Письма президентам Минкин Александр

В ответном слове вы очень правильно хотели, видимо, сказать о ценности жизни каждого человека и укорили Памфилову за некоторую селекцию. Вот ваши слова:

«Фразу вы вначале произнесли, для меня трудную, во всяком случае, для восприятия: „Убийство священника – это печально, но это как бы из другой сферы“. Вот, на мой-то взгляд, не может быть „убийства из другой сферы“. Всякое убийство: и правозащитника, и журналиста, и священника, и милиционера, и следователя, и военного, любого другого человека – имеет абсолютно одинаковые последствия, социальные последствия для нашего общества. Это тягчайшее преступление. Поэтому мне все-таки думается, что мы в таких словах должны быть крайне аккуратны, мы не можем делить преступления на те, которые заслуживают повышенного общественного внимания, пусть даже речь идет об известной личности, и на те, которые не заслуживают внимания».

Г-н президент, это, конечно, очень красивые и гуманные слова, но по сути, простите, все совершенно не так.

Если неосторожный водитель задавил ребенка – это трагедия, но с государства и лично с вас нет никакого спроса. Если сосед по пьянке зарезал соседа – при чем тут вы?

Но тюрьмы – часть Министерства юстиции. Министерство юстиции (справедливости) – часть государственного аппарата. Вы – глава государства. Этого юриста уморили в тюрьме ваши подчиненные, государственные служащие. Надо ли продолжать?

Увы, г-н президент, вы были абсолютно неправы, сказав, будто «всякое убийство имеет абсолютно одинаковые последствия, социальные последствия для нашего общества». Может быть, всякая жизнь бесценна (так мог бы сказать монах-отшельник), но убийство убийству рознь. И вы как юрист (а не только как президент) это точно знаете.

Даже Уголовный кодекс различает убийство по неосторожности и умышленное убийство; убийство бандита в перестрелке и убийство безоружного адвоката, журналиста, правозащитника.

И общество различает. Все общество (включая тех, кто не читал Уголовный кодекс) абсолютно ясно понимает разницу. А если так – значит, ваши вроде бы гуманные фразы воспринимаются либо как речь политика, обязанного лукавить по долгу службы, либо как речь человека, не очень хорошо понимающего, что он говорит.

Понятно, что вы ежедневно сталкиваетесь с этой проблемой, ежедневно вынуждены искать нежные названия для откровенных преступлений. Происходят, например, дикие и уголовные фальсификации на выборах, а вы вежливо говорите о том, что кто-то кое-где у нас порой подключает административный ресурс.

Если б вы знали, как всем людям доброй воли (и нам в том числе) хочется, чтобы ваши хорошие слова подействовали на реальность. Но пока реальность упрямится. Вы, например, летите в Дагестан – там учащаются взрывы. Вы – в Ульяновск, там тоже взрывы. Вы каждый день говорите о законности, а интернет ежедневно сообщает о том, что милиционеры еще кого-нибудь убили.

Выглядит так, будто это все нарочно. Но ведь это не мы вам вредим и даже не диверсанты. Это вам, быть может, таким образом откуда-то свыше пытаются намекнуть, что идете не тем путем, не на тех опираетесь (если опираетесь).

Впереди 2012 год. Для всех это будет большой праздник: двухсотлетие Великой Победы (над Наполеоном). А для вас это будет жуткий момент: пан или пропал. Даже Олимпиаду можно перенести куда-нибудь (в другую страну), а выборы, по всему видать, не перенесут.

И если у вас есть президентские планы на последвенадцатый год, то срочно надо сделать что-то хорошее. Слов хороших сказано достаточно, нужны дела. А пока всё, что можно вспомнить, – это волевое вкручивание энергосберегающих лампочек. Для вашего (президентского) уровня – это маловато.

«Инновации, модернизации…» – заклинаете раковую опухоль, а она все растет и растет. И пьяная от счастья падает с трибун партийного съезда[71].

Большой театр

7 декабря 2009

Г-н президент, надеюсь, вы вчера в полдень приникли к телеэкрану – смотрели, как премьер общается с Россией. (Слушать необязательно, главное – смотреть.) Он действительно прямо говорит с Россией. Не с народом, а с государством. Это был государственный визит РФ к лидеру, вождю.

Народ – стихия. Если люди по своей воле выходят на площадь – на них летит ОМОН с дубинкой. А если люди выходят по команде сверху – им подносят микрофон.

Вчера на площадях и в цехах людей ждали с распростертыми видеокамерами. Точнее, люди и камеры ждали премьера (и, может быть, не один день). Все-таки это жуткая бесчеловечная идея – ставить такие спектакли в декабре, но, увы, – традиция.

В больших оперных театрах безмолвную толпу статистов называют массовкой. На авансцене солист поет свою арию, а массовка на заднем плане безмолвна, недвижна, стоит в боевой готовности и по команде дирижера начинает шевелиться.

Премьер сидел на возвышении в центре сцены, перед ним – большой зал с избранной публикой (рабочие, колхозники, ученые, пенсионеры – привычный праздничный набор; никто не забыт, ничто не забыто).

За головой героя был вьющийся на ветру красно-синий флаг. Это был флаг РФ, но белая часть не попадала в кадр. Кто-то из телезрителей (если смотрел не с начала), наверное, удивился: почему флаг вьется, а волосы героя – нет. Но, когда показывали общий план, было видно, что флага никакого нет вообще. А в углу, метрах в двадцати от премьера, на большом телеэкране извивались эти полосы. И так снимали, что лицо Путина было на фоне виртуального флага. В этот момент он говорил о борьбе с терроризмом: «Россия – жертва международного терроризма. Все общество должно проявлять бдительность. Твердости и решительности у нас достаточно!» Это был первый вопрос – «Невский экспресс».

Второй вопрос был про кризис. «Пик кризиса преодолен. Но турбулентность в мировой экономике сохраняется. И – как следствие – в России…» – в общем, наш кризис все еще следует считать следствием чужих.

Когда речь шла о мирных проблемах, фон менялся: за головой героя появлялось бледно-голубое небо, но по небу плыли не облака, а красивые, любимые, желанные слова: ОБЩЕСТВО, НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ, КУЛЬТУРА, ЭКОНОМИКА – божественно, просто божественно!

Г-н президент, вы же знаете (а если нет – психологи вам подтвердят), что в таких вещах главное – картинка. Мы же воспринимаем мир глазами, а ушами – так, процентов пять максимум. Картинка была очень красивая, плыла прямо в мозги. Но массовка, увы, подкачала…

Третьим сюжетом стало Пикалево. Так ведущий назвал место, где на площади стояли люди. Лучше бы он сразу дал комунибудь микрофон, но гордость за свою важную работу толкнула его сказать: «Мы тут за несколько дней всё изучили», – и стало ясно, что не только телевизионщики там всё изучили, но и массовку обучили.

Микрофон достался начальнику цеха (как у Жванецкого). Вопрос был длинный, начальник цеха хорошо сказал, хотя несколько раз сбивался (понятно, одно дело репетиции, а другое – премьера для премьера). А вот с костюмами массовки вышла накладка. Многие были в касках. А зачем? Холодно? Надень шапку. С неба ничего твердого не падало, даже снег не шел. Но у каждой оперы есть художник по костюмам; знает, как изображать рабочего: на голове каска, на плече отбойный молоток, у колхозника – грабли, у инженера – циркуль, чтобы зрители сразу понимали, кто – кто.

Этим, в Пикалеве, которые просили, чтобы он к ним снова приехал, премьер сказал: «Если обстановка потребует – приеду в любой город!» (не помню, то ли флаг вился за головой, то ли небо со словами ЭКОНОМИКА, КУЛЬТУРА).

Потом был машинный зал Саяно-Шушенской ГЭС. Там собрали человек пятьдесят. Все в касках! Если перекрытие гигантского зала рухнет, то каски не спасут, это ясно. Работу у них над головой никто не вел. У этой оперы один художник на все города, любит, видимо, каски как яркую деталь. Но, г-н президент, согласитесь: это же глупо. Если там опасно – значит, людей подвергают риску ради телекартинки. А если опасности нет, то каски усиливают привкус театральщины, они превращаются в деталь сценического костюма, увы.

И людей превращают в деталь спектакля. Ведущая в зале идет с микрофоном к старушке, которая вдруг захотела задать вопрос. Ведущая идет к ней, а по дороге рассказывает подробную биографию этой пенсионерки. И что нам думать? Либо ведущая знает биографии сотен сидящих в зале. Либо она заранее угадала, кто задаст вопрос и выучила только старушкину биографию. Старушка не подвела: «Мы, пенсионеры, очень благодарны вам, Владимир Владимирович! Вы слышите нас, простых людей!»

Надеюсь, вы все же смотрели на это. Премьер был прекрасен, а народ – так себе. Стоит чуть не сто человек (кажется, в Тольятти) – ведущий спрашивает: «Кто хочет задать вопрос Владимиру Владимировичу?» Никого. Ведущий как бы озирается, как бы ищет, кого выбрать, и видит одну поднятую руку. Ай-я-яй. Если бы там раздавали заурядные пирожки, народ бы кинулся, была бы давка (даже на фуршетах весьма состоятельные господа и дамы кидаются к столам, к икорке). А тут – раз в жизни выпало счастье обратиться к царю (чтобы не сказать к господу богу), а они стоят, лица неподвижны, к микрофону не тянутся… В театре режиссер бы уже орал: не верю! Ну а телезрители, конечно, верят. Или нет?

Четыре часа продолжалось. Вспомните, г-н президент, недавние времена, когда г-н премьер был президентом. Попробовал бы какой-нибудь его премьер (Касьянов, Фрадков, Зубков) выйти в прямой эфир на общение с Россией. Все бы, во-первых, решили, что он с ума сошел. Во-вторых, даже если б и сошел (с кем не бывает?), то кто б ему дал теле– и радиоканалы, городские площади, заводские цеха и разрушенные гидростанции – даже совестно рассуждать. Успокоительный укольчик, и – баиньки на пенсию.

Напоследок скажу: бывают спектакли и подлиннее. У Някрошюса «Вишневый сад», например, шесть с лишним часов. Но ведь там есть антракты, а тут… то ли йоги собрались в зале, умеющие контролировать внутренние функции организма, то ли в памперсах сидели. Чего не сделаешь ради ОБЩЕСТВА, НАУКИ, КУЛЬТУРЫ и т. д.

Сам премьер сидел как железный, никуда не спешил, в запасе вечность. Девочка из далекого города написала ему: мол, у нас в школе всего три компьютера. Он улыбнулся: «Я, как Хоттабыч, пришлю по компьютеру каждому ученику вашей школы». Значит, не бог, а всего лишь джинн, какая скромность!

Царь-пушкой по воробьям

11 декабря 2009

Г-н президент, в Перми ураган отставок! Руководство области, руководство города – все наперегонки пишут заявления. Заставь дурака богу молиться – он и лоб расшибет. А бог (в данном случае) – это вы.

Произошли две трагедии подряд: катастрофа «Невского экспресса» и пожар в Перми.

После теракта вы сказали: «Мы должны, с учетом того, что произошло, отработать все возможные версии происшествия. Все возможные версии, все мотивы совершения этого трагического происшествия, этого чудовищного преступления». Видите, какие аккуратные слова: «с учетом», «версии», «мотивы» – и странная неуверенность: «происшествие» или «преступление».

Во втором случае ваша реакция была гораздо жестче:

«Нет ни мозгов, ни совести. Наказать нужно будет по полной программе».

Это вы говорили 5 декабря в Горках, инструктируя Шойгу. А 8 декабря там же, в Горках, вы давали задание генеральному прокурору: «У нас вследствие разгильдяйства, я сказал бы, даже раздолбайства такого, которое превратилось уже в государственную угрозу, происходит огромное количество чрезвычайных ситуаций: и на дорогах, и в пожарах люди гибнут. Последний случай, который произошел в Перми, просто за гранью добра и зла. То, что хозяева и устроители этого шоу – безответственные мерзавцы, это понятно. Нужно разобраться во всем тотально, посмотреть на всю цепочку тех, кто к этому причастен, потому что невозможно уже с этим мириться. Начиная, естественно, от владельцев и собственника здания, арендаторы, устроители этого шоу, контрольные структуры (и местные, и федеральные) – выявить всех, кто к этому причастен».

Видите, какие резкие слова: «мерзавцы», «наказать по полной», «ни мозгов, ни совести».

Не так часто от вас (президента России) в официальной обстановке услышишь «раздолбайство». Дело не в степени грубости – иногда президенты даже матом ругаются.

Но тут не ругань в пивной, а встреча юристов, под телекамерами. Никакого преступления под названием «раздолбайство» в Уголовном кодексе нет. Что вы приказали генпрокурору? Похоже, выедолбать раздолбаев.

Но пожар в Перми – даже при ужасном числе погибших – бытовуха, результат глупости, пьянки. А подрыв «Невского экспресса» – умышленное групповое убийство, террор.

За пьянки раздолбаев вы не отвечаете. А за террор – отвечать должны. Возможно, вы так гневно обрушиваетесь на виновников пожара именно потому, что высшая власть России в этом не виновата и, значит, может требовать наказания виновных, не задевая себя и своих.

Вы (и все другие) вините пермских чиновников и пожарных, которые, видимо, брали взятки и закрывали глаза на пожароопасное состояние клуба. Взяточники виноваты. Но, ваше величество, будьте справедливы. Я уверен, что все ваши резиденции (в Горках, в Кремле и т. д. и т. п.) и все резиденции премьер-министра (в Ново-Огареве, в Сочи и т. д. и т. п.) – все они безупречны в пожарном отношении: огнетушители заряжены, в кране есть вода… Но если вы, тандемом, начнете у себя в столовой запускать петарды и фейерверки – будет пожар, вот увидите. И кого в отставку – губернатора области?

Вы так обрушились на виновников пожара, как будто случилось что-то невероятное. Но в том и беда, что это рядовое событие. Рядовое во всем, кроме ужасного числа погибших. А когда майор милиции устроил бойню в Москве, вы промолчали. Может быть, потому, что за состояние милиции несете гораздо большую ответственность, чем за пермских раздолбаев.

Народ ликует: ах, отставки! какая прелесть! Но, похоже, эти отставки – не искреннее покаяние, а желание угодить вам, дать возможность продемонстрировать решительность и строгость.

Вспомните, г-н президент, «Норд-Ост», Беслан, два пассажирских самолета (одновременно взорвавшихся в воздухе), недавний подрыв «Невского экспресса» и др. – все это проморгала наша ФСБ. Хоть раз шеф ФСБ подавал в отставку? Мы об этом не слыхали. Наоборот, за «Норд-Ост» очень многих наградили.

В поезде людей изрубили оторвавшиеся кресла – разве подали в отставку хозяева и начальники наших железных дорог?

Вы на пожаре демонстрируете великолепную строгость. Но, может быть, потому, что наказание с гарантией не коснется ближнего круга. Не коснется тех, кого трогать нельзя.

Совесть нации
Место свободно уже 20 лет. Со дня смерти Андрея Сахарова

14 декабря 2009

В Кремле на артистов, спортсменов, чиновников дождем сыплются ордена. За заслуги перед Отечеством I степени, II степени, III степени, IV степени.

Возможно, скоро в Кремле начнут выдавать патенты: «Совесть нации III степени», «cовесть нации XXXIII степени», но…

Можно купить место депутата, министра… Можно получить место начальника нанотехнологий или даже место президента. Но должность «Совесть нации» вакантна. Купить ее нельзя, назначить своего человека – исключено. Даже не пытайтесь. Даже не надейтесь.

Свято место пусто не бывает? Увы, еще как бывает!

Андрей Дмитриевич Сахаров – академик, отец водородной бомбы, трижды Герой Социалистического Труда, ордена Ленина и др., Нобелевская премия. Стал (или всегда был) инакомыслящим; травля, клевета, в 1980-м лишен всех советских наград, несколько лет ссылки, пытки. (Когда объявил голодовку, кагэбэшники насильно кормили его через кишку – сильная боль, невыносимое унижение.)

Потом его выпустили, потом избрали депутатом парламента (Верховного Совета). Называли совестью нации.

Все это произошло в СССР, он родился в СССР и умер в СССР.

Теперь, в нашей демократической РФ, человек с такой биографией не прошел бы в парламент ни за что и никогда.

Если б можно было оживить хоть на денек – показать ему сегодняшнюю Россию, многопартийную Думу, многопартийную оппозицию…

Скорее всего его ужаснула бы не жестокость, царящая в стране снизу доверху (он работал при Сталине, Берии – в более жестокие времена). Ужаснули бы глупость и мелкость, бездарно угробленные заводы, разворованное богатство, крах образования и науки, ничтожество власти и оппозиции, сервильность свободной прессы, подлое и растленное ТВ.

Он умер ровно 20 лет назад. В воскресенье было прощание, в понедельник похороны. Я написал заметку в «Московские новости», заместитель главного редактора Бандура бросил ее в урну, сказав: «Нас это не интересует». Я вытащил ее из урны, позвонил главному редактору «Аргументов и фактов» Старкову, он вернул готовый номер «АиФ» из типографии, и кусок моего текста (процентов 40) кое-как воткнули в самую многотиражную тогда газету планеты: 22 139 954 экземпляра.

Вот та публикация.

Прощание

В воскресенье в Москве во Дворце молодежи рядом с метро «Фрунзенская» был открыт доступ к телу скончавшегося академика Андрея Дмитриевича Сахарова. В метро радиоголос объявлял: «Станцию “Фрунзенская” поезд проследует без остановки».

Глаз нельзя было оторвать от бесконечной череды измученных холодом людей. Шесть часов на морозе. Вошедшие отряхивали шапки. Две уборщицы непрерывно собирали снег и воду с каменного пола.

Горькие мысли о тех, кто не смог прилететь, о тех, кто не захотел прийти…

И вдруг вопрос: а кто эти – пришедшие? Тут же, у входа на лестнице, я провел самодеятельное социологическое исследование. Вот его результаты.

Задавал два вопроса: год рождения? профессия? Опросил (подряд) 1305 (!) человек. Выяснилось, что родившихся было: до 1929 г. – 15 %, с 1930 до 1939 г. – 30 %, с 1940 до 1949 г. – 25 %, с 1950 до 1959 г. – 14 %, с 1960 до 1969 г. – 12 %, с 1970 г. – 3,5 %. Старше сорока – 70 %. Всего три с половиной процента моложе двадцати. Были родившиеся в 1905, 1908, 1913-м… Тех, кому

крепко за 70, было больше, чем юношества: инженеров – 33 %, научных работников – 23 %, преподавателей – 9 %, студентов – 7 %, врачей – 4 %, рабочих – 2 %, военных – 1,3 %, журналистов – 0,7 %, кооператоров (так называли бизнесменов. – А. М., 2010) –

0,5 %. По малочисленности не названы режиссеры, актеры, архитекторы, библиотекари, переводчики, юристы и др. Поэтому в сумме

нет 100 %. Для верной оценки надо бы сравнить с данными о профессиональном составе населения Москвы. Но и так ясно. Шла немолодая интеллигенция. И было ее немало. Она нарушила планы тех,

кто решил «уложиться с 13:00 до 17:00». В 9 вечера я спросил

входящих: когда встали в очередь? Без четверти три, ответили

голоса. – Сколько прошло? – спросил я в 22:00 у генерала, руководившего охраной порядка. – Нет данных. – А приблизительно? – Тысяч 70. И еще тысяч 10 на улице стоят… Последние прошли около полуночи…На следующий день, в понедельник, люди спускались в метро, чтобы ехать в Лужники на гражданскую панихиду. «Станцию

“Спортивная” поезд проследует без остановки», – объявлял механический голос.

По пустынному Комсомольскому проспекту – ни троллейбусов, ни машин – люди спешили к Лужникам. И, прыгая по ледяным лужам, я вспоминал, как организовывалась «всенародная скорбь» по Суслову, Брежневу, Черненко, как объявлялся национальный траур, подкатывали к учреждениям и заводам комфортабельные автобусы. Невольно думалось и о тех, кто устроил панихиду по Андрею Дмитриевичу на окраине города.

Александр МИНКИН, журналист, г. Москва

В «Аргументах и фактах» от заметки остались факты (цифры), а выводы не уместились.

Уже тогда была очевидна общественная апатия молодняка. Это был год максимальной политической активности. На митинги в Москве выходило полмиллиона (в тысячу раз больше, чем теперь), а молодых было мало. В городе – много, а на митинге – мало.

Посмотрите еще раз на статистику: больше 65 % (две трети!) – инженеры, преподаватели и научные работники. Иных уж нет, а те далече. А тем, кому тогда было двадцать, – теперь сорок. Гражданского сознания у них не прибавилось. Зато прибавилось цинизма и скепсиса: мол, зачем дергаться? – все равно ничего не добьешься. Этот скепсис для человеческого общества как сепсис для человеческого организма – отравляет всё, в том числе голову.

В «АиФ» уместились те, кто пришел. Быть может, еще важнее – кто не пришел, но рассуждения о них напечатаны не были.

Не было никого из гигантской армии чиновников – всех этих бесчисленных паспортисток, ЖЭКов, ведомств, министерств, райжилотделов, собесов, не было партфункционеров – секретарей, помощников, завотделами, замзаворготделами. «Совесть нации? А это что за настойка? На каких ягодах?»[72] Не было милиционеров, кагэбэшников (разве что в штатском, затесались в 2 % рабочих). Те, кто тогда не пришел (сейчас им от 40 до 60), – теперь рулят.

* * *

В Лужниках грузовик с гробом медленно ехал по льду среди огромной толпы. Люди пропускали этот катафалк и шли за ним. Но не вплотную. За грузовиком шло крепкое оцепление – полукруг энтузиастов, прочно сцепившихся локтями. За ними – вся толпа. А внутри этого полукруга, никем не толкаемый и не заслоняемый, шел Ельцин. Получалось, что он и есть Россия, которая прощается со своей совестью. В грузовике возле гроба, на лавке у заднего борта, сидела Елена Боннэр, вдова. С немым изумлением она смотрела на главного скорбящего.

Другой главный скорбящий – Горбачев – в Лужники, конечно, не приехал. Ему еще утром доставили тело Сахарова для индивидуального прощания в спокойной обстановке.

На панихиде в Лужниках выступал обычный тогдашний набор ораторов: Ельцин; подозрительные, но популярные прокуроры, обещавшие когда-нибудь всё разоблачить; Собчак – воспитатель любимых национальных лидеров (одна Ксюша чего стоит). Была огорожена площадка для дипкорпуса, там было сухо, лежали доски. Простой народ теснился как попало. Рядом в давке, по щиколотку в талой воде, стоял посол Швейцарии – единственный, кто не воспользовался загоном для дипломатов. Видно было, что не политическую миссию выполняет, а просто пришел, по-человечески.

Репортаж мой о похоронах напечатали в Швейцарии и еще где-то. Вдруг пришло мне приглашение в швейцарское посольство на обед. Посол (итальянский швейцарец с замечательной для русского уха фамилией Пьянка) расспрашивал о литературе, о театре, а под конец (потрясающий кофе, ликеры, сигары) объяснил, почему пригласил.

Оказывается, его срок в Москве подходил к концу, и он уже знал, что его следующее место работы – Марокко. Во-первых, это было понижение, потому что Марокко против СССР не канало. Во-вторых, Пьянка всю жизнь занимался историей Ватикана, а мечта о Риме уплывала навсегда. И вдруг его вызвал министр иностранных дел Швейцарии и сказал: «Мы знаем, что вам хотелось бы стать послом в Риме, вы едете туда». – «Спасибо, очень рад, но почему?..» И тут министр показал ему журнал “L’Hebdo” с моей заметкой о похоронах Сахарова, где упоминалось, как посол стоял среди простого народа в ледяной луже. А в Швейцарии главная и максимально ценимая добродетель – скромность.

Мы налили еще по одной, и Пьянка сказал: «Ближайшие четыре года резиденция посла Швейцарии в Риме – ваш дом». И в 1992-м на два дня сбылось. Это было потрясающе – на огромной машине со швейцарским флагом (шофер в белых перчатках) ехать в Колизей.

Дело не в сигарах, не в белых перчатках шофера. Тексты, увы, приходится объяснять.

Тогда цензура не позволила сказать прямо: власть и в воскресенье, и в понедельник лишила людей возможности приехать на метро. (Автовладельцев тогда было в разы меньше.) Власть отменила остановки метро и сняла с маршрутов троллейбусы на Комсомольском проспекте, чтобы затруднить людям путь к гробу Сахарова; чтобы пожилые сто раз подумали, пройдут ли они несколько километров по льду; чтоб все, кто колеблется, остались дома. Чтобы людей было поменьше.

Но тогда, в 1989-м, читатели и так поняли, что означают фразы про механический голос, объявляющий «…поезд проследует без остановки».

А теперь нет никакой уверенности, что правильно поймут историю про Пьянку – а-а-а, понятно: кофе, сигары… Нет, это – о мотивах власти.

Одна страна назначает человека послом в престижную страну за то, что молча стоял в ледяной луже. Другая страна делает послами тех, кто построил себе дворец за 50 миллионов долларов, украденных из бюджета; или политически грамотно обсчитался на выборах, а потом политически грамотно по ошибке сжег бюллетени; или ограбил пенсионеров и вздул цены на лекарства ради бизнеса жены… Опозорился, проворовался – в послы! – представлять Россию там, где очень хорошо знают (проклятые шпионы!), кем был и какими подвигами прославился новый посол.

Аргументы власти при назначении послов у нас и в Швейцарии – разные. Власть наша носит часы, сделанные там, где высшая добродетель – скромность, а ведет себя так, будто высшая добродетель – наглость.

В 1989-м разносолы нам были в диковинку. А теперь у нас самих ликеров, сигар и паштетов —…опой жуй. Полно лидеров, вождей, цветет всякое и называет себя элитой. Но вакансия «совесть нации» остается свободна.

Свято место пусто не бывает? Увы, еще как бывает!

Признай наших!

17 декабря 2009

Тов. президент, я с просьбой. Но сперва – о главном. В понедельник узнал о радостном историческом событии: Науру признала Абхазию, ура! Хотел сразу вас поздравить, но друзья затащили в баню… Впрочем, вы все равно получили бы письмо с опозданием. Зато теперь у нас двойная радость. Наура вчера признал еще и Ю. Осетию.

В Абхазии мандарины, а в Науре не знаю что. Я вообще не знал, что есть Наура, а вы – знали? Если да, вы – уникум. Там не о чем знать: в ней (в нем?) 14 тысяч жителей. (Грамматические шатания здесь оттого, что если Науру – страна, то «она», а если государство – то «оно», а если режим или друг – то «он».)

Может быть, теперь Абхазия, как принято на Кавказе (отдаривать вдвойне), два раза признает Науру, и Ю. Осетия ее два раза; и на здоровье, нас не касается. И не стал бы вас отвлекать, но…

Сообщают, что мы (Россия) дали Наурии 50 миллионов долларов за это дело. Уверен: для вас это – мелочь (гектар Рублевки). Поэтому и рассчитываю на успех просьбы, к которой плавно перехожу. (Вы, надеюсь, заметили плавность этого письма? Это всё баня.)

О чем это я? А! вспомнил… Тов. президент! Я тут (сразу после бани) уговорил деревенский детский дом и трех ветеранов Великой Отечественной признать Науру. Директор детдома, три ветерана и я – впятером мы все время делили на бумажке 50 миллионов на 14 тысяч – деньги делили на жителей Науры. А потом я им обещал с вами связаться. Итак, детдом и три ветерана признают Абхазию (а теперь еще и Южную Осетию). А вы им за это 153 571 доллар и 42 цента (из расчета: 40 детей + три ветерана, получается 43; умножаем на долю каждой наурки). А мне ничего не надо: я еще не решил, признавать ли.

Дополнительно прошу сохранить все эти расчеты в глубочайшей тайне. Страшно подумать, что будет с Россией, если Китай признает Абхазию по тем же расценкам.

Тлеет голубой огонек

25 декабря 2009

Г-н президент, вчера в прямом эфире вы дали интервью руководителям трех главных телеканалов. И (не обижайтесь) в первой же фразе допустили досадный прокол. Вы как вежливый человек хотели поздороваться, а сказали: «Добрый день, коллеги». Ух ты! Мы-то думали, что интервью у вас берут журналисты, хоть и очень высокопоставленные. А это были ваши коллеги по работе. А работа ваша – управлять Россией. А они, значит, коллеги. То есть если кто-то до сих пор по наивности думал, что это средства массовой информации, то – всё, маски сброшены. Это средства массового управления. Но не огорчайтесь, для подавляющего большинства тайны тут нет и не было. А польза есть: всегда лучше называть вещи своими именами.

При всей вроде бы «новизне формата» передача была похожа на старинный «Голубой огонек». Столик, коллеги, только шампанского, серпантина и конфетти не хватало для полного сходства. Из той передачи был и первый же вопрос: «Каким вам видится прошедший 2009 год?»

Ответили вы очень хорошо: «Мы выстояли (в кризис), выдержали (кризис), заплатили недорого (за кризис), подняли пенсию, обеспечили банки, поддержали предприятия… Но надо уходить от сырьевой экономики, надо проводить модернизацию, инновацию, улучшать милицию, удешевлять лекарства, учестнять и усправедливливать правосудие…»

Три интервьюера кивали – а что им было делать? И я бы кивал на их месте, потому что все правильно, все слова хорошо слышны, разборчивы…

Случалось ли вам, г-н президент, бывать в опере? Обычно там очень трудно разобрать слова. Героя на авансцене еще коекак можно понять, он поет: «Вперед, Россия, на врага! Вперед, Россия, на врага!» А сзади огромный хор потрясающе мощно поет… А что – не разберешь: какое-то «бу-бу! бу-бу!» – литавры гремят, валторны и геликоны ревут… На днях был в консерватории, и тайна раскрылась. Спешу вам поведать – хор, оказывается, поет: «Скорей, скорей! Бежим, бежим! Спасем, спасем!» Но, конечно, никто никуда не бежит: ни хор, ни герой – потому что это опера, спектакль.

А вчера – ваше выступление (1 час и 21 минута), и никак не могу понять: узнали ли мы что-то новое? Посмотрите сами запись. Принципиально – ничего. Вы несколько раз сказали: «Порядка нет!», но это же цитата из самого знаменитого стихотворения графа Толстого:

Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед:
Земля у нас богата,
Порядка только нет.

А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де вишь нет.

И далее про Рюрика, про Ивана Грозного, про Петра Великого (которого вы, кажется, тоже вчера упомянули) – то есть проблема не нова. И средства, предлагаемые вами, тоже по большей части не новы; а некоторые хотя и не новы, но все равно очень странные.

Например, вы сказали, что встречаетесь у себя (в Кремле?) с лидерами парламентских и даже непарламентских партий. И пояснили: «На этих встречах я хочу выяснить, чем живут люди, отдающие им (непарламентским партиям) свои голоса». В этом месте у меня невольно вырвалось русское непарламентское выражение. Ну, честное слово, если вы хотите выяснить, чем живут люди, то спросите людей, а не лидеров партий. Поверьте: жизнь и парламентских, и непарламентских лидеров радикально отличается от жизни людей. К сожалению, ваши «встречи с людьми» (на заводах, на фермах и др., и пр.) организованы так, чтобы живой голос не мог прозвучать. Только тщательно отобранные, отрепетированные.

И вы (тоже – к сожалению) научились произносить неживые, туманные формулировки. Например, один из ваших коллег спросил вас о ситуации в МВД (милиции), во ФСИН (тюрьмы, лагеря). Вы ответили: «Порядка нет. Меняем кадры, наводим порядок. Надо добиться, чтобы следователи действовали по закону и не использовали другие способы получения доказательств». Г-н президент, «другие способы получения доказательств» – это пытки. И все об этом знают. Но если не называть вещи собственными именами, то исправить ситуацию невозможно. Потому что за пытки полагается тюрьма, а за «другие способы» можно и награду получить. Если у больного чахотка, а ему говорят вежливые слова про бронхит и простуду, он умрет. Нет диагноза – не будет и лечения.

Еще один пример. Вы говорили о лекарствах. Мол, цены неоправданно высоки. Мол, фармацевтика загублена, и из 20 наиболее необходимых лекарств только 2–3 делаем сами. Всё правда. Только кто это говорит? Если б это сказал ревизор, прилетевший из другой галактики и изумленный происходящим, то было бы понятно. Но вы у власти уже много лет, и на Россию лился золотой дождь (бессмысленно закачанный в какие-то фонды), и, простите, не вы ли руководили нацпроектами, в числе которых было здравоохранение? При ничем не ограниченной власти вашего тандема, что мешало поднять фармацевтику? что мешало прижать спекулянтов? Если на первое (на подъем) надо деньги, время и мозги, то второе можно было бы сделать мгновенно. Достаточно было одного хозяина лекарственно-финансовых потоков повесить за то место, за которое Путин обещает повесить Саакашвили. С него еще только штаны бы снимали, а цены бы рухнули в аптеках всей страны.

…Г-н президент, никто не понимает, почему интервью у вас брали не журналисты, а руководители телеканалов. Во время интервью, извините, надо задавать неудобные острые вопросы, надо добиваться четких ответов надо, услышав про «другие способы получения доказательств», спрашивать: что вы имеете в виду? Но перед вами сидели ваши подчиненные. А подчиненный заботится, чтоб не сделать начальнику больно. Руководители каналов берут интервью – зачем? Все равно что важный пациент пожелал бы, чтобы клизму поставил директор больницы, хотя каждому ясно, что процедурная сестра сделает лучше, ловчее.

Ну да ладно. За вами еще новогоднее поздравление, а за мной – итоговое письмо тандему; уверен, что все мы (ради праздника) обойдемся парламентскими выражениями.

Хуже мата

28 декабря 2009

Г-н президент, пожалуйста, положите это письмо (не читая) под елочку, а потом, когда нас поздравите, и еще немножко позже – после курантов и шампанского – ах! что там нам Дедушка Мороз в конвертике принес? А там – культурное, далекое от политики, письмо. Потому что же хоть в Новый год надо от нее (от политики) отдохнуть.

По той же праздничной причине это – не обещанное «Итоговое письмо» (оно придет в январе). Да и как можно подвести итоги года до того, как покажут ваше поздравление? Вдруг услышим что-то действительно важное, кроме слов-пожеланий: благополучия, здоровья, успехов в труде и счастья в личной жизни.

…Пишу вам про драгоценность, сверкающую, как звезда на елке, – про национальную гордость. Она очень важна для людей; чем трудней им живется, тем больше они нуждаются в национальной гордости. Поэтому граждане так чувствительны к футбольным, теннисным и прочим победам и провалам.

На прошлой неделе вы были 1 час 20 минут в прямом эфире. (Кто-то удивился: почему настолько меньше, чем премьер-министр, который говорил в прямом эфире 4 часа подряд.) Но вы поступили умно: говорить меньше, зато охватить больше. Вы были сразу на трех каналах – окучили максимальную аудиторию. И если 1 час 20 минут умножить на 3, то и выйдет ровно 4 часа. Такое удивительное равновесие не может быть случайным. Да и вряд ли бывают у вас там случайности; специальные люди всё продумывают и уравновешивают.

В этом прямом, но продуманном эфире вам задали якобы острый вопрос про Касьянова и Каспарова. Ответ был презрительный: о Каспарове вы сказали, что это «бывший известный шахматист». Формально – цензурные слова, а по сути…

И вопрос, и ответ, естественно, домашние заготовки. Но вас, г-н президент, ввели в заблуждение. Назвать Каспарова бывшим шахматистом нельзя. Он действующий. Назвать известным – тоже не совсем правильно. Он – самый известный в мире шахматист. Точнее, он – величайший шахматист. Это признает весь мир, руководствуясь отнюдь не только симпатиями. У Каспарова самый высокий рейтинг за всю историю шахмат. И ни один новый чемпион не сумел его достичь, а тем более превысить.

Политик Каспаров плохой – ну так бы и сказали. Он вам не нравится, вы – ему, и неизвестно, у кого больше оснований. Как нам жилось бы под властью оппозиции – неизвестно, а как под вашей – видим. Вам же самому очень многое не нравится (коррупция, милиция, юстиция, алкоголизация).

Но, кажется, вам посоветовали его унизить, дать в голосе и мимике пренебрежение: мол, он никто. А на самом деле он – наша гордость. Каспаров был чемпионом мира много лет. Он выиграл это звание, а потом четырежды защищал его в бою. В отличие от чиновников, даже высочайших (не в обиду будь сказано), он стал чемпионом сам. А чиновников, даже высших, назначают начальники, используя, как вам известно, административный ресурс.

Каспаров стал чемпионом мира, победив другого великого шахматиста – Анатолия Карпова. Эти двое были чемпионами мира в общей сложности 25 лет. Они – лучшие шахматисты в истории человечества и – навсегда. Они сыграли в пяти матчах на звание чемпиона мира 144 партии – это абсолютный рекорд. И какая равная борьба: 73:71 – всего 2 очка! Унижая Каспарова: мол, всего лишь бывший шахматист – вы тем самым унижаете и Анатолия Карпова, который играл с Каспаровым пять потрясающих по накалу матчей. Этих рекордов никто никогда не побьет. Потому что шахматы уже не те. А еще хуже, что пришел компьютер.

Шахматы – это не стометровка, не штанга, это – интеллект. Его не накачаешь стероидами.

Машина (ваш любимый компьютер) убила шахматы, она стала сильнее там, где человек дольше всего держал первенство. Копать, поднимать – там все рекорды давно перешли к экскаваторам и подъемным кранам. А шахматы – это был, можно сказать, последний бастион человечества. Теперь осталось искусство, театр, поэзия – то есть душа; но это, конечно, совсем уже не тема для письма в Кремль.

В умах землян остались имена трех шахматистов: Фишер, Карпов, Каспаров. Двое из них – наши: сперва советские, затем российские.

В сентябре этого года исполнилось 25 лет с того дня, как стартовало их великое противостояние. Тогда они просидели за доской 5 месяцев и 6 дней (и этот рекорд тоже никогда не будет побит). В честь 25-летия этой битвы было принято решение сыграть мемориальные матчи в тех странах, где они воевали за шахматную корону: Москва, Ленинград, Лондон, Нью-Йорк, Лион, Севилья – Россия, Англия, США, Франция, Испания.

Известие, что великие чемпионы снова сядут за доску, вызвало огромный интерес. В Валенсии (Испания) они играли в роскошном оперном театре. В Париже они будут играть в Лувре. Их ждут в Англии и в Америке. Но – не в России.

Для двух величайших шахматистов не нашлось зала в Москве.

Может быть, потому что Кремлю не нравится Каспаров. Другого объяснения нет. Может быть, Кремлю не нравится и Карпов. Потому что, когда Каспарова посадили, Карпов в знак моральной поддержки пошел навестить его в тюрьме, передал арестанту шахматный журнал…

Вы, конечно, понимаете, г-н президент, такие люди не могут быть друзьями. Наоборот, спортивная злость часто переходит в неспортивную ненависть. Но великий чемпион Карпов уважал (и уважает) своего более удачливого врага, хотя тот отнял у него корону и всю кровь выпил.

Шахматные короли для вас не пример? Тогда пусть будет примером Петр Великий, пировавший со шведскими генералами вместо того, чтобы унизить их и вымазать дерьмом, для чего у Петра были безграничные возможности.

В России денег и власти столько, сколько не было никогда за всю ее историю. А с величием души бедновато. Давайте по бокалу шампанского за победу над этой бедностью.

P. S. На эту публикацию в «МК» прислал ответ чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов:

Спасибо Александру Минкину и «МК» за внимание к проблеме. Действительно, при огромном желании любителей шахмат всего мира увидеть игру живых чемпионов, в Москве не нашлось места для встречи. В жизни бывают оскорбления более тяжелые, но в шахматах хуже мата ничего нет. Все иное оставляет возможность отыграться.

Отольем в гранит

29 декабря 2009

Г-н президент, надеюсь, вы (идя навстречу нашей просьбе) вчерашнее письмо положили под елочку, не читая. И это – туда же. Потому что это – продолжение вчерашнего; и лучше, чтобы вы их прочли по порядку. А все остальные, кто без спроса читает нашу с вами переписку, всё поймут прямо сейчас.

На ужасно важном совещании насчет ужасно важных инноваций один из участников решил «ответить на реплику президента» – то есть на ваши слова. За это выражение вы ему врезали, как два брата (Кличко) сразу. Вы сказали: «Моя не реплика уже, а приговор. Реплики у вас. А то, что я говорю, в граните отливается».

Здорово получилось, все цитируют. Некоторые даже решили, что это старт вашей президентской кампании. В любом случае пора, мол, крутость показать, поставить на место всех, которые еще не поняли, кто в доме хозяин.

Но у всякой медали, как вы знаете, есть обратная сторона. Требовать уважения к титулу, к высшей должности РФ – правильно. Но рядом с этой вершиной всегда зияет бездонная пропасть. Тьма владык, находясь на вершине, начинали мнить себя историческими личностями. Но даже учителя истории не могут всех их перечислить.

То, что вы сгоряча спутали два выражения («высечь на мраморе» и «отлить в бронзе»), – чепуха. От этой оговорки смысл не меняется. И шутки в ваших словах было очень мало (если там вообще была доля шутки).

Возможно, какая-то ваша фраза останется в веках, а возможно, и нет. Нищие апостолы, битые и оплеванные, бродили по Римской империи. А теперь в каждом номере каждого отеля – книга, где описаны их скитания и благоговейно воспроизведены письма. Но как звали императора, который их казнил? С трудом вспоминаешь: то ли Нерон, то ли Диоклетиан? А чем он отлился в граните? Чем остался в истории? Да именно тем, что их казнил.

Во вчерашнем письме о бережном отношении к национальной гордости упоминался, извините, ваш публичный (сразу по трем федеральным каналам прозвучавший) отзыв о Каспарове: «Бывший известный шахматист. Внесистемная оппозиция». Дело, поверьте, не в нем; действительно, голосов на выборах он набрал бы немного (но набрал бы, а не получил от любезных избирательных комиссий). Дело в вас, в вашем отношении к людям, потому что ваши слова слышат и оценивают очень многие, а чиновники немедленно берут с вас пример. Кроме того, по словам президента часто судят о всей стране (скажем, Буш очень навредил образу Америки своими глупостями).

Никогда не был сторонником Каспарова. Его политические метания (то с Гайдаром, то с Лебедем, далее – почти везде) иногда смешны, но дело, снова повторю, не в нем. Если вы так отзываетесь о великом шахматном чемпионе, чьи победы 30 лет прославляли нашу страну…

Граф Лев Николаевич Толстой был отлучен от церкви, его предали анафеме. Это вам не оппозиция. Это больше чем казнь. Это полное изгнание из системы. Более полное, чем физическая смерть, даже похоронить на кладбище нельзя (чего Каспаров, конечно, вряд ли будет лишен). Но книги Толстого не изъяли, их продолжали издавать, продавать, переводить и читать. Император России даже в кругу семьи (а тем более публично) не решился бы сказать об отлученном «бывший известный писатель».

Что важнее: покуражиться сегодня? или остаться в памяти благодарных потомков? Остаться не зверствами, как Грозный или Сталин, не ничтожеством и слабостью, как, увы, многие цари и генсеки, не лихими фразами про сортир и обрезание, а добрыми делами.

И вот (не обижайтесь) надо сказать: до сих пор вы пока не совершили ничего такого, за что человечество или хотя бы только народ России будет вас с благодарностью вспоминать. Время у вас еще есть. А желание?

…Если получится – отольем в гранит.

Ёлку! И бутылку!
Письмо през… Деду Морозу

30 декабря 2009

Здравствуй, Дедушка Мороз! Пишу из России, где большинство людей и детей верят тебе. (А кому ж еще мы можем верить?) Нам очень нужны подарки. Извини, что так прямо говорю, но до Нового года остался один день, а подарков нам надо много. Так много, что даже не знаю, с чего начать.

Дед Мороз, пожалуйста, спаси детей. Дай всем больным детям денег на лечение (в том числе за границей). Если у тебя мало денег, возьми незаметно у нас из бюджета и всяких фондов (деньги оттуда все равно воруют и тратят на супердорогие машины, особняки, яхты и тёлок).

А здоровых детей, пожалуйста, спаси от педофилов. Ты добрый, поэтому убивать не прошу, но ты отморозь им всё, все конечности, и укрой снегом до весны. Мы их потом сами закопаем.

И всех детей, в том числе приютских, спаси от побоев и издевательств – от родительских, учительских, воспитательских. Это тебе ничего не стоит, а лучшего подарка не придумаешь.

Дедушка Мороз, как можно скорей сделай милиционеров, судей, прокуроров честными, мужественными, свято исполняющими служебный долг – сделай их такими, какими во сне и наяву мечтает видеть их президент России, но у него не получается, увы.

Дедушка Мороз, срочно (если не сегодня, то в январе) дай ветеранам Великой Отечественной войны квартиры, которые им обещают десятки лет. Это не трудно, потому что их, ветеранов, осталось очень мало. Я знаю, что лучше всего ты умеешь строить из снега и льда, а старикам нужны теплые квартиры. Ты их просто пересели в квартиры министров, депутатов и губернаторов, у них тысячи пустых квартир, а живут они все равно в загородных особняках; а как построят обещанное – то пусть туда сами и вселятся, чтобы старикам не устраивать лишний переезд.

Дедушка Мороз, ты такой могущественный волшебник, напрягись – дай совесть и милосердие богатым. Это не легко, они от такого подарка шарахаются как черт от ладана. Но ты накапай эти свойства в «Хеннесси», “Chateau Petrus”, “La Tache Romanee Conti”, “Cristal” – вообще во все бутылки дороже ста долларов (посмотри по прейскуранту в «Национале»). А если совести и милосердия немножко останется, то и в дешевые накапай, не повредит.

Пожалуйста, помири нас с Грузией! У них такое замечательное кино, такие песни, шашлык, боржом, такая прекрасная природа, два порта, хинкали, Цинандали, Саперави, Твиши, Ахашени, Киндзмараули, Напареули, Хванчкара, Ркацетели, Мукузани, Гурджаани (вспомню остальные – дам телеграмму).

Пожалуйста, помири нас с Украиной, а еще лучше – объедини! Мы тебе памятники поставим и в Киеве, и в Москве, в граните отольем! Дедушка Мороз, ты себе не представляешь, как нам надоело, что нас грабят на границе между нашими странами, которые, как ты знаешь, одна страна.

Пожалуйста, дай много-много денег (где взять, ты уже знаешь) на науку, чтобы хватило не только на зарплаты и квартиры ученым, но и на приборы, реактивы. Сделай так, чтобы никто не мешал им работать; сделай так, чтобы им было хорошо, удобно и безопасно, чтобы они перестали уезжать, а те, что уехали, – вернулись бы. Потому что, милый Дедушка Мороз, общество наше деградирует стремительно, спаси и сохрани.

Пожалуйста, запрети ЕГЭ!

Пожалуйста, выключи телевизор! Пусть люди сами себя поздравят – не беда, что не такими правильными словами, как президент, зато от души. Пусть люди сами себе (и своим детям) споют – не беда, что без оглушительной фанеры, как у стаи шоушакалов, зато от души. Пожалуйста, выключи телевизор – пусть люди сами разговаривают, вместо того чтобы слушать всякую хрень – политическую и эстрадную попсу.

Извини, понимаю, что прошу слишком много; есть ведь и другие страны, а там тоже есть дети и люди. Но мы же твоя родина – вон сколько мерзлоты! Ты уж нам по-родственному.

Приходи скорее, Дедушка Мороз! Тут в метро такие Снегурочки – растаешь! И спасибо тебе за вчерашний подарок – давно у нас в Москве не было столько снегу на Новый год.

Здравствуй, старый Новый год!

6 января 2010

Г-н президент, спасибо вам за отеческую заботу. Вчера вы назначили Дарькина губернатором Приморья. Будь я дальневосточным ребенком, сказал бы вдобавок: «Спасибо за наше счастливое детство!» У нас всё есть и даже много лишнего (например, остатки салата, пустые бутылки).

А раз у нас всё есть, то подарки нам нужны исключительно символические (дорого внимание). И вы нам их целый год дарили с царской щедростью. Песня о благодарности сама просится наружу:

День и ночь исходит сердце лаской (ваше),
День и ночь кружится голова (наша),
День и ночь взволнованною сказкой
Нам звучат твои слова!..

Действительно, до сих пор в ушах звучат названия обещанных нам подарков: инновации, модернизации, борьбы с коррупциями, нравственный подъем.

И вот вы назначили Дарькина губернатором туда, где он губернаторствует с 2001 года. Для тамошних жителей он не знаю кто, в том числе, возможно, и губернатор. А для всей России он – символ. И до вчерашнего дня многим казалось, будто это символ коррупции. Потому что с 2001 года в газетах, по радио и ТВ Дарькина обвиняют в связях с криминальным миром и во всяких махинациях. И если б только газеты… В 2008-м (в связи с расследованием уголовного дела о незаконной приватизации) в доме губернатора и в его служебном кабинете были проведены обыски. Все думали – Дарькину конец. Но он срочно заболел, будучи больным добрался до Москвы (до Кремля?), и как-то все уладилось – остался на должности. А позор? – ну, не впервой, человек привычный.

Г-н президент, не перечисляю вам подробности бесконечных криминальных скандалов, связанных с этим человеком. У вас есть специальные люди, они вам готовят справки, объективки и др., и пр. Кроме того, весь этот период (с 2001 года) вы жили здесь, вместе с нами, и репутация вашего назначенца вам досконально известна. В том-то и дело, что теперь он ваш назначенец, ваш выбор. И это после всех речей про «вперед, Россия».

Первый ваш назначенец в новом году – символ модернизации? Символ инновации? Нравственного подъема? – опять не угадал? Может, это символ борьбы с коррупцией? – опять нет. А-а, понял! – он символ всего сразу, всей вашей политики. Это же Новый год! В бокалах шампанское, на устах «с новым счастьем!», в небе чертовы петарды, а утром продираешь глаза: вчерашний салат – вот он, пустые бутылки – вот они, а где новое счастье? А это был словесный туман; волшебная ночь прошла, он улетучился… Это мудро, что вы назначили его в тот момент, когда все на лыжах или пьяные валяются, а когда кое-как вернутся на родину и придут в себя – глядь, а это уж не новость, вся борьба с коррупцией идет своим чередом. И не только в Приморье.

Вы заодно (дуплетом) назначили главой Алтая г-на Бердникова, который там работает главарем с 2005 года. Тоже, видимо, символ всего сразу (модернизация-инновация-коррупция-нравственный подъем). Год назад у него очередные браконьеры на очередном вертолете полетели стрелять исчезающий вид баранов. Но поскольку вертолет грохнулся и погибли семь человек, в том числе ваш полпред в Госдуме, браконьерство важных чиновников стало очевидным, всем известным и доказанным. А Бердников заявил, что ничего не знал и что в отставку не собирается, поскольку «совесть его чиста».

Г-н президент, волшебная ночь позади, еще неделя, и многие протрезвеют. Недоуменные взоры подданных обратятся на вас с вопросом: неужели вы верите, что российский губернатор, у которого гостит полпред президента России, может не знать, куда и зачем отправился высокий гость? В инопланетян легче поверить. А с вашим полпредом летел браконьерничать еще и зам Бердникова. Все так ясно, так очевидно, что совестно писать.

Люди с дурной репутацией достались вам в наследство, это понятно. Но у вас были все основания (в том числе законные), чтобы от них избавиться. Избавить людей, избавить страну, подтвердить свои благие намерения. Увольнение таких чиновников (без посадки в тюрьму) – это и для них благодеяние. Они не умрут с голоду, хватит и внукам, и правнукам.

Но вы их назначили опять. В переводе на русский вы сказали всем замаранным чиновникам: делайте что хотите, только чтобы народ не бунтовал и чтобы в день выборов все было как надо.

Сбылась мечта Березовского

13 января 2010

Г-н президент, слыхали? – произошло братание. Президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Шохин договорился с премьер-министром Путиным. Теперь представители РСПП будут участвовать в заседаниях правительства.

Вы только представьте, как все теперь у них там будет хорошо и удобно: милые улыбки, полезные рукопожатия, интимные приглашения на шашлычок (а не как теперь – по телефону, который слышат спутники-шпионы всех стран). И записку можно передать, чтобы даже не шептаться, а так – идешь мимо, роняешь… ну как в классических шпионских фильмах: два одинаковых кейса – в одном секретный план, в другом – проклятая валюта, уходя, берешь чужой – это я про кино, а не про заседания.

Жаль, если вы не будете участвовать. Все – там, а вы в Кремле один (спичрайтеры не в счет). А у премьера все сидят – и силовики, и бизнес. Это он хорошо придумал – чтобы никого не ждать и чтобы всех видеть и чтобы все его видели. Для них важно: кому улыбнется, с кем чайку попьет. Заодно и ваша мечта исполнится. Вот увидите, как расцветут на-на-технологии и дайдай-технологии. Ну и борьба с коррупцией невероятно облегчится. Просто вам надо набраться храбрости и всех сразу посадить, кх-кх, простите, закашлялся, посадить в кружок рукоделия – шить рукавички, а не просить их по одному у Англии.

Кстати, про Англию. Генпрокурор Чайка сообщил радостную весть: Англия выдала нам (впервые за сто лет!) того, кого мы у нее просили. Но это оказался не БАБ, а какая-то баба – торговка наркотиками. А на какой хрен она нам? Если вы думаете, что нам их тут мало, что нам их надо еще из Англии выписывать… Давайте больше не будем их ни у кого просить. Давайте наоборот – к ним отправлять.

Возвращаюсь к теме премьера и РСПП. Он им – денег, они ему – ВВП (внутренний валовой продукт), то есть, конечно, не лично ему, а всем нам, всему народу. Представляете, какой теперь будет четкий контроль над целевым расходованием бюджетных средств! Левая рука до сих пор не знала, что делает правая. А правая не очень успевала присматривать за левой, а капризы левой ноги и удары правой (я не о футболе)…

А какое упрощение делопроизводства! – сбывается еще одна ваша мечта, но на наш уникальный лад, умом который не понять, в который можно только верить (будто послужит на благо).

Говорят, малый и средний бизнес тоже теперь хотят заседать в правительстве. Ну уж нет, Белый дом не резиновый. Пусть малый и средний по-прежнему заседают в городских правительствах, в райцентрах…

А в Белый дом только Шохин будет бескорыстно талончики выдавать (ведь вся РСПП разом там не поместится). Шохин – опытнейший мастер на все руки, у него не только левая не знает, что делает правая, а правая – что делает левая, но и голова не знает про руки и поэтому иногда выглядит вполне прилично.