Реформатор Аксенов Даниил

Глава 6

Немного об артистичности

Я играю настолько плохо, что в это невозможно поверить. Поэтому люди верят в противоположное.

Знаменитейший фегридский актер

Казалось, ничто не изменилось в трактире «Золотой меч» с момента последнего визита короля. Та же убогая обстановка, те же испитые и подозрительные лица и тот же трактирщик. Если верить элегантному вору Мерту, поменялось лишь качество еды. И еще цена. Впрочем, последнее мало интересовало Михаила – обедать здесь он не собирался.

Король подошел к стойке, провожаемый тяжелыми взглядами: здесь не очень-то привечали незнакомцев. Или предположительно незнакомцев, потому что лицо вошедшего было закрыто капюшоном.

Аунет Ратен, человек, заправляющий одним из пармских преступных кланов, с тоской наблюдал за закутанной в плащ фигурой. Трактирщик больше всего ценил интуицию. Свою, естественно. Интуиция помогла ему накопить неплохое состояние во время хаотичного правления Миэльса, она же способствовала сохранению этого состояния в тяжелые времена правления Нермана. Аунет мало что приобрел за последние месяцы, но радовался уже тому, что почти ничего не потерял. Он тешил себя надеждой, что король и неугомонный Комен, возможно, забудут о проблемах преступности. У них ведь столько дел. Война например. Но интуиция выступала против этого вывода. Нерман ни о чем не забудет, говорила она.

Трактирщик уже знал, кто нанес ему визит некоторое время назад во время облавы. Сразу же после коронации. Это его сподвигло на то, чтобы выполнить все обещания, которые он дал незнакомцу. Аунет не думал, что король еще раз посетит трактир, но все это время чувствовал себя неспокойно. Предчувствия не позволяли расслабиться. Поэтому хозяину заведения не нравилось, если лица его посетителей были закрыты. Он всегда подозревал худшее.

Вот и на этот раз Аунет ощутил беспокойство, глядя, как фигура в черном плаще твердым шагом идет от входной двери к его стойке. Разумеется, трактирщик не подал и виду, что волнуется. Для его статуса любые переживания были излишни. Конечно, он мог бы нанять ишиба, который будет изучать абы посетителей, но счел это нецелесообразным. О короле и его приближенных ходили всякие слухи. В том числе и те, которые утверждали, что им ничего не стоит надежно скрыть свой аб.

Когда незнакомец достиг трактирной стойки, Аунет пристально посмотрел на капюшон, словно пытаясь угадать, что за лицо скрывается под ним.

– Приветствую, Ратен, – тихо сказал посетитель.

Трактирщик понял, что это плохо. Очень плохо. Ему не понравилось все. И мягкий уверенный голос, и то, что незнакомец знал его имя.

– Приветствую. – Аунет постарался ответить как можно более спокойно. – У нас есть свежее пиво. Очень хорошее. Господин не желает?

– Нет, Ратен, мне нужно кое-что другое.

Трактирщик ощутил, как мурашки побежали по его спине. Интонация была зловещей.

– Что угодно господину? – тут же отозвался он.

– Нам следует поговорить. Там, где нас никто не услышит.

Аунет незаметно вздохнул. Ситуация становилась хуже. Когда в первый раз прозвучало его имя, он ни на секунду не усомнился в том, что поговорить придется. И лучше сделать это там, где никто не услышит.

– О чем поговорить, господин? – ради приличия спросил он.

– О тебе, конечно, – раздался ответ. – Если не получится поговорить кое о ком другом.

– Пендерт! – крикнул Аунет одному из своих помощников, долговязому детине неопределенного возраста. – Подмени меня. Пожалуйте сюда, господин, – вежливо произнес трактирщик, показывая на малозаметную дверь за своей спиной.

Незнакомец шагнул за стойку, ничуть не заботясь о том, что полы его халата могут задеть многочисленные бутылки и кувшины, стоящие под прилавком. Трактирщик открыл дверь и первый вошел внутрь. За ним последовал посетитель.

Они оказались в небольшой каморке без окон, в которой помещались стол с четырьмя стульями и гигантский шкаф. Свободного места было мало – достаточно лишь для того, чтобы пройти к другой двери, ведущей куда-то в глубь трактира. Каморку освещал довольно приличный светильник-амулет, который резко выделялся на фоне общего убожества. Можно было предположить, что дальше, за другой дверью, найдется еще кое-что ценное.

– Присаживайтесь, господин, – показал трактирщик на один из стульев, но сам остался стоять.

Незнакомец прислонился к косяку, не делая никаких попыток сесть.

– Здесь душновато, прошу прощения, – добавил Аунет. – Господин может чувствовать себя как дома.

Это был явный намек на то, что не мешало бы откинуть капюшон. Намек оказался понят: посетитель издал легкий смешок.

– Что господину угодно узнать? – Трактирщик начал волноваться сильнее. Незнакомец не подавал виду, что готов начать разговор.

Несколько секунд прошло в молчании. Но потом странный посетитель наконец вступил в диалог.

– Скажи, Ратен, тебе нравятся стрекозы? – неожиданно спросил он.

Аунет поперхнулся. «Стрекоза» – это было его прозвище в юности.

– Стрекозы? – пробормотал трактирщик.

– Ну да. Такие насекомые с двумя парами крыльев, – пояснил незнакомец тихим размеренным голосом. – Они летают быстро, охотятся на небольших мошек. Ловкие бестии. Наверное, считают, что у них все схвачено. Нужно быть достаточно верткой – и удача не оставит. Как они, наверное, разочаровываются, когда их наконец съедает какая-нибудь птица.

– Я не знаю, господин, нравятся или нет. Как-то не задумывался об этом, – ответил трактирщик, чувствуя, как губы начинают неметь.

Странный посетитель не угрожал прямо. Можно даже сказать, что он говорил о совсем посторонних вещах, но знаменитая интуиция Аунета подавала сигналы тревоги. Трактирщик не был трусом. С таким качеством он никогда не возглавил бы крупный клан воров. Но осторожным – да. Тут сам Оззен велел.

– Не знаешь? – спросил незнакомец. – Но ты подумай об этом, подумай. А пока что сообщи мне, где находится Кретент.

Вот оно! Вот к чему все шло! Тоска Аунета достигла невероятных величин. Он очень сильно жалел, что пришел сегодня на работу. Ну чего ему стоило остаться дома? Тем более что чувствовал себя с утра неважно.

– Я не знаю, господин, о чем ты говоришь, – тусклым голосом пробурчал трактирщик. Он не привык идти против своих предчувствий. Ему это удавалось с трудом. Они требовали другого ответа.

– Знаешь, Ратен, знаешь. Точно знаю, что ты знаешь. И вижу, что ты плохо подумал. Думай лучше.

– Я подумал, господин. – Аунет был непреклонен. Он постарался загнать бьющую в набат осторожность в глубь своего «я».

Незнакомец, видимо, заметил внутреннюю борьбу и решил зайти с другой стороны.

– Что, Кретент запретил тебе говорить, где он? Если так, то для выгодных предложений можно сделать исключение.

Интонация посетителя не изменилась, но трактирщик вздохнул чуть свободнее. С ним пытались договориться. Это – хороший знак.

– Господин, выгода бывает разная.

– Если ты ответишь на мой вопрос, то каждый вернется к своей работе. Вот и все.

Посетитель не стал заострять внимания на том, что Аунет косвенно признал, что имя Кретента может быть ему известно. С точки зрения хозяина заведения, это был несомненный плюс. Незнакомец, очевидно, умен. Да и последняя фраза была многозначительной. Получается, что визитер знал не только, чем занимался Кретент, но и то, что тот уже давно отошел от дел?

– Я не могу говорить об этом, господин, – покачал головой трактирщик.

Лампа на столе засияла. Она никогда не светила так ярко. Сейчас ее свет стал почти нестерпимым. Трактирщик был вынужден прищурить глаза. И так, сквозь щелочки век, некоторое время смотрел на собеседника. Тот оказался ишибом. И счел нужным показать это. Аунет мысленно поблагодарил себя за то, что отказался от идеи позвать охрану, как только разговор зашел о стрекозах. С ишибом его молодцы вряд ли справились бы. Конечно, он мог себе позволить нанять ишиба для охраны, но предпочитал это делать лишь в крайних случаях, чтобы не привлекать к своей персоне излишнего внимания.

– Кое-кто просил меня обещать, что я не причиню тебе вреда, Ратен. Но это касается твоих других дел. – Теперь голос незнакомца изменился. Он говорил резко и недружелюбно. – Даже делишек. Когда полиция найдет тебя, то найдет самостоятельно, без моей помощи. Но твой приятель не просил меня не причинять тебе вреда по этому вопросу. Мне нужна информация о том, где находится Кретент. В обмен на нее гарантирую жизнь.

Вот теперь почти все стало на свои места. Аунет понял, что произошло. Один из его знакомых указал верный способ найти ишиба-убийцу, обратившись к трактирщику. Он, Аунет, был в этом деле мелкой сошкой, разменной монетой – источником информации, не более. Хотя о его деятельности, о том, что он – глава преступного клана, похоже, было известно. Но это казалось мелочью. Важно было лишь найти Кретента. Трактирщика очень интересовало, какие силы пришли в движение. И конечно же кто перед ним.

– Господин гарантирует мне жизнь по этому делу или по другим тоже? – осторожно осведомился Аунет.

– Если не будешь наглеть, то и по другим, – тут же последовал ответ. – Твоя голова ничего не стоит по сравнению с нужной мне информацией. Говори!

– А чье слово тому порукой? – тихо спросил трактирщик. – Кто мне это обещает?

– У тебя есть слово генерала Комена Каретта. Говори!

Трактирщик глубоко вздохнул. Получалось, что перед ним либо один из ишибов-полицейских, которые напали на след Кретента, либо кто-то из ишибов королевской охраны с самыми большими полномочиями. Включая право на то, чтобы что-то обещать от лица генерала. Вывод был прост: либо в Кретенте нуждался Комен, чтобы его казнить, либо нуждался король с какими-то другими целями. Но Комен бы действовал по-другому. Аунет бы и глазом не успел моргнуть, как предстал перед мастером пыточных дел. Хотя – как знать. Неизвестно, кто с кем договаривался и о чем. В любом случае ситуация выглядела скверно.

– Какие у меня будут доказательства, если понадобится их предъявить? – уже деловито спросил Аунет. Гарантии жизни ему очень понравились. За свою деятельность он совершил достаточно преступлений, чтобы несколько раз оказаться приговоренным к смертной казни.

Внезапно трактирщик с ужасом ощутил, как отрывается от пола.

«Бум!» – Голова с глухим звуком ударилась о потолок. А потом еще раз. И еще.

– Лучшее доказательство, которое у тебя будет, – это твоя жизнь, – раздался ледяной голос. – С этим доказательством ты можешь предъявить все другие доказательства. Говори!

– Я-я… н-не… м-могу… г-господин… Я-язык… п-плохо… с-слушается…

Трактирщик с грохотом рухнул на пол. Он с отчаянием взглянул на фигуру, стоящую перед ним. Когда-то в детстве Аунет вот так играл со щенком. Подбрасывал его вверх, а потом ловил. И вновь подбрасывал. Щенок боялся, а мальчик веселился. Теперь же глава преступного клана в полной мере ощутил щенком себя. И не дожидаясь, пока последует еще кое-что похуже, трактирщик выпалил:

– Он в Сцепре!

– Живет под своими именем? – деловито осведомился незнакомец. Казалось, его не волнует ни то, что он только что сделал с собеседником, ни то, что тот до сих пор сидит на полу.

– Нет, господин, его теперь зовут Цвинерт.

– И что он там делает? Занимается прежним ремеслом, что ли?

– Что ты, господин, что ты, – замахал руками трактирщик. – Уже давно не занимается. Он работает.

– Кем же?

– Королевским судьей.

Михаил покидал трактир, довольный тем, что удалось получить искомую информацию самостоятельно. Ему не хотелось ни с кем делиться своими планами о том, зачем нужен Кретент – ишиб и убийца. Конечно, нужно будет сказать Комену, чтобы тот сохранил жизнь незадачливому трактирщику, если их пути пересекутся. Но даже генералу не следует знать лишнего.

Информация о том, что преступник работает судьей, удивляла. Но не очень сильно. Михаил торопился, создавая судебную систему. Везде работали «тройки» судей, состоящие из представителей сословий ишибов, дворян и простолюдинов. Аррал и Иашт в свое время набирали всех желающих на эти посты – ишибов ведь тогда катастрофически не хватало. Вот Кретент и вызвался. Очень умный ход с его стороны. Получалось, что нужно будет навестить Сцепру в кратчайшие сроки. Вызывать в Парм Кретента опасно. Может что-то почуять и затаиться – ищи его потом. А встречи с Инкит, похоже, не избежать.

Король спешил во дворец. На сегодня было достаточно приключений. Он устал, пора спать. Завтрашний день обещает быть хлопотным – состоится ведь церемония награждения. Особо выдающиеся личности должны получить награду из рук его величества.

Советник Шенкер чувствовал себя очень плохо, несмотря на то что после нападения на него прошло несколько дней. К удивлению, даже искусство ишибов оказалось бессильным. Имис, как и любые хорошие воины, не понаслышке знали о различных ранениях и способах борьбы с ними. Увы, им совершенно не было известно о том, как лечить последствия тяжелой электротравмы. Более того, что такое «электротравма», они тоже не знали. Имис видели, что ти советника изменилось, но на таком тонком уровне, что для лечения понадобилась бы помощь профессионального ишиба-целителя.

Шенкер лежал на кровати на втором этаже какой-то придорожной таверны. Его подчиненные решили остановиться здесь после того, как спешно покинули Парм. У них было двое раненых, причем советник почти сутки провалялся без сознания. Сейчас ему стало чуть лучше, однако он с трудом говорил и еще не мог ходить.

Но даже находясь в плохом состоянии, советник не терял бдительности. Его рассудок был ясен. Он с помощью щупа непрерывно исследовал ближайшие окрестности. Шенкер следил за перемещениями трактирщика, редких гостей таверны и, конечно, своих людей. Один из них, двоюродный племянник советника Урреаст, как раз поднимался по лестнице.

Скрипнула дверь, ведущая в комнату. Племянник вошел и остановился около кровати. Шенкер открыл глаза, давая понять, что не спит и готов выслушать сообщение.

– Господин советник, получена странная информация. Гонцы короля Нермана оповещают окрестности о том, что король готов дать имис аудиенцию.

Лежащий на кровати человек не пошевелился. Урреаст терпеливо ждал. Шенкер смотрел куда-то в потолок, не моргая. Потом, переведя взгляд на племянника, разжал губы и неотчетливо произнес: «Домой».

Утро в Парме было солнечным. Впрочем, на это никто не обращал внимания, кроме короля Ранига. Умеренный климат имел свои преимущества. Не было ни сильных холодов, ни невыносимой жары. За время жизни в предыдущем мире Михаил не привык к постоянным солнечным дням и отсутствию снега, поэтому до сих пор радовался хорошей погоде.

Во дворце царила суматоха. Почти все высокопоставленные лица бегали, суетились, пытаясь закончить организацию предстоящего грандиозного приема. Король, однако, считал, что уже сделал все что мог. Дал ценные указания. Поэтому просто сидел в своем кабинете и ждал, пока позовут. Его выход в тронный зал должен быть завершающим штрихом к предстоящему действию. Он вообще сравнивал себя с популярным артистом, неизменно собирающим полные залы. Публику следовало «разогреть» перед его появлением.

Но король был не один. Рядом с ним находился казначей Ксарр, принесший для ознакомления свитки, описывающие доходы и расходы. После возвращения короля из похода ему впервые выпала возможность это сделать.

– Так что, денег хватает впритык? – спрашивал Михаил, рассеянно просматривая колонки с цифрами и обращая внимание лишь на итог расчетов.

– Да, твое величество. От старых запасов уже давно ничего не осталось, из провинций поступает очень мало, наши основные источники дохода – налоги в Парме и продажи амулетов.

– А поместья, которые я забрал у дворян, ушедших с Миэльсом?

– Твое величество, их слишком много, а покупателей мало. Я попытался выставить на продажу несколько, но это ни к чему не привело. Никто не захотел дать нормальной цены.

– У людей нет денег?

– Неизвестно, твое величество. Факт тот, что пока не покупают.

– А почему из провинций поступает мало налогов?

– Так воруют.

– Что, все воруют?

– Конечно, твое величество. Наша власть пока еще недостаточно сильна. Коменданты городов делают что хотят. Или их подчиненные. Вот пример. Раньше из Сцепры поступали сущие гроши. А буквально вчера доставили очень крупную сумму. Получается, что раньше тоже так могли платить.

– Инкит, – сказал король. – Там Инкит сместила коменданта.

– Да, твое величество, я слышал об этой истории.

– Но что будем делать, Ксарр? У меня нет… гм… преданных мне женщин для всех городов.

– Можно проводить более жесткую внутреннюю политику, твое величество. Я понимаю, что нет времени на все, но если нужны деньги, то придется… Или, наоборот, продолжать ничего не делать в этом направлении. Денег пока что хватает.

– Нет, – покачал головой король. – Деньги скоро понадобятся в большом количестве. Я планирую взорвать свой дворец.

– Твое величество? – Казначею показалось, что он ослышался.

– Ну да. Взорвать дворец. Полностью разрушить примерно половину.

– Но… зачем?

– Во-первых, мне хочется его перестроить…

– Твое величество, можно ведь перестраивать постепенно.

– Да. Но есть еще и во-вторых. Все дело в злосчастном Свитке с секретами амулетов, который, как ты знаешь, хранится в покоях Аррала.

– А что с этим Свитком, твое величество?

– Ксарр, складывается непростая ситуация. Пока что Фегрид не объявил нам войны. Возможно, император пойдет сначала на переговоры. И тогда… ох, что тогда будет…

– Потребует Свиток?

– Именно, Ксарр, именно. Естественно, я не могу отдать ему то, чего не существует. Что мне остается? Только сообщить, что он украден. На нет – и суда нет.

– А нельзя ли просто украсть? Без разрушений?

– Можно. Конечно, можно. Но тогда в это мало кто поверит. Кража такой ценной вещи должна быть зрелищной. Потоки крови, сражения могучих ишибов, храбрецы-солдаты – погибающие, но не отступающие ни на шаг, Парм, объятый огнем и дымом… можно просто дымом… паника, вопли, предсмертные крики раненых… Примерно так. Вот тогда поверят все.

– Твое величество хочет пожертвовать частью солдат?

– Ксарр, за кого ты меня принимаешь? Конечно нет. Но мне понадобятся трупы. Как можно больше. Потом, когда все закончится, будет очень хорошо, если мы предъявим трупы всем желающим. Конечно, обгорелые до неузнаваемости. Ума не приложу, где эти трупы взять.

– Можно объединить, твое величество.

– Что именно?

– Взрыв дворца и борьбу с повальным воровством.

– Ты предлагаешь казнить чиновников?

– Да, твое величество.

– Ксарр… а не слишком ли это? Я понимаю, что казни нужны, но в случае более существенных преступлений. Убийств, например, или измен короне. А за воровство нужно сажать в тюрьмы.

– В новых законах твоего величества написано, что за крупные кражи полагается смертная казнь.

– Я там написал о выборе, Ксарр. Либо тюрьма, либо казнь.

Михаил все еще мыслил мерками собственного мира. Смертная казнь – лишь в крайнем случае. Но даже добросердечный Ксарр не разделял этого мнения. Ситуация в средневековом Раниге требовала других решений.

– Твое величество, нужно с чего-то начинать. Сборщики налогов и коменданты сейчас ничего не боятся. Лучше будет, если их напугать. А потом просто поддерживать порядок на должном уровне.

– Нет, Ксарр, я против этого. Возможно, лишь несколько приговоров к смертной казни в самых вопиющих случаях. Особенно если речь идет об измене или переговорах с кем-то за моей спиной. В остальном – тюрьма.

– Я так и предлагал, твое величество. Массовых казней не должно быть.

– А кто этим займется? Комен? Или ты?

– Могу я, твое величество. Наше финансовое положение напрямую зависит от этого шага.

– Сколько времени тебе нужно?

– Думаю, что несколько дней хватит, твое величество. Передвигаемся мы быстро, главное – оказаться на месте, и там уже все будет ясно.

– Но арестованных все равно нужно доставить сюда. Пожалуй, я лично рассмотрю каждый приговор к смерти.

– Да, твое величество.

– Тогда возьми солдат, ишибов, кто там тебе нужен еще – и отправляйся.

– Сегодня вечером покину Парм.

– Так быстро?

– А чего тянуть, твое величество? Каждый пропущенный день – недополученный доход.

– Ладно-ладно, ступай.

Логика Ксарра напомнила Михаилу принципы его мира, исповедуемые некоторыми личностями. Например: «Если пропустить рабочий день, то прибыль не будет получена. А неполученная прибыль равна убыткам».

Вообще же король собирался реформировать еще и систему управления провинциями. В Раниге издавна всем заправлял комендант, находящийся в главном городе провинции. Нужно было немного разделить обязанности, введя пост губернатора. Губернатор занимается гражданскими делами, а комендант – военными. Двойная система власти могла упрочить положение короны. Заговор из двух человек, обладающих властью, составить труднее, чем заговор из одного коменданта.

В дверь постучали. С помощью щупа легко узнавать, кто находится за дверью или стеной. Хотя, конечно, очень толстые стены или, например, скалы резко сокращают расстояние «видения».

– Входи, Тунрат.

Лысый ишиб королевской охраны в последнее время стал фактически исполнять обязанности королевского секретаря. Удивительное дело, но прежде у Михаила не было постоянного человека на этой должности. Сначала секретарем трудился Торк, а потом дежурные ишибы сменяли друг друга на этом посту.

– Твое величество. – Тунрат не стал заходить, а по своей привычке просунул голову в дверь. – Генерал Комен говорит, что все готово. Можно приступать.

– Отлично.

Король легко встал с кресла и направился в сторону тронного зала. Сейчас он как заправский артист покажется перед публикой. Только кланяться, естественно, не придется. Ему будут кланяться. Этим театр и отличается от королевского двора: исполнитель главной роли красуется на сцене, а публика бьет поклоны. Возможно, более существенных отличий и нет.

Глава 7

Церемония

У нас щедрый король. Мы ему платим, а он все разбазаривает.

Слова кмантского купца за пять минут до ареста

Тронный зал короля Ранига был не очень велик. Это – одна из причин, почему Михаил решил перестраивать дворец. Королевству, увеличивающемуся в размерах, необходима большая роскошь.

Все желающие в зале не поместились, а на открытом воздухе король отказался проводить мероприятие. Ему требовалась торжественность. Поэтому круг допущенных на церемонию пришлось ограничить высокородными дворянами, некоторыми из ишибов, частью офицеров и послами соседних стран.

Сержант Верон Снарт, дальний родственник Инкит, бывшей любовницы короля, скромно стоял почти у самой стены. Его звание способствовало незаметному поведению. В тронном зале находился цвет офицерства. Он был одним-единственным сержантом. И это не осталось незамеченным.

Неподалеку от Верона обосновались две красивые дамочки, лидеры местного женского общества. Тагга Шартера Зетен, сестра советника Миэльса, и далла Улара Ортак. Они терпеть не могли друг друга, что совсем не мешало им мило болтать и при случае обмениваться сплетнями.

– А это что за симпатичный юноша? – Тагга показала на Верона. – Я ошибаюсь или он в низком звании?

– Сержант, – фыркнула Улара. – Это что-то типа десятника. Интересно, как десятник здесь оказался?

– Да, ты разбираешься в званиях. – Шартена не упустила случая уколоть собеседницу. – Этот твой капитан, который тебя бросил, был очень даже ничего.

– Он меня не бросал, – с улыбкой ответила Улара. – Просто понял, что ничего не добьется, и прекратил ухаживания.

– Ну да. Заблудился на пути в твою спальню и попал к другой. Несколько ночей подряд. Вот и разочаровался, – заметила Шартена. – Так любой разочаруется.

– Ты бы меньше платила моим служанкам. А то скоро они станут богаче тебя, получая два оклада, – не осталась в долгу далла. – А твое финансовое положение всем известно.

– А что означает этот рисунок на плаще сержанта? – перевела тагга разговор. – Лошадь, зачеркнутая какой-то палкой.

– Видимо, знак полка или батальона. Так теперь называются армейские подразделения.

– Я знаю. А этот сержант совсем юноша. Как его сюда пустили? Даже для моего дяди не нашлось места.

– Твой дядя сглупил, – сказала далла. – Попал под подозрение к Комену. Хорошо, что еще жив остался. Его величество не любит двойной игры. Ох как не любит. Взгляни, как этот сержант на тебя смотрит.

– Скорее на тебя.

– На тебя, Шартера, на тебя.

– Пусть смотрит. Мы же смотрим на него.

– Да. Шансов у него нет. Какой-то десятник.

– Вот именно. – Тагга продолжала разглядывать сержанта как диковинку. – Подумать только. Мой дядя – такой знатный дворянин, а вместо него пустили простого солдата.

– Шартера, кажется, он собирается подойти к нам. Точно! Идет.

– Дурачок.

Верон Снарт, увидев, что две красивые женщины смотрят на него и при этом улыбаются, недолго раздумывал. У него не было никакого опыта в общении со знатными дворянками, но в том кругу, где он вращался, подобное поведение говорило об одном – с ним хотят познакомиться. И, как истинный мужчина, сделал первый шаг к знакомству.

– Приветствую вас, леди, – поклонился сержант, подойдя поближе. – Здесь сегодня многолюдно, не правда ли?

Тагга окинула его презрительным взглядом. Далла с интересом наблюдала за собеседницей, демонстративно отвернувшись от солдата.

– Многолюдно, – сквозь зубы процедила Шартера. – От солдат низкого звания не протолкнуться.

Сержант был очень огорчен и разочарован таким приемом. Ему показалось, что он понравился этой женщине. Постаравшись не выдать своих чувств, коротко поклонился и отошел. Верон чувствовал себя обманутым: он ведь ничего не сделал плохого, а намеки были вполне ясны. Для него причины такого грубого ответа остались загадкой. Однако долго расстраиваться не пришлось. Двери распахнулись, и дворецкий возвестил:

– Его величество король Нерман, его величество король Меррет и ее высочество принцесса Анелия!

Меррет и Анелия присоединились к Михаилу непосредственно перед выходом в зал. Принцесса все еще была недовольна, но это проявлялось только наедине. На публике Анелия чинно шла рядом, чуть позади своего жениха. Ее брат двигался вровень с Нерманом.

В зале для приемов были установлены два дополнительных трона. Если трон для Меррета еще как-то мог быть объясним, то трон для принцессы был чем-то немыслимым. Она, не являясь официально женой короля, должна была стоять. Но Михаил специально пошел на нарушение этикета, собираясь показать всем серьезность своих намерений и прочность союза.

Сержант на время забыл об огорчении и наблюдал за своим королем и принцессой. Как он восхищался Анелией! Если бы сейчас возникла такая же опасная для нее ситуация, как тогда, на поле боя, Верон не задумываясь пришел бы на помощь. Чего бы это ему ни стоило. Он видел, как король занял место на троне, и слышал короткую благодарственную речь, обращенную к военным и ишибам. Затем вперед вышел знаменитый полковник Танер. Он держал в руках свиток.

«Сейчас начнется, – подумал Верон. – Будут награждать. Наверняка с генералов или даже с ишибов. Вон стоят генералы Ферен и Каретт, а рядом с королем – Верховный ишиб».

Но, к удивлению сержанта, Танер выкрикнул имя какого-то лейтенанта Тшаля. Это всколыхнуло публику. Было принято считать, что первые награды – самые почетные. Пожалуй, Верон был единственным, кто никогда не слышал о Тшале, хотя о вспыльчивом темпераменте этого офицера ходили легенды. Некоторые присутствующие в зале мужчины уже скрещивали с ним мечи на дуэлях.

– За выдающиеся военные заслуги и проявленную инициативу, нанесшую врагу огромный урон, – продолжал зачитывать Танер. – Лейтенанту Тшалю присваивается звание капитана и вручается орден «За фамильную честь» второй степени.

Это была потрясающая награда. Высший орден королевства, дарующий массу привилегий, включая наследственное дворянство. Впрочем, Тшаль и так был дворянином. Вторая степень отображала статус военного и вручалась лишь офицерам. Обычные солдаты могли теоретически получить третью степень, а генералы всегда получали первую.

Сержанту было очень интересно, кто же пойдет вторым. Вероятно, заслуги этого лейтенанта, теперь уже капитана, просто сверхъестественные, если даже генералы пропустили его вперед.

Вопрос о порядке награждения волновал не только Верона, но и многих других. Публика перешептывалась, обмениваясь впечатлениями. Первые места помимо наград означали и королевскую милость.

Когда сержант думал о себе и о своем собственном подвиге, то твердо надеялся на повышение до лейтенанта, а также на какой-нибудь из средних орденов. Пределом его ожиданий был орден «Утренней зари», дающий пожизненное ненаследуемое дворянство. Конечно, он волей-неволей иногда мечтал о чем-то более существенном, но тут же одергивал себя. Разочаровываться ему не хотелось. Поэтому, прислушиваясь ко второму имени, он сначала даже не понял, что полковник зовет его.

– Сержант Верон Снарт! – провозгласил Танер.

Публика вновь всколыхнулась. На всех произвело впечатление звание «сержант». Присутствующие начали оглядываться, и не прошло много времени, как взоры устремились на Верона. Он ведь был единственным сержантом в зале.

И король, и Танер, и даже принцесса, уловив направление взглядов большинства, тоже начали смотреть в сторону Верона. Он растерялся. Настолько, что несколько секунд вообще не двигался.

– Иди уже, иди, – тихо сказал какой-то офицер, стоящий рядом.

Это слегка привело сержанта в чувство. На плохо слушающихся ногах он зашагал в сторону трона.

– За спасение жизни короля и принцессы в условиях тяжелого боя, а также за иные военные заслуги, – продолжил чтение Танер, – сержанту Верону Снарту присваивается звание лейтенанта, титул уру с полагающимся поместьем и денежной наградой, а также вручается орден «За фамильную честь» второй степени.

Это было нечто. И тут дело заключалось даже не столько в беспрецедентной награде, сколько в формулировке. Зрители после кратковременного изумленного молчания стали опять активно переговариваться.

– Подойди, подойди поближе, – сказал король, обращаясь к Верону.

Тот сделал еще пару шагов и оказался возле трона.