Плазмоиды Палий Сергей

Глава шестая

Егоров заявился в кабинет позже всех и со следами насильственной смерти на лице. Со слов генерала, накануне этот хмырь не на шутку напился и был взят спецназом в состоянии балласта. Под Казанью.

С Долговым Юрка поручкался и обнялся довольно вяло и, попросив «не кантовать его всенощно», устроился на краю кожаного диванчика в позе эмбриона. Пробормотал:

После чего благополучно заткнулся.

– И что вы нынче планируете делать? – спросил Герасимов у генерала, продолжая прерванный спор. – С резонансными пушками наперевес в атаку на плазмоидов пойдете? Или нас в качестве живого щита выставите? Теперь все карты открыты.

– Не говори глупостей, Герасимов, – ответил Пимкин, сидя во главе длинного овального стола. – Половина колоды еще рубашкой вверх лежит. К примеру, вот тебе вопросик: почему плазмоиды вообще напали на нас?

– Хватит заниматься словоблудием, товарищ генерал. Простите за прямоту, – проворчал Фрунзик. – Причины теперь никого не интересуют. Следствиями заниматься нужно, раз уж вы нас вместе собрали. Кстати, Максим, какая способность у Маринки?

– Давление, – откликнулся Долгов. – По крайней мере я видел, как она устроила воздушный пресс в коллекторе. У меня даже кровь пошла носом.

– Понятно. Значит, у Маринки – давление. У тебя – низкие температуры. Торик – телекинез. А мое приобретение, получается, самое бестолковое… Поглощение света. Да уж, блин. Привратнички новоявленные. Сраное воинство Христово.

– Не богохульничай, – строго сказал Пимкин.

– Вам хорошо, – простонал Егоров с диванчика. – А я, как обычно, не при делах остался. Белая ворона…

– Скорее – бухая сорока, – огрызнулся Фрунзик, потрепав вислую мочку уха. – Проявится еще твоя способность. Не зюзи.

– Кстати, – не унимался Юрка, – если мы после Марса стали… ну как эти… как привратники вроде… Стало быть – я теперь бессмертный, что ли?

– А ты проверь, – злобно фыркнул Герасимов. – Вскройся. Или с моста сигани.

– Не, ну на фиг…

– Вы понимаете, что они вот-вот отмочат нечто совершенно непредсказуемое? – вдруг спросил Торик, персонально ни к кому не обращаясь. Он сидел у дальнего угла стола и выглядел даже инфернальней, чем обычно. Армейский прикид дико сочетался с его растрепанной черной шевелюрой и взглядом с проблесками шизофрении.

– Почему они должны отмочить что-то именно теперь? – нахмурился генерал.

– Они собрали нас пятерых вместе.

– Это я вас вообще-то собрал.

– Кто знает, кто знает.

– Слава, перестань нагонять страху, – попросил Долгов. – Без твоих интеллектуальных заковырок тошно.

Пимкин встал и прошелся возле аквариума, встроенного в стену релаксационного кабинета, где они собрались, чтобы обсудить дальнейший план действий. На совещании присутствовали только те, кто был в курсе настоящего статуса пятерых привратников. Они сами, за исключением Маринки, которая осталась с Веткой в медблоке, генерал и полковник Волкова. Всю видео– и аудиозаписывающую аппаратуру они отключили. И на всякий случай врубили несколько постановщиков помех последнего поколения. Возможность прослушивания была сведена к минимуму.

– Торик, скажи-ка мне вот что… – начал генерал, снимая очки и потирая двумя пальцами переносицу. – Какие у тебя есть предположения?

– Не понял, – ответил Торик. – Что именно вас волнует? – Ну-у… Все волнует. Я ведь твою гениальную натуру знаю. Ты всегда на два хода вперед планируешь и держишь на чердаке пару-тройку сумасшедших идей и гипотез, иные из которых оказываются полезными. Что, ты думаешь, нам стоит делать дальше?

Святослав, продолжая смотреть в одну точку, изрек:

– Я не вполне доверяю полковнику.

Волкова даже не сразу поняла, что речь идет о ней.

– А я тебя не спрашиваю, кому ты тут доверяешь! – сердито сказал Пимкин. – Позволь мне устанавливать уровень допуска и степень доверия! Я хочу знать, что у тебя на уме.

– Бабы, – невпопад прогундосил Егоров, отхлебывая минералки.

– Если вы и впрямь сумели уничтожить несколько плазмоидов из барионно-резонансного оружия, то могу посоветовать, как можно скорее поставить на поток его производство, – промямлил Торик.

– Без тебя знаю, – хмуро сказал генерал. – Но ты же прекрасно понимаешь, что это не выход. Даже если мы перестроим все промышленные мощности планеты на изготовление пушек, нам не победить. Для создания мало-мальски дееспособной армии, оснащенной таким оружием, потребуются годы. А у нас нет этого времени. Плазмоиды саботируют производство, сеют панику среди мирного населения, которое и так уже доведено до ручки, уничтожают целые города. Если они продолжат в таком же духе – через полгода от планеты останутся руины.

– Через три с половиной месяца, – невозмутимо поправил Торик. – В целом ваш прогноз верен. Но есть одна очень существенная частность, которую не учли ваши мегаумные ученые.

– Что за частность?

– Число разумных особей плазмоидов конечно.

Все повернули головы в сторону Святослава. По мере того как значение сказанных им слов доходило до присутствующих, в кабинете постепенно устанавливалась тишина. Наконец все звуки затихли; осталось лишь сопение задремавшего Егорова.

Максим в принципе был готов к очередному откровению от Торика. Но тот каждый раз умудрялся преподнести информацию так неожиданно и метко, что не удивиться было трудно.

– То есть как… конечно? – тупо переспросила Волкова, впервые с самого начала разговора подав голос.

– Вам объяснить семантику слова «конечно»? – недружелюбно осведомился Торик.

– Слав, хорош паясничать! – осадил его Фрунзик, пригладив свои белые волосы. – Выкладывай. Мы тут не в шарады играем, в конце концов! И почему ты мне раньше не сказал?

– Ты не спрашивал, – хладнокровно пожал плечами Торик. – Число разумных особей плазмоидов конечно потому, что они не могут размножаться.

И снова Долгов услышал, как его мозги скрипнули, переваривая новую порцию парадоксальных откровений Святослава.

– Постой-ка, – резонно возразил генерал. – А как же быть с огненными шарами, обрушившимися в ночь вторжения на многие города? Их же было несметное количество? А шаровые молнии за час до этого? Неужто плазмоиды позволили себе так вот махом бросить на гибель миллионы, если они дорожат каждым? Что-то не клеится.

– Я, кажется, по-русски сказал: они не могут воспроизводить разумных особей. Те раскаленные малютки, что посыпались тогда с неба, – всего лишь немыслящие отбросы, коих плазмоиды могут наплодить сколько влезет. Разумные индивиды – крупнее. Начиная примерно от одного метра в диаметре. Меньший объем не позволяет создать мыслящее существо из плазменных структур, где каждая частица, грубо говоря, постоянно связана с любой другой. Между прочим, генерал, ваш парень… как его… Буранов, он практически допер до этого. Я с ним еще вчера перекинулся парой словечек – светлая голова. Ему не хватило лишь некоторой свободы мышления, а в остальном…

– Стоп! Стоп! – Генерал предупредительно выставил вперед ладони. – Слава, сколько этих особей? Которые… разумны?

– Не так много. Скорее всего менее десятка тысяч. Но здесь я могу и ошибаться.

– Твою мать… – выругался Пимкин.

– Я прикинул, – продолжил Святослав. – Чтобы их уничтожить при помощи U-резонансного оружия с учетом технического оснащения современной армии и новейших стратегических и тактических методик, понадобится около ста тридцати лет и шесть-семь миллиардов человекоресурсов.

– То есть ни теоретически, ни практически это невозможно, – резюмировала полковник.

– К тому же, если плазмоиды начнут навязывать более агрессивный характер войны, то они вообще в состоянии стереть с лица планеты все живое за три-четыре месяца. Сейчас они просто… э-э… как бы озадачены, что ли… Видимо, осмысляют потерю нескольких особей.

– А ведь верно, – вдруг согласился Пимкин. – Это объясняет то, что они уклоняются от прямых боевых столкновений и ведут тыловую войну.

– Я так понял, Славик, ты клонишь к тому, что теперь вся надежда на нас? – тихо спросил Фрунзик. – На привратников, которые в теории должны охранять человечество от тотального уничтожения?

– Это слишком громкие слова, Герасимов. Никого мы не сможем спасти. Мы совершенно случайно получили дар, к которому не то что не готовы, а который страшен в наших кривых руках. – Торик помолчал. – Ко всему прочему, как ты уже заметил, способности проявляются вне зависимости от нашего желания. Видимо, включается какой-то механизм защиты в экстремальных ситуациях на подсознательном уровне. А кто тебе сказал, что твое подсознание считает угрозу уничтожения Земли опасным?

Герасимов вытаращил красные глаза и не нашелся, что ответить.

– То-то и оно, – неприятно усмехнулся Торик.

Долгов откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. «Ну и ситуация, – подумал он. – Безвыходная какая-то».

– Это что же получается? Пат? – словно угадав его мысли, высказала мнение Волкова.

Максиму была симпатична эта подтянутая и, по всей видимости, очень неглупая женщина-гэбист. Он не понимал, отчего Торик так на нее взъелся.

– Если б положение не имело решения, – логично предположил генерал, – то плазмоиды не опасались бы вас, привратников недоделанных.

– И эти фанатики придурочные вдобавок, – согласился Фрунзик. – Чуть не укокошили ведь меня один раз! Что-то за всем этим стоит…

– А вот тут ты прав, – неожиданно кивнул Торик. – Для меня во всей многоходовой партии цели этой организации остаются темной лошадкой. И зря ты употребляешь к ним эпитет «придурочные». Это очень серьезные люди, и они располагают чрезвычайно важной информацией, которая может пролить свет на многие наши вопросы.

– Хорошо бы, – вновь присаживаясь на свое место, вздохнул Пимкин.

– Товарищ генерал-лейтенант, – в лоб спросил Торик, – у вас нет сведений о том, кто руководит Безымянными?

От Максима не ускользнул тот факт, что Пимкин быстро переглянулся с Волковой. Но ответил генерал не сразу, тщательно подбирая слова.

– Слава, тут такое дело… Согласно сведениям, которые мы получили буквально за несколько часов до нашей встречи, корни этой… кхм… секты… уходят так глубоко ввысь – прости за неудачный оборот, – что мне… нам с полковником Волковой… хотелось бы еще раз проверить данные.

Торик стал чернее тучи.

– Скажите, кто, кроме присутствующих здесь, знает о наших способностях? О том, что мы вернулись с Марса не совсем нормальными людьми? – цинично проговорил он.

– Никто. Только Марина. Надеюсь, ей ты доверяешь?

– Ей я доверяю. Вопрос в другом…

Зажужжал сигнал зуммера. Генерал быстро вдавил кнопку.

– Ну?

«Товарищ генерал-лейтенант, дежурный беспокоит. Срочное сообщение из информ-центра».

– Я же говорил, у меня совещание!

«Красный код».

– Да хоть фиолетовый… Ну, что там? Давай быстрее!

«Плазмоиды сняли радиоблокаду! Шесть минут назад появился телесигнал, затем заголосило радио, Интернет! Мобильная связь! Это информационный шок! Вся страна ввергнута в настоящий хаос!»

Генерал отключил коммуникатор, чтобы не слышать противный басок распалившегося дежурного.

– Я предупреждал, что они вот-вот отмочат, – с нездоровым восторгом прокомментировал Торик. – И главное, как изящно. Никакого насилия. Просто убрали информационные заслонки… Идеальный удар.

– Помолчи ты! – рявкнул Пимкин, шарахнув по столу ладонью.

– Чё? – встрепенулся Егоров на диванчике, спросонья не сообразив, где находится. – Хэнк, перестань водку пороть!.. Ой ё… Как башка-то трещит. Который час?

– Час принятия судьбоносных решений, – медленно проговорил генерал.

В дверь опасливо заглянула Маринка.

– Максим, что происходит?

– Где Ветка?

– Здесь. Почему все словно с ума посходили? Что случилось?

– Плазмоиды сняли радиоблокаду.

Маринка наморщила лобик, и через несколько секунд до нее дошло.

– Япона мать…

Дверь слетела с петель так неожиданно, что сидевший ближе всех к входу Герасимов чуть не упал вместе со стулом.

Пимкин даже не посмотрел в сторону шума, словно был давно готов к такому раскладу.

В кабинет ворвались четыре вооруженных морпеха в незнакомой Максиму черно-красной форме и заняли боевые позиции по углам.

Завизжала Ветка.

– Это мятеж? – спокойно осведомился генерал, когда Маринка успокоила дочь.

– Нет, Николай, это всего лишь завершение операции «Квинта», – сказал мужчина в дорогом костюме, переступая через гипсокартонную труху на пороге. В кабинете тут же запахло изысканным терпким парфюмом с древесными нотками.

– Леша, ты рехнулся? – с искренним удивлением вскинул брови Пимкин. – Ты зачем мне дверь испортил? Стучать в детстве не учили?

– Извини, не рассчитал силу стука. Да и хоромы у тебя здесь какие-то хлипкие.

– Ну, они же не рассчитаны на такое вероломное вторжение. – Генерал улыбнулся вошедшему мужчине, и Долгова озноб прошиб от этой улыбки. – Я повторяю вопрос: это мятеж?

– Я повторяю ответ: это завершающая стадия операции «Квинта». И, Николай… при всем уважении к твоим заслугам… все же встань в присутствии своего непосредственного начальника.

– Леша, ты министр обороны – лицо гражданское, – еще медленнее проговорил Пимкин, продолжая сидеть. – Теперь, в военное время, я подчиняюсь только приказам верховного главнокомандующего, то есть президента. Или старшего по званию.

– Это саботаж, Николай, – угрожающе багровея, процедил министр.

– Это воинский устав, Леша. Утвержден Министерством обороны РФ в 2015 году. Процитировать?

– Не стоит.

– Так к чему весь спектакль? И что это за кордебалет? – генерал кивнул в сторону одного из черно-красных морпехов.

– Николай, полагаю, ты в курсе, что четверть часа назад плазмоиды открыли информационные каналы, – стараясь не показывать своей злости, сказал министр. – Дальше ждать нельзя. Им нужны пятеро людей, присутствующих в этом помещении. И это ты тоже прекрасно знаешь. Понятия не имею – на кой хрен они им сдались, и, скажу прямо, мне наплевать на причины. Меня, в первую и последнюю очередь, интересует безопасность нашего государства. Надеюсь, тебя тоже. Мы принимали присягу и клялись защищать свою страну…

– Леша, эти люди, возможно, наша последняя надежда.

– Не смеши меня. Ты же опытный боевой офицер и понимаешь, что теперь сложилась именно та ситуация, когда, пожертвовав единицами, мы можем спасти миллионы.

– Это ты меня смешишь. И, кстати, где гарантии, что, получив этих пятерых, плазмоиды оставят нас в покое? Если ты мне прямо здесь и сейчас предоставишь убедительные тому доказательства, я выдам тебе этих людей.

У Максима все внутри опустилось. Как же так? После всего, через что им довелось пройти вместе? Вот так просто возьмет и отдаст их на растерзание протокольным шавкам…

– У меня, к сожалению, нет доказательств, – после непродолжительного молчания признал министр.

– Тогда убирайся к черту и не мешай мне работать, – сжав губы, выдавил генерал. – И перестань здесь вонять своим дорогим одеколоном.

– Ты не оставляешь мне выбора, Николай…

– А ты, кажется, решил организовать военный переворот. Где приказ президента, согласно которому эти люди являются преступниками и подлежат немедленной экстрадиции? Что-то я его не вижу! Ты зарвался, Алексей Иванович!

Министр набрал побольше воздуха и на одном дыхании проговорил:

– С этой минуты вы, генерал-лейтенант Пимкин, отстраняетесь от командования разведывательными войсками и до особых указаний поступаете в распоряжение военной прокуратуры за злостное нарушение воинской дисциплины и попытку саботажа. Вас, полковник Волкова, я убедительно прошу пока не покидать здания ГРУ.

Все затаили дыхание, даже похмельный Егоров. Вот он, момент истины.

– Леша, ты хам, – еще более зловеще, чем в прошлый раз, улыбнулся генерал, так и не соизволив встать. Он достал из ящика небольшой цифровой диктофон и включил на воспроизведение. Из крошечного, однако довольно мощного динамика раздался голос министра: «Мне надо, Николай, чтобы ты организовал оборону нашей страны в свете новых обстоятельств. Полномочий даю сколько влезет. Взаимодействуй со всеми ведомствами, которые только существуют. Если каких-то не хватает – выдумай и создай… Делай что хочешь, хоть самого дьявола в жопу табуреткой отымей… но чтоб эти твари убрались прочь». – Ну как? Узнаешь? Ведь ты мне это всего неделю назад пел, Леша.

– Провокация! – крикнул министр, и морпехи напряглись.

– Помнишь, что я тебе ответил? – так ни разу и не повысив голоса, добавил Пимкин.

– Не помню! – разгневанно воскликнул министр.

– А я тебе напомню. Я сказал, что постараюсь вымести этих тварей поганой метлой. Но при этом смету всех, кто встанет у меня на пути. В том числе тебя, Леша.

Напряжение возросло до такой степени, что казалось, будто в кабинете сейчас проскочит молния между двумя высокопоставленными чинами.

– Приказываю вам сдать свое именное оружие, – с трудом сохраняя остатки выдержки, прохрипел министр. – Иначе я прикажу группе захвата применить силу.

– Вы забываете, почтеннейший господин министр, на чьей территории находитесь, – тоже начиная терять терпение, отчеканил Пимкин. – Это вам не Генштаб. Это ГРУ. И если не хотите потерять своих людей, прикажите им медленно положить оружие на пол и поднять руки.

Министр невольно оглянулся по сторонам, будто выискивал в стенах скрытые бойницы. Но ничего такого в кабинете генерала не было.

– Изымите оружие у товарища генерал-лейтенанта, – обронил он.

Это была первая и последняя ошибка.

Воздух возле морпехов всколыхнулся, искажая контуры предметов и тел. В первый миг Долгов подумал, что это проделки Маринки, но быстро понял, что неправ.

Рука одного из морпехов вдруг неестественно выгнулась. Он выронил автомат и заорал от боли. Затем такая же участь постигла еще двоих. Последний, прежде чем завопить, успел нажать на спуск, и пуля превратила в стеклянное крошево стенку аквариума за спиной у Пимкина. Вся вода тут же ухнулась на пол вместе с нитями водорослей и офигевшими от такой наглости рыбешками.

Не успели еще присутствующие толком осознать, что произошло, как там и тут стали материализовываться спецназовцы. Они возникали буквально из воздуха.

Женщины взвизгнули. Мужчины матюгнулись. Ветка настолько обалдела, что даже не заревела.

Максим однажды уже видел оптическую броню в действии. Это было давным-давно, при попытке штурма спецподразделениями ресторана в отеле «Националь»…

В активированном состоянии этот эластичный, сверхпрочный материал с миллионами оптоволоконных элементов изменял яркость таким образом, что неподвижный человек, облаченный в него, полностью мимикрировал под окружающую среду. А в движении походил на полупрозрачный сгусток, будто коэффициент преломления атмосферы в этом месте менялся…

«Вот те на! – с восхищением подумал Долгов. – Вот тебе и генерал Пимкин. Да он же заранее рокировку сделал!»

Оказывается, с самого начала незримые, верные генералу бойцы ждали за дверью. А когда ситуация стала критической, быстро и бесшумно разоружили морпехов.

– Дежурный! – гаркнул тем временем генерал, включая коммуникатор. – Принеси банку с холодной водой, лучше трехлитровую. Или чайник.

«Есть».

– Дверь выставили, аквариум поломали, рыбок чуть не угробили, – сварливо буркнул он. – Вы, господин министр, настоящий вандал.

Министр, казалось, потерял дар речи и теперь походил на одну из гуппи, бесцельно хватающих ртом воздух.

– Я надеюсь, у вас и оставшихся снаружи ваших крашеных камикадзе хватит ума беспрепятственно выпустить нас из здания. Не устраивайте здесь братскую могилу для своих архаровцев.

Максим наконец обрел способность произнести связную реплику. Он покосился на обескураженного министра обороны и спросил:

– Николай Сергеевич, но куда же мы денемся? Насколько я понял, в стране теперь военная диктатура…

– Ты понял неверно. Политика – явно не твой конек. Какая, на фиг, диктатура? Конституцию пока никто не отменял. К тому же, – генерал дидактически поднял указательный палец, – на любую диктатуру найдется своя комендатура. А мы сейчас вообще отправимся кое к кому в гости. У тебя много на душе грехов?

– Грехов? Да есть, наверное, с десяток, – пожал плечами Долгов, обняв Ветку.

– Вот заодно и исповедуешься.

Генерал, поднимаясь со стула, заговорщически ему подмигнул.

А Нина Волкова решила, что самое время упасть в обморок. В конце концов, она женщина. И должна испытать хоть раз в жизни это сакральное состояние на себе.