Новая версия Ковальчук Сергей

— Ща позабавимся, — Тумель в предвкушении спектакля радостно потер руки. — Давайте, ребятки!..

Подхватив несчастную на руки и положив ее на стол для совещаний, люди Тумеля раздели ее догола, и, удерживая за руки и за ноги, водрузили на живот стеклянную трехлитровую банку, в которой находилась пойманная ими на помойке крыса. Не имея иного выхода, крыса, вереща так, что банка заходила ходуном, начала вгрызаться в несчастную жертву напрочь отмороженных садистов. Нечеловеческий крик заставил стены завибрировать.

— Заткните ей хлебало, а то воет, как сирена, голова болит. — Тумель, как ни в чем не бывало, стал деловито рыться в мыльниковском сейфе, выкладывая оттуда деньги и документы.

— Я…, я все скажу, все, слышите, ну же, отпустите ее! — На Сашу было больно смотреть: он был бледен, как смерть, голос дрожал. Всего за несколько секунд он стал смотреть на мир по-другому. «Нет, так не бывает, это невозможно, этого просто не может быть, я, наверное, сплю и мне снится ужасный сон! Кем же надо быть, чтобы творить такое; что же они сделают со мной, со всеми нами, если они способны на такое!» — вихрь этих и подобных им мыслей, как ураган, всего за несколько мгновений пронесся в его голове.

— Ладно, болт с ней, отпустите ее. А крысу пока не выпускайте. Если мне, падла, будет из твоего рассказа что-то непонятно, я засуну ее тебе в очко. Ты меня понял?..

Из сбивчивого, но вполне понятного рассказа Мыльникова, подкрепленного документацией, обнаруженной в бухгалтерии, следовало, что он и его семья украли у Минка примерно шестнадцать миллионов долларов. Схема действовала и по сей день, неминуемо ведя московскую компанию Федора Петровича к банкротству, но продолжая пополнять заграничные счета мыльниковской семьи.

Позвонив Минку, Тумель подробно изложил ему ситуацию.

— Саня, слушай меня внимательно. Нужно изъять компьютеры из бухгалтерии и заставить Мыльникова и его тещу написать признание, как все было. И самое главное: пусть Мыльников напишет на мое имя дарственную, по которой фирма «Опт-Торг», а также его доля в ООО «Третий Рим Трейдинг» переходят ко мне. Я прямо сейчас высылаю к вам на подмогу еще людей. Утром нужно будет арестовать весь товар на складах. Действуйте, ребятки!..

Пока Мыльников писал на имя Минка объяснение и дарственную, люди Тумеля опечатали кабинеты бухгалтерии. Испуганные бухгалтеры ООО «Третий Рим Трейдинг» были отпущены домой с настоятельной рекомендацией не болтать о том, что они видели. Утром весь товар, принадлежавший как ООО «Третий Рим Трейдинг», так и ООО «Торг-Опт», находившийся на этой же территории в специально приспособленных для его хранения ангарах, был опечатан…

— Внимание, пассажиры! Скорый поезд номер двадцать один, сообщением Москва-Прага, отправляется через пять минут со второго пути первой платформы. Провожающим просьба выйти из вагонов!

Сидя с женой в купе спального вагона, Мыльников прокручивал в памяти события последних дней.

После того, какой под угрозой неминуемой расправы вынужден был оформить на Минка весь свой бизнес, а офисное здание и ангары с товаром были захвачены, Александр Иванович решил уехать из страны и переждать, пока все не уляжется, за границей.

Сначала он, конечно же, написал в прокуратуру Юго-Западного округа столицы заявление о вымогательстве людьми Минка у него бизнеса и о прочих преступлениях, которые ими попутно были совершены как в отношении него, так и в отношении его тещи и других сотрудников компании.

Однако уголовного дела против Минка никто возбуждать не стал. Более того, Федор Петрович прилетел в Москву и написал заявление на самого Мыльникова с просьбой привлечь его к уголовной ответственности за мошенничество. И такое дело было возбуждено, несмотря на все связи, которые Александр Иванович смог задействовать.

Удивительно, но кроме него самого заявлять на Минка и его отморозков никто, включая перепуганную на всю оставшуюся жизнь тещу, не стал. После случившегося Марию Федоровну посетил инфаркт, и она отошла от дел, не желая про бизнес ничего больше даже слышать.

Бухгалтеров, которых Тумель запер в туалете, и охранника, который, не желая пропускать комиссию из Северово, крепко получил по голове, Минку удалось задобрить премией и обещаниями не только оставить их работать на прежнем месте под руководством уже нового начальства, но и существенно повысить зарплату.

«Надеюсь, что меня еще не успели объявить в федеральный и международный розыск», — с тревогой размышлял Александр Иванович. Впрочем, он не собирался долго отсиживаться за границей, хотя в Москву он не приедет еще долго. Возможность подобного развития событий им предполагалась изначально, и времени он даром не терял.

Он собирался проложить дорожку в Северово, к злейшему врагу Минка, губернатору Смирнову, для того, чтобы не только уничтожить своего теперь уже бывшего партнера по бизнесу, но и получить возможность заняться новым бизнесом — углем и металлом. Первоначальный капитал он уже сколотил. На счетах принадлежащей ему компании «Гумберт-Корпорэйшн» лежало более пятнадцати миллионов долларов, переведенных из «Опт-Трейда и «Торг-Опта». Оставалось только получить входной билет в высокодоходный экспортный сырьевой бизнес. И он его получит.

Мыльников уезжал — но уезжал, чтобы возвратиться.

По приезду в Москву Федор Петрович начал разгребать авгиевы конюшни, которые оставил после себя его недавний компаньон.

В наследство Мннку досталась фактически разоренная компания. Телефоны ООО «Третий Рим Трейдинг» буквально раскалялись от звонков из налоговой и от многочисленных представителей поставщиков, которые названивали и приезжали в надежде получить свои деньги за поставленный в кредит товар.

Требовались немедленные денежные вливания. Минкужедал команду срочно перевести из Северово миллион долларов, чтобы хоть как-то начать тушить полыхающий пожар, но Мыльников исчез, а перед этим заблокировал все счета — и ООО «Третий Рим Трейдинг», и ООО «Торг-Опт».

Родственники Сашки тоже как в воду канули. Бухгалтеры, которых он прислал вместе с Тумелем из Северово, сообщили ему об афере Сашки, показав письма Мыльникова поставщикам. Наряд со вторыми экземплярами этих писем лежал перед ним на столе.

Листая их, Минк понял, как Мыльников его обворовывал. Из писем поставщикам следовало, что в связи с преобразованием компании «Третий Рим Трейдинг» в компанию «Торг-Опт», он просит отныне считать компанию «Торг-Опт» правопреемницей ООО «Третий Рим Трейдинг» и поставлять весь оговоренный в договорах и спецификациях товар в адрес «Торг-Опта».

В конце каждого письма выражалась надежда на понимание руководством фирмы-поставщика ситуации, связанной с организационным периодом, в связи с которым деньги за поставленный в кредит товар до завершения соответствующих процедур будут выплачиваться по-прежнему со счетов ООО «Третий Рим Трейдинг»…

Федор Петрович задумался. Ставить на вакантное место генерального директора «Третьего Рима» было некого, а в Северово его ждали неотложные дела.

У компании «Третий Рим Трейдинг» в поставщиках числилось уже порядка восьмисот фирм, а полученный от них в кредит на очень выгодных условиях товар поставлялся более чем в полторы тысячи магазинов Москвы и Московской области, включая торговые сети «Ашан», «Рамстор» и «Седьмой континент». Правда, с одной оговоркой: в магазины товар все же поставляла не эта компания, а ее «злокачественная опухоль», — ООО «Торг-Опт». Однако положение можно было быстро исправить, особенно если на обе фирмы, находящиеся теперь в руках Минка, прольется золотой дождь из Северово.

Решено: он оставит в Москве на хозяйстве Тумеля. Пока.

Для того, чтобы возбудить уголовное дело в отношении Мыльникова, Федору Петровичу пришлось «занести» прокурору округа, и немало, но он был настолько взбешен, что готов был дать намного больше, лишь бы добиться того, чтобы «этого ублюдка, Сашку» закрыли надолго.

Дело было возбуждено по двум статьям: за мошенничество и неуплату налогов. Подходы к прокурорскому начальнику нашел Тумель. Естественно, что при этом Александр Евгеньевич не забыл и про себя, оставив себе за посреднические услуги немалый кусок причитавшегося прокурору пирога. Конечно же, Минк об этом даже не подозревал.

Узнав от болтливого следователя, ведущего дело Мыльникова, о грядущем аресте подозреваемого и о его возможном объявлении в розыск, Тумель решил погреть на этом руки. Федору Петровичу он сказал, что может договориться с прокурорскими о розыске и аресте его врага, но для этого требуется «сказать спасибо»…

Продолжая внимательно слушать своего собеседника, Кравчук вспомнил, как развивались события год назад, после того, как истекло время, отведенное ему судьей Спицыной для ознакомление с материалами уголовного дела.

На часах было 17:45, когда представители государственного обвинения наконец-то завершили оглашать обвинительное заключение.

По предложению своего подзащитного Кравчук вместе с ожидавшим их на выходе из суда адвокатом Маковским прибыли в офис «Третьего Рима».

— Коллега, ну как продвигается наше дело, — спросил у Василия Александр Яковлевич, — что Вы планируете сделать в ближайшее время?

— Мне кажется, что это дело я не изучу никогда! — сокрушенно покачал головой Василий.

— Но-но, чего уж Вы так, терпение и труд все перетрут, тяжело в изучении — легко в бою, — неодобрительно глянул на него собеседник.

— Сначала нужно посмотреть, какие доказательства вины Федора Петровича представит прокуратура. Думаю, что на это уйдет не меньше двух месяцев.

— И что же, Вы будете все эти два месяца, как статист, пассивно наблюдать за происходящим? Сами-то Вы что собираетесь предпринять? — неодобрительно сощурился Маковский.

— Для начала, мы заявим о недопустимости некоторых доказательств и об исключении их из доказательственной базы обвинения.

— Каких именно?

— Речь идет, прежде всего, о том, что Федору Петровичу до настоящего времени обвинение не было предъявлено в принципе. Его подписей в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в протоколе допроса обвиняемого нет, как нет и соответствующих отметок о том, что он и его адвокат, то есть Вы, Александр Яковлевич, отказались от подписания этих документов. Второе: нашему подзащитному и Вам по окончании производства по делу не были представлены для ознакомления все материалы дела. В деле имеется протокол с отметкой, что Федору Петровичу дело для ознакомления представлялось в СИЗО, но он якобы отказался его читать, что также надлежащим образом закреплено не было. И третье: в ходе проведения судебно-бухгалтерской экспертизы был нарушен целый букет статей процессуального закона. Так, ее проводила эксперт, которая не была предупреждена об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, а кроме того, в заключении она ссылается на материалы, которые в ее распоряжение следствием не предоставлялись…

— А еще эта экспертша — родная сестра тещи Мыльникова! — подал голос Федор Петрович.

— Да Вы что, а откуда сведения? — оживился Василий.

— А посмотри в постановлении об отмене дела Президиумом Мосгорсуда, там об этом сказано.

— Короче, коллега, я понял, что Вы хотите предпринять в ближайшее время. — Маковский высокомерно посмотрел на Василия «сверху вниз».

— Я, естественно, уже заявлял подобные ходатайства, и они не были удовлетворены предыдущими судьями. Но мой Вам совет — заявляйте сразу все ходатайства в письменном виде в одном судебном заседании. Все это судья должна выполнить, так как ее к этому прямо обязывает постановление Мосгорсуда. Если этого не случится, будем решать вопрос о лишении ее мантии. И еще. Я Вас не пугаю, но будьте предельно осторожны, Александр Иванович Мыльников — очень опасный человек.

За время слушания этого дела пропали без вести два наших свидетеля. Труп одного из них вскоре нашли в лесу в ста метрах от МКАД, так-то…

В зале суда шел допрос свидетеля Камушкина, который заканчивал расследование дела Минка и направлял его в суд. Сейчас же он занимал весьма высокую должность в прокуратуре Москвы.

— Я Вас правильно понял, свидетель, — начал его допрос Кравчук, — Вы предъявляли Минку окончательное обвинение и материалы уголовного дела в помещении СИЗО «Матросская Тишина»?

— Да, Вы меня правильно поняли.

— Скажите, а Вы предъявляли ему дело в полном объеме?

— Да, в полном.

Сказать правду Камушкин не мог, хотя и был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Если бы он ответил отрицательно, то его действия могли быть расценены судом как грубейшее нарушение уголовно-процессуального кодекса и суд мог бы вынести в адрес прокуратуры частное определение, требовавшее его наказать пусть и за давнишнее, но грубое нарушение закона, а это неминуемо сказалось бы на его дальнейшей карьере.

— В материалах дела, — продолжил Василий, — имеется требование о выводе к Вам для ознакомления с делом подследственного Минка. Так вот, в этом требовании Вами собственноручно указано, что Вы находились в СИЗО сорок минут. Как Вы это объясните?

— Ну, так и объясню, — занервничал свидетель, — он прочитал первые несколько страниц, а потом отказался читать дело, никак это не мотивируя.

— Скажите, каким образом Вы один за сорок минут сумели внести в СИЗО, на третий этаж, 460 томов дела Минка, предъявить ему совсем не маленькое по объему обвинение, начать знакомить его с делом, а потом вынести дело из СИЗО? Кстати, а на чем Вы привезли дело в «Матросскую Тишину»?

Побагровев от злости, Камушкин с ненавистью посмотрел на Кравчука.

— Ну, очень просто, э-э, у меня были помощники… да, студенты-практиканты, их было человек пять, они мне помогали.

— А везли на чем?

— Не помню, кажется, на моей «девятке».

— Вам самому-то не смешно, — с язвительной усмешкой спросил Василий, — может, проведем следственный эксперимент? Посадим вас и пятерых человек в «девятку», а предварительно попытаемся поместить в ее багажник 460 томов дела и посмотрим, как это у нас получится?

— Адвокат, прекратите паясничать, — возмущенно одернула Кравчука судья, — или я напишу на Вас «телегу» в Адвокатскую палату, ведите себя корректно!

— Ваша Честь, — обратился Василий к судье, — у меня письменное ходатайство. Я прошу в целях устранения допущенных нарушений направить данное уголовное дело прокурору для решения вопроса о предъявлении моему подзащитному обвинения и предъявлении ему для ознакомления всех материалов дела.

— Обойдетесь. Суд, совещаясь на месте, определил — в ходатайстве отказать.

— Тогда еще одно письменное ходатайство. Прошу назначить по делу повторную судебно-бухгалтерскую экспертизу, поскольку при проведении той экспертизы, заключение которой имеется в деле, следствием были грубо нарушены…

— Суд считает Ваше ходатайство необоснованным и преждевременным, — на полуслове прервала его судья, — в ходатайстве отказано.

— Я обращаю внимание суда на то, что в постановлении Президиума Мосгорсуда указано на необходимость…

— Адвокат, Вы что, меня не слышите? По-моему, я предельно ясно выражаюсь: Вам отказано. Если у Вас нет больше вопросов к этому свидетелю, суд переходит к допросу следующего…

На другой день, в обеденный перерыв, Василий постучал в дверь кабинета судьи Спициной.

Открывшая на стук помощница с неудовольствием поинтересовалась:

— Вы что, не видите, сейчас обед, приходите после 14 часов.

— Мне очень срочно нужно переговорить с Ольгой Ивановной!

— Ольга Ивановна, — крикнула помощница, — Вас хочет видеть адвокат по делу Минка. Говорит, что ему некогда ждать, у него к Вам срочное дело!

— Проходите.

Разговор в таком тоне, да еще и с федеральным судьей, Василию предстояло вести впервые, но интересы клиента, да и, честно говоря, правосудия этого требовали. Только бы не переборщить.

После вчерашнего судебного заседания Федор Петрович попросил его поговорить с судьей и поставить ей ультиматум: или она исполняет предписания, данные ей в постановлении Президиума Мосгорсуда, без которых законного и справедливого приговора вынести невозможно, или… лишается судейской мантии. Да, именно так и не иначе.

Согласно российскому законодательству, федеральный судья назначается на должность Президентом и наделяется полномочиями сначала на трехлетний срок. По их истечении, если он сам желает продолжить карьеру судьи и его рекомендует председатель суда — Президент наделяет его полномочиями уже бессрочно. Так вот, по имеющимся у Минка сведениям, у Спициной через три месяца истекали полномочия судьи, и она должна была переназначаться. Со слов Федора Петровича следовало, что один из его друзей руководил Судебным Департаментом при Верховном суде. Есть также влиятельные знакомые и в самом Верховном суде. Эти люди легко могут сделать так, чтобы Спицина не попала в список кандидатов для наделения полномочиями судьи, представляемых Президенту Председателем Верховного суда.

— Ольга Ивановна, добрый день, — вежливо поздоровался Василий.

— Лена, будь так добра, закрой дверь с той стороны. Я Вас слушаю, только недолго, что Вы хотели?

Он медленно, с чувством, с толком и с расстановкой выдвинул судье ультиматум, прося удовлетворить его ходатайства, в чем вчера ему было отказано.

— Ольга Ивановна, поймите меня правильно, я не требую чего-либо незаконного — но ведь в своем постановлении суд надзорной инстанции, отменяя предыдущие судебные решения, обязал Вас сделать то, о чем я прошу сейчас и просил вчера, — вежливо, но с нажимом сказал он. — Вот оно, это Постановление, смотрите. Более того, я уполномочен своим подзащитным довести до Вашего сведения, что в противном случае… — Василий знал, что в залах судебных заседаний московских судов ведется аудио, а иногда и видеофиксация всего, что там происходит. Вполне возможно, что такая фиксация могла вестись и здесь, хотя вряд ли. Окончив свой монолог, Василий, в упор глядя на судью, ожидал всего чего угодно: предложения немедленно выйти вон, обещания довести до сведения Адвокатской палаты сведения о порочащем высокий статус адвоката его поведении, но только не этого.

Спицина вдруг заплакала. Она плакала навзрыд, горько и безутешно, размазывая по лицу тушь и губную помаду. Сейчас перед Василием сидела не грозная и неприступная представительница российской судебной системы, а слабая женщина, по воле обстоятельств оказавшаяся в очень непростой для себя ситуации. В первый момент он даже инстинктивно потянулся, чтобы погладить ее по голове и утешить, как утешают маленького расплакавшегося ребенка, — не горюй мол, прорвемся, — однако вовремя спохватился.

Немного успокоившись, не глядя на него, Ольга Ивановна молча пододвинула к нему какую-то бумагу. Пробежав по ней глазами, Василий за последние пару минут удивился уже во второй раз. Это было заявление Спициной на имя председателя суда с просьбой не продлевать ей судейские полномочия.

— Буду откровенна. Я прекрасно понимаю, что Вы правы. Но сейчас я оказалась как между крокодилом и львом. Вы мне угрожаете, что те, кто стоит за Минком, «зарубят» мою кандидатуру наверху, а председатель суда сказала, что если я не буду исполнять ее требования, то она меня к переназначению просто не представит. Как Вам такой расклад?

Василий был озадачен и не знал, что ответить. Она продолжала.

— Вы вот Постановление Мосгорсуда как знамя над своей головой расправляете — мол, предписано мне сделать то-то и то-то. А Вы видите, кто был председательствующим при его вынесении? Не видите? А я Вам скажу, что это был заместитель председателя суда. А председатель Мосгорсуда дал моему председателю негласное распоряжение не выполнять это Постановление!

— Как это не исполнять? — Василий озадаченно поскреб подбородок.

— Молодой человек, я уже жалею, что говорю с Вами откровенно, но я надеюсь, что Вы не растреплете содержание нашего с Вами разговора. Так вот, перестаньте быть наивным, откройте свои глаза и поймите: Минк все равно будет признан виновным, это лишь дело времени, и неважно, буду ли я к тому времени судьей, а Вы его защитником. Если Вы этого не знали, то я Вам скажу — в нашей судебной системе негласные указания руководства имеют гораздо большую силу, чем постановления и определения на бумаге.

— Я, конечно, дико извиняюсь, — перебил ее Василий, — но, Ольга Ивановна, Вы хоть сами понимаете, что указания указаниями, а если что, то Вас всегда могут обвинить в неисполнении официального документа, вынесенного судом вышестоящей инстанции, причем это могут сделать те же, кто отдает Вам исподтишка через третьи руки такие указания. Я Вам больше скажу — чисто по-человечески мне Вас жаль, но если Вы человек честный и принципиальный, то должны сделать то, о чем я прошу, а уходить Вам из судей или оставаться — это только Ваш выбор и Ваше право. Простите меня за то, что я Вам тут наговорил, но я при приеме в адвокатуру давал присягу: честно и добросовестно, всеми законными способами защищать своего клиента, и поверьте, для меня это не пустые слова. До свидания и удачи Вам!..

Обосновавшись в Праге, Мыльников вспомнил о дяде своей жены. Вернее, вспоминал-то он его минимум раз в месяц, когда отправлял на его банковский счет круглую сумму в валюте за посреднические услуги по сведению его с Минком, ну и, пожалуй, еще, когда интересовался, как обстоят дела Федора Петровича в Северово. Алексей Гаврилович, надо сказать, вовсе не был альтруистом. Деньги он любил, а еще был очень тщеславен и крайне самолюбив. Также он считал себя тонким политиком и всегда держал нос по ветру, стараясь всегда быть в обойме. Неважно в чьей. Главное, чтобы эта обойма была у власти. Именно поэтому, когда губернатором стал Смирнов, он решил, что карта Минка бита и переметнулся к его политическим противникам.

— Алексей Гаврилович, привет. Да, Мыльников, есть разговор. Ты в каких отношениях находишься со Смирновым?.. Почему спрашиваю? Слушай, ты можешь организовать мне с ним встречу? Дело касается Минка. Ага, эта гнида такое тут сотворил. Я сейчас в Праге, пришлось свалить, он травлю на меня организовал, забрал все, я был вынужден отписать ему свою долю в «Третьем Риме» и переписать на него «Опт-Торг». Он ко мне беспредельщиков каких-то подослал, они Марию Федоровну при мне пытали так, что у нее инфаркт случился, короче, потом расскажу… Зачем мне Смирнов? Я в Москве сейчас кое-что предпринимаю в отношении Минка, думаю, его это заинтересует; может, и он мне подмогнет, или посоветует что дельное. Ну и, что я думаю, тебе будет интересно — хочу попросить его помочь мне в освоении, так сказать, бизнес пространства вашей области… Да, хочу залезть в уголь и металл. У меня есть предложение, которое будет интересно и ему, и тебе. Постараешься? Постарайся, дорогой, очень прошу, постарайся! Ага, жду звонка…

— Андрей Гаврилович, привет, зять твой… Продиктуй мне свои паспортные данные. Ага… записал. Слушай меня внимательно. Я сегодня через пражского нотариуса переправлю тебе доверенность на получение денег с моего счета в банке Москвы. Там у меня лежат кое-какие накопления. Деньги тебе скоро понадобятся. Кстати, а у тебя в Генеральной или в прокуратуре Москвы есть кто?… Найдешь? Отлично, найди, пожалуйста, поскорее, мне нужен такой человечек, который имел бы выход на первых лиц. Я хочу, чтобы мое дело похерили, и возбудили на Минка. Ага, давай, дорогой, очень на тебя надеюсь!

Прокурор Юго-Западного административного округа столицы, старший советник юстиции Иван Юрьевич Кубешкин крепко сидел в своем кресле. Наверх он не лез, уж слишком большая там турбулентность. Но и свое место, доставшееся ему пять лет назад в результате ожесточенной войны со ставленником тогдашнего и.о. Генерального прокурора, уступать не собирался.

Зарплата прокурора округа со всеми надбавками была смехотворна, а полномочия, которые он в результате чуть ли не ежедневных «тренировок» научился до автоматизма конвертировать в деньги и прочие материальные ценности, практически безграничны.

На своей территории он мог практически все. Прокуроры Москвы менялись с завидной частотой. Москва прокурорская напоминала бушующий океан, а его «вотчина» — тихую гавань. Многие считали его непотопляемым, а все почему? Да потому, что он умел налаживать с начальством отношения, в основе которых лежало умение Ивана Юрьевича быть радушным и хлебосольным. Ну и, само собой разумеется — делиться.

Бывало так — приходит, понимаешь, прокурорить на стольный град очередной выскочка и самодур. Хочет поставить на место Кубешкина своего преданного человечка, а Иван Юрьевич, не будь дураком, раз — и зазывает начальника «посмотреть, как организована служба» в его учреждении. Поедят они, попьют — и в баньку. А в баньке девочки — и красавицы все, как на подбор, и дела своего мастерицы. А действо-то все по приказу Ивана Юрьевича фиксируется на аудио-видео-записывающие устройства. Нет, конечно, он же не дурак, чтобы начальство высокое шантажировать. Но пусть будет на всякий случай, не помешает, одним словом. Вдруг что?

Проходит совсем немного времени, а у недавно назначенного начальника Кубешкина и квартира новая есть. В Юго-Западном округе.

И евроремонт в ней сделан, и гаражи-маражи там всякие, иномарка опять же новая — подарок от Союза ветеранов прокуратуры округа. И начинает думать этот начальник примерно так: «Чего это я, в самом деле, удумал — Кубешкина убрать? Таких опытных и знающих свое дело профессионалов раз-два и обчелся. Ну, пусть с законностью на поднадзорной территории у него не все в порядке, ну, особо тяжкие не особо раскрываются, так что, разве у других все в шоколаде? Нет. Ну, поставлю я еще одного своего вместо него, и что? И так вон почти всех прокуроров заменил, а толку? Хоть кто-нибудь из них мне квартиру подогнал? Или, может быть, богаче я стал благодаря им? Нет, только жопу лижут, а работать как следует не научились. Все, решено — Кубешкин остается. Мне еще дочь замуж выдавать, неплохо было бы ей на свадьбу квартирку подарить»…

— Иван Юрьевич, — в динамике раздался волнующий голос секретарши, — к Вам тут на прием какой-то мужчина просится.

— Скажи ему, что сегодня не приемный день, — Кубешкин недовольно оторвался от материалов порнографического характера, которые он изучал в предвкушении очередной вечерней забавы все с той же секретаршей. — Ты что, не знаешь, что сказать? Пусть приходит в часы приема.

— Он говорит, что ему срочно нужно с Вами встретиться, у него беда, у зятя бандиты бизнес отобрали и чуть не убили.

— У зятя-бизнесмена, говоришь? Ладно, пусть проходит…

— Иван Юрьевич, добрый вечер! — На пороге прокурорского кабинета стоял высокий поджарый мужчина лет пятидесяти пяти, в дорогой дубленке, под которой был модный и дорогой деловой костюм-тройка.

— Добрый-добрый! — Кубешкин внимательным оценивающим взглядом сверлил нежданного посетителя, и похоже, остался доволен. — Проходите, присаживайтесь, внимательно Вас слушаю.

— Меня зовут Андрей Гаврилович. Прежде чем перейти к сути дела, скажу, что мне рекомендовал обратиться к Вам за помощью один из наших с Вами общих друзей, Константин Леонидович Царьков. Скажу так — это один из самых лучших моих друзей. Я и моя семья — люди далеко не бедные, и в случае, если Вы согласитесь оказать нам помощь, будем Вам очень признательны.

— Не могу понять, о чем Вы. Скажите, а почему Вы не позвонили мне на рабочий телефон и заранее не договорились о встрече? Действительно, Костя мне звонил, говорил, что Вы должны обратиться, но почему это нельзя было сделать нормально, так, как это делают остальные?

— Так получилось, Иван Юрьевич, извините, но в процессе моего рассказа Вы все поймете.

Вкратце изложив суть злоключений Мыльникова и положив на стол прокурора записку с их письменным изложением, тесть Мыльникова попросил оказать ему содействие в прекращении уголовного преследования своего зятя, а также в возбуждении уголовного дела против Минка.

— Я должен внимательно изучить все материалы на предмет законности возбуждения уголовного дела и обоснованности действий… — Иван Юрьевич продолжал говорить, а его рука аккуратно вывела на листе бумаги сумму.

— Да, — кивнул «представитель потерпевшего», — я Вас прекрасно понял, — одновременно написав на том же листе: «Согласен. Деньги будут в банковской ячейке, депонированной на имя Царькова!»

— Ага, так, понял, точно прекращено? А розыск мой отменен? Отлично!

Ну, наконец-то! А что, по Минку возбудили? По пяти статьям? Ну молодца! А сколько отдал? Пол-ляма выложить пришлось? Ладно, хрен с ними, еще заработаем. Там двести штук должны остаться. Съемщики-то мои, которые у меня квартиры снимают, платят все вовремя? Ну, вот и хорошо, главное, что у меня теперь руки развязаны! Ну, ладно, спасибо тебе, Гаврилыч, давай, я в долгу не останусь, ты меня знаешь, до связи…

Мыльников был готов прыгать до неба от счастья. Он тут же позвонил брату тестя в Северово.

— Привет, узнал? Богатым все равно буду! Ну что там по моему вопросу? Собирался сам мне звонить? Ага, да, завтра же и буду. Встретишь? Машину в аэропорт пришлешь? И на том спасибо. Алексей Гаврилыч, просьба у меня к тебе такая: там, в Москве на меня розыск сняли, но вдруг чего, ты же знаешь, — это же Россия, вдруг не дошло до Северово еще, в общем, подстрахуй там меня через ваших правоохранителей, чтобы меня ненароком не приняли и не закрыли. А за это я тебе отдельное спасибо скажу. Сделаешь? Ну, вот и отлично, а я прямо сейчас заказываю билеты на самолет и тебе потом отзвонюсь. Ну, давай, до встречи!..

Губернатор Северовской области Мыльникова принять не смог, его срочно вызвали в Москву. Ситуация в регионе продолжала накаляться и грозила выйти из-под контроля областной администрации. Шахтеры опять стали перекрывать железнодорожные пути, выдвигая уже не только экономические, но и политические требования. А как же им было не бастовать, если угольная отрасль крупнейшего в России угольного региона, добывавшая миллионы тонн этого природного топлива, находилась в глубочайшем кризисе?

Несмотря на увещевания и меры воздействия, руководители шахт, добывавших стратегическое сырье, продолжали, как и в начале девяностых годов, отгружать добытый уголь в адрес фирм-«однодневок». После этого он растворялся на необъятных просторах страны, в конце концов попадая к западноевропейским потребителям. Директора угольных предприятий и их приближенные обрастали загородными особняками, джипами и прочими материальными благами, оставляя при этом львиную часть украденных у горняков и государства денег на своих валютных счетах за границей. А шахтерские семьи прозябали в нищете.

Не за горами маячил общегосударственный дефолт. Государственная казна, как впрочем, и казна Северовской области, была практически пуста. Правительство больше не могло дотировать нерентабельные шахты, а угольный транш, полученный на реструктуризацию угольной промышленности России, был полностью разворован.

Александра Ивановича принял один из заместителей губернатора, которому тот поручил с ним встретиться. Внимательно слушая своего собеседника, Игорь Игнатьевич Бородин, а именно так звали вице-губернатора, делал какие-то пометки в своем журнале. Когда речь шла о Минке, он очень подробно расспрашивал Мыльникова о его судьбе и фиксировал услышанное на бумаге.

— Я Вас понял. Смею заверить, что обо всем, что Вы мне рассказали, я доложу Андрею Григорьевичу, когда он вернется из Москвы. Алексей Гаврилович очень уважаемый мною человек и очень давний знакомый, поэтому Вы можете свободно говорить со мной о том, о чем хотели переговорить с губернатором. Он является первым лицом области, а по давней, еще советской традиции, такие вопросы напрямую с руководителем региона не обсуждаются. Итак, я весь внимание.

Было видно, что Мыльников волнуется. Он сообщил, что у него имеется кое-какой капитал, который он хотел бы вложить в стоящее дело и ему кажется, что очень хорошими объектами для вложения его скромных денег могли бы стать акции металлургических предприятий Северовской области.

— О каких суммах идет речь? — с интересом поинтересовался Бородин.

— Сумма не очень большая, порядка пятнадцати миллионов долларов, но надеюсь, это только начало.

— Признаюсь, Вы задали непростой вопрос, особенно в том, что касается цветной металлургии. Алюминий — это стратегический металл. Скажу сразу, здесь я вряд ли смогу помочь. За Новокузьминский металлургический комбинат, как впрочем, и за другие металлургические предприятия области развернулась настоящая война. Тут затронуты интересы очень влиятельных людей и финансово-промышленных групп. А вот что касается угля, то тут все не так сложно. Поначалу, конечно, Вы вряд ли сможете получить контроль над каким-нибудь крупным предприятием, и дело тут не только и не столько в деньгах, но со временем… Ладно, а теперь к делу. — Бородин положил перед ним лист бумаги с напечатанным текстом, — ознакомьтесь-ка с этим.

Это было свежее постановление Правительства России о продаже закрепленных за государством акций открытых акционерных обществ «Концерн Североворазрезуголь» и «Угольная компания «Западный Севбасс».

Углубившись в чтение документа, Мыльников узнал, что в соответствии с ним указанные акционерные общества Правительство исключило из перечня предприятий, имеющих стратегическое значение для страны. Ранее акции этих предприятий, находящихся в федеральной собственности, продаже не подлежали. Из этого же постановления следовало, что акции (за исключением так называемой «золотой акции», оставшейся государству), подлежали продаже в 1998 году на специализированном аукционе.

— Прочитали? Согласны поучаствовать? — Бородин встал со своего места и стал прохаживаться по кабинету. — Ну вот, что-то мне подсказывает, что в данном вопросе я смогу оказать Вам помощь. Вот здесь вся конкурсная документация, — он показал на лежащую у него на столе папку. — Подключите к изучению вопроса юристов. Думаю, что при должном подходе к делу Вы, Александр Иванович, в очень скором времени станете владельцем очень приличного пакета акций ОАО «Концерн Североворазрезуголь»! Именно в его приватизации я Вам предлагаю принять участие, чтобы не распылять имеющиеся средства. Если Вы прислушаетесь к моему совету, то не прогадаете. Поверьте, я знаю, о чем говорю!..

В элитных трехкомнатных апартаментах, приобретенных Мыльниковым еще год назад и находящихся в самом сердце старой Праги неподалеку от Староместской и Вацлавской площадей, раздался телефонный звонок. Звонил Алексей Гаврилович.

— Саня, здорово! Я сразу к делу. Ты российскую деловую прессу читаешь?

— Привет, не томи, говори!

— Поздравляю, ты теперь собственник приличного пакета акций «Североворазрезугля»! Вчера состоялся аукцион. Подробности можешь узнать в сегодняшнем номере газеты «Бизнесмен»…

Спустя полчаса перед Мыльниковым уже лежал свежий номер указанного периодического издания.

«Москва, 11 мая. /ТАЙМ-ТАСС/. Пакет акций АО «Концерн Североворазрезуголь» в размере 38,18 % его уставного капитала реализован на всероссийском специализированном аукционе по цене 443435,37 руб. за акцию исходного номинала, что в 2,5 раза превысило стартовую цену. Об этом вчера официально объявили Российский фонд федерального имущества, Фонд имущества Северовской области и Федеральная фондовая корпорация.

Уставный капитал АО «Концерн Североворазрезуголь» составляет 1 млрд. 728 млн. 284 тыс. руб. При номинальной стоимости одной акции в 1 тыс. руб. стартовая цена ценной бумаги на аукционе была установлена в размере 150 тыс. руб. Выставленный пакет акций был реализован на все 100 %. В аукционе победили 14 участников, среди которых 8 юридических и 6 физических лиц. Это:… компания «Гумберт Корпорэйшн», ставшая обладателем 8,25 % акций, бенефициаром которой, по некоторым данным, является бизнесмен Александр Мыльников…. В 1996 году концерном «Североворазрезуголь» добыто более 30 млн. тонн угля».

Две недели назад у прокурора Северовской области состоялся не очень приятный разговор с губернатором. Андрей Григорьевич, услышав, что для заключения Минка под стражу новых оснований нет, а следствие по его уголовному делу фактически зашло в тупик, сделал областному прокурору жесткую выволочку.

— Иван Семенович, дорогой, — зловеще прищурился Смирнов, — я потихоньку начинаю сомневаться в твоей способности навести порядок в деле борьбы с преступностью. Ты, дорогой, не обижайся на меня, но мне в команде нужны люди предприимчивые, решительные, способные брать на себя ответственность в случае чего. Свяжись с УВД, ФСБ, добудьте на него компромат, возьмите его «под колпак», или как это там у вас называется. Не может быть, чтобы в делах Минка все было законно. Вспомни, как говорил основоположник марксизма: «за каждым крупным состоянием стоит преступление!»

— Андрей Григорьевич, — побледнел прокурор, — я Вам обещаю, что мы что-нибудь обязательно на него накопаем!

— Мне не нужно что-нибудь, мне нужно, чтобы он сел, сел надолго и как можно быстрее! — Казалось, губернатор своим взглядом проникал в душу, — ты меня понял?

…Дверь кабинета Семеренкова открылась и вошли два генерала — начальник областного УВД Сергей Иванович Лимарев и начальник УФСБ Антон Петрович Смехов. Обоим около пятидесяти, оба высокие, стройные, в каждом сразу видна военная выправка и умение требовательно относиться не только к подчиненным, но и к себе.

— Давайте сразу к делу, — начал прокурор. — Удалось что-нибудь добыть на Минка?

— Есть одна информашка интересная, которую при желании можно повернуть так, что наш друг присядет за мошенничество, — ответил Лимарев.

— Давайте, колитесь, что накопали? — оживился Семеренков.

История, которую прокурору рассказали руководители милиции и службы безопасности, и в самом деле была очень интересна, но для возбуждения нового уголовного дела кое-какие концы в ней не сходились.

Год назад новым директором областного ГУП «ЖКХ» был назначен Петр Петрович Насонов. До этого директором являлся Дмитрий Иванович Свинцицкий, у которого с Минком были очень хорошие отношения. И не только дружеские, но и деловые.

В июне 1993 года между ГУП «ЖКХ» Северовской области и ТОО «Завод по выпуску промышленных силовых машин» был заключен договор купли-продажи двадцати дизельных электростанций. Денег для того, чтобы расплатиться с заводом, у коммунальщиков не было, а электростанции были нужны позарез, поскольку зима в Северовской области лютая, а без них поддерживать работу котельных крайне проблематично, если не сказать — невозможно. Кредиты ГУП «ЖКХ» в то время ни один банк не давал, поскольку у этого предприятия и так было много долгов. Поэтому под гарантию тогдашней областной администрации СП «Регион-Север» перечислил плату за электростанции в размере пятисот тысяч долларов в рублевом эквиваленте. Основанием для такой оплаты служил договор уступки прав требования, подписанный СП «Регион-Север» с ТОО «Завод по выпуску промышленных силовых машин». В соответствии с ним, право требования оплаты долга ГУП «ЖКХ» переходило от завода к «Регион-Северу».

В марте 1994 года СП «Регион-Север», так и не дождавшись от ГУП «ЖКХ» денег, подало иск в Арбитражный суд Северовской области с требованием взыскать сумму долга и процентов за несвоевременное исполнение обязательств в размере семисот тысяч долларов. В мае того же года дело было выиграно.

В июле Минк лично, как гендиректор предприятия, получил в Арбитражном суде исполнительный лист на взыскиваемую с ГУП «ЖКХ» денежную сумму. Этот исполнительный лист был у него похищен вместе с другими документами и деньгами из автомашины, что было зафиксировано в материалах доследственной проверки, которую по его заявлению о краже проводил местный отдел внутренних дел. В возбуждении уголовного дела ему было отказано.

По каким-то причинам, видимо, сказывалась дружба Минка с тогдашним губернатором Кисловским, Федор Петрович этот исполнительный лист ко взысканию в банк не предъявлял.

В сентябре 1997 года, сразу после своего выхода из следственного изолятора, Минк через тот же Арбитражный суд умудрился восстановить пропущенный к тому времени срок для предъявления исполнительного листа. На основании определения суда он получил его дубликат. Этот дубликат благополучно был предъявлен Минком в Сбербанк, который и перевел на счет СП «Регион-Север» указанные семьсот тысяч долларов в рублях.

А теперь самое интересное. Помимо этого, между СП «Регион-Север» и ГУП «ЖКХ» существовали и иные договорные отношения. По одному из таких договоров в июне 1994 года (то есть спустя месяц после того, как компания Минка выиграла дело у ГУП «ЖКХ») двумя платежными поручениями по триста пятьдесят тысяч долларов ГУП «ЖКХ» рассчиталось с СП «Регион-Север» за поставку необходимой продукции. При этом, ссылка на договор, как на основание произведенного перечисления, указывалась в обеих платежках.

Радости Семеренкова не было предела. Для подставы Минка сходилось все: и время, и суммы. Кроме разве что одного: в обоих платежных поручениях в качестве основания перечисления денег была ссылка на договор, а не на решение Арбитражного суда.

Но это, на взгляд прокурора области, было не так страшно. Он что-нибудь придумает. Если уж совсем дело склеиваться не будет, можно попросить у председателя областного суда закрыть глаза на эти «нескладухи». Вряд ли Иван Пантелеевич откажет, он мужик с понятием, а если вдруг заартачится —, всегда можно обратиться к губернатору. В конце концов, он все это задумал. Однако надо быть предельно аккуратным, чтобы его самого при неблагоприятном развитии ситуации не «слили». Так, как это филигранно было проделано с его, Семеренкова, предшественником на посту прокурора региона…

Федор Петрович вернулся в Северово в хорошем настроении. Несмотря на подрывную деятельность Мыльникова, его бизнесу в Москве удалось не только выстоять, но и начать потихоньку восстанавливаться. Конечно, до извлечения прибыли было еще далеко. Но посредством его личного антикризисного управления удалось разблокировать счета обеих компаний и восстановить деятельность «Третьего Рима» и «Опт-Торга» почти в прежних масштабах. А главное, погасить значительную часть долгов, накопившихся перед поставщиками. Последнее обстоятельство его особенно радовало. Невыполнение обязательств перед поставщиками очень больно било по имиджу компании и его имиджу, и могло в будущем негативно отразиться на его торговом бизнесе в Москве.

Ребят Тумеля Федор Петрович захватил с собой. Конечно же, ему самому Минк доверял. Этот человек, несмотря на все его садистские наклонности, был предан ему и никогда бы не спелся с врагами, но береженого, как говорится, Бог бережет. Большие деньги меняют людей, а вместе со своей командой Александр Евгеньевич мог многое. Будучи наученным горьким опытом, приобретенным в ходе сотрудничества с Мыльниковым, Минк решил судьбу больше не испытывать и применять известный с древнейших времен принцип — разделяй и властвуй.

Однако едва он ступил на Северовскую землю, как ему позвонил следователь областной прокуратуры и предложил немедленно явиться на допрос. В принципе, Федор Петрович был готов к тому, что по возращении его продолжат терроризировать бесконечными и бессмысленными вызовами на различные следственные действия, ведь просто так они не успокоятся. Однако настроение было испорчено.

— Послушайте, уважаемый, — начал заводиться Минк, — я только что прибыл из командировки и хочу отдохнуть! Завтра с утра я готов к вам подъехать…

— Не сметь разговаривать со мною в таком тоне, — раздался в трубке истошный вопль работника прокуратуры, — в отношении Вас возбуждено новое уголовное дело по факту мошенничества в особо крупных размерах! К тому же, Вы нарушили избранную Вам меру пресечения — подписку о невыезде. Я даю Вам ровно час на то, чтобы явиться ко мне…

Эта новость была как гром среди ясного неба. Что они могли еще накопать? Никаких противоправных действий он не совершал, это точно. Налоги платил всегда вовремя и порой даже переплачивал. Кто его знает? В России бизнесмену всегда лучше переплатить, нежели не доплатить. Но сколько он не ломал голову — на чем его могли бы прихватить, никакого криминала за собой припомнить не мог.

В аэропорту их встречали две машины. Посадив людей Тумеля в одну и попросив водителя развезти их по домам, Федор Петрович распорядился отвезти его в областную прокуратуру, а сам вызвал туда же своего адвоката…

Сидя перед следователем Копейкиным и ожидая прибытия адвоката, чтобы не терять время, Минк попросил дать ему ознакомиться с постановлением о возбуждении дела. Из постановления усматривалось следующее:

«16 мая 1994 года Арбитражным судом Северовской области было вынесено решение по делу по иску Генерального директора СП «Регион-Север» Минка Федора Петровича к ГУП «Жилищно-коммунальное хозяйство Северовской области» о взыскании денежных средств в сумме 1330728000 рублей, что на тот момент по курсу российского рубля к доллару США составляло 712000 долларов.

12-го и 16-го июня 1994 года ГУП «Жилищно-коммунальное хозяйство Северовской области» по двум платежным поручениям на 702720000 рублей перечислило на счет СП «Регион-Север» денежные средства в сумме 1405440000 рублей, что на тот момент составляло 720000 долларов США, добровольно погасив, таким образом, свой долг перед СП «Регион-Север».

12 сентября 1997 года Минк Ф.П. с целью незаконного завладения денежными средствами, путем обмана, достоверно зная, что перед СП «Регион-Север» долг со стороны ГУП «Жилищно-коммунальное хозяйство Северовской области» погашен, обратился в Арбитражный суд Северовской области с заявлением о восстановлении пропущенного срока для предъявления исполнительного листа к исполнению и о выдаче дубликата исполнительного листа.

16 сентября 1997 года решением Арбитражного суда Северовской области пропущенный срок для предъявления указанного исполнительного листа был восстановлен. На основании определения Арбитражного суда Северовской области от 26 сентября 1997 года СП «Регион-Север» в лице Минка Ф.П. был выдан дубликат исполнительного листа по решению указанного суда от 16 мая 1994 года.

Получив на руки дубликат исполнительного листа, Минк Ф.П., достоверно зная, что ГУП «Жилищно-коммунальное хозяйство Северовской области» погасило свой долг перед СП «Регион-Север», 4 октября 1997 года незаконно предъявил Северовскому ОСБ № 8121 Сберегательного банка для исполнения дубликат исполнительного листа серии 00364756, выданного Арбитражным судом Северовской области, по которому 6 октября 1997 года сотрудники Сбербанка взыскали со счетов ГУП «Жилищно-коммунальное хозяйство Северовской области» денежные средства с учетом процентов в сумме 9385600000 рублей, что соответствовало на тот момент 1600000 долларов США…»

Дело в отношении него было возбуждено по признакам мошенничества, совершенного в особо крупном размере. Допрос длился часа два. Федор Петрович не верил в реальность происходящего. Заказной характер дела был настолько очевиден, а факты настолько нагло подтасованы, что на вопрос следователя, понятна ли ему сущность возникшего в отношении него подозрения и намерен ли он давать показания и признаваться в содеянном, он лишь промычал нечто нечленораздельное.

— Ни в коем разе, господин следователь, — пришел к нему на выручку адвокат, — мой подзащитный не признает то, что там изложено. Мы считаем это провокацией и бездоказательными измышлениями!

— Повежливее, адвокат, а то не ровен час, сам у меня загремишь по этапу!

— Что, простите?.. — голос защитника дрогнул.

«Все, и этого сломали», — горько подумал Минк, — «полные штаны наделал»…

Закончив допрос, следователь произнес:

— Завтра ровно в десять часов Вы оба у меня на предъявлении обвинения. А сейчас подписывайте протокол и постановление и пишите подписку о невыезде. Федор Петрович, не вздумайте шутить, я Вас пока не задерживаю, но завтра Вы, как штык, пред мои светлы очи. Все, не смею больше задерживать.

Если до этого Федор еще сомневался, то в этот момент он принял окончательное решение. Он бежит.

Александру Ивановичу Мыльникову срочно требовались деньги. Появилась возможность докупить приличный пакет акций АО «Концерн Североворазрезуголь» и вдобавок стать акционером угольной компании «Западный Севбасс». Высшим государственным чиновникам стало понятно, что растущий частный сектор угольной промышленности демонстрирует гораздо большую эффективность, чем государственный. После приватизации «Североворазрезугля» его добыча значительно выросла, резко улучшилось качество реализуемой продукции, снизилась ее себестоимость, и как следствие, увеличилась прибыль.

Благодаря протекционизму со стороны некоторых высокопоставленных чиновников Администрации Северовской области, у Мыльникова на горизонте замаячили новые перспективы. Но для того, чтобы стать угольным королем, Саше было необходимо срочно найти средства.

Приехав в Москву, он через знакомых коммерсантов устроил себе аудиенцию с президентом крупного московского банка. Срочно требовалось двадцать миллионов долларов, и банк был готов их был ссудить под очень выгодные проценты, но только в том случае, если Александр Иванович найдет для банка залог. Отдавать в залог свои акции в угледобывающем предприятии ему не хотелось.

Проконсультировавшись у юристов, Мыльников понял, что поскольку он являлся потерпевшим по уголовному делу о вымогательстве, он мог бы через суд признать договор дарения Минку десяти процентов ООО «Третий Рим Трейдинг» и ООО «Опт-Торг» недействительным и возвратить эти активы себе. Однако к моменту его возвращения в Москву «Опт-Торг» без денег и поставщиков Минка фактически превратился в банкрота, а десять процентов «Третьего Рима» в качестве залога банку были неинтересны. К тому же, сколько они могли стоить? А действительно, сколько? И в какую сумму может сейчас оцениваться вся компания «Третий Рим Трейдинг»?

Через своих некогда прикормленных знакомых он навел справки в налоговой инспекции о том, сколько эта компания платит налогов. Зная, что Минк к вопросу уплаты налогов относится крайне щепетильно и владея всей информацией по «Третьему Риму» годичной давности, будучи отличным экономистом, Александр Иванович прикинул, что общая стоимость компании по самым скромным прикидкам должна составлять никак не меньше ста миллионов долларов.

И вот тогда его осенила идея, как он убьет одним выстрелом двух зайцев, вернее, трех. Он устранит Минка. При таком раскладе, во-первых, после смерти Минка он, «договорившись» с нотариусом, сможет подделать дарственную компании «Третий Рим Трейдинг» на свое имя. Во-вторых, заложив ее активы в банке, он сможет получить заветные средства для покупки акций угольных предприятий. И, наконец, в-третьих — сможет избавиться от своего ненавистного врага и источника возможных неприятностей в будущем. Детей у Федора Петровича не было, родители тоже недавно скончались, а брат, Степан, претензий к нему иметь не будет. Он заставит его замолчать. Может быть, навсегда…

Выйдя из здания областной прокуратуры и попрощавшись с адвокатом, Федор Петрович сел в «Мерседес» и попросил водителя отвезти его домой. Он напряженно размышлял. Ночных рейсов на самолет в Москву или Петербург не было. Ехать поездом по своему паспорту было глупо, поскольку за время пути его могли бы оперативно вычислить и арестовать. Приняв решение ехать на автомобиле до Томска, он предложил водителю:

— Слушай, Михаил Иваныч, давай-ка рули к своему дому, поздно уже, а я возьму машину, мне надо еще кое-куда съездить. Утром машина будет стоять у твоего подъезда. Забирать меня на работу не надо, я сам доберусь.

— Хорошо, Федор Петрович, как скажете, хозяин — барин.

Высадив водителя у его дома, Минк приехал к себе домой. Наскоро перекусив и взяв с собою денег, он на машине поехал в Томск. Переночевав в гостинице и оставив машину в Томске, он поймал такси, на котором доехал до Екатеринбурга, откуда, несколько раз меняя частников, наконец добрался до Первопрестольной.

Так часто бывает. Порой мы находим блестящий, на наш взгляд, выход из трудной ситуации и поначалу радуемся этому, как дети. Но когда дело доходит до практического воплощения идеи в жизнь, человек начинает осознавать, насколько это сложно, и порой невыполнимо. Поняв это, очень многие сходят с дистанции, испугавшись трудностей и опасностей; забывают о своей идее, как о невыполнимой. Многие, но не Александр Иванович Мыльников.

Вот уже несколько дней Саша не мог решить эту задачу. Убрать-то Минка он решил, но как это сделать? Бывает, что между словом или идеей с одной стороны, и делом с другой пролегает целая пропасть.

Было понятно, что сам он его убить не сможет, а значит, нужно найти на роль исполнителя достойную кандидатуру, и так, чтобы не засветиться самому. Существовала и опасность того, что Минк сможет обезоружить подосланного убийцу и расколоть его, а как его люди умеют развязывать языки, Мыльников сам знал не понаслышке. Кроме того, исполнитель, даже в случае успешного исполнения заказа, может наследить. Или его могут опознать случайные свидетели. В общем, может произойти все, что угодно и в результате этого всего он сам мог оказаться на скамье подсудимых в качестве заказчика убийства своего бывшего компаньона.

Несмотря на все трудности и опасности, которые подстерегали его по пути к достижению цели, Мыльников был человеком решительным, хитрым и имел изощренный ум, что в конечном итоге практически всегда позволяло ему решать ту или иную задачу, какой бы степенью сложности она не отличалась. Если на ум не шло решение задачи сегодня, он обязательно возвращался к этому завтра. Он старался мыслить не в одной плоскости, а объемно, находя порой самое неожиданное решение, которое не могло прийти на ум другим людям.

Размышляя о том, как убить Минка и при этом остаться в стороне, он вдруг вспомнил о своей «крыше». Интересно, платит ли им Минк? Что, если нет?..

Генеральный директор компании «Третий Рим Трейдинг» Александр Иванович Мыльников, находясь в своем рабочем кабинете, только что закончил совещание со своим замом и руководителями отделов. Через минуту после того, как последний из них покинул кабинет, он услышал в приемной какой-то шум. Это возмущенно кричала Леночка, его секретарша. Еще он разобрал чей-то наглый гогот.

От сильного удара ногой дверь в его кабинет распахнулась и на пороге нарисовались три внушительной внешности типа в расстегнутых кожаных куртках. Рожи у них были бандитские, и одеты соответственно: под куртками теплые водолазки, на могучих шеях толстые золотые цепи.

У старшего черты лица крупные и жесткие. Взгляд тяжелый, давящий. Два его товарища были похожи на псов бойцовых пород, готовых по первой команде порвать любого на куски. Не спрашивая разрешения, все трое подошли к его столу и по-хозяйски уселись напротив него.

— Ну, здорово, Мыло! — с угрозой глядя на него, сказал главный.

— Э-э… кто вы такие, — сделав глотательное движение, пролепетал опешивший от такой наглости Мыльников. — Кто вас сюда пустил, сюда нельзя…

— Нам можно, это наша земля, — спокойно парировал бандит. — Я — Паяльник. Слыхал о таком?

— Нет.

— Мы с Витюхой работаем.

— Ну, про Витюху слышал — растерялся Мыльников.

Еще бы он не слышал. Витюха являлся предводителем одной из самых крупных и кровавых преступных группировок Москвы — ореховской. О жестокости этой банды слагали легенды. «Орехи» начинали в 1992 году с бандитизма на большой дороге. Они нападали на дальнобойщиков, выбрасывали их из машин, а фуры угоняли. Войдя во вкус, стали промышлять грабежами складов, потом занялись рэкетом. Постепенно все коммерческие предприятия района попали под контроль этой группировки. Прикручивая под себя коммерсов, бандиты облагали их данью в размере от 20 до 50 процентов прибыли. Для тех же немногих, кто отказывался платить, существовала определенная технология загона в стойло. К ним подсылались бандиты, как будто бы из другой группировки, которые устраивали несговорчивым предпринимателям такие неприятности, что те потом сами обращались к «орехам», предлагая любые деньги за их «крышу». А как же иначе? Там, где появляются большие деньги, у некоторых личностей появляется острое желание их отнять.

В самой группировке царила военная дисциплина. Никто из братков не мог быть спокоен за свою жизнь. Для манипулирования своими людьми руководители банды выстроили такую схему, что практически каждый ее участник всегда оставался им должен деньги за какие-нибудь косяки. Даже такие незначительные, как опоздание «на службу».

Когда в конце 1994 года в собственной автомашине был взорван Сильвер — главный авторитет «орехов», в банде начались бесконечные кровавые разборки за власть. За два года жертвами интриг и междоусобных войн пали три авторитета. Сейчас на месте рулевого воцарился Витюха. Это был один из представителей старой гвардии, стоявшей у истоков создания «ореховской» ОПГ. После гибели своего старого друга и покровителя, Сильвера, он отчаянно боролся за лидерство самыми жестокими методами, не гнушаясь устранением конкурентов.