Новая версия Ковальчук Сергей

Консьержка встала с кушетки и подошла к окошку.

— Вы мне? Что хотите? — с заметным акцентом скороговоркой выпалила она, недоверчиво окинув его взглядом.

— Да, Вам. — Он решил ей не представляться и служебное удостоверение не показывать. Консьержка могла не поверить и принять его за представителя миграционной службы, замкнуться и не дать столь нужной информации. К тому же наверняка ее уже допрашивали, и ничего нового представителю официального следствия она, скорее всего, не даст. В отличие от неофициального. Да еще и подкрепленного парой-тройкой тысячных купюр. Его улыбка стала еще шире.

— Как Вас зовут? — дружелюбно спросил Кравчук.

— Барчиной, — она не знала, чего хочет от нее этот довольно молодой, импозантный и вежливый мужчина, и кто он такой, но интуитивно понимала, что пришел он сюда именно к ней. А раз так, то можно попытаться как-то обратить его интерес в собственную материальную выгоду.

— Красивое имя, — сделал ей комплимент Василий. — Барчиной, скажите, в ночь с пятницы на субботу Вы находились здесь?

— Да, — кивнула консьержка.

— Вы проживаете здесь же, в этом доме?

— Да, тут, за стенкой, — она показала рукой себе за спину. — Мы снимаем квартиру. Но у нас все в порядке, все документы в порядке, — на всякий случай подстраховалась она.

Контакт установлен, пришло время начинать допрос.

— Охотно Вам верю. Мне хотелось бы задать несколько вопросов, Вы позволите?

Консьержка открыла дверь в свое помещение и предложила ему сесть на свою кушетку, а сама присела на стул, стоявший возле стола, на котором располагался телевизор.

Василий достал из барсетки три купюры достоинством в тысячу рублей каждая. Бросив взгляд на Барчиной, он отметил, что в глазах представительницы братского таджикского народа загорелись алчные огоньки. Протянув ей деньги, и дождавшись, пока они исчезнут в необъятных карманах ее одежды, Василий перешел к тому, зачем пришел.

— Расскажите, что Вы видели в тот вечер? — он внимательно смотрел ей в глаза. — Может, какие-то подозрительные люди приходили?

— Да, одного видела, — она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, как все было. — Вечером пришел мужчина. Он тут не живет. Если бы он жил, я бы его знала…

— Во сколько это было, и как он выглядел?

— Э-э… — замялась она, — часов в одиннадцать примерно. Выглядел старше Вас, лет сорок, худой, волосы назад и в очках был черных.

— У него что-нибудь в руках было?

— Да, было, было, — закивала Барчиной, — коробка большая, с цветами.

— Почему Вы решили, что коробка была с цветами? Он что, их доставал? — буравил ее взглядом Василий.

— Ну, это, я когда у него спросила, к кому он идет, он сказал, что женщина у него тут живет. На день рождения он к ней пришел, — опустила глаза консьержка. — Я пускать не хотела, спросила, в какую квартиру он идет. Нас так учили, чтобы мы всех спрашивали…

Она явно что-то недоговаривала, и Кравчук догадался, что именно.

— И что? Он деньги Вам дал, так? — Сделав предупредительный жест, чтобы она не вздумала ему врать, он с напором спросил: — Барчиной, Вы меня поймите, я не следователь. Каждый зарабатывает, как может, и я не осуждать Вас сюда пришел. Мне нужно только получить интересующие меня сведения. Вы можете показать мне деньги, которые передал Вам этот человек?

Она мотнула головой, — Нет, ничего он мне не давал! — В ее глазах он увидел смятение, но это, скорее, от упрямства. Может, природного. А может, приобретенного уже здесь, в условиях нелегальной иммиграции, где сама жизнь заставляет лгать и с недоверием принимать каждого русского. На купюрах, которые дал ей киллер, а Кравчук уже не сомневался, что это был именно он, могли остаться отпечатки его пальцев. И хотя надежда на это призрачная, он все равно решил потянуть за эту ниточку. Если киллер был судим, то, пробив его пальчики, следствие могло бы сразу установить личность исполнителя. А через него, возможно, удастся выйти и на заказчика.

— Если Вы не потратили эти деньги, то я готов выкупить их у вас и дам за них, скажем, три тысячи. Идет?

Улыбка у него была искушающая, взгляд внимательный, а руки уже открыли барсетку, завороженно глянув на которую, Барчиной увидела внутри целую пачку тысячных купюр.

Жизнь у нее — не сахар. Деньги нужны на все. Квартиру снимать — деньги, одежда — опять деньги, пища, — все стоит денег. Тут еще появилась возможность оформить все документы официально, а там, глядишь, и до российского гражданства рукой подать. А где их взять? Она — консьержка, муж — дворник. Нищета и безысходность. Поэтому нельзя упускать такой шанс, надо поторговаться, вдруг этот холеный русский хмырь еще тысчонку-другую накинет?

— Пять тысяч, — она улыбнулась, но в ее глазах Василий прочитал жесткую решимость не уступать. Он мог бы, конечно, и поторговаться. Наверняка, боясь потерять такого клиента, как он, консьержка в конце концов ему бы уступила, но желания торговаться у Василия не было. К тому же, Степан Минк щедро снабдил его деньгами на накладные расходы, связанные с расследованием смерти брата. Ему нужен был только результат, а за ценой он не постоит.

— Хорошо, — кивнул Василий, отсчитывая деньги.

Она извлекла из халата и протянула ему пятьсот рублей одной купюрой, но он предложил положить купюру на стол, чтобы не стереть отпечатки пальцев возможного преступника, которые могли на ней находиться.

— Больше он Вам точно не давал? — скорее для проформы уточнил он.

— Нет, ничего, — первый раз за время их разговора довольно улыбнулась Барчиной.

— Скажите, а когда он давал Вам эти деньги, он случайно не в перчатках был? — на всякий случай уточнил Кравчук.

— Нет, — она глянула на него с удивлением, — какой перчатка, лето сейчас.

— Когда этот мужчина уходил, у него с собой коробки не было?

— Нет, не было, — радостно сказала она, в уме уже находя применение внезапно упавшему на ее голову богатству.

Кравчук глянул на часы, было почти одиннадцать. Он достал мобильный и набрал номер Берегового. В трубке послышался сонный, с хрипотцой, голос товарища:

— Да, Вась, привет. Слушаю тебя.

— Привет! Извини, если разбудил. Слушай, я тут беседую с консьержкой дома, откуда стреляли в Минка. Она передала мне купюру, которую дал ей возможный стрелок. На ней могут быть его пальчики. Надо кого-нибудь прислать, чтобы оформить изъятие. И у меня к тебе вопрос. Скажи, а твои ребята, когда осматривали чердак, никакой коробки не находили?

— Умеешь ты с утра пораньше огорошить, — вроде как с неохотой, но одновременно заинтересованно отозвался Алексей. — Нет, никакой коробки не было. Мы нашли там винтовку и стреляную гильзу. Больше ничего.

— Смотри, Лех, — стал делиться с ним своими соображениями Василий, — давай рассуждать логически. Барчиной, это консьержка, сказала мне, что мужик был с коробкой для цветов. Если он зашел в дом с ней, а вышел без нее, то куда он ее мог выбросить?

— В мусоропровод, — оживился Береговой. — Я все понял, сейчас пришлю людей и приеду сам…

Часа через полтора, несмотря на выходной, помимо следственной группы, состоящей из молодого следователя, эксперта-трассолога, участкового уполномоченного и оперативника, на место происшествия прибыл директор управляющей компании, обслуживающей этот дом, с тремя рабочими и специальной ассенизаторской машиной. Контейнер с мусором был вынут, и через некоторое время рабочие, которым директор пообещал выплатить премию за копание в мусоре, обнаружили и передали следователю коробку для цветов и матерчатые перчатки. Скорее всего, именно они принадлежали киллеру. К тому же, консьержка сказала, что эта коробка похожа на ту, что она видела у того мужчины.

В присутствии понятых коробка, перчатки и денежная купюра, изъятая у консьержки, были упакованы в полиэтиленовые пакеты и изъяты, а консьержка допрошена повторно. Кравчуку осталось только дождаться Берегового. Он предложит ему где-нибудь посидеть, пообщаться. Глядишь, и уговорит его помогать в расследовании смерти Минка. Ведь без помощи официального следствия ему одному добиться ничего не удастся. Береговому он помог, и помог серьезно. Без него вряд ли бы следствие нашло такие важные улики. А в понедельник мусорный контейнер вывезли бы на свалку и пиши-пропало. Так что Леха теперь его должник. А еще он собирается предложить ему деньги…

Хорошее все-таки место — чайхана. Уютно тут. И немноголюдно. Может, потому, что не время еще? На часах только два часа дня. Обычно народ сюда начинает подтягиваться ближе к вечеру. И не простой народ, а состоятельный, знающий себе цену. Чиновники высокого полета, бизнесмены. Кто-то приходит сюда, чтобы просто отдохнуть от забот насущных, а кто-то, чтобы совместить приятное с полезным: выпить, развлечься, а заодно и «порешать вопросы», приобретя в процессе новые полезные знакомства. Потому что чайхана эта не где-нибудь на задворках Москвы находится, а в самом, что ни на есть центре — на улице Неглинной. Место это козырное, пафосное. Рядом — здание, занимаемое центральным аппаратом Федеральной налоговой службы, а уж про офисы известных и богатых компаний и говорить не приходится, уж их-то тут как грибов после теплого августовского ливня.

— Может, в нарды сыграем? — хитро прищурился Береговой, присаживаясь за столик. Настроение, судя по всему, у него было отличное.

— Давай сначала к делу, а там посмотрим, — ответил Кравчук, сев напротив.

Он взял в руки меню, принесенное официанткой, красивой девушкой восточной наружности в длинном узбекском халате, и стал его изучать. В чайхане было прохладно из-за работающих кондиционеров. В принципе, ничего необычного. Ресторан как ресторан. Только официантки в национальной униформе, да блюда, многие из которых в Москве больше нигде не попробовать. Особенно был хорош плов по-фергански, приготовленный из карасуйского риса, курдючного молодого барашка, желтой моркови и душанбинской зиры. А к плову полагается свежайший овощной салат рохат и бочковые огурчики. Ну и чай, куда ж без него. А потом можно и кальян. Гулять, так гулять.

Сделав заказ и дождавшись, когда официантка уйдет, Кравчук достал из внутреннего кармана пиджака конверт с деньгами и положил его на стол перед Береговым.

— Здесь двадцать пять тысяч, — сказал он.

Уговаривать Берегового взять деньги не пришлось. Отработанным движением он спрятал конверт и вопросительно уставился на Василия.

— Леш, — Кравчук внимательно посмотрел на Берегового, — мне нужно найти тех, кто заказал и исполнил Минка.

— Ты, знаешь, Вась, мне бы тоже очень хотелось это сделать.

— Не перебивай, — нахмурился Кравчук. — Меня подрядил под это дело его брат, Степан Минк. Он хочет, чтобы все причастные к смерти брата были найдены и наказаны. И за это он готов заплатить. Очень хорошо заплатить, — веско произнес Василий. — Я буду с тобой предельно честен, и хочу, чтобы ты платил мне той же монетой. На расходы я взял с него пятьдесят тысяч. В случае успеха, Минк заплатит миллион, половина которого твоя.

— И что ты хочешь от меня? — занервничал Береговой.

— Я предлагаю тебе делиться со мною всей информацией, которой владеет следствие, — пристально посмотрел на него Кравчук.

Береговой погрузился в раздумье. Когда-то много лет назад они учились с Кравчуком не только на одном курсе, но и в одной группе. Более того, Василий был первым, с кем Алексей подружился еще на абитуре, в летнем лагере. За годы обучения Василий ни разу не дал ему повода усомниться в себе. Но с тех пор прошло уже почти пятнадцать лет, а за это время могло всякое произойти. Люди меняются, причем далеко не всегда в лучшую сторону. Что, если Кравчук сам каким-то боком причастен к этому делу? Или не причастен, но его самого используют втемную? Задумчиво глядя на Василия, который в ожидании его ответа с аппетитом приступил к трапезе, он решил принять предложение, тем более что деньги уже взял. Но он понаблюдает за Кравчуком, и если узнает, что тот связан с преступниками или сам заказал своего бывшего подзащитного, у него не дрогнет рука засадить его за решетку.

— Я согласен, — как-то вымученно улыбнулся Береговой, принимаясь за плов. — Что ты хочешь знать конкретно?

— Расскажи мне, какие следственные действия вы провели и чего накопали?

— При осмотре трупа Минка была найдена пуля. Его телохранители вычислили, откуда стрелял снайпер, и проверили дом рядом, тот, где ты сегодня был. Но стрелка уже и след простыл. — Он взял чайник и налил себе в чашку ароматного ташкентского чая. — Я послал туда на чердак опергруппу с кинологом и служебной собакой. При осмотре была найдена снайперская винтовка Драгунова с глушителем и прибором ночного видения, и гильза. Мы провели выемки отснятого материала с видеокамер обоих домов. Допросили Светлову и провели у нее дома обыск. Изъяли ее второй мобильный телефон, в котором был записан только один номер. Сейчас мы пробиваем, кому он принадлежит.

«Вот так новость», — подумал Кравчук. «Значит, Светлова ему соврала? Она ведь сказала, что у нее ничего найдено и изъято не было. Надо будет обязательно разобраться в мотивах ее лжи. Неужели она причастна к убийству мужа?»

— И что, она сказала, чей это телефон? — спросил он.

— А ничего вразумительного не сказала, — ответил Береговой. — Дескать, я не я, и трубка не моя. Мутная она какая-то, боится чего-то. Или кого-то.

— А чья же это трубка, если не ее? Может, покойного Федора Петровича?

— Ага, розового цвета, — рассмеялся Алексей. — Ночью же допросили консъержку, которая выдала тебе купюру, — продолжил он, — составили с ней фоторобот подозреваемого, объявили его в розыск.

— Фоторобот? — удивился Кравчук, — он же был в темных очках.

— Ну, во-первых, не в темных, а в затемненных, — улыбнулся Береговой.

— А во-вторых, можно составить фоторобот человека и в таких очках, ты что, не знал?

Василий не знал. Он удивлялся, как вообще можно составить фоторобот человека, которого ты видел всего несколько секунд. Вот лично он не смог бы внятно описать даже внешность своего соседа или коллеги, которых видел сотни раз и знает много лет…

— Сейчас же компьютерный век, есть специальные программы, — продолжал Береговой, глядя на него с плохо скрываемым превосходством.

— Я понял. Что дальше? — обиженно глянул на него Кравчук.

— Дальше? — развеселился Береговой, — дальше опера произвели поквартирный обход обоих домов, который результатов не дал. На следующий день допросили всех, кто гулял накануне с Минком в ресторане, в том числе тебя… Ну, почти всех, — немного подумав, признался он, — пару-тройку человек пока допросить не удалось, но это дело техники. Не думаю, что они что-то нам дадут.

— А винтовку, пулю, гильзу проверяли? — уточнил Кравчук.

— Обижаешь, начальник, — чуть ли не оскорбленно глянул на него Береговой. — Но и тут — голяк. Все чисто, этого оружия в нашей базе нет.

— А что с экспертизами? Какие назначили?

— Судебно-медицинскую трупа Минка, — стал перечислять Береговой, — баллистическую, трассологическую, одорологическую, ну и, конечно, судебно-бухгалтерскую документов компании «Третий Рим Трейдинг».

— А обыск в офисе Минка делали?

— Вась, мы и обыск там провели, и ревизию назначили. И знаешь, — Береговой задумчиво поскреб подбородок, — вот какая интересная вещь вырисовывается. В сейфе у Минка мы нашли его кредитный договор, как физического лица с банком. И все бы ничего, но сумма запредельная — шесть миллионов долларов.

— Сколько, — удивленно повел бровью Кравчук, — шесть лямов баксов? Он ошалело уставился на друга. — Интересно, зачем Минку понадобилась такая сумма? — Он прекратил жевать и взял в руки зубочистку. — А деньги он наличными получал?

— Ну да. Но это не все. По этому кредитному договору гарантом выступила компания «Третий Рим Трейдинг». Она же предоставила банку залог.

— Но зачем Федору Петровичу нужно было брать кредит? Ведь наверняка у него есть банковские счета, на которых лежат немалые накопления. Акции, опять же денег стоят, да и дивиденды на них наверняка исправно начисляются и прочее.

— Значит, деньги понадобились срочно и это был единственный способ быстро их получить. А зачем — с этим мы сейчас разбираемся.

— Да, интересную ты мне информацию подкинул, — задумчиво протянул Кравчук. — Нужно будет обязательно потянуть за эту ниточку. Такие деньги покойный мог либо кому-нибудь отдать, либо на что-то потратить. На что-то очень дорогостоящее. Чем еще порадуешь?

— Больше особо радовать нечем. Сделали запросы в большую тройку компаний сотовой связи о том, на чье имя приобретался номер, записанный в изъятом телефоне Светловой. Попросили сделать распечатку исходящих и входящих звонков на оба эти номера за последние два месяца. То же самое сделали по всем телефонам Мыльникова. Ответы пока не получены. Провели обыск в загородном доме Минка, он ничего не дал. Допросили персонал ресторана, где ты гулял, — Береговой безобидно усмехнулся, глядя на Василия, — хотели изъять отснятый материал с камер, которые находятся в зале, но их там не оказалось. Посуду, как ты понимаешь, вымыли еще ночью, так что следов отравления Светловой не нашли. Провели обыски в квартире, офисе и загородном доме Мыльникова, допросили его.

— А что сказал Мыльников?

— Да ничего. Сказал, что к убийству Минка не имеет никакого отношения.

— А что ты сам думаешь? Причастен он каким-то боком к этому делу? — Раз уж представилась такая возможность, надо выжимать из друга всю информацию, которую только можно выжать. Личные наблюдения следователя тоже имеют значение, а Алексей следователь опытный.

— Вась, честно, не знаю. Но ведет он себя естественно. Посмотрим, следствие ведь только началось.

— Это все?

— Все.

— Надо признать, сделали немало, и всего за полтора дня, — похвалил Кравчук. — А что собираетесь предпринять?

— Возьмем в разработку Светлову и того, чей номер у нее в секретном телефоне записан. Ну и, естественно, Мыльникова.

Закончив трапезу и расплатившись за обед, Кравчук договорился с Береговым быть на связи и делиться любой информацией, которая могла бы привести к поимке преступников. В его дальнейших планах был ресторан «У дяди Гены». И хотя что-то ему подсказывало, что нарыть он там ничего не сумеет, надо было отработать этот пункт его собственного плана расследования.

У каждого человека — свое хобби. Кто-то любит бальные танцы, а кто-то после работы идет в фитнес-клуб. Кто-то, будучи взрослым, как ребенок погружается в компьютерные игры, а кто-то целыми днями сидит в Интернете. А как иначе? Потехе время, а делу час. У некоторых хобби вообще отсутствует, если конечно, не считать за таковое беспробудное пьянство и отвязное валяние дурака.

Кравчук грешил любовью к социальным сетям, хоть и получившим свое распространение совсем недавно, но уже прочно вошедшим в жизнь очень многих людей, пожирая огромное количество их личного времени. Да и не только личного.

Зависнув одновременно в «Одноклассниках», «Вконтакте» и «Фейсбуке», Василий мысленно подводил итоги прошедшего дня.

Поездка в ресторан у «Дяди Гены» ничего не дала. Симпатичная официантка, любезно проводившая его к столу, где сидел Федор Петрович накануне гибели, клялась и божилась, что ничего никому в еду и спиртное не подсыпала. Несмотря на ее нервное поведение, Василию показалось, что она не врет. Вела Елена себя естественно, глаз не прятала и, хотя общалась с ним без видимого удовольствия, отвечать на вопросы не отказывалась. В общем, подозревать ее оснований не было. Узнав у Елены адреса всех аптек, расположенных поблизости, а их было всего четыре, он не поленился заглянуть в каждую и побеседовать с тамошними продавцами и провизорами.

Опрос аптечных фармацевтов ничего не дал. Фотографий ни одного из присутствующих на юбилее Федора Минка у него не было, поэтому беседы приходилось вести наобум. Но, увы, русское «авось» Василию на этот раз не помогло. Никто ничего подозрительного в поведении покупателей в тот день не заметил.

Заглянул он и к нотариусу. Тоже пусто. Никакой информации о том, оставил ли покойный Федор Минк завещание или нет, он не получил.

И все же день прошел не зря. Одни вещдоки, изъятые в мусоропроводе и у консьержки, чего стоят! Вербовка Берегового, опять же, прошла без сучка, без задоринки, хотя, если честно, Василий опасался, что Алексей может ему отказать. Тогда его расследование могло бы столкнуться со столь значительными затруднениями, что вряд ли вообще имело бы смысл. Хотя, как знать…

Он отвлекся от своих мыслей и разглядывания фотографий друзей в «Одноклассниках», многих из которых он не знал вовсе, и набрал номер Степана Минка. Услышав в трубке бодрый с хрипотцой голос Степана Петровича, он сказал:

— Степан Петрович, вечер добрый, я сразу к делу, если, конечно, Вы можете говорить.

— Добрый, Василий. Да, могу…

Кравчук рассказал о том, что ему удалось сделать, не забыв упомянуть о кредите в шесть миллионов долларов, который незадолго до смерти взял в банке его брат и о том, как ему солгала Светлова, сказав, что при обыске у нее ничего найдено и изъято не было.

— Вы говорите, кредит…, — задумчиво протянул Степан Минк. — Что ж, спасибо Вам, Василий, — словно встряхнувшись от своих мыслей, поблагодарил он, — признаться, не ожидал, что за столь короткое время Вы столько сделаете. Продолжайте в том же духе. И прошу Вас, не стесняйтесь, звоните в любое время. Вдруг Вам что-то понадобится, ну, какая-нибудь информация от меня или еще деньги на накладные расходы. Все, чем я смогу помочь, должно быть в Вашем распоряжении. Для меня важен только результат, — в очередной раз напомнил ему Минк.

Попрощавшись с ним и отключив телефон, Кравчук заварил себе крепкого цейлонского чая и стал размышлять. Что, если Светлова действительно является заказчицей убийства мужа? В это так не хотелось верить, но он понимал, что если он хочет раскрыть преступление, то не имеет права ставить в ущерб объективности свои личные эмоции. Если это Светлова заказала Минка, то момент выбран невероятно удачно. Конечно, она вряд ли могла знать, что мужа оправдают. Но она заранее знала, когда и где он собирается праздновать юбилей. Нанимая стрелка, она была уверена, что муж в этот вечер поедет с ней домой, следовательно, снайпер по ее наводке мог заранее подготовить позицию на крыше соседнего дома и преспокойненько ожидать их возвращения. В пользу этой версии свидетельствует и отравление Светловой. А может, все-таки мнимое отравление? А что, все сходится. Марина опасалась за свою жизнь.

Вдруг киллер попадет не в мужа, а в нее саму? Или пуля угодит в нее рикошетом? Мало ли. Поэтому она и обезопасила себя таким вот образом. Но как проверить, отравилась она или нет? Сама она утверждает, что кто-то ее отравил, подсыпав в вино слабительного или еще какой-то гадости. Официантка Лена тоже это подтверждает, она провожала ее до туалета. Об этом же, по словам Берегового, говорят и другие свидетели. Да и он сам тому свидетель. Но ведь Марина могла искусно претворяться. Ради состояния в двести миллионов долларов человек может пойти и не на это… Если это так, то киллером может быть ее любовник. Тот, чей номер записан в изъятом у нее при обыске телефоне. Если эта версия окажется истинной, раскрытие убийства Федора Петровича — дело техники.

Поехали дальше. А что, если убийство сам себе заказал и исполнил любовник Марины, а она об этом ни слухом, ни духом? Вполне рабочая версия. Мотив? Мотив такой. Он убирает Минка, женится на Светловой и становится мультимиллионером. Надо будет проработать этот вопрос. Любовник мог подкупить официантку, а та плеснуть Светловой отравы. Зачем? Да очень просто, Марину нужно было отправить домой. Вдруг она подставится под выстрел? Тогда всему плану хана, нет богатой невесты — нет столь вожделенного состояния. Сама Светлова отрицает, что у нее вообще есть любовник, но ведь факты говорят о другом… Стоп. А какие факты? Что, следствие уже доказало, что в изъятом у Марины мобильнике телефон именно ее любовника? Нет. Тогда с чего он это взял? А вот с чего — Василий попросту влюбился по уши и поэтому подспудно, из ревности, подгоняет факты под свои собственные мысли.

А вдруг это вовсе не любовника телефон? Тогда кого? И зачем тогда Светловой нужно было его обманывать, а на вопрос следователя вообще не отвечать ничего вразумительного? Может, она агент ЦРУ, ФБР или ФСБ, и это ее куратор? Бред!

Ничего путного в голову не шло, и Кравчук решил обмозговать третью версию, о причастности к убийству Мыльникова. Эта версия казалась наиболее вероятной и логичной. В случае, если бы оправдательный приговор Минку вступил в силу, пройдя проверку кассационной судебной инстанции, в чем Василий нисколько не сомневался, Мыльников мог потерять очень существенную часть своего бизнеса. Речь о десятках миллионов. Долларов, разумеется. Ведь Федор Петрович из подсудимого в скором времени мог сам перейти в разряд потерпевших, а Мыльников — наоборот, оказаться на скамье подсудимых. Используя прецедентную силу оправдательного приговора, тот же Кравчук, теперь уже с помощью вновь образованного следственного комитета и прокуратуры, доказал бы в суде, что это именно Мыльников похитил у Минка, путем злоупотребления доверием, целое состояние. На имущество Мыльникова был бы наложен арест, были бы арестованы его банковские счета… Мотив? Еще какой! Но есть кое-какие недостатки и у этой версии.

Первый — Мыльникову и в страшном сне не могло присниться, что Минка оправдают. Он сам видел его реакцию на зачитываемый судьей приговор и уверен, что гнев, растерянность и страх на лице «потерпевшего» были неподдельными. Следовательно, у Мыльникова было всего чуть больше суток для того, чтобы принять решение о ликвидации Минка, хорошо его обдумать, нанять киллера. Киллер должен был успеть подготовиться… А к чему огород городить с такой скоростью? У Александра Ивановича достаточно денег для того, чтобы и постараться отменить приговор в вышестоящей инстанции, а в случае неудачи — решить вопрос с Минком кардинально. Только не спеша: с чувством, с толком и с расстановкой.

И второе — отравление Светловой. Это ни в какие рамки данной версии не вписывалось. Какая Мыльникову разница, убьет киллер только одного Минка или расстреляет вместе с ним и Светлову? Хотя… Если вдуматься, то смерть Марины Мыльникову могла быть невыгодна. Ведь в таком случае, при отсутствии завещания Минка его наследником автоматически становился бы брат, Степан Минк. А если Светлова жива, то единственная наследница состояния Минка — она. Это как раз могло быть Мыльникову на руку, поскольку в таком случае он не мытьем, так катаньем мог бы заставить Марину продать ему бизнес покойного мужа по дешевке. Но как же тогда шесть миллионов долларов кредита?

Глаза потихоньку, несмотря на крепкий чай, стали слипаться, и Василий лег спать. Завтра он обязательно приступит к проверке всех этих версий. А пока… ему вдруг захотелось увидеть во сне Марину. Как же он не хотел верить в то, что она волчица в овечьей шкуре…

Хорошо быть адвокатом. Адвокат — человек свободной профессии.

Делай, что хочешь! Хочешь — спи до обеда, ведь свобода, пожалуй, одно из главных благ и преимуществ этой профессии. Но там, где свобода, должна быть и жесткая самодисциплина, ведь если хочешь преуспеть, вставать нужно рано и пахать до седьмого пота. В переносном смысле, конечно. С самодисциплиной у Василия было не все гладко. Сказывалось влияние долгих лет хронического недосыпа на следственной работе. И вроде бы давно он уже не следователь, а урвать даже в будний день часок-другой для крепкого утреннего сна — милое дело. Хотя и надо признать — борется он со своим слабоволием, обещая сам себе перед сном встать завтра ровно в шесть и ни минутой позже. И даже будильник заводит…

Вот и сейчас, на часах нет еще и десяти, а он уже проснулся. И телефонный звонок вовсе его не будит, а просто звонит. Не глядя на определитель, Кравчук нащупал рядом с собой мобильный телефон.

— Да, слушаю вас, — хриплым ото сна голосом ответил он.

— Дрыхнешь еще, что ли, адвокат? — услышал он в динамике насмешливый голос Берегового.

— He-а, не сплю, — неуверенно, но в радостном предвкушении новостей сказал Василий.

— Короче, есть новости. Экспертиза еще не закончена, но мне звонил эксперт и сообщил, что на купюре и коробке для цветов обнаружены отпечатки пальцев. Они пригодны для идентификации, но в базе их нет. Значит, стрелок судим не был. И еще… — в трубке повисла многозначительная пауза, — на изъятую трубу Светловой звонил тот самый чел, чей номер в ней записан. Борисенко ответил, но мужик, поняв, что говорит не с ней, отключился. В среду опера должны забрать из сотовых компаний ответы на наши запросы, вот и узнаем, кто этот таинственный незнакомец. Ну, давай, я тебя наберу. — В телефоне раздались длинные гудки.

За завтраком Василий обдумал план действий на день. Он поедет в офис компании «Третий Рим Трейдинг» и поговорит там с финансовым директором и охранниками Федора Петровича. Проблем в общении с ними быть не должно, ведь они его знали в лицо, а с Ириной Львовной, финансовым директором, он даже общался пару раз лично, когда составлял ходатайство о назначении судебно-бухгалтерской экспертизы. Очень грамотный специалист и обаятельная женщина. Он собирался узнать, при каких обстоятельствах Федор Петрович брал кредит, на какие цели, а также то, кому эти деньги предназначались. Ну и, если останется время, и Светлова сможет его принять, вечером он заглянет к ней, чтобы прояснить вопрос о том, с какой целью она ему солгала.

После звонка Кравчука он долго не мог заснуть. Уснул только под утро, а проснулся в двенадцатом часу дня разбитым и не отдохнувшим. Да и на душе было не спокойно. Его одолевало какое-то смутное беспокойство, предчувствие беды. И хотя в предчувствия он не верил, все равно чувствовал себя не в своей тарелке.

Только что Степану Петровичу позвонил следователь и сообщил, что он может забрать тело брата. Степан набрал номер конторы, оказывающей ритуальные услуги, и распорядился насчет похорон Федора. Там его заверили, что все будет организовано на высшем уровне. Место на кладбище зарезервировано, могилу выроют, гроб и катафалк по согласованию с ним и Светловой заказаны, заявка в храм на отпевание подана… Еще бы, такие деньги им отвалил… Поговорив по телефону с женой брата и назначив похороны на послезавтра, Степан Минк обзвонил и пригласил на них людей, которые хорошо знали брата.

Из головы не выходил вчерашний разговор с Кравчуком. Василий сообщил, что в офисе Федора был найден кредитный договор на шесть миллионов долларов. Степан сразу вспомнил, как месяца два назад брат хвастался ему своими связями с генеральным директором Судебного Департамента при Верховном суде. Этот человек, со слов брата, взялся решить вопрос о его оправдании и запросил за свои услуги шесть миллионов. На его, Степана, вопрос, будет ли он передавать деньги этому человеку, Федор ответил как-то уклончиво, мол, не знает еще. Но теперь, в свете произошедшей два дня назад трагедии и информации от Кравчука, тот разговор с братом натолкнул на мысль самому попытаться добыть какую-то информацию по этому делу.

Он вошел в Интернет, вбил в строку поисковика вопрос о том, кто является директором Судебного Департамента при Верховном суде и зашел на сайт этого учреждения. То, что он увидел, заставило его от удивления непроизвольно открыть рот. Нет, человек, который занимал эту должность сейчас, знаком ему не был. Зато его предшественник… На главной странице сайта в траурном обрамлении находилась фотография человека, которого он очень хорошо знал. Под ней большими буквами было указано, что коллектив Департамента скорбит по поводу безвременной кончины этого замечательного человека, ушедшего 15 мая 2009 года в результате обширного инфаркта миокарда…

Степан Минк был потрясен. В его голове вдруг мгновенно нарисовалась картинка. Нет, даже не картинка, готовая версия того, кто и с какой целью мог совершить убийство брата. И он не станет делиться ею ни с кем, пока не проверит все сам…

Кравчук постучался и не дожидаясь разрешения, открыл дверь, на которой висела табличка с надписью: «Финансовый директор. Пентина Ирина Львовна».

— Да, да, я Вас слушаю, — не поднимая взгляда от бумаг, ответила сидящая за столом в углу просторного кабинета симпатичная брюнетка лет пятидесяти с прической каре и в очках с толстыми стеклами. Очки ее старили и вообще были ей не к лицу, но ей приходилось с этим мириться. Что поделаешь, если зрение плохое, а работа такая, что весь день напролет приходится то читать, то писать, а то и напряженно вглядываться в экран компьютера.

Василий зашел в кабинет. Пентина, продолжая внимательно вчитываться в бумаги, рукой указала ему на место напротив нее.

— Ирина Львовна, извините, может быть, я не совсем вовремя, — начал он, но она, наконец-то оторвавшись от бумаг и посмотрев на него из-под очков, ответила.

— Нет, что Вы, это Вы извините меня. Мы договаривались о встрече, и я к Вашим услугам. Простите, просто работы накопилось тьма-тьмущая. Слушаю Вас, Василий э-э…

— Можно просто Василий, — улыбнулся Кравчук. — Ирина Львовна…

— Можно просто Ирина, — в тон ему отозвалась Пентина. Она сняла очки. Не старая еще совсем женщина, и лицо у нее красивое, видимо, в молодости многие мужчины были от нее без ума. Очки она положила на стол, и немного щурясь, с интересом посмотрела на него, ожидая продолжения.

Василий считал, что именно Пентина помогла ему добиться оправдательного приговора для Минка. В материалах уголовного дела в качестве одного из главных доказательств вины его подзащитного фигурировало заключение судебно-бухгалтерской экспертизы. Из этого документа следовало, что после 7 декабря 1997 года фактические оборотные средства компании «Третий Рим Трейдинг» были сформированы за счет денежных средств и товаров, необоснованно полученных от ООО «Торг-Опт».

Пентина проделала огромную работу, результатом которой стало параллельное заключение, не оставившее камня на камне оттого, на которое опиралось следствие. Она выяснила, что деньги и товары, якобы полученные ООО «Третий Рим Трейдинг» от ООО «Торг-Опт» Мыльникова, на самом деле составляли оборотные средства фирмы, принадлежащей Минку. Что, ссылаясь в своем заключении на компанию «Гумберт Корпорэйшн», эксперт не располагала документами данной компании. Что в заключении отсутствовали ссылки на документы, подтверждающие факт пересечения границы и фактического получения товара от «Гумберт Корпорэйшн», и что делать какие-либо выводы, имея в своем распоряжении одну только кассовую книгу, без приходнокассовых ордеров, свидетельствующих о получении денег, эксперту было нельзя. Все эти противоречия можно было устранить только посредством назначения и проведения новой экспертизы. Такая экспертиза, благодаря упорству Василия, была проведена и она подтвердила выводы, сделанные Ириной Львовной.

— Так вот, — продолжил Кравчук, — мне стало известно, что незадолго до своей гибели Федор Петрович брал кредит, предположительно, в шесть миллионов долларов. Так ли это?

— Да, — удивилась Пентина, — а откуда Вам это известно?

— Ирина, я не хотел бы называть источники моей осведомленности, да и честно говоря, это не важно. Я уже говорил Вам по телефону, что меня попросил заняться расследованием убийства брата Степан Петрович Минк, и поверьте, информация, которая мне нужна от Вас, крайне важна для этого расследования. Вы очень помогли мне добиться оправдания Минка в суде. Надеюсь, что Вы также поможете мне и в установлении лиц, которые заказали это преступление.

— Спрашивайте, — сосредоточенно сказала Пентина, — я отвечу на любой Ваш вопрос.

— Когда именно был получен кредит? Меня интересует точная дата выдачи денег и их точная сумма?

Она встала, подошла к своему сейфу, который был открыт, и достала оттуда тонкую папку красного цвета. Вернувшись на место, она пролистнула пару страниц и сказала:

— Кредит в сумме шесть миллионов долларов был получен Федором Петровичем в банке «Москоммерц» 18 мая этого года.

— Деньги были получены в рублях или в долларах? — уточнил Кравчук.

— Я же сказала, — начала раздражаться Пентина, — кредит именно в долларах.

— Хорошо, — улыбнувшись, примирительно посмотрел на нее Василий, — а на какие цели он был получен и под какие проценты?

— На любые цели. В кредитном договоре ничего конкретного не прописано. Под десять процентов годовых на два года с возможностью досрочного погашения через шесть месяцев.

— Еще вопрос. Ирина, а Вы не знаете, для чего ему понадобились эти деньги? И я правильно понимаю, что залог предоставила компания?

— Нет, на что он брал кредит, Федор Петрович со мной не делился. Делалось это все в большом аврале. Деньги нужны были срочно. А залог действительно был предоставлен «Третим Римом».

— Вы не могли бы меня просветить, каким образом Федор Петрович получал деньги в банке? Ну, на чем он туда ездил, кто его сопровождал, куда он поехал с деньгами потом?

— Почему не могла бы? Насколько я помню, ездил он в банк со своими телохранителями, которые были с ним в момент его убийства. Их фамилии Широков и Хрипунов. Куда они потом ездили, могут Вам сказать только они сами. Поговорите с ними.

— А как их найти?

— Они после смерти Минка стали охранять его жену, Марину. Найти их можно через начальника нашей службы безопасности, Григорова Артема Филипповича. Хотите, я Вас к нему провожу.

— Нет, спасибо, я сам, — поблагодарил он собеседницу. Василий решил не посвящать в то, что он ведет расследование, еще одного человека. Тем более начальника службы безопасности компании. Вдруг этот человек сам каким-то боком причастен к убийству? Нет, лучше он при встрече со Светловой попросит переговорить с ее охранниками. Так будет лучше.

Выйдя из здания, в котором располагались офисные помещения компании «Третий Рим Трейдинг», Кравчук набрал номер телефона Марины Светловой. Когда она взяла трубку, он ее поприветствовал, после чего сказал:

— Марина, я бы хотел с Вами встретиться для того, чтобы поговорить. Появилась кое-какая информация…

— Василий, я бы с большим удовольствием, но только не сейчас, — перебила его явно куда-то спешащая собеседница. — Я собираюсь сейчас в нотариальную контору, меня там ждет адвокат Маковский для оформления бумаг. Давайте сделаем так — я сама Вас вечером наберу, и мы обязательно встретимся и поговорим, хорошо?

— Хорошо-то хорошо, — пробормотал Кравчук, — но не очень. Марина, а Ваши охранники, нуте, что были рядом с мужем в момент убийства, поедут с Вами?

— Да, конечно.

— Тогда я прошу Вашего разрешения поговорить с ними, мне надо кое-что уточнить. Вы не против?

— Нет, не против.

— Тогда дайте мне адрес нотариальной конторы, куда Вы поедете.

Контора находилась в одном из бизнес-центров недалеко оттого места, где сейчас находился он. Они договорились встретиться через полчаса. Однако, когда он, отметившись в книге у охраны, зашел в фойе первого этажа, Марина с Маковским уже сидели в кабинете нотариуса. Извинившись перед ним по телефону за то, что не смогла его дождаться, Светлова сообщила, что она распорядилась, и охранники уже ждут, чтобы ответить на все интересующие его вопросы.

Оба охранника терпеливо ожидали его там же, в фойе. Обоим около тридцати лет. Один — высокий брюнет с крупными чертами лица и широким перебитым носом, сильно смахивающий на боксера Николая Валуева, а второй такой же мощный и накачанный коротко стриженый блондин с недобрым взглядом маленьких колючих глаз из-под кустистых белесых бровей. Сильные они, здоровые. А вот уберечь шефа от пули киллера не смогли. Интересно, почему Светлова их не уволила?

Блондин, который был старшим, кивнул Василию в знак приветствия и вопросительно посмотрел на него.

— Что именно Вас интересует? — осведомился он.

Кравчук их помнил. Этих двоих он часто видел рядом со своим клиентом, когда тот был еще жив. Он представился, хотя особой нужды в этом не было, так как они и так знали, кто он такой. Они тоже назвали свои фамилии. У блондина фамилия была Широков, а у брюнета — Хрипунов. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, по предложению Василия они прошли в находившийся здесь же, на первом этаже, ресторан и сели за столик.

Подошедшему официанту заказали два чайника черного чая.

— Скажите, ребята, — начал Кравчук, — вы были в ресторане «У дяди Гены» в пятницу, когда Федор Петрович отмечал свой юбилей?

— Ну да, — кивнул Широков, — мы охраняли Федора Петровича и Марину Семеновну.

— А кто отвозил Марину Семеновну в тот вечер домой? — поинтересовался Василий.

— Да мы же и отвозили, — откашлявшись, хриплым голосом ответил Хрипунов. — Довели ее до квартиры и вернулись.

— А кто тогда остался охранять Федора Петровича? — удивленно повел бровью Кравчук.

— Из наших — никто, — ответил Широков. — Но там охраны и так достаточно было. Люди-то непростые у него на дне рождения были, да и в заведении своя охрана есть. В общем, Минк нам сказал, чтобы мы за него не переживали и доставили его жену до квартиры в целости и сохранности.

— А вы в зале были? Я вас что-то не заметил.

— Да нет, в зале нам находиться было не положено, — Широков сжал руки в замок, — хотя, вообще-то мы обязаны сопровождать босса везде, даже в туалете, вдруг что, но в тот вечер мы не хотели вступать в пререкания с Минком. День рождения все-таки у человека, пятьдесят лет…

— Ничего подозрительного не заметили? — на всякий случай поинтересовался адвокат.

— Да нет, ничего, — пожал плечами старший, бросив взгляд на напарника. Тот тоже отрицательно замотал головой. — Нет, все было как обычно.

— А Светлова как себя вела в машине, пока вы ее везли? Ну, может, звонила кому, или ей звонили?

— Да мы не знаем, — покачал головой блондин, — там, в машине, перегородка стоит, за которой нам ничего не видно и не слышно. Это ж бизнес-класс.

— Ладно, — переключился Кравчук на другую тему, — расскажите, как был убит Федор Петрович?

— Ну, — замялся блондин, поглядев на своего напарника, — мы подъехали к дому. Все было как всегда. Коля, — он кивнул в сторону своего товарища, — был за рулем, а я на переднем пассажирском сидении. Я проверил, нет ли кого в подъезде и дал Коле отмашку, а он с шефом пошел к подъезду. Я держал дверь в подъезд открытой. Там буквально еще два-три шага и он бы зашел, но не успел. Как раз в этот момент пуля его и нашла.

Василий, конечно, не разбирался в тонкостях ремесла телохранителя, но и он понял, что оба этих парня, которые сейчас сидели перед ним, сильно лопухнулись, и эта их промашка стоила жизни охраняемому ими человеку. Он заметил, как ребята подобрались в ожидании неприятного для них вопроса и понуро опустили головы, но Василий не стал задавать им этот вопрос. Что случилось — то случилось, и не его это дело, тем более, что он не хотел терять с ними психологического контакта, который только что был установлен.

— Что было потом? — как можно мягче спросил он.

— Потом мы определили, откуда был произведен выстрел, и я побежал к этому дому, а Николай остался вызывать милицию. Там до него метров двести было, но киллер уже успел уйти, хотя я уже минут через пять после выстрела был на месте. Ну, пока определили, откуда стреляли, пока бежал… Минут пять, не больше. Хотя… — он задумался, — в такой ситуации нам могло так показаться, а на самом деле времени могло пройти больше.

— А вы сразу наверх поднялись или как?

— Нет, я встал внизу с пистолетом наготове, чтобы его не пропустить и не разминуться с ним. Потом спросил консьержку, не выходил ли кто сейчас. Она сказала, что выходил мужчина, приметы его дала, ну, что он в очках был темных, сказала.

— И что?

— Ну что, я выбежал из подъезда, а его и след уже простыл. Профессионал он был. Винтовку, опять же, оставил на месте.

— Понятно. Еще вопрос. В середине мая этого года кто-нибудь из вас ездил с Минком в банк получать деньги? — Василий испытующе смотрел то на одного, то на другого.

— Ну да, было дело, — встрепенулся Хрипунов.

— Расскажите подробно, как это было.

— Ну, мы с Петром, — он рукой указал на сидевшего рядом напарника, — удивились еще, что Федор Петрович сам в банк едет. Нам он ничего не говорил тогда, но мы поняли, что в той сумке деньги наликом были…

— В какой сумке?

— Ну, короче, это понедельник был, я точно помню, — продолжил Хрипунов, — мы заехали за боссом домой, и сразу же поехали в банк. Федор Петрович вышел из квартиры с большой спортивной сумкой, ну, с такой, обычной. В деловом костюме и со спортивной сумкой. И мы поехали в банк.

— В «Москоммерц»? — уточнил Кравчук.

— Да, туда…

— Точно, в «Москоммерц», — подтвердил Широков.

— А куда ездили конкретно, по какому адресу? — Кравчук достал ежедневник, чтобы записать адрес, но Хрипунов вдруг заявил:

— Адреса не помню. Визуально помню, могу показать.

Широков глянул на него и нахмурился, но промолчал.