Универсальная хрестоматия. 3 класс Коллектив авторов
«Хорошо бы отдохнуть», – подумал Петя и вдруг увидел, что в стороне, за ёлками, белеет какой-то домик. Вошёл Петя в домик – хозяев нет. Стоит посреди комнаты стол. Над ним висит керосиновая лампа. Вокруг стола – четыре табуретки. Ходики тикают на стене. А в углу горою навалено сено.
Лёг Петя в сено, зарылся в него поглубже, согрелся, поплакал тихонько, утёр слёзы бородой и уснул.
Просыпается Петя – в комнате светло, керосиновая лампа горит под стеклом. А вокруг стола сидят ребята – два мальчика и две девочки. Большие окованные медью счёты лежат перед ними. Ребята считают и бормочут.
– Два года, да ещё пять, да ещё семь, да ещё три… Это вам, Сергей Владимирович, а это ваши, Ольга Капитоновна, а это вам, Марфа Васильевна, а это ваши, Пантелей Захарович.
Что это за ребята? Почему они такие хмурые? Почему кряхтят они, и охают, и вздыхают, как настоящие старики? Почему называют друг друга по имени-отчеству? Зачем собрались они ночью здесь, в одинокой лесной избушке?
Замер Петя Зубов, не дышит, ловит каждое слово. И страшно ему стало от того, что услышал он.
Не мальчики и девочки, а злые волшебники и злые волшебницы сидели за столом! Вот ведь как, оказывается, устроено на свете: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет. И злые волшебники разведали об этом и давай ловить ребят, теряющих время понапрасну. И вот поймали волшебники Петю Зубова, и ещё одного мальчика, и ещё двух девочек и превратили их в стариков. Состарились бедные дети, и сами того не заметили – ведь человек, напрасно теряющий время, не замечает, как стареет. А время, потерянное ребятами, забрали волшебники себе. И стали волшебники малыми ребятами, а ребята – старыми стариками.
Как быть?
Что делать?
Да неужели же не вернуть ребятам потерянной молодости?
Подсчитали волшебники время, хотели уже спрятать счёты в стол, но Сергей Владимирович, главный из них, – не позволил. Взял он счёты и подошёл к ходикам. Покрутил стрелки, подёргал гири, послушал, как тикает маятник, и опять защёлкал на счётах. Считал, считал он, шептал, шептал, пока не показали ходики полночь. Тогда смешал Сергей Владимирович костяшки и ещё раз проверил, сколько получилось у него.
Потом подозвал он волшебников к себе и заговорил негромко:
– Господа волшебники! Знайте – ребята, которых мы превратили сегодня в стариков, ещё могут помолодеть.
– Как? – воскликнули волшебники.
– Сейчас скажу, – ответил Сергей Владимирович.
Он вышел на цыпочках из домика, обошёл его кругом, вернулся, запер дверь на задвижку и поворошил сено палкой.
Петя Зубов замер, как мышка.
Но керосиновая лампа светила тускло, и злой волшебник не увидел Пети.
Подозвал он остальных волшебников к себе поближе и заговорил негромко:
– К сожалению, так устроено на свете: от любого несчастья может спастись человек. Если ребята, которых мы превратили в стариков, разыщут завтра друг друга, придут ровно в двенадцать часов ночи сюда к нам и повернут стрелку ходиков на семьдесят семь кругов обратно, то дети снова станут детьми, а мы погибнем.
Помолчали волшебники. Потом Ольга Капитоновна сказала:
– Откуда им всё это узнать?
А Пантелей Захарович проворчал:
– Не придут они сюда к двенадцати часам ночи. Хоть на минуту, да опоздают.
А Марфа Васильевна пробормотала:
– Да куда им! Да где им! Эти лентяи до семидесяти семи и сосчитать не сумеют, сразу собьются.
– Так-то оно так, – ответил Сергей Владимирович. – А всё-таки пока что держите ухо востро. Если доберутся ребята до ходиков, тронут стрелки – нам тогда и с места не сдвинуться. Ну, а пока нечего время терять, – идём на работу.
И волшебники, спрятав счёты в стол, побежали, как дети, но при этом кряхтели, охали и вздыхали, как настоящие старики.
Дождался Петя Зубов, пока затихли в лесу шаги. Выбрался из домика. И, не теряя напрасно времени, прячась за деревьями и кустами, побежал, помчался в город искать стариков-школьников.
Город ещё не проснулся. Темно было в окнах, пусто на улицах, только милиционеры стояли на постах. Но вот забрезжил рассвет. Зазвенели первые трамваи. И увидел наконец Петя Зубов – идёт не спеша по улице старушка с большой корзинкой.
Подбежал к ней Петя Зубов и спрашивает:
– Скажите, пожалуйста, бабушка, – вы не школьница?
– Что, что? – спросила старушка сурово.
– Вы не третьеклассница? – прошептал Петя робко.
А старушка как застучит на Петю ногами да как замахнётся на Петю корзинкой. Еле Петя ноги унёс. Отдышался он немного – дальше пошёл. А город уже совсем проснулся. Летят трамваи, спешат на работу люди. Грохочут грузовики – скорее, скорее надо сдать грузы в магазины, на заводы, на железную дорогу. Дворники счищают снег, посыпают панель песком, чтобы пешеходы не скользили, не падали, не теряли времени даром. Сколько раз видел всё это Петя Зубов и только теперь понял, почему так боятся люди не успеть, опоздать, отстать.
Оглядывается Петя, ищет стариков, но ни одного подходящего не находит.
Бегут по улицам старики, но сразу видно – настоящие, не третьеклассники.
Вот старик с портфелем. Наверное, учитель. Вот старик с ведром и кистью – это маляр. Вот мчится красная пожарная машина, а в машине старик – начальник пожарной охраны города. Этот, конечно, никогда в жизни не терял времени понапрасну.
Ходит Петя, бродит, а молодых стариков, старых детей, – нет как нет.
Жизнь кругом так и кипит. Один он, Петя, отстал, опоздал, не успел, ни на что не годен, никому не нужен.
Ровно в полдень зашёл Петя в маленький скверик и сел на скамеечку отдохнуть.
И вдруг вскочил.
Увидел он – сидит недалеко на другой скамеечке старушка и плачет.
Хотел подбежать к ней Петя, но не посмел.
– Подожду! – сказал он сам себе. – Посмотрю, что она дальше делать будет.
А старушка перестала вдруг плакать, сидит, ногами болтает. Потом достала из одного кармана газету, а из другого кусок ситного[28] с изюмом.
Развернула старушка газету, – Петя ахнул от радости: «Пионерская правда»! – и принялась старушка читать и есть. Изюм выковыривает, а самый ситный не трогает.
Кончила старушка читать, спрятала газету и ситный и вдруг что-то увидала в снегу. Наклонилась она и схватила мячик. Наверное, кто-нибудь из детей, игравших в сквере, потерял этот мячик в снегу.
Оглядела старушка мячик со всех сторон, обтёрла его старательно платочком, встала, подошла не спеша к дереву и давай играть в трёшки.
Бросился к ней Петя через снег, через кусты. Бежит и кричит:
– Бабушка! Честное слово, вы школьница!
Старушка подпрыгнула от радости, схватила Петю за руки и отвечает:
– Верно, верно! Я ученица третьего класса Маруся Поспелова. А вы кто такой?
Рассказал Петя Марусе, кто он такой. Взялись они за руки, побежали искать остальных товарищей. Искали час, другой, третий. Наконец зашли во второй двор огромного дома. И видят: за дровяным сараем прыгает старушка.
Нарисовала мелом на асфальте классы и скачет на одной ножке, гоняет камешек.
Бросились Петя и Маруся к ней.
– Бабушка! Вы школьница?
– Школьница, – отвечает старушка. – Ученица третьего класса, Наденька Соколова. А вы кто такие?
Рассказали ей Петя и Маруся, кто они такие. Взялись все трое за руки, побежали искать последнего своего товарища.
Но он как сквозь землю провалился. Куда только ни заходили старики – и во дворы, и в сады, и в детские кино, и в Дом Занимательной Науки – пропал мальчик, да и только.
А время идёт. Уже стало темнеть. Уже в нижних этажах домов зажёгся свет. Кончается день. Что делать? Неужели всё пропало?
Вдруг Маруся закричала:
– Смотрите! Смотрите!
Посмотрели Петя и Наденька и вот что увидели: летит трамвай, девятый номер. А на «колбасе» висит старичок. Шапка лихо надвинута на ухо, борода развевается по ветру. Едет старик и посвистывает. Товарищи его ищут, с ног сбились, а он катается себе по всему городу и в ус не дует!
Бросились ребята за трамваем вдогонку. На их счастье, зажёгся на перекрёстке красный огонь, остановился трамвай.
Схватили ребята «колбасника» за полы, оторвали от «колбасы».
– Ты школьник? – спрашивают.
– А как же? – отвечает он. – Ученик второго класса, Зайцев Вася. А вам чего?
Рассказали ему ребята, кто они такие.
Чтобы не терять времени даром, сели они все четверо в трамвай и поехали за город к лесу.
Какие-то школьники ехали в том же трамвае. Встали они, уступают нашим старикам место.
– Садитесь, пожалуйста, дедушки, бабушки.
Смутились старики, покраснели и отказались.
А школьники, как нарочно, попались вежливые, воспитанные, просят стариков, уговаривают:
– Да садитесь же! Вы за свою долгую жизнь наработались, устали. Сидите теперь, отдыхайте.
Тут, к счастью, подошёл трамвай к лесу, соскочили наши старики – и в чащу бегом.
Но тут ждала их новая беда. Заблудились они в лесу.
Наступила ночь, тёмная, тёмная. Бродят старики по лесу, падают, спотыкаются, а дороги не находят.
– Ах, время, время! – говорит Петя. – Бежит оно, бежит. Я вчера не заметил дороги обратно к домику – боялся время потерять. А теперь вижу, что иногда лучше потратить немножко времени, чтобы потом его сберечь.
Совсем выбились из сил старички. Но, на их счастье, подул ветер, очистилось небо от туч и засияла на небе полная луна.
Влез Петя Зубов на берёзу и увидел – вон он, домик, в двух шагах белеют его стены, светятся окна среди густых ёлок.
Спустился Петя вниз и шепнул товарищам:
– Тише! Ни слова! За мной!
Поползли ребята по снегу к домику. Заглянули осторожно в окно.
Ходики показывают без пяти минут двенадцать. Волшебники лежат на сене, берегут украденное время.
– Они спят! – сказала Маруся.
– Тише! – прошептал Петя.
Тихо-тихо открыли ребята дверь и поползли к ходикам. Без одной минуты двенадцать встали они у часов. Ровно в полночь протянул Петя руку к стрелкам и – раз, два, три – закрутил их обратно, справа налево.
С криком вскочили волшебники, но не могли сдвинуться с места. Стоят и растут, растут. Вот превратились они во взрослых людей, вот седые волосы заблестели у них на висках, покрылись морщинами щёки.
– Поднимите меня, – закричал Петя. – Я делаюсь маленьким, я не достаю до стрелок! Тридцать один, тридцать два, тридцать три!
Подняли товарищи Петю на руки. На сороковом обороте стрелок волшебники стали дряхлыми, сгорбленными старичками. Всё ближе пригибало их к земле, всё ниже становились они. И вот на семьдесят седьмом и последнем обороте стрелок вскрикнули злые волшебники и пропали, как будто их не было на свете.
Посмотрели ребята друг на друга и засмеялись от радости. Они снова стали детьми. С бою взяли, чудом вернули они потерянное напрасно время.
Они-то спаслись, но ты помни: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет.
Поэзия
Константин Дмитриевич Балмонт (1867–1942)
Константин Дмитриевич Бальмонт родился в июне 1867 года в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии. Отец выслужился до председателя уездной земской управы. Мать была образованной женщиной, она и ввела сына в мир музыки, словесности, истории.
В 1876–1883 годах Бальмонт учился в Шуйской гимназии, откуда был исключён. В 1876 году Бальмонт поступил в подготовительный класс Шуйской гимназии. Сначала мальчик делал успехи, но вскоре ученье ему наскучило, и успеваемость снизилась, зато проснулась любовь к чтению, французские и немецкие произведения он читал в подлиннике. Под впечатлением от прочитанного он в возрасте десяти лет сам начал писать стихи. Продолжил своё образование во Владимирской гимназии, затем в Москве в университете и Демидовском лицее в Ярославле. В 1887 году за участие в студенческих волнениях был исключён из Московского университета и сослан в Шую. Высшего образования так и не получил, но благодаря своему трудолюбию и любознательности стал одним из самых эрудированных и культурных людей своего времени. Бальмонт ежегодно прочитывал огромное количество книг, изучил, по разным сведениям, от 14 до 16 языков, кроме литературы и искусства увлекался историей, этнографией, химией.
Стихи начал писать в детстве. Первая книга стихов «Сборник стихотворений» издана в Ярославле на средства автора в 1890 году. Молодой поэт после выхода книжки сжёг почти весь небольшой тираж. Широкая известность к Бальмонту пришла достаточно поздно, а в конце 1890-х он был скорее известен как талантливый переводчик с норвежского, испанского, английского и других языков.
Золотое слово
- Осень обещала: «Я озолочу».
- А Зима сказала: «Как я захочу».
- А Весна сказала: «Ну-ка, ну, Зима».
- И Весна настала. Всюду кутерьма.
- Солнце золотится. Лютик – золотой.
- Речка серебрится и шалит водой.
- Родилась на воле, залила луга,
- Затопила поле, стёрла берега.
- Там, где не достала, – лютик золотой,
- Жёлтый одуванчик, – будет и седой.
- Осень обещала. Помогла Весна.
- Ну, Зима пропала, хоть была сильна.
Фея и снежинки
- Катаясь на коньках,
- На льду скользила Фея.
- Снежинки, тихо рея,
- Рождались в облаках.
- Родились – и скорей,
- Сюда, скорей, скорее.
- Из мира снежных Фей
- К земной скользящей Фее.
Гномы
- На лугу большие кучи
- Свежевырытой земли.
- Лето. Жарко. Полдень жгучий.
- Дым стоит вдали.
- Кто здесь рылся? Может, гномы?
- Всей смешной толпой своей
- Строят нижние хоромы
- Для своих царей?
- Города во тьме возводят,
- Строят замки под землёй,
- И, уродливые, ходят
- Под моей ногой?
- Зажигают вырезные
- Лампы в царстве темноты?
- Нет, ошибся. То – слепые
- Чёрные кроты.
Колыбельная песня
- Детка, хочешь видеть Рай?
- Всё забудь и засыпай.
- Лишь храни мечту свою,
- Баю-баюшки-баю.
- Ты – устала, отдохни,
- В Небе светятся огни.
- И лампадка говорит:
- Спи, малютка. Небо спит.
- Баю-баю-баю-бай,
- Потихоньку засыпай.
- Что увидишь ты во сне,
- Расскажи поутру мне.
- Ты увидишь светлый Рай,
- В нём цветы себе сбирай.
- Будем вместе мы в Раю,
- Баю-баюшки-баю.
Снежинка
- Светло-пушистая
- Снежинка белая,
- Какая чистая,
- Какая смелая!
- Дорогой бурною
- Легко проносится,
- Не в высь лазурную,
- На землю просится.
- Лазурь чудесную
- Она покинула,
- Себя в безвестную
- Страну низринула.
- В лучах блистающих
- Скользит, умелая,
- Средь хлопьев тающих
- Сохранно-белая.
- Под ветром воющим
- Дрожит, взметается,
- На нём, лелеющем,
- Светло качается.
- Его качелями
- Она утешена,
- С его метелями
- Крутится бешено.
- Но вот кончается
- Дорога дальняя,
- Земли касается
- Звезда кристальная.
- Лежит пушистая
- Снежинка смелая,
- Какая чистая,
- Какая белая!
Александр Александрович Блок (1880–1921)
Александр Блок родился в Петербурге, детство провёл в семье деда – известного ботаника, ректора Петербургского университета А.Н. Бекетова. Мальчик был воспитан на стихах А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, Я.П. Полонского, А.А. Фета. Сочинять сам он начал очень рано, «чуть ли не с пяти лет», издавал детские рукописные журналы, в юношеские годы участвовал в любительских спектаклях.
В 1898 году закончилось обучение в гимназии, и Блок поступил на юридический факультет Петербургского университета. Однако через три года, убедившись, что юридическая наука ему совершенно чужда, он перевёлся на славяно-pусское отделение истоpико-филологического факультета, которое окончил в 1906 году.
Театральные интересы ушли в прошлое. К этому времени Блок написал уже много стихов. Блок познакомился с 3.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковским – они помогают опубликовать Блоку свои произведения.
В январе 1904 года он совершил поездку в Москву, где познакомился с Андреем Белым. Эта же поездка явилась и началом тесной дружбы с Брюсовым и Бальмонтом.
В 1909 году поэт совершил интересное путешествие по Италии и Германии, результатом которого явился цикл «Итальянские стихи» – лучшее, что есть в русской поэзии об Италии.
После революции Блок сотрудничает с издательством «Всемирная литература», входит в дирекцию Большого драматического театра. В это время поэт почти не создаёт новых стихов.
Оказавшись в тяжёлом материальном положении, Блок тяжело болеет. В августе 1921 года он умер в Петрограде.
Вербочки
- Мальчики да девочки
- Свечечки да вербочки
- Понесли домой.
- Огонёчки теплятся,
- Прохожие крестятся,
- И пахнет весной.
- Ветерок удаленький,
- Дождик, дождик маленький,
- Не задуй огня!
- В Воскресенье Вербное
- Завтра встану первая
- Для Святого дня.
«Гроза прошла, и ветка белых роз…»
- Гроза прошла, и ветка белых роз
- В окно мне дышит ароматом…
- Ещё трава полна прозрачных слёз,
- И гром вдали гремит раскатом.
Учитель
- Кончил учитель урок,
- Мирно сидит на крылечке.
- Звонко кричит пастушок.
- Скачут барашки, овечки.
- Солнце за горку ушло,
- Светит косыми лучами.
- В воздухе сыро, тепло,
- Белый туман за прудами.
- Старый учитель сидит, —
- Верно, устал от работы:
- Завтра ему предстоит
- Много трудов и заботы.
- Завтра он будет с утра
- Школить упрямых ребяток,
- Чтобы не грызли пера
- И не марали тетрадок.
- Стадо идёт и пылит,
- Дети за ним – врассыпную.
- Старый учитель сидит,
- Голову клонит седую.
Сергей Александрович Есенин (1895–1925)
Родился в селе Константиново Рязанской губернии в зажиточной крестьянской семье. Его отец перебрался в Москву и стал приказчиком купца. Мать также уходила в город на заработки. Воспитывал мальчика дед Фёдор Андреевич Титов. В 1904 году Есенина отдали в Константиновское земское училище, которое он окончил с похвальным листом, а затем отправили в закрытую церковно-учительскую школу. Именно в школе появились первые поэтические опыты Есенина. После окончания школы в 1912 году Есенин приехал в Москву. Работал в книжном магазине, затем поступил в типографию – это давало ему возможность читать различную литературу. В Москве Есенин посещал Суриковский литературно-музыкальный кружок. С 1913 года учился на историко-философском отделении Московского городского народного университета им. А. Шанявского. Весной 1915 года Есенин перебирается в Петроград – он считал, что здесь больше возможностей добиться признания. В Петрограде молодой поэт знакомится с известными и признанными поэтами: А. Блоком, З. Гиппиус и Д. Мережковским, в Царском Селе – с Ахматовой и Гумилёвым. Для Есенина стали открыты литературные салоны, его стихи регулярно печатались. В декабре 1918 года поэт становится членом московского профессионального Союза писателей.
«Я покинул родимый дом…»
- Я покинул родимый дом,
- Голубую оставил Русь.
- В три звезды березняк над прудом
- Теплит матери старой грусть.
- Золотою лягушкой луна
- Распласталась на тихой воде.
- Словно яблонный цвет, седина
- У отца пролилась в бороде.
- Я не скоро, не скоро вернусь!
- Долго петь и звенеть пурге.
- Стережёт голубую Русь
- Старый клён на одной ноге.
- И я знаю, есть радость в нём
- Тем, кто листьев целует дождь,
- Оттого, что тот старый клён
- Головой на меня похож.
Бабушкины сказки
- В зимний вечер по задворкам
- Разухабистой гурьбой
- По сугробам, по пригоркам
- Мы идём, бредём домой.
- Опостылеют салазки,
- И садимся в два рядка
- Слушать бабушкины сказки
- Про Ивана-дурака.
- И сидим мы, еле дышим.
- Время к полночи идёт.
- Притворимся, что не слышим,
- Если мама спать зовёт.
- Сказки все. Пора в постели…
- Но а как теперь уж спать?
- И опять мы загалдели,
- Начинаем приставать.
- Скажет бабушка несмело:
- «Что ж, сидеть-то до зари?»
- Ну, а нам какое дело, —
- Говори да говори.
«Отговорила роща золотая…»
- Отговорила роща золотая
- Берёзовым, весёлым языком,
- И журавли, печально пролетая,
- Уж не жалеют больше ни о ком.
- Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
- Пройдёт, зайдёт и вновь покинет дом.
- О всех ушедших грезит конопляник
- С широким месяцем над голубым прудом.
- Стою один среди равнины голой,
- А журавлей относит ветром в даль,
- Я полон дум о юности весёлой,
- Но ничего в прошедшем мне не жаль.
- Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
- Не жаль души сиреневую цветь.
- В саду горит костёр рябины красной,
- Но никого не может он согреть.
- Не обгорят рябиновые кисти,
- От желтизны не пропадёт трава,
- Как дерево роняет тихо листья,
- Так я роняю грустные слова.
- И если время, ветром разметая,
- Сгребёт их все в один ненужный ком…
- Скажите так… что роща золотая
- Отговорила милым языком.
Игорь Северянин (1887–1941)
Игорь Северянин (настоящее имя и фамилия Лотарёв Игорь Васильевич) родился в Петербурге в семье офицера, по материнской линии был потомком Карамзина и дальним родственником Фета. Окончил реальное училище в г. Череповце, стихи сочинял с детства.
Юношеские опыты не привлекали внимания читателей и критики, и поэту пришлось издать более тридцати разных книжечек-брошюр за свой счёт, рассылая их на отзыв в редакции журналов и именитым людям.
Лев Толстой пришёл в негодование от сборничка «Интуитивные краски» и раскритиковал Северянина. Однако этим и привлёк к нему внимание издателей и читателей. «С лёгкой руки Толстого меня стали бранить все, кому не было лень. Журналы стали охотно печатать мои стихи, устроители благотворительных вечеров усиленно приглашали принять в них участие».
Слава приходит к поэту в 1913 году, после выхода сборника «Громокипящий кубок», а в феврале 1918 года в зале Политехнического музея Северянина избирают «королём поэтов» (к досаде его соперников – В. Маяковского, К. Бальмонта). В этом же году он уезжает в Эстонию. Вернуться на родину он уже не сможет.
Отчего?
- Отчего снег бесследно пропал,
- И ручьи отчего потекли?
- Отчего соловей засвистал,
- И цветы отчего зацвели?
- Отчего лес оделся в листву,
- И влечёт меня зелень в него?
- Отчего я дышу и живу
- Так привольно?.. зачем! отчего?
- Отчего так внезапно весь мир
- Пробудился от долгого сна? —
- «Отчего? – прошептал мне зефир. —
- Оттого, что настала весна».
Её питомцы
- Она кормила зимних птичек,
- Бросая крошки из окна,
- От их весёлых перекличек
- Смеялась радостно она.
- Когда ж она бежала в школу,
- Питомцы, слыша снега хруст,
- Ватагой шумной и весёлой
- Неслись за ней с куста на куст!
«Кружевеет, розовеет утром лес…»
- Кружевеет, розовеет утром лес,
- Паучок по паутине вверх полез.
- Бриллиантится весёлая роса.
- Что за воздух! Что за свет! Что за краса!
- Хорошо гулять утрами по овсу,
- Видеть птичку, лягушонка и осу,
- Слушать сонного горлана-петуха,
- Обменяться с дальним эхом: «Ха-ха-ха!»
Саша Чёрный (1880–1932)
Саша Чёрный родился в многодетной еврейской семье в Одессе. Настоящее имя – Александр Гликберг. В семье было двое детей с именем Саша. Блондина называли – Саша Белый, брюнета – Саша Чёрный. Чтобы дать ребёнку возможность поступить в гимназию, родители крестили его. В гимназии Александр проучился недолго, за плохие отметки мальчика жестоко наказывали. Мальчик сбежал из дома, стал нищим-попрошайкой. О его горестной судьбе написали в газете, и житомирский чиновник К.К. Роше, растроганный этой историей, взял мальчика к себе.
В 1905 году переезжает в Петербург, где активно публикует в журналах сатирические стихи и прозу. Корней Чуковский писал, что «…получив свежий номер журнала, читатель, прежде всего, искал в нём стихи Саши Чёрного».
Два года жил в Германии, учился в Гейдельбергском университете. Вернулся в Петербург в 1908 году. Становится известным как детский писатель: книги «Тук-Тук», «Живая азбука» и другие. В годы Первой мировой войны Саша Чёрный служил в армии рядовым. В 1929 году строит свой дом на юге Франции, куда приезжали и подолгу гостили русские писатели, художники, музыканты.
На коньках
- Мчусь, как ветер, на коньках
- Вдоль лесной опушки…
- Рукавицы на руках,
- Шапка на макушке.
- Раз-два!
- Вот и поскользнулся…
- Раз-два! Чуть не кувыркнулся…
- Раз-два! Крепче на носках!
- Захрустел, закрякал лёд,
- Ветер дует справа.
- Ёлки-волки! Полный ход —
- Из пруда в канаву…
- Раз-два! По скользкой дорожке…
- Раз-два! Весёлые ножки…
- Раз-два! Вперёд и вперёд…
Слон
- – Слоник-слоник, настоящий слон живой, —
- Отчего ты всё качаешь головой?
- – Оттого что, потому что, потому, —
- Всё я думаю, дружок, и не пойму…
- Не пойму, что человек, такой малыш —
- Посадил меня в клетушку, словно мышь…
- Ох, как скучно головой весь день качать!
- Лучше брёвна дали б, что ли, потаскать…
- – Слоник-слоник, не качай ты головой!
- Дай мне лучше поскорее хобот свой…
- Я принёс тебе из бархата слона,
- Он хоть маленький, но милый. Хочешь? На!
- Можешь мыть его, и нянчить, и лизать…
- Ты не будешь головой теперь качать?..
«Ну-ка, дети…»
- Ну-ка, дети!
- Кто храбрее всех на свете?
- Так и знал – в ответ все хором
- нараспев:
- …!
- Лев? Ха-ха…
- Легко быть храбрым,
- Если лапы шире швабры.
- Нет, не лев, не слон…
- Храбрее всех, малыш, —
- …!
- Сам вчера я видел чудо,
- Как мышонок влез на блюдо
- И у носа спящей кошки
- Не спеша поел все крошки.
- Что?
Зарубежная литература
Сказки
Два брата (Латышская сказка)
Жили по соседству два брата.
Один богатый, другой бедный. Один жадный, другой добрый. Один деньги считает, другой долги копит.
Вот как-то под вечер зашёл к богатому брату прохожий старичок, – голова белая, борода белая, весь трясётся.
– Дозволь, – говорит, – у тебя ночь переночевать?
– Ступай, ступай отсюда, – отвечает богатый. – Некуда мне тебя положить. Иди вон к соседу!
Постучался старичок к бедному брату.
– Не пустишь ли переночевать? – просит.
– Входи, дедушка, – говорит бедняк. – Места хватит. Садись-ка с нами за стол, – чем сами богаты, тем и тебя накормим.
Поел старичок и лёг спать. А утром стал он собираться в путь и говорит бедняку на прощанье:
– Спасибо тебе, сынок, что приютил старика. Рассчитаться мне с тобой нечем, деньгами я не богат, так я тебе добрым словом заплачу. Вот запомни: что с утра начнёшь, то к ночи и кончишь.
С тем и ушёл.
«Чудной старичок, – думает бедняк. – И слова какие-то чудные говорит. Да ведь и то верно: бедняк, точно белка в колесе, с утра до ночи вертится, а утро придёт – и опять на том же месте вер-тись».
Вздохнул он тяжело, а потом зовёт жену:
– Ну-ка, жена, давай снимать домотканину! Небось на заплаты хватит того, что наработали.
А у них ещё с вечера домотканое сукно осталось на стане неубранным.
Взялись они за дело. Снимают, снимают – что за чудо! – домотканине конца-краю нет, только успевай скатывать. Все лавки сукном завалили, все углы свитками заложили, а сукно всё идёт и идёт – как река течёт.
До самой ночи они сукно снимали. А наутро нагрузил бедняк телегу и поехал на базар. Продал там сукно – домой полную телегу денег привёз.
– Ступай, – говорит жене, – позови брата, рассчитаемся с ним за все его милости.
Богач пришёл да так и разинул рот от удивле-ния.
– Это с чего же ты разбогател? – спрашивает.
Бедняк и рассказал ему всё как было.
Богатый от зависти сам не свой стал. Прибежал, точно угорелый, домой, кричит жене:
– Вари! Жарь! Пеки!
А сам всё в окошко высовывается, не идёт ли старичок?
К вечеру и вправду увидел он прохожего старичка.
Выбежал богатый к нему навстречу, под руки в дом повёл, за стол усадил, потчует дорогого гостя:
– Ешь, милый человек! Пей на здоровье!
А потом и спать его уложил – пуховую перину ему дал, пуховым одеялом укрыл.
Всю ночь ворочался богач с боку на бок. «Ведь как угощал я этого проклятого старика! – думает. – Ничего для него не пожалел! Неужто не отблагодарит меня? Быть того не может!»
А старичок и вправду справедливый был.
Поутру собрался он уходить и говорит хозяину:
– Спасибо тебе, что накормил и приютил. Только вот не знаю, чем мне с тобой расплатиться. Денег у меня нет…
Богач так и позеленел от злости. «Неужто не скажет старик заветных слов?»
– А вот слово моё запомни, – говорит старичок, – пригодится оно тебе: что с утра начнёшь делать, то и будешь весь день делать.
Отлегло у богача от сердца. Выпроводил он старичка и бросился в клеть пересыпать деньги из сундучка. Тут вдруг зачесалась у него спина. Прислонился он к дверному косяку, чтобы почесаться, и – что за напасть! – не оторвать ему спину от косяка. Рвётся, дёргается справа-налево, слева-направо, а с места сдвинуться не может.
Стал он звать жену. Только и она не оторвала его от косяка.
Так до самой ночи и чесал спину богач – всю до крови содрал.
И винить некого, сам во всём виноват.
Златовласка (Чешская сказка)
В одной стране – забыл я её название – был королём злой и сварливый старик. Пришла однажды к нему во дворец торговка, принесла в корзине свежую рыбу и говорит:
– Купи у меня эту рыбу, король. Жалеть не будешь.
Король покосился на рыбу:
– Не видел я ещё такой рыбы в своём королевстве. Ядовитая, что ли?
– Что ты! – испугалась торговка. – Прикажи эту рыбу зажарить, съешь её – и ты сразу начнёшь понимать разговор всех зверей, рыб и птиц. Даже самый малый жучок что-нибудь пропищит, а ты уже будешь знать, чего он хочет. Станешь самым умным королём на земле.
Королю это понравилось. Он купил у торговки рыбу и, хотя был скупой и жадный, даже не торговался и заплатил, сколько она запросила. «Вот теперь, – подумал король и потёр костлявые руки, – буду я самым умным на свете и завоюю весь мир. Это уж как пить дать! Поплачут теперь мои недруги».
Король позвал своего слугу, молодого Иржика, и приказал ему зажарить рыбу к обеду.
– Но только без плутовства! – сказал король Иржику. – Если ты съешь хоть один кусочек этой рыбы, отрублю голову.
Принёс Иржик рыбу на кухню, поглядел на неё и ещё больше удивился: никогда он не видел такой рыбы. Каждая рыбья чешуйка светилась разноцветным огнём, как радуга. Жалко было чистить и жарить такую рыбу. Но против королевского приказа не пойдёшь.
Жарит Иржик рыбу и никак не может понять, готова она или нет. Рыба не румянится, не покрывается корочкой, а становится прозрачной.
«Кто её знает, зажарилась она или нет, – подумал Иржик. – Надо попробовать».
Взял кусочек, пожевал и проглотил – как будто готова. Жуёт и слышит тоненькие писклявые голоса:
– И нам кусочек! И нам кусочек! Ж-ж-жареной рыбы!
Оглянулся Иржик. Никого нет. Только мухи летают над блюдом с рыбой.
– Ага! – сказал Иржик. – Теперь я кое-что начинаю понимать насчёт этой рыбы.
Взял он блюдо с рыбой и поставил на окно, на сквозной ветер, чтобы рыба остыла. А за окном идут через двор гуси и тихонько гогочут. Прислушался Иржик и слышит, как один гусь спрашивает:
– Куда пойдём? Куда пойдём?
А другой отвечает:
– К мельнику на ячменное поле! К мельнику на ячменное поле!
– Ага! – снова сказал Иржик и усмехнулся: – Теперь-то я понимаю, какая это рыба. Пожалуй, одного кусочка мне маловато.
Иржик съел второй кусок рыбы, потом красиво разложил рыбу на серебряном блюде, посыпал петрушкой и укропом и понёс блюдо королю.
С тех пор Иржик начал понимать всё, о чём говорили друг с другом звери. Он узнал, что жизнь зверей не такая уж лёгкая, как думают люди, – есть у зверей и горе и заботы. С этого времени Иржик стал жалеть зверей и старался помочь каждой самой маленькой зверюшке, если она попала в беду.
После обеда король приказал подать двух верховых лошадей и поехал с Иржиком на прогулку.
Король ехал впереди, а Иржик – за ним следом. Горячий конь Иржика всё рвался вперёд. Иржик с трудом его сдерживал. Конь заржал, и Иржик тотчас понял его слова.