Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать Башкиров Григорий
– Разрешите закурить, – просит Игорь.
Я пододвигаю пачку сигарет. Сломав несколько спичек, он, наконец, прикуривает. Неумело затягивается, кашляет. Тычет сигаретой в пепельницу и отряхивает пальцы от пепла.
– Все началось с контрабанды водкой. На летней практике мы с Максом на одном судне в Финляндию ходили. Устроил туда меня он. Сказал, «коробка» классная, у него там все схвачено, второй механик его приятель, ну и все такое. Короче, расписал – не судно, а райский уголок. Как очутился я на нем, не поверите, волосы дыбом встали. Не корабль, а плавучий бар. Все поголовно контрабандой завязаны, может, капитан один не при делах. Но мне кажется, просто вид делал, что ничего не замечает. Наверное, хорошую долю за молчание получал. Мне рассказывали, что раньше первый помощник попытался навести порядок, но при переходе во время шторма сгинул куда-то. Проверка была. Пришли к выводу, что за борт упал. Тела так и не нашли. Пара рейсов прошла удачно. Сбыл свою водку перекупщикам в Лаппеенранте, золота дешевого, финского, накупил, шмотья разного. Здесь через знакомую Макса из комиссионного магазина все скинул. Денег куча. Погуляли тогда здорово. В третий раз Максим в рейс не пошел – заболел. Меня попросил его товар сбыть. Не за бесплатно, долю пообещал. В этот раз спиртное разве что через борта не переливалось. Куда не сунься – везде булькает. И полный облом. Погранцы внезапно нагрянули. Стуканул наверняка кто-то. Судно до днища перелопатили. Изъяли практически все. Среди экипажа аресты были. Я, как практикант, вывернулся. Пришли в порт. Все вроде спокойно. Я уже расслабился, забывать стал, как Макс подваливает. Говорит, долг отдать надо бы. Оказывается, деньги, что в товар вложил, не его были. Попытался объяснить, что все прогорели и я здесь ни при чем. Тогда Максим по секрету выложил, что это связано с очень крутыми людьми и получается, что мы их как бы «кинули». Если я не отдам деньги, то разбираться со мной будут конкретно, да и ему достанется. Я объясняю, что пустой и за душой у меня ни копейки. Продать даже нечего. Кто знал, что так все сложится. Макс сказал, что прекрасно меня понимает и поговорит с этими людьми, может быть удастся убедить их подождать. Не знаю, говорил ли он с кем или нет, но через неделю заявил, что я должен все вернуть через месяц. Для меня это было нереально, но я согласился. Думал, потяну время, может, что изменится. День в день, через месяц, после разговора, Макс подошел ко мне и потребовал возврата. Ну, я ему прямым текстом – денег нет и в ближайшее время не предвидится, делайте, что хотите, я их не крал. Тогда он предложил долг отработать, а какая это будет работа, скажет позже. Осенью он познакомил меня с Ритой, подругой комиссионьщицы, где вещи сбывали. Встретились, переговорили открытым текстом, что за работа такая. Короче, я согласился…
– У Вас закурить еще есть? – неожиданно спрашивает Игорь.
– Как я понял, ты не куришь.
– Закуришь тут.
Мне в голову приходит шальная мысль, лишенная всякой логики.
– Лучше стопарь прими, налью.
Мухин недоверчиво уставился на меня, ну ни как не ожидая такого поворота.
– Так будешь? – Интересуюсь на всякий случай.
– Давайте.
Наливаю ему сразу полстакана. Игорь выпивает залпом, не морщась.
– Спасибо.
– Теперь продолжай.
– Ритка оказалась бабой ушлой. И идея была ее, и сама людей подобрала, и преступления сама разрабатывала. Конспирацию ввела. Я с Разиным контактировал, с остальными только на делах встречался.
– А кто еще у нее в команде?
– Сожитель ее – Семен, Гена, Максим, подруга – Вера, ну и я. Схема простая. Рита или Верка снимают в кабаке клиента, чтобы при деньгах был. Потом ведут якобы к себе на хату. А по дороге или в подъезде их уже заранее дожидаются Семен, Гена или Макс. А там уже, как говорится, дело техники. На дела всегда ходили в разном составе. Как говорит Маргарита, чтобы приметы не совпадали.
– О каких преступлениях тебе известно?
– Точно знаю про какого-то морячка, около месяца назад. Там Макс и Гена были. Потом, в парадном, здесь недалеко, чурку с рынка ограбили. Ему Семен по голове бил, а привела Верка. Знаю, что еще несколько случаев за ними, но конкретно ничего сказать не могу. Слышал краем уха, а о подробностях расспрашивать – сами понимаете… О последнем случае Вы знаете. Были там Рита, Максим и я. Это у меня в первый раз было. Честное слово, чего мне теперь врать. Тогда Максим мне эти злосчастные часы и сунул, облагодетельствовать решил. Вещи все к Ритке уходили. Она строгий учет вела и сама через подругу в комке сбрасывала по чужим паспортам, а деньги потом платила.
– Ну и много ты заработал?
Уткнув глаза в носки ботинок, Игорь молчит.
Пока он рассматривает обувь, я подробно записываю его показания.
– А как ты с Поляковым пересекся?
– Вечером как-то помог ему двух хулиганов задержать. Тогда и познакомились. Альберт Вениаминович предложил мне в свободное время ему помогать. Ритка, как про это узнала, чуть от радости не запрыгала. Говорит, что теперь свой человек в ментуре есть. Спрашивала, ищут ли нас? Про Альберта интересовалась. Про его характер, привычки. Задумка у нее была, Вениаминыча к нам подтянуть. Вот и ошивался я рядом с ним.
– А зачем Максима сегодня с собой притащил?
– Это он сам изъявил желание с Альбертом Вениаминовичем лично познакомиться.
Заходит Ермолин и протягивает мою папку.
– Все нормально, проштамповал. Поляков сначала упирался, не хотел без Сокова решение принимать, но я его, сам понимаешь, уломал. Как дела? Как себя ведет Игорек? Осознал?
– Скажите, а что Вениаминычу будет? – хмуро интересуется Мухин, – хороший он человек, а я его, получается, подставил.
Говорю медленно, отчетливо выговаривая каждое слово.
– А если не хочешь подводить, как ты говоришь, хорошего человека, забудь про то, что часы у него были. Их изъяли у тебя! Понятно? То, о чем сейчас рассказал – думаю, правда, врать не в твоих интересах. Только пойми, чем быстрее твои друганы у нас окажутся, тем лучше для всех и для тебя в первую очередь. Поэтому напряги мозги и вспоминай, где может быть Рита и остальные. Что она еще надумала?
– Рита сегодня в ночном ресторане будет.
– В каком ночном ресторане?
– Он один в этих краях – «Бабочка».
– А ну, давай подробно. – Дед смотрит на Игоря в упор. – Выкладывай, что знаешь.
– Максим говорил, что на сегодня очередная акция запланирована. Я вместе с ним место осматривал.
– Какое место? – настороженно интересуется Ермолин.
– Куда Рита клиента притащить должна.
– Где это место находится?
– Недалеко от «ночника», в доме, где мебельный магазин. Там арка есть. Подъезд направо от арки, со двора. Первый этаж не жилой. В нем магазин находится, поэтому до лифта на второй этаж пешком подниматься надо. Между этажами Семен заранее ждать будет, а Макс должен у кабака находиться и ждать, пока Ритка клиента выведет. Потом следом идти. Как только зайдут, Ритка – в сторону, а они нападают.
Место, обозначенное Игорем, мне знакомо. Надо отдать должное мазурикам – плацдарм выбран идеально. Дело в том, что жильцы дома пользуются другим входом, с улицы. Он также ведет к лифту. И вход со двора практически не используется. Зная это, я пару раз именно там встречался с нужными людьми.
– Так что ты, гаденыш, до сих пор молчал? – Набрасывается на испуганного Игоря Ермолин.
– Я же все по порядку рассказывал, как просили.
– Когда она в кабаке будет? – продолжает наезжать дед.
– Ресторан в десять вечера только открывается и до пяти утра работает. Ритка около одиннадцати подойдет, когда народ соберется. Макс к этому времени должен нарисоваться.
– Как отметиться договорился?
– Пройти по залу. Она его увидеть должна и все. В этот раз решили не светиться перед клиентом.
– Сколько сейчас времени? – спрашивает дед.
Одновременно с Петром глядим на часы.
– Пять минут одиннадцатого.
– В обрез. Ресторан уже открылся. Ладно. Как клиента Рита подбирает?
– Ну, чтобы прилично одет, выпивши, разумеется. Вот, например, как он, – показывает на Петю.
– Это кто выпивши? – Взвивается Бритвин. – За базар ответить не хочешь?
– Да, я не про это, просто Вы очень хорошо одеты, как для ресторана.
– А если Максим не объявится?
– Я не знаю, но она очень осторожная.
– А если вместо него тебя увидит?
– Это как?
– А так, что вместо Разина ты пойдешь! – обрубает дед.
– Вы это серьезно говорите?
– Серьезней некуда. Пойми, это точка отсчета в твоей жизни. Ты должен выбрать, с кем ты? Точнее этот выбор отсутствует – или с нами, или нет! Возьмем мы их в любом случае, но тогда для тебя расклад совсем другой получится. Парень ты не конченный. Тебе все это зачтется. Принимай решение!
– А не боитесь, что я предупрежу или скроюсь?
– Куда?
– Я согласен. Что должен делать?
– Если вместо Максима ты придешь, заподозрит Рита что?
– Не думаю. Я еще поводов для сомнений не давал. Да и всякое случиться может. Максим тоже вместо Гены, когда тот забухал, участвовал, и ничего.
– Отлично! Леха, давай всех сюда! Петя, где Разин?
– Где же ему быть – в камере.
– Тогда, Игорь, посиди в коридоре.
Воробей входит последний. Плотно прикрывает за собой дверь.
– Толя, транспорт на ходу? – Без раскачки начинает Ермолин.
– Не машина – зверь.
– К ресторану едут: Воробей, Петя, Андрюха и я. С нами будет еще Мухин. С него глаз не спускать. Берешь это на себя, Андрей. – Брагин согласно кивает. – Вместе с ним зайдешь, и понаблюдай, к кому подойдет, потом встретишь, и будьте вместе. Леша, прямо сейчас дуй в адрес, куда – ты слышал. Внимательно осмотрись и укройся на улице рядом. Место сам выберешь. Как увидишь нас, перекрывай другой вход. Теперь Петя…
– Уже понял, – тяжело вздыхает Бритвин.
– Правильно понял. Находишься в зале ресторана. Как определишь ее, задача у тебя одна – в любом случае быть с ней. Заставить обратить на себя внимание и в итоге оказаться тем самым лохом, который ее заинтересует. Наплетешь, что заготовитель рогов и копыт из Мухасранска. Угощай, обхаживай так, чтобы именно тебе была оказана честь жертвой стать.
Потом послушно топаешь с ней, куда скажет. Не бойся, мы рядом будем. Задача ясна?
– Понятно все, только на какие советские я там гусарить буду?
– Да… – Дед задумчиво почесывается, – о деньгах я как-то не подумал. – Вдруг его лицо проясняется.
– Андрюха, а ты что молчишь? Где Соковская тридцатка? Давай сюда.
Брагин с недовольным видом лезет в карман и кладет перед Ермолиным три червонца.
– Где, где? – вот они. На конкретное дело ведь отложены.
– Ничего, в следующий раз пропьем. Петро, получай финансы!
Бритвин скептически мнет купюры в руке.
– Дед, а ты в ресторане давно был?
– Не хожу я по кабакам, ты знаешь.
– То и видно, от жизни отстал. На эти деньги двум непритязательным мужикам, как мы, посидеть – только, только хватит. Знаешь в ночнике цены какие?
– А сколько надо?
– Хотя бы стольник, лучше полтора.
– Да где же я тебе такие деньги возьму? – хватается за голову Ермолин.
– Тогда нечего и заморачиваться брать с поличным. Повяжем по-простому, прямо в ресторане, а потом расколем.
– Нет, это не вариант, – отрезает дед. – Будем искать… Придумал! Альберта сюда, быстро!
Буквально через полминуты Поляков предстает перед нами.
– Альберт, сколько у тебя штрафных в сейфе?
– А что?
– Ты, как старый еврей на базаре. Отвечай! Если спрашиваю, значит надо.
– Есть немного.
– Сколько? Не тяни кота за хвост!
– Ну, рублей сорок – сорок пять, – морщит лоб Поляков, будто бы сомневаясь. Что – что, а деньги он всегда считает.
– Не прикидывайся простачком. Сколько точно?
– Семьдесят два рубля, – зажмурив глаза, выпаливает Альберт.
– Тащи все до копейки мне, – не допуская возражений, повелевает Ермолин.
Через минуту на столе вырастает пачка помятых денежных знаков самого различного достоинства.
– Мне утром отчитываться, – жалобно стонет Альберт.
Вали все на меня. Для дела деньги нужны. Государство большое – не обеднеет. Да не стони ты, завтра назад всю сумму получишь. Дед начинает собираться.
– Володя, – тихо говорит Воробей, – земля не наша, может, соседей подключим. Да и вооружиться не мешало бы.
– А на фига лишний шум поднимать? Мы что, вчетвером с одним хануриком и бабой не справимся? Да и кто тебе ствол выдаст без разрешения Сокова? Хватит базарить, поехали. – Дед первым направляется к двери, на ходу застегивая пальто.
– А я что, остаюсь? – кричу, понимая, что не задействован в операции, – материал-то мой!
– Ты дежуришь и поэтому будешь за самого главного. Заодно с Разиным поработай.
Остаюсь один. Заглядываю в ленинскую комнату. Семенов сладко похрапывает, примостясь на составленных в ряд стульях. Пусть поспит пока. Все-таки бессонную ночь провел. Утром опять же допросы, опознания – замучат мужика. Тихо прикрываю дверь и иду к себе. Удобно размещаюсь в кресле. Теперь какое-то время можно ничего не делать. Парни уехали, будут не скоро. Решаю почитать. Достаю прихваченный из ленинской комнаты свежий номер «Советской милиции» и раскрываю посередине, где обычно печатаются детективы. Вначале рассеянно пробегаю по строкам. Сюжет меня постепенно захватывает и я полностью переключаюсь на чтение. Истошный рев местного телефона возвращает к действительности.
– Быстро в дежурную часть!! – орет в трубку Альберт.
– Ты что, как бешенный, вопишь! В чем дело?
– Я говорю, быстрее… – связь резко обрывается.
Хватает нескольких секунд, и я на месте. Альберт, красный как рак, накручивает круги по дежурке. Тут же, испуганно притихнув, мнется его помощник – Саня. В течение еще минуты я выслушиваю проклятия в Санин адрес. Мне это надоедает.
– Да прекрати орать! Что такое?
– Убег!
– Кто убежал?
– Он убег, задержанный Разин!
– Как!!! – тут уж меня прошибает холодный пот. – Ты в своем уме?
– Я-то в своем. Вот у него спроси!
– Саша, что случилось?
– В туалет он несколько раз просился. Говорил, живот ноет, отравился чем-то. Я его один раз отвел, другой – все нормально. Потом, еще раз захотелось ему. Я вывожу. Туалет-то у нас в коридоре находится. Как только из дежурки вышли, он меня оттолкнул и на выход. Я за ним. Вижу, за угол забежал. Я туда, а он, как в воду канул. На улице темнотища, фонари не работают. Вдоль всего здания проскочил – нет его и все тут. Кто же знал, что борзым таким окажется.
– Не он борзый, а ты дурак! – перебивает Альберт. – Он специально тебя уболтал, а ты расслабился. Что теперь делать? Денег в кассе нет, задержанный прямо из отделения сбежал! Кранты! Все вы со своими заморочками непонятными!
– Эй ты, хлопчик! Помолчал бы лучше или напомнить кое-что? – не на шутку серчаю я. – Это твоя прямая обязанность задержанных охранять. Прошляпил, так нечего на других свои проколы списывать! Лучше думай, как исправляться будешь. Ребята уже в адрес уехали. Представляешь, что будет, если этот хмырь раньше них туда заявится. Предупредить деда надо. Давай машину!
– Нет машины, бензин весь вышел.
– Как это бензин кончился?
– А что думаешь, четыре раза в управление Соков пешком ходил? Все и сожгли.
– Вот же облом! Саня, ты в форме? Быстро на улицу! Хватай любую тачку. Я оденусь и выхожу.
– Давай, Санек, давай! – Надеясь, видимо, на чудо, дрожащим от волнения голосом подгоняет его Альберт.
Сашка опрометью бросается к двери и…, отлетев на два метра, опускается на пол. На пороге, добродушно улыбаясь, стоит двухметровый старшина милиции Степан Иванович Пинчук, за глаза – дядя Степа.
– Ты чего, Лександр, распрыгался, на ночь глядя? – басит Пинчук, – зашибиться ненароком можешь. Веревка какая есть?
– Зачем тебе веревка? Нет никакой веревки, – истерически причитает Поляков. – Без веревки голова кругом идет.
– Так ведь замерзнет человек.
– Какой человек?
– В люке за отделением сидит. Провалился, наверно, – с жалостью в голосе добавляет Степан.
– Да уж не сам туда залез! Все один к одному! – досадует Альберт, – забыл я совсем про этот люк. Соков еще утром приказал позвонить в жилищную контору, чтобы его закрыли к чертовой матери и провал засыпали. Теперь еще и за этого долбанного мужика отвечай!!
– А что за мужик? – спрашиваю я, скорее из любопытства.
– Возвращаюсь я в отделение оружие сдать. Решил путь срезать, за отделением пройти. Слышу – внизу шебаршится кто-то. Я фонариком посветил, вижу, мужик в люке сидит. «Попался голубь», говорю ему. А он мне: «Все, сдаюсь, помоги выбраться». Стоит в грязище по самую грудь, только голова одна торчит. Давай веревку, Альберт. Замерзнет человек.
– Иваныч, быстро туда. Это он!
– Кто он? – Недоуменно басит Пинчук.
Я хватаю двухметровый кусок плинтуса, оставшийся после ремонта, и выскакиваю на улицу. Следом за мной, пыхтя как паровоз, переваливается Степан.
– Показывай, где?
– Да вот он, – Пинчук освещает фонариком метровый провал, из которого зловонно струится пар.
Склонившись над люком, замечаю в глубине светлое пятно.
– Разин, ты?
– А кто же еще! Устроили вокруг отделения топь непролазную. Ни фига за порядком не следите. Люки я закрывать должен? А если бы ноги поломал, тогда что? Чего смотришь, тащи наверх! До костей продрог.
«Да здравствует наше бездорожье и разгильдяйство!» – Хочется орать во весь голос.
– Ты еще недоволен, урод! Тогда сиди тихо! Тебя из тепла на мороз никто не гнал. А выступать будешь – крышку люка поставлю на место, как ты желал, и забуду.
– Не поставишь, свидетели есть.
– А он ничего не видел.
Степан отрицательно крутит головой.
– Вот так-то – злорадствую я, – теперь понял, чего стоишь?
– От вас дождешься чего хорошего, – ворчит Разин. – Ну, давайте, в натуре, вытаскивайте! Что изгаляетесь над человеком!
Общими усилиями извлекаем грязного и вонючего Макса на свежий воздух.
– Дайте хоть умыться и почиститься, – хмуро глядя на меня, просит он.
– А зачем? Как есть, в камеру общую поместим. Если мокрым сидеть не желаешь, можешь догола раздеться. Так еще прикольней будет. Публика у нас простая. Вначале, возможно, не врубятся, а потом, кто-нибудь обязательно пригреет.
– Кончай издеваться! Воды что ли жалко?
– А вдруг опять сорвешься? Зачем рисковать?
– Никуда я не сорвусь.
– Тогда пошли.
Вместе со Степаном заводим Разина в умывальник. Он в один момент освобождается от верхней одежды и бросает ее в угол. Долго плещется под краном, смывая грязь.
– Возьми, одень, – появившийся Альберт сует ему старую милицейскую форму.
– Ты за кого меня принимаешь? Да ни в жизнь!
– Тогда пошли как есть! – берет его под локоть Альберт.
Макс, скрипя зубами, морщась и тихо матерясь, натягивает милицейские брюки и китель.
– Слушай, а тебе идет! – от души смеясь, басит Пинчук. – Недаром говорится, что форма красит.
Сморщившийся от бессильной злобы Разин, вновь водворяется в камеру. У решетки я задерживаюсь.
– Послушай, Макс, хватит дурочку валять. Ведь никуда уже не соскочишь.
Через пару часов вся твоя компания здесь будет. Давай, поговорим.
– Не о чем мне говорить. Я уже сказал, что ничего не знаю. – Разин отворачивается к стенке, показывая, что разговор закончен.
– Ну и хрен с тобой! – равнодушно говорю я и защелкиваю решетку.
Пинчук на ходу застегивает пустую кобуру. Его смена закончилась и сейчас он свободен, как птица.
– Иваныч, заскочи ко мне, дело есть.
– Не дурак, понял, – Он разворачивается на сто восемьдесят градусов и резво топает за мной. У меня в кабинете, не суетясь, выпиваем по стаканчику коньяку. Иваныч громко крякает от удовольствия, – эх, хорошо пошло!
– А когда у тебя непроходимость была? – шучу я.
– Не скажи! Бывает, вообще ничего в горло не лезет.
– Тогда еще по одной! – Я наполняю одну рюмку.
– А себе? – удивляется Пинчук.
– Я потом, дежурю сегодня, мало ли что.
– Тогда вопросов больше не имеем, – Пинчук резко запрокидывает голову, после чего, аккуратно ставит стопочку на место.
– Что за мазурик, никак важный?
– Да так, мелочь. Просто, «понтов» у него выше крыши.
– Может, помочь чем? Давай останусь!
– Не надо, Иваныч. Все нормально. Лучше домой топай. Скоро двенадцать.
– Дело, конечно, твое, как знаешь.
Степан на «ход ноги» выпивает еще и уходит.
Опять берусь за журнал, но никак не могу сосредоточиться. Из головы не выпадают ребята. Как там у них? Хоть бы отзвонился кто. Возникает вопрос – откуда? Пересаживаюсь в кресло, закрываю глаза и незаметно отключаюсь. Тишину кабинета в который раз разрушает бешенная трель местного телефона.
– Алле! Альберт? Какого… тебе еще надо! Опять убег кто-то?
– Нет. Разин с тобой говорить желает.
Глава 12
Дед, аккуратно подогнув полы пальто, с удобством развалился на переднем сиденье, предварительно отодвинув его до упора. Не обращая внимания на кряхтящего Петра, пытающегося позади него втиснуться в машину, с удовольствием закурил неизменную «Лайку». Салон сразу наполнился едким дымом.
Ермолин оглянулся. – Ну что, все на месте? Тогда поехали. С Богом. Толя, знаешь куда ехать?
– Лучше твоего, – недобро огрызнулся Воробей, – окно открой, провонял своей дрянью всю машину.
– Это ты зря, – невозмутимо покуривая, добродушно проворковал дед, – хорошие сигареты, привык я к ним.
– Ну и кури дома.
– Хватит трепаться, заводи. Только не гони, чай не дрова везешь. – На всякий случай предупредил Ермолин, прекрасно осознавая, что всякие мольбы и призывы к спокойной, размеренной езде или хотя бы элементарному соблюдению правил дорожного движения, бессмысленны.
Как дикий конь, просевшая почти до днища «копейка», рванула в карьер и, разбрызгивая колесами грязное снежное месиво, выскочила на проезжую часть.
– Осторожней ты, камикадзе! – Дед вжался в сиденье и судорожно схватился правой рукой за ручку над дверью. – Угробишь всех!
– Не боись, старый, доставлю на место в целости и сохранности, – весело прокричал Птицын и прибавил газу.
– Вот чума! – Ермолин неодобрительно покачал головой. – Ладно, слушайте все сюда. Тебя, Игорь, непосредственно касается, будь внимателен. Так вот, останавливаемся за углом. Высаживаем Мухина и Андрея. – Дед вытащил из кармана пальто помятую пачку сигарет, внимательно посмотрел на изображение увековеченного на этикетке пса-космонавта и, усмехнувшись, убрал. Воробей и Брагин украдкой переглянулись.
– Первым в ресторан пойдешь ты, Игорь, – продолжил инструктаж Ермолин. – Андрей будет с тобой, на всякий случай. Там отыскиваешь эту барышню – Маргариту, обозначаешься, как вы с ней договаривались, и бегом сюда. Андрей остается у ресторана наблюдать. Теперь Петр. Зайдешь в ресторан – оглядись, сориентируйся на месте и действуй. Как только более или менее плотно войдешь с ней в контакт, под благовидным предлогом выйди в холл или на крыльцо. Это чтобы мы тебя увидели, и сразу возвращайся в ресторан. Потом все по плану. Топаешь с ней, куда скажет, а мы следом. В подъезде будь осторожен. Если что – сразу падай.