Верность джиннии Шахразада
Сглотнув слезы, Карима ответила ей слабой улыбкой. Прошло несколько минут, прежде чем она окончательно успокоилась.
— Знаешь, твой шейх так беспокоился за тебя, просто места себе не находил.
Марджана, поколебавшись, кивнула:
— Мехмет всегда берет на себя ответственность за тех, кто ему небезразличен.
— Ну, значит, ты ему более чем небезразлична…
Марджана, отвернувшись, смотрела на сверкающее море. Она и без Каримы знала, что дорога Мехмету. Вопрос в том, насколько. Достаточно ли, чтобы остаться на Эгрипосе после того, как они спасли Кариму? Чтобы стать членом ордена? Чтобы понять, в чем его призвание?
Марджана изо всех сил старалась не думать о будущем. В последние дни она была слишком измучена, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме необходимости выжить. Более того, она исчерпала почти все свои магические силы. Кто знает, когда они вернутся к ней, если вообще вернутся…
Да, дело «стражей» куда важнее ее чувств. Но сейчас, вместо того чтобы радоваться успеху, она мучилась от душевной боли. Скоро, уже совсем скоро она расстанется с Мехметом. Он выполнил свое обещание, спас ее подругу, и теперь у него больше нет причин оставаться на Эгрипосе.
Должно быть, поэтому он снова избегает ее? До сих пор он всего лишь коротко поздоровался с ней и больше не делал попытки подойти. И Марджану не покидало чувство, что он мысленно уже разорвал их связь и теперь просто приучает ее к этому.
Мехмет был солдатом, закаленным в огне войны. И шрамов на его душе было столько, что хватило бы на троих. Любой на его месте подумает дважды, прежде чем посвятить себя делу, где так легко можно потерять дорогих тебе людей.
«Ты ему более чем небезразлична».
Правда ли это? Действительно ли Мехмет полюбил ее, пусть даже против воли? Может, именно это повлияет на его решение присоединиться к «стражам»?
Да, ее легко могли убить. Мехмет наверняка не захочет, чтобы она снова рисковала. Наверняка решит, что лучше покинуть ее, чем стать свидетелем ее гибели…
Сердце девушки сжалось. Она-то знает, как глубоки ее чувства к Мехмету! Она была так уверена, что из него выйдет идеальный «страж» — он, один из немногих, наделен природной склонностью защищать и оберегать угнетенных и беззащитных. Марджана не решалась представить, что будет с ней, если он навсегда покинет Эгрипос и исчезнет из ее жизни.
Девушка судорожно вздохнула, чтобы избавиться от боли, рвущей сердце. Что ж, похоже, надо быть готовой к самому скверному повороту событий. Хорошо, что Мехмет ее избегает. Конечно, видеть его и не иметь права коснуться, поговорить с глазу на глаз — это настоящее мучение. Но, честно говоря, она просто боится узнать, каким будет его решение.
Марджана не могла заставить себя откровенно потолковать с Мехметом. Она опасалась, что не выдержит разочарования, и поэтому намеревалась как можно дольше оттягивать момент истины.
Марджана вздрогнула, и Карима тотчас вошла в роль заботливой матери:
— Замерзла, дорогая?
Солнце погружалось в переливающееся всеми красками море, соленый октябрьский ветер был достаточно прохладным, чтобы на коже выступили мурашки. Стараясь поскорее ускользнуть от проницательного взгляда подруги, девушка кивнула:
— Немного. Простишь меня, если спущусь вниз за шалью?
— Конечно. Пожалуй, тебе стоить лечь. Ты слишком измучена.
Не говоря ни слова, Марджана спустилась в каюту и накинула шаль на плечи, но вместо того чтобы вернуться наверх, бессильно опустилась на койку, не в состоянии решить, что делать и стоит ли пытаться разговорить Мехмета.
Тихий стук заставил ее резко вскинуть голову.
— Входи, дорогая, — откликнулась девушка, ожидая увидеть Кариму, и растерялась, когда на пороге возник Мехмет.
Ее словно громом поразило. Такого она и представить не могла! Он ступил в каюту и закрыл за собой дверь. Очень высокий и широкоплечий, он, казалось, заполнил ее всю. От пристального взгляда синих глаз сердце замерло. Она не могла отвести глаз, опустить голову.
— Ч-что ты хочешь?
— А ты как думаешь?
Не успела Марджана опомниться, как он оказался рядом и обнял ее. Настоящий океан чувств плескался в его глазах: отчаяние, гнев, нежность, радость… Мехмет продолжал молча смотреть на девушку, сцепив зубы, стараясь держать себя в руках. Но бой был проигран еще в тот миг, когда он вошел в каюту.
Его поцелуй был неистовым. Опаляющим. Его губы — жесткими, горячими и требовательными. Все поплыло перед глазами Марджаны. Мыслей не было. Осталось только желание. Она забыла все вопросы, всю неуверенность, все свои муки. Безумный голод, который она подавляла столько дней, вернулся со всей силой, возбуждение вытеснило так тщательно лелеемую отстраненность. Она изнемогала от желания оказаться в его объятиях, почувствовать его жар и не сомневалась, что его мучают те же желания.
Она вцепилась в его волосы, пытаясь притянуть голову ближе. Но Мехмет и не думал подчиняться. Его язык врывался и гладил, руки легли на ее теплые груди. Соски немедленно набухли желанием, и она молча выгнулась, отвечая на его ласки. И когда он оторвался от ее губ, тихо охнула. Он жадно припал губами к ее шее.
— Я был готов умереть за одно лишь твое прикосновение, — выдохнул он, почти не отнимая губ от ее нежной кожи. — Коснуться еще раз. Сжимать в своих объятиях.
Неожиданно Мехмет застыл и насторожился, и тут с порога до них донеслось негромкое проклятие:
— Во имя всего святого, Мейт…
Потрясенная, Марджана узнала жесткий голос Крома. Мехмет молча сел, прикрывая собой девушку. Та поспешно привела себя в порядок, стараясь заодно придумать, что теперь делать и как справиться с чувствами.
Сев, она осмелилась взглянуть на окаменевшего в дверях друга. Его лицо было темнее грозовой тучи, но смотрел он не на нее, словно она вообще не существовала. Разъяренный взгляд был устремлен на Мехмета.
— И давно это? — злобно прошипел он. — Как давно ты морочишь девчонке голову?
Мехмет не ответил. Лицо его окаменело, а выражение глаз не обещало противнику ничего хорошего.
Кром так же упрямо уставился на него, скрестив руки на груди.
— Не сомневаюсь, что ты поведешь себя как благородный человек и, разумеется, женишься на ней.
Искоса взглянув на девушку, Мехмет отвернулся, чтобы скрыть выражение лица.
— Разумеется, — уронил он, и девушка, как ни старалась, не смогла понять, что он сейчас чувствует.
Свиток двадцать первый
— Кром, ты лезешь не в свое дело! — взорвалась Марджана. — Меня никто не соблазнял, никто не морочил мне голову! Это во-первых. А во-вторых, не твое дело, с кем я предпочту целоваться.
— Ты можешь целоваться с кем угодно, крошка, — ответил Кром. — Но мужчина должен понимать, что делает. Наверняка он даже не подумал о твоем добром имени…
— Он…
— Еще немного — и все было бы кончено. Ты мне как сестра, малышка. И я не позволю, чтобы какой-то негодяй соблазнил тебя, пусть даже этот негодяй и мой лучший друг.
— Какая чушь! Ты себя слышишь, Кром? Сколько женщин обольстил ты? Не зря же длинный хвост печальных писем тянется за тобой от самой столицы…
— Именно поэтому я все прекрасно понимаю! К тому же у меня достаточно здравого смысла, чтобы держаться подальше от невинных девушек.
— Женщине моего возраста и опыта позволено больше свободы, чем девчонке, едва вышедшей в свет, — вспыхнула Марджана.
— Это ты так думаешь. Я же придерживаюсь другого мнения. Если мужчина обесчестил порядочную женщину, единственный выход для него — жениться, и как можно скорее.
— Ох, вот только твоих поучений мне сейчас недоставало… — бросила Марджана.
— Я совершенно согласен с Кромом, — вмешался Мехмет. — Как честный человек, я должен жениться. И женюсь…
— Да на здоровье! Только не на мне! — вновь закричала Марджана.
Мехмет поморщился и, сухо усмехнувшись, обратился к Крому:
— Думаю, дальнейший разговор нам лучше вести наедине с Марджаной. Буду очень благодарен, друг мой, если ты оставишь нас вдвоем и позволишь мне сделать предложение.
— То есть ты поступишь так, как велит тебе честь?
— Даю слово, ты вполне можешь мне довериться.
Марджана, пробормотав что-то крайне неприличное, закатила глаза к небу. Когда Кром ушел, прикрыв за собой дверь, в маленькой каюте воцарилось молчание. Марджана искоса взглянула на Мехмета и обнаружила, что его пронизывающий взор устремлен на нее. Яростно прошипев очередную непристойность, она вскочила с койки и отвернулась, чтобы уничтожить все свидетельства неудавшегося свидания.
— Не обращай на него внимания, — пробормотала она. — Не Крому учить меня благоразумию. С его-то опытом… Должно быть, он просто обезумел от усталости.
— А мне его совет показался вполне разумным, — возразил Мехмет.
— Говорю тебе, он просто сошел с ума! И тебе вовсе не нужно на мне жениться…
— Я думаю иначе.
Марджана недоуменно уставилась на Мехмета:
— Не верю, что ты решил жениться! А еще меньше верю в то, что ты решил жениться на мне! Да за последние пару дней ты и словом со мной не обмолвился!
Криво улыбнувшись, Мехмет откинулся назад и оперся на локти.
— Если хочешь знать, я всеми силами старался сдержаться, чтобы дать тебе время оправиться от тяжких испытаний. Но честное слово, я держался из последних сил. Вспомни, что произошло между нами всего несколько минут назад. Я едва не взял тебя силой!
Жар мгновенно прилил к щекам девушки.
— Ты просто вновь почувствовал свою власть надо мной. Не спорю — да с этим нет никакой необходимости спорить. Думаю, что ты просто должен был, на свой, разумеется, лад, убедиться, что со мной все в порядке… Это так понятно…
— Но есть еще кое-что, чего тебе не понять. Сейчас говорить тебе об этом я не собираюсь… Да ты и не услышишь меня.
Марджана посмотрела на него сверху вниз:
— Нам незачем объявлять себя женатыми только потому, что Кром застал нас наедине!
— Даже если бы он не появился… Моих планов не изменит никто, даже сам Аллах всевидящий!
— О чем ты? Ты просто пытаешься совершить благородный поступок. Считаешь, что честь требует от тебя исправить содеянное. Но, Мехмет, ты вовсе не погубил меня. Ты не обольщал меня — я прекрасно знала, на что иду. И знала, что будет потом, когда ты исчезнешь. Ты готов жениться, сообразуясь с правилами чести. А не потому, что мечтаешь об этом. Знай же, такого предложения я не приму.
— Значит, ты мне отказываешь?
— Конечно отказываю! Мы совершенно друг другу не подходим. Брак между нами невозможен.
— Почему?
Брови девушки взлетели вверх:
— Ты когда-нибудь думал о том, что будет после свадьбы? Начнем хотя бы с того, где будет наш дом. Ты ожидаешь, что я вернусь с тобой в столицу? Но тамошняя жизнь мне ненавистна. Те строгие правила, которым должны подчиняться благородные, к тому же замужние дамы, не позволят мне и дальше служить делу «стражей». Не говоря уже о том, что я мечтаю стать настоящим врачом. Но никто не станет лечиться у такой, как я. А я не собираюсь добровольно отказываться от того, что для меня так дорого.
Лицо Мехмета, казалось, затуманилось.
— Я никогда не попросил бы тебя об этом.
— Значит, мы будем жить на Эгрипосе? Ты намерен вступить в орден? Тебе придется это сделать, если останешься.
Мехмет не отвечал. Марджана во все глаза смотрела на него. Мрачное, как ночь, лицо не требовало дальнейших объяснений.
Сердце девушки больно сжалось, в груди почему-то совсем не осталось воздуха, и дышать стало невозможно. Только сейчас она поняла, какую огромную ошибку совершила. Она не имела права требовать, чтобы он стал «стражем». Не имела права обрекать его на то неясное будущее, в котором он никогда не избавится от своих кошмаров.
Тошнотворное чувство неизбежности происходящего наполнило Марджану. Несмотря на пустоту в душе, она сознавала, что должна держаться, чтобы Мехмет ничего не заподозрил. Притвориться, что это не ее сердце истекает кровью.
К сожалению, ее выдал голос, звучавший хрипло и неровно:
— Ты показал себя более чем достойным человеком, Мехмет. Но ты не годишься в «стражи».
Мехмет медленно встал:
— Почему ты так говоришь?
— Прежде всего потому, что тебя преследуют кошмары. И если мы поженимся, я буду умирать в каждом твоем сне. А это слишком — я не могу позволить, чтобы ты принес такую огромную жертву.
Не отрывая взгляда от лица девушки, Мехмет шагнул ближе.
— Это не будет жертвой.
— Если у тебя не лежит сердце к нашему делу, если ты не испытываешь истинной преданности ордену… Значит, это будет не жизнь, а настоящее мучение — ты будешь выходить на поле боя, заранее зная, что война не закончится никогда.
Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил:
— Я хочу тебя так же сильно, как всегда, а может и больше.
Марджана попыталась изобразить улыбку.
— Понимаю. Я чувствую то же самое. Но это просто чары острова.
Мехмет покачал головой:
— Неправда, и ты это знаешь. Мы все еще в сотне миль от Эгрипоса. И наша ночь в крепости Кемала ясно показала, что на самом деле значат наши чувства. Это не магия, сколько бы ты ни уговаривала меня. Это подлинное желание.
— Да, ты хочешь меня. Мое тело. Только тело. В этом я не сомневаюсь. Но я не та женщина, которая годится тебе в жены. А если бы и годилась, ты забываешь, что мне не нужен муж. Не желаю, чтобы мужчина командовал мною, управлял моей жизнью, указывал, что делать, а чего не делать.
Мехмет чуть свел брови.
— А дети? А дружба?
— Мне все это ни к чему. — Марджана упрямо отвернулась.
— Лгунья, — тихо сказал он.
Ее глаза закрылись. Она действительно лгала. Потому что не представляла себе будущего без Мехмета. Пустота. Долгие одинокие годы впереди…
Она попыталась отвернуться, но помешал Мехмет. Длинные пальцы стальным браслетом сомкнулись на ее запястье.
— Не нужно, Мехмет, — охнула она. — Пожалуйста, поверь мне. Мы согласились на несколько недель наслаждения. Не более того. Остальное меня не интересует.
— Это совсем неплохая основа для совместной жизни, — бросил он, крепче сжимая пальцы.
Марджана грубо выдернула руку.
— Я не выйду за тебя, Мехмет.
— Значит, предлагаешь, чтобы мы расстались сейчас?
— Да! Именно этого я и хочу. Как только мы доберемся до Эгрипоса, тебе следует вернуться в столицу. Теперь, когда Карима в безопасности, у тебя нет причин оставаться.
Его глаза засияли нестерпимо синим блеском.
— А мы? — глухо спросил он, сжимая ладонями ее лицо. — Ты хочешь сказать, что готова порвать со мной, забыть, как хорошо нам было вместе? Я никогда этому не поверю.
— Наши забавы тут ни при чем.
— Забавы?! Ни при чем? Напомнить, от чего ты отказываешься?
На этот раз, вместо того чтобы просто спустить платье с ее плеч, он ловко расстегнул крючки на спине.
— Мехмет… — попыталась протестовать она, но он завладел ее губами, целуя их с жесткой уверенностью хозяина и повелителя.
К досаде Марджаны, ее капитуляция оказалась такой же скорой, как и всегда. Она никогда ни в чем не откажет ему, не откажет ни в одном желании. А сейчас он хотел ее.
Еще секунда — и он обнажил ее грудь. Их языки сплелись, яростно, самозабвенно. Ее сердце бешено колотилось, когда его руки сжали ноющие груди и подняли вверх, к жадным губам. Чуть нагнув голову, он стал жадно сосать розовый камешек. Марджана беспомощно охнула. Желание, острое и настойчивое, пронзило ее. Чувствуя сквозь одежду опаляющий жар чресл Мехмета, она поняла, что уже не остановит его.
Она хотела в последний раз быть с Мехметом. Хотела отчаянно. Познать его страсть еще раз, чтобы сохранить в памяти на все оставшиеся годы.
Должно быть, он почувствовал, что она сдается, потому что неожиданно прервал поцелуй и, отстранившись, сбросил одежду. Чтобы лишить ее платья, ему понадобилось еще меньше времени.
Марджана тоже не могла ждать. Полыхающий жар превратился в болезненную, почти исступленную потребность. Она издала тихий мяукающий звук, когда его рука легла между ее бедер и сжала лоно; пальцы скользили по влажной поверхности, проникая внутрь. Жесткое колено развело ее ноги. Марджана помогла ему, не в силах дождаться, пока он окажется в ней.
Он взял ее без предварительных ласк, одним долгим движением. Марджана едва слышно потрясенно вскрикнула и инстинктивно выгнулась, но его руки превратились в кандалы, прижимая к телу, расплющивая груди о железные мышцы торса.
Она дрожала, как в ознобе, наслаждение туманило разум. Запутавшись руками в волосах, Мехмет снова припал к ее губам, властно проникая языком в рот. Его вкус сводил с ума, пьянил, кружил голову. Из груди Мехмета вырвался громкий стон. Страсть взорвалась огненным фонтаном. Он воспламенял ее, и ее огонь только питал его собственный.
Марджана, что-то хрипло бормоча, извивалась под ним, обезумевшая от желания и тянущей, томительной боли, которую мог исцелить только он. Ногти провели кровавые борозды по его плечам, ноги обвились вокруг его талии. Она хотела его. Слепо. Настойчиво.
Она услышала собственный стон, сдавленную мольбу, просьбы взять ее, проникнуть еще глубже, еще… еще… но глубокий поцелуй заглушили все слова. И Мехмет с готовностью исполнил ее просьбу, вонзившись в нее.
Теперь уже трясло обоих. Их слияние было безумным, мощным, безжалостным, почти неистовым. Марджана изогнулась так, что едва не слетела с койки, увлекая Мехмета за собой, когда пламя взрывных ощущений охватило ее. Он остановился, только когда первый вал разрушительных волн накрыл их обоих.
Ее жалобный крик стал воплем экстаза; из его груди вырвалось глухое рычание. Пусть в последний раз, но они стали единым целым.
Спазмы слепяще-пронзительного наслаждения медленно замирали. Все еще не придя в себя после его натиска, Марджана зарылась лицом в плечо Мехмета. Они по-прежнему были соединены, и она с наслаждением ощущала его тяжесть. Она хотела, чтобы их последнее соитие было именно таким: исступленным, безумным, пылким. Чтобы они оба были беспомощны перед лицом истинной страсти…
Еще несколько секунд, и Мехмет, отодвинувшись от нее, почти свалился на подушки. Он большими глотками «пил» воздух и не мог отдышаться.
— Ты никогда не убедишь меня, что забудешь это, — тихо выговорил он наконец. — И всегда будешь тосковать по моим ласкам…
Марджана зажмурилась, с трудом проглотив комок в горле.
— Знаю. Я это знаю. Но все равно не выйду за тебя, Мехмет.
Наступило утро. Мехмет стоял у поручня, наблюдая, как изломанная живописная береговая линия Эгрипоса становится все ближе. Сильный ветер гнал волны, увенчанные белыми барашками и бившиеся о борт, но Мехмет почти ничего не замечал.
Он провел бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок. Но на этот раз бессонница не имела ничего общего с кошмарами. Резкий и твердый отказ Марджаны выйти за него замуж был причиной его смятения.
Он действительно сделал предложение, следуя кодексу чести лишь отчасти. Да, его застали на месте преступления, когда он соблазнил молодую женщину.
И все же никакой кодекс не мог заставить Мехмета жениться против его воли. Он сделал Марджане предложение только потому, что безумно хотел именно этого!
Но она отвергла его, твердо и наотрез отказала. И он, как ни больно было это слышать, понимал, что заставило ее это сделать.
Горькая правда заключалась в том, что он вовсе не был уверен, хочет ли стать «стражем». Конечно, орден нуждается в человеке с его опытом. К тому же у него подлинный талант выигрывать схватки вроде той, в которой они участвовали в последний раз. В их жизни таких боев будет немало — но разве это его бои? Разве не отдал он кровавым богам войны вполне достаточно сил, чтобы теперь жить мирно, без ран и потерь?
Да, он согласен, цели у них достойные, все они — люди честные и порядочные. Это не война, они стараются не проливать кровь. Не ведут в битву армии, сражаясь за собственное превосходство. Они предпочитают бороться против зла и защищать благородные идеи. Но при чем тут он? И какое отношение имеют их высокие устремления к его жизни и желаниям?
Мехмет невидящими глазами уставился на бурные лазоревые воды. Для него все сводилось к одному вопросу: сможет ли он жить в постоянном ужасе, боясь в любой момент потерять Марджану? Сможет ли пережить ночь, если его единственной спутницей будет тревога за любимую?
Мехмет жестко усмехнулся — беда в том, что, даже уехав, он все равно обрекает себя на годы тревог. Ведь где бы он ни был, не сможет забыть, что она каждую минуту рискует жизнью. Если же он станет «стражем», то по крайней мере сможет защитить ее. Но даже он не способен командовать судьбой.
Пока Марджана остается «стражем», он не избавится от страха. Она же считает свое служение призванием. Убедить ее выйти из ордена? У него нет такого права, да он и не уверен, что хочет этого.
Но что же ему делать? Вернуться к безопасному, скучному, незаметному существованию обывателя? Принять титул и ждать, пока дядюшка не предстанет перед Аллахом всесильным? Какой же смысл будет иметь его жизнь? Сможет ли он прожить без Марджаны?
Он более не хотел пустого, бессмысленного существования. Ему нужна цель. Будущее, которое заставит его с нетерпением ждать каждого нового дня. Нужны друзья, любовь, семья. Нужна радость.
Сколько лет у него не было этой радости! До тех пор, пока в его судьбе не появилась Марджана. Она — его радость.
Он и представить не мог, что будет хотеть женщину так, как хочет Марджану. Ни одна из них не заставляла его смеяться, грустить, трепетать от малейшей ласки… Если он решит покинуть Эгрипос, значит, никогда больше не встретится с ней. И тогда из его жизни уйдет озаряющий ее свет.
Может, он сумеет иногда посещать остров? Но он хотел большего, чем несколько украденных часов наедине с любимой. Хотел, чтобы она стала его женой. Возлюбленной, спутницей, второй половиной. Любимой… Навсегда…
Сердце Мехмета замерло. Любовь. Так вот что он чувствует! Раньше ему просто не с чем было сравнивать. Потому что до нее он не любил ни одну женщину. И теперь все сомнения исчезли. Он любит ее!
Резко повернувшись, Мехмет стал искать девушку взглядом. Дамы предпочли ют. Марджана беспокойно мерила шагами палубу, старательно избегая его взгляда, как делала все утро.
Мехмет оперся спиной о поручень. Он до сих пор не верил своему открытию. Так и есть! Он действительно любит Марджану! И дело не только в неистовом желании, которое он всегда ощущал рядом с ней. Он любит ее за мужество, благородство, силу и красоту души. Она завладела им. И он хотел завладеть ею. Приковать ее к себе любыми возможными способами.
Он вспомнил их ночь в крепости туарегов, ту сокрушительную страсть, которую они тогда делили, вспомнил вчерашний вечер. Он ничего не утаивал от нее. Отдавал всего себя.
Мехмет ожесточенно тряхнул головой. Слишком много вопросов теснилось в его усталом мозгу, но ни один не имел значения, если Марджана откажется выйти за него. Сначала он должен убедить ее, что вовсе не приносит себя в жертву ради чести. Он должен доказать свою любовь к ней.
Он снова повернулся лицом к морю. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что они обогнули южный мыс и приближаются к гавани. Отсюда уже виднелись сверкающие на солнце белые стены города.
Всего несколько недель назад он вот так же стоял на палубе корабля. Даже тогда его манило не тело Марджаны, его влекла к себе ее душа. Но он не ожидал, что сможет отдать ей свое сердце.
Мехмет почувствовал, что даже если откроется девушке, она ему не поверит. Марджана считает себя некрасивой, не верит, что может привлекать мужчин. Она убеждена, что все дело в чарах острова.
Для Мехмета не имело никакого значения, что она родилась волшебницей, джиннией. Он знал, что ее решение жить среди людей лишило ее почти всех чар. Должно быть, это было так. Но для него все это было лишь словами — она влекла его к себе властно, неудержимо.
И неважно, что она так мало походит на любую из благородных дам. Что иногда она выглядит совершенно чужой в этом напыщенном обществе. Зато она неповторима. И он любит ее за это.
Тяжело вздохнув, Мехмет закрыл глаза. И перед его глазами тотчас же всплыла страшная картина: Марджана, размахивающая саблей и скачущая наперерез орде свирепых туарегов. Она не побоялась рискнуть жизнью ради попавшего в беду товарища…
Мехмет содрогнулся.
Сможет ли он терпеть этот страх до конца жизни? Сможет ли повернуться и уйти, чтобы забыть о страхах?
Свиток двадцать второй
«Возможно, я действительно трусиха», — размышляла Марджана, когда ялик нес ее к пристани. Она решила высадиться одной из первых и поспешно спустилась по веревочному трапу, даже не оглянувшись на Мехмета.
Ни к чему затягивать прощание. Она не желала жалких слов, слез или повторения вчерашнего спора. И все же нужно честно признать истинную причину ее поспешного побега: она боялась. Боялась, что, снова столкнувшись с ним, может устроить сцену, отказавшись от всех своих веских аргументов и умоляя его остаться.
Даже сейчас она ощущала, как пристальный взгляд Мехмета прожигает ей спину. Но она не позволит себе думать о нем! Единственное, что сейчас важно, — помочь Кариме вернуться к прежней жизни. Поэтому она с напускной горячностью принялась рассказывать подруге о событиях, произошедших во время ее долгого отсутствия.
На пристани уже ждал мэтр Гуайомэр. Марджана ничуть не удивилась его появлению — дозорные на сторожевых башнях замка наверняка следили за всеми судами и, завидев каравеллу, немедленно доложили хозяину.
Мэтр Гуайомэр, как галантный придворный, почтительно склонился над рукой Каримы и, довольно улыбнувшись, произнес:
— Добро пожаловать домой, ханым. Нам очень не хватало вас.
Карима залилась мелодичным смехом, сразу напомнив себя прежнюю — веселую задорную кокетку.
— О, вы и не представляете, как я тосковала по вам, дорогой мой мэтр Гуайомэр! В разлуке я изнемогала от тоски! Поверьте, моя благодарность безгранична.
Марджана часто гадала, были ли они близки. Если это так, они хорошо умели скрывать свои чувства. До нее никогда не доходили слухи, а самой спросить у подруги девушка не решалась. Но неподдельное обожание в глазах мэтра ясно говорило о влечении к прелестной Кариме. Впрочем, почти все мужчины рядом с ней испытывали те же чувства. Она умела одним взором поразить в самое сердце — должно быть, умение это осталось с тех давних волшебных времен, когда она растила Марджану и ее старшую сестру, Маймуну.
Гуайомэр улыбнулся девушке:
— Насколько я понимаю, все прошло хорошо?
— Возникли кое-какие сложности, но ничего такого, что мы не могли бы уладить. Аякс был ранен, но рана уже заживает.
— А шейх Мейт? Он оправдал доверие?
Марджана смущенно вспыхнула.
— О да, более чем! Ему есть чем гордиться…
Мэтр Гуайомэр торжественно кивнул:
— Меньшего я и не ожидал. Кстати, ханым Карима, думаю, неприятные расспросы вам не грозят. Очень немногие знают о вашем похищении. Остальные уверены, что все это время вы путешествовали по африканским странам. Но я бы просил скрыть наше участие в этой экспедиции. Будем считать, что вас никто не спасал.
— Так оно и есть — Марджана просто отправилась мне навстречу, — согласно кивнула Карима.
— Что же касается отсутствия багажа, предлагаю вам пожаловаться, что сундуки смыло за борт во время шторма.
— Какая жалость, — с улыбкой вздохнула она. — Все великолепные платья, подарок от бея, лежат на морском дне! Особенно, мой друг, мне жалко украшений. Какие камни…
Мэтр Гуайомэр усадил дам в открытый экипаж и велел кучеру отправляться. Осенний ветер был довольно резким, но Карима настояла на том, чтобы ехать медленно, и большую часть поездки сидела молча, наслаждаясь знакомыми видами оливковых рощ, виноградников и поместий, залитых солнечным светом.
— Я не представляла, как люблю этот остров, пока не потеряла его навсегда, — вымолвила она наконец.
Марджана, как никто другой, понимала ее чувства. Она горячо любила Эгрипос, но в отличие от подруги всегда знала, что ее место — только здесь. Остров стал частью ее самой. И если ей вдруг пришлось бы уехать и жить где-то еще, она считала бы, что лишилась чего-то очень важного.
«Как странно, — думала девушка. — Карима по собственной воле последовала за мной. Казалось бы, наши судьбы должны быть тесно переплетены… Так же, как наши вкусы. Но оказалось, что моя Кара легко сражает любого мужчину, смело выбирает себе мужа. Что она стала обычным человеком куда быстрее, чем я…»
Умерший недавно муж Кары был богат. И оставил все жене, несмотря на негодование многочисленной родни, желавшей урвать кусок побольше.
— Клянусь никогда больше не принимать все это как должное, — проговорила Карима с пылом, не оставлявшим сомнения в серьезности ее слов.
Марджана сама едва не заплакала, наблюдая радостную встречу подруги со слугами. Слезы снова навернулись на ее глаза, когда та отправилась в долгую прогулку по дому. Карима вела себя так, будто встретила давних и любимых друзей, бережно касаясь то кресла, то тяжелой вазы, глядя на портреты, словно воскрешала дорогие ей воспоминания. И девушка не просто поняла — она почувствовала, какое место в сердце каждого человека должны занимать дом и очаг, какое это счастье — быть рядом с дорогими тебе людьми.
— Девочка моя, надеюсь, сегодня ты останешься на ужин?
— Разумеется, останусь, сколько ты захочешь, — кивнула Марджана. — Может, мне и переночевать здесь?
— Нет, дорогая, со мной все в порядке. Родной дом творит подлинные чудеса… Но я буду ждать тебя завтра, если ты хоть ненадолго избавишься от своего доктора Бадр-ад-Дина. Мне кажется, что ты сейчас мечтаешь уйти в работу с головой. Но ты должна обещать, что каждый день будешь проводить со мной час-другой, по крайней мере пока я не приду в себя. Ничто не поможет мне оправиться быстрее, чем ты и твоя независимая душа.
— Даю слово, — улыбнулась Марджана. — Тем более что считаю тебя самым важным своим пациентом.
Поздним вечером Марджана наконец оказалась дома. Тотчас же отчаяние и тоска, которые она весь день держала в узде, вернулись с новой силой. Она тщетно пыталась уснуть: перед глазами стоял Мехмет, и воспоминания о времени, проведенном вместе с ним, безжалостно вторгались в течение ее мыслей, глубоко раня душу.
Боль продолжала расти — Мехмет еще не покинул остров, а она уже безутешна!
Горло перехватило, слезы жгли глаза. Марджана зарылась лицом в подушку, пытаясь сдержать рыдания. Она не позволит себе мечтать о том, что могло бы быть. У нее и Мехмета нет общего будущего!
Наутро, сразу после завтрака, она отправилась на помощь доктору. Тому стоило лишь взглянуть в усталые глаза, обведенные темными кругами, чтобы он приказал помощнице немедленно отправляться домой и лечь в постель.
— Я совершенно здорова, — запротестовала Марджана.
— А вот мне так не кажется, — буркнул доктор. — Похоже, ваше странствие отняло слишком много сил. Вид у вас совершенно больной.
— Да. Нам пришлось нелегко, но все закончилось благополучно. Покой, хорошая еда — вот все, что сейчас мне необходимо.
Читать бесплатно другие книги:
