Елена Батурина: как жена бывшего мэра Москвы заработала миллиарды Козырев Михаил

Дело было в августе 2009 г. Я работал над статьей о ТАИФ, договорился встретиться и пообщаться на эту тему с Иреком Муртазиным, журналистом и политическим активистом из Татарстана. Ирек приехал из Казани ночным поездом. Мы с ним встретились в здании Верховного суда, где у Муртазина были слушания – он выступал свидетелем по каком-то делу о фальсификациях на выборах в Татарстане.

Муртазин к тому времени был широко известен не только в родной республике, но и за ее пределами. Известность эта, впрочем, была специфической. Ирек прославился тем, что в своем блоге «похоронил» Минтимера Шаймиева. Фигурально выражаясь, конечно.

Когда по Казани в очередной раз поползли слухи о безвременной кончине президента республики, он возьми да и напиши об этом в своем «Живом журнале». Если бы это был кто-то другой, вряд ли пост имел бы для автора серьезные последствия. Но Муртазин года три на рубеже 1990-х и 2000-х отработал личным пресс-секретарем у Минтимера Шариповича. Уж что там у них потом произошло, я не знаю, но после своего увольнения Ирек стал одним из самых яростных критиков казанского «режима». Написал несколько книг о том, как на самом деле устроена власть в Татарии, засыпал суды исками по поводу нечестных выборов и по другим малоприятным для местных властей поводам. Окружение президента республики платило ему той же монетой. И запись в блоге о «смерти» Шаймиева стала хорошим поводом наконец заняться Муртазиным вплотную. Президент подал иск против своего бывшего пресс-секретаря, иск быстро превратился в уголовное дело. В итоге Муртазину дали 1 год и 9 месяцев колонии.

Ко времени моей встречи с Муртазиным следствие по его делу уже было закончено, вовсю шел суд. Ирек был под подпиской о невыезде, но ради участия в судебном процессе о фальсификациях на выборах следователь разрешил ему съездить в Москву, где мы с ним и встретились. В перерыве между заседаниями суда поговорили о ТАИФ и семье Шаймиевых. А когда я вернулся в редакцию, мне позвонил возмущенный пиарщик ТАИФ. Он даже ругался матом. Суть его претензий была в том, что они отнеслись ко мне «по-человечески», организовали встречу с генеральным директором ТАИФ, все показали-рассказали, а я встречаюсь со всякими отщепенцами вроде Муртазина, которые ничего хорошего о компании, где один из акционеров – Радик Шаймиев, сказать не могут в принципе. Мне ничего не оставалось, как спросить в ответ: а откуда в ТАИФ знают, с кем я встречаюсь? Ответа я не получил. На этом разговор и закончился. Я позвонил Муртазину, спросил, не он ли сообщил «кому надо», что встречается с корреспондентом Forbes. Ирек заявил, что никому он о своих встречах не докладывает, и был, как мне показалось, немного обижен вопросом. Вернувшись тем же вечером в Казань, он недолго думая всю эту историю описал в своем блоге (вернее сказать даже – в том самом БЛОГЕ, из-за поста в котором получил 6 лет тюрьмы).

Естественно, мое общение с ТАИФ после этой истории прервалось, согласовывать цитаты главы компании Альберта Шигабутдинова и уточнять какие-то цифры для статьи они отказались. В общем, обычное дело. Но для меня история с Иреком была вполне показательной.

Ведь ТАИФ, так же как и «Интеко» в Москве, – это не просто крупная корпорация. Это часть единой системы, в которую объединены члены «правящего клана» и ключевые бизнес-активы региона. И, естественно, никакой «китайской стены» между, что называется, «бизнесом» и тем, что можно назвать «государственное управление», в такой системе не существует. Вот, допустим, есть Муртазин, против которого работает вся административная машина республики. Его телефон, судя по всему, поставлен на прослушку, а также установлено наружное наблюдение. Вот Муртазин встречается с корреспондентом Forbes. «Кто надо» узнал об том. И, видимо, этот «кто надо» знал также, что Forbes пишет статью о ТАИФ. Передал сведения в компанию, ТАИФ начала реагировать.

В реальности схема могла выглядеть и проще – зачастую одни и те же люди в рамках «семейно-государственной» системы могут отвечать и за «бизнесовые», и за «политические» вопросы.

Но, пожалуй, я слишком забегаю вперед с выводами. Сперва стоит подробнее рассказать о татарском и башкирском «аналогах» «Интеко».

2

В отличие от Лужкова, Минтимер Шаймиев возглавил свой регион еще при советской власти. В 1989 г. он занял должность первого секретаря обкома КПСС Татарской АССР, после чего бессменно стоял у руля республики до 2010 г.

В 1992 г. Татарстан провозгласил государственный суверенитет. А за два года до этого было создано внешнеторговое объединение «Казань», которому было доверено организовать импорт товаров народного потребления в столицу республики. Через эту структуру в Татарстан завозилось продовольствие, сигареты, оргтехника, компьютеры, мебель.

Позже «Казань» стала одним из важных звеньев в бартерных цепочках между крупнейшими предприятиями Татарстана – КамАЗом, «Нижнекамскшиной» и «Татнефтью».

Примерно в то же время свою предпринимательскую деятельность начал старший сын Ментимера Шаймиева – Радик. В числе прочего он занимался экспортом нефти из Татарстана. Поставки осуществлялись через компанию «НИРА-экспорт» (считается, что «ра» в названии фирмы – это «Радик», а «ни» – «Никола», сын австрийского бизнесмена Станислава Копривицы, друга Минтимера Шаймиева еще с начала 80-х годов). Начиная с 1992 г. «НИРА» экспортировала из Татарстана нефть и нефтепродукты – до 2 млн т в год, в ценах тех лет этот объем можно оценить примерно в $300–400 млн.

В 1995 г. на базе «Казани» правительство Татарстана создало инвестиционную компанию «Татаро-американские инвестиции и финансы» (ТАИФ). «Татаро-американские» – потому что $10 млн в уставный капитал ТАИФ внесла нью-йоркская фирма NKS Trading. Небольшую часть акций ТАИФ отдали менеджерам «Казани», 36 % получила NKS Trading, а контрольный пакет забрало правительство Татарстана. Взамен оно передало новой структуре в управление небольшие (по 5–10 %) пакеты акций ключевых республиканских предприятий – «Татнефти», «Казаньоргсинтеза», «Нижнекамскшины», «Нижнекамскнефтехима» и др. ТАИФ должна была заняться их подготовкой к приватизации.

Самый интересный вопрос относительно создания ТАИФ – кто стоял за американской NKS Trading, выступившей партнером правительства Татарстана?

Официальная версия заключается в том, что это были торговые партнеры «Казани» из числа советских эмигрантов. Однако Ирек Муртазин утверждает, что NKS Trading была учреждена Радиком Шаймиевым, старшим сыном президента Татарстана. А те $10 млн, которые были вложены «американскими» партнерами в бизнес, – это доходы Радика и его компаньона от ранних сделок с татарской нефтью.

Так это или нет, но Шаймиев-младший с момента создания ТАИФ стал играть в компании заметную роль. С 1995 г. по настоящий момент он официально занимает должность советника генерального директора, а в конце 90-х и вовсе возглавлял совет директоров группы.

В отличие от Елены Батуриной, Радик Шаймиев свою роль истинного хозяина бизнеса никогда не афишировал.

3

Созданная в 1995 г. ТАИФ начала зарабатывать деньги сразу на нескольких направлениях. Входящая в группу компания «ТАИФ-Инвест» получила брокерскую лицензию и начала операции на фондовых биржах. Одновременно группа учредила первую в республике компанию-регистратора и депозитарий. Именно ТАИФ было поручено вывести на фондовый рынок акции крупнейших предприятий республиканской промышленности. ТАИФ также продолжала посредничать в схемах по переработке и экспорту продукции республиканских нефтехимических и машиностроительных предприятий, занималась товарным кредитованием сельхозпроизводителей.

Прибыль от сделок на фондовом рынке и трейдерских операций инвестировалась в крупные проекты на территории республики – в частности, создание местного сотового оператора. К 1998 г. у ТАИФ была собственная корпоративная сеть стандарта AMPS на 5000 номеров – часть из них продавали сторонним абонентам, которые платили кажущиеся сегодня немыслимыми $5 за минуту разговора. Это приносило серьезные доходы, а к 2000 г., вложив около $80 млн, ТАИФ создала общереспубликанскую сеть сотовой связи. В 2003 г., после того как инвестиции окупились, компанию «ТАИФ-Телком» продали МТС за $120 млн. И хотя правительство Татарстана по сути профинансировало создание «ТАИФ-Телком», республика от этой сделки ничего не получила. Собственником 51 % акций сотового оператора на момент его продажи числилась та самая «НИРА-экспорт». Ее крупнейшими соучредителями в отчетности компании были указаны Радик и его младший брат Айрат Шаймиевы.

«Умный, рассудительный, жесткий. Не голова, а компьютер», – рассказывал о Радике Шаймиеве Ирек Муртазин, когда мы с ним встречались в здании Верховного Суда. Учитывая обстоятельства, ждать, что Муртазин будет хорошо относиться к членам семьи президента Татарстана, не приходилось. И тем не менее о Радике он рассказывал с некоторым уважением. Например, Муртазин утверждал, что в свои 18 лет Радик Шаймиев сам явился в военкомат, чтобы быть призванным, хотя отец, тогда первый зампредсовмина Татарской АССР, легко обеспечил бы ему освобождение от службы в армии. Отслужив в спецназе, Радик неплохо владеет приемами рукопашного боя, плюс к этому он вместе с братом занимался автоспортом на профессиональном уровне. В 2003 г. экипаж Радика Шаймиева выиграл чемпионат Европы по автокроссу, а на одной из трасс в Чехии есть петля, которую называют «поворот Шаймиевых», – там в разные годы переворачивались оба брата Шаймиевых.

Таким образом, Радика Шаймиева не стоит считать этаким баловнем судьбы, которому лишь повезло родиться сыном большого человека, а дальше все пошло как по накатанной. Нет, он бы, наверное, добился успеха и сам. Другое дело, что условия наибольшего благоприятствования, которые существовали для бизнеса ТАИФ в Татарстане, сделали этот успех оглушительным. И если об «Интеко» и деловой активности Елены Батуриной заговорили после скандальной истории с креслами для «Лужников», то слухи о ТАИФ как компании Радика Шаймиева, поползли в Казани во время строительства крупнейшего в городе на тот момент развлекательного центра «Пирамида».

Строить это циклопическое сооружение напротив Казанского кремля группа ТАИФ начала в 1996 г. Власти республики поддержали начинание.

Финансировалась стройка следующим образом: ТАИФ разрешили вывезти из республики 1 млн т нефти (половину на экспорт, половину в другие субъекты Федерации). Нефть по фиксированной цене отгружала «Татнефть». При этом нефтяники получали векселя, а не живые деньги. ТАИФ освобождалась от всех налогов в той части, что идет в региональный бюджет. За счет образующихся доходов и велась стройка.

Когда в 2002 г. «Пирамида» была введена в эксплуатацию, инвестиции в проект, по официальной информации ТАИФ, составили $40 млн. Тогда уже мало кто в Казани не знал, что крупнейшее из новых зданий в городе построено сыном президента. Примерно тогда же ТАИФ превратилась в частную компанию.

4

В 2001 г. Минтимер Шаймиев выиграл свои третьи президентские выборы. В течение года после выборов в реестре акционеров ТАИФ Министерство земельных и имущественных отношений Татарстана заменили три компании, подконтрольные семьям Шаймиевых, Шигабутдиновых и Сультеевых (Альберт Шигабутдинов – бессменный глава сперва ВТНПО «Казань», а затем ТАИФ Рустем Сультеев работал заместителем Шигабутдинова со времен «Казани»).

В 2006 г. в инвестиционном меморандуме ТАИФ братья Айрат и Радик Шаймиевы были названы совладельцами ООО «НИРА-экспорт». Этой компании принадлежали тогда около 19 % ОАО «ТАИФ», еще 5 % ТАИФ Радик Шаймиев владел напрямую. Сейчас, как сообщает аудированная отчетность ТАИФ, Радик Шаймиев контролирует 11,5 % акций группы.

Какова была сумма сделки и какими активами ТАИФ владела на момент своей приватизации, компания так и не раскрыла. Альберт Шигабутдинов в интервью Forbes говорил лишь, что финансовое положение компании после кризиса 1998 г. было шатким. Дело в том, что одним из крупнейших проектов ТАИФ в 90-х годах стало участие в строительстве нефтеперерабатывающего завода в Нефтекамске. Реализуя свою часть проекта, ТАИФ влезла в долги. Общий объем задолженности превышал $500 млн, компания фактически была банкротом. Тогда правительство республики приняло решение выйти из числа акционеров. Это все, что рассказал мне Альберт Шигабутдинов об обстоятельствах приватизации ТАИФ.

Но превратившись из государственной компании в частную, ТАИФ вовсе не снизила темпов роста. Очередным приобретением стал Нижнекамский нефтеперерабатывающий завод. Власти республики еще в 1997 г. решили реконструировать это предприятие, чтобы оно могло выпускать высокооктановый бензин. Была выстроена сложная схема: завод передал ТАИФ оборудование, которое подлежало модернизации, ТАИФ получала у «Татнефти» нефть, перерабатывала ее на арендованном оборудовании в прямогонный бензин и продавала его самому заводу. Предполагалось, что на вырученные деньги и будет проводиться реконструкция.

Реконструкция действительно состоялась, но одновременно завод крупно задолжал ТАИФ. Последовала серия разбирательств в арбитражных судах, точку в которой поставил Минтимер Шаймиев: в июне 2005 г. Совет безопасности Татарстана принял решение передать ТАИФ весь производственный комплекс завода.

«Республиканский Совбез принял решение о передаче завода частной компании, контролируемой сыном президента!» – так трактует сделку Ирек Муртазин. ТАИФ вложила в строительство НПЗ около $1,8 млрд, утверждает Альберт Шигабутдинов. Как бы то ни было, ТАИФ получила контроль над одним из крупнейших предприятий республики с годовой выручкой $3,5 млрд (по итогам 2009 г.)

Если стремительный рост «Интеко» в середине «тучных нулевых» питал рост цен на московскую недвижимость и котировок на фондовом рыке, то ТАИФ сделала ставку на нефтепереработку и нефтехимию – традиционно сильные отрасли экономики Татарстана.

Сейчас нефтехимия – ключевое направление деятельности ТАИФ, она приносит компании около 75 % выручки. Кроме Нижнекамского НПЗ в состав группы входят еще два нефтехимических гиганта – «Казаньоргсинтез» и «Нижнекамскнефтехим». Альберт Шигабутдинов настаивал, что акции этих предприятий были приобретены «с рынка», но отказался назвать, в какую сумму обошлась их покупка.

Судя по отчетности, «с рынка» были приобретены акции, которые до этого контролировал менеджмент предприятий. И похоже, в какой-то момент от лица поддерживаемой властями ТАИФ им было сделано предложение, от которого они не смогли отказаться.

Кроме нефтехимии ТАИФ занимается строительством, группе принадлежит сеть из нескольких десятков АЗС, две телекомпании. Есть свой банк и таможенный брокер. А вот за пределы республики ТАИФ так и не вышла. «Начал было согласовывать получение лицензии по России, но увидел там такое… Нужно все бросить и этим заниматься», – рассказывает Шигабутдинов о попытке развития сотовой связи за пределами республики. Вне Татарстана ТАИФ ждала агрессивная среда, где работали компании с не менее мощным административным ресурсом.

5

Итак, что имеем? За полтора десятилетия ключевые предприятия одного из самых богатых российских регионов, заботливо охраняемые местными властями от пришлых олигархов, оказались в собственности компании, сфера интересов которой строго ограничена пределами республики и которая принадлежит нескольким влиятельным местным семьям, включая семью самого президента республики.

«Коррупционное сращивание интересов руководства республики и руководства ТАИФ» – так это называл Ирек Муртазин.

При этом нельзя сказать, что ТАИФ заполучила задаром активы и дальше их просто нещадно эксплуатировала. Компания Радика Шаймиева серьезно инвестировала в предприятия республики. Например, «Казаньоргсинтез» за те пять лет, что находится под контролем ТАИФ, увеличил выручку с $400 млн до $940 млн, и не только за счет удачной рыночной конъюнктуры: ТАИФ запустила на предприятии несколько масштабных проектов по модернизации и увеличению мощностей. Схожими темпами развивались и другие предприятия группы. Однако «экономическое чудо» ТАИФ было выстроено на зыбком фундаменте – массированном привлечении займов. Результат – высокая долговая нагрузка группы. Например, у «Казаньоргсинтеза» соотношение «долг/выручка» в начале 2009 г. было на уровне 1,4. В среднем по российским нефтехимическим предприятиям этот показатель составлял 0,6. К началу кризиса общая задолженность группы достигла 60 млрд руб.

В мае 2009 г. «Казаньоргсинтез» допустил дефолт по некоторым из своих обязательств. ТАИФ пришлось нанять инвестиционный банк Morgan Stanley для разработки условий реструктуризации его долгов. Западные банки на предложенные условия согласились, а вот российские – ВТБ и «Сбербанк» – потребовали конвертировать долг в долю в капитале комбината. В ТАИФ за этим демаршем усмотрели очередную попытку федерального бизнеса подмять под себя лучшие республиканские активы. Атаку помог отбить, как это и было всегда, президент Шаймиев. Но это был уже последний раз. В январе 2010 г. Шаймиев ушел в отставку.

За полгода до этого на мой вопрос, не грозит ли ТАИФ раскулачивание после смены власти в республике, Альберт Шигабутдинов уверенно отвечал: «Смены власти не произойдет. Может произойти смена руководителя власти. А экономические, политические основы сохранятся». В случае Татарстана так и произошло. Вместо Шаймиева, который ушел с поста главы республики без особых скандалов, президентом был назначен Рустам Миниханов.

Миннихинов – это «ресин» Шаймиева. Сказать, что нынешний глава Татарстана многим обязан своему предшественнику, это еще ничего не сказать. Он «свой человек» на 200 %. Шаймиев вытащил его в большую республиканскую политику, потом назначил руководить «Татнефтью», затем посадил в кресло главы правительства республики. Естественно, ни о каких гонениях на ТАИФ при таком новом президенте и речи быть не может. Более того, бизнес Радика Шаймиева продолжает развиваться. Уже в 2010 г. ТАИФ вошла в энергетический бизнес, выкупив у государственной «Татэнерго» несколько крупных электростанций.

6

В Башкирии ситуация для бизнеса семьи главы республики обернулась по-другому, хотя начиналось все вроде бы одинаково.

Звезда Муртазы Рахимова взошла в 1990 г. В номенклатурной верхушке республики царила неразбериха. Кадровая политика ЦК КПСС в Уфе дала сбой. Все началось в 1987 г. – на пенсию был отправлен первый секретарь башкирского обкома Мидхат Шакиров, правивший республикой без малого 20 лет. Ему на смену ЦК прислало «варяга» – Ревмира Хабибуллина, который родился в Башкирии, но карьеру делал в Казани, Перми и Москве. С местными бонзами Хабибуллин не сработался. В 1990 г. против него взбунтовалось большинство горкомов и райкомов. Бюро обкома во главе с Хабибуллиным ушло в отставку. Тут подоспели и первые относительно свободные выборы советов народных депутатов. Одним из вновь избранных членов Верховного Совета Башкирии стал Муртаза Рахимов, директор Уфимского нефтеперерабатывающего завода им. XXII съезда КПСС (сегодня – ОАО «Уфанефтехим»).

Кандидатура Рахимова многим в Башкирии тогда казалось компромиссной – башкир, вся жизнь прошла в республике, хозяйственник, директор крупного предприятия. На первой же сессии Верховного Совета Рахимов был избран его председателем. Дальше последовали четыре года изощренных интриг в республике, лавирования между президентом Борисом Ельциным и федеральным Верховным Советом, торги за полномочия с Москвой. Итог: в 1993 г. Рахимов с подавляющим преимуществом победил на выборах президента Башкирии. Власть оказалась в его руках до 2010 г.

Естественно, что, получив в свои руки всю полноту власти, Рахимов тут же занялся и вопросами собственности. В декабре 1992 г. Верховный совет Башкортостана принял решение, по которому федеральное законодательство о приватизации приостанавливалось и вводился местный план действий. В течение последующего года предприятия, расположенные в Башкирии, были акционированы, контрольные пакеты их акций вскоре оказались в собственности республиканских структур. Ключевыми среди предприятий, которыми теперь полновластно распоряжались уфимские власти, были четыре нефтеперерабатывающих завода: три в самой Уфе, и один в городе Салават. Вокруг этих предприятий и вырос семейный бизнес Рахимовых. Но это будет потом.

А в начале 90-х, чтобы получить доступ к ресурсам предприятий, необходимо было не только получить их акции, но и установить контроль над денежными и товарными потоками.

Еще в 1991 г. Совет министров Башкирии издал постановление, по которому руководители крупнейших предприятий, в том числе основы республиканской промышленности – четырех нефтеперерабатывающих заводов, могли быть назначены лишь по согласованию с республиканскими властями. Все руководители заводов прошли переутверждение. А при них появились лично хорошо знакомые Муртазе Рахимову новые люди из башкир.

Спустя несколько лет «хороших знакомых» сменил сын Муртаза Урал Рахимов.

7

Тут стоит сделать небольшое отступление. Сложно сказать почему, но история становления семейного бизнеса в Башкирии оказалась намного более брутальной, чем история «Интеко» в Москве или ТАИФ в Казани.

Что тут сыграло главную роль личность Муртазы Рахимова и его сына или какие-то социально-экономические особенности оказавшейся под их управлением территории, – непонятно. Но правление Рахимова в Башкирии отмечено намного большим количеством скандалов и громких убийств, явно связанных с деятельностью властей, чем президентство Шаймиева или мэрство Лужкова. Возможно, это происходило из-за того, что Рахимову, в отличие от его коллег, не удалось добиться полной «герметичности» политической системы региона.

То есть да, он побеждал на выборах с оглушительным превосходством, но его соперниками, в отличие от Москвы или Татарстана, были не заведомо «маргинальные» политики, а вполне серьезные кандидаты, политический вес и статус которых был соизмерим с рахимовскими. В 1998 г. это был один из лидеров КПРФ Александр Аринин, в 2003 году – сенатор Ралиф Сафин и банкир Сергей Веремеенко. Оба раза в республике разворачивалась ожесточенная кампания и нелицеприятные для Рахимова подробности местной политической жизни становились достоянием публики.

Но вернемся в начало 90-х годов. Январским вечером 1994 г. трое мужчин стояли в подъезде дома на улице Коммунистическая в Уфе. Они чего-то ждали. По рукам ходила бутылка «Монастырской трапезы», дешевого красного вина. Дверь внизу открылась, в подъезд вошел высокий мужчина в шапке. Бутылка была отставлена. Один из поджидавших шагнул вперед и нанес вошедшему удар в челюсть. После этого одной рукой зажал рот, а другой обхватил жертву, лишив возможности сопротивляться. Второй сообщник в это время нанес несколько ножевых ударов. Казалось, дело кончено. Мужчина медленно осел на землю. Но стоило убийцам отступить на шаг, как раненый поднялся и нетвердой походкой направился к дверям, пытаясь выбраться наружу. Тогда третий из бандитов достал пистолет Taurus и несколько раз нажал на курок. Одна из пуль попала в голову мужчины. Смерть наступила мгновенно.

На следующий день Уфа гудела: убитым оказался Салават Гайнанов, еще пару месяцев назад – большой человек в местной власти, первый заместитель генерального директора Новоуфимского НПЗ. На эту должность Гайнанов был назначен лично Рахимовым и несколько лет курировал отгрузку нефтепродуктов с завода и закупку необходимого для предприятия оборудования. Этот человек решал вопросы на десятки миллионов долларов, гигантские по меркам начала 90-х годов суммы. В октябре 1993 г. Гайнанов был смещен со своего поста. В январе 1994 – убит.

Спустя 15 лет убийство было раскрыто. Его непосредственными исполнителями были члены банды из города Кингисепп Ленинградской области. А вот кто заказчик? Следствие уверено, что это Сергей Изместьев, в будущем крупный нефтетрейдер и член Совета Федерации от Республики Башкирия.

Сам Изместьев утверждает, что Гайнанов перед гибелью поссорился с башкирским президентом. Вроде бы как Гайнанов начал работать на свой карман и обходил интересы Рахимова. За пару месяцев до убийства Гайнанова разжаловали – из фактически главного контролера финансовых потоков предприятия он стал руководителем одного из отделов. Потом Гайнанов был убит. А вот финансовые потоки постепенно перешли под контроль сына Рахимова, Урала, который к тому времени вернулся из Франции, где учился в университете.

8

Офис Рахимова-младшего разместился в бывшем доме приемов «Башкирэнерго». Сюда, на пересечение улиц Коммунистическая и Свободы, приезжали директора заводов. В кабинете негласного куратора башкирской «нефтянки» их встречал молодой на вид человек с бледным лицом.

«Отказывать [Уралу] Рахимову никто из руководства [башкирской] группы заводов не решался. Его мнение под сомнение не ставилось. Указания выполнялись беспрекословно», – вспоминает один из бывших директоров заводов.

В ходе встреч никаких указаний Рахимов не давал, только выслушивал. Указания появлялись позже: в виде документов за подписью Валерия Сперанского – главного бухгалтера ОАО «Башнефтехим», которое от имени правительства Башкирии управляло нефтяной промышленностью республики.

В чем состоял бизнес?

Мощности башкирских НПЗ в несколько раз превосходили возможности местной нефтедобычи. Для того чтобы загрузить предприятия нефтью, надо было найти сырье в Западной Сибири. Стремление Рахимова огородить свое нефтяное хозяйство от посягательств федеральных олигархов эту задачу серьезно осложнило.

Крупные нефтяные компании, такие как ЮКОС или ЛУКОЙЛ, были, конечно, готовы поставить нефть. Но на условиях предоплаты. Таких денег в «оборотке» у башкирских заводов не было. Недостаток восполняли так называемые «давальцы» – нефтетрейдеры, подобные Изместьеву, которые находили партии нефти и организовывали их поставку на заводы. Те, перерабатывая нефть, получали от «давальцев» оговоренный платеж.

Кто и на каких условиях приходил? Дело темное.

В 1995 г., спустя два года после убийства Гайнанова, контрольно-ревизионное управление Башкирии провело проверку деятельности Новоуфимского завода. В ее ходе были выявлены многочисленные случаи, когда завод оплачивал будущие поставки нефти, а сырье не поступало. Более $30 млн валютной выручки, полученной от продажи нефтепродуктов, так и не попало на счета предприятия. Отгрузка продукции по нефтепроводу месяцами производилась без всяких документов об оплате со стороны покупателя. Десятки тысяч тонн бензина и мазута были отгружены по подложным документам.

Руководство завода все грехи валило на погибшего Гайнанова, который курировал сбыт и закупку сырья. Но это не помогло: директор завода Владимир Каракуц был уволен. И он еще легко отделался.

Кого пускать с «давальческой» нефтью на заводы и на каких условиях – этот вопрос решал Урал Рахимов лично. Финансовые возможности претендентов, их история работы на рынке – это был далеко не главный критерий отбора. Показательна история взлета и падения башкирского бизнеса компании «ВМС-Октан». Если в начале 2001 г. объемы ее поставок на уфимские заводы не превышали 30 тыс. т в месяц, то спустя год они выросли на порядок, до 300 тыс. т. У «ВМС-Октан» за тот год, когда компания превратилась в одного из крупнейших «давальцев» в Башкирии, ничего не изменилось – не появилось ни нефтяных месторождений, ни ресурсов для финансирования сделок по закупке нефти у крупных компаний. Между тем переработка 1 т нефти приносила «ВМС-Октан» около $25 чистой прибыли. В чем секрет успеха?

Если говорить коротко: Василий Хитаришвили, один из партнеров по бизнесу «ВМС-Октан», сумел завоевать доверие Урала Рахимова. Каким именно образом Хитаришвили удалось пробиться в число доверенных лиц сына башкирского президента, сегодня уже не выяснить. В декабре 2003 г. бизнесмен был убит у подъезда своего дома. Бизнес «ВМС-Октан» в Уфе тут же остановился. В списке «давальцев», допущенных к работе на уфимских заводах в январе 2004 г., компании Хитаришвили и его партнеров уже не было. Источник Forbes, знакомый с ситуацией, говорит, что выбиться в число крупнейших «давальцев» уфимских заводов «ВМС-Октан» помогла некая Эльза Фесак, давняя и хорошая знакомая Урала Рахимова. Фесак возглавляла уфимское представительство «ВМС-Октан». А после гибели Хитаришвили учредила собственную компанию, которая занялась поставками нефти на башкирские заводы.

Почему именно был убит Хитаришвили – до сих пор до конца не ясно. Это преступление также пытаются «повесить» на Изместьева, вроде бы как рост компании Хитаришвили происходил за счет доли Изместьева. Но выглядит это неубедительно – кому и сколько нефти поставлять для переработки на башкирские заводы, решал Урал Рахимов лично. И, устранив «конкурента», Изместьев, естественно, не получал никаких гарантий, что освободившаяся «квота» достанется ему. Изместьева еще обвиняют в убийстве в 2002 г. Валерия Сперанского, финансового гения и «правой руки» Урала Рахимова. Но это все скорее частности. А главное – непосредственно перед выборами 2003 г., где Муртаза Рахимов пусть и со скандалами, но победил, Урал Рахимов несколькими сделками оформил на свои структуры в собственность все четыре башкирских НПЗ, а также «Башкирэнерго» и сеть АЗС в республике.

Эту операцию, выглядевшую уж слишком явным выводом активов из государственной собственности, расследовала Счетная палата и признала незаконной. Сделки пытались опротестовать и развернуть назад федеральное Минимущества и налоговая служба.

Но Рахимовым все претензии удалось отбить, а на активы найти подходящего покупателя. В 2005 г. Урал Рахимов продал 25 % своего бизнеса группе АФК «Система». А весной 2009 г. «Система» выкупила у сына башкирского президента и остававшийся в его руках контрольный пакет группы «БашТЭК». Именно так назывался в то время агломерат активов, подконтрольный Уралу Рахимову. В его состав входило четыре нефтеперерабатывающих предприятия. Добывающая компания «Башнефть», сеть АЗВ в республике, а также региональная энергокомпания «Башкирэнерго».

Все это хозяйство Рахимов-младший продал за $2 млрд. А в июле 2010 г., спустя год после сделки, президент Башкирии Муртаза Рахимов удалился на пенсию. Спешно созванный парламент Башкирии единогласно проголосовал за пожизненные гарантии и льготы для экс-президента. Урал Рахимов уже долгое время живет в Австрии.

9

В 1999 г., накануне выборов нового президента вместо больного Бориса Ельцина, Юрий Лужков, Минтимер Шаймиев и Муртаза Рахимов, объединив усилия, создали движение «Отечество – Вся Россия». ОВР попыталось выдвинуть на пост президента РФ своего кандидата – Евгения Примакова, и проиграло. Региональные бароны потерпели фиаско в своих политических амбициях. Однако последующие 10 лет позволили им компенсировать политическое поражение дивидендами в виде компаний с миллиардной стоимостью, созданных их ближайшими родственниками.

Корпорации «Интеко», «БашТЭК» и ТАИФ делает похожими многое. Все три были созданы под покровительством глав региона (где-то оно было гласное, где-то всячески отрицалось). Легализация всех трех корпораций как не только фактически, но и формально принадлежавших родственникам глав регионов произошла в 2002–2004 гг.

Но наступил 2010 г. и явно засидевшимся в своих креслах политическим «долгожителям» пришлось уйти.

Успешнее всего свой уход обставил президент Татарстана Минтимер Шаймиев. «Башкирбаши» действовал намного более топорно. Если после отставки главы Татарстана его родственники остались в «бизнесе», то Урал Рахимов провернул классическую сделку по выходу в «кэш».

Почему так произошло? Вряд ли Рахимов-старший хотел видеть своего сына в фактической эмиграции, но у Урала Рахимова к концу 2000-х не было другого выхода. Все дело в ошибке, которую допустил его отец.

Если Шаймиев до последних дней президентства пытался находить баланс в своем окружении и вовсе не намеревался отдать сыну «всю республику», то Рахимов поступил именно так. В результате внутри башкирской элиты у президента не было столь широкой поддержки, как у Шаймиева в Татарстане. При этом атаки на башкирские активы со стороны внешних игроков – и государственых компаний, и частных корпораций, точивших зуб на последние нераспределенные куски большой «нефтянки», – были направлены именно против Урала, которого отец сделал единственным хранителем главного богатства республики.

Эта система оказалась слишком уязвимой. Сперва была подорвана репутация, а потом и сама власть башкирбаши Рахимова.

В случае с московским мэром Юрием Лужковым ситуация до самого последнего времени казалась больше похожей на татарский сценарий. «Интеко» была гораздо менее одиозна, чем «БашТЭК» Урала Рахимова. Елена Батурина отнюдь не играет роли главной хранительницы ключевых активов столицы. Система управления, выстроенная Лужковым в Москве, работала без сбоев. А население до сих пор считает, что именно благодаря Лужкову в Москве пенсии и прочие виды помощи от государства намного «жирнее», чем даже в соседней Московской области.

У Юрия Лужкова были все шансы реализовать вариант передачи власти «по-казански» и тем самым гарантировать безоблачное будущее «Интеко».

Но вышло по-другому.

Глава X Конец «лужковской» Москвы. Что дальше?

Признаки того, что эра Юрия Лужкова приближается к закату, были видны невооруженным взглядом все последние годы. Лужков это чувствовал и чем дальше, тем больше вел себя как человек, которому уже нечего терять.

В 2008 г. Лужков ввязался в заочную полемику с президентом Дмитрием Медведевым. В интервью одному из телевизионных каналов он возьми да и скажи, что отмена выборности губернаторов – большая ошибка. На следующий день Медведев заявил – кто не согласен с политикой властей, пусть переходит в оппозицию.

Все поняли, что адресатом послания был Юрий Лужков. И, как потом стало известно, сам мэр воспринял «наезд» весьма серьезно и подал Медведеву заявление об отставке. Президент удовлетворять его не стал. Но, похоже, отношения мэра и президента были к тому времени безнадежно испорчены.

Уже было понятно, что Дмитрий Медведев, в отличие от Владимира Путина, кадровые вопросы склонен решать радикально.

Если Путин мог годами терпеть чиновников, к которым имел претензии, не увольняя их до последнего, то Медведев оказался скор на расправу. В отношении губернаторского корпуса он и вовсе взял курс на радикальную зачистку. Все значимые в политическом смысле главы регионов – свердловский Эдуард Россель, ростовский Владимир Чуб, карельский Сергей Катанандов и ряд других, просидевшие в своих креслах по десять и более лет, – были уволены.

Материализовалась и стала вполне реальной перспектива замены руководителей и тех субъектов федерации, которые в 90-е годы служили цитаделью региональной вольницы – Татарстана, Башкирии и Москвы.

Первой пала Казань – в январе 2010 г. Минтимир Шаймиев подал в отставку. Но, как я уже говорил, президент Татарстана сумел обставить дело так, что ему «наследовал» проверенный человек из ближайшего окружения Шаймиева. И вряд ли от Рустама Минниханова стоит ждать резких телодвижений.

В Уфе Муртаза Рахимов бился до последнего. Он, как и Шаймиев, пытался протащить на пост главы республики своего человека. Но против Рахимова было слишком многое, начиная с многочисленных уголовных дел, связанных с приватизацией башкирской «нефтянки». Башкирбаши, фактически отдавший самые ценные активы республики в собственность своему сыну, был слишком одиозен.

Видимо, Рахимов и сам понимал бесперспективность противостояния. Однако Кремлю, чтобы сломить сопротивление президента, понадобилось даже показать по НТВ фильм о «злодеяниях» башкирского режима. Столь долгую агонию можно объяснить лишь тем, что Рахимов ждал завершения сделок по продаже «БашТЭК» АФК «Системе».

Но всему приходит конец.

В июле 2010 г. президент Башкирии Муртаза Рахимов, получив из рук Дмитрия Медведева орден «За заслуги перед Отечеством» 1-й степени, удалился на пенсию. Спешно созванный парламент Башкирии единогласно проголосовал за пожизненные гарантии и льготы для экс-президента. На место Рахимова назначен Рустэм Хамитов, сделавший карьеру в федеральных госструктурах. Новый президент республики пока резких движений избегает.

«Это не чистки, – говорил мне в августе 2010 г. один из политических противников Муртазы Рахимова. – Это пока лишь легкое поглаживание против шерсти».

Однако вместе с Хамитовым в Уфе высадился мощный десант сотрудников федеральных спецслужб. Они опекают нового главу региона и готовят почву для масштабных чисток уже внутри системы республиканской власти. А в том, что они вскоре последуют, мало кто сомневается.

Урал Рахимов за последний год в России не был ни разу, предпочитая то ли Австрию, то ли Эстонию. Видимо, где-то там и около $2 млрд, которые сын бывшего башкирского президента получил, продав предприятия Башкирского ТЭК.

1

Итак, из троицы лидеров блока «Отечество – Вся Россия» образца 1999 г. к осени 2010 у власти оставался лишь Юрий Лужков. Было понятно, что ненадолго. Запах скорой добычи унюхали «падальщики».

В конце 2009 г. с нападками на Лужкова обрушился лидер ЛДПР Владимир Жириновский. Московское правительство он назвал «источником коррупции», а его членов – «мошенниками». Характерно, что скандальное заявление Жириновский сделал, выйдя со встречи с Дмитрием Медведевым. Лужков подал иск в суд и выиграл у Жириновского 500 тыс. руб. за моральный ущерб. Однако Жириновский не унимался.

В апреле, уже на заседании Государственной Думы в присутствии Владимира Путина, Жириновский обвинил Лужкова в давлении на суды, окружение столичного мэра назвал «московской мафией», заявил, что все тендеры в столице выигрываются за счет протекции со стороны городских властей. Лужков передает «самые жирные куски в руки иностранцев», готовит себе «пути отхода» после отставки – буйствовал лидер ЛДПР.

В это время Путин листал папку с «компроматом» на Лужкова, которую Жириновский передал ему перед выступлением. Когда Жириновский закончил, премьер иронично заметил: «Вот тут Владимир Вольфович сказали, что Лужков хочет отдать самые жирные куски за границу. С чего бы это Лужков хотел отдать самые жирные куски?.. Кому? За границу?! Вы себе представляете Лужкова, который отдает самые жирные куски? Думаю, что Владимир Вольфович заблуждается». Ситуация выглядела анекдотично, но было понятно, что, если такое себе позволяет отличающийся безупречным политическим «нюхом» Владимир Жириновский, значит, и в самом деле вопрос с отставкой Лужкова уже решен.

Финальный акт драмы начался в августе 2010 г. Смог от подмосковных пожаров заволок Москву. На улицах города люди передвигались в марлевых повязках. А мэр в это время ушел в отпуск и наслаждается прохладным горным воздухом в Австрии. И возвращаться не торопится.

Именно такое мнение сложилось у горожан, когда портал lifenews опубликовал интервью Сергея Цоя, пресс-секретаря Лужкова, в котором Цой сообщил: все проблемы – в Подмосковье, и в том, чтобы мэр Москвы прервал свой отпуск, нет никакой необходимости. Заявление Цоя было мгновенно растиражировано.

В такой ситуации продолжать свой отпуск означало бросить вызов и обществу, и федеральным властям. Ведь Путин и Медведев, борющиеся с пожарами, в это время не сходили с экранов. Через несколько дней Лужков вернулся.

«Вы правильно сделали, что вернулись из отпуска, своевременно сделали», – похвалил Лужкова перед телекамерами Владимир Путин во время встречи, которая состоялась сразу после выхода мэра Москвы на работу.

Однако из Кремля, от президента Дмитрия Медведева, поступил совсем другой сигнал. Некий анонимный источник (судя по всему, это был Алексей Громов, замглавы администрации Медведева, куратор кремлевской пресс-службы и политики в отношении СМИ) сообщил информагентствам, что в президентской администрации считают неправильным само решение Лужкова уйти в это время в отпуск. «В такой ситуации, которая сложилась в городе, крайне важно, чтобы власти находились на месте и непосредственно, лично, каждую минуту принимали все возможные меры для оказания помощи жителям и приезжим», – передали агентства слова «источника».

Юрий Лужков в долгу не остался. На заседании правительства Москвы в конце августа мэр Москвы предъявил претензии к федеральным властям, потребовав от них оплаты парковочных мест у Администрации Президента, Госдумы и других правительственных зданий.

«Есть масса вопросов, связанных с проблемами отгороженных участков земли на территориях города. Например, несанкционированные парковки, когда стоят столбики, а за используемые земли никто не платит, – заявил Лужков. – Необходимо либо закрывать эти парковки, либо взимать за них плату. Например, отгороженные земельные участки под машины депутатов Госдумы. У Старой площади перегорожен участок земли, и за него никто не платит. У банков столбики стоят. Это все недоработки».

Тирада Лужкова была воспринята как ответ «источнику» из Кремля. Намеками Лужков не ограничился. Выступая в программе «Лицом к городу» телеканала ТВЦ, мэр расставил все точки. Лужков заявил, что при его досрочном возвращении из отпуска в начале августа, с одной стороны, была поддержка премьера правительства Владимира Путина, «с другой стороны – из администрации [президента] пошел пинок».

«Видишь ли, шесть дней [отпуска] – это много. Я вернулся, как была возможность», – отрезал Лужков.

Затем была статья «Конкуренция вокруг Москвы» в «Московском комсомольце», где пространно обсуждались проблемы царствующего тандема. Мол, некие силы «сейчас старательно обхаживают Медведева, науськивают его и на политического отца (то есть Путина. – М. К. ), и на все его главные опоры – в том числе на Лужкова».

И хотя «Владимир Владимирович предусмотрел множество сдержек и противовесов вокруг Дмитрия Анатольевича, – написал автор статьи, некий Юрий Ковелицын, – команда нынешнего первого лица напирает с такой силой, что обстановка – в частности, прямое гонение из-за „зубчатой стены“ на мэра Москвы – выходит далеко за рамки всяческих политических приличий».

«Выбор мишени для давления» в статье объясняется следующим образом: «Смена руководителя Москвы, лояльного премьеру и немало поработавшего с ним над стабилизацией положения не только в столице, но и по всей России, открывает дорогу цветному бунту… Досрочный выход на свободу Ходорковского – символ разрыва с политикой жесткого контроля за любителями превращения собственности во власть. Даже если сейчас Путин располагает многими рычагами управления обстановкой в стране – изрядная часть этих рычагов будет сломана любым из двух ударов».

За «зубчатой стеной» подумали, что Ковелицына на самом деле зовут Лужков.

В отношении статьи, вышедшей в тот же день в «Российской газете», и гадать не надо было. Ее автором Юрий Лужков был указан совершенно официально. В материале он раскритиковал решение Дмитрия Медведева приостановить строительство дороги Москва – Санкт-Петербург через Химкинский лес. А дополнительные общественные слушания, которые Медведев предложил провести по этому вопросу, назвал «болтовней», которую «не стоит и затевать».

На следующий день из Кремля раздался окрик. Все тот же «неназванный источник» заявил, что в последних публикациях в ряде московских СМИ «прослеживаются попытки некоторых представителей столичных властей столкнуть президента и премьера». Что «власти Москвы переусердствовали в своих попытках столкнуть президента и премьер-министра. Это явно недопустимо, абсолютно не соответствует реальным отношениям между главой государства и председателем правительства». И дальше следовало недвусмысленное предупреждение – «очевидно, что подобные попытки не останутся без соответствующей реакции».

Было ясно, что раз полемика мэра и президента вышла на уровень перепалки через газеты, значит, вариант с заменой Лужкова в кресле главы Москвы на его доверенное лицо уже невозможен. Не ясно было лишь, до какой степени может дойти эскалация конфликта: уволится ли Лужков по собственному желанию или будет отрешен от должности по причине утраты доверия со стороны президента.

Лужков все упирался. Тогда была задействована тяжелая артиллерия. Федеральные телеканалы, как один, показали в прайм-тайм программы, посвященные «преступлениям» мэра. В числе прочего на НТВ вышел фильм «Дело в кепке», где был практически полностью процитирован доклад Бориса Немцова «Лужков. Итоги», а в роли главного «обличителя» выступил Сергей Доренко. Через неделю на том же канале вышел фильм «Дорогая Елена Николаевна», посвященный бизнесу «Интеко». Лужков и Батурина, как водится, подали иски в суды с требованиями компенсаций и опровержений. Но дело двигалось к развязке.

18 сентября у Лужкова состоялась встреча с главой президентской администрации Сергеем Нарышкиным и его первым замом Владиславом Сурковым. От Лужкова в ультимативной форме потребовали добровольной отставки. Он отказался.

«Какие для этого есть реальные основания? Я потерял поддержку москвичей? Нет, не потерял. Хозяйство развалилось, мы убираем снег лопатами? Скажите, если это существенные причины, я ни на секунду не буду задерживаться», – заявил Лужков в интервью телеканалу «РЕН-ТВ» на следующий день. Видимо, то же самое он сказал и Нарышкину с Сурковым.

20 сентября Лужков на неделю уехал в отпуск в Альпы, где отпраздновал свой 74-й день рождения. Вернулся в Москву 26 сентября. А через день Дмитрий Медведев подписал указ об отрешении Лужкова от должности мэра Москвы в связи с утратой доверия. «Лужковский период» в истории Москвы завершился.

2

Ну а что же Елена Батурина? Как в 1991 г. она, не раздумывая, поехала с мужем в осажденный Белый дом, так и сейчас, не прячась, поддержала Лужкова.

Во время последнего отпуска Юрия Лужкова перед отставкой Елена Батурина дала из Австрии по Skype развернутое интервью Евгении Альбац, главному редактору оппозиционного издания The New Times.

Батурина прошлась по «неназванному источнику» в Кремле:

«…Заказчик этой кампании определен, и называется он „неназванный источник в Кремле“ (смеется). Причем „неназванный источник в Кремле“ у нас сначала появился на НТВ, потом вот появился на федеральных каналах. Так что, я думаю, это уже просто штатная единица в Кремле. Так и называется: „неназванный источник в Кремле“!..»

Рассказала без обиняков о подоплеке конфликта:

«…Я думаю, что люди в Администрации Президента в преддверии 2012 года хотят стабильности в своем положении…

Потому что, как мы, наверное, с вами предполагаем, есть конфликт: кто же у нас будет претендовать на роль президента в 2012 году… У нас как бы два претендента сейчас. И кто все-таки заявит себя на роль президента в 2012 году – этот вопрос открыт. И есть люди в администрации президента, которые опасаются, что мэр при приближении выборов может занять позицию не президента Медведева, а премьера Путина. Виртуальная ситуация сама по себе. Хотя, как мы понимаем прекрасно, наверное, эти люди, раз уж они все так закрутили, должны договориться между собой. Но люди, которые сидят на больших постах, наверное, хотят сделать эту ситуацию безальтернативной. Я, честно говоря, предполагала это еще осенью прошлого года. Что ситуация, когда нужно дискредитировать мэра Москвы, обязательно будет в преддверии этих выборов…»

Еще раз заявила, что никаких преференций от московских властей не получала и имеет право заниматься тем, чем занимается:

«…Есть земля, принадлежавшая чужим дядькам на рынке, которую я купила. И как любой, заметьте, любой застройщик в городе, любой владелец земли в городе, если эта территория по генеральному плану попадает под застройку, я имею право на этом месте построить жилье. Так или нет?

Если вы хотите, чтобы мне ставили более жесткие условия, чем всем остальным, это дискриминация. В чем тогда конфликт интересов?..»

Батурина обещала и дальше судиться со всеми, кто будет пытаться бросить тень на ее репутацию. Наличие планов эмигрировать из России отрицала. На вопрос о том, не боится ли в связи с эскалацией конфликта появления многочисленных уголовных дел против нее, ответила в том духе, что все под богом ходим.

Дав это интервью, жена тогда еще мэра Лужкова перетянула на свою сторону симпатии многих. Но развитию бизнеса только навредила. Возможно, сегодня ей стоило бы себя вести менее заметно. Ведь кому, как не Батуриной, знать, насколько уязвим девелоперский бизнес. Желающим отхватить кусок от потерявшей политическое прикрытие «Интеко» не придется далеко ходить за материалами для уголовных дел. Взять хотя бы доклад Счетной палаты о проверке МГУ. Там черным по белому написано: «на земельных участках, переданных МГУ в бессрочное безвозмездное пользование для осуществления уставной деятельности, без согласования с собственником (то есть Минимущества. – М. К. ) осуществлено и продолжается строительство ряда объектов офисного и торгового назначения, жилья для коммерческой реализации на земельных участках общей площадью 22,8 га». И дальше все эти участки перечислены. Среди них – стройки «Интеко» на землях МГУ.

Или взять историю с землями на Минской улице, которые Батурина считает своими, а МИД – своими. Летом 2010 г. тяжба за этот участок вышла на уровень Дмитрия Медведева.

Генеральный прокурор Юрий Чайка написал письмо президенту, в котором утверждал, что земли на Сетуни достались «Интеко» в результате бездеятельности московских властей. Те должны были обеспечить регистрацию этих участков в собственность МИДа, но не обеспечили. Кроме того, право собственности самого «Матвеевского» на землю в 2003 г. было оформлено с нарушениями. Документы на участки должным образом не проверялись. Генпрокурор уведомил президента, что материалы проверок уже переданы в Следственный комитет при прокуратуре по Москве. Основания для возбуждения уголовных дел против лиц, причастных к той сделке, прокуратурой, как утверждалось в письме Юрия Чайки, есть.

«Ситуация неприличная. Международные обязательства Российской Федерации сорваны. Примите исчерпывающие меры, включая обращения с исками в суд», – такую резолюцию поставил на письме Медведев.

Вопрос о том, имел или не имел МГУ право самостоятельно отдавать под застройку свои земли, наверняка непрост. Да и собственность «Интеко» на бывшие земли «Матвеевского», скорее всего, надежно защищена с юридической точки зрения. Однако в случае с ЮКОС и Михаилом Ходорковским для организации банкротства и перехвата управления нефтяной компанией оказалось достаточно и меньших оснований. При этом стоит учесть, что российское земельное законодательство намного более запутанное, чем «нефтяное», и дает на порядок больше возможностей для вольных трактовок норм.

Взглянем на бизнес «Интеко», каким он является сегодня.

Из всех планов, заявленных Батуриной в сфере коммерческой недвижимости, реализованы пока два крупных проекта: в Хамовниках отстроен административно-жилой центр «Фьюжн-Парк» площадью около 95 тыс. кв. м. и многофункциональный комплекс «Москва-парк» площадью 75 тыс. кв. м в Астане. Еще два объекта – «Сити Палас» в деловом центре «Москва-Сити» (общая площадь 169 тыс. кв. м, доля Батуриной – 50 %) и «Ньютон-Парк» (площадь офисов 125 тыс кв. м.) на Аминьевском шоссе – достраивается.

В жилой недвижимости «Интеко» строит комплекс Dominion на землях МГУ, и «Чемпион Парк» на Мичуринском проспекте. Их общая площадь – около 370 тыс. кв. м. Это самые ценные из активов Батуриной.

В Москве есть еще с десяток более мелких проектов, а также проектов, не переросших «бумажную» стадию (утверждение необходимых документов).

За пределами Москвы жена бывшего столичного мэра ведет строительство в Краснодаре, Ростове, Самаре и Санкт-Петербурге. Плюс остается производство изделий из пластмасс, с которого и начался бизнес.

Что с этим «хозяйством» будет дальше? Ответ зависит от того, насколько будет высока оппозиционная активность Юрия Лужкова.

В течение месяца после своей отставки он успел обнародовать открытое письмо Дмитрию Медведеву (там он написал, что в России нет демократии), дать интервью The New Times (заявил о намерении создать общественное движение, которое будет способствовать «выработке законов демократического общества») и телеканалу CNN (сообщил, что не планирует уезжать за границу, поскольку его политическая деятельность должна осуществляться на родине).

Если так будет продолжаться и дальше, то, возможно, Лужков будет занесен в кремлевские списки «врагов». Тогда у бизнеса «Интеко» перспектив немного – в лучшем случае достроить и продать те проекты, которые запущены. Их стоимость Forbes на весну 2009 г. оценивал в $2,9 млрд.

3

Дописывая эти строчки, я поймал себя на том, что испытываю к хозяйке «Интеко» едва ли не сочувствие. Всего-то и надо было – подкупающее своей искренностью интервью из австрийского Китцбюэля, открытое письмо Лужкова и некрасивые обстоятельства его отставки.

Но подождите! А как же все те без малого 20 лет, что «Интеко» росла под крылом «родственной» власти? Неужели две недели травли по центральным телеканалам искупают все предыдущие грехи?

Начнем снова с самого начала. Детство в простой рабочей семье. Учеба в обычной школе в пролетарском районе Текстильщики. Работа на заводе и вечернее отделение в институте управления имени Оржоникидзе, не самом престижном вузе времен заката СССР.

Знакомство с Лужковым. Ночь в Белом доме. Первые пластмассовые производства, полученные от города. Калмыцкая эпопея.

Вдова Юрия Свищева и акции ДСК-3. Цементные заводы. Земли на Ходынке и вокруг МГУ. «Большая спекуляция» на акциях «Газпрома» и «Сбербанка».

Кризис. «Рабочий и колхозница». Помощь мэрии и федеральных властей. Летняя жара и смог 2010 года. Травля на федеральных телеканалах.

Стоп. «Просмотр эпизодов» завершен. Краткая биография Елены Батуриной может уложиться в шесть строк. История ее бизнеса – в четыре. И лишь один эпизод связан с противостоянием федеральным властям.

Превращение небольшого производителя изделий из пластмассы в империю, активы которой стоят миллиарды долларов, состоялось в 2000-е годы. И Владимир Путин, а затем и Дмитрий Медведев, естественно, были в курсе того, что жена мэра Москвы стала чрезвычайно успешным предпринимателем на подконтрольной мужу территории.

Однако никаких мер в отношении московской «семьи» не предпринималось вплоть до того момента, как понадобилось освободить кресло московского градоначальника для «своего» человека. Лужков уперся.

В Кремле были возмущены – как так? Неужели мэр Москвы не понимает очевидных для сегодняшней России вещей? Ты зарабатываешь с того, чем управляешь. А к управлению тебя подпускает вышестоящее начальство.

Если при этом тебе удобнее сделать так, чтобы «доход с управления» был оформлен как успешный бизнес жены, – это твое дело. Но главное, что надо помнить, работая в этой системе: все отлично, пока твой начальник тебе доверяет. Нет доверия – нет и доходов. Что здесь непонятного?

Это – очевидные вещи. Зачем я трачу ваше время на них? История с «прозрением Лужкова», его открытым письмом в поддержку демократии в стране и «откровенное» интервью Батуриной – все это, на мой взгляд, не более чем игра. Мне не верится, чтобы сверхопытный политик Лужков и не менее опытный бизнесмен Батурина не были в курсе правил, по которым Россия живет как минимум последние пять лет. Юрий Лужков и политическая борьба за восстановление демократии? Верится слабо.

Я не вижу Лужкова и Батурину следующими по пути Михаила Ходорковского. К ситуации больше подходит аналогия с бывшим зятем президента Казахстана Рахатом Алиевым.

Пока Алиев пользовался доверием Назарбаева, ему прощалась и коррупция, и устранение конкурентов (в том числе, как утверждают сегодня казахские прокуроры, и убийства). «Грехи» Рахата стали «известны» властям, лишь когда зять вышел из доверия президента.

Что оставалось делать бывшему члену «семьи» Назарбаева? Стать оппозиционером. Дать несколько шокирующих своей откровенностью интервью.

Теперь Алиев живет в Австрии. Все запросы казахских властей добиться его экстрадиции до сих были безуспешны. Возможно, в будущем в качестве постоянных соседей он обретет в дополнение к Уралу Рахимову и чету Лужкова – Батурину.

Естественно, это крайний сценарий развития событий. Политическая активность Лужкова явно искусственна и с большой долей вероятности уже в ближайшее время сойдет на нет.

Так что по большому счету бизнесу Батуриной в России мало что угрожает. «Интеко» скорее ждет тихое угасание, нежели показательная порка.

Меня, да, я уверен, и большинство внимательных наблюдателей за московской политикой, больше интересует другой вопрос – не появится ли в столице новая «батурина» со своим «интеко»? Будет ли это жена нового мэра? Или его «друзья»? Или «друзья» премьер-министра и президента?

И не сказать, чтобы для меня это был праздный интерес. Если вы думаете, что подобного рода «семейно-государственное» партнерство касается лишь его участников, а вам до этого и дела нет, то это большое заблуждение. Страдает и экономика города в целом, и отдельно взятые горожане.

Вы сомневаетесь? В поддержку своего мнения приведу две последних на сегодня истории из жизни «Интеко» и участия в ней мэра Юрия Лужкова.

Первая из них, как ни странно, касается российско-китайских отношений. Когда мы встречались с Еленой Батуриной в 2006 г. и обсуждали развитие ее бизнеса за пределами Москвы, то глава «Интеко», рассказывая о проекте в Астане, мимоходом упомянула о каких-то проблемах с китайскими партнерами. Я на это не обратил внимания. И как оказалось – напрасно.

В Астане «Интеко» строила бизнес-центр «Москва-парк». Его торжественное открытие состоялось 4 июля 2010 г. Присутствовал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и мэр Москвы Юрий Лужков. Общая площадь центра составляет 75 тыс. кв. м. Он включает в себя офисную часть – около 16 тыс. кв. м, торгово-развлекательный комплекс на 30 тыс. кв. м и гостиницу категории «четыре звезды» на 200 номеров. Сегодня это одно из лучших зданий в Астане. Его строительство обошлось «Интеко» более чем в $150 млн и заняло более четырех лет. Хотя изначально Батурина планировала построить объект на несколько лет раньше.

В задержке хозяйка «Интеко» винит своих китайских партнеров – Всекитайскую инженерно-строительную корпорацию (ВИСК).

Но ВИСК не могла долгое время начать строительство: для этого нужно было получить лицензию на работы в Казахстане. Решение вопроса затянулось, строительные материалы за это время сильно подорожали, и стоимость строительства возросла. «Интеко» не согласилась с новой сметой, и после препирательств дело переместилось в Арбитражный институт Торговой палаты города Стокгольма. Теперь «Интеко» требует от ВИСК возместить ущерб в размере $50 млн. Разбирательства длятся до сих пор.

Какое отношение проблемы «Интеко» с ее китайскими партнерами имеют к Москве? Если верить Сергею Санакоеву, председателю правления Российско-китайского центра торгово-экономического сотрудничества, – самое непосредственное. Они заблокировали крупнейший в России девелоперский проект китайских инвесторов.

Еще летом 2007 г. вице-премьеры России и КНР торжественно заложили первый камень в основании делового центра «Парк Хуамин». Рядом с метро «Ботанический сад» планировалось построить огромное здание площадью 200 тыс. кв. м. Стоимость проекта оценивалась в $800 млн. «Парк Хуамин» должен был стать визитной карточкой КНР в России. Но последние несколько лет проект не двигается. Причина – мэрия не согласовывает изменения в генплане, необходимые для строительства офисного центра.

Когда с разрешительной документацией возникли проблемы, менеджеры «Парка Хуамин» подключили китайские власти. На приеме в представительстве КНР посол Ли Хуэй прямо спросил Юрия Лужкова, в чем причина задержки строительства. Мэр страшно удивился, сказал, что не знает о проблемах, и тут же попросил помощников разобраться.

А потом, как заявил Сергей Санакоев в интервью русскому Newsweek, мэр встретился с ним и прямо заявил, что проекты китайцев в Москве двигаться не будут, пока они не заплатят «Интеко» требуемую сумму. Те самые $50 млн, которые Елена Батурина потеряла в Казахстане.

То, что к казахской истории и Всекитайской инженерно-строительной корпорации «Парк Хуамин» не имеет никакого отношения, Юрия Лужкова абсолютно не смущало.

«Он [Лужков] считал, что правительство Китая должно помочь ему урегулировать этот конфликт. А если правительство не поможет, значит, он вправе специально задерживать реализацию всех проектов из КНР. Поскольку это для него одно и то же – все китайские проекты», – рассказывал один из топ-менеджеров «Парка Хуамин» в интервью Newsweek.

Лужкову, как утверждал менеджер, много раз объясняли, что между ними нет ничего общего и «Парк» не в силах помочь урегулировать конфликт между «Интеко» и ВИСК, но эффекта это не возымело. В итоге китайцам удалось вывести обсуждение проекта на уровень первых лиц двух стран.

В мае 2009 г. председатель китайского парламента У Банго во время встречи с Дмитрием Медведевым посетовал на то, что деловой комплекс так и не начал строиться. У Медведева, говорят, был шок. Он вроде бы даже сказал что-то вроде «не может быть, будто из-за личного бизнеса чиновник сдерживает государственный проект».

Если все так и было, то неудивительно, что до формулировки «уволен по утрате доверия» дело в случае Лужкова дошло так быстро.

Стройка у «Ботанического сада» между тем так и не началась.

И, наконец, последняя обещанная история об «Интеко» и Елене Батуриной.

Весной 2010 г. к нам в редакцию приехал Леннарт Дальгрен, первый генеральный директор IKEA в России (возглавлял ее в 1999–2006 гг.).

Мне до сих пор кажется, что этот человек сделал невозможное. Построить в России бизнес, настолько четко работающий и настолько дружелюбно относящийся к клиентам, – это требует редкого таланта. Особенно учитывая тот факт, что IKEA умудрилась вести дела в России, не давая взяток.

В общем, я ожидал увидеть настоящего «эффективного менеджера» – в приличном костюме, дорогих часах и непременно с модным технологичным гаджетом. Однако из лифта вышел человек лет сорока пяти в зеленом пиджаке долларов за семьдесят. За собой он катил чемодан на колесиках с оббитыми углами. «И это тот самый Дальгрен?» – удивился я.

На «эффективного менеджера» он явно не тянул. Однако оказался самым обаятельным собеседником из тех, что я встречал за последние годы. Он был прост в общении, сыпал шутками. И вообще – мне казалось, что он просто «сделан» в фирменном стиле IKEA. По крайней мере, как я его понимаю и каким он мне нравится – интересно, доступно, надежно. Провожая его до дверей нашего офиса и пожимая Дальгрену руку, я честно признался, что мы все – и жена, и мои многочисленные дети, и я – настоящие фанаты IKEA. Он в ответ без тени улыбки произнес: «Я тоже», – и довольно рассмеялся.

В общем, этот человек не был похож на наших девелоперов. Во всяком случае, топ-менеджер российской компании, отстроившей около 1 млн кв. м высококлассных торговых центров, чемоданами с оббитыми углами не пользуется, и понтов у него – на четыре КамАЗа с прицепом.

А Дальгрен ко всему прочему, еще и написал книжку, в которой поведал о своих приключениях в России. Чтобы рассказать о ней, он и заехал в нашу редакцию.

При чем здесь Батурина, спросите вы? Отвечаю – в книжке Дальгрена отношениям с «Интеко» уделена целая глава. В ней бывший гендиректор российской IKEA описывает одну из встреч с представителями «Интеко» – компании, которую, как пишет Дальгрен, IKEA изначально рассматривала как потенциального поставщика мебели из пластмассы и других товаров.

«…Вдруг дверь распахнулась и в комнату, где шли переговоры, без предупреждения вошла Елена Батурина. Не представившись, она сразу же заявила, что если IKEA собирается закупать продукцию одного из ее предприятий, то делать это предстоит на ее условиях.

Условия эти оказались за гранью разумного и были абсолютно неприемлемыми. IKEA от сотрудничества с „Интеко“ отказалась…»

«…Потом нам говорили, что это разногласие сыграло роль красной тряпки в наших последующих переговорах с ее супругом о строительстве ИКЕА на Кутузовском проспекте. До сих пор не могу поверить, что это может быть правдой», – пишет Дальгрен.

Мне впрочем, кажется, что швед и его российские издатели использовали формулировку «до сих пор не могу поверить» исключительно чтобы снизить риск подачи Батуриной судебного иска. И на самом деле Леннарт Дальгрен не стал бы рассказывать эту историю, если бы у него были какие-то сомнения.

А факт заключается в том, что при Лужкове IKEA так и не смогла построить ни одного объекта внутри МКАД.

Так что, если вы ездите на шопинг, допустим, в «МЕГА-Химки» и регулярно стоите на Ленинградке в вечных «воскресных» пробках, то теперь вы знаете, кому стоит за это сказать большое спасибо.

Фото

Тот самый номер, из-за статьи в котором разгорелась «война» между Батуриной и журналом «Forbes».

© Владимир Вяткин/РИА Новости

Юрий Лужков с женой Еленой Батуриной и старшей дочерью Аленой на праздновании Дня города. 1994 год.

© Юрий Иванов/РИА Новости

Елена Батурина как-то пожаловалась, что обязанности жены мэра отнимают много времени. 1997 год. Мэр Москвы Юрий Лужков с женой прилетели на празднование 930-летия Минска.

© Александр Бундин/Фото ИТАР-ТАСС

«Сейчас многие жены лидеров говорят: мой муж со мной не обсуждает свои профессиональные проблемы и не советуется… Не верю! Либо это ненормальная семья, либо – заведомая ложь», – Елена Батурина в интервью «Известиям» в июле 1999 года.

© Александр Чумичев/Фото ИТАР-ТАСС

Март 1996 года. Президент Борис Ельцин и мэр Юрий Лужков дружат семьями. Театр Маяковского, спектакль «Жертва века» по пьесе Н. Островского.

Слева направо: Наина Ельцина, Борис Ельцин, Юрий Лужков и Елена Батурина. До выхода в эфир телеразоблачений Сергея Доренко еще долгих три года.

© Наталья Львова /ООО «Издательский дом Родионова»/Фото ИТАР-ТАСС

Елена Батурина о лошадях: «Четыре года назад президент Кабардино-Балкарии подарил Лужкову лошадь. Потом у нас появились еще два русских рысака, и я подумала, что стоит попробовать заняться конным спортом. Сейчас при правительстве Москвы создан спортивный клуб, где конный спорт – одно из профилирующих направлений. Лично у нас на конюшне лошадей немного: две моих, одна Юрия Михайловича и лошади для детей». (Интервью «МК» в 1999 году.)

© Наталья Львова /ООО «Издательский дом Родионова»/Фото ИТАР-ТАСС

Елена Батурина на пшеничном поле, принадлежащем компании «Интеко». В 2006 году, после ожесточенной борьбы с администрацией Белгородской области, Батурина решила отказаться от аграрного бизнеса. «Интеко-агро» вместе с более чем сотней тысяч гектаров земли жена Лужкова отдала своему брату, Виктору Батурину.

© Валерий Морев/Фото ИТАР-ТАСС

«Честно говоря, я не езжу сейчас верхом», – заявила Елена Батурина в своем интервью Forbes в 2006 году. Езду верхом в качестве главного хобби вытеснил гольф. Июль 2008 года. Елена Батурина на турнире Inteco Russian Open Golf Championship-2008.

© Алексей Филиппов/Фото ИТАР-ТАСС

В 2001–2005 гг. Елена Батурина провернула несколько сделок, в результате которых стала обладателем активов, стоимостью измеряемой числами с девятью нулями.

© Григорий Сысоев/Фото ИТАР-ТАСС

Октябрь 2006 года. Торжественный вечер – Юрий Лужков отмечает 70-летний юбилей. Отношения с Владимиром Путиным оставляют желать лучшего. Своим для «питерских», взявших власть в России, Лужков так и не стал. Однако в 2007 году Путин все-таки переутвердил мэра Москвы в его должности. У Елены Батуриной (сзади) и ее «Интеко» впереди четыре спокойных года.

© Сергей Жуков/Фото ИТАР-ТАСС

«Интеко» Елены Батуриной не добилась таких успехов в регионах, как олигархические корпорации вроде «Базового элемента» Олега Дерипаски, умеющего решать вопросы на федеральном уровне.

© Михаил Фомичев/Фото ИТАР-ТАСС

2009 год. Кризис уже отступил. Елена Батурина и Виктор Вексельберг (слева) в Сочи на заседании президиума Совета при Президенте РФ по реализации приоритетных нацпроектов.

© Сергей Березин/РИА Новости

«Сфера влияния Батуриной такова, что ни один крупный проект не может пройти утверждения городских властей без ее поддержки», – Кристофер Гриерсон, адвокат предпринимателя Шалвы Чигиринского в Лондонском суде о причинах партнерства Чигиринского и Батуриной. На фото: апрель 2009 года. Елена Батурина перед началом юбилейного банкета, посвященного 60-летию Аллы Пугачевой, у здания «Манежа».

© Григорий Сысоев/Фото ИТАР-ТАСС