На одном вдохе Зверев Сергей

Вступление

Республика Филиппины; в девяти морских милях к северо-востоку от острова Катандуанес. Около десяти лет назад.

На аэродроме одной из военных баз Республики Филиппины готовился к вылету небольшой транспортный самолет. Техники и экипаж три раза осмотрели фюзеляж, плоскости, оба двигателя и стойки шасси, проверили приборы, управление и оборудование кабины. Все работы по обслуживанию воздушного судна велись под неусыпным наблюдением службы безопасности и нескольких чиновников из аппарата президента. Стоянка и прилегающая к ней территория были оцеплены личным составом подразделения морской пехоты.

Погодка в этот день выдалась неважной: над островом нависли дождевые тучи, временами дул сильный порывистый ветер, а видимость ухудшилась до одной мили. И все же подготовка к вылету шла полным ходом. Судя по всему, экипажу самолета предстояло выполнить чрезвычайно важное задание.

И действительно – спустя десять минут на территорию аэродрома въехал кортеж автомобилей. Возглавлял колонну броневик с торчащим из маленькой башенки стволом крупнокалиберного пулемета; за ним чинно следовали два представительских лимузина. В середине солидно гудело дизелем бронированное авто, наподобие тех, что используют банковские инкассаторы. Замыкали шествие три полицейские машины с сиренами и включенными проблесковыми маячками.

Повернув к самолету, сопровождающие машины остановились, и лишь «инкассаторский» монстр аккуратно подрулил к опущенному трапу, рядом с которым вытянулся во фронт экипаж, состоящий из двух пилотов.

Из «членовозов» вышли несколько одетых в одинаковые белые рубашки филиппинских чиновников. Один из них – низкорослый бритый наголо толстяк по имени Анджело Маркос – принял доклад экипажа о готовности к вылету. Второй направился к открывшейся дверке бронированного монстра и что-то сказал находившимся внутри людям.

Вскоре началась загрузка: несколько одетых в камуфляж бойцов перетаскивали из авто в самолет герметичные металлические кейсы, коих набралось более тридцати штук…

Наконец старший из бойцов подбежал к чиновнику и отрапортовал:

– Господин секретарь Совета национальной обороны, погрузка окончена! Весь груз на борту самолета!

Маркос поднялся по трапу, лично пересчитал опломбированные кейсы и дал добро на вылет.

Дверца захлопнулась, завыли турбины авиационных движков. Кортеж почтительно отъехал в сторону, предоставив самолету простор для маневрирования по бетонке перрона.

Получив разрешение на предварительный старт, командир экипажа увеличил оборот двигателей. Плавно тронувшись, самолет развернулся и бойко порулил к взлетно-посадочной полосе.

Толпа провожающих стояла у машин и глядела вслед. Никто из этих людей не догадывался о том, что произойдет через несколько минут…

За четыре месяца до описанных выше событий Министерство обороны Филиппин приняло программу модернизации вооруженных сил страны. Поводом для данного решения стало обострение взаимоотношений с Китаем, Индонезией, Тайванем, Вьетнамом, Малайзией и Брунеем из-за территориальных споров относительно принадлежности небольшого архипелага под названием Спратли. Сотня мелких островов, рифов и атоллов, суммарной площадью менее пяти квадратных километров, была разбросана в юго-западной части Южно-Китайского моря. Центр архипелага располагался в четырехстах километрах от филиппинского острова Палаван, в пятистах – от побережья Вьетнама и в тысяче километров – от китайского острова Хайнань. Несмотря на крошечный размер, архипелаг Спратли имел важное экономическое и стратегическое значение с точки зрения присутствия в регионе. К тому же после проведенных исследований ученые заявили о наличии в акватории архипелага значительных запасов нефти и газа.

Соединенные Штаты – постоянный и верный союзник Филиппин – оперативно отреагировали на возникшую проблему и предложили республике с десяток отслуживших свой век военных кораблей: патрульных катеров типа «Хэмильтон» и корветов типа «Пикок». Политическое и военное руководство Филиппин согласилось на сделку при условии полного ремонта и модернизации предлагаемой техники, а также ее технического обслуживания в последующие два года. Белый дом с радостью принял встречное предложение, запросив в качестве аванса пятьдесят миллионов долларов.

До момента передачи кораблей филиппинским ВМС стороны договорились не распространяться о предстоящей сделке. Именно поэтому авансовая сумма, минуя безналичные банковские схемы, переправлялась «живыми» деньгами.

Оторвавшись от полосы военного аэродрома, небольшой транспортник набрал высоту и взял курс на восток. Первый этап маршрута проходил над территорией Лусона – самого большого острова архипелага. Затем, миновав узкий пролив, самолет пересек относительно небольшой остров Катандуанес. Далее полет продолжился над акваторией военно-морского полигона, принадлежащего Министерству обороны Республики Филиппины. И наконец, линия пути, проложенная на карте второго пилота, ровной линией потянулась до конечного пункта маршрута – острова Гуам, расположенного в двух тысячах километров от Филиппинского архипелага. Погода была отвратительной, однако экипаж не раз выполнял полеты над океаном в сложных метеоусловиях и никаких трудностей в предстоящем задании не видел.

Первоначально высшее филиппинское руководство предложило доставить авансовую сумму на американскую военную базу Субик-Бей – благо от Манилы ее отделял стокилометровый участок отличной асфальтовой трассы. Те согласились, но спустя сутки отчего-то передумали.

– Нет, господа, только самолетом и только на военно-морскую базу Апра, что расквартирована на острове Гуам, – заявил полномочный представитель американской стороны.

– Но почему? – изумленно вопрошали островитяне. – Ведь Субик-Бей во много раз ближе, что гарантирует безопасную доставку!

– На базе Субик-Бей работает слишком много ваших соотечественников, что не исключает возможности утечки информации по нашей сделке. А на Гуаме все пройдет тихо и незаметно.

Филиппинские чиновники поморщились, но посчитали аргумент вполне весомым. Да и расстояние до Гуама в две тысячи километров не располагало к спорам. «Апра, так Апра», – решили они и отдали приказ готовить к вылету опытный экипаж транспортного самолета.

Минут через тридцать после взлета с военной базы позади осталась береговая черта Катандуанеса – самого восточного острова архипелага. Впереди простиралась акватория военно-морского полигона и бескрайний Тихий океан. Правда, полет в облаках не позволял экипажу лицезреть водную поверхность – видимость была почти нулевой.

Полет в штатном режиме над океаном продолжался не более десяти минут.

– Пожар в правом двигателе! – мгновенно отреагировал второй пилот на сработавшую аварийную сигнализацию.

– Выключить двигатель! – приказал командир. – Винт во флюгер!

Опытный экипаж действовал быстро и слаженно: запустил первую очередь противопожарной системы аварийного двигателя и вывел работающий двигатель на взлетный режим, доложил диспетчеру базы о пожаре и, прекратив задание, развернул самолет в сторону ближайшей суши.

Оставляя шлейф черного дыма, небольшой транспортник возвращался к острову Катандуанес…

Поглядывая на дымящий двигатель, второй пилот подсказал:

– На юге этого острова у города Вирак есть аэродром с полосой подходящей длины.

– Нам бы до северного побережья дотянуть, – с сомнением процедил командир и посмотрел на приборы.

До острова оставалось около сорока километров. Высота была чуть более тысячи метров. На одном движке транспортник «в горизонте» не тянул, выдавал лишь половину от максимально возможной скорости и терял каждую секунду три-четыре метра высоты.

– Не дотянем. Рухнем где-то здесь – на территории полигона, – стиснув зубы, проворчал командир. – Приготовься – будем сажать на воду…

Ровно через четыре минуты транспортник вывалился из низкой облачности. Ощетинившись максимально выпущенными закрылками и неуклюже покачивая плоскостями, он приблизился к серой поверхности океана. Перед касанием водной поверхности самолет задрал нос, пытаясь снизить скорость до минимальной. Однако это не помогло. Зацепив волну хвостовым оперением, он неуклюже клюнул носом и, кувыркнувшись, зарылся в воду. В поднявшемся фонтане брызг мелькали то обломки крыльев, то двигатели, то части фюзеляжа…

Через мгновение все стихло. Не осталось даже волн, поднятых от падения воздушного судна. Лишь на пределе видимости – примерно в полумиле от места трагедии – покачивалась океанская моторная яхта.

Глава первая

Российская Федерация. Москва; район Южное Тушино. Настоящее время.

Патруль, состоящий из трех сотрудников полиции, дежурил на пересечении бульвара Яна Райниса и улицы Туристской. Новенький автомобиль бело-синего окраса с выключенными проблесковыми маячками стоял возле южной стороны бульвара, так как противоположная сторона принадлежала соседям из Северного Тушина.

Смена проходила на удивление спокойно: глубокая ночь, безветренная и теплая погода, редкое движение автомобилей и почти полное отсутствие пешеходов. И ни одного правонарушения. С одной стороны, это было хорошо – все ж таки преступность разрушала нервную систему не только простым гражданам, но и блюстителям порядка. С другой – если наряд за время дежурства не произведет задержаний, то начальство обязательно изойдет желчью. «В чем дело?! – огласит свой кабинет громогласным басом подполковник. – Опять всю ночь продрыхли в машине? А правонарушителей я за вас ловить буду?!»

Город спал; на востоке понемногу светлело небо. Примерно через час должно было взойти солнце, а ровно в восемь утра у трех сотрудников полиции заканчивалась смена.

– Скукота, – зевнул прапорщик полиции. – Ни одного происшествия.

– Вот именно, – поежился лейтенант – старший патрульной смены. – Надо хотя бы одного алкаша задержать, а то опять премии лишат…

Сидевший за рулем сержант не отреагировал на разговор коллег – уложив затылок на подголовник и выпустив изо рта тонкую нить слюны, он смотрел сны про будущую пенсию.

– О, гляди! – вдруг оживился прапор.

Лейтенант посмотрел в указанном направлении и растянул губы в довольной улыбке…

По тротуару – аккурат мимо патрульной машины – неспешно топал мужчина лет сорока. Длинные темные волосы, выцветшие джинсы, стоптанные кроссовки. И совершенно не по погоде – длинный кожаный плащ, полы которого качались в такт неуверенным шагам. Судя по зигзагообразной походке, прошедшей ночью он где-то здорово расслабился и теперь плелся в сторону еще не пропитого жилища.

– Наш клиент! – щелкнув замком, отпихнул дверку лейтенант. – Зеленчук – за мной!..

Выскочив на тротуар, офицер с прапорщиком ринулись наперерез нетрезвому прохожему.

– Одну минутку, гражданин! – возник перед ним лейтенант. – Откуда путь держите?

Едва не врезавшись в преградивших дорогу стражей правопорядка, мужчина притормозил. С трудом наведя резкость, он скептически оглядел двух полицейских, вскинул правую бровь и с усмешкой спросил:

– Это имеет значение?

Не получив ответа на вопрос, лейтенант с недовольным видом прищурился:

– Документики при себе имеются?

Мужчина вынул из кармана паспорт.

– Пажа-алста…

– Захарьин Глеб Абрамович? – изучив данные гражданина, офицер сверил фото с оригиналом.

– Он самый.

– Вам придется проехать с нами.

– С какой стати? – буркнул задержанный.

– Вы нарушаете общественный порядок.

– Интере-есно… И чем же я его нарушил?

– Тем, что разгуливаете по городу в нетрезвом виде.

– Да, я выпил бутылку пива. Но законов не нарушаю, ни к кому не пристаю, веду себя спокойно, самостоятельно иду домой. Или в Москве введен комендантский час?

– Поговори еще! Сам пройдешь в машину или помочь?

Над чем-то раздумывая, Глеб Абрамович молча поглядел в звездное небо.

Лейтенант же продолжал развивать тему:

– Только учти, в этом случае мы оформим тебя на несколько суток за оказание сопротивления представителям власти. И еще выпишем штраф на кругленькую сумму…

Кажется, он хотел еще чем-то пригрозить, но не успел. Захарьин поднял правую руку, произвел ладонью какую-то манипуляцию и звонко щелкнул пальцами, после чего лейтенант осекся и замер. Застыл и его помощник – прапорщик полиции.

– Эй, вы чего там? – высунулся из машины сержант. – Уснули, что ли?..

Оба его сослуживца стояли посреди тротуара, уставившись на то место, где минуту назад топтался задержанный мужик в длинном кожаном плаще.

– Эй, парни! – снова окликнул сержант, выбираясь из автомобиля.

Ответа не последовало. Коллеги и впрямь будто спали: стоя и с открытыми глазами.

Подбежав к сослуживцам, водила испуганно посмотрел вслед удалявшемуся по улице мужчине. Затем осторожно дотронулся до плеча лейтенанта. Легонько потормошив его, жалобно попросил:

– Серега… Сергей Павлович… Костя! Да что такое с вами?! Очнитесь!..

Не подействовало. Лейтенант с бледным как мел лицом лишь покачивался от прикосновений. Прапорщик полиции тоже не подавал признаков осознанного бытия – занеся правую руку с резиновой дубинкой над головой, он походил на искусно созданную мастером восковую фигуру из Музея мадам Тюссо.

– Мужик! Стоять, мужик!! – Сержант выхватил из кобуры табельное оружие.

Повернувшись и сделав два шага в ту сторону, куда топал странный прохожий, он никого не увидел. Тротуар был пуст. Мужик в плаще исчез.

– Как он выглядел? – потирая ладонями помятое лицо, спросил заместитель начальника ОВД по району Южное Тушино.

– Да я ж в машине сидел, товарищ подполковник, – виновато пролепетал сержант.

– Ну хотя бы в общих чертах можешь его описать? – разозлился начальник.

– Высокий – примерно метр девяносто. Темные волосы почти до плеч. Засаленные такие, растрепанные. Расстегнутый кожаный плащ, джинсы… Про обувь ничего сказать не могу – не заметил из автомобиля…

Нервный разговор происходил в кабинете взведенного, озадаченного и уставшего от бессонной ночи подполковника Абрашкина. Тут же у стеночки, на видавшем виды диване, лежали валетом «потерпевшие» – лейтенант с прапорщиком. Лежали тихо, вытянувшись в струнку. Будто мирно спали после дежурной смены, чем тоже изрядно раздражали начальство.

Сразу после удивительного происшествия сержант связался по рации с отделом и сбивчиво запросил у дежурного помощи. Тот долго не мог взять в толк, что же случилось на бульваре Яна Райниса. Затем доложил начальству и выслал машину с дополнительным нарядом. Вчетвером полицейские кое-как поместили одеревеневшие тела коллег в автомобиль, перенесли в отдел, доставили в кабинет подполковника и уложили на диван для дальнейшего разбирательства.

– А лицо? – допытывался хозяин кабинета. – Какой тип лица?

– Боком он ко мне стоял, товарищ подполковник, так что мне был виден только профиль, – виновато шмыгнул носом сержант.

– Ну, рассказывай о профиле!

– Нос приличных размеров, немного крючковатый; губы мясистые – особенно нижняя; выступающий подбородок.

– А глаза?

– Глаз не заметил.

– Не густо, – проскрипел зубами полицейский чин. – Так куда, говоришь, он направился?

– По бульвару Яна Райниса в сторону станции метро «Сходненская». Только исчез он быстро – видать, свернул куда-то во дворы.

– Странно. Очень странно, – потирая подбородок, произнес Абрашкин и, сняв трубку телефона, связался с дежурным: – Ну, где там врачи? Едут? Сразу проводишь ко мне в кабинет…

Бригада «Скорой помощи» появилась в тот момент, когда заместитель начальника ОВД в задумчивости стоял у дивана и, ошеломленно покачивая головой, шептал:

– С ума сойти. Никогда такого не видел. Вроде живые: спят себе, ровно посапывают. А вроде и мертвые – ни на что не реагируют…

Прапорщик робко стоял в сторонке, с ужасом взирая на «усопших» товарищей.

Дверь шумно распахнулась.

– Что у вас? – с порога поинтересовался пожилой доктор.

– Да вот, – развел руками подполковник Абрашкин. – Привезли с дежурства моих ребят. Никакие. Лежат, не просыпаются, ничего не слышат, не отвечают…

Доктор прямиком направился к дивану, поставил на пол чемоданчик и склонился над молодыми мужчинами…

Минут через десять он распрямился, снял очки и мрачно молвил:

– Очень глубокий гипнотический сон. Невероятно глубокий. Признаться, подобного я в своей практике не встречал.

– И что же теперь делать? – подал голос заместитель начальника ОВД.

– Отвезем в психиатрическую клиническую больницу № 1.

Подполковник проглотил вставший в горле ком:

– В Кащенко?!

– Именно. Потому как вывести из такого мощного гипноза способны только серьезные специалисты.

Доктор кивнул помощникам, и те, разложив на полу носилки, принялись перекладывать на них первого пострадавшего…

Вскоре в кабинете Абрашкина не осталось никого, а об утреннем происшествии напоминали лишь две форменные фуражки, принадлежащие лейтенанту и прапорщику.

– Дежурный! – рявкнул в трубку телефона хозяин кабинета.

– Да, товарищ подполковник! – бодро ответил тот.

– Сейчас к тебе спустится прапорщик и продиктует приметы одного ублюдка. Запиши, размножь и раздай всем нарядам. Пусть задерживают и доставляют в отдел всех имеющих сходство с этим типом.

– Понял. Сделаем!

Бросив трубку, Абрашкин повернулся к прапорщику:

– Ступай к дежурному. Еще раз хорошенько вспомни все приметы этого… козла в длинном плаще. И продиктуй ему под запись.

– Есть, товарищ подполковник, – козырнул подчиненный и, ссутулив спину, направился к двери.

– Стой, – окликнул Абрашкин.

Схватившийся за дверную ручку подчиненный остановился.

– Ты вот что… Потом поспи пару часов после дежурства и впишись в наряд какого-нибудь экипажа.

– Зачем? – захлопал покрасневшими веками прапорщик.

– Как зачем?! Поездишь по району, посмотришь… Может, опознаешь этого… упыря. Если поймаем – премирую месячным окладом. Понял?

– Так точно! – повеселел служивый. – Разрешите идти?

– Иди…

Глава вторая

Российская Федерация. Москва; район Южное Тушино. Настоящее время.

С каждым днем трезвости я чахну, блекну и становлюсь противен сам себе. Неудивительно: оскотинился, зачерствел, опустился… Трезвея, я начинаю рассуждать, думать и мечтать о будущем. Хотя сам не пойму зачем.

Единственное будущее, которое греет душу, – ближайший вечер с обязательным наличием в кармане энной суммы в российской валюте, чтоб напиться в нормальном кабаке. Или три-четыре сотни для посещения забегаловки, что возле ближайшей станции метро. Еще что?.. Ах да! На десерт я предпочитаю секс с какой-нибудь смазливой бабой, подвернувшейся в том же ресторане или забегаловке.

Собственно, мечта состоит не только из алкоголя и секса. На самом деле в ней содержится гораздо больше: интрига, приключение, таинственная неизвестность, тревога, сладостное томление в груди… Я отлично знаю, чем порой заканчивается это томление. На роже несколько шрамов после подобных приключений, в непогоду ноют сломанные ребра. И все же весь кайф именно в нем. Томлении! Ради него бежишь из дома, ныряешь в непроглядную ночь, стойко терпишь невзгоды, боль, лишение свободы…

Наконец наступает долгожданный момент – я выхожу из небольшой однокомнатной квартирки, доставшейся мне за долгую безупречную службу в одном из секретных подразделений ФСБ, поворачиваю в замке ключ, сбегаю по ступенькам лестницы вниз… Навстречу выплывает бархатная ночь.

Следую знакомым маршрутом. Настолько знакомым, что я мог бы проделать его, будучи лишенным зрения. Томление достигает пика. Хочется заорать от счастья на весь спящий квартал или сплясать что-нибудь эдакое. Нет, сегодня я орать и плясать не буду. Устал. Да и настроение – ни к черту.

Пожалуй, сегодня я обойдусь сокращенной программой. Сегодня я просто нажрусь…

Пора сказать пару фраз о себе любимом. Я Евгений Арнольдович Черенков. Коренной волжанин, родившийся в Саратове ровно тридцать шесть лет назад. Высок ростом, отнюдь не субтилен и не дурак похулиганить. На лице и теле ношу отметины от разного рода приключений, участия в боевых действиях и прочих веселых событий. Лицо же имеет цвет, должный символизировать серьезную квалификацию по части выпить-пошалить. Взгляд прицельный. В общем, безоглядно хамить мне не советую.

Что еще сказать о себе? Бывший капитан первого ранга, бывший боевой пловец, бывший командир отряда специального назначения «Фрегат-22». Бывший, бывший… Кругом и во всем бывший. Когда я был выше ростом и кудрявее, какой-то крутой чиновник – как минимум трижды кавалер ордена «За измену Родине» – решил реформировать подразделения, находившиеся в прямом подчинении директора ФСБ. Волна «реформ» была очень высокой и смыла последний слой здравого смысла. В итоге всех боевых пловцов вышвырнули со службы с формулировкой «Уволить в запас в связи с сокращением и реорганизацией внутренней структуры Федеральной службы безопасности»…

Когда у наших чиновников начинает тлеть под задницей, они все делают молниеносно. Приказали, пригрозив увольнением, – лбы порасшибают, а сделают. Процесс увольнения и расчета занял не более пятнадцати дней, что невероятно короткий срок для российской бюрократической машины. Мне и другим ветеранам отряда, уже имевшим приличную выслугу, повезло – нам начислили пенсию. А юным коллегам просто помахали ручкой, цинично заявив: «Годы службы вам зачтутся в трудовой стаж. Свободны. Если понадобитесь – позовем…»

Вряд ли после такой «обходительности» парни согласятся вернуться на государеву службу. В конце концов, в нашей стране полно коммерческих структур, деятельность которых так или иначе связана с подводным дайвингом. Любого из моих молодых пловцов они оторвут с руками, ведь каждый из них – готовый инструктор, прошедший огонь, воду и медные трубы. Плати нормальные деньги и используй его бесценный опыт на полную катушку!

В первые два-три месяца после увольнения я даже не осознавал глубины той пропасти, куда угораздило сорваться. Еще бы! Только вчера носил форменную черную тужурку с погонами «капраза», с четырьмя рядами орденских планок на груди, с поплавком выпускника академии и имел полное право улыбаться, как Гагарин. И вдруг – оказался за бортом, стал простым московским безработным. Не желая навсегда расставаться с любимой профессией, я пошел по пути, проторенному многими кадровыми офицерами: отправился на поиски работы, хотя бы отдаленно похожей на мою прежнюю службу. За пару месяцев поисков пришлось побывать в трех десятках компаний, организующих морские путешествия, элитную рыбалку, подводные экскурсии…

Довольно скоро пришло разочарование: где-то дайверская работа подменялась обязанностями обыкновенного спасателя; в большинстве компаний платили копейки, оскорбляющие саму суть опасного занятия; где-то сидели мутные люди, не решившие, кто и зачем им нужен. Некоторые менеджеры по кадрам, глянув в мои документы, заявляли: «Извините, но вам под сорок, а нам нужен молодой специалист…» А чаще, ссылаясь на отсутствие свободных вакансий, предлагали позвонить через месяц-два-три. А лучше через полгода…

Однажды повезло. Известная московская кинокомпания затевала съемку зубодробильного боевика, часть действий по сценарию происходила под водой. Наткнувшись на объявление в Интернете, я приехал, представился, полчаса побеседовал с одним из ассистентов и в итоге получил место консультанта и каскадера. Несколько месяцев я принимал участие в съемках на теплом крымском побережье. Потом съемка свернулась и мне тоже помахали ручкой: «Спасибо. Понадобитесь – позвоним».

Заработанный в «высоком искусстве» гонорар я прожрал за три месяца, а потом пришлось снова затянуть ремень и отправиться на поиски работы…

В кабаке на окраине Южного Тушино, как всегда, не продохнуть. Это любимое заведение боевых пловцов отряда специального назначения «Фрегат-22». Оно удобно расположилось по пути из загородной тренировочной базы до ближайшей станции метро, и под сводчатым потолком его уютных залов мы частенько отмечали приятные события, изредка разнообразящие наши боевые будни: юбилеи, рождения детей, награждения орденами, продвижение по службе и присвоение очередных званий. Но все это осталось в прошлом. Сейчас его завсегдатаем остался один я, и тому имеется единственная веская причина – моя однокомнатная квартирка находится всего в паре кварталов.

– Привет, Женя, как дела? – отвлекшись на секунду, спрашивает знакомый бармен по имени Родион.

– Привет, – кивнув ему, заказываю бутылку любимого вискаря. Подхватив ее, иду в полумрак зала в поисках свободного местечка. Здесь ужасно накурено, стоит гул из полупьяных голосов.

Я знаю, что Родион даже не глядит вслед. Его вопрос – ничего не значащая фраза, этакое дополнение к короткому приветствию.

Падаю на стул в дальнем правом углу. За соседним столиком бухает компания из пяти человек. Я залпом отпиваю полбокала и мгновенно вхожу в курс дела, вынужденно выслушивая обсуждение какой-то далекой от меня проблемы…

С каждым глотком крепкого алкоголя мышцам возвращается тонус, тело обретает гибкость. Вокруг приятные и почти родные лица. А после третьей порции вискаря мне покажется, что я с ними вообще никогда не расставался.

– Родион, будь любезен – еще бутылку!..

У туалета очередь. Он здесь общий. Да и немудрено, ведь кабак называется «Сытопьяно». Да-да, именно так – в одно слово.

В кабинку со мной прорвалась пьяная девица. Быстро стянув джинсы, она плюхнулась на унитаз лицом ко мне.

– Я первая, – сказала она и зажурчала.

На ее некрасивом лице с явными излишками косметики блуждает похотливая улыбка.

«Все девочки – козлы и хотят от мальчиков только секса, – вздыхаю, дожидаясь своей очереди. – Но я не настолько пьян, чтобы позариться на такую шмару».

Сделав свои дела и не дождавшись от меня активных действий по принуждению к физической близости, шмара гордо уходит.

«До чего же здесь душно!» – Ополоснув руки над раковиной умывальника, топаю обратно в зал…

За моим столом появилось новое действующее лицо: рослый мужик моих лет. Длинные, давно не мытые волосы, большой крючковатый нос, полные губы, волевой подбородок. И потрепанный кожаный плащ, совершенно не соответствующий установившейся в Москве теплой погоде. На столешнице перед ним стоит пепельница с дымящимся окурком, пустой стакан, рядом с ним лежит позолоченная зажигалка и пачка дорогих американских сигарет Hilton Platinum. И больше ничего. Весь остальной антураж принадлежит мне.

Персонаж уверенным жестом наливает в свой стакан из моей второй бутыли и ничуть не смущается, когда я пытаюсь сделать ему замечание.

– О, привет! Будешь? – щедро предлагает он мой же вискарь. И, не дожидаясь согласия, наливает.

Решаю пока не убивать наглеца и не объяснять на эсперанто, куда ему пойти. С наслаждением вливаю в себя очередную порцию алкоголя. Поставив на стол пустой бокал, невзначай интересуюсь:

– Слушай, ты кто по национальности?

– А как ты догадался? – скалит он в широкой улыбке белоснежные зубы. И, сделавшись серьезным, удивляет осведомленностью: – Ты Женька, верно?

– Да, Женька. Но исключительно для близких друзей. А что, я настолько известен?

– Я тебя видел здесь пару раз. У нас общие знакомые.

– Понятно, – безучастно говорю я. Выяснять, кто эти общие знакомые, нет ни малейшего желания. – Ну, а ты кто такой?

Он опять посмеивается:

– Про таких, как я, говорят: «Широко известен в узких кругах».

– И как же тебя нарекли родители?

– Глебом, – говорит он и тянет руку.

Пожав мою ладонь, новый знакомец задерживает на ней взгляд, чему-то усмехается и резко меняет тему:

– Как тебе эта тошниловка?

Морщусь.

– Вот и меня от нее мутит. Скукота. Никакого разнообразия… Сейчас я тебя кое-чем угощу, – внезапно о чем-то вспомнив, лезет он в карман и вытаскивает под тусклый свет желтоватых ламп лепесток таблеток.

Выпотрошив его, Глеб отсыпает мне штук пять, остальные закидывает в рот, смачно разжевывает и запивает вискариком. Мне никогда не нравилась наркота, но в эту минуту я вдруг ощутил странное и непреодолимое желание испытать действие предложенных «колес».

«Почему бы и нет? – подумал я, в точности повторяя движения нового знакомца. – У меня ведь не девять жизней, а всего одна. Нужно успеть попробовать все…»

Проглотив таблетки «живьем», я запоздало интересуюсь:

– Что за гадость?

– А не все ли равно?

– Как хоть они прут?

– А кто сказал, что они прут? – вскидывает мужик в искреннем удивлении брови.

– Тогда на кой черт мы их закатили?

Глеб как-то странно улыбается.

– Знаешь, – зловеще цежу я сквозь зубы, – мне совершенно не нравится твой юмор.

– Какой юмор?! С чего ты взял? У меня рак легких. Врачи сказали, что протяну от силы два месяца. Вот я и решил ускорить неизбежный процесс. А одному, сам понимаешь, – в падлу.

– Ах ты сука! – привстаю и чувствую, как отнимаются и холодеют ноги. – Что за хрень ты мне подсунул?!

– Обычный ЭГДН.

– Чего?!

– Этиленгликольдинитрат, – уточняет скотина с издевательской улыбкой. – Хорошая, кстати, вещица. Через час мы с тобой будем далеко отсюда. Кстати, ты веришь в загробную жизнь?

– А если я тебе сейчас размозжу башку этим стулом?

– Ерунда. Я только спасибо скажу.

Мне вдруг нестерпимо захотелось жить.

– Помогите! «Скорую»! – возопил я в табачный смог. – Срочно вызовите «Скорую помощь»! Спасите, спасите меня! Дайте воды!!

Глеб хватается за живот и тычется лбом в стол, корчась от смеха.

– Стой, идиот, – ловит он меня за руку. – Женька, это всего лишь транки. Не гони пургу на весь кабак!..

Я в изнеможении плюхаюсь на стул. Крючконосый подонок улыбается и наблюдает, как меня трясет. В руках и ногах появляется слабость, под мышками становится липко.

Он разливает из бутылки остатки алкоголя. Мы пьем, потом Глеб встает, о чем-то шуршит с официантом, и на нашем столике возникает очередная бутылка вискаря.

Постепенно меж нами завязывается беседа обо всем и одновременно ни о чем. Я удивительно быстро проникаюсь к собеседнику доверием и с удовольствием слушаю его бред…

– Тут нечего больше ловить, – вздыхает он спустя полчаса, когда остается по глотку алкоголя.

Я уж и сам понимаю, что помещение стремительно меняет контур: сумрак в углах становится торжественно-лиловым, а посетители передвигаются рывками, взмахивая руками для преодоления вязкого пространства.

Предлагаю:

– Пошли в «Скорпион».

– Куда?