Плазмоиды Палий Сергей
Лайнер плавно покачивался на волнах.
– Смотрите, – вдруг прошептал Фрунзик, показывая рукой куда-то за барную стойку.
– Что там? – Максим вгляделся в подсвеченный кусочек палубы, непроизвольно делая шаг в ту сторону.
– Нет, не там! – придержал его Герасимов. – Левее, между контейнером со спасательным оборудованием и шлюпкой. Видишь?
– Что… что она делает? – тоже переходя на шепот, выдавила Маринка.
Ветка стояла спиной к бортику и внимательно смотрела за угол. Ее мокрое лицо было освещено слабым рассеянным светом, который то и дело менял интенсивность в тугих струях дождя. Губы девочки шевелились, но слов не было слышно.
Максим наконец вышел из оцепенения и бросился к дочери, чуть не сбив с ног направляющегося внутрь корабля бармена.
– Ветенька! – часто дыша, закричал он, подхватывая дочку на руки и прижимая к себе. – Родная моя! Зачем же ты под дождик вышла?
– Ты его испугал, – нахмурив лобик, буркнула Ветка.
Подоспела Маринка. Долгов успокаивающе взглянул на нее.
– Почему ты нас с мамой не разбудила? Мы чуть с ума не со… – Он запнулся. – Постой-ка. Кого я испугал?
– Фоччи.
Максим медленно повернул голову влево. Там горел фонарь, возле железной стены валялась пустая банка из-под содовой, но больше ничего не было. В воздухе едва уловимо пахло чем-то до тошноты знакомым, но он никак не смог определить – чем.
– Извини, – заставил себя сказать Долгов, понимая, насколько глупо это звучит. – Я не хотел его пугать.
– Фоччи говорил, – сообщила Ветка, – что я должна вас предупредить…
– О чем?
– Не знаю. Он не успел закончить, потому что ты прибежал и начал кричать!
– Скажи, а этот парень… Фоччи… он что – итальянец?
– Он не итальянец. Он Фоччи. Мой друг. Мы часто разговариваем об интересных вещах, когда вы не мешаете.
– О каких вещах? Расскажи.
– Не могу. Это наши секреты. Пурум.
– Час от часу не легче… – Маринка закрыла мокрое лицо ладонями. Между пальцев у нее заструилась дождевая вода. – Максим, это не может так продолжаться. Ребенку нужна квалифицированная медицинская помощь.
Ветка удивленно уставилась на мать.
– Мама, ты не понимаешь, – тихо произнесла она через несколько секунд. – Фоччи и правда есть. Он хороший.
Маринка беззвучно заплакала. Ее выдавали лишь аритмично вздрагивающие плечи.
– Так, – решительно сказал Максим. – Пойдемте в каюту. Нам нужно собрать вещи – через час уже будем в Тель-Авиве.
Первыми беду почуяли чайки…
Дождь кончился. Лайнер сбавил ход, и пассажиры стали готовится к сходу на берег и таможенным процедурам. Матросы и обслуживающий персонал выводили на воздух изможденных меченых, крепко держа их под руки. Небо немного прояснилось, на горизонте стала отчетливо видна темная полоска земли.
Друзья уже прибрали каюты и вышли на палубу, чтобы насладиться послегрозовым морем, когда Торик вдруг заметил, что птицы бросились врассыпную, словно кто-то включил распугивающее устройство.
– Чего это с ними? – поднял бровь генерал, глядя на улепетывающих во весь опор чаек и альбатросов. – Разве…
Рев корабельной сирены буквально взорвал воздух. По громкой связи раздался голос капитана. Он говорил по-английски:
– Уважаемые пассажиры! В связи с непредвиденными обстоятельствами просьба покинуть открытые палубы и проследовать в свои каюты. Как только лайнер пришвартуется к пристани, вам будет об этом сообщено. Сохраняйте спокойствие и очередность. Выполняйте распоряжения членов экипажа корабля.
Люди недовольно загомонили, толкаясь и тесня друг друга. Кто-то включил планшет и настроился на прием российского новостного канала. Вокруг сразу собралась кучка любопытных.
– …эта атмосферная аномалия возникла у средиземноморского побережья Израиля около получаса назад. Как утверждают метеорологи и пресс-центры спецслужб страны, необычная магнитная активность была зафиксирована уже тремя наземными станциями. Затем данные подтвердили представители египетских и сирийских властей. Кажется, мы вновь наблюдаем…
Трансляция резко прервалась.
С противоположной стороны палубы раздались крики. Толпа зашевелилась и тугим ручьем потекла через сквозной проход на другой борт лайнера. Попытки матросов и стюардов разогнать пассажиров по каютам не возымели абсолютно никакого эффекта.
«Philike Hetaireia» приближался к портовым сооружениям подозрительно быстро. Некоторые члены экипажа с удивлением поглядывали друг на друга: мол, что там, на мостике, совсем головой покорежились? Давно пора сбрасывать ход…
Максим прижался спиной к борту шлюпки, подвешенной на кране возле края палубы, и привлек к себе Маринку с Веткой, чтобы поток пассажиров не увлек их.
Громкоговорители вновь ожили, но тут же осеклись, издав дикий хрип. С противоположной стороны лайнера донесся низкий гул.
– Что происходит? – беспокойно оглядываясь, крикнула Маринка.
Гул повторился, постепенно сменяясь противным пульсирующим воем. А потом в небе ослепительно полыхнуло, и над волнами разнеслось протяжное жужжание, от которого у Максима заломило зубы.
Не только ему, но и большинству пассажиров был знаком этот мерзкий звук…
Все произошло внезапно.
Желтовато-багряный жгут полоснул по спасательному катеру, и тот взорвался, будто был сделан не из железа, а из спрессованного пороха. Обломки разлетелись во все стороны. На бурлящих волнах осталось чадить растекшееся пятно топлива.
Когда плазмоид-гигант, окруженный бирюзовой сферой-сиянием, опустился и завис метрах в ста от кормы лайнера, вся палуба словно окостенела. Люди, боясь пошевелиться, зачарованно смотрели на огромный огненный шар, вода под которым пенилась и кипела. Свет палубных фонарей мгновенно погас. Зато на концах антенн и острие радарной мачты затлели зеленоватые пучки огней святого Эльма.
Плазмоид двигался с такой же скоростью, как и стальная махина «Philike Hetaireia», поэтому казалось, что он неподвижен относительно лайнера, который твердо держал узлов пятнадцать, не имея возможности пустить маршевые винты на реверс или хотя бы повернуть рули. Все электронные системы отказали враз.
Причалы и доки стремительно приближались. Портовые грузчики, капитаны судов дальнего плавания и командиры военных крейсеров, матросы и водители автокаров с отвисшими челюстями смотрели, как надвигается неуправляемая громадина с водоизмещением 160 тысяч тонн, подсвеченная исполинским плазменным шаром, словно конвоир, сопровождающим ее сзади.
Начальник береговой навигационной службы Тель-Авива и десяток диспетчеров расширенными от ужаса глазами наблюдали из-за стекол башни-маяка за приближением неизбежной катастрофы…
И вдруг после безмолвного десятисекундного оцепенения у людей сработал незримый переключатель.
У всех.
Синхронно.
Матросы стали спускать на воду шлюпки. Это было жестом отчаяния, поскольку легкие деревянные суденышки тут же разбивались в щепу возле борта лайнера, по инерции рассекающего волны. Якорная вахта не растерялась и сбросила сразу оба якоря Холла, хотя и это уже не могло спасти тяжеленный корабль от столкновения с причалами и пришвартованными к ним средними и малыми судами.
Пассажиры, наконец сообразив, что происходит, в считанные мгновения устроили на корабле настоящий хаос. Люди в отчаянии прыгали за борт и гибли, увлекаемые под киль. Основная масса, справедливо полагая, что главный удар придется на носовую часть, бросилась к корме. Незамедлительно возникла страшная давка.
Над палубами стоял дикий ор, визг и стенания.
– Это конец, – по-гречески прошептал капитан Лукас Маврокефалидис, снимая свою фуражку и глядя, как с причалов люди бегут в глубь порта. – Мы метров на сто в берег войдем. Там два высотных отеля по курсу. Человек двести пятьдесят, не меньше… Спаси их души…
Старпом тоже снял головной убор, не отрывая взгляда от пятнадцатиэтажных портовых гостиниц.
Тем временем плазмоид сократил расстояние до кормы лайнера и двигался теперь метрах в пятидесяти от нее…
Максим инстинктивно пятился, увлекая за собой жену с дочкой. Он чувствовал, как от статического электричества волосы на всем теле шевелятся, и противные мурашки бегают по спине.
Неожиданно Долгов понял, что кисти его рук покрыты льдом. Он перевел взгляд на Маринку и обнаружил, что кожа на ее лице приобрела сероватый оттенок, как тогда, в коллекторе.
– Попробуем? – будто прочтя посетившую его мысль, предложил Фрунзик.
– Это бессмысленно, – спокойно сказал Пимкин. – Даже если вы его уничтожите, корабль уже не успеет остановиться…
– Генерал прав, – безучастным голосом подтвердил Торик. – Инерция слишком велика…
– Да пошел ты со своими научными выкладками! – рявкнул вдруг Егоров, яростно отталкивая Святослава. – Надоел… зануда!
– Ты-то куда полез, бесталанный… – только и успел крикнуть Герасимов, прежде чем Юрка выбросил вперед обе руки и ударил.
Максим сначала даже не понял, что изменилось в окружающем пространстве. Плазмоид будто сплюснулся, резко замедляя движение. Волны под ним превратились в пенную кашу, брызнули во все стороны горячим паром.
От поверхности шара отделились несколько извивающихся плазменных кнутов, но они не смогли дотянуться до удаляющегося корабля. Они застыли в воздухе, как будто вмерзли в него.
Вокруг плазмоида атмосфера словно сгустилась. Он рванулся вверх, но нечто невообразимо мощное остановило процесс взлета. Пространство над ним будто бы выгнулось дугой. Раздался оглушительный хлопок, и ударная волна так жахнула по лайнеру, что всех, кто в это время стоял на ее пути, швырнуло на палубу.
Юркиного лица не было видно, но Долгов обратил внимание, как вздулись жилы на его шее.
– Ложитесь! – заорал Торик. – Все падайте лицом вниз! И ухватитесь за что-нибудь…
Договорить он не успел. Плазмоид с зубодробительным ревом поменял форму, вытянулся, став похожим на эллипсоид, бешено завращался вдоль оси.
И… распался на множество небольших ярко-желтых шаров. Мелюзга тут же прыснула в разные стороны, уходя в облака по ломаным траекториям.
– Развалил, – не веря своим глазам, промолвил Долгов. В ушах звенело, он с трудом услышал собственный голос.
– Вы что, идиоты? – необычайно спокойным тоном поинтересовался Егоров, оборачиваясь. – Торик же сказал: ложитесь и держитесь.
– Теперь-то зачем? – тупо спросила Маринка, осторожно опускаясь на палубу и крепко обхватывая сжавшуюся от страха Ветку.
Егоров покрутил пальцем у виска. Долгов шальным взглядом смотрел на его физиономию, бледную и осунувшуюся от перенапряжения. «Стало быть, – подумалось Максиму, – и Юрка что-то в себе открыл. Только ни хрена не понимаю – что именно?..»
До берега оставалось метров пятьдесят-семьдесят, не больше.
Егоров вновь поднял руки, покрытые выпуклым узором вен.
Трехсотметровый круизный лайнер «Philike Hetaireia» вздрогнул и стал стремительно сбрасывать скорость, как будто упершись носом в огромную упругую подушку.
Вновь оглушительно бухнуло.
Резкий толчок швырнул Максима вдоль палубы, словно торпеду из пусковой установки. Он пролетел метра три, прежде чем по касательной соприкоснулся с шершавым железным покрытием и, здорово отшибив локти, покатился прямо к краю. В последний момент сработали инстинкты, и Долгов успел ухватиться за чью-то ногу, замедлив движение. Еще бы чуть-чуть, и он оказался за бортом.
Туша лайнера наперекор законам физики продолжала неуклонно и довольно быстро терять скорость.
Всех пассажиров и членов экипажа словно бы подкосили, и они повалились друг на друга, как костяшки домино. Только костяшки падают последовательно, по цепочке, а находящиеся на палубе люди шлепнулись одновременно.
Несколько человек вылетели за борт и с истошными воплями плюхнулись в нагромождения белоснежной пены.
Но им уже ничего не грозило, кроме ушиба.
Лайнер, подняв целую завесу брызг и грохнув о причалы высоченным валом воды, остановился.
Он замер в нескольких десятках метров от ближайшей пришвартованной яхты, которую образовавшейся волной буквально разорвало на куски и отбросило на покачнувшийся борт здоровенного танкера.
Капитан Маврокефалидис затряс головой, приходя в себя от удара о ветровое стекло рубки. По его разбитому лбу текла кровь, в висках ритмично стучало, в глазах двоилось. Рядом поднимался на ноги старпом, с каким-то религиозным ужасом гладя на останки бедной яхты, покачивающиеся возле танкера далеко внизу.
Маврокефалидис очень медленно перекрестился и прошептал:
– Невозможно. Такое чудо – просто-напросто невозможно.
А на третьей пассажирской палубе Торик, прихрамывая, подбежал к Егорову, который мелкими глотками хватал воздух, и принялся радостно трясти его за плечи.
– Хв-в-ватит, Слав-ва… – проблеял наконец Юрка. – Чт-т-то эт-то б-было?
Торик отпустил его и заорал в самое ухо:
– Инерция! Это была инерция, Егоров! Бездарь ты наш незаменимый! Инерция! Понимаешь?
Юрка утвердительно кивнул и потерял сознание.
Глава пятая
Стрельба началась внезапно.
Разношерстная толпа паломников отпрянула от Стены Плача, раздались громкие крики на арабском, и автоматная очередь с глухим дзеньканьем насквозь прошила красно-белый фургончик с надписью «Ambulance». Отлетел в сторону проблесковый маячок, несколько пуль срикошетили от мостовой и с визгом ушли ввысь.
Двое хасидов остались лежать без движения в неудобных позах. Их шляпы слетели и откатились к бордюру.
Со стороны мечети на площадь въехал армейский джип вооруженных сил Израиля, и солдаты немедленно открыли огонь по палестинским боевикам, укрывшимся за грузовиком, припаркованным на другой стороне улицы.
Мирные жители с воплями разбегались не разбирая дороги. Максим держался за генералом, полагаясь на его рефлексы и боевой опыт. Ветку с Маринкой он не отпускал от себя ни на шаг.
От громких хлопков и отрывистых воплей, доносившихся из-за спины, сжимался каждый нерв.
Перестрелка продолжалась.
– Нина! Нина! – позвал Пимкин. – Нина, подожди! Впереди, кажется, глухой тупик! Нужно пробираться к южной оконечности города!
– Ты сбрендил? Там же боевики! – Волкова, пригнувшись, вбежала на мраморную террасу одноэтажного здания кафе. – Им похрен, в кого стрелять!
– Постой! – сердито окрикнул ее генерал. – Стой, тебе говорят!
– Не командуй, воевода чертов!
Пимкин грубо схватил ее за шиворот рубашки и развернул лицом к себе. Торик и Герасимов притормозили, подозвав жестом к себе Егорова.
– Ты хоть раз была в зоне вооруженного столкновения, сопливка?! – проорал генерал. На лбу у него выступили крупные вены.
– Я проходила полевые курсы… – начала Волкова, вырываясь из его цепких рук. – Я тебе не…
– А теперь заткнись и слушай! Вы все – тоже… Я видел эту войну раньше и представляю их тактику ведения боя в городских районах. Боевики ведут себя крайне нахально, значит, их много, человек двадцать-тридцать. У них скорее всего есть гранатометы и другое тяжелое оружие. Сейчас израильтяне стянут сюда несколько бронемашин и начнут выдавливать экстремистов на юг, там серьезный блокпост. Таким образом они защелкнут их в тиски и уничтожат…
Оглушительно затрещало. Грохот нескольких длинных очередей не дал Пимкину договорить.
На площадь выехал БТР. За ним трусил взвод спецназа в полной выкладке. Из-за укрытия с приглушенным бабахом и шипением вылетел гранатометный снаряд, и чудовищный взрыв прогремел в нескольких метрах от носа бронетранспортера. Машину даже слегка подняло на дыбы, улицу заволокло пылью и дымом.
Максим прижал голову побледневшей от страха Ветки к своей груди. Маринка зашевелила губами, что-то бормоча.
– Чтобы не закладывало уши, держите рот открытым, – прокричал генерал. – Видите, я был прав! Сейчас здесь начнется настоящая мясорубка. Если мы двинемся на север, то можем угодить под раздачу со стороны израильских военных. Это стопроцентная гибель! А вот на юг можно пробиться. Риск есть, но если успеем быстро добраться до блокпоста окольными путями, нас пропустят как беженцев из зоны конфликта. И в любом случае – нам нужно продвигаться в южном направлении, чтобы попасть в Вифлеем…
– Хорошо, – согласилась Волкова, отбрасывая бесполезную гордость. – Ты знаешь город?
– Представляю в общих чертах. До южных ворот довести, думаю, смогу.
Очередная серия выстрелов прогремела на площади. От едкого дыма и пороховых газов уже слезились глаза.
– В случае ранения или гибели одного из привратников остальные пусть все равно постараются достигнуть базилики и найти артефакт, – цинично сказал Торик, обведя своим инфернальным взглядом друзей.
– Ты же скептик, – без иронии проговорил Егоров. – Чего это вдруг забеспокоился за судьбу артефакта?
– Я скептик, но не лишен любопытства. К тому же какого черта мы сюда приперлись, если чуть что – на попятную?
– Потом демагогию будете разводить, мазуты! – гаркнул генерал. – Держитесь за мной. Будем надеяться, что память не подведет, и мы не заблудимся в переулках.
– Пап, Фоччи мне говорил…
– Ветенька, помолчи, пожалуйста, – нервно улыбнувшись, попросил Долгов. – Нам нужно поскорее бежать подальше отсюда. Ты же видишь, какой бардак устроили здесь всякие неумные люди… Постарайся не смотреть по сторонам и крепко держаться за мою руку.
– Разве ты меня не понесешь? – Ветка подозрительно взглянула на отца из-под растрепанной челки. Ее глазенки слезились и были красные от пыли и гари.
– Нет, дочка. Так получится слишком медленно. Тебе придется бежать самой. Мы с мамой все время будем рядом. Не бойся…
Тем временем к Егорову подошел низкорослый мужичок и, воровато оглядываясь, дернул его за рукав.
– Я случайно услышал, что вы говорите по-русски, – шепеляво прошамкал он, почесав крупный нос. – Именно поэтому, из-за своей большой любви к этой великой стране, я хотел предложить вам и вашим товарищам самый дешевый товар в этой части города.
– Чего? – не понял Юрка, отстраняясь от мужичка. – Какой, блин, товар?
Тот прищурил один глаз и мелко захихикал.
– Вы всегда берете у нас товар! Я отдам по тридцать пять шекелей за грамм. Считай – даром!
– Ты что, кретин? – спросил Егоров. – Здесь война идет, а ты мне наркоту впариваешь?
– Вы же русские, – удивленно вскинул широкие брови мужик. – Вы в любое время берете!
– Я тебе сейчас гланды вырву, – приторным тоном сообщила Волкова.
– Понял. – Мужик отступил на пару шагов и подмигнул Юрке. – А может, девочек?
Максим не заметил, как полковник оказалась рядом с ним. Ее рука мелькнула в воздухе, и торгаш сложился пополам, захрипев. Восстановив же через полминуты дыхание, он резво отвалил, сквернословя на дикой помеси иврита и русского.
– Пойдемте скорее, – скомандовал генерал.
Юрка озадаченно пожал плечами:
– Дурачок какой-то. У них тут что, так принято – долбаться дурью, когда стрелять начинают?..
Обогнув кафе, друзья выбежали на узкую улочку, извивающуюся змеей и круто уходящую вправо. На тротуаре, прислонившись спиной к старинному зданию, сидел человек в костюме-тройке. Голова его безвольно упала на грудь, галстук был перекручен, и ромбовидный кончик неровно лежал поверх пиджака. Рядом с ногой покоился раскрытый планшетный компьютер, на котором кривлялся объемными текстурами скринсейвер.
Генерал нагнулся и осторожно потрепал мужчину по плечу. Тот завалился на бок. На асфальте под несчастным обнаружилась целая лужа крови.
– Прости, дружище, – сказал Пимкин, подхватывая планшет. – Тебе он все равно уже не нужен.
Друзья, пригибаясь и стараясь не сбить дыхание, побежали рысцой за генералом вдоль правой стороны улицы. Максим то и дело притормаживал, чтобы Ветка поспевала за ним, а Маринка часто оглядывалась и продолжала что-то шептать одними губами.
Лишь много позже Долгов понял: жена, давным-давно потерявшая веру во всех богов, молилась…
После прохождения усиленного таможенного досмотра в порту Тель-Авива Фрунзику и Егорову пришлось попотеть, прежде чем они в суматохе сумели договориться с турком-таксистом, чтобы за пятикратно взвинченную цену всех их на двух машинах доставили в Иерусалим. Дело в том, что накануне из-за ракетных обстрелов был разрушен участок скоростной автомагистрали, и образовалась длиннющая пробка. Трафик был очень плотный – ведь попасть на святую землю стремилось огромное количество людей со всех уголков света.
Плюс ко всему прочему волнения были подогреты появлением возле берегов Израиля плазмоида-гиганта и едва не произошедшей катастрофой, виной которой мог послужить потерявший управление греческий круизный лайнер. К счастью, корабль был в последний момент остановлен Юркой, обнаружившим наконец свой скрытый дар.
До столицы друзья добрались только спустя три часа. Дорога на выезде из Тель-Авива и впрямь оказалась основательно разрушена. Бесконечная вереница легковых машин с черепашьей скоростью ползла, огибая скопление ремонтной техники и военных.
В Иерусалиме они оказались далеко за полдень. Перекусили в небольшом ресторанчике и решили, не теряя времени, отправиться в Вифлеем.
Святослав справедливо заметил, что после того, как Егоров совершил нападение на плазмоида, могут последовать ответные действия. И никто не знает – насколько быстро…
Командир полка подполковник Александр Ненилин вел свое звено на средней скорости – 1,5–2 М – плавно лавируя между холмами и плоскогорьями, усеянными редкой растительностью. Ведомыми у него были Гена Спилидзе и капитан Шамбалов. Они твердо держались на несколько корпусов позади. Ребята проверенные, неоднократно принимавшие участие в боевых операциях и знающие свое дело. Да что уж кривить душой – лучшие…
Вообще пилотов для участия в операции «Столкновение» Ненилин подбирал сам. Он не позволил даже командующему ВВС, своему наставнику и практически крестному отцу, советовать ему.
Здесь требовались асы высочайшего класса, которые могли вытворять в небе неподвластные обыкновенным летчикам финты. Те ребята, в которых подпол был уверен, как в себе самом.
Здесь были нужны те, кто понимал, что это последний бой.
Воины, а не ремесленники…
После вскрытия красного пакета подполковник отдал приказ готовиться к вылету. Техники в последний раз перепроверили грозные «Левиафаны», ждущие в ангарах на секретной базе возле Североуральска, располагавшейся в огромной искусственной каверне в массиве Уральских гор.
Медики вкололи пилотам всякую дрянь, ускоряющую рефлексы и стимулирующую активность таламуса, отвечающего, как известно, за все виды чувствительности.
У взлетно-посадочных полос летчиков не провожали родственники и друзья. Они просто не знали о предстоящей операции.
Только скупой кивок представителя Генштаба, рукопожатие командующего и молчание в спину.
Любые слова в тот момент были бы оскорблением…
Зеленый коридор над своим воздушным пространством не предоставил только Ливан. Поэтому четырем эскадрильям 63-го отдельного авиационного полка пришлось делать крюк, уходя на полсотни километров восточнее. Возле Дамаска все 57 истребителей были дозаправлены в воздухе двумя авиатанкерами ВВС Сирии и продолжили полет на юг, чтобы возле Аммана заложить поворот и выйти на атакующий азимут. Лоб в лоб на цели, с высокой скоростью двигающиеся над Средиземным морем.
Четырнадцать плазмоидов-сверхгигантов полукилометрового диаметра, сформировавшихся в верхних слоях ионосферы, появились в небе над Алжиром около трех часов назад, вызвав сначала ажиотаж в прессе, а затем и всплеск панических настроений по всему миру. Вскоре к сверхгигантам присоединились около трех сотен особей поменьше, и вся эта жуткая армада двинулась на восток.
Относительно неторопливо, но весьма уверенно.
Специалисты рассчитали несколько допустимых курсов и пришли к выводу, что с вероятностью в шестьдесят с лишним процентов плазмоиды направляются к берегам Ливана, Египта или Израиля. ВВС и ПВО этих стран были приведены в полную боевую готовность, хотя командование понимало, что обыкновенные ракеты бессильны против высокоэнергетических плазменных монстров. Тем более такого невиданного доселе размера.
Была объявлена всеобщая эвакуация населения из крупных городов. Сухопутные войска и полиция с трудом обеспечивали порядок на улицах.
Сотни тысяч верующих и фанатиков ринулись в мечети, храмы и синагоги. Электронные СМИ всего мира то и дело транслировали до озноба пугающие кадры, снятые с помощью длиннофокусного объектива итальянским оператором с южного берега Сицилии: клин ярко-желтых шаров проплывает далеко над горизонтом в грозовом мареве, а вокруг вьется множество светящихся точек.
Это напоминало картинку из кошмарного сна.
Это было материальное приближение Армагеддона.
И никто не мог понять, на кого же в конце концов обрушится такая невообразимая мощь решающего удара плазмоидов…
По данным с наземных радиолокационных станций военной базы «Хайфа-7», плазмоиды находились в 300 километрах к западу от береговой линии Сектора Газа. Они двигались с постоянной скоростью около 2 М. Соответственно, до густонаселенного побережья им оставалось не больше десяти минут лету.
Все пилоты «Левиафанов» получили целеуказания от радарных комплексов и подтвердили пеленг. Офицеры доложили четырем командирам эскадрилий о полной боевой готовности, а те в свою очередь отчитались перед Ненилиным.
Радиосвязь пока еще функционировала.
– Все работают в связке со своими ведущими, – проговорил Ненилин, закладывая правый поворот на 90 градусов. – Атакуем по фронтальной схеме «зебра». Два звена отстрелялись, разошлись по противоположным азимутам на повторный заход. Следующие два – работают. Резонансные пушки спаренные, так что за один раз заряда аккумуляторов хватит на два или, при удачном раскладе, на четыре выстрела. Эффективное расстояние полтора. Скорость не меньше двух махов. Так что при уходе с линии готовьтесь к пиковым шестикратным.
Подполковник умолк и немного прибавил подачу кислорода, чтобы почувствовать легкий кураж и эйфорию. Оценил цифры, проецирующиеся специальными устройствами летного шлема прямо на сетчатку. До целей оставалось уже меньше 350 километров. Взаимная скорость сближения была огромной.
Московские аналитики и тактические спецы, консультируясь с коллегами из Израиля, полчаса назад высчитали с точностью девяносто процентов, что при неизменной скорости и векторе движения плазмоиды собираются нанести удар по Иерусалиму или его окрестностям.
«Если удастся, – прикинул Ненилин, – полк „Левиафанов“ сумеет уничтожить три-четыре крупных особи. Не больше… Поэтому город можно заранее считать обреченным».
О том, что последует за этим, даже думать не хотелось.
– Товарищ подполковник… – раздался в наушниках мягкий голос Виктора Берчева – командира третьей эскадрильи. – Саша, мы… отрабатываем малые цели?
Ненилин на мгновение прикрыл глаза. Что ж, пожалуй, пришло время для правды.
– Нет, Витька. Наша задача – только плазмоиды-гиганты. Малые цели приказываю игнорировать.
В эфире остались лишь помехи, которые становились с каждым пройденным километром все сильнее.
– То есть… – произнес Берчев через десяток бесконечно долгих секунд, – в лоб? Без шансов?
– Да, Витька… В лоб. Без шансов. И если хотя бы трех завалим – значит не зря погоны носим. Скоро связь прервется. Прощайте, ребята.
– Служу России, – обронил весельчак Гена Спилидзе почти без акцента.
До целей оставалось каких-то вшивых 200 кэмэ.
Истребители неукротимыми стальными птицами неслись над Мертвым морем. Небо стало заполняться радужными разводами и сполохами, глянцевито и враждебно поблескивая сверху.
Как в первые минуты вторжения над Москвой.
– Служу России, – спокойно, без патетики сказал капитан Шамбалов, врубая форсаж.
И 57 голосов откликнулись в звенящий эфир…
– Служу России!
– Служу России.
– Служу России…
Связь прервалась.
Осталась только скорость и большой палец на гашетке. Ведь автоматика могла подвести в самый неподходящий момент…
Никто из пилотов и не подозревал, что с египетской военно-воздушной базы возле Эль-Ариша поднялись в воздух первые самолеты, готовые поддержать отчаянную атаку русских.
А через минуту на взлетные полосы вырулили израильские истребители F-16-Mil, а еще спустя полминуты по приказу короля Саудовской Аравии взлетела над Табуком эскадрилья штурмовых вертолетов «Мекка». Флагман 2-й ракетной эскадры ВМФ Сирии взял курс на юг. С британского авианосца «Диана», приписанного к базе Фамагуста на Кипре поднялись в небо шесть истребителей-перехватчиков.
Никто из пилотов Ненилина даже не предполагал, что за пять минут до этого в воздухе были уже около полутора сотен боевых самолетов ВВС Турции, Ирана, Японии, Франции, Италии, Китая, США, Ливии и еще доброго десятка государств, чьи военные базы находились в радиусе тысячи миль от места предполагаемого столкновения.
Наши пилоты не знали, что сотни летчиков, много раз пускавших ракеты друг в друга, подняли в небо свои истребители, чтобы помочь отразить вероломное нападение внешнего врага всего человечества. Офицеры, носящие совершенно непохожую форму и знаки различия, осознали, что второго шанса может не представиться, и если не помочь русским сейчас, то последствия будут катастрофическими.
Не для отдельной страны.
Для мира.
Пилоты глушили бортовые передатчики и ресиверы, чтобы не слышать возмущенных возгласов диспетчеров и военачальников.
И взлетали, нарушая присягу.
Читать бесплатно другие книги:
