Выстрел в чепчик Милевская Людмила

Глава 8

– Мне стрела зачем нужна? – удивилась я.

– Я прямо вся в той стреле не нуждаюсь, – воскликнула Маруся.

– А я даже думать о ней не могу, не то чтобы ее красть, – призналась Тося.

– Если вы стрелу не брали, то срочно приезжайте, – приказала Роза.

Но Маруся и Тося заупрямились. Ехать к Розе им не хотелось.

– Тогда я поеду одна, – сказала я.

– А мы? – обиделась Маруся. – Мы же у тебя сидим, как же ты поедешь? Ты что, нас выставляешь?

Будто первый раз я выставляю ее. Однако алкоголь иногда воздействует на Марусю странным образом: она становится чрезвычайно обидчива. Так она поступила и на этот раз: обиделась ни с того ни с сего и, хлопнув дверью, ушла. Я забеспокоилась.

– Тося, беги за ней, – попросила я. – Вдруг она спьяну на своем «жигуленке» поедет?

Слава богу, Тося послушалась и помчалась за Марусей. Я же, чтобы не раздражать бабу Раю, спешно прибралась в гостиной, задвинула грязную посуду за диван (завтра помою, когда баба Рая пойдет на прогулку), пустые бутылки спрятала в шкаф и, радуясь тому, что походка еще ровна, пошла посмотреть, чем занимается мой Санька.

Санька сидел на кухне с бабой Раей. Он рисовал акварельными красками то ли лошадь, то ли козу, а баба Рая, тупо уставившись в стену, лузгала семечки. Когда до нее дошло, что в кухне появилась я, к тупости добавилась злость.

– Съезжу к Розе на часок, – в пространство сказала я, целуя Саньку.

– А чего еще от тебя ждать? – буркнула баба Рая, к злости добавив презрение.

Я не стала устраивать диспут, а молча вышла из кухни.

«Очень милая старушка, – подумала я, – просто удивительно, почему она меня терпит?»

Роза была сердита – Что такое?! – с ходу возмутилась она, морща свой вздернутый нос. – Опять стрела пропала!

– Господи, – возмутилась и я. – Кому нужна твоя стрела?

– Не знаю, но до вас она была, а потом пропала. Где эти лахудры?

– Маруся спит в своей машине возле моего подъезда, а Тося, думаю, пошла домой.

– Почему же они не явились?

– Маруся пьяна, ты же знаешь, она пьет за троих.

А Тося тоже пьяна, хоть и пила только за себя. Я самая транспортабельная, потому и пришла.

Роза посмотрела на меня с осуждением и спросила:

– А почему это ты самая транспортабельная?

Я испытала легкое чувство вины и, потупившись, ответила:

– Не знаю, так получилось: пропускала.

– А что у вас за праздник?

Вопрос показался мне сложным, во всяком случае, я не знала, что на него ответить.

– Покушения все эти, – расплывчато сказала я и перевела разговор в более понятное русло:

– А где твоя стрела лежала?

– Да там же, где и в прошлый раз: у зеркала в прихожей.

Я рассердилась:

– Говорила же тебе: спрячь ее хорошенько.

– Да некогда все, – начала оправдываться Роза, – вечером поздно домой приползла, то-се, Пупса покормила, а там уже и спать пора, а утром не успела опомниться, как вы пришли, ну и тут же меня с панталыку сбили.

– Ты уверена, что это была та стрела, которую ты выдернула из дуба?

– Из клена, – поправила меня Роза. – У нас во дворе растет клен.

– Кле-еен ты мой опавши-ий, – пьяно грянула я, но Роза возмущенно меня оборвала.

– Да, уверена, – сказала Роза. – Это та самая стрела, которой меня чудом не убили.

– Почему ты так уверена? – удивилась я.

– Да потому, что я ее грызла, понимаешь, нервничала и грызла. И эта стрела была обгрызена.

Да, есть у Розы такая привычка, Роза, как маленькая, все в рот сует и грызет-грызет…

– В тот день, когда пропала стрела, в твоем доме были Тося, я и Маруся?

– Да, – подтвердила Роза, – и сегодня были только вы: Тося, ты и Маруся. Раз на Тосю покушались, значит, она не в счет. Остаетесь вы с Марусей. Ты не брала стрелу?

– Зачем она мне?

– Может, Саньке взяла?

– Чтобы он этой стрелой мне в глаз засандалил?

Я еще не выжила из ума, чтобы тащить в дом такие опасные предметы. Ты еще ядерную бомбу ему принести предложи. Нет, стрелу я не брала, могу поклясться хоть на Коране.

– Тогда остается Маруся – развела руками Роза. – Тосю-то мы исключили.

– Это ты ее исключила, – напомнила я. – И зря, Тося тоже могла спереть стрелу.

– Но на нее же покушались…

– Ты что, не знаешь нашу Тосю? Она соврет – недорого возьмет. Ты видела, как в нее летела стрела?

Роза растерянно покачала головой.

– Вот и я не видела. Тося запросто могла слямзить у тебя стрелу, а потом устроить эту отвратительную сцену в универмаге. Что может быть проще? Воткнула стрелу в деревяшку, пристроила свою пустую голову рядом с ней и подняла визг. А мы из кожи вон лезем, гадая, как это убийце удалось выстрелить из арбалета прямо в толпе. Произведя на нас впечатление, Тося вернулась домой, проделала дырку в шляпке, ты же ей показывала свою, вот она точно такую и проделала, а потом начала прикидываться жертвой. С картиной проще простого: веревку подпили и жди, когда картина грохнется.

На Розу моя речь произвела сильное впечатление, ее озорная мордаха потемнела и погрустнела, что бывает редко, такое уж у Розы задорное мальчишеское лицо.

Актрисы с такими лицами становятся травести и до пенсии играют пионеров, так много в них оптимизма.

В Розе тоже много оптимизма, несмотря на то, что она не травести, а гинеколог – помощник бога.

– А зачем Тосе устраивать нам спектакли? – спросила Роза.

Я развела руками:

– Вот уж не знаю.

– Думаешь, она как-то связана с убийцей?

– Сомневаюсь, может, просто решила над тобой подшутить, да заодно и над нами. Ты ей рассказала про покушения, про картину, она намотала на ус, слямзила стрелу и пошла нас разыгрывать. Что, не знаешь Тоську? Будет потом по всему городу эту байку таскать, как она нас наколола, а все будут ржать и в нас пальцами тыкать. В общем, так, – приказала я, – что бы она ни рассказывала, ты, Роза, не реагируй. Усмехайся, и все, пускай эта Тоська обломается. Я уверена, она еще много розыгрышей замыслила, ведь не зря же она снова слямзила стрелу.

– Да, ты права, – согласилась Роза. – Тоська действительно решила нас разыграть. Ну, держись, Тоська, фиг что у тебя получится.

И Роза скрутила ловкую комбинацию из трех пальцев.

– Вот и чудненько, – обрадовалась я. – Тогда провожай меня, пойду Саньке сказку читать, если он еще не заснул.

– Может, чайку попьем? – загрустила Роза.

Она явно не хотела оставаться одна.

– Нет-нет, спешу, – разочаровала я ее. – Уже поздно, и Санька…

Как все нормальные женщины, мы с Розой еще минут десять поговорили в прихожей, потом минут двадцать прощались, а потом появился ее Пупс.

Пупс так странно выглядел, что мы не сразу его узнали. Начну с того, что от него страшно несло перегаром – даже я услышала, хоть и сама была заправлена алкоголем. Плащ Пупса был измят, шляпа сидела косо, на щеках кустилась трехдневная щетина… Очень живописная картина.

Роза отшатнулась и схватилась за сердце.

– Ты же должен быть у Соболева! – закричала она. – Где же ты так нажрался, скотина?!

– Пошла вон! – отталкивая жену, сказал Пупс и, не разуваясь, проследовал в свою комнату.

Роза смятенным взглядом уставилась на меня. Такое Пупс позволил себе впервые. Я пожала плечами, давая понять, что даже помыслить не могла увидеть Пупса дерзким таким. Однако времени на постижение происходящего у нас не было, события развивались стремительно, причем по весьма причудливому сценарию.

Пупс повел себя еще более рискованно. Он вышел из комнаты и презрительно бросил Розе:

– Денег дай!

Роза, не привыкшая к такому обращению, так растерялась, что спросила:

– Сколько?

– Сто баксов, – приказал Пупс.

И Роза дала. Да, да, она дала этому озверевшему пьяному Пупсу сто баксов, и он тут же без всяких объяснений с ними и отчалил. Я не поверила своим глазам и закричала:

– Да на фига же ты ему сто баксов дала? Зачем ты это сделала, глупая? Он же, негодяй, их сейчас же пропьет!

– И это в то время, когда мы собрались покупать квартиру, – всхлипнула Роза. – Тося купит, а мы нет.

Естественно, что после такого поворота я уже уйти никак не могла, пришлось успокаивать Розу.

– Раз он такой, давай и мы выпьем, – сказала я, – тем более что мне пора опохмеляться.

– И то верно, – обрадовалась Роза, – тем более что мы так редко пьем.

– Не чаще раза в неделю, – согласилась я. – И то нерегулярно.

– Тем более что завтра выходной, – добавила Роза.

– И Женька на дежурстве, – вспомнила я.

Мы выпили. Слава богу, поговорить нам было о чем, а тут еще этот инцидент с Пупсом.

– Я ему покажу! – пьяно грозила Роза. – Пускай только придет, пускай только явится.

Я с опасением подумала, что в таком состоянии она и в самом деле может показать ему что-нибудь не то, и решила дождаться Пупса, чтобы в случае чего погасить семейный скандал в самом зародыше.

Ждать пришлось не так уж и долго. К полуночи Пупс объявился. Вид у него был значительно лучше, чем в первый его приход: шляпа надета по всем правилам элегантности, плащ, как обычно, щегольски свеж, щетина тоже исчезла. О прежнем Пупсе напоминал лишь легкий коньячный перегар.

Мы с Розой недоуменно переглянулись.

– Солнышко, как я устал, – вздохнул Пупс, нежно целуя Розу в щеку. – Сколько наворочал сегодня дел, ты бы знала. А-а, – внезапно обрадовался он, – Сонечка у нас в гостях. Здравствуй, Сонечка, – обратился он ко мне так, словно не перед ним я, ошарашенная, стояла каких-нибудь пять часов назад.

– Здравствуй, Витя, – растерянно ответила я, обалдевая от его превращения.

Однако Роза, увидев перед собой прежнего Пупса, почувствовала себя в своей тарелке и завопила:

– Куда ты дел сто баксов, ничтожество?!

Пупс, у которого (несмотря на усталость) был вид человека, жизнью довольного и готового к всяческому покою и наслаждению в недрах любимой семьи, Пупс, всей душой уже разогнавшийся к Розе, внезапно затормозил и напрягся.

– Каких сто баксов? – паникуя, спросил он.

– Ха! – закричала Роза, взглядом ища поддержки у меня. – Он еще спрашивает! Не вздумай ломать комедию! Ничтожество!

Я никакой поддержки Розе не оказала, более того, я украдкой ее ущипнула, многозначительно наступила ей на ногу и прошипела:

– Прекрати терроризировать мужа.

– Как это прекрати? – уже в мой адрес громко возмутилась Роза. – Ишь какая умная!

Пупс, сообразив, что без него я лучше отстою его права, мгновенно испарился.

– Не с ума ли ты сошла, заступаться за эту скотину? – с чувством поинтересовалась Роза.

– Ах, брось, – ответила я, – твой Пупс такой паинька, что ему можно все простить. Подумаешь, раз в жизни нажрался до отшиба памяти. Ему даже идет такое гусарство. И вообще, я находила твоего Пупса чрезмерно пресным, а тут он впервые в жизни отважился на поступок, повел себя как истинный, настоящий мужчина. Тебе бы радоваться, а ты уже до смерти готова его загрызть. Так нельзя, советую сдерживаться.

Роза, вместо того чтобы внять моим советам, начала нервно хихикать:

– Хи-хи, истинный мужчина? Хи-хи, мне бы радоваться?

– Да, настоящий мужчинами тебе бы радоваться, – подтвердила я.

– Он взял сто долларов! – напомнила Роза.

– Бог мой, какая мелочь. Что такое сто долларов?

Тьфу! Даже стыдно говорить. Другой бы потратил их за пять минут, а твой Пупс на них целых пять часов гулял.

А посмотри, какой он вернулся? Не приполз на рогах, как делают это другие, а появился на своих ногах, пусть с легким перегаром, зато в полном порядке, не поленился выгладить плащ, гладко выбрился… А как он чист, да еще зовет тебя солнышком и целует в щечку.

– Еще бы, взял у меня сто баксов! – возмутилась Роза. – Да за сто баксов знаешь куда целуют? Нет, я не могу такое спускать на тормозах! Я ему, стервецу, покажу! Покажу!

Здесь я уже по-настоящему разозлилась и закричала:

– Это возмутительно! Ты что, хочешь, чтобы у Пупса выросли ангельские крылья за спиной? Говорю тебе, отстань от мужика и не смей его терроризировать.

Он ничего такого ужасного не сделал.

– А где он брился? – Господи, неужели это так важно? Ты придираешься. Не брился – плохо, брился – тоже плохо.

– Ты не знаешь, где он брился, а я знаю!

– И где?

– У бабы! У него завелась баба, – зверея, воскликнула Роза.

Я расхохоталась:

– Не будь смешной, какая баба? Уверяю, мужская компания, проспался, ужаснулся, привел себя в порядок и вернулся.

– Думаешь? – спросила Роза, впадая в сомнения.

– Уверена, – с напором воскликнула я. – Не будь занудой, прости мужика.

– Если я его прощу, он и дальше пойдет так распоясываться, – в общем-то, резонно заметила Роза.

– Не пойдет, – успокоила я, – он даже не помнит, на что отважился. И лучше ему не напоминай, во избежание зла.

– А что, может, ты и права, – задумалась Роза.

Глава 9

Самая большая глупость – это встревать в семейные разборки. И пяти дней не прошло, как Роза мне позвонила и, рыдая в трубку, сообщила:

– Я знаю, кто покушается.

Меня прошиб озноб.

– Неужели опять? – закричала я. – Что на сей раз тебе сделали?

– Ничего, – успокоила Роза. – Новых покушений не было, но я знаю, кто инспирировал предыдущие.

– Кто?

– Сейчас скажу, и ты сама поймешь: у Пупса любовница, – и Роза горестно завыла в трубку.

– Не может быть! – выдохнула я.

– Я тоже так думала, но теперь, когда есть доказательства… – и Роза снова зарыдала. – Срочно! Срочно приезжай! – сквозь всхлипывания просила она.

Я, как истинная подруга, конечно же, понеслась к Розе. Но благое дело обернулось против меня. Роза встретила меня упреками.

– Это ты виновата! – закричала она. – Если бы я в тот раз ему не простила, все было бы иначе! Я хотела устроить ему скандал, чтобы неповадно было, а ты не дала, и вот, пожалуйста!

– Да что – пожалуйста? – удивилась я. – Что произошло-то? С чего ты взяла, что у Пупса любовница?

Как такое в голову тебе пришло?

– Как пришло? – опять зарыдала Роза и дальше уже говорить не смогла.

Уж лучше бы она ругалась. Сердце разрывается у меня от жалости, когда она плачет. Всхлипывает, как ребенок.

– Он что, сам признался? – осторожно поинтересовалась я.

Роза отрицательно покачала головой.

– Кто-то насплетничал?

Роза опять помотала головой.

– Получила анонимку?

– Нет, все хуже, гораздо хуже.

– Неужели застукала сама?! – ужаснулась я.

– Да нет же, – рассердилась Роза. – Сегодня Пупс ушел на работу, но вскоре вернулся и набросился на меня. – Роза многозначительно повела глазами.

– Как набросился? – испугалась я. – Он что, душил тебя или бил?

– Хуже, – хватаясь за сердце, призналась Роза.

Я пришла в смятение. «Господи, да что же может быть хуже?»

– Роза, что он сделал? – закричала я. – Говори, не тяни, побереги мои нервы!

– Он набросился и овладел мною прямо здесь, в прихожей, вот только что, буквально час тому назад, – выпалила Роза.

Я вздохнула с облегчением и с некоторым разочарованием спросила:

– И все?

– Ну да, а чего еще тебе надо?

– Мне надо знать, почему ты решила, что у Пупса любовница.

– Именно потому и решила. Раньше он и в постели такой активности не проявлял, всю жизнь он был ни то ни се. Видела бы ты, что он вытворял! – взвизгнула Роза. – Платье чуть на мне не порвал, просто зверь какой-то. До этого дня я и мечтать о таком не могла!

– Так радуйся, – посоветовала я. – Господи, а она плачет, глупая.

– Кто его всему этому научил, если не баба? – всхлипывая, спросила Роза.

Я растерялась:

– Понятия не имею, кому, как не тебе, знать, ты же у нас гинеколог.

– Я гинеколог; а не проститутка, – обиженно промямлила Роза и тут же взвизгнула опять:

– Боже, что он со мной вытворял! Что вытворял! Будто год не видел живой бабы!

– А может, он «Виагры» нажрался? – смело предположила я.

– Да при чем здесь «Виагра»? Говорю же тебе как гинеколог, у него любовница! И деньги он для нее просил, и пил у нее, и брился, и гладил плащ.

Я задумалась. Черт его знает, все в этой жизни бывает. Однако Пупс парень правильный, на глупости он неспособен. Если ненароком увлекся, у него это быстро пройдет, следовательно, ничего страшного не грозит моей Розе. Ее Пупс никуда от нее не денется.

– Успокойся, подруга, – сказала я, – тебе же, как я поняла, понравилось?

– Ну, в общем, да, – смущаясь, призналась Роза.