Факелы ада Туров Тимур
Маах’керу мелькал впереди стремительной серой тенью, время от времени оглядывался.
– Я иду… – бормотал Олег. – Сейчас догоню… Еще немного, надо только нажать.
Он вспоминал обстоятельства, когда приходилось действовать на пределе собственных сил, а порой и выходить за него – на тренировках, на соревнованиях, в Афгане, несколько раз на работе. Перебирал случаи, когда он выходил победителем в безнадежной, казалось, ситуации, и это немножко помогало…
Затем лес закончился, они выскочили на берег очередного озера, на этот раз, похоже, с обычной водой. Милинович зарычал и длинными прыжками устремился туда, где Николай сражался с творцом големов.
Верог обрушивал на обладателя длинного плаща эфемерные, очень сложные заклинания, похоже, стремился не просто ранить или убить врага, а собирался взять его под контроль. Но бледный отражал и развеивал их одно за другим, и с физиономии его не сходило презрительное выражение.
Олег остановился, чтобы перевести дух, и тут вспомнил, где видел похожее существо: два года назад, во время истории с безумием слаш, когда они просматривали запись совершенного на телевышке обряда.
Там тощих, сильно напоминавших людей типов было аж три, лица их казались вырезанными из асбеста масками, и двигались они точно так же, как творец големов, – неспешно, плавно и одновременно как-то коряво.
В тот раз не удалось выяснить, кто это такие, откуда они взялись и какие цели преследовали, вызывая среди «черных» Нижнего Новгорода вспышку размножения. Но, похоже, тогдашняя неудача не охладила пыла неведомых «экспериментаторов», и они вернулись, на этот раз с другим замыслом, не менее изощренным, но столь же масштабным и жестоким.
Николай оглянулся, махнул Милиновичу:
– Отвлеки его! Зайди сза…
Договорить он не успел, поскольку бледный перешел в контратаку – наколдовал банальный «пузырь пустоты», который верог легко отбил, затем пустил в ход «заморозку», и тут вампиру пришлось уворачиваться. Маах’керу с грозным рыком бросился на творца големов сбоку, но отлетел прочь и закувыркался, точно щенок, получивший удар сапогом.
Чем попало оборотню, Олег разглядеть не смог.
Сплюнув, он поднял «ГП37» и пошел вперед – там, где не справляются чары и зубы, могут помочь быстро летящие кусочки свинца.
– Ах ты… – воскликнул Николай, и в мелодичном его голосе прозвучало удивление.
Разрушая наброшенный на него «кокон Артемиды», он пропустил выпад «призрачным клинком». Сотканное из голубоватого тумана лезвие пробило вампира насквозь и вылезло из его спины на добрую ладонь. Полетели капли крови, черной, густой, словно расплавленный гудрон.
– Отойди! – крикнул Олег, стараясь выцелить врага.
Николай попытался уйти вверх, но бледный схватил его за ногу и с неимоверной силой швырнул в сторону. Еще до того, как верог с хрустом врезался в шипастые заросли, творец големов развернулся и ударом «длинной руки» вновь сшиб наземь пытавшегося встать Милиновича.
Олег нажал спусковой крючок.
Он был готов поспорить на что угодно, что попал, причем не один раз, но толку от этого не оказалось никакого. Взметнулись полы длинного плаща, и тот закружился в воздухе, оседая наземь, словно громадный лист.
Враг исчез, мгновенно наложил на себя мощнейший отвод глаз, способный обмануть даже мага.
– Где ты, тварь? – Олег завертел головой туда-сюда.
Услышал похрустывание, обнаружил неподалеку на земле возникающие отпечатки ног и прыгнул в сторону. Через то место, где только что стоял, с шорохом прошел голубоватый вихрь «заморозки».
Милинович все же ухитрился подняться, тряхнул головой, оскалил белоснежные зубы.
– Сейчас получишь, – сказал выбравшийся из зарослей Николай, грязный и страшный, с исцарапанным лицом, в изорванной одежде, с кровоточащей раной на груди.
Кого иного такое повреждение вывело бы из игры, но только не верог.
Там, где появлялись отпечатки ног, вспыхнул белый ореол, и творец големов возник из невидимости. Стало ясно, что под плащом его прятался синий комбинезон, вроде тех, что носят работяги, и тяжелые армейские ботинки.
Дыр в одежде врага Олег разглядеть не смог и с досадой подумал, что все-таки промахнулся.
– Ничего… – прошептал он. – Еще получишь!
Он вскинул винтовку, но выстрелить не успел, настолько стремительным оказался бросок бледного. Тот кинулся навстречу маах’керу и выбросил перед собой руку с растопыренными пальцами. С каждого сорвалась молния, и все пять с треском впились в оборотня, так что тот оказался в коконе из огня.
Прозвучал и затих сдавленный рык, пламя погасло, и Милинович остался лежать грудой обугленного меха.
Бледный нагнулся, пропуская над собой очередь, и медленно пошел навстречу Николаю. Тот пригнулся и оскалился, выставил руки, блеснули десять острейших изогнутых когтей.
Патроны закончились, как всегда, в самый неудачный момент. Олег выщелкнул опустевший магазин и с проклятиями полез в карман куртки. Вытащил полный, но, когда попытался вставить, тот неожиданно заклинило, пришлось выковыривать его, срывая ногти и горло.
Верог, похоже, устал, истратил весь запас энергии, поскольку более не пытался творить заклятия. Он атаковал, надеясь на собственную быстроту и ловкость, на когти и зубы, на все, чем природа неимоверно щедро наделила уроженцев красной сферы.
А вот его противник не стал состязаться с вампиром в скорости и силе.
Он бросил «ветер перемен», притом так умело, что Николай не имел шансов уклониться. Левитировавшего верог закрутило, он вынужден был опуститься на землю и тут же получил «призрачным клинком» в горло.
Стоило признать, что творец големов владел боевой магией отлично.
Олег наконец справился с заупрямившейся винтовкой и начал стрелять, даже как следует не прицелившись. Одновременно побежал к месту схватки, понимая, что обессиленный и неоднократно раненный вампир долго не продержится, что ему нужно прийти на помощь, иначе…
Бледный, не обращая внимания на то, что вокруг свистят пули, сделал шаг, и в поднятой руке его возник шар голубого огня. Безжалостно яркий, ослепительный свет хлестнул во все стороны, заставил Олега споткнуться на бегу.
Пытаясь сохранить равновесие, он услышал задушенный, полный боли вскрик Николая.
– Вот и все, «красный», – сказал творец големов, и что-то негромко хлопнуло.
Свет погас, и Олег обнаружил, что верог лежит на спине, глаза его выпучены, а вместо живота и груди – обугленная дыра. Убить вампира очень непросто, но после такой раны не выживет даже верог, особенно тот, что лишился почти всех сил и уже до этого получил немалое количество повреждений.
Бледный повернулся, и Турнов увидел его глаза, светлые и холодные, точно лед.
– Теперь ты, «коричневый»… – сказано это было тоном приговора.
– Посмотрим! – Олег длинной очередью выпустил весь магазин, не особенно надеясь, что это чем-то поможет, просто чтобы отвлечь врага, а затем бросил в него «ГП37».
Из недр души подобно лаве поднялась исступленная ярость, та, что заставляет отшвырнуть прочь страх смерти и боли, вынуждает слабого в общем-то человека идти наперекор превосходящей силе, бросаться на амбразуру, шагать на гибель, сражаться в одиночку против дюжины.
В этот момент Олег ничего не боялся, не думал о прошлом или будущем, не помнил вообще ни о чем. Он только видел перед собой врага и любой ценой, даже ценой собственной жизни, хотел сделать того мертвым. А еще он прекрасно осознавал собственные возможности и не имел намерения соревноваться с творцом големов в магическом искусстве.
Бледный автоматически поймал штурмовую винтовку… глаза на белом лице удивленно блеснули… Олег прыгнул к нему, не обращая внимания на рвущую боль в ноге, на ноющее плечо…
Удар в твердый, как доска, живот, а когда противник согнулся – добавил в челюсть.
Под кулаком что-то хрустнуло, но творец големов оказался крепок, в сознании удержался и на ногах устоял. Он даже попытался сотворить очередное заклинание, но не успел, получил в ухо, затем еще раз в живот и напоследок – прямо в глаз и тут уж отступил на шаг.
Этот тип был великим магом, но вот драться умел не особо хорошо.
Олег легко блокировал попытку контратаки и вновь напал сам – по физиономии, но мимо, лишь задел волосы… в бок, туда, где у людей печень, затем коленом в пах… проверим, что у него там…
Бледный держался стойко, а вдобавок плоть его оказалась куда более жесткой, чем у человека, так что Олег довольно быстро отбил руки и содрал костяшки пальцев. Но это его не остановило, и он бил, лупил и колотил, точно Рокки Бальбоа в поединке с чемпионом мира, вкладывая в удары все силы, всю жажду мести.
И поэтому когда промахнулся, то с трудом удержался на ногах и обнаружил, что противника перед ним нет.
– Ну что, потешился? – голос творца големов звучал не так уверенно, как раньше, но звучал из-за спины Олега.
Он медленно обернулся, понимая, что сделать все равно ничего не успевает, что оказался в полной власти врага. Глянув на того, невольно улыбнулся – не все удары пропали зря, глаз подбит, нос свернут набок, одно ухо распухло, нижняя челюсть выглядит скособоченной.
– А теперь я тебя убью, в награду за твою доблесть – быстро, – пообещал бледный.
Олег улыбнулся еще шире, и не только потому, что ему было наплевать на угрозы, а еще и по причине того, что он видел, как Милинович поднялся и медленно крадется к врагу.
В последний момент творец големов то ли почувствовал что-то, то ли услышал: глаза его расширились, он взмахнул рукой. Но маах’керу уже прыгнул, и в следующее мгновение разъяренный волк обрушился бледному на загривок, смял его и придавил к земле.
Через момент оборотень стал человеком, взлетел его окутанный синим огнем кулак и обрушился на поросшую темными волосами макушку. Творец големов вскрикнул тонко и жалобно, закатил глаза и затих, только подергивались его длинные тонкие руки и ноги.
– Ты его не убил? – спросил Олег.
– Нет, – устало сказал Милинович. – Иначе кого мы будем допрашивать?
Выглядел маах’керу ужасающе – волосы на голове обуглены, на лице и теле гроздья ожогов, двигался скособоченно, припадал на одну ногу, но при этом взгляд его блестел знакомой энергией.
– Ты как? – Олег нагнулся и зачем-то поднял «ГП37», хотя патронов для нее все равно не осталось.
– А чего я, отвались мои клыки? – Милинович хмыкнул. – Покурить бы, пару рюмашек опрокинуть, и был бы в полном порядке… Смотри, видишь его ауру? И вправду все на этого говнюка завязано… Как только жил с такой тяжестью, не понимаю… А ну-ка, ну-ка…
Тело Силы лишившегося сознания творца големов стало видимым, и Олег удивленно хмыкнул: оно донельзя напоминало человеческое, те же очертания, те же семь чакр, разве что было на диво большим и ярким.
– Ты видишь то же, что и я? – поинтересовался он. – Это мой сородич?
– Похож… – маах’керу почесал обугленный бок и поморщился. – Шшш… сейчас мы это разорвем…
На ауре бледного имелась хорошо заметная аномалия – нечто вроде обмотанного вокруг пояса каната, завязанного во множество узлов. Его свободный конец торчал из-за спины, поднимался на высоту примерно двух метров и далее постепенно исчезал, растворялся в воздухе.
– Ты думаешь, у тебя получится?
– А как же, – Милинович для пробы взмахнул руками и скривился. – Маг я или шавка подзаборная? Да и тебя, бесхвостый, не пальцем сделали. Так что иди сюда, будешь помогать.
Глава 14
Двадцать девятого августа две тысячи второго года в Нижнем Новгороде властвовала непогода.
Сизые тучи ползли так низко, что с земли не было видно расположенной на площади Лядова телевышки. Дождь то начинался, то прекращался, то припускал с удвоенной силой, ветер носил по улицам сорванные с ветвей желтые листья, эти почтовые марки осени.
И поэтому никто из умеющих летать обитателей древнего города, расположенного при слиянии Оки и Волги, не думал о том, чтобы подняться в воздух. Элохим держали крылья сложенными, альвы оставались на земле, верог предпочитали передвигаться либо пешком, либо в автомобилях.
Меж тем, рискни кто-нибудь из «белых», «красных» или «голубых», взлети он около двух часов дня в небо и остановись на той высоте, откуда виден весь Нижний, такого смельчака ждало бы необычное зрелище…
Первым вспыхнул тот источник, что находился в Подновье и принадлежал одному из кланов дейвона. Загорелся, точно фонтан подожженной нефти, и столб огня поднялся в небеса. За ним последовали колодцы в Верхних Печерах, на улице Родионова, в Кузнечихе, на Советской площади.
Загорались энергетические центры, которыми пользуются маги города, словно лампочки в огромной гирлянде, и сияние их пробивалось через Пелену, сквозь все наброшенные на них маскирующие заклятия. Волна свечения катилась с северо-востока на юго-запад, через Советский и Нижегородский районы дальше в Приокский, Канавинский, Ленинский…
До висевшего в небесах наблюдателя долетели бы изумленные, раздраженные и испуганные возгласы. Многие случайные прохожие остановились, вытаращившись на необычное зрелище, засуетились маги, оставленные присматривать за источниками, кое-кто из водителей упустил руль, и к восклицаниям добавился звон, грохот и завывание сигнализации.
Несколько мгновений светились все до единого источники Нижнего Новгорода, «адские факелы» полыхали от завода «Красное Сормово» до Гнилиц, от Щелоковского хутора до Дубравной, а затем в той же последовательности они начали гаснуть: Подновье, Печеры, Родионова, Советская площадь, Ванеева, Бекетова, Сенная…
Для тех, кто не умеет видеть через Пелену, город становился обычным.
Для тех, кто умеет, – тоже.
Над энергоанализатором неспешно крутилась большая и очень сложная схема: двенадцать опорных точек, из них шесть горели более ярким огнем, и все были соединены между собой полыхающими голубыми нитями, плюс обрывки немного более тонких нитей торчали во все стороны и шевелились, подобно волосам утопленника, и вокруг каждой дрожал еле заметный ореол.
Поворачивалась то одним боком, то другим, давала возможность рассмотреть себя с разных сторон.
– Сейчас мы, выходит, наблюдаем его работу в режиме реального времени? – сказал глава «Союза семи», разглядывая действующую модель вражеского заклинания. – Интересно, очень интересно. Ну что, Сал-Тин, твои теоретические выкладки насчет неизбежного возникновения цепной реакции оправдываются?
– Конечно, – кивнул брат Нар-Тина, очень на него похожий, и обликом, и голосом, и манерой поведения. – Смотри, оно потихоньку копит энергию, вбирает в себя то, что было выброшено в пространство во время гибели последнего источника. Если его не подправлять… вот-вот! – Часовщик ткнул в сторону одной из точек, что начала мигать подобно переменной звезде. – Если не корректировать, то накопление может смениться рассеиванием… но пока корректировка происходит вовремя, и оно работает.
Мигание прекратилось, но через мгновение принялась моргать уже вся модель, по ней побежали настоящие волны, нити из голубого огня принялись извиваться, как щупальца напуганного осьминога.
– Что это? – спросил Иван, и тут телефон у него в кармане заиграл «Марсельезу».
Глава «Союза семи» вытащил сотовый и приложил к уху:
– Да? Что? Не может быть! Маскируйте их, не жалейте сил, держитесь, я сейчас приеду.
Но едва он разорвал соединение, как мобильник затрезвонил вновь.
– Ни сна, ни отдыха, – хмыкнул Сал-Тин, не отрывавший взгляда от все так же мерцавшей схемы.
– Да? – лицо верог осталось спокойным, только голос выдавал, что он раздражен. – Успокоились? Я понял, ладно. Отбой тревоги, но следите за ними во все глаза и займитесь свидетелями.
Модель заклинания прекратила мигать, сделалась такой же, как прежде, но что-то в ней изменилось. Чуть тусклее стало сияние точек пересечения и огненных нитей, уменьшились ореолы вокруг «волос утопленника».
– Только что наши источники загорелись все одновременно, – сказал Иван. – Заполыхали так, что вся маскировка полетела псу под хвост. Триста лет живу, а такого не видел. Наши запаниковали, решили, что сейчас все взорвется, а колодцы взяли и погасли.
– Думаю, что дело не только в ваших источниках… – проговорил Часовщик. – Наше заклинание изменилось. Похоже, нечто случилось с Пеленой, по ней пробежала некая волна искажения…
Сал-Тин сунул руки в «блок управления», схема исчезла, ее место заняла кубическая таблица из тысяч ячеек, из которых было заполнено чуть меньше половины: цифрами от единицы до пяти или чудными значками, смысла коих не понял бы ни один математик.
Глава «Союза семи» терпеливо ждал, он хорошо знал, когда нужно давить на помощников, требуя результата, а когда нужно постоять в сторонке, давая людям (в широком смысле слова) действовать самостоятельно.
Кроме того, Сал-Тин был скорее не помощником, а партнером, и особого права давить на него верог не имел.
– Хм-хм-хм, – прохмыкал Часовщик, некоторое время понаблюдав за таблицей, за тем, как меняются циферки и символы в ее ячейках. – Похоже, что потенциальное напряжение резко повысилось… имело место аномальное воздействие, схожее с «адскими факелами»… и теперь мы имеем… что мы имеем, кстати?.. Нужно опять взглянуть на схему…
Громадный куб сгинул, вернулась модель заклинания, и Сал-Тин принялся ее изучать, время от времени приближая отдельные участки, увеличивая их до максимума и утыкаясь в них носом.
– Ну что? – спросил Иван, когда Часовщик принялся яростно чесать в затылке.
– Похоже, оно перестало работать согласованно… Исчезла корректировка, те нити, что держали его в узде, ослабли… Накопление энергии прекратилось, и если не возобновится в течение часов трех-четырех, то изменения станут необратимыми, и к вечеру заклинание рассыплется окончательно. Фрагменты перестанут стыковаться, и можно будет не бояться очередного взрыва.
– А, это очень хорошая новость, – сказал глава «Союза семи», и на лице его появилась улыбка, и не обычная, мимолетная и равнодушная, а открытая и радостная, почти человеческая. – Похоже, что Николай, Милинович и твой брат добрались до того, кто все это затеял.
– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Сал-Тин.
– Сейчас попробую позвонить Рыцарю, – глава «Союза семи» вновь взялся за сотовый, но, когда набрал номер, из трубки прозвучал лишь равнодушный женский голос, сообщивший, что «абонент находится вне зоны действия сети». – Да, еще хотелось бы верить, что они не просто дотянулись до горла нашего врага, а еще остались при этом живы…
– Дело сделано, – сказал Милинович, разминая кисти и встряхивая ими, точно после умывания.
Бледный творец големов лежал неподвижно, глаза его были закрыты, руки и ноги разбросаны в стороны. Так же мощно полыхала почти человеческая аура, вот только «каната» вокруг пояса на ней более не имелось.
Что самое странное, это тело Силы не обладало «мозолями» – хорошо заметными опытному магу уплотнениями, что остаются от часто используемых заклинаний. Как будто обитатель аномальной зоны вовсе не пользовался чародейством или делал это совсем не так, как остальные.
– Теперь можно допрашивать этого молодца, – добавил маах’керу. – Только надо его для начала связать… чем только? Ага, его же собственными шмотками… Иди, плащ принеси.
Олег приволок длинный тяжелый плащ, и превратившийся в барса Милинович острыми когтями аккуратно порезал его на полосы. Из них вышла неплохая веревка, и вскоре руки и ноги врага украсили симпатичные толстые узлы, какие не сразу разорвала бы и горилла.
– Сейчас приведем его в себя, – сказал Милинович. – Ты допрашивай, а я буду следить, чтобы он ничего не выкинул.
– Погоди, кое-что надо сделать… – Олег прокашлялся и потер ладони друг о друга.
Не так давно он сплел первое в жизни собственное, индивидуальное заклинание и даже дважды пускал его в ход, оба раза наполовину в шутку, наполовину для того, чтобы проверить, как оно действует. Эти чары, не имевшие пока названия, не позволяли тому, на кого их накладывали, врать и отмалчиваться в ответ на вопросы, не давали хитрить и изворачиваться.
И сегодня их ждала первая серьезная проверка.
– Хм, ну давай… – буркнул маах’керу.
Олег присел на корточки рядом с головой творца големов, взмахнул руками и пробормотал несколько слов. С пальцев его сорвалось полупрозрачное облачко, распалось на два, одно устремилось ко лбу, ограниченному ежиком темных волос, другое – к горлу лежащего.
Два энергетических сгустка, один, чтобы воздействовать на расположенную в голове чакру, что отвечает за разум, и второй – для той, что находится в яремной вырезке и контролирует речь. Знать, когда твой собеседник лжет, – полезно, но умение выбить из него правду экономит и время, и силы.
Творец големов вздрогнул, открыл глаза, попытался дернуться, но путы выдержали.
– Лежи спокойно и не рыпайся! А если не понял… – Милинович вновь обернулся клыкастым и когтистым хищником, и толстый полосатый хвост ударил по бокам. – Рррррыы…
Рычание оказалось куда действеннее слов – бледный застыл, наблюдая за находившейся в опасной близости пастью.
– Я думаю, он понял, – проговорил Олег. – Ведь так?
– Да, – сказал творец големов.
– Очень хорошо. А теперь скажи, как твое имя?
– Здесь меня называют Ежи, – медленно, словно борясь с собственным языком, произнес бледный, и Олег подумал, что его заклинание тоже можно обмануть, дав правдивый по форме, но недостаточный по сути ответ.
Мало ли кого где и как называют?
– А настоящее имя? – уточнил он. – То, которым тебя назвали при рождении?
На белом лице отразилась борьба, оно перестало напоминать маску, задрожали губы, задвигались брови, на лбу появились морщины, складки набухли возле рта, желваки – на скулах.
– Миклош из Штернберка, – произнес наконец Ежи.
– Так могут звать и оборотня, но ты не «фиолетовый», это очевидно. Выходит, все же человек? – удивился Олег. – Никогда бы не сказал, что ты принадлежишь к числу моих сородичей.
– Да, я человек… был, – произнес творец големов.
Во взгляде Ежи блеснула ненависть, похоже, он сообразил, что на него наложено заклятие и что пока оно будет действовать, он не властен над собственным языком. Милинович предостерегающе зарычал, и Олег понял, что пленник вновь попробовал путы на прочность.
– К какому ордену ты принадлежишь? – спросил он.
– Дети… – Лицо Ежи исказилось, на лбу выступили капли пота, он боролся изо всех сил. – Дети Тесея…
Вот тут Олег удивился по-настоящему.
Про орден Дети Тесея он слышал, но считал, что тот существовал в глубокой древности, во времена Александра Македонского, и сгинул еще до начала нашей эры. Помнится, альв по прозвищу Глазастый говорил, что именно этот орден, при вступлении в который требовалось принести в жертву быка, инициировал войну на уничтожение Персидской империи.
А еще он был как-то связан с Девятью Неизвестными.
– Дети Тесея? – ради того, чтобы уточнить, Милинович даже сменил облик. – Это из засранцев, практиковавших кровавые ритуалы, чтобы добывать силу, и вроде бы умевших обходиться без источников?
Видно было, что Ежи не хочется отвечать, но деваться ему было некуда:
– Да.
– Ну ни хрена себе! – воскликнул маах’керу. – Это что, выходит, он до сих пор есть?
– Погоди, – остановил Олег соратника. – Потом будет время расспросить его о чем угодно, сейчас надо узнать самое главное. Ежи, это ты инициировал создание молодежных клубов «Следопыт», «Сварог», «Семафор», «Свирель»?.. – он перечислил все двенадцать.
– Да, – сказал пленник.
– И это ты наложил на них аккумулирующее энергию заклинание?
На этот вопрос Ежи ответил так же, как и на предыдущий, затем он подтвердил, что при его содействии Часовщик по имени Вик-Цам изготовил большое количество значков-амулетов.
– Так этот «желтый» работал на тебя только из-за денег? – опять влез Милинович.
– Нет, – сказал Ежи. – Он помогал мне… из идейных соображений…
– А еще такие идейные сотрудники у тебя есть? – поинтересовался Олег.
– Да! Да! – рявкнул пленник, широко открыв рот, и стало понятно, что язык у него черный и тонкий, чуть ли не раздвоенный на конце, сильно напоминающий змеиный.
Тот, кого при рождении назвали Миклошем из Штернберка, когда-то был человеком, и во многом им оставался, но не очень понятным образом сумел изменить свою плоть, трансформировать ее в нечто странное.
– Погоди, – вновь придержал маах’керу Олег. – Нападения на нас – тоже твоих рук дело?
– Естественно, – на этот раз Ежи, похоже, говорил по собственной воле. – Красноглазый из «Союза семи» оказался слишком шустрым, и мне пришлось импровизировать, иначе бы ваша компания непременно вышла на мой след. Я натравил на «Контакт» толпу оборотней, а сам запустил то заклинание, провоцирующее раздоры, склоки, конфликты… Я надеялся, что вы рассоритесь и перестанете действовать вместе… Ведь порознь вы никогда ничего не добились бы!
Он вскинул голову, забился в путах, но обернувшийся волком Милинович аккуратно прихватил пленника за горло. Ощутив прикосновение кинжально-острых зубов, тот мигом затих, в голубых глазах мелькнул страх.
А Олег подумал, что Ежи не преувеличил – ни «Золотая роза», ни Иван, ни Парадэль, ни Наблюдатели из Белых Вихрей по отдельности никогда бы не распутали этот клубок.
Сборище разноплеменных магов до своего распада успело кое-что сделать, Нар-Тин работал с энергоанализатором, благодаря Милиновичу и Драго они проникали в клубы, верог из «Союза семи» на полную катушку использовал ресурсы собственного ордена, да и «Золотая роза» пару раз неплохо проявила себя.
И только благодаря всему этому они достигли того, чего достигли, прошли по ниточке до самого конца.
– Отпусти его, – сказал Олег, и маах’керу неохотно разжал челюсти.
На шее Ежи остались отпечатки волчьих зубов, в паре мест появились крохотные надколы.
– Вы еще не победили, – прохрипел пленник, глядя на Турнова с ненавистью.
– Думаешь? – усмехнулся Олег. – Ладно, продолжим. Ну хорошо, ты организовал клубы, сотворил значки-амулеты, сплел огромное, искуснейшее заклинание из двенадцати частей, запустил его в работу, в результате чего начали взрываться источники… Но зачем тебе все это?
– Я думал, ты умнее, – презрительно сощурился Ежи. – Все просто. Нет источников на территории Нижнего Новгорода – нет и Пелены. Она существует не просто так, а понемногу качает энергию изо всех колодцев, и если возможность для подкачки ликвидировать…
Милинович недовольно заворчал, а Олегу на ум пришел Джамих Карил Тарик, он же Рамзан Фатихович Мухаммедов, дейвона, оказавшийся Наблюдателем и уцелевшим адептом «Черного Солнца». Вспомнились пронзительный взгляд алых глаз, серое треугольное лицо и спокойный голос: «Пелена над Нижним Новгородом перестанет существовать. Ненадолго, всего на три дня, но что это будут за дни…».
Джамих и его последователи три года назад собирались уничтожить ту незримую загородку, что мешает обычным людям увидеть мир таким, какой он есть, при том что «Самахе хвар» всегда считалась организацией реваншистской, и главной ее целью было уничтожение «коричневых».
– Но зачем? Для чего это нужно? – спросил Олег.
Пленник попытался стиснуть челюсти, белое лицо его побагровело, глаза налились кровью. Но заклинание и в этот раз оказалось сильнее, и черный язык заметался в открывшемся провале рта:
– Пелена… за эти тысячелетия… она стала… сделалась неотъемлемой частью людского сознания… люди рождаются с ней… живут… они срослись с ней, не могут без нее… Если убрать, возникнет массовое помешательство, многие… очень многие получат тяжелые травмы тела Силы… неизбежны смерти… многие тысячи смертей… очень быстро, в течение суток… Маги выживут, но без источников останутся бессильными…
– Ерш твою меть… – в этот момент Олегу очень хотелось, чтобы Ежи лгал.
Но заклинание не позволяло обманывать, да и ни единого грамма фальши не было в словах творца големов.
Уничтоженные источники, лопнувшая Пелена, тысячи смертей, еще большее количество безумцев и тех, у кого повреждения тела Силы приведут «всего лишь» к тяжелым болезням. Повергнутый в хаос город, лишившиеся возможности колдовать маги из всех сфер, полное безвластие и растерянность…
Империя смерти, в которую превратится столица Верхнего Поволжья.
Та империя, возникновения которой едва удалось избежать в феврале двухтысячного года.
– Ррры! – произнес Милинович, и в рыке его прозвучали страх и растерянность.
– Так… – сказал Олег, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. – В конечном итоге ты, а точнее, стоящий за твоей спиной орден Дети Тесея пытались уничтожить Пелену в пределах нашего города?
– Да.
– Не вы ли подкинули эту идею «бесцветному», что прятался под маской Джамиха?
– Мы, – тут Ежи улыбнулся. – И ему не хватило совсем чуть-чуть, чтобы выполнить эту задачу.
– Не вы ли инициировали эпидемию размножения среди слаш? – Олегу вспомнилась телевышка, площадка на ее вершине и трое белолицых, облаченных в черное мужчин, проводивших на ней странный обряд.
– Мы. Тогда нам помешало неудачное стечение обстоятельств.
– Надо узнать, где он брал энергию, – влез обратившийся в человека маах’керу. – Никаких следов источника рядом! Зато с той стороны, из-за озера, тянет дымом, там у него наверняка убежище!
– Погоди, это не са… – Олег осекся на полуслове, поскольку мир вокруг начал меняться.
Серая пелена, напичканная желтыми огоньками, вновь затянула небо и опустилась так низко, что в ней скрылись вершины самых высоких деревьев. Со всех сторон донеслись скрип и шуршание, и растения, от покрытых шипами великанов до закованных в чешую пеньков, начали уменьшаться в росте.
– Они уходят в землю? – спросил Милинович. – Чего-то боятся?
– Что сейчас будет? Отвечай? – Олег требовательно глянул на пленника. – Это опасно?
– Я называю… это… черным снегом… вдохнешь его – смерть.
– Прикрыть рот достаточно, чтобы выжить? – осведомился маах’керу.
– Да.
Затрещал раздираемый на куски рукав от куртки Олега, и Милинович метнулся к озеру. Растения к этому времени ушли в почву целиком, по другую сторону от водоема, примерно в километре, открылся бревенчатый дом с остроконечной крышей, большим сараем и поленницей под навесом.
Серое марево потемнело, стало черным, огоньки в нем принялись гаснуть.
– Держи, – вернувшийся оборотень бросил один из намоченных кусков плотной ткани Турнову, другой приложил к собственному рту, а третьим накрыл физиономию Ежи, да еще и прижал ладонью.
– Спафсибо, – пробормотал Олег сквозь импровизированную маску, и тут и вправду пошел снег.
Пушистые снежинки, огромные, точно пуговицы, и черные, словно вороньи перья, кружились в полном безветрии, сталкивались друг с другом, оседали на землю, на воду и немедленно принимались таять.
Это выглядело красиво и в то же время до озноба жутко.
Олег невольно сжался, когда одна из них приземлилась ему на руку, ожидал чего угодно, ожога, сильной боли. Но ощутил лишь холодное прикосновение, и через мгновение там, где только что лежала будто вырезанная из сажи звездочка, осталось мокрое пятнышко.
– Интересфно, а как фвода? – спросил Милинович, поглядывая на озеро.
– Череф чаф пофле окончания «фнегопада» ее фнова можно пить, – сказал Ежи, воспринявший вопрос на свой счет и не сумевший избежать ответа. – Ранее не фтоит, отравифьфя.
Еще минут пятнадцать они сидели в полном безмолвии, и черный снег с негромким шелестом устилал землю. Маах’керу смотрел на него, будто зачарованный, Олег не забывал приглядывать за пленником, но тот лежал тихо, не шевелился и не пытался колдовать.
А затем все закончилось, небо начало светлеть, вновь появились в нем желтые огни.
– Крафсиво, – сказал Милинович и осторожно снял с лица мокрую тряпку. – Ну что, вернемся к нашему барану?
– Конечно, – Олег с наслаждением избавился от маски. – На чем мы остановились?
– На вопросе про воду в озере, – сообщил Ежи, и в голосе его прозвучало нечто вроде усмешки.
– Надо бы заклинание еще доработать. Так, ага… – Олег ударил себя кулаком по ладони. – Эпидемия размножения… Джамих и его замысел уничтожения Пелены… В этот раз клубы и заклинание… Всего, выходит, было три попытки добиться примерно одного и того же… Но почему именно в Нижнем Новгороде? Зачем устраивать кровавый бардак именно здесь? Или место выбрано случайно для простой демонстрации вашего могущества?