии жизни повернула голову к секундантам противника и высказалась совершенно невозмутимым голосом:

– Нам эта площадка не подойдет.

Те наклонили головы в знак понимания. В правилах недвусмысленно говорилось, что секунданты вызывающей стороны имеют право отвергнуть три площадки без объяснения причин. И все четверо присутствовавших прекрасно это знали. Моана лишь отметила про себя эмоции кандидата в академики Доринг-аня. Разумеется, тот наложил на себя щит. Разумеется, этот щит не стал препятствием для доктора магии разума. К тому же эмоции злобы и растерянности были весьма сильны.

Присутствовавшие влезли в экипажи и поехали к второй площадке.

На ней неровностей не было, сколько Шахур ни старался их углядеть. Он подал соответствующий знак: ладонь левой руки горизонтально перед глазами. Конечно же те двое ничего не поняли. Но Моана сумела удивить еще больше. Она потопала каблучком по земле, потом ткнула в нее пальцем. Доринг-ань напряженно следил, ожидая применения магии земли. Грунт был не очень удобен для работы (суглинок с большой долей гравия), но кандидат в академики не сумел уловить ничего хоть как-то влияющего на магические потоки. Моана же выпрямилась, глянула на напарника, повернула правую руку ладонью вверх и указательным пальцем левой потыкала в нее. Шахур обратился к своим коллегам с теми же словами и тем же нейтральным тоном:

– Нам эта площадка не подойдет.

На этот раз в эмоциях Доринг-аня преобладало непонимание, но злоба прочно удерживала второе место.

До третьей площадки ехать пришлось две трети часа. Ровность никаких нареканий не вызвала. Грунт был песчаным. Каблучок оставил заметный след. Но Моана была из тех, кто не упускает возможность устроить подлянку противнику (хотя бы поставив его в тупик). Она прошлась по всей площадке, задумчиво поковыряла ножичком грунт и тщательно осмотрела лезвие (со стороны могло показаться, что она его обнюхивает). Снова начался обмен знаками.

Шахур свел указательный и средний пальцы правой руки вместе и поднял их, держа горизонтально. В ответном жесте: горизонтальная ладонь левой руки и средний палец правой, проходящий между пальцами левой. Потом обе руки взметнулись вверх, а кисти сдвинулись под углом, образуя нечто вроде домика. Через тройку секунд из «домика» выдвинулась «труба» (поднятый вертикально указательный палец правой руки). Шахур кивнул.

– Нам эта площадка подойдет.

Через час Рухим-аг имел беседу со своими секундантами.

– Площадка выбрана, почтеннейший. Та, которая западная. Грунт песчаный с гравием.

– Почему они выбрали именно ее?

Ответить пришлось Доринг-аню, поскольку именно он был магом земли:

– Мы этого не знаем. Те объяснялись исключительно знаками.

Рухим-аг дал выход раздражению:

– А догадаться не могли? Зачем вы тогда вообще нужны?

Ответ был коротким, сухим и по существу:

– Я не маг разума и не маг воды.

– При чем тут вода?

– При том, что Моана-ра на третьей площадке воткнула нож в грунт и после этого внимательно осмотрела лезвие.

– И вы считаете, это она высматривала воду таким образом?

– Она тоже не маг воды.

Это Рухим-аг знал. Знал он и то, что ни в ходе попытки ее захвата, ни в предшествующем ее поединке с доктором Шхарат-аном ни одно заклинание школы воды не было пущено в ход.

– А на других площадках она грунт проверяла?

– Нет. Если не считать того, что она притопнула пару раз каблуком.

Раздражение не проходило:

– Покажите мне, какие жесты те использовали?

Кандидат в академики Торун-аш блеснул памятью и точно воспроизвел все знаки, чем лишь ухудшил настроение доверителя. Тот дал понять, что не задерживает своих секундантов. По их уходе Рухим-аг стал выстраивать логические цепи.

Оценка влажности грунта может проводиться лишь с двумя целями: проверить возможность использовать имеющуюся воду в своих заклинаниях или увериться, что противник сделать этого не сможет. Пока нет оснований полагать, что этот лиценциат нацелен на первое, хотя исключить такую возможность нельзя (все же универсал). А вот второе весьма вероятно. Вся Гильдия, в том числе Моана-ра, знала, что он, Рухим-аг, числясь по специальности магом воздуха, почти так же силен во всей стихийной магии. Вполне ожидаемо, что противники опасаются заклинаний школы воды. Только они не учли, что песчаный грунт имеет высокую проницаемость для воды, и заклинания магии земли могут без больших усилий ее добыть. Впрочем, такой способ не очень-то и нужен: весенний воздух влажен, воды в достаче даже без дождя. Варианты? Южная площадка имеет глинистый грунт. Глина вообще материал неприятный даже для мага земли. Магия земли… Этот Профес-ор в ней силен, судя по всему. Возможно, его подчиненный – тоже. Что это ему даст? Обычно полагают, что магия земли плоха для нападения и хороша для защиты. Пусть себе полагают. Этот Сарат-ир еще удивится. Хотя нет, вряд ли успеет.

Правила поединков не запрещали наличия зрителей. Оговаривалось лишь, что секунданты не должны быть против этого, а зрители, в свою очередь, не должны вмешиваться в ход поединка. Но это гласили писаные правила, а были еще и другие. В частности, неписаная этика поединков уровня магистра и выше обязывала извещать секундантов или участников о своем намерении присутствовать. И таковых извещений особо почтенная Моана-ра получила тридцать восемь штук.

Для нас, разумеется, первоочередными были письма от академиков и кандидатов. Фактически оказалось, что будет половина Академии (если считать самого Рухим-ага), а сверх того, пятнадцать кандидатов в академики и дюжина докторов. Моана раскидывала письма по столу, как пасьянс, приговаривая:

– Это, это и те два – от магов жизни, они точно наши союзники. Это от Тофар-уна, он на нашей стороне… может быть. Во всяком случае, не враг. Эта стопка – от боевых магов, они нейтральные, хотят узнать что-то новенькое. Вот тут я отложила письма от прихлебателей Рухим-ага, они рассчитывают на его победу и на то, что он заметит и оценит их присутствие… Эта пара – от тех, кто противостоит Рухим-агу в Академии, нам они не друзья, но ему враги. А эти два – от его сторонников. Политика… Это – от преподавателя университета, его интерес сугубо научный, полагаю. В этой стопке – от бакалавров. Однокурсники Сарата, надо думать. От души надеюсь, что у них хватит мозгов не принести с собой пиво и вино.

Я решился подкинуть свои медяки:

– Моана, хорошо бы не давать зрителям подходить слишком близко. Это может быть опасным, уверяю вас.

Мне показалось, что госпожа секундант не восприняла мои слова всерьез. Правда, она не видела и эффекта от действия телепорт-бомбы. Но совету все же вняла:

– Предупредим, но в самый последний момент.

– Полагаю, что нужны скамейки для зрителей.

– Вы что, всерьез подумали, что поединок до такой степени затянется?

– Нет, но пусть это подумают противники. Точнее, пусть решат, что мы так думаем.

При мысли о возможности устроить каверзу глаза у Моаны блеснули удовольствием:

– Пошлю им официальное письмо с этой просьбой, все же деревня у них под рукой.

– Это не все. Мне нельзя присутствовать.

– Опасаетесь магов?

– Не только. Я бы мог засесть где-то в отдалении и оттуда наблюдать. Но ведь это земля Рухим-ага. Если кто-то из местных меня поймает, мне долгонько придется доказывать, что я не шпион.

– И не докажете… Ладно, тут вы правы. Еще что-то?

– Да, есть и еще…

И мы уже в который раз обговорили порядок действий. Но мысленно я решил, что в день поединка подъеду к границам владений Рухим-ага. На всякий пожарный. Мы с Моаной также дружно решили, что Ире нечего делать на поединке, а вот Арзану решили взять.

В тот же день пришлось выполнить обещание: был устроен пир в честь нашей победы на море и выздоровления Моаны. По этому случаю на стол попала особо изысканная закуска (селедка разных сортов) и то, что к ней полагается. Наши беременные дружно отказались от выпивки – не потому, что нельзя, а потому, что если выпить, то в этом случае кому-то из магов жизни придется потратить энергию на нейтрализацию алкоголя. Зато все прочие употребили с душой. Закуска была дружно расхвалена. Поскольку я все еще поддерживал горскую легенду, то на расспросы отвечал, что рецепт такого приготовления рыбы придумал не сам, а прочитал в умной книге.

Что до младших магов, то на них выпивка подействовала в точности так же, как и в моем родном мире: они принялись обсуждать производственные вопросы. Врачи образовали, в свою очередь, собственный кружок, но тут в теме были сугубо дамские проблемы. Солдаты сначала немного стеснялись, но потом разошлись и даже попытались было запеть, но рассудительный старшина Хагар это дело пресек.

Я тихо вышел, цапнув с тарелки кусок ветчины, и пошел искать Кири. Мне показалось несправедливым, что бедная маленькая голодная животинка обделена вниманием. Кири согласилась со всеми моими вкусными предложениями. Мы замечательно поладили: я говорил (по-русски, конечно), а она поддакивала. Разговор получился неожиданно долгим; мы обсудили и дела с поединком, и мои дальние перспективы в этом мире, и даже взаимоотношения в моей команде. Тут я заметил, что Кири отвлеклась и смотрит мне за спину. Я оглянулся.

Там стояла Ната в парадном платьице и внимательно вслушивалась в наш разговор. Мне почудилось, что девочка понимает по-русски, и от этой мысли стало не по себе. Пришлось свернуть наши тары-бары с норкой.

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

Наступил день поединка. В полном соответствии с планом на площадку заранее прибыли Моана с Шахуром. При них двое стрелков и Тарек. На женщине было темно-зеленое платье. Наличие сапожек с высоким каблуком предположил бы лишь тот, кто хорошо знал владелицу, потому что сделать это можно было только по росту. При таком длинном платье рассмотреть обувь не представлялось возможным.

Оказалось, что секунданты противника уже там. Последовали учтивые приветствия.

Те двое предложили тут же провести жеребьевку позиций. Возражений не было.

Жребий тянул один из наших стрелков. Разумеется, его предварительно проверили на амулеты. Поскольку он их сдал заранее, то таковых и не нашли. В данном случае жребий являлся больше данью традиции, чем необходимостью. День был почти пасмурный, солнца не видно за тонким слоем облаков.

И тут один из кандидатов в академики обратился к Моане:

– Не будете ли вы возражать, если ради безопасности зрителей мы разместим скамейки на некотором отдалении от площадки; скажем, двадцать ярдов от края?

Лицо доктора магии жизни мгновенно утратило всякие следы эмоций:

– Нам нужно обсудить ваше предложение.