Давай познакомимся! Катенина София
Нога была хороша.
Ничего такая нога.
Эта нога была кого надо нога.
И мне сразу стало легче.
Глава одиннадцатая, или Милая, нежная старородящая
«В твоем возрасте надо не мечтать, а действовать! — любит приговаривать моя мама. — В роддоме тебе напишут в карточке „старородящая“. Пожалей мать, дай хоть один разик на первое сентября к внукам успеть!»
Добрую половину моей одинокой жизни мама мысленно нянчит воображаемых внуков. «Старородящая» — это ее любимое слово. Всякий раз, когда я слышу его, несколько моих яйцеклеток умирает просто от ужаса. Неудивительно, что значительную часть времени я провожу в неотступной борьбе за право быть собой, то есть подаю плохой пример, не думаю головой, нарушаю мировую гармонию и наступаю на старые грабли. Я не сильно удивлюсь, если у мамы гденибудь припрятан секретный календарь, на котором она отмечает фломастером каждый день моей бессмысленно прожитой жизни. Когда же мне исполнилось тридцать, однообразные мамины мечты начали проникать и в святая святых — мою собственную квартиру, за которую я ежемесячно выплачиваю грабительский ипотечный кредит.
— Вот в этот уголок хорошо бы кроватка встала, — умиляется мама, стоя у «места силы» — необитаемого угла моей спальни, в котором свалены диски с сезонами «Отчаянных домохозяек» и «Доктора Хауса», а также мои любимые книги, журналы и старые конспекты. Маме кажется, что там беспорядок, я же абсолютно уверена — у этого хаоса есть четкая система. К примеру, я могу найти любой диск менее чем за сорок секунд. А раз я так хорошо ориентируюсь в представленном ассортименте, стало быть, он технически перестает считаться беспорядком.
— А вот эти провода на полу надо будет убрать, когда здесь будут топать маленькие ножки. Кстати, я слышала, что все эти твои приборы ужасно действуют на здоровье! Они излучают отрицательную энергию. Я тут тебе принесла кактус. Он тебя спасет...
— Если выживет. Уж больно много тут отрицательной энергии накопилось. Смотри, чтобы кактус от нее не детонировал и не взорвал здесь все! — привычно бурчу я, хватая сумку и собираясь сбежать. Куда угодно, хотя бы в магазин за новыми джинсами.
— Если тебе будут звонить, я дам твой сотовый, — угрожает мама. Конечно же это значит «если тебе будут звонить мужчины». В страстном желании снова выдать меня замуж мама часто заходит за грань здравого смысла и начинает кокетничать с собеседниками... вместо меня. Видимо, она уверена, что у ее великовозрастной дочурки какие-то страшные коммуникационные проблемы. Ну, к примеру, я попросту боюсь сделать первый шаг. И она шагает вместо меня, да что там шагает — прыгает в пропасть очертя голову. На прошлой неделе, после того как она в очередной раз заходила проверить, не сгорела ли я заживо, поджаривая сырники, мне звонил совершенно очарованный работник нашей жилищно-коммунальной службы.
— Алло, — мурлыкнул он мне в трубку. — Это здесь живет одинокая красавица Катюша? Я к тебе подрулю после смены, детка.
Иногда мне кажется, что маман была бы абсолютно не против, если бы я сначала превратила свою спальню в тотемную детскую несуществующего младенца, а потом изнасиловала бы какого-нибудь смирного мужичка прямо на троллейбусной остановке. Любовь, честь, гражданская совесть, Уголовный кодекс, в конце концов, — какая, в сущности, чушь по сравнению со страстным желанием моей маман снова посещать утренники в детском саду! С тех пор, как я выросла, она пропустила несколько поколений клоунов в цирке на Цветном бульваре, а там наверняка раз двадцать сменилась программа. Если я наконец сойду с ума и забеременею, думаю, мама вырвет у меня из рук младенца прямо в родильном зале. Но конечно, по мнению моей дорогой родительницы, шансы на продолжение рода у такой помешанной на работе, неудачливой в любви особы стремительно стремятся к нулю. Я уже древняя старушенция! Мне целых тридцать с половиной.
И как мне объяснить моей драгоценной маман, что ее страхи, начиная с того, что мне не удастся родить младенца, до того, что мой мозг поработили невидимые ультразвуковые волны, — глубокое ретро?
В восьмидесятые, на которые пришелся расцвет молодости моей мамы, конечно, некоторые ее опасения имели бы смысл. Тогда все выходили замуж сразу после школы. Женщины накручивали волосы на жигулевское пиво, серебрили чуть поседевшие виски алюминием и укрепляли имидж лаком «Прелесть» сильной фиксации. Морковная помада, крем «Балет», одеколон «Гвоздика»... С таким скудным арсеналом косметических средств удивительно одно — как человеческий род вообще продолжил свое существование. Я уж не вспоминаю о педикюре опасной бритвой и отсутствие надежд на ботокс раз в полгода, не говоря уж о коррекции век и круговой подтяжке лица. В ее годы женщины радовались горячей воде из крана, а в наше время ликуют, когда к пластическому хирургу поступают силиконовые имплантанты размера DD. Нет, в любом случае можно только порадоваться, что время не стоит на месте — а навстречу ему, стремительно молодея и хорошея, движутся современные женщины, возрастную разницу между которыми улавливает только паспортистка Центрального района Капитолина Анатольевна Шумская.
Что же касается младенцев, тут и вовсе не о чем волноваться. Все давно поставлено на поток и материальные рельсы. Репродуктивная медицина достигла небывалых высот, и, если мне так уж захочется продолжить род, я поступлю как Марго — закажу себе парочку близнецов в ЭКО-центре. Она давно принюхивается к этой идее, а времени у нее осталось поменьше моего. Хотя, если честно, пока что вся эта возня с чашками Петри кажется мне немного жутковатой. Впрочем, я не выбрасываю идею из головы, а держу на крайний случай — ведь если даже знакомой мне парочке лесбиянок удалось таким образом получить малыша, то и у меня есть отличный маленький шанс не остаться под старость лет в одиночестве. Дело даже не в том, воспользуюсь ли я когда-нибудь широкими возможностями, которые открывает для современных женщин медицина, — просто, имея в запасе такие козыри, чувствуешь себя значительно уверенней.
Стволовые клетки, близнецы из пробирки, запасные груди и другие радости цивилизации — не удивительно, что новому поколению свойственна некоторая беззаботность и даже, не побоюсь этого слова, инфантильность. Благодаря всем тем чудесам цивилизации, которые отвоевало человечество, сделав рывок в сторону спасения красоты и молодости, в запасе у нас неожиданно оказалось как минимум лет десять. Может быть, кто-то и прибавил бы их к тридцати или оставил на счастливую старость, а я с удовольствием продляю с помощью этого приятного резерва период «чуть за двадцать». Я как будто все еще там, в возрасте без сожалений, первых морщин и разговоров о выборе банка для размещения пенсионного счета. Мне не нравится взрослеть, я не понимаю, почему я должна делать это непременно сейчас; и зачем думать о вечном, если есть возможность еще хорошенечко поразвлечься? Может быть, кому-то покажется, что я инфантильна, но зато с такой философией мне, к примеру, удается всегда выглядеть значительно моложе своих лет. В семнадцать мне давали пятнадцать, а в двадцать пять — опять семнадцать. Купить пива всегда было страшной проблемой! В ночной клуб же приходилось постоянно таскать паспорт, иначе я рисковала услышать строгий оклик охранника: «Нет восемнадцати? Домой!»
Годы идут, но ничего не меняется. Я по-прежнему выгляжу лет на двадцать — двадцать пять. Тут, конечно, надо сказать, что у меня есть свой секрет. Очень простой. Стоит мне только похудеть, как я моментально сбрасываю лет десять. Кстати, надо бы сесть на диету — все эти печенья в офисе... И все-таки хорошо это — быть вечно молодой!..
— Женщина, передайте за проезд! — От небрежного окрика, за которым следует чувствительный тычок в спину, я нервно вздрагиваю и подпрыгиваю на месте. Я сижу в маршрутке и рулю к торговому дому «Золотой Вавилон», а в руку мне высыпала горячие монетки какая-то сволочь. Кажется, и вот эту вот «женщину» она адресовала именно мне.
Я передаю монетки дальше и нервно копошусь в сумочке. Здесь где-то было зеркало. Ну вот, все на месте, та же вполне себе девичья физиономия. Тревожно оглядываю лицо и шею, боясь обнаружить следы морщин, разложения и тлена. Однако там лишь синяки под глазами, которым есть объяснение — нечего торчать в Интернете всю ночь, нужно иногда и спать. Неужели мама права — мне кажется, что все нормально, но для окружающих я уже того... женщина?
Остаток пути я провожу, уткнувшись носом в стекло. На пинки и окрики не реагирую: пусть передают деньги через меня.
И почему слышать это слово всегда так исключительно обидно? Наш преподаватель русского языка в университете просил никогда не употреблять его как обращение. Барышня, девушка, что угодно, только не...
— Что, прямо так «девушка»? А если тетке за прилавком за шестьдесят? — ехидно спрашивали задние ряды.
— У вежливого человека дама по ту сторону прилавка всегда девушка, — парировал профессор.
Ну, значит, и я девушка. Теперь осталось только забраться за прилавок.
Впервые за долгое время мне ничего не хочется покупать, я потерянно блуждаю по огромному торговому центру, разглядывая витрины рассеянным взором. Мир неожиданно кажется мне другим: враждебным, жестоким и... полным девушек, каждая из которых моложе меня как минимум лет на десять. Как я умудрилась проморгать то время, когда мой любимый город до краев наполнился этими ужасными, вульгарными малолетками? Мимо меня туда-сюда шмыгает молодое поколение. Дальше — хуже. Оглядевшись, я понимаю, что, если хорошенько приглядеться, я — самая взрослая посетительница Topshop. Впрочем, кажется, я поторопилась с выводами — все не так уж и плохо. Перед вешалкой с открытыми майками «алкоголичками», на которых вышита клубника и размашисто написано «Париж, я люблю тебя», стоит женщина, которая по всем внешним признакам выглядит гораздо старше меня. Я уже не уверена, можно ли полагаться на внешность, но ей можно дать и сорок, и сорок пять. Я облегченно вздыхаю. Все-таки я по сравнению с этой покупательницей сущий ребенок.
— Мама, это я не надену! — раздается капризный голос девчушки лет семнадцати. — Меня эта майка полнит.
— Пойдем отсюда, — отзывается женщина и, взяв за руку высокое создание, которое только что вынырнуло из примерочной, покидает магазин.
Глава двенадцатая, в которой я вспоминаю то, о чем хотела бы забыть
Тридцатилетний юбилей. Неприятность, как ни крути. Как бы лихо ни врали мы друг дружке, что, мол, нам года — не беда, как бы ни подтрунивали друг над другом, но перед невидимым рубежом всех моих девчонок слегка лихорадило. Как будто мы подошли к электрической ограде с током высокого напряжения, и точно знали, что перебраться через нее без потерь не выйдет.
Меня так и вовсе била крупная дрожь. Даже вспоминать страшно, чем обернулся для меня этот жутковатый юбилей полгода назад... Стоп! Мне что, уже даже не тридцать, а тридцать с хвостиком?!
Все пошло очень плохо прямо с конца декабря. В один совершенно не прекрасный день, когда я приползла домой после трех собеседований с кандидатами, тяжелого расстройства желудка (я грешила на майонезный салат в забегаловке) и планерки, Вася встретил меня в коридоре со странным выражением лица.
— Новый год мы будем отмечать у моих родителей, — выпалил он.
Вася был случайным голубем, временно присевшим на мою одинокую ветку: я знала это, родители Васи понимали это, сам Вася, казалось, осознавал это трижды в день. И тем не менее он совершил невероятную глупость и напросился к родителям на празднование «главного семейного праздника года».
Я почувствовала прилив невероятной живости, как если бы меня пригласили на юбилей Ленина выступить с номером оригинального жанра. В принципе, за семейным столом семейки Огурцовых я была так же, если не менее, уместна.
— Может быть, ты сходишь туда один? — резонно предложила я, хватаясь за последнюю соломинку. В ответ я услышала развернутую лекцию на тему моего эгоизма и нежелания «раз в год сделать хоть что-нибудь для наших отношений».
Мне было сложно сосчитать, сколько раз в год я что-то делала для наших отношений, но я точно помнила, что самим отношениям недавно стукнул второй месяц. Однако скромные временные рамки романа никак не смущали Василия. Он успел шустро перевезти свои плотно упакованные чемоданы в мою квартиру, не преминув с порога заметить:
— Собаку со временем придется убрать. Я их не люблю.
Зигмунд, что и говорить, проникся к Василию горячей взаимностью, в первый же вечер нагадив в туфли пришельца.
Незваный гость был хуже татарина, а Вася оказался еще противней незваного гостя. Начнем с того, что мне было стыдно рассказывать подругам, откуда он взялся. Как я могла сознаться в том, в чем стыдилась признаваться даже самой себе? Я, профессиональный работник брачной индустрии, девушка, которая целыми сутками общается с качественными и холостыми мужчинами, совершила непоправимый поступок.
В тот тяжелый, холодный ноябрь я... завела анкету на «Мамбе». Да, конечно, не «рабочую», под которой мы прощупываем скользких кандидатов, а анонимную, но все равно чудовищно компрометирующую анкету на сервисе виртуальных знакомств. Под очередным идиотским ником «Гертруда» — очень оригинально, да. Конечно, я поклялась, что делаю это не всерьез — просто развлекусь и удалю ее при первой же возможности, — но эти оправдания звучали неубедительно даже для меня самой.
На подобный в некотором роде отчаянный шаг люди обычно отваживаются не с бухты-барахты. Мне пришлось поступить так после целой череды неприятных событий, первым из которых стал неожиданный звонок из прошлого.
— Четвертый десяток разменяла, как я понял, — приветливо сообщила телефонная трубка голосом бывшего мужа. — Небось постарела, как ношеная калоша? И что-то рой женишков не вьется у твоего порога. Говорил я тебе, Катерина, что такой прекрасный принц, как я, может встретиться тебе только один раз в жизни.
— Тридцать мне будет только в январе! — пролепетала я, с опаской косясь на телефон. Мне было бесконечно неприятно все сразу: начиная с того, что официально признанный прекрасный принц моей жизни не помнит, когда у бывшей жены день рождения, до того, что он вообще еще жив. Я ведь уже почти забыла неприятную историю своего брака, мысленно перенеся ее в далекое прошлое: там, среди рыцарей и прекрасных дам, бегал мой бывший муженек в красных трениках Ferrari, а за ним носился воображаемый саблезубый тигр. Я даже придумала ему имя — Дашенька. Так мы хотели назвать нашего ребенка, если родится девочка.
Прекрасный принц, которого до сих пор обожает моя мама, явился в мою жизнь как полагается — на красивой новой иномарке и в дорогом кашемировом свитерке. Он был напорист и шел к своей цели, не сворачивая, — так упорно, что в результате мы подали заявление через месяц после знакомства. Сам же этот месяц мы провели в ночных клубах, где играла громкая музыка. Мы вкусно ели и бодро танцевали, однако поговорить все никак не удавалось и не удавалось. На самой свадьбе мы также были заняты: общались с приглашенными, резали торт и позировали для семейного альбома. И только после первой брачной ночи, на всем протяжении которой мы доставали из конвертов и считали подаренные деньги, у нас случился настоящий интим — полноценный супружеский диалог...
Вернее, монолог. Суровым брачным утром своей новой жизни я с удивлением поняла, что продвинутость принца ограничивается виртуозными навыками обращения с новинками техники, в остальном же он неожиданно оказался приверженцем дремучих идеалов «Домостроя».
— Баба должна сидеть дома, и чтобы было чисто, — приветливо сообщил мне молодожен, вручая большую белую тряпку. — Вот, поди-ка покажи, как ты любишь мужа, протри на шкафу.
Это была самая оригинальная любовная прелюдия изо всех, в которых мне удалось поучаствовать. Она же и самая длинная. Года три я покорно терла, мыла, полоскала и посыпала хлорочкой, где нужно, а в перерывах между демонстрациями любви укрепляла наш брак тем, что подклеивала чеки на свои покупки в тетрадку в крупную клетку. В чеках значился абсолютный минимум моей одежды и самое необходимое из еды. С громадным отрывом лидировали новинки бытовой химии.
— Во всем должен быть учет и контроль, — приговаривал муженек, заглядывая в тетрадку. — Деньги счет любят, а с такой растяпой, как ты, мы живо по миру пойдем.
По миру, впрочем, вскорости пошла я, а прекрасный принц остался в прибранной квартире; он был безутешен и на следующее утро сменил замки. Отказавшись делить жилплощадь мужа, я повела себя как настоящий джентльмен. Взяла чемодан, положила в него трусы, фен и пару туфель, перекрестилась, да и двинула на все четыре стороны. Произошло это после того, как мне на мобильный позвонил какой-то вежливый незнакомец:
— А вы не знаете, в каком отеле в Турции сейчас ваш муж?
— Позвольте, но мой муж в командировке в Мурманске...
В трубке раздались лишь короткие гудки.
Через несколько дней усталый командированный вернулся в семейное гнездо, где, как всегда, сияли унитазы и пахло бассейном. На драгоценном красовались белые брюки, дополненные свежим средиземноморским загаром.
— А тепло нынче в Мурманске, — заметила я.
— Ходил в солярий, бесплатно было. А чего бардак-то такой кругом? — отреагировал супруг.
Здесь мне и возразить было нечего. Вокруг действительно творилось что-то не то.
— Ты настоящая идиотка! — сообщила мама, открывая мне дверь. И с ней я тоже согласилась.
Конечно, я поступила как идиотка. Но не тогда, когда оставила супруга наедине с его любимыми тряпками, счетами, резиновыми перчатками и другими средствами химзащиты. А тогда, когда вообще решила, что для успешного брака достаточно малости — самого брака.
— Нужно было спасать семью, — сообщила мне мама. Но в этом я была с ней категорически не согласна.
Отношений между мной и Прекрасным принцем не было. Они никогда не начинались и никак не развивались, поэтому и закончиться не могли. Спасать здесь решительно было нечего. Мы как будто зашли в пустой заводской цех и стали каждый к своему станку. А теперь моя смена окончилась. Я сдала униформу и уволилась без выходного пособия.
Больше я ничего не чувствовала. Ничего, кроме стыда и тяжести своего чемодана.
Теперь же, спустя пять лет, старые воспоминания вновь колыхались во мне мутными грязными волнами. Прекрасный принц-брошенка угадал, и было бессмысленным отрицать это. Намеренно или случайно, но он уловил самую суть моих сомнений, нащупал тот дремучий, бессмысленный и оттого еще более пугающий женский атавизм, от которого мне было никак не избавиться сияющей силой разума. Предстояло взглянуть правде в глаза и признать: нет дыма без огня, и я действительно не становлюсь моложе. Комфортное свободное плавание далее невозможно. Тридцатник — это буйки. Мне нужен спасательный жилет, или я пойду ко дну, и рыбы обглодают мне ноги.
Однако, к чести моей, белый флаг в виде анкеты на крупнейшем сайте знакомств в Интернете я вывесила не сразу. Сначала мы немного побарахтались.
— Алена, привет, сегодня мы идем тусить и искать приключений! — Мы с Иришей решили тряхнуть стариной и пойти по привычному пути — двинуть в ночные клубы.
— Выезжаю, — лаконично ответила Алена.
Я и не помню, в какой именно момент время начало заглатывать меня, и я перестала активно, как на работу, ходить на танцы. Моя тусовочная жизнь всегда была очень бурной. Началось все еще при царе Горохе, с бесплодного сопровождения Ольги, но понемногу я втянулась, распробовала удовольствие и вскоре стала настоящим дискоголиком. В свете зеркального шара все проблемы куда-то испарялись. Я чувствовала себя настоящей звездой, да и стоило это удовольствие совсем недорого. Взяв какую-нибудь подружку, я приходила в клуб, и мы отплясывали до упаду. Нехитрое развлечение даже заменяло мне фитнес. Правда, на период замужества пришлось взять перерыв, но потом я наверстала упущенное ударными темпами. Стыдно признаться, но пару раз я даже отплясывала на барной стойке. И почему я решила, что время танцев прошло? Наконец-то все стало на свои места, и сегодня ночью девочки едут развлекаться!
Садясь в такси, мы чувствовали себя абсолютно счастливыми.
Клуб «Вермель» на набережной вновь приветливо принял трех веселых подруг. Даже запах застоявшегося никотинового смрада сегодня был мне мил и приятен. Все было так же, как и всегда: полутемный зал, неприхотливая обстановка, кошмарный туалет, невнятная музыка, только вот танцевальный партер почему-то был забит какими-то подростками.
— Может быть, мы перепутали и тут утренник в детском саду? — удивленно спросила Алена. Кажется, она тоже давненько не устраивала себе танцевальных марафонов.
— Интересно, это платье ей купили родители? — Я с ужасом смотрела на полуголую девушку, которой на вид едва-едва можно было дать шестнадцать. На ней было что-то среднее между откровенным купальником и недошитым кимоно. — Сейчас они нагрянут сюда и положат всех из берданки!
Настороженно потоптавшись перед потной толпой, состоявшей из мальчиков в футболках с остроумными надписями (вроде «Скажи своим сиськам, чтоб перестали пялиться мне в глаза»), мы решили не терять времени даром. Может быть, первое впечатление обманчиво, да и потом, на часах только половина двенадцатого. Сейчас включат свет и попросят школьников отправиться в их уютные кроватки к теплому молоку и плюшевым мишкам. Да и потом, как-то странно взрослым, самостоятельным девушкам пасовать перед малышней. Переглянувшись, мы сплотили ряды и начали зажигательные танцы уверенных в себе женщин. Которым было немножечко страшно. Самую малость.
— Привет, как тебя зовут? — К Ирине, которая с перепугу начала выделывать кренделя почище самой Шакиры, плавно пританцевался юноша из ближайшей тусовки. На вид ему было чуть больше двадцати.
— Ирина, — улыбнулась она.
Мы заметно приободрились. Видимо, возрастная разница, которую мы надумали себе, войдя в зал, вообще призрак, рожденный больным воображением. Нет ее, где она? Нам не отказали на кассе, да и тусовка, судя по всему, приняла нас как своих. Современное общество давно изжило идиотские ограничения вроде прописки, расовых предрассудков и мнений, что девушки после тридцати превращаются в неуклюжих матрон. Улыбки на лицах больше не казались нам издевательскими, и мы больше не чувствовали себя как пионервожатые на детских танцах. Внезапное счастье охватило меня: время исчезло, как морок, все вернулось на свои месте, и вот мы отплясываем втроем, как в былые времена. Да и песня та же самая — «Sex bomb».
— Что, мужья отпустили потусить с молодежью? — широко улыбаясь, продолжал маленький негодяй. — Ну что, поехали ко мне, я давно хотел попробовать со зрелой женщиной. Можешь и подружек прихватить, — осклабился он.
На этих словах начался пророческий медляк «Killing me softly with his song»[5].
Ира замерла, как от удара. Я новыми глазами посмотрела в зал. Больше эти молодые люди не казались мне такими уж милыми. Дешевые майки, дешевая выпивка, запах дезодоранта Old Spice. Сплошной потенциал, с неизвестными перспективами. Мы-то пришли сюда, чтобы развлечься, а вот для многих присутствующих происходящее явно было серьезным делом. Худенькие и сутулые юноши, невзирая на сменившуюся музыку, продолжали отплясывать с таким остервенением, как будто боролись за олимпийское золото. Они напоминали мне механических кукол, а танец их, судя по отрывистым движениям рук, отражал суровую действительность — длительное отсутствие полового партнера.
— Давай потанцуем, чё стоишь! — Ирин молокосос ловко извернулся, пытаясь схватить «добычу» за задницу. Однако на сей раз его ждала неудача — может быть, подруга и была недостаточно молода, чтобы веселиться на студенческой дискотеке, однако еще вполне в состоянии двинуть гаденышу коленкой между ног.
— Уходим! — быстро сориентировалась Алена.
Остаток вечера мы провели без сна. Ирина полезла в журнал Cosmopolitan выискивать новинки в области кремов от морщин и пластической хирургии; Алена смотрела тот сезон «Секса в Большом городе», в котором героиням было уже за сорок; я же выпила полбутылки шампанского и, ответив на ряд унизительных вопросов, вроде «Ваши предпочтения в сексе: анал, орал, связывание — выберите не больше двух», опубликовала анкету на «Мамбе».
Через пять минут у меня было уже сорок писем; а через три недели я познакомилась с Василием.
Глава тринадцатая, или «Come on, baby, light my re!»[6]
Он оказался младше меня на два года, что в свете последнего нокдауна в клубе казалось мне смелым вызовом судьбе. Мне было уже двадцать девять, а ему всего лишь двадцать семь. Василий не утруждал себя особыми ухаживаниями, однако быстро распаковал свой ноутбук у меня в спальне. Кажется, он продолжал отвечать на письма барышень с «Мамбы», однако меня это не очень волновало. Мое одиночество потеряло пугающую фундаментальность, в квартире весело копошился и шлепал настоящий живой мужичок, да и мама сделала перерыв в телефонном терроризме. Как ни крути, кругом были плюсы — Вася представлял из себя хоть и весьма странный, но не самый на — слова из песни группы The Doors («Двери»). прягающий меня вариант для поддержания обрушенной в «Вермеле» самооценки.
За несколько недель, которые я провела на сайте знакомств, мне написали, казалось, все извращенцы вселенной. Это была настоящая витрина альтернативного секса. Среди любителей страпона, фистинга, женских колготок и футбольной команды «Зенит» скромная и оттого вполне безопасная Васина анкета выглядела вполне конкурентоспособной.
И вот теперь, стоило мне наконец расслабиться, — снова гром среди ясного неба! Те же и родители Василия. Я представила себе немую сцену «Знакомство», и у меня онемели руки и ноги.
— Уменя есть верная примета — как встретишь Новый год, так и проведешь, — прозвучал в голове приветливый мамин голос.
Я стояла у черты, шагнуть за которую означало окончательно признать себя побежденной. Мне наконец пришлось задуматься о том, к чему привел страх остаться одной, помноженный на минутную слабость. Конечно, за неимением лучшего я дрогнула и завела плохонький романчик с мужчиной, который мне, признаться, совершенно не нравился. Ему было одиноко, мне было чертовски одиноко — так и сложилось наше немаркое счастье, вроде скромной свадебки двух хомячков, случайно запертых в одной клетке. Говорят, такое происходит сплошь и рядом, однако в моей жизни это были первые отношения, на которые я пошла не из большой любви, а от огромного ужаса. Теперь же скрытые мотивы стали очевидны, однако рассудок и жизнь были еще слишком дороги мне, чтобы превратить проходную пьесу бродячего театра в главное событие своей жизни. Может быть, я была недостаточно молода, чтобы танцевать, но уж точно недостаточно стара, чтобы списывать себя в утиль по себестоимости. Все, что случилось с нами за эти три недели (а не случилось ровным счетом ничего, о чем я могла бы припомнить), подчеркивало некрасивую правду — у нас с Васей были неполноценные отношения. Это были мини-отношения, пробник отношений, который никогда не заставит меня купить полную версию. У Васи же, как назло, включилась программа «Брачуемся за полгода: что, где, почем?».
— Все будет замечательно, мама приготовит фирменные пельмени, и я тебя со всеми познакомлю!
«Ну и как я после этого от тебя сбегу?» — хотелось спросить мне, однако, глядя в красноватые от постоянного сидения в Интернете, голубенькие, как васильки в поле, глазки моего полового партнера, я почувствовала укол совести. В конце концов, не он один автор того несмешного комикса, который представлял собой наш, с позволения сказать, роман. Рано или поздно, конечно, мы с Зигмундом проводим Васю за дверь: сам ли он уйдет или придется его вытолкать — время покажет. Но вплетать в это его родителей и пельмени?.. Абсолютнейший перебор! В конце концов, и у брачных рекрутеров есть принципы. Мы стараемся без толку не волновать сложившиеся семейные пары.
Назавтра я подкралась к Василию, сияя от восторга: «Ура! Мы едем в Египет!» В обеденный перерыв, влетев под засиженную голубями вывеску «Горящие туры», я схватила две путевки в затрапезный отель. В турфирме горел тур, а у меня пылала задница — на этом мы и сошлись. Я готова была пойти на крайние меры и заплатить за то, чтобы не встречать Новый год, отбиваясь от потенциальных свекров. Бегство в Африку, на другой континент, — чем не план для отчаявшегося человека? Заодно я решила переждать за границей мрачный день календаря — приближающийся юбилей. Можно будет отключить телефон под предлогом дорогого роуминга и продремать сутки в отеле в обнимку с бутылкой рома. Никаких идиотских напутствий, бывший не дозвонится, девочки не смогут сказать «Поздравляем тебя, наша зрелая рыба!», и никто не брякнет риторическое «Ты разменяла четвертый десяток!». Идеальный план. Я молодец. Осталось уломать Васю — вдруг его принципы не позволяют ему путешествовать за счет подруги?
— Это мой тебе подарочек, — тараторила я, бегая по комнате в поисках водолазной маски. — Ты как-то писал мне в Интернете, что давно не был на море. Вот и съездим, там как раз мой день рождения отметим. На свежем воздухе!
— Ты ведь делаешь это не потому, что тебе не хочется знакомиться с моей семьей? — неожиданно проинтуичил Василий. А он, кажется, был не так уж прост!
— Нет, что ты! — с жаром ответила я. — Просто мне захотелось сделать что-то для наших отношений!
Мы ехали в аэропорт, вдыхая полной грудью сизый дым автострады, который, казалось, тоже впитал в себя царящее в городе предвкушение праздника. Впрочем, стоило только распаковать вещи в отеле, как стало очевидно — в этом году самого праздника мне не видать как своих ушей.
— И что мне здесь делать? Здесь даже Интернет не ловит, — подал голос мой немногословный друг.
Последующая неделя представляла собой непроходящий кошмар. Василий все время ныл и критиковал все, что попадало в его поле зрения. Кроме того, выяснилось, что это был его первый визит за границу. В Интернете он был бодр и остроумен, но при виде шведского стола, как выяснилось, впадал в совершеннейшую панику. Мне приходилось бегать за едой на завтрак, обед и ужин, чтобы предотвратить его неминуемую голодную смерть. Вася заглатывал ее, не жуя, в нашем бунгало. Вытащить его на ланч удалось только спустя пять с половиной дней. Плавать он не умел, гулять не любил, от экзотической еды немедленно заседал в туалете и постоянно страдал от невозможности подключиться ко Всемирной сети. Я наконец поняла, что меня так раздражало в Васеньке — он был страшным занудой. Я как будто привезла с собой из Москвы говорящий модем.
Новый год мы встречали в большом неопрятном шатре, где веселились немецкие пенсионеры. Играл фокстрот, кружились пары, мне все сильней хотелось застрелиться.
— Вот и мы так с тобой будем через много лет. — Василий выпил шампанского, которое я притащила из бара, и был настроен на светлую грусть. — Давай приедем сюда, в этот отель, на нашу годовщину? Может быть, тут к этому времени наладят Wi-Fi. Я сходил на ресепшн и написал жалобу в книге отзывов.
Я нервно икнула и взглянула на пляж. В неверном свете факелов было видно — по Красному морю ходили огромные волны. Вплавь мне было не спастись. Надежды же на то, что Господь, войдя в мое положение, повторит свое чудо: разверзнет воды и позволит мне дойти до Москвы аки посуху — не было никакой. Оставалось покинуть вечеринку другим путем, и желательно по суше.
— А налей-ка мне сухого вина, — вздохнула я. — Новый год все-таки!
В день своего рождения новоиспеченная тридцатилетняя тетка проснулась после очередной порции местного пойла, дешевых ромовых коктейлей и трех стопок водки. Несколько трудных минут ей пришлось провести, соображая, где вообще она находилась. Реальность не радовала.
Я очутилась здесь, в бунгало египетского отеля, чтобы избежать знакомства с родителями мужчины, которого я не любила. Этого мужчину я нашла на сайте виртуальных знакомств.
Голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Опытным путем окончательно выяснилось, что результаты быстрых знакомств подходят мне ничуть не больше, чем рестораны быстрого питания. Мне хотелось, чтобы все вернулось в исходную позицию; машина времени, волшебные грибы — подошло бы все что угодно, лишь бы отмотать время назад. Одиночество больше не казалось мне таким ужасным. Меня мучила вполне реальная, физически ощутимая изжога.
Однако я была здесь, и он, видимо, тоже. Я осторожно открыла глаза и вновь зажмурилась. Все началось очень плохо с самого утра: первое, что я увидела, свесив ноги с одра, был чудовищного вида букет в розовом целлофане и с сердечком на пружинке. Букет стоял в алюминиевом ведре у стеклянной стены нашего бунгало. Я огляделась вокруг — Василия в бунгало не было. Встав с кровати, я подошла к ведру и присела на корточки, чтобы рассмотреть поближе икебану. Среди топорщащихся лилий и бордовых роз вилась широкая целлофановая ленточка. На ней была какаято повторяющаяся надпись на арабском.
«Надеюсь, это „Аллах Акбар“, и если рвануть за сердечко — бунгало взлетит на воздух», — с тоской подумалось мне. Уныло хмыкнув, я протянула руку и дотронулась до дурацкой пружинки. Сердечко качнулось. И тут под окном действительно что-то взорвалось! Раздался треск, подул ветер, явственно потянуло бензином, где-то зарыдал младенец.
— Маааааааааамааааааааааааааааа!!! — раздался громкий крик.
Никогда еще мои мысли не материализовались так быстро. От ужаса я моментально вспотела.
Прижавшись к стене, я подползла к балконной двери и осторожно выглянула, прикрыв голову подушкой. То, что творилось за стеклом, было чудовищным.
Хуже я давно ничего не видела.
Там, на песке, на виду у всего отеля, пылала гигантская цифра «тридцать». ТРИДЦАТЬ и ни годом меньше! Она была сплетена из каких-то канатов, натянутых на железную рамку. Рядом с факелом в руке стоял перепачканный сажей Василий.
— С днем рождения, моя булочка! — прокричал он.
Черный дым, низко стелющийся над морем, затягивал пляж мутным облаком. И впервые за долгое время в моей голове воцарилась абсолютная ясность.
Через неделю жизнь вернула все на свои места: меня — в свой офис, а Василия — на сайт знакомств. Оказывается, экономический рейс «Аэрофлота» иногда способен работать в режиме машины времени. Могут, когда захотят. Удивительно, но произошедшее имело и значительный терапевтический эффект — само собой, это не входило в планы Василия, но в огне его сюрприза сгорела и львиная доля моих комплексов. Теперь, когда я рассказала, как встретила тридцатый год своей жизни, может быть, стало понятно, почему у меня почти не осталось фобий, связанных с возрастом.
День рожденья — грустный праздник!
Глава четырнадцатая, в которой я раскрываю несколько профессиональных тайн
– Катя, нужно организовать несколько встреч для нашей клиентки. — На стол мне рухнула увесистая папка. — По результатам тестирования ей вполне подойдут эти кандидаты. Некоторых наверняка нет в городе, но большинство засветится на конференциях и экономических форумах. Пошустри списки, посмотри кто где, собери информацию, телефоны — и давай за работу, а то совсем распоясалась. — Светлана говорила неприятные вещи таким нежным материнским голосом, что у меня не получалось на нее злиться. — Как твоя собачка? Вот я ей ошейничек прикупила в дьюти-фри.
Перед моим носом засверкало что-то блестящее, розовое, в стразах.
— У меня кобель, — извиняясь, пробормотала я.
— Кобель? — громко переспросила Света. — Ты же зовешь его Зига!
— Ну да, Зига, Зигмунд. Зигмунд Фрейд.
— Красота! — захохотала Светлана. — Фрейд — кобель! Ну хоть кто-то с ним поквитался. А кошки у тебя нет? Какой-нибудь Мурки там... ну или Елены Петровны Блаватской?
— Кошки нет. — Я почему-то покраснела.
— Ну нет, так будет. Бери-бери, зайди еще ко мне и скушай кусочек трюфельного пирожка, а то совсем худая, один нос торчит. — Светлана сунула мне сияющий ошейник в руки, царственно кивнула и удалилась вниз по лестнице, колыхаясь всем своим дородным телом.
Я бросила ошейник в глубину своей необъятной сумки и улыбнулась. Когда-нибудь, может быть, и я такой стану — конечно, не такой толстушкой, но такой же умелой кулинаркой. Пироги, торты и другие изыски Светлане удаются божественно. А у меня пока получаются только макароны и самые простые салаты. Правда, надо отдать должное Васе — это его недолгое пребывание в моей квартире заставило меня наконец протереть пыль в духовке. До этого я даже не знала, где нажать, чтобы ее включить. Недельку посидев на своей обычной диете — кофе и немного апельсинового джема, — Василий показал мне один блог в Интернете[7].
— Вот, посмотри сюда, — буркнул он. — Белоника! Местная звезда, понимает в готовке. Эта девица даже твою глупую собаку научит борщ варить. Читай, а потом я запру тебя на кухне, и пока не сгоношишь мне ужин — не выпущу.
Сама того не ожидая, с того самого дня я пристрастилась. Раз — получилась отличная курица, два — съедобный лосось. Еще пару месяцев внимательного чтения (комментировать я пока боюсь), и с кухни можно будет убрать огнетушитель. Кстати, нетрудно угадать, кто настоял на том, что он должен быть всегда под рукой.
— Не убий! — С этим завыванием обычно ко мне подкрадывается маман, когда я берусь жарить рыбу. — Ты же опять все продукты попортишь! Давай мне сюда, я сама сделаю, иди вон в комнате приберись!
Надо бы продемонстрировать ей свой неожиданный кулинарный прогресс. Хорошее дело блоги! Впрочем, двух салатов и курицы маловато для решительной победы разума над дикими силами природы. Сейчас вот наберу обороты и как возьмусь за выпечку... Мало ли, вдруг получится!
За такими мирными, домашними фантазиями даже самая монотонная и рутинная работа спорится быстрее. Задумавшись, что представляет из себя рикотта и могу ли я сменить ее на негламурный магазинный творог, я меланхолично отмечала в экселевской табличке данные о кандидатах. Постепенно чувство голода и желание немедленно рвануть за ожидающим меня шоколадным тортиком сменились новым, более корпоративным ощущением — гордостью за родное агентство. Человеку несведущему кажется, что найти клиенту пару — плевое дело. Подумаешь! Любой дурак справится! Но с самого первого дня работы на Свету и Марго я поняла, что бывает, когда падкие на наживу свахи, которых, к сожалению, немало на рынке брачных услуг, делают свою работу спустя рукава. Время от времени к нам обращаются настоящие жертвы недобросовестных брачных агентов...
— Не знаю, кому и верить сейчас!.. — В кабинете Марго безутешно рыдала ухоженная женщина лет сорока. — Весь офис знает, что у меня проблемы с мужиками. Это... это немыслимо! — Слезы градом катились у нее из глаз, а одна даже висела на кончике покрасневшего носа.
— Подумаешь, офис, — неловко протянула Светлана, которая стояла тут же, приняв привычную «позу утешения», со склоненной набок головой. — Сколько его, того офиса? — И она показала на нас. Группа из трех человек (весь наш офис) должна была символизировать условность постигшей клиентку неприятности.
— Семнадцать этажеэээээй! — проголосила дама, достала платок и трубно высморкалась. — Я в «Лукойле» работаю.
Светлана нервно икнула и сделала шаг назад, спрятавшись за спинку стула, на котором восседала Марго. Вообще по «вторичному рынку», как между собой называли Марго и Светлана перебежчиков из других агентств, всегда была главной Света. Марго со своим непроходимым снобизмом считала всех, кто не обратился сразу в Heart Hunt & Co, непроходимыми тупицами.
— Только сумасшедший человек может выложить круглую сумму за то, чтобы его фотографию повесили на публичный сайт знакомств, — с апломбом заявляет она. — Кроме того, все приличные люди нашего круга знают, что в Москве есть только один профессиональный брачный рекрутер. — Тут она делает паузу и, взглянув на Светлану, неохотно прибавляет: — Ну хорошо, полтора. И все они томятся здесь, в этом нелепом помещении без признаков элементарного зонирования пространства!
Вот и сейчас, пока Светлана пыталась наладить контакт с потерпевшей, Марго лишь увлеченно копалась в своем BlackBerry.
— Сегодня ко мне грузчики приходили, — продолжала рыдать дама, — говорили: Варварсеменна, если уж совсем туго тебе, мы могём подсобить. Так и говорили «могём»! А у меня, между прочим, MBA.
— В нашем деле это существенный минус, — оживилась Марго. — Вот если бы... — Но Светлана, внезапно возникшая из-за кресла, посмотрела на нее так сурово, что Маргарита осеклась и вновь уткнулась в жалобно пискнувший коммуникатор.
И вот так, по накатанной, отчаявшаяся дама (обычно вместе с подругами или по их совету) ищет какую-нибудь тетю Соню, сведущую в амурных делах. Та, не будь дура, советует ей брачное агентство — и начинается. Несчастная женщина сдает фотографию, заполняет кучу дурацких анкет, отвечает на неприятные вопросы, как будто посетила участкового, а в результате вся секретная информация, которой она нехотя поделилась, оказывается в Интернете. Нанятая за копейки, скучающая домохозяйка или какая-нибудь студентка, которой не хватило до стипендии, садится за «руль» свеженькой анкеты и от лица нашей приличной дамы строчит сообщения женишкам, как из пулемета.
— Мне потом сын анкету нашел! — рыдает дама, утираясь рукавом. — Там было написано: «Горячая штучка ищет своего жеребца, территория для встреч имеется».
«Муж под ключ», «Пакетный брак за три месяца» и прочие рекламные объявления в большинстве случаев скрывают за собой именно эту нехитрую тактику. Это операция «рояль в кустах», когда непристойные предложения делаются от вашего имени и за ваши же деньги какой-нибудь нерадивой студенткой, поднаторевшей в виртуальном общении.
«Привет, красавчик, хочешь зажечь?» — пишет она от вашего лица Игорю, тридцать два, Новофоминск.
В результате на голову несчастной сваливается куча сомнительного материала — тех самых на все готовых жеребцов, которые не против зажечь: женатиков, признающихся в обмане на десятом свидании, альфонсов, которые мечтают поживиться семейными драгоценностями, да и просто сказочных мудаков, коими кишмя кишит виртуальное пространство. Как бонус к такому сервису идет феерическая пиар-кампания под лозунгом «Эта идиотка Варвара Семеновна не только завалила квартальный отчет, но и мужика себе найти не может!».
И все это за кругленькую сумму!
Не хватит целой жизни, чтобы рассказать этим обманутым женщинам, в чем отличие от этой наработанной «схемы» системы работы нашего агентства. Начнем с того, что, по настоянию Марго, за услуги Heart Hunt & Co практически всегда платят мужчины. Этот парадоксальный на первый взгляд принцип выработала сама Маргарита.
— Жизнеспособный бизнес можно строить только на том источнике, где есть деньги, — заявила она. — А не паразитировать на источнике спроса. На женщинах много не заработаешь, да и вообще, охота была бы с ними связываться. Если хочешь, Светлана, возьми их на себя.
Конечно, в любых правилах бывают исключения, и папка с данными одного из исключений как раз лежала передо мной. Приличного мужчину, который мог бы стать хорошим отцом ее сыну и толковым помощником в ее бизнесе, искала одна довольно известная дама — Алина Беседкина. После развода с мужем, владельцем заводов, газет и пароходов, госпожа Беседкина несколько лет провела в объятиях молоденьких тренеров по фитнесу и начинающих поп-звезд. Однако они исчезали из ее жизни, прихватив с собой новые иномарки. Марго взялась за дело владелицы сети фитнес-центров за круглую сумму, и теперь мы искали ей новую любовь всей жизни среди приличных мужчин. Но Алина — редкое исключение. В основном же клиенты Марго — состоятельные мужчины вроде того, которого я интервьюировала в отеле «Ritz».
— Какая ерунда, — говорит мне мама. — Где это видано, чтобы богатый мужик не мог себе жену найти! Да только покажи четыре с половиной копейки — стадо прибежит, еще и между собой передерутся. А пока будут бежать, половину стада сами же и затопчут!
На первый взгляд мама абсолютно права. Я тоже так думала, пока не приступила к работе. В действительности же оказалось, что в нашем бизнесе работают те же суровые правила, которые дают жизнь огромному количеству рекрутинговых агентств. Казалось бы, какая ерунда — найти, к примеру, директора завода! Да любой идиот мечтает получать десять тысяч долларов в год и ездить на собственном автомобиле. Вон, сосед наш, Олег, позвоните ему — прямо сейчас готов приступить, да и костюм имеется. Однако на практике получается, что людей, обладающих нужным опытом, на нашей необъятной родине можно пересчитать по пальцам левой руки. Из них нужно отобрать тех, которые вообще хотят менять работу, а потом тех, которые продержатся испытательный срок... Так и получается, два-три человека — вот и весь выбор. Если же подпустить к управлению инвестициями, складом, сбытом, маркетингом и развитием нашего соседа Олега, то скоро и управлять станет нечем — и все вернется на круги своя.
В общем, основной доход нам приносят мужчины — клиенты Марго, а вот ответственной по горькой женской судьбинушке является Светлана. Ее каменного терпения и бездонного участия с лихвой хватает на то, чтобы выслушивать однотипные истории, проводить психологические тестирования и даже «вести свидания», то есть постоянно контролировать клиентку, которая упорно продолжает делать одни и те же стратегические ошибки. Конечно, услуги эти предоставляет агентство не бесплатно, но все-таки доходы, которые приносит Светлана, несоизмеримы с теми счетами, которые оплачивают клиенты Марго. Когда Света не может справиться самостоятельно, она приглашает специалистов — психоаналитиков, имиджмейкеров, психологов, специалистов по риторике и даже преподавателей актерского мастерства. Весь этот нестройный хор помощников призван вселить даже в самую завзятую пессимистку уверенность в себе. Впрочем, если уверенности слишком много, это тоже может неожиданно оказаться проблемой. Самыми трудными и неуправляемыми Света считает женщин, которым судьба доверила чем-нибудь управлять. Если немного покопаться в истории агентства, можно вспомнить одну особенно забавную девицу. Впрочем, весело нам вспоминать ее сейчас, а в то время Светлане несколько раз хотелось выдать ее замуж за Осаму бен Ладена.
— Я столько в себя вложила, что теперь не готова продаваться задешево, — заявила Оксана на первой же встрече со Светой. — У меня задача: исключительный, богатый мужик. Иначе я не могу! Я ему котлет нажарю, суп буду варить, винегрет строгать, — затараторила она как из пулемета.
В прошлом веке Оксана, несомненно, была бы прекрасной помещицей с самыми упитанными поросятами в округе. Простая, быстрая, хваткая, она много работала, платила по кредитам, вела активный образ жизни и в придачу содержала за свой счет неимоверную кучу родственников, чем сразу вызвала безоговорочную симпатию непроходимо семейной Светы.
— Я не я буду, но найду ей, что хочет! — с жаром заявила Светлана. — Неси мне, Катенька, нашу красную папку.
В красной папке хранились досье клиентов Маргариты: им-то первым, в обход вездесущей Марго, Светлана и представила свою фаворитку Оксану. Однако дело, казавшееся таким простым, внезапно приняло неожиданный оборот!
— Маргарита, милая, есть ли у тебя знакомый нарколог? — Голос нефтяного магната Алтынбека Бикбаева в телефонной трубке дрожал так, что Марго поняла — случилось серьезная неприятность.
— Что произошло? — опешила она.
Помявшись, Алтынбек начал рассказывать:
— Видишь ли, вчера я узнал, что у восточных мужчин другая химия: они не воспринимают алкоголь, и я — безнадежен! Вот, пытаюсь понять, есть ли шанс спастись или все потеряно и я синяк, — пролепетал он. — Ну так дай телефончик?
— Кто тебе это напел? — удивилась Марго. — Какая такая Оксана?
Через неделю все агентство было вызвано на экстренное совещание. Один за одним, как будто сговорившись, Марго начали звонить обиженные олигархи. Карликовые, формата лайт и вполне состоявшиеся, они выползали со свиданий с Оксаной, волоча по полу кровавые кишки. Одному топ-менеджеру она заявила, что с его графиком работы он умрет на инвалидном кресле в дорогом доме престарелых.
— Твоя Ferrari никогда не скажет тебе «С днем рождения, папочка!» и никогда не нарисует солнышко на обоях, — сообщила ему Оксана.
— Она подробно описала мне неудобную кровать, на которой я буду умирать в одиночестве, — рыдал в трубку сорокапятилетний директор авиакомпании. — И сказала, что в приюте мне постоянно будут ставить Синатру, а я люблю Фредди Меркьюри!
Второму, который оказался итальянцем, она сказала, что никогда не пьет вино дешевле пяти тысяч рублей за бутылку и что экономить на женщине — признак душевной скупости.
— Madonna! Я в жизни не пытался напоить женщину дешевым пойлом! Но что мне делать, если в моей стране только русские туристы тратят на вино больше двадцати евро? Если я богат, это еще не значит, что я безумен! Пить дорогое вино за ланчем? Может быть, надо было просто покрошить мою кредитку ей в суп?
Бедняге Алтынбеку повезло не больше остальных.
— Наверное, я сам виноват, был не в форме после тяжелых переговоров, — нехотя признался он. — Ну и от меня тянуло... перегаром. Я выпил рюмку водки, которую мне принесли к борщу в «Пушкинъ», и тут...
«Да у тебя уже руки дрожат, — припечатала Оксана. — Моя тетя работает в дурке, я в симптомах отлично разбираюсь. Ты, наверное, думаешь: вот, мол, я такой крутой, ничего меня не коснется, — но ты просто не представляешь, что сейчас происходит у тебя вот тут...» — Оксана заботливо похлопала дрожащего мужчину по пиджаку в области, где предположительно должна располагаться печень.
— В общем, я уже прошел курс психотерапии, теперь жду заключения нарколога. Да, и записался на йогу. Она нормализует ход энергий, — растерянно отчитался Алтынбек. — Марго, если вы Светлану увидите... попросите передать Оксане, что я очень извиняюсь за учиненный пьяный дебош.
Тогда, как я помню, Светлана и Марго знатно разругались. На красную папочку было наложено вето... А с Оксаной все вышло неожиданно. Такая уж она. Получилось так, что план Оксаны не работал на сильных мужчинах, к которым она так тянулась. Пугала она их неспроста — надеялась, что следующим их шагом после осознания глубин своего падения станет она, Оксана. Вот, мол, болезнь, а вот и врач! Только она, Оксана, была готова и ребенка родить буквально сразу же, и курс оздоровительного детокса провести... в домашних условиях. И научить тратить деньги красиво, с душой, веером и от пуза. Однако в суровых реалиях городских джунглей Оксана казалась сильным мужчинам тем, чего они боялись как огня и с чем не умели справляться, — сильной женщиной, рвущейся не к очагу будущего семейства, а к управлению тотемным столбом всего племени. К абсолютной власти. Желая очаровать мужчин, Оксана гнула их в бараний рог. Нежные олигархи просто пугались и разлетались от нее, шевеля помятыми зелеными крыльями, словно стайка потревоженных стрекозлов.
Света, посоветовавшись с психологами, признала свою ошибку, но не поражение: она все-таки нашла Оксане супруга. Им стал молодой и послушный, полный сил и здоровья парень с простой крестьянской психикой — студент последнего курса Института стали и сплавов. Уж и не знаю, из какого стального сплава был сделан он сам, или он просто не понимал половины из того, что продолжала тараторить неугомонная Оксана, однако они вскоре сочетались законным браком.
Правда, жениху пришлось взять фамилию невесты, но Оксана дала инструкции тамаде, и он все изящно обыграл. Ну так, по крайней мере, рассказывает Светлана. Наверное, ей можно доверять!
Сегодняшний же рабочий день мой подходил к концу. Под окном в сумерках одной бесконечной пробкой сияло Садовое кольцо. Это была краснобелая река: белая от фар машин, желающих проехать в сторону центра, и красная от стоп-сигналов тех, кто торопился домой. Мне тоже пора было покинуть офис. День прошел не зря. Я успешно распланировала всех кандидатов, анкеты которых принесла мне Света. Но стоило мне только сменить офисные мокасины на удобные туфли на танкетке и взять сумку, как мимо стола продефилировала наша несравненная Жу-Жу со своим неизменным чупа-чупсом за щекой.
— Катя, и вот этого добавь, пожалуйста, в дело новой клиентки. — Она положила на стол небольшую стопку бумаг, скрепленных между собой канцелярской скрепкой.
Из-под скрепки на меня, прищурившись, смотрел Мистер Большая Проблема.
Ну конечно же и он был здесь. Александр — женишок для богатенькой леди. И о чем ты только думаешь, Катя?
Настроение у меня почему-то сразу испортилось.
Пойду домой, спрошу у Зигмунда, не нужен ли ему розовый ошейник со стразами.
Глава пятнадцатая, в которой рассказывается, как поменять дачу в Ивано-Франковске на квартиру в Нью-Йорке
В то время как я с головой погрузилась в работу, моя проблемная подруга Алена безоглядно нырнула в любовь. После великолепной ночи, проведенной среди произведений искусства, Аленка как будто получила инъекцию прекрасного в головной мозг.
— В Третьяковке новая выставка, — тараторила она мне в телефонную трубку, — Исаак Ильич Левитан.
— Певец природы, — обреченно вздохнула я.
— Ты с ним знакома? Представишь меня? Он еще и поет? Вот здорово, скажу, что я его подруга! Я хочу предварительно набраться умных слов, ну там... композиция, манера письма... Может быть, даже пробежаться по выставке, а потом уже появиться там с Михаилом Львовичем. — То, что Алена начала называть своего любовника по имени и отчеству, было плохим знаком. Очень плохим. Похоже, она действительно влюбилась и строила планы.
— Алена, чтобы пообщаться с Левитаном, тебе понадобится медиум. Этот художник скончался в начале века. Тебе не кажется, что бегать по музею — какие-то слишком масштабные подготовки?
— Почему слишком? Я только пару залов обегу! Можно сфотографировать названия картин на телефон и потом все выучить. Там на табличках пишут.
— Ну кто из вас двоих художник? Вот пусть он и фотографирует таблички. Ты что, совсем там умом тронулась?! Что-то твой Гнатюк не прибежал на семинар «Новые оттенки блонда» учиться мелированию!
— Скажешь тоже! — буркнула Алена. — Знаешь что, можно я надену на выставку жемчужное ожерелье твоей бабушки?
Единожды появившись на людях в чужих шмотках, Алена уже просто не могла остановиться. Она обзванивала подруг и одалживала у них все самые дорогие вещи, которые ей только могли доверить. Мамины изумруды, мой жемчуг, сумочка от Chanel бывшей коллеги — квартира Алены Малининой напоминала общак воровской малины после кражи в секонд-хенде. Пораженная вирусом страсти, Алена медленно мутировала в подобие тревожной реинкарнации Эллочки Людоедки. Гламурная лихорадка охватывала ее, словно грипп, и звезды, казалось, загорались над ее грешной головой холодными брильянтовыми сполохами. В своем неожиданном головокружительном взлете Алена глазами отчаявшейся тридцатилетней женщины четко видела Божественный промысел. Она была уверена, что ей удалось сломать шаблоны и, преодолев несколько лестничных пролетов, воткнуть ногу между закрывающимися дверями социального лифта. Теперь она была внутри, и стоило лишь нажать этаж. Она стремилась вверх, словно дерево бамбука или цены на золото, — у нее даже немного заложило уши. Вчера еще несчастная, раздавленная сотрудница затрапезной фирмы, и вот — светская львица, подруга модного художника Михаила Гнатюка. Раньше будущее рисовало ей только логотипы Пенсионного фонда и абрисы кефирных пачек в экономичных упаковках, теперь же Алена была уверена, что ей подвластно буквально все. Скромное содержимое старого шкафа тем временем категорически не соответствовало стремительно растущему статусу Алены. Она сделала несколько расточительных покупок, но деньги быстро закончились, и тогда Алена перешла к плану «Б» — «Берем все, что блестит». Конечно, превращение менеджера по продажам в уверенную светскую даму отняло у Алены некоторое количество сил и времени, но ее кавалер проявлял весьма уместную в данном случае занятость.
Гнатюк был постоянно озабочен выставкой, много работал и после той ночи почти не появлялся, однако Алена не чувствовала себя покинутой. Милый, милый художник регулярно звонил и присылал длинные, проникновенные эсэмэски.
Это было время свершений, и Алена знала — вот-вот произойдет что-то совершенно необыкновенное! Внезапно она начала чувствовать себя в офисе неуютно, словно птенец, вылетевший из гнезда и поразившийся величию окружающего мира. Рабочий стол, заваленный бумагами, пластиковое мусорное ведро, из которого торчит пустая упаковка «Доширака», запах пыли, коробки с нераспроданной краской — все вдруг стало абсолютно нереальным, похожим на дешевые декорации бродячего театра. Она рождена не для этого, конечно же нет. Она кариатида! Ее будут освещать вспышки фотографов, а не тусклый свет из пластикового окна в полуподвальном помещении на Трубной.
— Малинина, ты должна работать, — одернул замечтавшуюся Алену директор труппы крепостных и по совместительству начальник отдела продаж. Маленький рыжий британец, он приехал в Россию на волне повального увлечения иностранным персоналом. Алена терпеть не могла его манеру коверкать слова и огромную компенсацию (интересно, что именно ему компенсировали? разлуку с родиной?). Она ненавидела его за открытое презрение к Москве и всему русскому («И почему вы добавляете укроп во все блюда?» — иронизировал босс), пунктуальность, доходящую до паранойи, но особенно ее бесило то, что он никогда не позволял сотрудникам остаться дома на денек, если те начинали заболевать. Казалось бы, что страшного случится за один день? Ну подумаешь, пересидит сотрудник дома первые признаки простуды, зато потом не возьмет больничный на две недели, да и заразить никого не успеет. Но у Бенджамина была на этот счет принципиальная позиция.
— Вы, русские, только и думаете что болеть! Я хожу на работу даже с температурой сто два градуса[8], — назидательно сообщал Бенджамин каждый четверг во время Managers Meeting.
Это заклинание «Я запрещаю вам болеть» он с настойчивостью чукотского шамана читал над отделом четыре раза в месяц, а в период эпидемии гриппа — еще и чаще. Алена, признаться, совершенно не могла понять, как с температурой в сто два градуса можно не только ходить на работу, но и вообще передвигаться. Впрочем, у нее давно появилась на этот счет собственная теория. Бен, по мнению Алены, совершенно очевидно является инопланетным жителем, засланным на Землю для проведения экспериментов над крашеными блондинками. Засланец! Судя по многолетним затруднениям, которые Бен испытывает в московском метрополитене, он прилетел не издалека. Вряд ли длительные космические странствия — его конек. Если бы, скажем, его родной планетой был Сатурн, рассуждает Алена, Бенджамин точно бы заблудился и увяз в кольцах. Однажды он несколько часов плутал по переходам между станциями Чеховская, Пушкинская и Тверская, пока его не подобрала какая-то сердобольная старушка и не вывела на свет божий.
Однако в том, что Бен — не землянин, Алена практически не сомневается. Нормальные люди краснеют, когда злятся, а Бен становится фиолетовым. Кроме того, он питается лапшой из пакетика — наверное, эта еда напоминает ему о родной планете. Слушает только классическую музыку — что само по себе не может не вызывать подозрений у приличного человека. Да и эта странная температура! Пожалуй, он может и сырые пельмени заглатывать — доварятся внутри.
— Да, конечно, босс. — Алена смиренно улыбнулась, глядя в непроницаемые глаза инопланетянина, и начала рыться в папках, имитируя бурную деятельность.
— Чем ты занимаешься? — не сдавался босс. Лицо его потихоньку начало принимать такой знакомый сотрудникам отдела продаж цвет заката на Меркурии.
— Я... — К этому вопросу Алена Малинина не успела подготовиться. Отвечать же честно, что она думает, в каких украшениях пойти на выставку в Третьяковскую галерею, было бы слишком буржуазно. Засланец может решить, что Алена над ним издевается, а злить его нельзя — еще рассвирепеет, превратится в гигантского кальмара и сожрет ее, хрустя взятыми напрокат жемчужными бусами.
Взгляд инопланетянина сканировал беспорядок на Аленином столе. Наконец он остановился на номере Hello, том самом, в светской хронике которого оказалась фотография его подчиненной. Алена притащила вещественные доказательства своего триумфа, чтобы ткнуть их в нос Мирону — подлому сотруднику отдела кадров, который еще недавно обещал ей любовь до гроба.
— Я верну, здесь наша реклама! — коротко рявкнул Бен, схватив журнал. — Итак, ты хотела рассказать своему начальнику, чем ты занимаешься сегодня, — напомнил он тихим, проникновенным голосом гестаповца.
Похоже, светлая полоса, в которую осторожно, носочком чужой туфли, вступила Алена, и не думала заканчиваться. Девушка только успела убрать волосы за ухо жестом провинившейся школьницы, как мобильный на столе запрыгал и завибрировал. Бенджамин метнул нервный взгляд на экран телефона — но там было только малоинформативное сообщение «Номер не определен». Никаких обозначений «Мама» или «Коленька», ничего такого, за что можно было зацепиться и устроить нагоняй.
— Это клиент, — страшным шепотом прошептала Алена. — Извините! Очень важный звонок!