Незабудки для тебя Робертс Нора

16

По дороге в «Этруа» Деклан завернул в офис к Реми. День свадьбы друга приближался, а в обязанности шафера, как известно, входит организация мальчишника. Общую идею (стриптиз-клуб и море выпивки) Деклан себе представлял, но хотел обговорить с женихом кое-какие детали.

Секретарша набрала номер Реми, и из динамика послышался панический вопль:

— Да-да, пусть войдет! Скорее!

Едва войдя в кабинет, Деклан понял, отчего в голосе друга звучала такая паника.

В одном из кресел, предназначенных для посетителей, сидела Эффи и горько рыдала. Вокруг нее хлопотал Реми, судя по выражению его лица, можно было предположить, что он и сам вот-вот заплачет.

Деклан подавил в себе желание немедленно развернуться и бежать прочь. Нет, нельзя бросать друга в беде. Он прикрыл дверь, подошел к Эффи, погладил ее по плечу.

— Дорогая, неужели ты все-таки ему призналась, что мы с тобой бежим в Вегас?

Эффи подняла на него глаза, а потом закрыла лицо руками и заревела еще пуще.

— Извини, неудачная шутка. — Деклан вытер вдруг вспотевшие руки о джинсы. — Что стряслось?

— Видишь ли, у нас проблема со свадебным банкетом… — начал Реми.

Эффи испустила горестный всхлип.

— Не будет у нас никакого банкета! — простонала она, зарываясь лицом в протянутый Реми носовой платок. — Банкетный зал сгорел! То есть не сгорел, но там на кухне что-то загорелось, и приехали пожарные, и… и…

— И пожар перерос в локальное наводнение, — мрачно объяснил Реми. — Теперь зданию требуется ремонт. К нашей свадьбе точно не успеют.

— Это я во всем виновата!

Деклан склонился над ней с другой стороны.

— Правда? Зачем же ты устроила пожар?

На этот раз Эффи слабо улыбнулась.

— Это я хотела непременно выйти замуж в старинном особняке! Реми говорил, давай снимем зал в гостинице, а я отвечала: нет, хочу романтики… Во что бы то ни стало решила настоять на своем! И что же — до свадьбы меньше трех недель, и… и… и никакой свадьбы не будет!

— Что ты, солнышко, обязательно будет! Найдем другое место, ничуть не хуже. — Реми чмокнул ее в кончик носа. — В конце концов, можем просто расписаться, а свадьбу отложить.

— Но где же нам теперь жениться? В мэрии?

— Милая, мне совершенно неважно, где жениться. — Реми поцеловал ее пальцы. — Главное — на ком!

Эффи шумно вздохнула, шмыгнула носом, прижалась к нему.

— И верно, прости, милый. Я веду себя ужасно глупо. В самом деле, так ли важно, где и как выходить замуж?

— Очень даже важно!

При этих словах оба обернулись к Деклану: Эффи — с глазами, блестящими от слез, Реми — с явным недоумением и досадой.

— Нельзя, чтобы какой-то дурацкий пожар испортил вам праздник! — продолжал Деклан. — Почему бы вам не отпраздновать свадьбу у меня?

— Что значит «у тебя»? — не понял Реми.

— У меня, в Доме Мане. А что? Места там хватит, это уж точно. Бальную залу надо доделать, но время еще есть. В крайнем случае найму бригаду маляров. Фасад я сегодня утром закончил. Кухня, библиотека, гостиные — готовы. Сады в порядке. Конечно, есть еще над чем поработать, но мелких огрехов гости не заметят. Они увидят дом, сад, послушают истории о привидениях и еще много лет будут об этом вспоминать!

Прежде чем Реми успел ответить, Эффи схватила Деклана за обе руки.

— Ты серьезно?!

— Вполне. Почему бы и нет?

— Дек… — начал Реми, но тут Эффи вскочила и, оттолкнув жениха, бросилась Деклану на шею.

— Я тебя обожаю! — С этими словами она расцеловала его в обе щеки. — Ты лучше всех на свете! — Новый звучный поцелуй. — Ты ангел! Ты святой!

Деклан ухмыльнулся.

— Если не возражаешь, мы с твоей невестой хотели бы остаться вдвоем, — проговорил он, повернувшись к Реми.

Эффи, смеясь, закружилась по кабинету.

— Боже мой! Так у меня все-таки будет свадьба в старинном особняке! Ох, Деклан, мне бы не стоило соглашаться, ведь теперь к тебе явится толпа незнакомых людей, будут бродить по дому, вытопчут все лужайки… И все-таки соглашусь, потому что я так об этом мечтала! Но обещаю, обещаю, тебе ничего не придется делать! Всю подготовку я возьму на себя! И буду у тебя в долгу до самой смерти!

— Ладно, договорились, принесешь мне в жертву первенца, и мы квиты.

Реми, присев на край стола, изумленно покачал головой.

— Я сказал, что готов жениться на тебе где угодно и когда угодно, а он всего лишь предложил какие-то древние развалины — какого же черта ты целуешься с ним, а не со мной?

— А твоя награда, милый, еще впереди! — Однако, вспомнив о женихе, Эффи обняла его, положила голову ему на плечо. — Реми, я хочу, чтобы свадьба у нас была прекрасной, как в сказке! Или как во сне. Я так об этом мечтала!

— Понимаю, солнышко. И я хочу того же самого. Так что забацаем крутую вечеринку, идет?

— Идет! — Сжав его в объятиях в последний раз, она снова закружилась по комнате, от недавних слез не осталось и следа. — Можно мне съездить к тебе прямо сейчас? — спросила она Деклана. — Захвачу с собой маму и сестру, мы посмотрим дом и все распланируем.

— Конечно.

— Спасибо! — Она снова чмокнула его в щеку. — Спасибо! — И в другую. — Спасибо! — А теперь в губы. — Реми, и ты приезжай, как только освободишься. Да, Дек, — добавила она, уже направляясь к дверям и доставая на ходу мобильный телефон, — свадьба у меня будет в голубых и розовых тонах. Не возражаешь, если мы выкрасим дом в голубой и розовый?

У Дека отвисла челюсть. Ответить он не успел — за Эффи уже захлопнулась дверь.

— Она… она ведь шутит, правда?

— Будем надеяться. — Реми испустил глубокий вздох. — Мой верный друг, ты не представляешь, во что ввязался. Ты очень нас выручил, и я тебе благодарен, но хочу предупредить сразу: впереди тебя ждет пара недель чистого безумия.

— Я просто не мог смотреть, как Эффи плачет. И вообще, почему бы и нет? Что в этом такого?

— Посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься с ее матушкой!

— А какая у Эффи матушка?

— Жуткая женщина!

— Ну, — улыбнулся Деклан, — опыт общения с жуткими матерями у меня, увы, есть.

Добрые дела улучшают настроение — вот почему Деклан входил в «Этруа», улыбаясь до ушей. Нет, если честно, конечно, не только поэтому. Еще и потому, что предвкушал встречу с Линой.

Она стояла за стойкой — готовила коктейль и болтала с кем-то из постоянных посетителей. При появлении Деклана взгляд ее рассеянно скользнул к дверям, остановился на нем и замер. И, пока он пробирался между столиками к стойке, Лина не сводила с него глаз.

Впрочем, она еще успела налить и вручить жаждущему чашку кофе, прежде чем он заключил ее в объятия и, оторвав от земли, впился в ее губы поцелуем под аплодисменты и приветственные крики завсегдатаев и туристов.

— Я скучал по тебе, — широко улыбнулся он, оторвавшись от ее губ.

— Да уж, вижу, что соскучился! — Озорно улыбнувшись, она потрепала его по щеке. — А теперь верни меня на землю. Я на работе.

— Найди себе замену.

— Милый, я действительно занята. Присядь, сейчас принесу тебе пива.

Но вместо этого он взметнул ее в воздух, подхватил другой рукой под коленками, толкнул локтем дверь на кухню. Там открывал пакет сока бармен с дредами.

— Эй, приятель! — окликнул его Деклан. — Лину нужно подменить на полчасика. Не возражаешь? — и кивнул в сторону бара.

— Само собой!

— Деклан! — прошипела Лина. Она не сопротивлялась — видимо, понимала, что это разочарует зрителей. — Это же мой бизнес!

— Вот именно. Спасибо, — кивнул он парню, устремившемуся за стойку. — Это твой бизнес, и ты его отлично организовала, так что полчаса он вполне проживет без тебя.

Великодушный бармен поспешил вперед и открыл ему дверь. Деклан вынес Лину на улицу, провожаемый взглядами прохожих, свернул во дворик.

— Голубчик, я терпеть не могу, когда на меня давят!

— Разве я на тебя давлю? Я тебя несу. Где запасной ключ? — поинтересовался он, поднимаясь на второй этаж. Лина молчала, и он пожал плечами. — Ладно. Если я сделаю с тобой то, что хочу, прямо на галерее, нас арестуют за оскорбление общественной нравственности, но на такую жертву я готов пойти.

— Под цветочным горшком. Второй горшок слева.

— Отлично!

К изумлению Лины, он не поставил ее на ноги, а перекинул через плечо и, нагнувшись, достал ключ из-под горшка. Как видно, она недооценила его силу и свою реакцию на нее.

— Между прочим, ты скинула пару фунтов, — заметил он, вставляя ключ в замок.

— Прошу прощения? — отозвалась Лина холодно, стараясь выдержать тон неприступной южной красавицы, что было не так-то легко, когда висишь на плече у мужчины.

— Тосковала по мне, должно быть? — Он протиснулся внутрь и захлопнул дверь ногой.

— Не могу описать, как я польщена тем, что ты оторвался от своих занятий и заехал поиметь меня по-быстрому, но…

— О, кстати, отличная мысль! Правда, в моей программе это был не первый пункт, но почему бы и нет? — И, перехватив ее поудобнее, он направился в спальню.

— Деклан, вот сейчас я начинаю по-настоящему злиться! Немедленно отпусти меня или…

Договорить ей не удалось — Деклан бросил ее на кровать. Глаза ее из-под спутанных волос сверкали гневом. Но не только. Что за картина! Именно то, что ему сейчас нужно!

— Какого черта на тебя нашло?! Врываешься ко мне в бар, словно ты здесь хозяин. Перекидываешь меня через плечо и уносишь, как военный трофей. Думаешь, я обязана тебя обслуживать в любое время дня и ночи? Поищи себе постельную грелку в другом месте!

Деклан только ухмыльнулся в ответ и принялся снимать ботинки.

— Я серьезно. Убирайся немедленно!

Деклан снял второй ботинок, затем рубашку.

В ответ раздался залп отборных местных ругательств, из которого он понял едва ли треть.

— Дорогая, помедленнее! — взмолился он, расстегивая джинсы. — Можно еще раз: я свинья и должен жариться в аду или я должен отправиться в ад и угоститься там жареной свининой?

Тут она вскочила и бросилась на него. Но к этому Деклан был готов — в сущности, этого он и ждал. Настало время для борьбы в партере, для яростной и жаркой возни, и то, что Лина не стеснялась пускать в ход ногти и зубы, делало эту борьбу только слаще.

Она вопила, молотила его кулаками, пинала ногами, брыкалась, как молодая кобылка, но он подмял ее под себя и впился в ее губы жарким поцелуем.

— Не ждала такого? — Задыхаясь, он разорвал на ней блузку. — А мне, знаешь ли, надоело соответствовать всем твоим ожиданиям!

— Прекрати! Перестань сейчас же! — Сердце ее под его жадными руками билось, как сумасшедшее. Да, такого она совершенно не ждала и тем более не ждала, что его внезапная грубость и властность породит в ней такое возбуждение.

— Посмотри на меня! — Он схватил ее за обе руки. — Скажи, глядя мне в глаза, что ты этого не хочешь, что не хочешь меня. Скажи — и я тут же уйду.

— Отпусти меня! — Взгляд ее оставался твердым, но голос предательски дрожал. — Немедленно отпусти!

Он отпустил одну ее руку.

— Говори же. — Она чувствовала, как содрогается его мощное тело. — Хочешь — или нет?

Запустив руку ему в волосы, Лина притянула его к себе.

— J'ai besoin!

«Я хочу…» Нет, не так. Эти слова означали: «Ты мне нужен».

Она обвила его ногами, словно цепями. Прильнула к губам, больно укусив за нижнюю губу и не заметив этого.

— Возьми меня! — потребовала она. — Быстро, грубо! Я так хочу!

Он скользнул рукой под мини-юбку, сдернул влажные трусики. Мокрые от пота тела слились воедино.

— Ну, держись! — проговорил он и ворвался в нее.

Она громко вскрикнула, что-то ослепительное взорвалось в ней и мгновенно распространилось по всему телу, охватив его жарким пламенем вожделения. Деклан снова вонзился в нее — глубже, сильнее, и крик повторился. Он заполнял ее целиком, он утолял ее жажду и вновь ее разжигал. Не помня себя, Лина впилась ногтями ему в спину.

«Еще, еще!» — кричал ее разум. «Еще, еще!» — требовала плоть.

Тело Деклана горело, как в огне — легкие, сердце, чресла. Свирепый жар несказанного наслаждения туманил зрение, заставлял забыть обо всем на свете.

Все исчезло — остались лишь бьющие в окно солнечные лучи, далекие гудки автомобилей и ритмичные движения двух влажных тел, слившихся воедино.

И глаза ее — темные, бездонные и блестящие, как оникс, не отрывающиеся от его глаз.

Люблю тебя! Бесконечно люблю!

Он не знал, произнес ли эти слова вслух или они возникли лишь в его мозгу. Но глаза ее изменились — на миг словно ослепли, затуманенные почти невыносимым наслаждением.

Она коротко всхлипнула, забилась под ним. Беспомощный, полубезумный, он содрогнулся всем телом и излил в нее свое семя.

Задыхаясь, он рухнул на нее. Она все дрожала и извивалась под ним; казалось, это длилось бесконечно, но вот содрогания ее стали слабее, реже, и вот она затихла.

— Не могу пошевелиться, — пробормотал Деклан. Сейчас он чувствовал себя опустошенным, бессильным — таким невесомым, что, казалось, его может унести легчайший ветерок.

— И не надо, — прошептала она, касаясь губами его шеи.

Это прикосновение поразило его трогательной нежностью, словно едва различимая радуга поднялась на небе после грозы.

— Веришь, что я пришел просто с тобой поговорить?

— Не верю.

— И напрасно. Хотел сначала поговорить, а потом заняться любовью. Пришлось скорректировать планы. Теперь я должен тебе блузку и, кажется, что-то из нижнего белья.

— Считай, мы в расчете.

Собравшись с силами, он смог приподняться на локтях и взглянуть на нее. Щеки ее пылали. Влажные завитки волос прилипли к вискам, рассыпались по смятой простыне.

Ему захотелось погладить ее, как пушистого милого котенка.

— Знаешь, ссора, оказывается, чертовски возбуждает, — проговорил он.

— Меня тоже. Странно — я ведь хотела с тобой расстаться.

— Правда?

— Правда. — Она погладила его по щеке, удивленная нахлынувшей на нее нежностью. — Твердо решила: вместе нам не бывать. И тут ты врываешься в бар, весь такой сильный и сексуальный, хватаешь меня в охапку, куда-то тащишь — и решимости как не бывало. Милый, что ты делаешь с моим разумом? И зачем?

— Затем, что ты для меня дороже всего на свете.

— Вот нашел сокровище! — Она легонько толкнула его в плечо. — Ладно, слезай. Ты весь мокрый, и я тоже.

— Сейчас примем душ, а потом поговорим. Да, поговорим, — повторил он, заметив, что она вздернула бровь. — Слово скаута! — И он поднял два пальца вверх.

— Мне надо на работу.

— Анджелина!

— Ладно, ладно! — Она махнула рукой, понимая, что спорить с ним бесполезно. Он упрям, но, как ни странно, это ее почему-то заводит! — Иди в душ, а я позвоню в бар и попрошу, чтобы меня подменили еще на час… Или на два?

Едва он вышел из душа, Лина тут же проскользнула в ванную. Должно быть, специально, чтобы оттянуть разговор. Деклан не стал ее торопить: пошел на кухню, нашел там, как и ожидал, кувшин холодного чая, наполнил два стакана.

Когда появилась Лина все в той же соблазнительной мини-юбочке и свежей блузке, он протянул ей стакан.

За последние дни она почти покорилась неизбежному, хотя внутренняя борьба не прекращалась в ней ни на минуту: Лина страшно тосковала по Деклану и ругала себя за это, называя слезливой дурой. И все же, просыпаясь по ночам, Лина безотчетно тянулась к нему и лишь мгновение спустя вспоминала, что его нет рядом. А стоя за барной стойкой, вскидывала глаза на каждого входившего посетителя в тайной надежде, что это Деклан.

И вот, когда в сотый раз она посмотрела на дверь, это действительно оказался Деклан. И Лина испытала такую всепоглощающую радость, такое безграничное облегчение, что даже разозлилась на него за это еще прежде, чем он, как долгожданную добычу, перекинул ее через плечо и поволок в спальню.

— Деклан, — начала Лина. — В ту нашу последнюю встречу я была к тебе несправедлива. Честно говоря, мне было не до справедливости.

— Если хочешь извиниться — не надо. Я нарочно тебя разозлил. Лучше злиться, чем грустить, а она тебя не только разозлила, но и сильно расстроила.

— Еще бы! Ты не представляешь, как мне мерзко знать, что она сейчас у бабули, и знать, чем это кончится. И я ничего не могу сделать, ничего не могу исправить. Но тебя это не касается, и мне не следовало тебя в это втягивать.

— А ты меня и не втягивала, просто так вышло. — Он наклонил голову. — Поправь меня, если ошибаюсь: кажется, у тебя создалось впечатление, что я в силу своего происхождения и воспитания не готов иметь дело с темными и грязными сторонами жизни. Особенно твоей.

— Дек, я вовсе не считаю тебя каким-то тепличным цветочком! Но эта сторона жизни — моей жизни — действительно не для тебя. Такого человека, как моя мать, ты просто не встречал в своей жизни.

— Ну почему же не встречал?! Вот, например, сегодня она заходила меня навестить.

От раскрасневшихся щек Лины отхлынула кровь.

— К-как?

— Сегодня около полудня Лилибет нанесла мне визит. Я думал о том, стоит ли тебе об этом рассказывать, но решил, что не стану ничего от тебя скрывать. И лгать не стану, даже чтобы пощадить твои чувства. Она явилась, напросилась на чашку чая. Потом попыталась меня соблазнить.

— Мне очень жаль, — едва выговорила Лина. В горле у нее першило, а губы стали холодными как лед. — Больше такое не повторится, я за этим прослежу.

— Помолчи. Неужели я похож на того, кто нуждается в твоей защите? И ярость свою прибереги, пока я не закончу, — добавил он. — Когда она потянулась к моей ширинке, я ей посоветовал не позориться и убрать руки. Тогда она плюхнулась на стул и зарыдала.

Он присел на подлокотник софы, невольно подумав о том, как неуместно звучит этот рассказ в теплой, уютной гостиной — в мире Лины.

— Рыдала она весьма выразительно, много слез выдавить не удалось, но она очень старалась. Легенда была такая: за ней гонятся какие-то злодеи и непременно убьют и ее, и тебя, и мисс Одетту, если она не заплатит им пять тысяч долларов. Что же ей, бедной, делать, куда податься?

Щеки и скулы Лины снова окрасились румянцем, теперь румянцем гнева и стыда.

— И ты дал ей денег?! Как ты мог поверить…

— Думаешь, я не только тепличный цветочек, но и безмозглый болван? — Деклан театрально вздохнул. — Ты, милая, испытываешь мое терпение. Разумеется, я ни цента ей не дал и ясно дал понять, что здесь ей ловить нечего. Тогда она взбесилась и перешла к угрозам — заявила, что отправится к моим родителям и все им расскажет. Как видно, она расспрашивала обо мне и кое-что выяснила. Она решила, что мои родственники будут в ярости, если узнают, что их белокурый мальчик подпал под твои чары. Ну а чтобы закрепить эффект, пообещала сообщить, что я переспал и с ней.

— Она может! — проговорила Лина непослушными губами. — Ты не знаешь, на что она способна, Деклан! Она…

— Я ведь просил не перебивать, пока не закончу, — невозмутимо заметил Деклан. В голосе его не было ни гнева, ни раздражения — лишь спокойствие и уверенность. — Перейдя к шантажу, она взвинтила сумму вдвое — до десяти тысяч. Боюсь, мой ответ ей не понравился — я просто взял ее за шкирку и выкинул за дверь. Вот так. Теперь можешь злиться, если хочешь… Не плачь! — строго сказал он, заметив, что глаза ее наполнились слезами. — Она ни одной слезинки твоей не стоит.

— Неужели ты не понимаешь, что я сейчас чувствую?!

— Понимаю. Оба мы взрослые люди, оба знаем, что к тебе все это не имеет никакого отношения. И все же тебе больно и стыдно. И мне жаль, что пришлось причинить тебе новую боль.

— Ты здесь вообще ни при чем! Дело во мне! — Она сердито смахнула с ресниц слезы. — Я пыталась тебе объяснить с самого начала…

— Но ведь и ты здесь ни при чем, Лина. Я вглядывался в нее. Очень внимательно ее рассмотрел. И, знаешь, не увидел ничего общего с тобой. Абсолютно ничего. Наследственность — лотерея: никогда не знаешь, что выпадет. И важно не то, что мы получаем от родителей при рождении, а то, какими делаем себя сами благодаря родительским генам или вопреки им.

— Но я никогда от нее не избавлюсь! Никогда! Что бы я ни делала!

— Это верно.

— Прости… Нет, я все-таки это скажу! — воскликнула она, увидев, как он напрягся. — Я прошу прощения за то, что она явилась к тебе домой. Что марала своим грязным языком твою семью. И хочу попросить, чтобы ты не рассказывал об этом бабуле.

— Не буду, конечно.

Лина встала, обвела взглядом комнату. Она любила свой дом, в котором все, до самой последней мелочи, носило на себе отпечаток ее собственного «я». Ценила свою жизнь по той же причине. А этот мужчина страстно стремился стать частью ее жизни, и поскольку его она тоже ценила, то чувствовала, что должна все ему объяснить.

— Она меня бросила, когда мне и двух недель не исполнилось, — начала Лина. — Просто однажды утром села за руль бабушкиной машины и укатила. Машину бросила по дороге. Вернулась, когда мне было уже три года.

— А твой отец?

Лина пожала плечами.

— Отец — по настроению. Один раз она мне рассказала, что у нее с этим парнем была великая любовь, но его родители были против и услали его куда-то за тридевять земель. В другой раз — что ее изнасиловали по дороге из школы. В третий — про миллионера-соблазнителя, который когда-нибудь вернется и увезет нас с собой на Багамы.

Она повернулась к Деклану, чувствуя, что сейчас должна смотреть ему в лицо.

— А правду сказала, когда мне было уже восемнадцать. Вот тут я поняла, что на этот раз она не врет. Она была под кайфом, не особо думала, что говорит, к тому же ей хотелось меня задеть. — «Да откуда мне знать, кто твой чертов папаша? — сказала она. — Знаешь, сколько их у меня было? И все одинаковые. Не все ли равно, кто из них твой отец?»

— Она была шлюхой, Деклан. Все об этом знали, все об этом судачили. Маленькой я не понимала этих разговоров, потом начала понимать. Когда она забеременела, вернулась под крылышко к родителям. Делать аборт побоялась: думала, что умрет и попадет в ад или что-то в этом роде. Вот и родила меня. Родила и бросила. И за то, и за другое спасибо. Но только за это.

Тяжело вздохнув, Лина снова села.

— В общем, вернулась она, когда мне было три года. В первый раз исполнила свою обычную арию: мол, она получила суровый урок, стала другим человеком, раскаивается, хочет загладить… Продержалась несколько дней — и опять исчезла. Потом это повторялось снова и снова. Иногда она появляется вся в синяках, избитая каким-нибудь ублюдком, с которым связалась на этот раз, или больная, или просто обдолбанная. Но Лилибет всегда возвращается.

— И каждый раз причиняет тебе боль, — тихо закончил Деклан. — И тебе, и мисс Одетте.

— Она всем причиняет боль, это ее единственный талант. На мое тринадцатилетние она пришла под кайфом. Мы устроили домашнюю вечеринку, пригласили всю родню, моих школьных друзей с родителями. А она явилась в обнимку с каким- то забулдыгой, оба упоротые в хлам. Устроила омерзительную сцену. Трое моих дядьев их просто выкинули оттуда… Извини, мне надо закурить. — И она быстро вышла из комнаты.

Минуту спустя Лина вернулась с сигаретой.

— В следующий раз она объявилась, когда мне было шестнадцать. В то время я встречалась с одним мальчиком, была в него влюблена без памяти. Она его напоила, угостила таблетками и затащила в постель. Его трудно винить — он был ненамного меня старше; а она решила, что это будет прикольно — отбить парня у дочери. Расположилась с ним в кустах возле дома так, чтобы я непременно на них наткнулась. И так хохотала! У меня до сих пор в ушах звенит ее смех. А в следующий раз появилась, когда я купила эту квартиру. Тогда я пустила ее к себе. Подумала: уж лучше я, чем бабуля. И надеялась, что, может быть, хотя бы в этот раз…

Но прошла неделя — и она снова взялась за свое. Выпивка, наркота, мужики. Приводила их сюда и кувыркалась с ними в моей постели. А потом обокрала меня и сбежала. И тогда я решила — с меня хватит. Все! С ней покончено. Но это никогда не кончится, Деклан. Что бы я ни делала, она не перестанет быть моей матерью.

— А что бы ни делала она, ты не перестанешь быть той, кто ты есть. Радостью и гордостью тех, кто тебя вырастил. Хозяйкой собственной жизни. За это она тебя и ненавидит.

Лина отвечала ему долгим изумленным взглядом.

— Ненавидит… — Прошептала она. — Никогда прежде я не могла этого выговорить, не могла даже подумать… Что за страшные слова: моя мать меня ненавидит! Почему же сейчас, когда ты это сказал, мне стало намного легче?

— Хотел бы я пообещать, что никогда больше не позволю ей сделать тебе больно. Но не буду бросаться пустыми обещаниями. Она и дальше будет причинять тебе боль, Лина, но, быть может, теперь тебе будет не так больно, как было прежде.

— Определенно я тебя недооценивала, — проговорила Лина, задумчиво вертя в пальцах сигарету.

— Точно, я полон сюрпризов. Кстати, раз уж я взялся тебя удивлять: оказывается, Лилибет как-то связана с Домом Мане.

— О чем ты говоришь?

— Сам толком не понимаю. Трудно объяснить, но точно знаю: как-то связана. И знаешь, может быть, к лучшему, что она пришла и сказала мне все, что сказала. Как будто еще один кусочек мозаики встал на место. А еще что-то подсказывает мне, что больше она туда не придет. Позвони бабушке, Лина. Не позволяй этой женщине становиться между вами.

— Об этом я уже думала. Да, наверное, позвоню. Деклан!.. — Она взяла стакан, нерешительно повертела его в руках, поставила на место. Деклан вопросительно поднял брови. — Знаешь, я ведь хотела с тобой порвать.

— У тебя необычный способ прощаться с любовниками.

— Нет, я серьезно. Может быть, в самом деле нам лучше вернуться на шаг назад и остаться… ну, просто друзьями или кем-то в этом роде?

— Друзьями? Отличная мысль. Говорят, крепче всего те семьи, где муж и жена — не только партнеры, но и друзья.

Лина только руками развела:

— О боже мой! Ладно, теперь мне уже точно пора на работу.