Грани миров Тер-Микаэлян Галина

Глава восьмая

После катастрофы

Сразу после столкновения многотонный трейлер рухнул в пропасть. Водитель, очевидно, в последний момент попытался уйти от столкновения, чтобы спасти экскурсантов, но это ему не удалось — он сплющил автобус, развернув его перпендикулярно дороге, и вся эта масса покореженного металла теперь застыла, на две трети нависнув над зиявшей пустотой. Малейшего толчка, казалось, было достаточно, чтобы нарушить неустойчивое равновесие и отправить остатки автобуса вслед за грузовиком.

От удара дверь, возле которой сидел Сергей, распахнулась, и при развороте его центробежной силой выкинуло наружу — за долю секунды до того, как салон был прошит насквозь тяжелой махиной. Очнувшись, он открыл глаза, но не сразу понял, где находится, и с минуту спокойно лежал, глядя вверх, не в силах сфокусировать взгляд. Бирюзовое небо расплывалось в тумане, в ушах стоял плач ребенка, кто-то тонко и жалобно звал:

— Мама! Мама!

Подняв гудящую голову, Сергей осмотрелся. Мозг его еще находился в заторможенном состоянии, поэтому он не оцепенел от ужаса при виде последствий происшедшей катастрофы, а просто поднялся на ноги и поплелся туда, откуда слышался стон.

Молодая женщина со строгим лицом лежала в груде битого стекла, а в спину ее впился острый край куска отлетевшей металлической обшивки. Неестественный разворот головы и остановившийся взгляд широко открытых глаз ясно показывали, что помощь ей уже не нужна. Тем не менее, тело матери прикрыло мальчика от осколков и острых обломков металла, а ее раздробленные пальцы, сцепленные на его затылке, смягчили удар о скалистый грунт. Подросток был жив, но сильно оглушен. Он жалобно стонал, не открывая глаз, и заунывно повторял:

— Мама! Мама!

Судя по всему, у него был поврежден позвоночник, и его не следовало трогать, но навалившийся на Сергея туман мешал ему трезво мыслить. Сейчас он испытывал лишь одно желание — поскорее высвободить подростка из-под обломков и оттащить его подальше от изувеченного автобуса и мертвого тела матери. Детский крик в ушах не умолкал ни на минуту, но лишь уложив паренька у скалы и выпрямившись, Сергей вдруг осознал, что ребенок действительно плачет, и плачет он где-то внутри изувеченного автобуса. Потом оттуда же послышался испуганный женский голос, растерянно позвавший:

— Прокоп, ты где, что случилось? Прокоп, ты где? Где мы?

В ответ мужчина — очевидно, это и был Прокоп — охнул и выругался.

Неожиданно смятые обломки над пропастью угрожающе качнулись, и Сергей бросился туда, спотыкаясь о битое стекло.

— Только не двигайтесь! — умоляюще кричал он, размахивая руками. — Пожалуйста, постарайтесь не двигаться, иначе вы погибнете!

Голоса на миг испуганно стихли, потом мужчина со стоном спросил:

— Что случилось, мать вашу? Вы где там разговариваете? А мы-то где?

— Авария, — пояснил Сергей, — меня выбросило наружу, но вы в автобусе, а он завис над пропастью. Постарайтесь не двигаться, чтобы не нарушить равновесия, а я подумаю, как вас вытащить. Только у меня самого что-то с головой, я плохо соображаю.

Кажется, до них дошло, потому что мужчина перестал ругаться и плачущим голосом сказал:

— У меня, кажись, ноги сломаны, живого места нет.

— Васенька где-то плачет, — негромко произнесла женщина, — непонятно, как уцелел — с той стороны все в лепешку. Есть тут кто еще живой? — крикнула она и прислушалась, но по-прежнему слышался лишь плач Васеньки.

— Попробуйте выбраться через окно, не делая лишних движений, — сказал Сергей, — а потом я залезу внутрь и поищу ребенка.

— Нам здесь не пролезть, кругом стекла выпирают, — с сомнением возразила женщина, оглядывая торчавшие в раме осколки. — Есть у вас что-нибудь твердое? Так вы пока обейте немного осколки, а я попробую Ваську вытащить — он, кажись, между сидениями завалился, потому его и не раздавило.

Вспомнив о подаренном шахтером ножике-молоточке, Сергей нащупал его в кармане и, открыв, начал обивать наиболее крупные стекла. Автобус неожиданно вновь качнулся, накренился и начал сползать в пропасть.

— Ирина, не оставляй меня! — в страхе закричал мужчина, почувствовав движение.

— Кто ж тебя, дурака, оставит! — она вынырнула откуда-то сбоку и передала Сергею в окно посиневшего от крика Васеньку, а потом повернулась к мужу и подхватила его подмышки, крича: — Сам тоже подтягивайся, паразит, хватит хныкать!

Мужчина завопил от боли, но руками вцепился в раму и напрягся. Сергей стиснул его запястья и, собрав силы, буквально выдернул из окна обмякшее тело. Женщина скакнула следом за мужем головой вперед и, перекувырнувшись в воздухе, благополучно приземлилась. Автобус, от которого она при этом оттолкнулась ногами, сильно качнулся, потом со скрежетом задрал кверху задние колеса и рухнул в пропасть.

У Сергея подкосились ноги, он сел — буквально упал — прямо там же, где стоял, и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь во всем теле. Мужчина лежал неподвижно — кости его ног были раздроблены, и от боли он потерял сознание. Паренек, лежа у скалы в том же положении, в каком его оставил Сергей, продолжал стонать и звать маму. К счастью младенец, уставший от крика, ненадолго замолчал. Женщина погладила мужа по щеке и прислушалась к его дыханию.

— Жив, вроде. Прокоп, ты меня слышишь?

— У него болевой шок — защитная реакция организма, — слабым голосом пояснил ей Сергей. — Пусть лучше пока побудет без сознания.

— А вы доктор? — женщина быстро повернула к нему исцарапанное осколками лицо.

— Я ученый — микробиолог.

— Да? А что вы делаете?

— Я изучаю микробов. Вы возьмите ребенка, что же он лежит на земле. А то я сам не могу, у меня что-то голова кружится.

Она подняла младенца и, прижав его к груди, покачала. Внезапно взгляд ее упал на мертвое тело матери подростка.

— Лиза, господи, боже мой! Что… что с ней?

— Она умерла. Не кричите, испугаете малыша.

Все также покачивая ребенка, женщина какое-то время в оцепенении смотрела на погибшую, потом опустилась на землю рядом с мужем и Сергеем.

— Лиза из Москвы, мы с ней четвертый год в этом санатории отдыхаем, — неестественно спокойным голосом сказала она, в оцепенении глядя прямо перед собой, — раньше мы дружили, она мне все про себя рассказывала, а потом надулась — я, видите ли, всем передаю, что она мне говорит. А что я такого кому передавала? Мне-то все равно, мне есть, с кем общаться. С Щербиниными вот в этом году сдружились — они наши земляки. Из наших мест вообще много народу в этот санаторий ездит. А ничего, что Прокоп все в обмороке?

— Так даже лучше — он не чувствует боли.

— А, тогда ладно. А Юрка-то все стонет, что с ним? Я не могу подойти, я крови боюсь, а он весь в крови, — ее вдруг начала колотить дрожь.

— Это не его кровь — матери. Ничего, он придет в себя, — у Сергея все сильней болела голова, он лег на спину и закрыл глаза, а женщина, как в забытье, покачивала уснувшего младенца и возбужденно говорила, перескакивая с темы на тему:

— Молодой вы больно для ученого. Я все думаю, зачем нужны академики, если они заранее ничего сказать не могут? Кто ведь мог знать, что так получится — поехали на экскурсию. Щербинины, вот, погибли — разом и Андрей, и Зинка. Там, где они сидели, все в лепешку было. Как же так-то? Только что мы с ними бутерброды ели, и Зинка еще сказала, что колбаса несвежая. Хорошо еще, что мы с вами сейчас двое тут, а то я бы вообще сошла с ума. Ужас какой, меня всю аж колотит, а вас не колотит? Ваську теперь в детский дом, наверное, отправят. Я даже думаю, что, может, не надо было его вытаскивать — пусть бы уж они все вместе. Я видела, в каких условиях дети живут в детских домах, это ужас! Отправят его в детдом, как вы думаете?

Зубы ее мелко стучали, и странное оживление, звучавшее в голосе, явно указывало на то, что женщина не в себе. Нужно было поддерживать разговор, иначе она могла выкинуть что-либо непредсказуемое, и Сергей ответил, как можно спокойнее:

— Почему же, необязательно в детдом, у них, может, родственники есть.

— У Зинки сестра в Воронеже. Семейная, правда, и дети есть, но она, может, Ваську и возьмет — они всегда душа в душу жили. А вот Юрка у Лизы один остался.

— Ну, так он уже большой мальчик.

— Какой большой! Моему Алешке тоже четырнадцать, как и ему. Остался бы сегодня сиротой — мы с Прокопом ведь тоже могли бы погибнуть, если б сидели с другой стороны. И вы нас, хорошо, вовремя вытащили. Все случай — как я подумаю, что… Как в жизни получается, да? А вот у Юрки теперь никого. У вас нет закурить?

— Я не курю. А что, у него разве нет отца?

— Отец-то есть, без отцов дети не родятся. Только где он? Лиза была мать-одиночка, она Юрку в пятнадцать лет родила. Дружила с курсан-тиком одним, а родители поощряли и одних их оставляли — думали, что порядочный, и если что, то женится, потому что квартира у них московская и все такое. После войны-то родители на что угодно были готовы, чтоб девок замуж выдать. А он, когда окончил, покрутил хвостом, плюнул на Москву и уехал к себе на родину в Таллинн — там ему родственники эстонку нашли. Родители, правда, потом Лизу никогда ребенком не попрекали — чувствовали, видно, что и их вина в этом деле есть. Тем более, чего попрекать, если они не нуждались — отец у них очень хорошо зарабатывал. Только в шестидесятом он под поезд попал, и тогда вот Лиза на вредную работу с химией устроилась, чтобы семью поддержать — у нее ведь еще и сестренка младшая. На производстве им из-за этого постоянно сюда путевки и дают — из-за вредности. Юрку она тоже всегда с собой привозит. Другие в отпуске погулять любят, а она — ни-ни! — все с ребенком. Теперь не знаю, как у них чего будет — Лиза ведь одна и сестру, и сына тянула. И за матерью еще ухаживала — мать у них три года раком болела, этой зимой только умерла. Сестренке восемнадцать, она учится на первом курсе, а Юрка очень к матери привязан был, слышите — все маму зовет. Закурить у вас не найдется? Я в автобусе, жалко, сигареты оставила.

Столь искреннее сожаление о забытых в автобусе сигаретах показывало, что у женщины после перенесенного кошмара действительно не все в порядке с головой. Ладно, пусть побольше говорит — на любую тему, лишь бы только чего-нибудь не сотворила. Надо продолжать разговор, но нет сил.

— Я не курю, я же вам сказал, — Сергей потер лоб, потому что туман опять начал наваливаться, и в висках пульсировала боль.

— Да-да. А вы тоже бледный, голову ушибли?

— Есть немного. Ладно, ничего страшного.

— Спасибо вам, если б не вы… Не знаю, как вас… — она вдруг чисто по-женски всхлипнула и зарыдала в голос.

Только истерик ее сейчас им не хватало! Превозмогая боль, он попробовал пошутить:

— Ерунда, не стоит благодарности за такие малости. А вы молодец — смелая, прыгаете прекрасно, и мужем командуете тоже неплохо. Только не плачьте, ладно?

Женщина взяла себя в руки, вытерла слезы и даже попыталась улыбнуться:

— В молодости была гимнасткой. А что командую, так это по жизни — такая уж у меня работа. Я ведь магазином заведую, а Прокоп у меня продавцом. Так что за день приходится попрыгать и покомандовать — будь здоров! Ладно, что мы будем делать? Тащить мы их всех на себе не сможем. Давайте, покричим — услышит, может, кто.

Слава богу, она, кажется, начала приходить в себя.

— Берите всю инициативу в свои руки, — в голове у Сергея все вращалось — сначала медленно, потом быстрей и быстрей, и он слышал себя как будто со стороны: — Вы покричите, а я пока посплю.

Эхо ее голоса загрохотало тысячами отголосков:

— Помогите! Помогите, кто-нибудь!

Разбуженный младенец, проснувшись, вновь зашелся плачем. Она прижала его к груди и, покачивая, продолжала кричать. Когда, изнемогая от раскалывающей череп боли, Сергей приоткрыл глаза, он увидел, что уже стемнело. Женщина, стоя посреди дороги, по-прежнему кричала, и яркая луна освещала ее фигуру в изодранном осколками сарафане. Затем сквозь обрывки сознания до слуха его донеслось конское ржание, и кто-то отчетливо произнес:

— Тут нет дороги, а Лагодехи совсем в другой стороне.

Специальное послание Высшего Совета Разума 1.

Общий перечень задач и информация, которую нужно воспринять и передать потомкам тех Носителей, которые решили посвятить себя работе в системах Белковых Материков, (для специалистов по мере прочтения восстанавливать из наследственной базы памяти соответствующие подробные технические приложения).

Краткие сведения о Материках. Биополярное взаимодействие между собой у Материков абсолютно неразвито. Внешний мир они воспринимают иначе, нежели Носители Разума, но в чем-то сходство, конечно, есть. Например, как и у Носителей, ороговевшая внешняя оболочка Материка ощущает изменение потоков тепла и механические воздействия, однако чувствительность ее крайне низка.

В особых тканях, покрытых вязким раствором сложных белков, существуют рецепторы, анализирующие состав поступающей в организм пищи или находящихся в атмосфере веществ — наши организмы, собственно, делают то же самое, но на неизмеримо более высоком уровне.

Однако максимальную информацию Центрам биополя Материков доставляют органы восприятия, их аналоги у Носителей Разума полностью отсутствуют. Изучив техническое приложение, можно сразу сказать, что эти две системы функционируют по принципам, аналогичным тем, что используются в самых примитивно устроенных датчиках наших индикаторов.

Так интенсивность и частота колебаний окружающей среды позволяют определить расстояние до другого тела и идентифицировать знакомый объект. Для определения формы и других поверхностных различий у Материков существует орган, преломляющий световые лучи. Обе системы восприятия поставляют Центру биополя крайне неточную и ограниченную информацию — им доступны лишь объекты достаточно крупных размеров. Для Носителей Разума подобные органы восприятия из-за своей неточности были бы малополезны, но Материкам именно они позволяют точно ориентироваться в пространстве. Именно эти две системы у Материков крайне чувствительны к разрушительному влиянию окружающей среды и требуют особого внимания.

Из этого следует первая важнейшая задача — оберегать и восстанавливать рецепторы, которые передают в Центр биополя Материка информацию о внешнем мире. Поэтому необходимо постоянно следить за информацией, поступающий из Центра биополя Материка — только Центр биополя может вовремя предоставить точную информацию о появлении дефектов в важнейших для Белкового Материка рецепторных системах…

Стремясь обеспечить свое существование необходимыми питательными элементами, Белковые Материки часто вступают в противоборство друг с другом. Даже если это не приводит к прекращению жизнедеятельности Материка, то целостность его ткани обычно бывает нарушена, и ее необходимо восстановить.

Из этого следует вторая важнейшая задача — постоянная профилактика мягких белковых тканей, ороговевшей оболочки и твердого внутреннего остова. Восстановление поврежденных тканей нужно производить в кратчайшие сроки и с максимальной тщательностью — иначе под угрозой окажется дальнейшее существование системы. Только Центр биополя может вовремя предоставить точную информацию обо всех повреждениях Белкового Материка.

Специальное послание Высшего Совета Разума 2.

Общая схема размножения Белковых Материков, пригодных для обитания Носителей Разума.

Специфичность строения белков Материка не позволяет ему воспроизвести себя нормальным делением. Сразу предупреждаем падкую до острых ощущений молодежь, у которой при слове «воспроизводство» почему-то начинаются непонятные выделения, что здесь и речи нет о какой-либо эротике. Размножение Белковых Материков вообще происходит иначе, чем у носителей Разума — о каком-либо делении речи не идет, и те, кто взялся за изучение этого раздела лишь с целью «побалдеть» (новый термин, введенный юными поколениями Планеты), может заняться чем-либо другим.

Еще не до конца изучен вопрос, почему высокоразвитые Материки подразделяются на два вида (мы условно назовем их вид I и вид II). Внутри обоих видов созревают живые организмы с половинчатым наследственным кодом, но лишь они при слиянии способны дать жизнь новому Материку.

Всем Носителям, которые предстоит трудиться в сфере воспроизводства Материков, следует всегда помнить следующие принципиальные различия функционирования организмов Материков и Носителей Разума.

1. Носитель появляется в результате деления родительского организма, существует строго определенное время, которое называется «сменой поколений», и оканчивает свою жизнедеятельность опять же в результате деления, порождая новые жизни. Для всех Носителей (за исключением тех, кто подвергся воздействию радиации и обречен на вымирание или уничтожение) вся схема процесса с неизменной точностью повторяется из поколения в поколение, изменить ее невозможно.

Материк, возникнув в результате слияния организмов типа I и II, функционирует, пока процесс его жизнедеятельности не прекратиться. Носители Разума, проводя постоянную профилактику и поддержку всех элементов системы, могут продлить время функционирования Материка, который служит им приютом, но конец все равно наступит.

2. Каждый зрелый Носитель точно в положенный срок дает в процессе деления жизнь двум другим Носителям (за исключением тех, чей организм был подвергнут воздействию вредоносного излучения — в этом случае родительский организм и дефектное потомство подлежат уничтожению). Это закон природы, изменить его невозможно.

Каждый зрелый Материк способен в течение всего своего существования породить множество потомков, не прекращая при этом своего функционирования. Процесс слияния элементов I и II и зарождения жизни носит случайный характер.

3. Наследственный код Носителя в течение всей его жизни целенаправленно изменяется им по мере поступления информации из окружающей среды и передается потомкам в измененном состоянии.

Наследственный код Материка случайным образом наследуется им от двух породивших его организмов, никогда не бывает идентичен ни одному из них и остается постоянным в течение всей жизнедеятельности организма. Он четко определяет вид Материка — I или II — и не может быть подвергнут целенаправленным изменениям, как у носителей Разума.

Это огромный недостаток — вновь рожденный Материк обладает лишь общими наследственными познаниями, а остальные каждый раз приобретает в процессе развития. Необученный Материк крайне уязвим и беспомощен. Шанс на его выживание определяется наследственностью — способностью обучаться, совершенством органов восприятия и быстротой реакции на внешние раздражители.

Из этого следует третья важнейшая задача — профилактика воспроизводства Материков. Контролирование наследственного кода готовых к слиянию живых организмов I и II. Те из них, которые не удовлетворяют самым высоким критериям, должны уничтожаться до слияния. Необходимо помнить, что вновь рожденный Материк предназначен служить приютом для нынешних и будущих поколений Носителей Разума. Допускать к слиянию можно только те созревающие внутри Материка организмы, наследственный код которых, удовлетворяет принципам: «максимально хорошая обучаемость», «максимально быстрая реакция», «максимально острое восприятие». Однако необходимо помнить об оптимальном соотношении видов I и II.

Специальное послание Высшего Совета Разума 3.

Дополнительная информация. Особенности воспроизводства генерирующих тепло Материков с высокоорганизованными Центрами биополя.

Процесс механического соединения систем видов I и II для образования нового Материка требует больших затрат энергии обоих организмов, но потребность его определена наследственным кодом и крайне сильна, поэтому нет опасения, что Материки перестанут себя воспроизводить. После зарождения новые Материки достаточно долго обитают внутри вида I.

Такие системы «родитель — новое поколение» крайне сложны, поэтому поддерживать в них баланс — работа Носителей самой высокой квалификации. Правильный уход за системой в этот период способствует лучшему выживанию молодых Материков в будущем.

Сам процесс отделения юного Материка в окружающую среду тоже достаточно сложен (смотреть техническое описание). Отделившись и став независимой системой, он еще долго питается белковыми выделениями родителя вида I.

Наш девиз:

«Больше молодых правильно функционирующих Белковых Материков — они основа нашего будущего!».

Специальное послание Высшего Совета Разума 4.

В течение времени существования одного Белкового Материка внутри него сменяется множество поколений Носителей Разума — как уже указывалось, система, если за ней правильно ухаживать, функционирует довольно долго. Однако случаются трагические обстоятельства, когда жизнедеятельность Материка внезапно прекращается. Чаще всего это происходит, если система одной разновидности Материка уничтожает другую в целях поглощения ее белка.

В этом случае Носители погибшей системы попадают в те ткани Материка-поглотителя (или других Материков), где происходит переработка питательных веществ. Если Материки-поглотители еще не освоены другими Носителями Разума, то ничего страшного в этом нет — заселение новой системы происходит по обычным правилам (смотреть техническое приложение). Если же поглотитель обитаем, то отношения между населением Материка и иммигрантами регулируется принятым Советом Разума законом об иммиграции (смотреть техническое приложение). Задача эвакуаторов в этом случае заключается в наблюдении за выполнением закона — с целью не допустить ущемления прав Носителей Разума, стоящих на высшей ступени развития.

Порою, однако, в случае гибели Материка часть его обитателей окажется на открытой поверхности, где можно подвергнуться негативным воздействиям различных факторов. В этом случае задача эвакуаторов позаботиться о безопасности населения погибшего Материка и с помощью технических средств отыскать для лишенных крова Носителей Разума новое жилище. При этом, прежде всего, следует позаботиться о тех, чьи предки первыми заселили нашу Планету и начали освоение Белковых Материков, изменив свой наследственный код.

Из этого следует четвертая важнейшая задача. При эвакуации и освоении новых Материков необходимо обеспечить безопасность Носителей Разума, стоящих на высшей ступени развития. Что касается Носителей, прибывших на Планету последними, то их безопасность не столь важна, они эвакуируются и получают помощь во вторую очередь…

Сергею впервые в жизни приснилась его мать. Он знал точно, что это она, хотя черты маячившего над ним лица расплывались в тумане.

— Он приходит в себя.

Фраза была произнесена с гортанным южным акцентом.

— Слава тебе, господи! — с явным облегчением и без всякого акцента сказала другая женщина голосом его недавней спутницы. — А то я уж боялась, что нас-то вытащил, а сам… Три дня ведь лежал и в себя не приходил!

От удивления к Сергею сразу вернулась речь:

— Три дня? Вы хотите сказать, что я тут три дня…

Прозвучало это, правда, еле слышно, но обе они немедленно обернулись в его сторону. Ему с трудом удалось сфокусировать взгляд на лице женщины, которую он в беспамятстве принял за свою мать. Она была смуглая, с черными волосами, заплетенными в две заброшенные за спину длинные косы.

— Полежи еще, — мягкая прохладная ладонь потрогала его лоб. — Жара уже нет.

— А что со мной было?

В ответ его недавняя спутница, сидевшая рядом с черноволосой женщиной, немедленно затараторила:

— Головой стукнулись, и осколок воткнулся — опухоль-то на темечке какая! — Сергей невольно дотронулся рукой до огромной гематомы на своем затылке. — С какой силой-то ведь вас из автобуса выкинуло! Как только, я не знаю, вы смогли потом встать и нас вытащить — не судьба, видно, была нам с Прокопом и Васенькой рядом с Щербиниными сейчас на дне пропасти лежать.

— Не надо его волновать, — тихо сказала ей черноволосая, но женщина уже не могла успокоиться продолжала горько всхлипывать:

— Людей-то сколько погибло, и Михал Василича жалко-то как! — она вытерла глаза тыльной стороной ладони. — И всего-то мы на экскурсию поехали!

Черноволосая положила руку ей на плечо:

— Не надо плакать. Наш Наби сидел в том грузовике рядом с водителем и погиб, но его мать Сабина, старшая жена моего мужа, не плачет, хотя Наби был ее любимым сыном. За рулем был Садык, и он тоже погиб, но Айгази, его мать, тоже не плачет. Они берегут слезы, чтобы заплакать в тот день, когда тела их сыновей вытащат из пропасти и приготовят к погребению. Тогда вместе с ними будут плакать все женщины нашего села. Мой муж — председатель сельсовета. Он и другие наши мужчины спустились в пропасть, чтобы вытащить тела погибших.

Она говорила очень просто и с большим достоинством. Бывшая спутница Сергея в последний раз всхлипнула и поднялась.

— Ладно, я пойду к Прокопу, а то он будет меня звать. Скажу ему, что вы очнулись, он обрадуется.

Проводив ее глазами, Сергей нетерпеливо спросил:

— Когда же приедут доктора? Ведь уже прошло три дня! Мальчик, кажется, серьезно повредил спину, без опытного хирурга он может остаться инвалидом на всю жизнь, а ведь ему только четырнадцать! Мужчина тоже — у него раздроблены обе ноги, без квалифицированной медицинской помощи наверняка начнется гангрена. Как ребенок?

Она спокойно пожала плечами:

— Не тревожься — Дагир, сын Мариям, второй жены моего мужа, ушел за помощью. Он доберется до Тлядала — там есть телефон — и все расскажет председателю сельсовета. Председатель позвонит в Кубани, а оттуда сообщат в Махачкалу. Правда, телефон в Тлядале плохо работает, когда звонят, ничего не слышно. Если Дагир до Кубани не дозвонится, то сам туда поедет, только путь неблизкий, через горы. Поэтому врачей скоро не жди, но не бойся — у нас аллах никого не оставляет своими милостями. У мальчика Юры спина уже не болит. Хуже боли тоска по матери, она сжигает его душу. Но мой сын Ильдерим и маленькая дочь Халида все время с ним — они стараются отвлечь его от горя.

— Его мать уже… похоронили? — сдавленно спросил Сергей.

Женщина торжественно и почтительно склонила голову:

— Ее похоронили два дня назад, и все женщины нашего села плакали вместе с мальчиком Юрой. Об остальных своих спутниках не тревожься. Прокоп хорошо себя чувствует, его ноги скоро заживут и будут ходить — он уже начал ими упираться. Ребенок сейчас в доме младшей жены моего мужа Лейлы — она кормит своим молоком его и нашего маленького Мурада. Но ты такой же, как мой муж — беспокоишься о других, но не думаешь о себе. А ведь тебе пришлось хуже всех!

— Хуже всех? — удивился он. — Да ведь после катастрофы я носился, как горный козел.

Она покачала головой:

— В мозг твой глубоко вошел осколок стекла и торчал оттуда. Мне с помощью Асият, нашей акушерки, пришлось извлекать его железными щипцами. Но, слава аллаху, ты пришел в себя, а значит, скоро будешь здоров.

Сергей недоверчиво усмехнулся и вновь потрогал свою голову. Ему не хотелось обижать женщину, но скрыть своего недоверия не удалось:

— Итак, вы хотите сказать, что у меня из мозга торчал осколок, и вы его вытащили с помощью этой… Асият? Что этот мужчина, — из глубины его подсознания неожиданно вынырнуло имя, — что Прокоп с размозженными нижними конечностями через три дня после травмы начал упираться ногами? Его тоже лечит эта… Асият?

Он внезапно замолчал, потрясенный до глубины души — сколько же совершенно незнакомых имен ему удалось с такой легкостью запомнить! Черноволосая женщина поняла его удивление по-своему и укоризненно возразила:

— Асият — мудрая женщина. Она сестра моей матери, она научила меня лечить раны и принимать роды у наших женщин.

— Разве вы никогда не обращаетесь к докторам?

— Пять лет назад мой муж Рустэм обращался к докторам — он просил, их дать справку, чтобы мы могли продавать на базаре в Дербенте сыр из козьего молока — его делают наши женщины. Но доктора нашли в сыре, в молоке и в крови наших женщин какой-то микроб и не дали справку. С тех пор мы больше к докторам не обращаемся.

— Но ведь любой из вас может заболеть, — возразил Сергей, — есть болезни, которые может вылечить только врач. Бывают травмы, когда без хирурга никак не обойтись.

— Мы, хвала аллаху, не болеем такими болезнями, и хирурги нам тоже не нужны. Если человек повредил свое тело, то у него две дороги — или жить, или умереть. Мертвому хирург не поможет, а живые выздоравливают сами. Посмотри на Прокопа — три дня назад его ноги напоминали раздавленный помидор и болтались из стороны в сторону, как обломанные сучья деревьев, а лицо было белым, как известь. Мы с Асият обложили ему ноги горячим мхом с болот, и прошло только три дня, а лицо его порозовело, он уже не чувствует боли и шевелит пальцами на ногах.

«Черт возьми, каменный век какой-то — обложили травами! Надо их как-то убедить».