Спецслужбы России за 1000 лет Линдер Иосиф

Визит А. Гитлера к К. Маннергейму (слева) по случаю 75-летия последнего, 1942 г.

Раттенхубер о строительстве жилых и служебных зданий: «На строительство допускались рабочие, прошедшие тщательную проверку по полицейским учетам, имеющие положительную характеристику от бургомистра и руководителя местной национал-социалистской организации. При использовании иностранной рабочей силы допускалось минимальное соотношение: на 4-х иностранцев – один немец. Во время работ происходила проверка рабочих через агентуру, завербованную из числа занятых на строительстве лиц. Существовала строгая система пропусков, которые через неопределенные периоды времени подлежали замене. Были высокая оплата и хорошее обеспечение рабочих, чтобы предотвратить проявление с их стороны какого-либо недовольства.

Все материалы, поступавшие на строительство, подлежали проверке, прежде чем быть использованными. Канализационные, вентиляционные и другие трубы перед окончанием работ исследовались на предмет отыскания в них посторонних предметов. Такому же осмотру подлежали половые настилы, подвалы. Тщательно проверялись подведенные к зданию провода и кабели с целью обнаружения возможно имеющихся среди них ложных проводов. Стены подвергались прослушиванию специальными приборами, определяющими местонахождение посторонних тел. Приемка здания осуществлялась государственной комиссией, в которую входили наряду с инженерами чиновники криминальной полиции»[1037].

Раттенхубер об обслуживании и охране служебных и жилых помещений: «Нами была тщательно разработана инструкция, согласно которой весь обслуживающий персонал служебных и жилых помещений Гитлера в Берлине и его имения в Берхтесгадене, а также и их родственники подлежали непрерывной проверке со стороны полиции. Пропуска в здания менялись ежемесячно. У каждого входа было установлено круглосуточное дежурство привратников и сопровождающих. Чердачные помещения и крыши находились под постоянным наблюдением охраны. Проходы от служебных помещений имперской канцелярии к личным апартаментам Гитлера охранялись эсэсовцами из „Лейбштандарта Адольф Гитлер“. Все помещения имперской канцелярии находились под контролем сотрудников возглавляемой мною охраны РСД.

Лица, приходившие на прием без заблаговременного оповещения, пропускались только после телефонного запроса. Все посетители получали специальный листок, на котором отмечалось время прихода, ухода и количество вещей, принесенных и унесенных ими из здания. Лица, не имевшие специального пропуска, пропускались в здания лишь в сопровождении сотрудника охраны. Багаж сдавался для просмотра в помещение охраны, причем считалось недопустимым, чтобы это помещение было расположено в непосредственной близости к жилой части. Прием пакетов от неизвестных лиц был строжайше запрещен. Запрещалось также хранение невскрытых пакетов. После окончания строительства новой имперской канцелярии в 1938 году мне было разрешено контролировать также и содержимое пакетов, поступавших в адрес Гитлера.

Внутренний ремонт помещений доверялся лишь особо проверенному прикрепленному персоналу, уже годами занятому на этой работе. Посторонняя рабочая сила ни в коем случае не допускалась.

Продукты питания поставлялись от строго определенных фирм, служащие которых находились под постоянным тщательным полицейским контролем. Заказ продуктов по телефону был запрещен, и продукты закупались только лицами из числа охраны, которые их лично сами доставляли на кухню. Все продукты подвергались химическому анализу. Овощи для Гитлера разводились в его имении в Берхтесгадене, выкапывались из земли в присутствии курьера, который их отвозил после этого для приготовления пищи.

В 1939 году, после начала войны, полицейская охрана района имперской канцелярии была значительно усилена, и я строго следил за тем, чтобы личный состав полицейских команд этого важного района оставался неизменным. Примерно с шести часов вечера и до шести часов утра хождение посторонних лиц в непосредственной близости от имперской канцелярии было строжайше запрещено. Лица, направлявшиеся по специальным пропускам в квартиру Гитлера, включая высших партийных чиновников, обязательно сопровождались дежурным охранником.

Помимо этого, вокруг дома Гитлера в Берхтесгадене было установлено большое количество прожекторов, которые включались все одновременно нажатием кнопки и освещали кругом большую территорию. Кроме того, во всех помещениях, где находился Гитлер, включая даже спальню, имелся сигнал тревоги, соединенный с помещениями охраны. Нажатием соответствующих кнопок Гитлер и его адъютанты могли вызвать охрану или объявить общую тревогу во всем районе.

В Берхтесгадене вся почта, поступавшая в адрес Гитлера, просвечивалась рентгеновским аппаратом. <…> Поступавшее из стирки белье Гитлера тоже подвергалось просвечиванию рентгеновским аппаратом. Обслуживающий персонал был при этом одет в свинцовую одежду для защиты от воздействия лучей.

Гитлером мне была поручена также организация охраны его квартиры в Мюнхене, находившейся на втором этаже частного дома на площади Принца-регента, 16. В этих целях я произвел проверку жителей этого дома и установил за ними тщательное полицейское наблюдение. На первом этаже я разместил охрану из четырех человек, хорошо знавших всех жильцов дома, на чердаке был выставлен круглосуточный пост охраны. На дымоходных трубах были установлены защитные решетки для того, чтобы предотвратить заброску в них посторонних предметов. Чердачные окна тоже были огорожены решетками и снабжены изнутри запорами. По одному ключу от всех имевшихся в доме дверных замков было передано в распоряжение охраны.

Весь участок перед домом был огорожен проволочным забором. Перед домом и во всем его районе была учреждена круглосуточная патрульная служба. Прилегающие дома также находились под непрестанным контролем. Въезд в эти дома новых квартирантов разрешался только Имперской службой безопасности.

Все посетители дома заносились в учетную книгу и допускались в дом лишь после телефонного запроса у того или иного хозяина квартиры. За приносимый в дом багаж, который регистрировался, владельцы квартир несли строгую ответственность.

Однако, несмотря на мои настойчивые требования, Гитлер не позволил проводить обыск лиц, посещавших этот дом. Тогда я написал специальную докладную записку, адресованную личному адъютанту Гитлера, в которой указал на недостаточность мероприятий по охране, но никакого ответа я так и не получил»[1038].

Раттенхубер об охране Гитлера в гостиницах: «Гостиницы, в которых останавливался Гитлер, находились под непрерывным контролем гестапо. Сотрудники и постоянные гости также тщательно проверялись. Этим облегчался контроль за случайными посетителями. Прибытие Гитлера в гостиницы было неожиданным, что исключало возможность скопления большого количества людей.

В приемной гостиницы дежурили чиновники местной криминальной полиции. Они же патрулировали по всей гостинице. Особое внимание обращалось на подвальные помещения. Старший охраны контролировал заселение комнат, прилегавших к апартаментам Гитлера. Комнаты рядом с ним обычно предоставлялись его адъютантам и свите. Во время отсутствия Гитлера его комнаты подвергались тщательному наблюдению внутри.

Если Гитлер спускался в ресторан, то шесть охранников занимали соседние столы с расчетом видеть все, что происходит в зале. Некоторое время спустя после прибытия Гитлера в ресторан входил ряд опытных чиновников криминальной полиции с женами – также для наблюдения за публикой. В ночное время личная охрана несла охрану гостиницы, а городская полиция следила за всем прилегающим районом.

Исключение составляла гостиница „Дойчер Хоф“ в Мюнхене во время партийных съездов. В эти дни гостиница была занята партийными чиновниками, получавшими от партийной канцелярии специальные пропуска для входа в дом. Охраной и членами СС все же осуществлялся тройной контроль пропусков»[1039].

Раттенхубер об охране Гитлера в театрах: «Почти во всех немецких театрах имелась „ложа фюрера“. Одновременно имелись постоянные места для полиции в целях максимально четкого контроля и наблюдения за публикой. Эти места выбирались с обеих сторон ложи и сверху над ней. Личная охрана охраняла подходы к ложе Гитлера и контролировала соседние ложи. Обычно Гитлер незаметно для публики входил в ложу вскоре после начала спектакля. Когда Гитлер отъезжал из театра, требовалась дополнительная охрана из состава местной полиции.

Более широкие охранные мероприятия предпринимались при официальных выступлениях. Места вокруг Гитлера и в известном охранном секторе выдавались только лицам по специальным спискам. Патрули наблюдали за всеми помещениями театра, вплоть до артистических уборных.

Восьмидневные празднества в Байрёйте (родина Вагнера)[1040] требовали усиленной охраны. Контролю подвергались все гостиницы, рестораны и особенно сам зал, где происходил фестиваль. Все приглашенные зрители тщательно проверялись тайной полицией еще за несколько месяцев до празднеств. Определенные места оставлялись за сотрудниками тайной полиции. Сектор перед ложей Гитлера был под контролем личной охраны, которая без разрешения Гитлера к ложе никого не допускала. Гитлер во время этих празднеств обычно проживал в Байрёйте у вдовы Вагнера – г[оспо]жи Винифрид Вагнер, в доме которой бывали концерты с участием лучших артистов. В прилегающих к Байрёйту местностях и на дорогах периодически проводился контроль всех жителей и приезжающих»[1041].

Раттенхубер об охране Гитлера на собраниях и митингах: «Места собраний еще за 8 дней до начала их открытия уже были объектом охраны. Все помещения проверялись, огнетушители подлежали удалению. Тщательно обследовались потолочные перекрытия. Специальные полицейские собаки охраняли все подступы к зданию. Патрульная служба действовала круглые сутки. За 2–3 дня до собрания я лично проверял состояние проведенных охранных мероприятий. Гестапо и областное руководство НСДАП информировали меня о принятых ими мерах. За 24 часа до начала собрания все здание еще раз основательно просматривалось и заполнялось охраной. С этого времени доступ в него разрешался лишь по специальным пропускам.

Устройство громкоговорителей производилось специальной командой штурмовиков под начальством группенфюрера Шефер. Специально подобранный состав устанавливал также и прожектора. Пригласительные билеты выдавались областным руководством НСДАП. Личная охрана РСД обеспечивала безопасность ложи Гитлера и трибуны для оратора. Вместе с Гитлером в зал входили лишь небольшое количество сопровождающих лиц.

Определенные места оставлялись для фоторепортеров. Только некоторым из них разрешалось фотографировать Гитлера крупным планом. Снимки при вспышках магния допускались только с санкции самого Гитлера. Максимально сокращалось освещение прожекторами, так как у Гитлера были больные глаза после Первой мировой войны. Во время выступлений Гитлер всегда был потным и разгоряченным, так что после собрания он немедленно принимал теплую ванну, чтобы не простудиться.

Должен также отметить, что после покушения на Гитлера в Мюнхене 9 ноября 1939 года охрана начала широко применять для подслушивания микрофоны, которые за несколько дней до прибытия Гитлера устанавливались между креслами в залах, где были намечены его выступления. Микрофоны изготавливались фирмой „Цейсс“»[1042].

Покушение, о котором вспоминал Раттенхубер, произошло в пивной «Бюргербраукеллер», где традиционно собирались ветераны НСДАП, чтобы отметить годовщину неудачного «пивного путча». В результате взрыва бомбы, заложенной в одну из колонн внутри помещения, 7 человек были убиты и 63 ранены. Гитлер покинул пивную за 10–15 минут до взрыва. На следующий день в районе г. Констанца на границе со Швейцарией был арестован столяр-краснодеревщик Г. Эльзер, сознавшийся в закладке бомбы. До настоящего времени фигурируют четыре основные версии об организаторах покушения: «Черный фронт» О. Штрассера, английская разведка, провокация германских спецслужб, заговор одиночки.

Среди объектов, подлежавших охране в Третьем рейхе, командные пункты стратегического назначения, именуемые в прессе ставками Гитлера, были окружены наибольшей завесой секретности. Известно несколько таких объектов: одни из них изначально создавались как ставки фюрера, другие становились таковыми лишь на момент пребывания в них Гитлера. Подземные сооружения использовались и для других целей, тайна которых когда-нибудь, возможно, будет раскрыта.

Наиболее известные из ставок:

1) «Адлерсхорст» (Adlerhorst, «Орлиное гнездо») – в районе г. Наугейм. Размещалась в замке, окруженном группой бункеров, приспособленных к горно-скалистой местности. В двух километрах от замка в лесу построили несколько деревянных домов; имелся один бункер для Гитлера.

Все строения были хорошо замаскированы деревьями и кустарником. Гитлер находился в ставке с 22 декабря 1944 г. по 15 января 1945 г. В это время в замке размещался штаб фельдмаршала Г. фон Рунштедта.

2) «Беренхоле» (Berenhohle, «Медвежья берлога») – в трех километрах западнее Смоленска, на автостраде Минск – Смоленск. Там Гитлер находился не более двух часов, остальное время провел в штабе армейской группировки фельдмаршала Г. фон Клюге.

3) «Вест-2» (West-2, «Запад-2») – между городами Суассон и Лион (Франция). Гитлер посещал ставку в 1941 г. По характеру строений (бункеров) она напоминала ставку в районе г. Растенбург. Производились работы по сооружению ставок «Вест-1» и «Вест-3» в районе г. Вандом. Обе захвачены союзниками в недостроенном состоянии.

Схема расположения основных объектов «Вольфсшанце»

4) «Вервольф» (Wehrfwolf, «Оборотень») – в районе г. Винница. Гитлер работал в ставке с 16 июля по 29 сентября 1942 г. и с 19 февраля по 8 марта 1943 г.

5) «Вольфсшанце» (Wolfsschanze, «Волчье логово») – в восьми километрах от г. Растенбург (Восточная Пруссия, ныне польский г. Кентшин). С июля 1941 г. – основная ставка фюрера. О ставках под Винницей и Растенбургом будет рассказано далее.

6) «Вольфсшлюхт» (Wolfsschlcht, «Волчье ущелье») – на франко-бельгийской границе под г. Брюи-де-Пеш. Расположена в нескольких домах. На случай воздушного нападения имелись два бункера: для Гитлера и один общий. Стоявшая рядом церковь была снесена, чтобы не служила ориентиром с воздуха. Гитлер находился в этой ставке с 6 по 25 июня 1940 г.

7) «Роре» (Rohre, «Труба») – в районе Веснева (Галиция). Расположена в специально построенном тоннеле с железобетонными стенами и перекрытиями толщиною 1,5–2 метра. Тоннель устроен у подножия лесистого холма и тщательно замаскирован от обнаружения авиаразведкой противника. К нему была подведена железнодорожная ветка для специального поезда Гитлера. Эту ставку Гитлер и Муссолини посетили в 1941 г., а затем вместе вылетели в Умань.

8) «Танненберг» (Tannenberg, «Еловая гора») – в горных лесах Шварцвальда западнее Фрейденштадта. Гитлер находился в ставке с 28 июня по 6 июля 1940 г.

9) «Фельзеннест» (Felsennest, «Гнездо в скалах») – район Эйскирхен в 35 километрах восточнее Рейна. Представляет собой группу бункеров в районе Западного вала; бункер Гитлера устроен в естественной скале.

Осенью 1943 г. фиктивной фирмой «Силезское строительное акционерное общество» начато строительство новой ставки Гитлера «Франкенштейн» в районе г. Швейдниц (Силезия); не закончено.

Раттенхубер: «Выбор места дислокации ставок производился всегда адъютантом [Гитлера от] вооруженных сил генералом Шмундт и коменднтом ставки полковником Томас. Затем требовалось согласие возглавляемой мною „службы имперской безопасности“. Наименования [ставок] „Вольфсшлюхт“, „Вольфсшанце“ и „Вервольф“ были выбраны потому, что имя „Адольф“ на древнегерманском языке означает „волк“»[1043].

Как мы уже упоминали, с лета 1941 г. основной ставкой Гитлера стала ставка «Вольфсшанце». Ее строительство началось осенью 1940 г. на «прилежащих к фронту границах» – в лесисто-болотистой местности в восьми километрах на северо-восток от г. Растенбург, вблизи Мазурских озер. Для отвода глаз в г. Растенбурге была открыта специальная контора, в которой набирались рабочие для строительной фирмы «Аскания-Нова», направлявшиеся затем по разным местам в Германию. Основные строительные работы осуществляла созданная в 1933 г. полувоенная «Организация Тодта», занимавшаяся возведением стратегических коммуникаций, военных объектов и различных укреплений. Естественно, соблюдалась строжайшая секретность. На строительстве работали исключительно немцы, тщательно проверенные полицией, гестапо и ведомством Раттенхубера. О режиме секретности после введения ставки в действие говорит тот факт, что большинство высших военных и гражданских чиновников Третьего рейха, посещавших ее, не знали района ее расположения.

Секретный объект занимал территорию площадью около пяти квадратных километров, длина периметра составляла примерно 10 километров. Территория ставки была защищена минными полями и инженерными заграждениями. К 1955 г. снято около 55 000 мин и демонтировано около 200 000 заграждений. В пяти километрах южнее «Вольфсшанце» был построен основной аэродром, запасной аэродром располагался прямо на территории ставки. Всего в ставке было около восьмидесяти строений: семь тяжелых бункеров, несколько средних и десятки легких построек («бараков»). Ставка имела собственную электростанцию, водопровод и систему канализации. Через ее территорию проходила одноколейная железная дорога со станцией Гёрлиц. Внутренняя территория разбивалась на несколько секторов, изолированных друг от друга. Бункеры Гитлера, Геринга, Бормана, Кейтеля и Йодля располагались в особо охраняемой зоне внутри ставки. Проехать в «зону фюрера» можно было, только миновав три контрольно-пропускных пункта: один во внешнем периметре и два внутренних.

Железобетонные бункеры П-образной формы размером 50 30 метров служили для защиты от воздушных налетов. Толщина стен составляла 4–6 метров, толщина перекрытий доходила до 8 метров, в бункере Гитлера – до 10–12 метров. Потолки укреплялись броневыми листами, крыши имели пологие скаты, чтобы авиабомбы рикошетировали. В целях маскировки бункеры были построены между деревьями, на их крышах посажена трава.

Раттенхубер: «Постоянные испарения железобетона требовали дополнительного ввода кислорода в помещения. Баллоны кислорода располагались вне бункера, чтобы избежать последствий возможного их взрыва. Наполнение баллонов кислородом производилось под наблюдением сотрудников тайной полиции (гестапо). В помещения кислород подводился посредством свинцовых труб. Систематически проводились испытания этих баллонов по всем видам их технических показателей»[1044].

«Бараки» представляли собой одноэтажные здания из бетона с плоской крышей и окнами, закрывавшимися стальными ставнями. Спальня и ванная Гитлера размещались в бараке вблизи бункера; после покушения 1944 г. они были переведены в бункер.

С воздуха территория ставки представлялась сплошным лесным массивом. В связи с участившимися налетами советской авиации на Восточную Пруссию в 1944 г. севернее «Вольфсшанце» построили ложную ставку. Однако за всю войну ни одного авиационного налета на главную ставку фюрера произведено не было! В конце ноября 1944 г. началась плановая эвакуация ставки, в конце января 1945 г. ее бункеры взорвали немецкие саперы.

Приказ о строительстве ставки «Вервольф» под Винницей был отдан в августе 1941 г. Ставка располагалась неподалеку от Южного Буга в сосновом бору. Ее строительство производилось с сентября 1941 г. до середины лета 1942 г. и было замаскировано под организацию дома отдыха для раненых немецких офицеров, о чем информировал указатель, выставленный при въезде на объект. Маскировке способствовала живописная лесистая местность. Для изготовления бетона завозили морскую гальку с побережья Черного моря, что также укладывалось в легенду о возведении санатория. Работы выполнялись организацией «ТОДТа», руководил ими правительственный советник архитектор Д. фон Классен. Ставка «Вервольф» обустраивалась с учетом опыта, полученного при строительстве и эксплуатации главной ставки Гитлера в Восточной Пруссии. «Для Гитлера был выстроен отдельный бункер, в то время как для остальных сотрудников ставки имелся общий бункер. Все сотрудники ставки жили в обычных деревенских избах и частично в бараках»[1045]. Территория ставки была разбита на несколько секторов, каждый из которых окружали минные поля и проволочные заграждения. К последним были подведены кабели высокого напряжения.

Как и в «Вольфсшанце», в ставке под Винницей были жилые и служебные помещения для постоянного персонала и охраны. Узел связи ставки соединялся с Берлином и прочими стратегическими командными пунктами с помощью специальных подземных телефонных кабелей. Маскировка от обнаружения с воздуха обеспечивалась расположением ставки в естественном лесном массиве. Она улучшалась с помощью дополнительного насаждения деревьев, кустарников, травы и применения специальных покрытий. Для противовоздушной обороны вокруг ставки было установлено восемь батарей зенитной артиллерии, а на ближайшем аэродроме в постоянной боевой готовности находилась эскадрилья истребителей. Без специального разрешения пролетать над объектом запрещалось даже немецким самолетам. (Подобно винницкой ставке была оборудована и ставка «Беренхоле».)

Ставка тщательно охранялась специальными подразделениями вермахта и СС из дивизий «Великая Германия» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Координация охраны осуществлялась сотрудниками РСД. В кронах деревьев через каждые 200 метров были размещены круглосуточные наблюдательные посты. Территорию ставки патрулировали передвижные группы охраны. Для обороны были построены доты и дзоты, вооруженные пулеметами, огнеметами и гранатометами и прикрытые минными полями и проволочными заграждениями. Жителей близлежащих сел, не являвшихся фольксдойче, выселили в другие места. Контроль над местным населением и территорией осуществляли сотрудники абвера, СД, гестапо и криминальной полиции. На прилегающих к ставке полях местному населению было запрещено выращивать растения с высокими стеблями. Как и на главную ставку Гитлера, на ставку «Вервольф» не упало ни одной авиабомбы. Ее бункеры и наземные строения уничтожены инженерно-саперными подразделениями отступающей немецкой армии в марте 1944 г.

Кроме этих ставок Верховного главнокомандования (Гитлера) для обеспечения безопасности высшего руководства Третьего рейха использовался ряд других секретных сооружений. Один из таких объектов известен под названием «Лагерь дождевого червя» (Regenwurmlager). Он находился на территории современной Польши неподалеку от г. Мендзижеч (по-немецки Мезериц). Объект входил в состав Мезерицкого укрепленного района, являвшегося частью Поморского (Восточного) вала. До 1945 г. эта территория входила в состав Германии. По воспоминаниям местных жителей, данный стратегический объект начали возводить еще в 1927 г., а с 1933 г. (после прихода Гитлера к власти) строительные работы были форсированы. В 1937 г. «Лагерь дождевого червя» приняли в эксплуатацию и передали в ведение вермахта и СС. В конце Второй мировой войны его обороняли два полка и школа дивизии СС «Мертвая голова». Укрепрайон был окружен, но оборонявшие его части ушли из-под удара по подземным коммуникациям.

В 1958 г. инженерная разведка Советской армии обнаружила на территории укрепрайона неподалеку от поселка Кеньшиц входы в подземные сооружения. На поверхность земли были вынесены боевые каземты, изготовленные из железобетона, с бронированными куполами, оборудованные огневыми точками. Подступы к дотам прикрывали рвы, минные поля, бетонные надолбы и несколько рядов колючей проволоки. При входе в каждый дот имелись инженерные ловушки (колодцы), куда неизбежно попадал любой непосвященный, пытавшийся проникнуть внутрь без разрешения. Все входы находились под перекрестным прицелом фронтальных и фланговых огневых точек. Глубоко под землей располагались жилые помещения для личного состава, склады продовольствия и боеприпасов, цистерны с запасами воды и жидкого топлива, электростанции и т. п. На нижних уровнях доты соединялись между собой с помощью системы подземных ходов. Подобное расположение наружных (боевых) и скрытых (обеспечивающих) сооружений вообще характерно для укрепленных районов тех лет.

Однако подземные лабиринты «Лагеря дождевого червя» имели одну особенность. В тоннелях, проложенных на глубине свыше 50 метров, была обнаружена узкоколейная железная дорога, ведущая на запад в сторону реки Одер. Возможно, она шла не только до Одера (около 60 километров), но и до Берлина (примерно 60 километров от Одера). Установить это с точностью невозможно, так как тоннель затоплен. Местные жители, исследовавшие подземелья после войны, утверждают, что в тоннелях насчитывалось свыше двадцати подземных вокзалов.

«Лагерь дождевого червя» неоднократно посещал Гитлер, впервые это произошло в 1937 г. Нашлись свидетели, утверждавшие, что фюрер прибывал в окрестности Мезерица по подземному тоннелю, после чего отправлялся далее на автомобиле, скорее всего, в ставку под Растенбургом. Если это так, то тоннель протяженностью около 120 километров являлся одним из важнейших стратегических объектов в системе обеспечения безопасности Гитлера и других лидеров Третьего рейха. Этот подземный ход (единственный ли?) позволял руководству Германии скрытно покидать Берлин, вводя в заблуждение специальные службы противника и собственных граждан.

Раттенхубер: «Охрану главной ставки Гитлера нес Батальон сопровождения фюрера из дивизии „Великая Германия“. Комендантами [ставки] являлись: в 1939 году – генерал [Эрвин] Роммель, в 1940–1942 годах – полковник Томас, в 1943–1945 годах – полковник Штребе»[1046].

Центральным координирующим органом, отвечавшим за безопасность высшего военно-политического руководства Германии, было ведомство Раттенхубера. 1-й отдел РСД осуществлял сопровождение Гитлера, охрану Берхтесгадена и квартиры Гитлера в рейхсканцелярии. 8-й отдел нес охрану квартиры Гитлера в Мюнхене. 9-й отдел занимался внешней охраной Берхтесгадена. 15-й отдел нес охрану служебных помещений Гитлера в имперской канцелярии. Для обеспечения охраны Гитлера привлекались силы и средства всех военных и гражданских учреждений Германии. В партийной канцелярии (Partaikanzlei) за связь с Главным имперским управлением безопасности (РСХА) отвечал отдел Abt. III V[1047]. По линии РСХА привлекались структуры Тайной государственной полиции (AMT IV[1048]), Службы безопасности (AMT III и AMT VI[1049]) и Криминальной полиции (AMT V[1050]).

Кроме полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер», который в 1942 г. развернули в 1-ю танковую дивизию СС, в охране Гитлера были задействованы еще несколько подразделений. Из них наиболее известным являлся элитный полк вермахта «Великая Германия». Он состоял из четырех моторизованных батальонов, артиллерийского дивизиона и вспомогательных служб. Полк нес охрану ставок Верховного главнокомандования и правительственного квартала в Берлине, участвовал в боевых действиях, преимущественно на Восточном фронте. По численности и оснащенности полк более напоминал моторизованную бригаду. В марте 1942 г. его развернули в моторизованную (панцергренадерскую) дивизию «Великая Германия».

Батальон сопровождения фюрера, входивший в состав полка «Великая Германия», был сформирован 1 октября 1939 г. Личный состав батальона привлекался как к охране ставок Гитлера, так и к его сопровождению во время поездок на фронт. Батальон был двойного состава – один служил на фронте, а второй охранял Гитлера и его штаб.

16 сентября 1943 г. сформирован Гренадерский батальон Гитлера, который в июле 1944 г. был также развернут в бригаду, а в январе 1945 г. – в панцергренадерскую дивизию.

В октябре 1944 г. у Гитлера и его окружения возникли опасения, что советские войска одновременно с наступлением на Восточную Пруссию попытаются высадить десант с целью захвата «Вольфсшанце». В связи с этим Батальон сопровождения фюрера был преобразован в моторизованную Бригаду сопровождения фюрера под командованием полковника О. Э. Ремера.

Ремер родился в 1912 г. в г. Нойбранденбург; воевал на советско-германском фронте, отмечен золотым знаком за восемь ранений на передовой, серебряным знаком – за проведение 48 сражений, награжден болгарским орденом за взятие г. Скопье, имел и другие знаки отличия. 12 ноября 1943 г. был удостоен высшей награды рейха – Рыцарского креста с дубовыми листьями. В июле 1944 г. в чине майора назначен командиром берлинского охранного батальона «Великая Германия». Во время заговора 20 июля 1944 г. произведен в полковники (Гитлер сообщил ему об этом в момент телефонного разговора); отличился при подавлении заговорщиков в Берлине. С января 1945 г. – генерал-майор.

Раттенхубер: «Охранные мероприятия проводились по двум секторам:

а) Внутренний сектор под командованием оберштурмбаннфюрера СС Хегель, которому я придавал свой 1-й отдел (в него входила и команда личных телохранителей. – Примеч. авт.). Задачи внутреннего сектора были те же, что в Берлине и Мюнхене, – контроль гостей и багажа. К этому прибавилась проверка по полицейским учетам всех офицеров резерва, находившихся в штабах на территории ставки. Согласно приказу Гитлера, штатные офицеры не подлежали полицейскому контролю.

б) Внешний сектор под командованием штурмбаннфюрера СС Шмидт, которому было придано мною „Отделение особого назначения“ в количестве 22 полицейских чиновников. Эта заградительная зона распространялась на 4 км вокруг ставки. Задачей внешнего сектора являлось круглосуточное наблюдение за подступами к ставке и путями, связывающими ставку с выдвинутыми постами и зенитными точками.

Военнослужащим разрешалось посещение ставки только после предварительной регистрации в Главном командовании Вооруженными силами. Машины, приближавшиеся к ставке, должны были выключать фары и включать свет в кабине для проверки пассажиров. Пропуска сотрудников ставки подвергались ежемесячной перерегистрации. После покушения на Гитлера в июле 1944 года был введен обыск всех лиц, приезжавших в ставку, на предмет обнаружения оружия. Исключение составлял особый список приближенных к Гитлеру лиц. Багаж всех без исключения лиц подвергался просмотру. Почта, поступавшая в ставку Гитлера, подвергалась самому тщательному контролю.

Продукты питания и медикаменты для Гитлера также тщательно контролировались. <…> Медикаменты для Гитлера заказывались только профессором Морелль. Эти лекарства изготовлялись под наблюдением доктора Мулли сначала в Гамбурге, а затем в одном небольшом городке, названия которого я сейчас не помню, и доставлялись в ставку специальным курьером. Минеральная вода, которую очень любил Гитлер, наливалась в бутылки только в присутствии сотрудников охраны и привозилась в ставку тоже специальным курьером.

Аналогичная картина была с доставкой продуктов питания, которые поставлялись одними и теми же фирмами, находившимися под постоянным контролем государственной тайной полиции. В Виннице при содействии немецкой садоводческой фирмы „Зайденшпинер“ и с привлечением организации „ТОДТ“ было устроено большое огородное хозяйство, так как Гитлер, как известно, был вегетарианцем и овощи составляли основную часть его пищи. Начальник кухни гауптштурмфюрер СА Фатер сам выезжал в это огородное хозяйство и брал там необходимые овощи. Таким образом, овощи поступали в кухню, минуя посторонних лиц. Другие продукты, как то: рис, яйца и т. д. – доставлялись с армейских складов. В этом случае тот же начальник кухни или его заместитель без предварительного уведомления выезжали на склад и лично отбирали там продукты, неся за это полную ответственность. Иногда некоторые виды продуктов доставлялись Гитлеру специальным курьером из Берхтесгадена»[1051].

Раттенхубер об охране Гитлера во время выездов на фронт:

«1. Во время войны с Польшей Гитлер выезжал в район Кульмана на Висле, в г. Кельцы, на реку Сан, в район Лодзи и совершил две поездки под Варшаву, в район боевых действий.

2. Во время войны с Францией Гитлер посещал фельдмаршала Клюге в Бостони, был также в г. Лилль, на реке Ипр, в г. Дюнкерк и совершил полет в Париж, где знакомился с достопримечательностями города.

3. Во время войны с Советским Союзом, в 1941–1942 годах, Гитлер вылетал в г. Брест и Умань, в районы городов Риги и Минска, в Мариуполь к фельдмаршалу Клейсту, в Полтаву к фельдмаршалу Рейхенау и в Смоленск к фельдмаршалу Клюге. В 1943 году Гитлер вылетал в Запорожье к фельдмаршалу фон Манштейну и вторично посетил фельдмаршала Клюге в Смоленске. В последующее время на Восточном фронте Гитлер больше уже не бывал, за исключением одного выезда к своим войскам на реку Одер в марте 1945 года.

Должен дополнить, что Гитлер выезжал специальным поездом еще в 1940 году для осмотра французских пограничных укреплений, а в 1941 году – в г. Хендей, на франко-испанской границе, для встречи с Франко. Во время одной из таких поездок (когда, точно не помню) он встречался с маршалом Петеном в г. Монтуар.

За исключением совместного вылета на фронт с Муссолини, все остальные поездки Гитлера были проведены неожиданно, и поэтому никакие подготовительные охранные мероприятия проведены не были, тем более что Гитлер приезжал на фронт не больше чем на несколько часов. По прибытии Гитлера местные органы СД немедленно принимали все необходимые меры по его охране.

Некоторое исключение составляют полеты в Мариуполь и Запорожье. В Мариуполе Гитлер ночевал в отведенном для него доме, кажется, в бывшей гостинице на берегу моря. В Запорожье он жил два дня в помещении авиационной казармы. В обоих случаях, при содействии органов тайной полевой полиции, мною были проведены необходимые охранные мероприятия в непосредственной близости к квартире Гитлера, как то: усиленная патрульная служба, внутренние и внешние караулы, закрытие всего прилегающего района для постороннего движения. Более широкие мероприятия по охране мною не проводились, так как это могло вызвать ненужную шумиху. Вследствие этих минимальных мер по охране пребывание Гитлера в Мариуполе осталось неизвестным для местных жителей, а в Запорожье об этом знали лишь небольшое количество лиц.

Гитлер и Муссолини посетили в Брест-Литовске только крепость. На время посещения крепость была окружена Батальоном сопровождения фюрера и закрыта для проникновения туда военнослужащих и гражданских лиц (посещение Брестской крепости состоялось 26 августа 1941 г. – Примеч. авт.).

По прибытии в Умань (после 26 августа 1941 г. – Примеч. авт.) рядом с аэродромом была разбита палатка, где фельдмаршал Клюге доложил Гитлеру и Муссолини обстановку на фронте, после чего все мы выехали на автомобилях в окрестности города. Поездка совершалась по совершенно пустой местности, и мы встретили по пути лишь несколько грузовиков с итальянскими солдатами, которые были очень удивлены, увидев Муссолини. Во время этой поездки Гитлер два раза питался на аэродроме из солдатской кухни»[1052].

Раттенхубер об охране Гитлера во время его выездов за границу: «В мае 1938 года Гитлер выезжал в Италию. Для организации охранных мероприятий был создан „охранный штаб“ под председательством итальянского министра внутренних дел Бокини. Его заместителем являлся начальник 4-го управления СД группенфюрер СС Мюллер.

Подготовка началась за несколько недель до поездки. Был проведен усиленный контроль на итало-германской границе, в морских портах, особо тщательно наблюдали за иностранцами. На дорогах к Риму, Неаполю, Флоренции (куда был намечен приезд Гитлера) была учреждена непрерывная проверка всех проезжающих лиц.

Я командировал трех своих сотрудников в Рим, Неаполь и Флоренцию для организации контакта с итальянскими органами безопасности.

Поездка совершалась по железной дороге в двух спецпоездах. Начиная с итало-германской границы до Рима по обеим сторонам пути были выставлены воинские части. Каждому железнодорожному чиновнику был придан сотрудник криминальной или политической полиции для контроля за работой. На паровозах находились немецкие инженеры, отвечавшие за техническое проведение поездки. На заранее обусловленных станциях находилось тщательно отобранное „население“ – главным образом фашистские союзы в полной форме. Гитлер показывался у окна и отвечал на приветствия. Из вагона не выходил. На остановках личная охрана окружала его вагон и следила за поведением посторонних лиц.

В Риме Гитлера встретили: король, наследный принц и Муссолини. Поездка во дворец Квириналу, где были отведены апартаменты для Гитлера, совершалась в парадных каретах. Охрана осуществлялась батальоном кирасир.

Задолго до поездки автострада была закрыта для посторонних лиц и посыпана песком на всем протяжении пути, чтобы контролировать любое постороннее появление на дороге. Тротуары были ограждены деревянными барьерами, перед которыми были выставлены гвардейские части, за барьером находились фашистские союзы. Окна домов были заняты полицией и зрителями по особому списку. На узких участках пути окна были закрыты и декорированы коврами и флагами.

Б. Муссолини и А. Гитлер

Канализационные устройства, каналы, мосты находились под тщательным наблюдением криминальной полиции. Гражданские лица, пользовавшиеся правом прохода к автостраде, должны были иметь серию пропусков. Утеря одного из них делала остальные недействительными.

Меры по безопасности дворца Квириналу, где останавливался Гитлер, мне неизвестны, так как неудобно было об этом расспрашивать, ибо речь шла о дворце самого короля.

В верхнем этаже над апартаментами Гитлера проживали придворные чины, а внизу была размещена немецкая охрана во главе со мной. На одном этаже с Гитлером размещались его адъютанты Брюкнер и Шауб.

Поездки Гитлера по Италии (во Флоренцию и Неаполь) проводились на итальянской автомашине „альфа-ромео“, водителем которой Муссолини поставил своего личного шофера. Скорость автомашины достигала до 90 миль в час. Машина, предоставленная в пользование Гитлера, была обычной, она не имела брони и непробиваемого стекла. Никакого иного специального устройства на ней тоже не было, по крайней мере, я и личный шофер Гитлера Кемпка не обнаружили этого при самом тщательном ее осмотре. Охрана также ехала на автомашинах марки „альфа-ромео“ и мотоциклах „мото-куцци“. До поездки шоферы несколько раз тренировались на трассе. Весь путь был закрыт для постороннего движения и усиленно охранялся итальянской полицией.

В отличие от итальянской поездки поездка Гитлера в Финляндию зимой 1942 года была секретной и не требовала особых охранных мероприятий, кроме тщательного сохранения тайны. Я вылетел в Финляндию за несколько дней до прилета Гитлера, проверил на месте состояние охраны и установил связь с финской полицией. Гитлер вылетел из своей ставки (около гор[ода] Растенбург) и приземлился недалеко от гор[ода] Хельсинки.

О его приезде не знало даже немецкое командование. До Хельсинки он ехал на финской машине обычного типа, так как свою не брал. Дорога шла лесом, поэтому окружающий лесной массив был заполнен войсками и криминальной полицией с собаками. По самой трассе через каждые 200–300 метров стояли посты, сообщавшие по телефону о продвижении Гитлера. Кроме того, трасса усиленно патрулировалась полицией, посаженной на мотоциклы. Посторонние лица, естественно, не допускались на трассу»[1053].

Раттенхубер об охране Муссолини во время пребывания в Германии и поездки с Гитлером на фронт: «Во время приезда Муссолини в 1937 году в Германию весь железнодорожный путь от итало-германской границы до Берлина охранялся полицейскими, стоявшими на расстоянии видимости друг от друга. Поскольку полиции не хватало, были мобилизованы отряды CС, СА, НСКК (национал-социалистский моторизованный корпус) и „трудовой повинности“. За безопасность на каждом участке пути в той или иной области отвечал соответствующий высший начальник СС и полиции.

Перед личным поездом Муссолини двигался специальный „форпоезд“ (передовой поезд. – Примеч. авт.). Для усиления итальянской охраны, насчитывавшей 20 человек и возглавляемой Ронкуччи, в спецпоезде находилась выделенная мною немецкая охрана (РСД) под командованием гауптштурмфюрера Виттман в количестве восьми человек. Обслуживающий персонал поезда был итальянский. Были добавлены лишь немецкие инженеры, находившиеся на локомотивах обоих поездов, и машинисты, отобранные из числа особо проверенных членов национал-социалистской партии.

На остановках были выстроены отряды СС, СА, НСКК и члены национал-социалистской партии. Посторонние лица не допускались. Ответственность нес соответствующий начальник вокзальной полиции и руководитель местной группы НСДАП. Долгих остановок не было, что облегчало проведение мероприятий по охране. Виадуки и мосты еще за несколько дней были проверены и находились с того времени под строжайшей охраной. В Мюнхене поезд останавливался на главном вокзале, а в Берлине на запасном вокзале „Хесрштрассе“. Этим избегалось соприкосновение поезда с центром города.

Почти все продукты питания итальянцы везли с собой. Свежие продукты доставлялись под присмотром чиновников гестапо из кухни фюрера.

Из числа автомобилей для переезда Муссолини использовались лишь бронированные машины Гитлера, которые я описал выше. Все домовладельцы в Мюнхене и Берлине, дома которых находились в районе трассы, по которой должен был следовать Муссолини, были обязаны специальной подпиской нести полную ответственность за благонадежность своих жильцов. Неизвестные лица на это время в эти дома не допускались, снятие квартир и домов внаем в этом районе было запрещено. Жильцы указанных домов часто контролировались гестапо.

Крыши были проверены и заняты полицией. Полицейские располагались на крышах таким образом, чтобы не быть видными с улицы. В магазинах и на предприятиях, расположенных по трассе, владельцы тоже были обязаны подпиской отвечать за благонадежность служащих и рабочих. В гостиницах были тщательно проверены все проживавшие там лица.

На подъездных путях германских автострад в районе Мюнхена и Берлина были устроены шлагбаумы, где происходила тщательная проверка пассажиров, автомашин и их багажа. Все гаражи подлежали усиленному контролю. Неизвестные машины направлялись в полицейский участок для проверки.

Проверялись все канализационные трубы. Входные отверстия в канализационные трубы были покрашены различными, не бросающимися в глаза, специальными красками. Если кто-либо попытался бы снять канализационную решетку, то на ней оставил бы отпечаток руки. За несколько дней до приезда Муссолини все канализационные трубы, по которым можно было ходить, были заняты патрулями. Кроме того, полицейские патрули охраняли все прилегающие к трассе улицы.

В Мюнхене и Берлине улицы, где ехали Гитлер и Муссолини, были за много часов до этого оцеплены полицией и отрядами СС, СА и НСКК. Улицы на трассе были поделены на участки, за каждый из которых нес ответственность сотрудник криминальной полиции с подчиненной ему командой. Каждый начальник участка за несколько дней подробно знакомился со своим участком, домовладельцами, хозяевами предприятий, проверял выполнение ими полицейских инструкций. Все начальники участков были связаны телефоном с охранным штабом, возглавляемым группенфюрером СС Мюллером. После проезда Гитлера и Муссолини их участка они сообщали об этом в штаб условным паролем. В Берлине охранный штаб размещался в помещении главного управления имперской безопасности (ул. Принца Альбрехта).

Если тот или иной участок пути включал сад или парк, то там обязательно находились полицейские чиновники с собаками. Особо обращалось внимание при этом на возможность укрытия „кукушек“ на деревьях. Населению, встречавшему Муссолини и Гитлера, было запрещено держать в руках какие-либо пакеты или свертки. Также было запрещено фотографирование и бросание цветов. Население было об этом уведомлено в газетах и по радио, а также полицейскими на мотоциклах, возившими с собой щиты с соответствующим текстом. В Мюнхене и Берлине за 30 минут до прибытия поезда движение транспорта и пешеходов в районе маршрутов Гитлера и Муссолини было закрыто. Пассажиры, прибывшие с другими поездами, выводились запасными путями на боковые улицы.

Гитлер и Муссолини, как правило, ехали в машине стоя. На расстоянии двух метров справа и слева ехали обе машины охраны СС и РСД, образуя треугольник с машиной Гитлера. На подножках машин охраны стояло по два охранника, готовых в любой момент спрыгнуть с машин.

Дворец принца Карла в Мюнхене, где остановился Муссолини, был под тщательным наблюдением гестапо. Продукты питания во дворец доставлялись из запасов Гитлера. В Мюнхене Муссолини и Гитлер были один день, принимали парад частей СС и вечером выехали в Берлин. Особых мероприятий по охране их во время парада не потребовалось, так как гражданской публики там не было. Путь от дворца до площади (100 метров), где проводился парад, был очищен от посторонних лиц.

В Берлине Муссолини проживал во дворце Бельвю. Этот дворец, служивший для приема иностранных гостей, был круглый год под наблюдением гестапо. Примерно за восемь дней до приезда Муссолини дворец был еще раз тщательно проверен сверху донизу. Работы во дворце – расстановка цветов и украшений – производились под наблюдением чиновников гестапо. Всем занятым во дворце лицам были выданы новые специальные пропуска. После прибытия Муссолини и сопровождающих его лиц были вновь выданы новые пропуска, а старые утратили свою силу. Во время большой манифестации на стадионе „Олимпия“ подъездной путь к стадиону был организован таким образом, что по нему проезжали только лишь машины Гитлера и Муссолини со свитой.

Кроме того, Муссолини и Гитлер выезжали в район маневров частей германской армии. Охрана района маневров, которые происходили севернее Берлина (около Мекленбурга), поставила полицию перед новой сложной задачей, так как не было ясно, в какое именно место поедут Гитлер и Муссолини. Поэтому весь район был поделен на сектора, разделенные естественными рубежами и железными дорогами. Соответственно характеру местности и количеству населенных пунктов в сектора направлялось нужное количество полиции. Одежда полиции подбиралась соответственно обычной одежде местных жителей.

Оперативные команды, руководившие охраной в секторах, за 10–14 дней выезжали на места и знакомились с обстановкой. Немедленно была учреждена патрульная служба во всех секторах. Связь по телефону с центром в Берлине разрешалась только при чрезвычайных происшествиях. Таким образом, избегалось излишнее взбудораживание населения чрезмерными охранными мерами. Формально оперативные команды входили в подчинение начальников сельской жандармерии, хорошо знавшей местных жителей. Таким образом, весь охранный механизм был отработан. Посещение маневров прошло без малейших происшествий.

В ставку Гитлера (район г. Растенбург) в 1941 году Муссолини приезжал в специальном поезде, причем охрана его была организована аналогично тому, как я уже описал выше в разделе поездок Гитлера по железной дороге. Муссолини все время находился в ставке, за исключением выездов в Брест-Литовск и Умань. Вылет в Брест-Литовск был совершен с аэродрома г. Растенбург, где находились только самолеты „эскадрильи фюрера“. Другие самолеты ставки дислоцировались на аэродроме около гор[ода] Летцен. Нужно было охранять только путь от ставки к аэродрому. Для этого было выставлено большое количество постов из состава Батальона сопровождения фюрера. Местность, прилегающая к дороге, и мосты охранялись сотрудниками РСД. Большое внимание уделялось также зарослям и кустарникам. Трава на площади, примыкавшей к дороге, была скошена.

В ставку ОКХ (командование сухопутными силами) поездка совершалась по железнодорожной ветке, соединяющей эту ставку со ставкой Гитлера. В этом случае также были приняты усиленные меры охраны Муссолини в пути – назначение ответственных лиц за участки, патрулирование полицейских на расстоянии видимости; тщательно просмотрены все подступы к пути и установлены дополнительные посты в наиболее опасных местах. Железная дорога днем и ночью проверялась сотрудниками РСД пешком и на дрезине.

Поездка Гитлера и Муссолини в Умань совершалась спецпоездами до ставки „Рере“ („Тоннель“). Охрана по пути осуществлялась силами местных областных начальников СС и полиции. Железнодорожный путь на всем протяжении охранялся полицией. Так как к ставке „Рере“ вела одна колея, то Гитлер, не доезжая ставки, поехал на автомашине и встретил затем спецпоезд Муссолини, подошедший непосредственно к ставке. Вслед за этим был подведен спецпоезд Гитлера.

При этом имел место следующий случай: за несколько дней до приезда Гитлера я отдал приказ, чтобы к местному населению не применялось бросающихся в глаза охранных мер и чтобы таким образом внимание населения не было привлечено к происходящим событиям. Вопреки моему приказу, начальник полиции и СС по Краковской области распорядился, чтобы все население было загнано в дома и перед ними выставлена охрана. Об этом узнал Гитлер и вызвал меня для объяснения. Он был буквально взбешен и закричал на меня: „Какой идиот отдал подобное дурацкое распоряжение? Немедленно разыщите этих полицейских болванов и сделайте им строгое внушение. Они не понимают, что я такими мерами не завоюю популярность местного населения“. Я выполнил приказание Гитлера, вызвал местное полицейское начальство и после довольно резкого разговора отменил их мероприятия.

Я уже указывал, что Гитлер в Муссолини ездили каждый в своем отдельном спецпоезде. Полеты в Брест и Умань также совершались в различных самолетах, ибо по этому поводу имелось специальное указание Гитлера. Пилотом для Муссолини Гитлер назначил своего шеф-пилота генерал-лейтенанта Баур, а самолет Гитлера вел полковник Дольди. Во время автомобильных поездок Гитлер и Муссолини сидели в кузове вместе. Рядом с шофером Кемпка обычно сидел в той же машине адъютант Шауб или Шмидт. При беседах Гитлера и Муссолини я не присутствовал, поэтому их содержание мне неизвестно»[1054].

Как следует из показаний Раттенхубера, система обеспечения безопасности Гитлера была одной из лучших в свое время. Всего за период нахождения Гитлера у власти на него готовилось свыше сорока покушений, но ни одно из них не привело к смерти фюрера. Наибольшие шансы на успех имело покушение полковника К. фон Штауфенберга 20 июля 1944 г. в ставке под Растенбургом. Проносу бомбы в ставку, ее закладке и бегству исполнителей способствовал ряд закономерных «случайностей». Взрывчатка и химический взрыватель были доставлены в портфеле Штауфенберга на заседание Военного совета потому, что вещи высших офицеров в ставке не досматривались. До покушения в июле 1944 г. на этом настаивал сам Гитлер, несмотря на неоднократные предостережения руководства охраны.

Раттенхубер: «В 1943 году из Главного управления Имперской безопасности я получил два сообщения, одно из которых поступило из Испании, а другое – из Швеции. В этих сообщениях указывалось, что офицеры германской армии подготавливают убийство Гитлера, но конкретных фамилий этих военных заговорщиков не упоминалось. Оба эти сообщения я доложил генералу Шмидт и рейхсляйтеру Борман, которые имели по этому поводу беседу с Гитлером. Как мне сообщил Шмидт, Гитлер считал эти сообщения выдумкой, не имеющей под собой никакого основания. Поэтому Гитлер мне так и не разрешил обыскивать офицеров ставки. После этого я неоднократно обращал внимание генерала Шмидт на серьезную угрозу покушения, так как была полная возможность пронести в ставку взрывчатое вещество, но он тоже оставлял эти мои заявления без реагирования»[1055].

Оберфельдфебель Фогель, разыскавший Штауфенберга по поручению начальства, видел, как полковник и его адъютант В. фон Хефтен что-то прятали в портфель в спальне адъютанта Кейтеля, но доложил об этом только во время проведения расследования. Появление Фогеля привело к тому, что вместо двух бомб заговорщики уложили в портфель только одну, а вторую выбросили по дороге на аэродром. Она была впоследствии найдена и стала важной уликой. Штауфенберг до взрыва покинул помещение, в котором проходило совещание, под предлогом срочного звонка из Берлина. Немедленно после взрыва начальник 1-го отдела охраны штурмбаннфюрер П. Хегель приказал закрыть входы и выходы из ставки. Внутренний офицерский караул отказался пропустить машину заговорщиков, но Штауфенберг заявил, что имеет разрешение на выезд. У наружного поста автомобиль снова остановили. Штауфенберг позвонил адъютанту коменданта ставки фон Меллендорфу (участнику заговора), который подтвердил начальнику караула наличие разрешения.

Раттенхубер: «По приказу Гиммлера в ставку была направлена „особая комиссия гестапо“ для проведения тщательного расследования на месте. Из членов комиссии припоминаю специалиста по взрывчатым веществам штурмбаннфюрера СС Видемана. Часть членов комиссии направилась на место покушения, а остальные – в мой рабочий кабинет для проверки проведенных мною мероприятий по охране Гитлера. При этом были изъяты все разработанные мною инструкции по охране. Следует заметить, что какой-либо халатности или небрежности в исполнении моего служебного долга комиссия не установила.

В самом бараке, где произошел взрыв, комиссия обнаружила остатки портфеля, плоскогубцев, капсюли, и к концу дня вся картина покушения была уже ясна. Шофер, отвозивший трех офицеров на аэродром, показал на допросе, что во время поездки почувствовал толчок, как будто кто-то из пассажиров выбросил что-то из машины.

При осмотре местности была найдена вторая адская машина, выброшенная из автомобиля. Анализ взрывчатки, как мне говорил Видеман, показал, что взрывчатое вещество было английского происхождения, однако оно могло быть воспроизведено и в химической лаборатории имперского управления криминальной полиции. <…>

В соучастии покушения на Гитлера подозревался также начальник Имперской криминальной полиции группенфюрер СС Нёбе, которому удалось бежать и некоторое время скрываться, пока он не был арестован в окрестностях Берлина. <…>

Следует отметить, что покушение на Гитлера планировалось вначале в Берхтесгадене, однако не было осуществлено, так как заговорщики в силу особо тщательной охраны этого района не смогли бы оттуда выбраться (показания генерала Штиф). Затем было намечено осуществить покушение в начале июля 1944 года около замка Клесхейм, где Гитлер должен был осматривать новые типы танков и военного обмундирования. Заговорщики хотели положить в ранцы трех солдат, демонстрировавших обмундирование, мины, которые должны были взорваться при малейшем натягивании одного из ремней на ранце. В этих целях взрывчатка была принесена в ставку командования сухопутных войск (лес Мауэрвальд), где ее хотели было зарыть, однако этому помешали сотрудники тайной полевой полиции, обнаружившие эту взрывчатку. По приказу заговорщика генерал-квартирмейстера Вагнер расследование по этому делу было прекращено.

Далее было установлено, что Штауфенберг приезжал с адской машиной также и в ставку Гиммлера, но имел ли он намерение совершить там покушение на Гиммлера, осталось невыясненным. <…> Следствие по делу заговорщиков показало, что покушение на Гитлера планировалось начиная с 1939 года (показания генерала Штиф). Этот факт нашел свое подтверждение в записях дневника, принадлежащего начальнику абвера адмиралу Канарису, которые были обнаружены в апреле 1945 года в сейфе в помещении разведоргана „Цеппелин“ после ареста Канариса и доставлены мне. Не читая, я их передал группенфюреру СС Мюллеру, ибо я тогда был занят переводом ставки в Берхтесгаден»[1056].

Летом 1938 г. генерал Л. Бек и его офицеры разработали план, согласно которому предполагалось объявить Гитлера душевнобольным и передать власть армии. Осенью 1938 г. начальник Генштаба Ф. Гальдер, президент Рейхсбанка Я. Шахт и другие готовили переворот с целью отстранить от власти Гитлера и НСДАП и восстановить парламентскую республику. После Мюнхенского соглашения заговор распался. Осенью 1939 г. генералы во главе с главнокомандующим сухопутными войсками В. фон Браухичем сговорились отстранить фюрера от власти и заключить мир с Лондоном и Парижем. Заговор также провалился.

В декабре 1942 г. обер-бургомистр Лейпцига К. Герделер, начальник общевойскового управления Генштаба генерал Ф. Ольбрихт и начальник оперативного управления группы армий «Центр» Х. фон Тресков договорились начать подготовку покушения на Гитлера. Тресков готовил его убийство при помощи пластиковых бомб, а Ольбрихт и заместитель Канариса Г. Остер составили план захвата власти в Берлине, Кельне, Мюнхене и Вене. В конце февраля 1943 г. Ольбрихт сообщил Трескову, что приготовления к плану «Вспышка» закончены. 13 марта 1943 г., после совещания в штабе группы армий «Центр» в Смоленске, Гитлер вылетел в «Вольфсшанце». Тресков передал одному из офицеров, сопровождавших фюрера, пакет с «парой бутылок коньяка» для своего знакомого в ставке. В пакете находилась бомба с часовым механизмом, которая должна была взорваться во время полета. Взрыватель не сработал, и самолет с Гитлером благополучно приземлился под Растенбургом. Через неделю сорвалась попытка покушения в берлинском цейхгаузе. В октябре – ноябре 1943 г. начальник Организационного отдела Генштаба генерал Х. Штиф пытался пронести взрывчатку в ставку, но не сумел это сделать из-за мер безопасности. В ноябре – декабре 1943 г. и в феврале 1944 г. предполагалось взорвать Гитлера во время осмотра новой военной формы, но осмотр три раза отменялся по различным причинам. Попытка ротмистра фон Брайтенбурга застрелить Гитлера во время совещания в Берхтесгадене сорвалась из-за того, что его не пропустила охрана.

Раттенхубер: «В дополнение ко всему изложенному хочу отметить, что в 1943 году в американском журнале „Лайф“ была помещена статья под названием „Три наиболее хорошо охраняемых человека на земле“. Речь шла о маршале Сталине, президенте Рузвельте и премьер-министре Черчилле. Эта статья вызвала большую панику в окружении Гитлера, так как создалось впечатление, что охрана Гитлера поставлена слабо. Особенное беспокойство по этому поводу проявляли начальник партийной канцелярии Борман и адъютант Гитлера генерал Шмундт. Мне, однако, удалось убедить их в том, что не следует полагаться на болтовню американских корреспондентов, ибо мною проведены все необходимые мероприятия по обеспечению личной безопасности Гитлера. Мною также изучалась статья одного английского журналиста под названием „Четыре варианта убийства Гитлера“. Следует сказать, что эта статья была фантастической и рассчитана на сенсацию писателя, поэтому для меня она не представляла практического интереса»[1057].

Несмотря на то что события 20 июля 1944 г. достаточно хорошо изложены в воспоминаниях очевидцев, хотим обратить внимание читателей на несколько важных моментов, связанных с неудавшимся заговором. Сигнал «Валькирия», в соответствии с которым сухопутные войска начинали действовать в интересах заговорщиков, командирам частей был известен в другом качестве. По планам обеспечения безопасности Третьего рейха он был кодовым обозначением ситуации внутренних беспорядков. При получении этого сигнала власть в Германии передавалась в руки военных. Таким образом, заговорщики пытались использовать для взятия власти уже разработанный план борьбы с беспорядками. В соответствии с их замыслом основным внутренним врагом должны были выступить СС, представители которых, по версии заговорщиков, «осуществили убийство Гитлера», поэтому в качестве пароля использовалась фраза «только по приказу фюрера». Подавляющее большинство солдат и офицеров из частей вермахта, выступивших по приказу руководителей заговора, были убеждены в том, что они действуют против врагов фюрера и рейха.

Большинство историков считают основными причинами провала военного переворота то, что Гитлер остался в живых, а заговорщики либо бездействовали, либо действовали крайне нерешительно. Наиболее решительным соратником Гитлера в Берлине стал рейхсминистр пропаганды доктор Й. Геббельс, который привлек на свою сторону майора Ремера, посланного заговорщиками для его ареста. После телефонного разговора Гитлера с Ремером последний поступил в подчинение к Геббельсу. Силами его батальона и поднятых по тревоге подразделений из дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», дислоцированных в Лихтерфельде, попытка военного переворота в Берлине была подавлена. 21 июля создана Особая следственная комиссия во главе с Г. Мюллером, в которой работали около 400 сотрудников гестапо и СД.

В воспоминаниях О. Скорцени отмечается, что английское радио с 25 июля 1944 г. начало передавать сообщения об участниках заговора. Сотрудник МИД Германии княжна М. Васильчикова, связанная с заговорщиками, в августе 1944 г. записала в дневнике: «Радио союзников делает невесть что: они называют имена людей, которые, как они утверждают, участвовали в заговоре. А между тем многие из них пока официально к заговорщикам не причислены»[1058]. Руководитель британской пропаганды на Германию С. Делмер признал, что английские радиостанции по его указанию передавали в эфир списки участников заговора: «Одна из наших целей заключалась в том, чтобы упомянуть в связи с заговором тех немецких офицеров, на которых мы хотели навлечь подозрения гестапо и СД. <…> Мы сумели представить в качестве участников „путча за мир“ столько чинов из вермахта, МИД и вообще администрации, что количество названных имен почти сравнялось с общим фактическим числом заговорщиков…»[1059].

Уже с начала 1945 г. пресса стала сообщать об исчезновении Гитлера из осажденного Берлина.

В последнее время опубликованы «воспоминания Мюллера», в которых говорится: «Начнем с того, что из бункера было два выхода – один через канцелярию и второй в сад. Персональный бункер Гитлера находился на более глубоком уровне, и только в нем имелся запасной выход. Окружающие привыкли к тому, что фюрер по вечерам поднимается по лестницам с собакой, чтобы погулять с ней в саду. Конечно, сад усиленно охранялся, по ночам туда выпускали сторожевых псов, но, когда Гитлер выходил на прогулку, там гасили все огни и убирали собак. Так делалось на короткое время, и отвечал за это и вообще за охрану Раттенхубер. Таким образом, как я уже сказал, ночные прогулки Гитлера были делом обычным. В тот, последний, раз он вышел из бункера в сад со своей собакой через запасной выход, а вернулся обратно уже его двойник, тоже с овчаркой, но с другой, которую взяли с псарни. Все это происходило в моем присутствии, так что, можете быть уверены, я ничего не выдумываю. Нашего двойника после этого мы ограждали почти от всех контактов. Геббельс и Линге были в этом надежными помощниками. Помню, Борман сказал мне с озабоченным видом: „Фюрер странно выглядит, Мюллер. Не похож на себя. Уж не было ли у него удара?“ Я ответил, что мне так не кажется…»[1060].

Расследование обстоятельств смерти Гитлера проводилось специальными службами СССР и союзников по антигитлеровской коалиции. В мае 1945 г. сотрудники контрразведки СМЕРШ задержали сотрудников охраны Э. Хабермана и Г. Менгерсхаузена, медсестер Э. Линдхорст и Э. Флегель, начальников 1-го и 3-го отделов абвера Г. Пиккенброка и Ф. Бентивеньи, полицай-президента Берлина К. Герума, командира дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» В. Монке, начальника РСД Г. Раттенхубера, камердинера фюрера Г. Линге, адъютанта фюрера О. Гюнше и его личного пилота Г. Бауэра. 4 мая был обнаружен труп двойника фюрера Г. Велера. В руки союзников попали личный шофер фюрера Э. Кемпка и его личный стоматолог Х. Блашке, сотрудники охраны от СД Г. Кернау, Э. Мансфельд и Х. Поппен. Все они дали показания о событиях, связанных с самоубийством Гитлера 30 апреля 1945 г. в рейхсканцелярии.

13 марта 1970 г. председатель КГБ при Совете Министров СССР Ю. В. Андропов направил в ЦК КПСС следующую записку: «В феврале 1946 года в г. Магдебург на территории военного городка, занимаемого Особым отделом КГБ при 3-й ударной армии ГСОВГ, были захоронены трупы Гитлера, Евы Браун, Геббельса, его жены и детей (всего 10 трупов).

В настоящее время указанный военный городок, исходя из служебной целесообразности, отвечающей интересам наших войск, командованием армии передается немецким властям.

Учитывая возможность строительных или иных земляных работ на этой территории, которые могут повлечь обнаружение захоронения, полагал бы целесообразным произвести извлечение останков и их уничтожение путем сожжения.

Указанное мероприятие будет проведено строго конспиративно силами оперативной группы Особого отдела КГБ и должным образом задокументировано»[1061].

На записке стоят грифы «совершенно секретно», «особой важности», серия «К». Под резолюцией («согласиться») имеются подписи Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина и Н. В. Подгорного.

Для обеспечения конспирации операции «Архив» на территории военного городка была придумана легенда о поиске ценных архивных материалов по показаниям арестованного преступника. Далее приводится отрывок из утвержденного Андроповым плана:

«1. За два-три дня до начала работ над местом захоронения силами взвода охраны ОО КГБ армии установить палатку, размеры которой позволяли бы под ее прикрытием производить предусмотренные планом работы.

2. Охрану подходов к палатке после ее установления осуществлять силами солдат, а в момент производства работ – оперсоставом, выделенным для проведения мероприятия „Архив“.

3. Организовать скрытый пост для контрнаблюдения за близлежащим от места работ домом, в котором проживают местные граждане, с целью обнаружения визуальной разведки. В случае обнаружения такого наблюдения принять меры к его пресечению, исходя из конкретно сложившейся обстановки.

4. Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки сложить в специально подготовленные ящики, которые на автомашине вывезти в район учебных полей саперного и танковых полков ГСВГ (в районе Гнилого озера, Магдебургский округ ГДР. – Примеч. авт.), где сжечь»[1062].

4 апреля 1970 г. захоронение было вскрыто. На следующий день останки трупов сожжены, пепел развеян.

Мы не ставим перед собой задачу рассмотреть любую из бытующих версий – оставим это другим специалистам. Важен другой факт – до окончания Второй мировой войны система личной безопасности Гитлера и других лидеров Третьего рейха, так же как и вся система военной, государственной и партийной безопасности, находилась на достаточно высоком уровне и соответствовала большинству необходимых требований, хотя, конечно, не была лишена организационных и технических недостатков.