Соблазнительный шелк Чейз Лоретта
— Люси! Эррол!
Он звал и звал ее, продвигаясь вперед по коридору и заглядывая во все двери. Здесь все было в дыму. И лишь в самом конце коридора он услышал испуганный крик:
— Мама!
— Люси! Где ты, малышка?
— Мама!
Дым стал уже густым и удушающим. Кливдон почти ничего не слышал, оглушенный ревом пламени. И едва не упустил ее. Окажись он на этом месте мгновением раньше или позже, он не услышал бы сдавленного крика. Но откуда он донесся?
— Люси!
— Мама!
Кливдон начал безумные, неистовые поиски. Он всматривался в густой дым, прислушивался, шарил руками и, в конце концов, нащупал низкую дверь. Это была каморка под лестницей, ведущей на третий этаж. Должно быть, Люси играла здесь раньше, или пряталась, или эта дверь оказалась первой, которую она сумела найти.
Он распахнул дверь.
Темнота. Тишина.
Нет, молю тебя, Господи, не дай ей умереть. Пусть у меня будет шанс! Пожалуйста!
Тут он и увидел крошечную фигурку, скорчившуюся в углу.
Герцог поднял ее и прижал к груди. Малышка так же сильно прижимала к груди куклу. И дрожала всем телом.
— Все в порядке, — сказал Кливдон. Его голос был сиплым от дыма и страха. Девочка уткнулась лицом в его сюртук и заплакала.
Он чмокнул ее в измазанную сажей макушку.
— Все будет в порядке, — пообещал он. — Поверь мне.
Все должно быть хорошо, пообещал он себе. Она не погибнет. Он не позволит.
За его спиной бушевал огненный смерч, быстро продвигавшийся к ним.
Марселина боролась изо всех сил, но ей не позволили вернуться за Люси. А теперь уже слишком поздно.
Пожарные приехали быстро. Из толстого шланга на горящий магазин лилась струя воды, но огонь не унимался. Единственное, что можно было сказать с уверенностью: если повезет, огонь не распространится на соседние здания.
Что же касается ее…
Никто и ничто не могло уцелеть в огненном аду. Она тоже не хотела жить, но ей почему-то не позволили вернуться.
Ей было плохо, так плохо, что не держали ноги. Она опустилась на колени и, обхватив себя руками, стала раскачиваться из стороны в сторону. Ее била дрожь. Плакать она не могла. Боль угнездилась слишком глубоко, чтобы ее можно было выплакать. Марселине еще не приходилось испытывать подобных чувств. Хотя она уже теряла близких людей. Папа, мама, Чарли, кузина Эмма… Потеряв их, она испытала обычную скорбь. А сейчас ей не хотелось жить и она молила Бога о смерти, как о величайшей на свете милости.
Марселина смутно понимала, что сестры где-то рядом. Они пытаются поднять ее, гладят по голове. И рыдают.
Кливдону пришлось принимать решение в считанные секунды, и он отказался от мысли о спуске по лестнице. Огонь двигался с задней части магазина к фасаду здания, придерживаясь его западной стороны. Это означало, что самое сильное пламя могло ожидать их у подножия лестницы. Поэтому герцог пошел другим путем — к задней части здания по коридору, в котором нашел Люси. Он искренне надеялся, что пол выдержит. Над торговым залом и смежными с ним комнатами, переполненными горючими материалами, огонь должен быть сильнее.
В любом случае риск был огромен.
— Держись крепче, — сказал он Люси, — и не смотри по сторонам. — Ее ручонки обвили его шею, а личико она уткнула в шейный платок. Девочка так и не бросила куклу, и теперь герцог чувствовал, как одна из ее конечностей врезалась ему в ключицу. Ему хотелось разбить, разорвать проклятую куклу на мелкие кусочки за ту беду, которой она стала причиной. Но Люси нужна была эта игрушка, и Кливдон решил, что это наименьшая из теперешних проблем.
Он пошел по коридору, стараясь двигаться вдоль стены, потому что ничего не было видно. Он помнил, что в процессе поисков краем глаза заметил заднюю дверь, ведущую на первый этаж. Ему необходима только задняя лестница и окно. Или хотя бы только окно. Маленькое окошко.
Кливдон дошел до конца коридора, и его вытянутая рука наткнулась на стену.
Нет. Здесь выхода нет.
Дым стал гуще, жар казался нестерпимым. Крепко держа Люси, Кливдон пошел обратно, шаря рукой по стене, и наконец почувствовал под рукой деревянную раму. Открыть окно он даже не пытался.
— Держись очень-очень крепко, малышка, — сказал он. — Не смотри по сторонам и не отпускай меня, что бы ни случилось.
И он ударил по окну изо всех сил. Он бил снова и снова, вышибая стекла и поперечные планки. Ночь была темной, и он осторожно выглянул в окно, опасаясь увидеть, как велико расстояние до земли. Но тут удача ему улыбнулась. Прямо под окном он увидел очертания массивной стены, окружающей двор. Обхватив Люси так, чтобы защитить ее от осколков стекла, Кливдон забрался на подоконник, перепрыгнул на стену, потом на крышу уборной, пристроенной к стене с другой стороны, а оттуда до земли уже было рукой подать. Воздух оставался дымным, но сквозь дым герцог разглядел тусклый свет уличного фонаря.
Да, мысленно сказал он. Кажется, мы спасены.
У него перехватило дыхание, к глазам подступили слезы. Бережно держа маленькую девочку, которую он боялся не найти в этом аду, его светлость герцог Кливдон заплакал.
Марселина настолько погрузилась, утонула в горе, что не замечала ничего вокруг.
Но в какой-то момент она почувствовала, что атмосфера вокруг изменилась. И причитания людей вроде бы прекратились? Или их просто заглушили звуки тушения пожара. Хотя на улице стало относительно тихо, и она отчетливо слышала бульканье льющейся воды, шипение гаснущего пламени и крики пожарных.
Тут стихли даже их голоса, и кто-то вдруг громко закричал:
— Смотрите! Смотрите туда!
Опять послышался шум, но только голоса теперь были радостными.
Марселина почувствовала, что ее поднимают на ноги. Открыв глаза, она в первое мгновение решила, что грезит наяву. Потрясла головой, закрыла глаза и снова открыла. Неужели это не сон?
Это Кливдон, а на руках у него — Люси.
Жива?
Женщина не могла заставить себя сдвинуться с места. Ноги отказались ей повиноваться. Она все стояла, покачиваясь, словно только что восстала из мертвых.
Кливдон возник из ночного кошмара — за ним виднелись черные обгоревшие руины, временами в окнах вспыхивали языки пламени.
Герцог подошел к ней. Его большая ладонь все еще прикрывала головку Люси. Девочка обхватила его за шею и уткнулась лицом в грудь. А когда он приблизился, Марселина увидела между ним и девочкой куклу. Люси крепко прижимала куклу к себе и к нему.
Она жива.
— О, — выдохнула Марселина, лишившись дара речи.
Герцог остановился и взглянул на ребенка, которого только что спас. Он убрал руку, прикрывающую ее головку, и спокойно проговорил:
— Все в порядке, Эррол. Ты самая храбрая девочка из всех, которых я когда-нибудь встречал. Теперь можешь открыть глаза.
Отдавая ребенка матери, Кливдон хрипло сказал:
— Я велел ей не смотреть по сторонам. Мне казалось, что лучше ей всего этого не видеть.
Но он-то все видел. Герцог несколько минут назад смотрел в лицо ужасной смерти, чтобы спасти ее дочь.
— Спасибо, — сказала Марселина. Лишь произнеся это слово, она поняла, насколько оно не соответствует обстановке. Оно не смогло выразить даже малой толики той безмерной благодарности, которую она испытывала к мужчине, вернувшему ей жизнь и счастье. Но других слов не существовало. Были только чувства, навеки поселившиеся в ее сердце.
Магазин превратился в черные руины. Запах гари ощущался и на Чансери-лейн, и на Флит-стрит.
Все могло быть хуже, говорили люди вокруг. Ветер не дал пожару перекинуться на соседние дома, да и пожарные приехали быстро.
Герцог понимал, что все могло быть намного, неизмеримо хуже. Они могли потерять ребенка.
Люси сидела на руках у матери, а Марселина ходила с ней взад-вперед по улице, то и дело посматривая на руины магазина.
Ее сестры стояли под фонарем рядом с кипой каких-то вещей. Вероятно, это все, что им удалось спасти из горящего дома. Кливдон видел, что они переводят взгляды с магазина на Нуаро и опять на магазин, и в глазах их было отчаяние. Рыжеволосая сестра держала в руках куклу.
Они потеряли все свои ткани, кружева, ленты — самую дорогостоящую часть своего бизнеса. Они потеряли записи и инструменты. Иными словами, они лишились всего.
Но ребенок остался жив.
Герцог видел, что в толпе уже появились журналисты. Их всегда можно узнать по внимательным лицам и измазанным чернилами пальцам. Он должен остаться незамеченным. Ночь темная, дым сделал ее еще темнее, если повезет, его никто не узнает. Но он не мог заставить себя уйти от трех женщин и маленькой девочки, оставшихся на улице — без дома, без денег. Он сомневался, что из сгоревшего здания что-то можно будет спасти.
Хотя у них есть страховка на случай пожара — иначе пожарные не приехали бы. Да и Нуаро практична сверх всякой меры. У нее наверняка есть деньги — в банке, или вложены во что-нибудь.
Но только деньги в банке не обеспечат им крышу над головой этой ночью, да и она вряд ли скопила так много, что сумеет восстановить свой бизнес за короткое время.
Кливдон еще некоторое время стоял в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, убеждая себя, что не может больше здесь оставаться. Он и так уже обесчестил свою дружбу с Кларой, предал ее любовь. Но ведь об этом известно только ему и Нуаро. То, чего Клара не знает, никак не может ей повредить.
Найди способ им помочь, посоветовал он себе. В конце концов, существуют разные пути. Можно оказать помощь и не привлекая к себе внимания. Да и дурная слава повредит Марселине.
Он вспомнил, что крикнула Марселине та, другая женщина, убегая из магазина. «Все знают, что ты — шлюха герцога. Всем известно, что ты задираешь перед ним юбки прямо под носом у его невесты».
Не забыл он и то, что Нуаро говорила ему раньше: какая уважающая себя дама возьмет под свое покровительство портниху, которая совратит ее мужа?
Пора уходить, решил герцог, давно пора. Чем скорее он уйдет, тем быстрее направит помощь.
Марселина устала, очень устала. Что теперь будет? Куда они пойдут?
Она обязана знать, что делать, но ее мозг словно оцепенел. Она могла только прижимать к себе дочь и смотреть на черные руины своего бизнеса, своего дома, жизни, которую она с таким трудом построила для своей семьи.
— Дай ее мне, — предложила Софи. — Ты едва держишься на ногах.
— Нет! — Люси все еще дрожала и не сказала ни слова с тех пор, как Кливдон вынес ее из огня.
— Иди ко мне! — Софи протянула руки к девочке. — Эррол, иди к тете Софи. Пусть мама немножко отдохнет.
Люси подняла головку.
— Иди ко мне! — повторила Софи.
Девочка потянулась к ней, Софи взяла ее на руки и стала ходить взад-вперед, шепча что-то успокаивающее.
— Все в порядке, — время от времени громко повторяла она. — Мы теперь в безопасности.
Леони поддержала сестру:
— У нас есть страховка. У нас имеются деньги в банке. Но самое главное — мы все живы.
Совершенно верно, подумала Марселина. Они все живы. Люси жива и не пострадала. А все остальное…
Но будет очень трудно. Их страховка покроет не все. И денег в банке недостаточно. Придется начинать все сначала. Опять.
Леони обняла сестру за плечи. Марселина не могла плакать, хотя и желала этого. Слезы приносят облегчение. Но, увы, их не было. Она могла только положить голову на плечо сестры и крепко зажмуриться. У нее есть дочь, сказала она себе. У нее есть сестры. Сейчас это самое главное.
Но все же они не могли так долго оставаться на улице. Что предпринять? Она подняла голову и расправила плечи.
— Надо добраться до гостиницы, — предложила Марселина, — и послать за Белчером. — Белчер был их поверенным.
— Да, конечно, — подхватила Леони. — Он даст нам денег на первое время. Хватит, чтобы заплатить за жилье.
Район Лондона, где они находились, был вотчиной юристов. Контора их поверенного находилась совсем рядом. Вопрос лишь в одном — будет ли он в конторе в такое время.
— Да, мы так и сделаем, — сказала Марселина. — Софи, дай мне Люси. Ты должна поговорить с репортерами и найти бумагу и карандаш, чтобы написать записку Белчеру. Кажется, я видела в толпе твоего друга Тома Фокса.
Прижимая к груди дочь, она поискала глазами издателя «Морнинг спектакл».
Толпа зашевелилась и расступилась. Из тени появился герцог Кливдон. За ним по пятам бежал Том Фокс.
— Ваша светлость, я уверен, нашим читателям будет чрезвычайно интересно узнать о вашем героическом поступке.
— Фокс! — закричала Софи. — Именно ты мне и нужен.
— Но его светлость…
— Дорогой, ты же знаешь, он не станет разговаривать с такими, как ты. — И Софи увела репортера в сторону.
Кливдон подошел к Марселине.
— Вы должны пойти со мной, — сказал он.
— Нет!
— Вы не можете оставаться здесь.
— Мы пошлем за нашим поверенным, — объяснила она.
— Вы пошлете за поверенным завтра, — сказал герцог. — Сейчас уже почти полночь. Он давно ушел домой. А вам всем необходимо место, где можно поспать. И какая-нибудь еда.
— Вы должны немедленно уйти, — понизив голос, попросила Марселина. — Софи будет удерживать Фокса, сколько сможет, но вы дали репортерам слишком хороший повод для разговоров. И она не сможет держать его вечно.
— Тогда мы не должны терять время, — заявил Кливдон и протянул перемазанные сажей руки к Люси. — Эррол, ты бы хотела посмотреть мой дом?
Люси подняла головку с плеча Марселины.
— Т-там есть к-карета? — спросила она. Ее голосок дрожал, но она говорила!
— У меня много карет, — сказал он. — Но чтобы туда добраться, нам придется найти наемный экипаж.
— А к-куклы?
— Есть, — сказал герцог. — И даже кукольный домик.
— Д-да, — сказала Люси. — Я пойду.
Она легко перебралась на руки к герцогу.
— Кливдон, — начала Марселина и замолчала. Как она могла выказывать ему недовольство, если он только что спас жизнь ее дочери. — Ваша светлость, это неразумно.
— И неудобно, — согласился герцог, — но другого выхода нет.
И он быстро пошел прочь, унося ее дочь.
Глава 11
«Эти ворота невозможно описать точно ввиду изобилия и богатства украшений от основания до самого верха, где расположился каменный лев. Двойные ряды причудливых пилястров окаймляют восемь ниш по бокам, а над воротами есть эркер и открытая арка».
Ли Хант (описание дома герцога Нортумберленда). Город: памятные личности и события, том 1, 1848
Как и его теперешний владелец, Кливдон-Хаус был чужд условностей. В то время как другие знатные семейства покидали жилища своих предков на берегу реки и перебирались западнее — на Мейфэр, а коммерческие предприятия брали то, что бросила знать, графы и герцоги Кливдоны упрямо оставались на одном и том же месте. Один из последних дворцов на берегу реки, Кливдон-Хаус разместился в юго-западном конце улицы, неподалеку от Чаринг-Кросс. Это был огромный особняк, построенный в стиле Якова I, с башенками и богато украшенным входом. Над воротами находился эркер, а еще выше — арка, на которой стоял лев, поднявший голову к небу. Марселина много раз проезжала мимо во время различных деловых поездок.
Внутри особняк оказался еще внушительнее, чем снаружи. За выложенным мраморными плитами вестибюлем находился огромный зал, в противоположном конце которого — предположительно в миле от входа — виднелась устланная темно-красным ковром мраморная лестница, медная балюстрада которой издалека казалась сделанной из золотого кружева. Черные, увенчанные бронзовыми капителями колонны выделялись на фоне желтых мраморных стен.
Когда Марселина и ее семейство, испытывая изрядную неловкость, прошли вслед за Кливдоном мимо разинувшего рот швейцара в зал, им навстречу вышел величавый, державшийся очень прямо человек, на котором, в отличие от прочих слуг, не было ливреи. Точнее, он не вышел, а возник перед ними, материализовался из воздуха.
— А вот и Холидей, — сказал Кливдон, — мой дворецкий.
Холидей, очевидно, приученный к эксцентричным поступкам герцога, лишь на мгновение широко раскрыл глаза, глядя на измазанное лицо хозяина, его рваную и почерневшую одежду, на грязного оборванного ребенка у него на руках.
— Был пожар, — кратко объяснил Кливдон, — эти леди остались без крова.
— Понимаю, ваша светлость.
Все еще держа Люси на руках, герцог знаком отозвал дворецкого в сторону, и они тихо заговорили. Марселина не слышала ни слова и из-за крайней усталости решила не вмешиваться. Она только заметила, что Холидей ушел — разговор окончился. По пути он сделал знак державшемуся в отдалении лакею, который приблизился, выслушал приказ и поспешил прочь. Прошло не более двух минут и повсюду забегали слуги.
Подошел Кливдон.
— Скоро все будет готово, — сказал он. — Холидей и миссис Майклс, моя домоправительница, позаботятся о вас. Ну а я вынужден, как вы сами понимаете, вас покинуть. — Он вернул Люси матери и исчез в одной из боковых комнат.
У Марселины даже не было времени удивиться его внезапному уходу — впрочем, чему тут было удивляться? Она понимала, что герцог должен отделиться от них, показать, что он всего лишь предоставил погорельцам убежище. Это филантропия. Ничего личного.
Вероятно, поэтому слуги отнеслись к ним с такой добротой, предположила Марселина.
Провожая женщин вверх по лестнице, экономка миссис Майклс успевала все: рассказывать гостям о родственниках герцога, показывать наиболее примечательные предметы мебели и произведения искусства, отдавать приказы горничным и слугам. Вскоре в комнатах уже весело горели камины, была принесена чистая одежда, над горячими ваннами поднимался ароматный парок.
Конечно, слуги не могли скрыть любопытство относительно очень уж необычных гостей его светлости, но все же приняли их достаточно спокойно.
А когда Марселина запротестовала, объяснив, что предназначенная для нее комната вполне подойдет им всем — тем более что она была такого же размера, как весь их погибший магазин, — миссис Майклс была откровенно шокирована.
— Мы не хотим причинять неудобства, — объяснила Марселина. — Это же всего на одну ночь. — Кровать была огромной. А все три сестры вместе с Люси нередко спали на значительно меньшем ложе.
— Мы не обсуждаем приказы его светлости, — сообщила миссис Майклс. — Все комнаты готовы. Там всего лишь разводят огонь. Его светлость особо подчеркнул, что простуда после перенесенных вами испытаний, была бы чрезвычайно опасна. Стрессовые ситуации, вроде той, что вам пришлось пережить, ослабляют организм. Герцог особенно беспокоился о маленькой девочке.
Взгляд экономки переместился на Люси, которая, забыв о робости, ходила по комнате, разглядывая обстановку.
— Его светлость сказал, что вам потребуется няня для девочки.
Милли исчезла сразу после того, как Кливдон вынес Люси из горящего дома. Поскольку именно няня позволила Люси сбежать, она, вероятно, решила ускользнуть, опасаясь последствий.
— В этом нет никакой необходимости, — снова запротестовала Марселина. — Я справлюсь сама.
Миссис Майкл вздернула брови.
— Мне известно, мадам, что вам сегодня пришлось многое пережить. А у нас есть Мэри и Сара. — Она сделала знак рукой. От толпы слуг отделились две молодые девушки, подошли и сделали реверанс, словно Марселина была не жалкой лавочницей, а важной персоной. — Они прекрасно умеют обращаться с детьми, поверьте мне. Мэри и Сара позаботятся о мисс Нуаро, а вы тем временем немного отдохнете. Кроме того, его светлость особенно подчеркнул, что юная леди должна увидеть кукольный домик леди Элис. — Понизив голос, она добавила: — Его светлость сказал, что кукольный домик поможет ребенку отвлечься от воспоминаний о катастрофе.
Женщина подошла к Люси и, склонившись к ней, спросила:
— Разве его светлость не обещал вам кукольный домик, мисс?
— Кукольный домик? Да, его светлость говорил о нем, — серьезно ответствовала Люси и показала экономке измазанную куклу, которая едва ее не погубила. — А Сюзанне необходима ванна.
— Значит, она ее получит, — невозмутимо проговорила экономка. — Может быть, и вы хотели бы принять ванну? А потом съесть легкий ужин? Для этого вам следует пройти с Сарой и Мэри. Они о вас позаботятся.
Люси покосилась на Марселину.
— Можно мне пойти с ними, мама? — Марселина внимательно посмотрела на горничных. Она не сомневалась, что девушки позаботятся о Люси. Малышка уже оправилась от пережитого. К ней вернулась детская непосредственность. И хотя она была грязной и оборванной, большие голубые глаза сияли, производя обычное чарующее впечатление на окружающих. Очень скоро эти две девушки станут с радостью выполнять любой ее каприз.
— Да, иди, — вздохнула Марселина.
Она хотела сказать горничным, что не следует потакать всем прихотям маленькой хитрюги, но решила, что это будет пустым сотрясанием воздуха. Они все равно станут нянчиться с Люси и во всем потакать ей, а она — поступать как ей вздумается. Но все же ей сегодня пришлось многое пережить, так что пускай ее чуть-чуть побалуют. А кукольный домик отвлечет ее от мыслей о случившемся. В любом случае ведь все это только на одну ночь, сказала себе Марселина, провожая глазами Люси и горничных. А пока Люси поиграет в принцессу, она воспользуется передышкой и подумает, как ей жить дальше.
Было бы проще, не будь она сейчас под крышей Кливдона, где все окружающее напоминало о том, кем он был… не считая того, что он был самым желанным в мире мужчиной, который, пусть всего на один краткий миг, принадлежал ей.
Все это ерунда, убеждала себя Марселина. Похоть и ничего больше. С самого начала, с их первой встречи она хотела его, а он — ее. И вот она получила его, но результат оказался не таким, как она надеялась.
Впрочем, какая разница, на что она надеялась. Кливдон не просто желанный мужчина. Он — герцог, а она — лавочница. Она никогда не станет для него кем-то большим, чем простой любовницей. И следует отметить, что все ее предки — женщины — с радостью бы заняли это положение. Но кроме семьи, о которой следует заботиться, у нее есть стремления. Все, чего она достигла, она добилась сама, и намеревалась достичь еще большего. Она должна вернуться к работе, которую любила.
А все, что было между ней и герцогом, кончено. Осталось в прошлом.
Ей надо думать о будущем.
Им необходимо найти жилье и место для работы. Софи придется немедленно разобраться с газетчиками. Их история — сенсация, и ее необходимо постараться обратить на пользу делу. Хотя, может быть, уже поздно. Марселина подумала о газетных заголовках, которые вполне может увидеть уже завтра, и тяжело вздохнула. Героический поступок герцога — да, конечно, он ворвался в горящий дом, чтобы спасти ребенка. Но потом газеты начнут гадать, как он там оказался в такой час… с какой стати отвез их всех к себе домой… и что подумает об этом его невеста…
— Боже мой! — громко вскрикнула Марселина и схватилась за голову.
— Что? — встрепенулась Софи. — Беспокоишься о Люси? Но мне кажется…
— Люси здесь ни при чем, — воскликнула Марселина. — Леди Клара! Ее платье! Что мы будем делать?
Притчетт ворвалась в свое жилище и принялась спешно паковать вещи. Она рассказала квартирной хозяйке выдуманную историю об умирающей родственнице и наняла экипаж, который доставил ее в гостиницу «Золотой крест» на Чаринг-Кросс. Оттуда она отправила записку миссис Даунс, в которой сообщила, что намерена уехать следующим экипажем в Дувр, и если миссис Даунс что-то от нее надо, пусть поспешит. Экипаж королевской почтовой службы уже ушел, но если все пойдет как надо, она сможет уехать на перекладных, чтобы не дожидаться следующего.
Миссис Даунс не заставила себя долго ждать. Первым делом она дала понять, что ей не нравится, когда ее вызывают в такой поздний час в гостиницу, и еще больше не нравится вести дела во дворе. Мимо них, несмотря на ночь, сновали кучера, носильщики и слуги, проезжали экипажи, грумы проводили лошадей. Здесь же крутились проститутки, ищущие клиентов, и сводницы, высматривающие невинных деревенских девушек. Притчетт, игнорируя недовольство женщины, перешла сразу к делу:
— Мне удалось достать больше, чем я рассчитывала. Я наткнулась на ее портфолио, который они обычно держат под замком. — И она достала рисунки.
Миссис Даунс сделала вид, что они ее вовсе не интересуют.
— Я уже слышала о пожаре, — сказала она и пожала плечами. — С ней все кончено. Эти рисунки больше никому не нужны.
Притчетт аккуратно убрала рисунки обратно в папку.
— Дело ваше. Только вы глубоко ошибаетесь. У нее есть страховка и деньги в банке. Через несколько недель она вернется в бизнес. Мадам — самая упорная женщина в Лондоне. Если не хотите, я возьму все это с собой. Рисунки мне помогут занять очень хорошее положение в провинции. Они очень ценные — на вес золота. И они помогут мне больше, чем ваши двадцать гиней. Да, пожалуй, так я и сделаю.
— Ты сказала, двадцать гиней, — встрепенулась миссис Даунс.
— Это была цена за альбом с эскизами, — буркнула Притчетт. — Портфолио стоит в два раза больше. Но вы меня разозлили. За это еще десять гиней. Но все равно я, пожалуй, вам его не продам.
— Я могу донести на тебя. За поджог вешают.
— Попробуйте. А я скажу, что вы меня наняли, — заявила Притчетт. — Короче, хватит разговоров. Вот мой экипаж. — Она указала на въехавшую во двор карету. — Пятьдесят гиней. Сейчас или никогда.
— Я не ношу с собой таких сумм.
Притчетт засунула папку под мышку, взяла саквояж и пошла к карете. Мысленно она считала шаги. Один, два, три, четыре, п…
— Подожди!
Притчетт остановилась, но не оглянулась.
Миссис Даунс подошла к ней, выхватила папку и сунула в руку очень большой кошелек. Через несколько минут Притчетт уже входила в контору, чтобы купить место в экипаже.
Марселина спала плохо.
Накануне она наблюдала, как одна из горничных купала Люси, а другая в это время купала куклу — аккуратно обтерла ее губкой, тщательно вымыла всю сажу из волос, и все это совершенно невозмутимо, как будто делала обычную работу. Девушки отправили в стирку платье куклы вместе с одеждой Люси. Потом Люси пошла смотреть кукольный домик. К этому времени уже три горничные желали присматривать за ней. Они поставили изящную маленькую кроватку в комнату, смежную со спальней Марселины. Там девочке предстояло спать.
С ее ребенком было все в порядке, она находилась в полной безопасности — наверное, в большей безопасности, чем дома, но все равно Марселине снились кошмары. Ей казалось, что девочка погибла в пожаре, и она, ее мать, добралась до дверей ада, горюя о дочери, и там услышала ужасный смех, прежде чем перед ее носом захлопнулась дверь.
На следующее утро, когда горничная принесла горячий шоколад, Марселина обнаружила, что проснулась позже обычного.
Отказавшись от шоколада, она вскочила.
— Где мои сестры?
Накануне они договорились встать в половине седьмого. Швеям было велено явиться на работу в восемь, значит, сейчас они уже пришли и нашли обугленные руины.
— Миссис Майклс велела нам не беспокоить вас, миссис Нуаро, — сказала девушка. — Но мисс Люси все время спрашивала о вас, и мне было приказано вас разбудить.
Нуаро не ворвалась в столовую и не казалась более взволнованной или расстроенной, чем обычно. Ее волосы, как всегда, были чуть растрепанными, но теперь Кливдон точно знал, что эта прическа была тщательно продуманной. Что бы ни случилось, эта женщина всегда оставалась иконой стиля.
Но ее лицо было бледным, под глазами залегли тени. Вероятно, она плохо спала. Герцог тоже спал плохо и пробудился в унынии.
Однако, спустившись к завтраку и обнаружив Люси, которая с помощью лакея Джозефа исследовала содержимое буфета, он не мог не улыбнуться. И на душе сразу стало легче.
Теперь она сидела справа от него на стуле, на который была уложена стопка подушек, и намазывала на хлеб масло и джем. Кукла сидела рядом с ней на другом стуле, на который тоже были уложены подушки.
— А вот и твоя мама, — сказал он, ощутив, как сильно забилось сердце. Ну что за глупость! Он ведет себя как мальчишка, увидевший свою первую возлюбленную.
Нуаро подошла к дочери, погладила ее по голове и поцеловала в лоб.
— Доброе утро, мама, — весело отозвалась Люси. — Мы собираемся после завтрака покататься в карете. Там на буфете очень хороший завтрак. Джозеф поможет тебе поднять крышки. Там есть яйца, бекон, всякий хлеб и пирожные.
— У меня нет времени завтракать, — сказала Нуаро. — Как только твои тетушки будут готовы, мы немедленно уезжаем.
Голубые глаза Люси прищурились, а на личике появилось упрямое выражение, которое Кливдон уже замечал раньше.
— И не надо капризничать, — продолжила Нуаро. — Ты будешь хорошей воспитанной девочкой, вежливо поблагодаришь его светлость за доброту — за все, что он для тебя сделал…
— А вот это уже вовсе ни к чему, — заявил Кливдон. — До вашего появления у нас был очень интересный разговор о кукольном домике. У Люси не было времени поиграть. Вечером ей слишком сильно хотелось спать. И я обещал покатать ее в карете. Не вижу причин для спешки.
В этот момент в столовую вошли обе сестры. Они выглядели чрезвычайно недовольными. Их явно разбудили раньше, чем им хотелось бы, и к тому же они были голодны.
— Мы должны как можно скорее вернуться в магазин и выяснить, можно ли что-нибудь спасти, — сказала Нуаро. — Кто-то должен быть там, чтобы встретить швей, если они еще не разошлись. Надо было вчера предупредить их, но я об этом даже не подумала. А мне без них не обойтись. Мы должны найти новое место для работы. Нам необходимо сшить платье для леди Клары.
Кливдон мысленно поморщился при упоминании о леди Кларе.
— Я рано утром отправил своего поверенного Уорли и довольно много слуг в ваш магазин, — спокойно сказал он. — Они уже сообщили, что стены здания уцелели, хотя повреждения весьма значительны. Но все, что было в магазине, хотя и не сгорело, но почернело и промокло, как я и предполагал. Мы вывезли оттуда несколько железных сейфов, которые поднимут в ваши комнаты, как только отмоют грязь и копоть.
— Поднимут…
— Уорли еще отыскал расчетные книги или что-то в этом роде. — Герцог жестом указал на буфет. — Так что все под контролем. Вы вполне можете сесть и спокойно позавтракать.
— Под контролем? — повторила она, и герцогу показалось, что женщина пошатнулась. Но нет, это игра воображения. Ничто не способно пошатнуть железную Нуаро.
Тем не менее она тяжело опустилась на стул слева от него, напротив Люси.
— Хочешь, я принесу тебе завтрак, мама? — спросила Люси подозрительно сладким голоском. — Джозеф мне поможет. — Она аккуратно положила столовые приборы, вытерла пальчики салфеткой и стала примериваться, как слезть со своего импровизированного трона. Лакей Джозеф помог ей спуститься и послушно направился за ней к буфету, где наполнил тарелку в полном соответствии с ее указаниями.
— Хорошо быть герцогом, — заметила сестра-блондинка.
Читать бесплатно другие книги:
