Ад находится в Камбодже Стрельцов Иван

Глава 1

Опиумный император

Они сидели друг напротив друга и в течение нескольких минут обменивались изучающими взглядами. Хотя оба заранее скрупулезно изучили собранные досье.

— Не понимаю, Виталий Сергеевич, зачем потребовалась вся эта конспирация, — наконец недовольным тоном первым заговорил дородный мужчина с морщинистым, но все еще не утратившим привлекательности лицом. Он обвел взглядом небольшую, с комфортом обставленную комнату. Это был кабинет для приватных игр в казино княжества Лихтенштейн.

— Огласка нашей встречи не нужна ни вам, ни мне, — невозмутимо проговорил генерал Ремизов, не отрывая взгляда от собеседника, при этом его руки ловко тасовали колоду карт.

— Да? — в вопросе его визави прозвучала неприкрытая насмешка. — И кому эта встреча может прийтись не по вкусу?

— Злым языкам, есть такая категория индивидуумов. Им не только есть до всего дело, они также хотят, чтобы вышестоящее руководство или надзирающий орган были в курсе.

— Да что вы?

— Именно так, и поэтому я предложил вам встретиться здесь, на нейтральной территории, господин Логинов.

— Чего же вам опасаться? — удивился Логинов. — Замминистра внутренних дел должен быть чист перед законом, как слеза новорожденного. Или что-то изменилось в подборе чиновничьих кадров?

Он явно издевался над генералом и даже не пытался это хоть как-то завуалировать. Зря… как правило, открытое забрало — наиболее уязвимая точка.

— Да нет, схема назначения заместителей министра прежняя, — невозмутимо заговорил Ремизов. — Честность, конечно, имеет не последнее значение, но главным критерием все же является профессионализм.

— А как же лояльность? — собеседник натянуто засмеялся. — Разве сейчас, прежде чем назначить на высокий пост, не задают вопросы типа «Где ты находился с девятнадцатого по двадцать первое августа девяносто первого года?» или, к примеру, «Ты участвовал в штурме Белого дома в октябре девяносто третьего?». Ха-ха-ха!

— В последние десять лет приоритеты в МВД изменились. С преступностью могут бороться только специалисты, а не идейно выдержанные болтуны, которые к тому же продаются даже не за тридцать сребреников. Вы это, Александр Васильевич, знаете лучше меня, все-таки как-никак депутат последнего созыва Верховного Совета СССР. — Генерал перестал тасовать карты, отложил колоду на край стола и закурил сигарету, не сводя взгляда с Логинова, который по-прежнему улыбался. — Главное богатство нашей страны не нефть, газ или даже золото. Самое ценное — это наши люди. Кто бы мог подумать, что из периферийного учителя истории получится сперва депутат ВС, правозащитник, борец с советским тоталитаризмом — одним словом, настоящий идейный боец зарождающегося капитализма; ну а потом бизнесмен, мутировавший в мафиозо. Причем в бандита самого большого калибра. Конечно, здесь не обошлось без этого паука, старого лиса Прохорова Дмитрия Егоровича, в простонародье — вора в законе Прохора. Впоследствии вы даже перещеголяли своего учителя. Это же надо — развернуть целую сеть маковых плантаций, фабрику по переработке опиума в героин, даже аэродром умудриться построить! Только знай себе шинкуй «капусту». И на тебе, вдруг такая неприятность… Группа очень профессиональных и очень злых людей все это хозяйство пустила по ветру.

— Вы знаете, кто это сделал? — Кровь отлила от лица Логинова, вместо улыбки появился кривой оскал. Несмотря на то, что с тех событий прошло больше десяти лет, злобная заноза глубоко засела в его сердце.

— Нет, — откровенно ответил генерал, — да мне это тогда и не было нужно. Кто-то выполнил нашу работу, что же его за это наказывать? «Самосуд — это не наши методы», — давно изжившая себя фраза для бумагомарателей из прессы. Тогда меня интересовало совсем другое. Каюсь, прямо с садистским удовольствием я наблюдал за вами, ожидая после всего случившегося скорой агонии. Но вы, Александр Васильевич, меня просто поразили до глубины души: вместо того, чтобы сложить лапки и мирно пойти ко дну, или по многовековой русской традиции с горя уйти в запой, продолжали упорно барахтаться, причем в двух направлениях — с одной стороны, поддерживая легальный бизнес, с другой — теневой. В конце концов везде добились успехов. У вас крупнейший в России строительный концерн с двенадцатью филиалами от Калининграда до Владивостока. И… — Ремизов прервался на длинную театральную паузу. — Вы глава крупнейшего опять же в России героинового картеля. Причем, что характерно, зоны вашего нарковлияния располагаются в местах размещения филиалов.

В глухой комнате для приватных игр небольшого частного казино княжества Лихтенштейн повисла гробовая тишина. Виталий Сергеевич не торопил своего собеседника; он, как опытный кондитер, давал тесту время дойти до необходимой кондиции, чтобы взяться за него, как говорится, с пылу с жару.

Но и Логинов не желал сдаваться без боя. По лихорадочно бегающим глазам был ясно — он ищет выход из мышеловки, куда только что угодил.

— Вы хотите мне что-то предъявить? — полетел пробный камень.

— Ну что вы, — расплылся в мягкой, доброжелательной улыбке замминистра, со вкусом не спеша затянулся, выпустил в потолок тугую струю табачного дыма. — Если бы я хотел что-то предъявить, то наверняка прислал бы к вам в офис группу товарищей в камуфляже и с автоматами, с ордером на изъятие всей документации. Но предварительно провел бы контрольную поставку, так сказать, от поставщика к потребителям и выявил всю цепочку. Впрочем, я и так все знаю. Контейнеровоз, который из Таиланда во Владивосток возит стройматериалы — облицовочную плитку, декоративный кирпич, узорную лепнину — в мешках с клеем доставляет героин. А дальше по схеме идет распределение. Доказать преступный сговор никакого труда не составит, и для этого нет нужды ехать в Лион, штаб-квартиру Интерпола, и вас, Александр Васильевич, выдергивать из-за столика в «Мулен-Руже». А вообще гениально придумано: десятки тысяч несчастных тружеников перетаскивают на себе героин через несколько границ, начиная с афганской, ну а вы просто упаковываете пакетики с дурью в мешки с клеем и везете пароходом.

Логинов на это ничего не ответил; он сидел с каменным застывшим лицом, даже глаза не дергались, остановившись на какой-то точке. Это был триумф ораторского мастерства Ремизова, и сейчас генерал в очередной раз убедился в силе своего слова.

— В начале беседы я недаром заметил, что главное богатство нашей страны — это ее люди. На Западе мафиозные кланы создавались десятки, а иногда и сотни лет. Криминальное ремесло тайно, как учения чернокнижников, передавалось от отца к сыну, из поколения в поколение. Любой чужак безжалостно уничтожался. Подкуп чиновника или политика — тайна за семью печатями. У нас все проще: бригады, группировки, сообщества вырастают, как лебеда на коровьей лепешке, и в один момент исчезают. Кто в землю, кто в места не столь отдаленные. Только все это видимость. Высыхает верхушка, стебель, листья, а спрятанные на глубине корни перерождаются и появляются на свет кто олигархом, кто чиновником, а кто и народным избранником. Вы, Александр Васильевич, вышли именно из таких корней, простите ради бога за каламбур, настоящий корень зла. Понеся огромные потери в сибирской тайге, не завяли, не осыпались трухой, переродились. Да еще как! Миллионы от реализации Господина Сэя вы не стали собирать на счетах швейцарских или, скажем, Лихтенштейна, а взяли и просто купили банк. Небольшой такой банчик, но в офшорной зоне Республики Кипр, да еще с биографией почти в двести лет, начинающейся от греческих ростовщиков. Умно? Ничуть. Гениально. Теперь официальный годовой оборот банка — сто миллионов евро. А почему не быть такому доходу? Ведь банк финансирует крупный строительный концерн в России. Какова метаморфоза… деньги, приходящие от вас на Кипр от продажи героина, возвращаются к вам абсолютно чистыми.

— Как вам все удалось выяснить?

— Как я говорил ранее, сейчас больше всего ценятся профессионалы. — Ремизов затушил окурок. — Я профессионал, находящийся на довольно высокой ступеньке, соответственно, могу отдавать приказы профессионалам, находящимся ниже. А отделить профи от бездарного карьериста я умею. Потом создаются определенные условия, и я получаю конкретный результат. Профи, выполнивший работу, получает бонус: если сговорчивый и понятливый — следует повышение по службе, перевод в Москву, на крайний случай — хлебная должность в коммерческой структуре. Если профи оказывается донкихотом, желающим бороться с ветряными мельницами, то награда тоже находит своего героя в виде командировки на Северный Кавказ; а уж на месте, проведав, кто к ним прибыл, быстро учат уму-разуму.

— Выходит, вы единственный обладатель столь ценной информации? — В глазах Логинова появился нехороший блеск.

— Естественно, — скромно улыбнулся Виталий Сергеевич. — Только в вашем случае, Александр Васильевич, не нужно думать по-сталински: «Нет человека — нет проблемы». Если за сегодняшний вечер я вас несколько раз назвал гением, это отнюдь не значит, что себя я отношу к тупицам. Если со мной что-то случится, через несколько часов вашу кипрскую кадушку накроет свора полицейских под эгидой Интерпола, а в России по строительному концерну пройдет серьезная ментовская чистка. Не говоря уже о том, что бригада киллеров начнет охоту за вашей семьей, где в списках подлежащих казни вы последний. Так что всеми «прелестями» поспешного решения успеете насладиться сполна.

Логинов отлично понял слова замминистра. Если тот смог докопаться до всех, даже самых мелких, деталей его тайного бизнеса, значит, подготовил и страховку для себя, значит, не блефовал.

— Сколько? — наконец хриплым голосом спросил он. Чтобы утаить дрожь возбуждения в руках, сцепил пальцы в «замок».

— Право слово, Александр Васильевич, вы меня порой просто поражаете. Ведете себя как какой-то западный буржуй. Ну кто же в нашей стране берет единовременную взятку? Тем более что я вас не шантажирую, а исключительно демонстрирую свои деловые качества. — В данной ситуации слова Ремизова, его ироничная улыбка походили на издевательство, но Александр Васильевич держал себя в руках.

— Чего вы хотите?

— Хочу войти в долю. Скажем, мои тридцать процентов против ваших семидесяти. Естественно, от чистой прибыли.

— Вы хотите стать совладельцем моего концерна?

— Нет, — замминистра отрицательно качнул головой, — вашего банка. — Видя недоумение и непонимание в лице бизнесмена, Ремизов пояснил: — Тридцать процентов — это блокирующий пакет, то есть я могу быть уверенным, что мои интересы в бизнесе не будут ущемлены. Кроме того, мой человек должен входить в совет директоров банка и иметь доступ ко всей информации, как официальной, так и теневой.

— Вы с ума сошли, — ухватившись за узел галстука, прохрипел Логинов.

— Ничуть, только озвучил свою реальную цену. Пока я у власти, то смогу серьезно помочь в обеспечении безопасности вашего трафика. Выйдя в отставку, предоставлю свой багаж знаний, опыт и свои связи. А это, Александр Васильевич, поверьте мне, очень многого стоит.

Снова в кабинете воцарилась мертвая тишина, но не надолго. Разрядил ее сам генерал.

— Я понимаю, что мной установлена слишком большая ставка, но вы можете разделить ее со своим компаньоном. Для Господина Сэя у меня тоже есть подарок. Передайте ему, что в джунгли Камбоджи направлена диверсионная группа.

— Они что, будут сжигать плантации мака, взрывать лаборатории и минировать взлетные полосы? — Глаза Логинова вновь блеснули недобрым огнем, слишком свежи в памяти были собственные неприятности.

— Нет, их цель — сам Господин Сэй. Все отличные и опытные профессионалы, вооружены и экипированы по самому последнему слову. Могу гарантировать, с такими головорезами ни вашему компаньону, ни его держимордам сталкиваться еще не приходилось.

— Это ваши люди? — Александр Васильевич посмотрел на Ремизова в упор.

— Я всегда получаю то, что хочу! — с напором на последние слова произнес генерал; потом, ничуть не смутившись, с улыбкой явного превосходства на лице признался: — Да, это мои люди, и об их задании никто не знает. И если мы не договоримся, я придам их задаче статус международной операции по захвату наркобарона, которого те в ходе спецоперации ликвидируют (официальная версия — оказал сопротивление). Пока наследство погибшего компаньона будут делить преемники, ваш концерн потеряет свои позиции на рынке наркоторговли. Потому что известно уже давно — свято место пусто не бывает. А героин сейчас расходуется, как туалетная бумага. И вам снова придется бороться за место под солнцем. Убытки будут покруче выше запрашиваемых тридцати процентов. А так в качестве жеста доброй воли и как доказательство того, что я не держу за пазухой ордер на арест, готов сдать диверсионную группу. Когда боевики Сэя будут их нейтрализовывать, то сами смогут убедиться в том, что я нисколько не шучу и не преувеличиваю. Со мною лучше дружить, чем воевать. По-моему, обоюдовыгодное предложение.

Логинов ответил сразу, едва замолчал генерал.

— Такой вопрос решить единолично я не могу. Мне нужно посоветоваться.

— Советуйтесь. Только не очень долго. Десяти дней хватит? А то позже может произойти непоправимое…

Лежа на кровати, Чак Исида, заложив мускулистые руки за голову, с любопытством наблюдал за суетящейся Сумико. Маленькая японка колдовала на крошечной кухне возле холодильника, который на ее миниатюрном фоне казался глыбой.

Спустя несколько минут девушка вошла в спальню, держа перед собой небольшой плетеный поднос, на котором были расставлены приборы классической японской кухни. На блюде из тонкого фарфора она разложила крошечные суши, рядом, как копья на ристалище, лежали две пары палочек, рядом выстроились пиалы с различными острыми приправами и соусами, пара чашечек, больше похожих на наперстки, и глиняный графинчик с подогретой рисовой водкой — сакэ.

Увидев этот этнический продуктовый набор, Чак подавил в себе вздох сожаления: за последнее время, что он работал по заданию Интерпола, японская кухня ему окончательно осточертела. Выходец из каменных джунглей Лос-Анджелеса, он предпочитал крепкое пиво, жареный стейк с кровью, виски со льдом. На худой конец мог перехватить гамбургер с плоской котлетой, с кетчупом и майонезом, запить холодной «кока-колой». А все эти суши с сырой рыбой, палочки для еды и алкоголь, который приходится доводить практически до кипения, чтобы получить малую толику опьянения, ему казались едва ли не первобытной дремучестью. Но Исиде нравилась партнерша по заданию, поэтому он стойко терпел яства дикарской кухни.

— Это маки, — ставя поднос на кровать перед Чаком, почти торжественно объявила Сумико и, как обычно, начала объяснять, что это такое на самом деле. — Маки — это комбинация из риса с овощами, морскими гребешками, кусочком лосося, завернутым в листья водорослей кори. Очень вкусно и полезно для мужчин.

— Да? — удивился американец и, легко подхватив девушку за талию, усадил себе на бедра. — А мне что, это уже нужно?

— Что ты делаешь? — слабо сопротивлялась японка, одной рукой расстегивая пуговицы шелковой рубашки, прикрывавшей ее тело, другой направляя в себя возбужденное мужское естество. Наконец справилась и с первым, и со вторым, сбросила на пол рубашку. Негромко застонав, Сумико прикрыла глаза, медленно раскачиваясь; ее узкие, похожие на детские, ладони с тоненькими пальцами нежно поглаживали едва заметную грудь с крошечными сосками персикового цвета.

В отличие от своей партнерши, Чак Исида не закрывал глаза. Крепко сжав упругие ягодицы, он пялился в большое зеркало, висевшее напротив их кровати. В его отражении движения двух тел, густо покрытых змеиными аппликациями, воздействовали на подсознание сильнее любой, даже самой изощренной, порнографии.

Вскоре наступила развязка. От накатившей волны удовольствия американец выгнул спину, едва не встав на борцовский «мост», при этом еще сильнее прижимая к себе девичье тело; следом обессиленная японка, как тряпичная кукла, упала ему на грудь, содрогаясь, будто от удара электрическим током…

— В древние времена тебя бы сожгли на костре как ведьму, — наконец пришел в себя Исида и потянулся к тумбочке.

— Почему? — удивилась девушка, принимая из рук партнера зажженную сигарету. Это была одна из немногих слабостей, которые Сумико позволяла себе после акта любви.

— Ты подчиняешь себе не только тело мужчины, но и его душу. Он целиком и безраздельно становится твоим рабом.

— Вы — жертвы европейской цивилизации, — грустно и в то же время мягко улыбнулась японка. — Вся европейская психология построена на скорости. Вы вечно куда-то спешите; как голодные псы, все жрете и жрете, не понимая, что если ешь медленно, то быстрее наедаешься и не страдаешь от обжорства. И считаете, что если женщина пускает с экрана слюни и бормочет «шнеля, шнеля, дас ист фантастиш» — это и есть нирвана. На самом деле это всего лишь мираж, вспышка, позволяющая снять сексуальное напряжение. Вы торопитесь жить, вы многого достигли, поэтому скоро исчезнете. Бешено мчащийся круг времени сточит на нет клинок вашей цивилизации.

— А ваша цивилизация? — усмехнулся снисходительно Чак, при этом его глаза стали холодными и беспощадными.

— Восточные цивилизации развиваются медленно, но основательно, капитально. На века, на тысячелетия. Даже когда исчезнет ваша цивилизация и ее место займет арабская или негритянская, мы опять же будем существовать и развиваться. — Сумико Ясуда говорила ровным тоном, но так пылко, что у постороннего слушателя не возникло бы ни малейшего сомнения в справедливости слов этой маленькой и хрупкой девушки.

— Суми, — неожиданно перебил японку Чак; на ее фоне он выглядел великаном, огромным, мускулистым, и все ее слова о величии наций ему сейчас показались бравадой мыши перед тигром. — Когда все закончится, поехали в Штаты. — Он сделал умышленную паузу, чтобы было понятно: это не шутка. — Поженимся, у меня есть усадьба в Малибу, от родителей досталась. За аренду бунгало мне на счет капают хорошие деньги. Не будем продлевать договор, сами поселимся на берегу океана. Миллионы людей о таком мечтают до самой старости, а большинство и до смерти этого не имеют. Мы же все получим в расцвете лет.

В отличие от Чака, Сумико не стала выдерживать паузу, а ответила сразу:

— Я офицер секретной службы, меня к этой профессии готовили едва ли не с раннего детства. Стреляю из всех видов оружия, включая луки и арбалеты, имею черный пояс по джиу-джитсу. Чак, ты зря улыбаешься, я владею боевым разделом, и если потребуется, смогу убить даже такого буйвола, как ты. Кроме того, знаю международную юриспруденцию, пять иностранных языков. С тринадцати лет меня обучали законам якудза и искусству гейши.

— Что? — напрягся американец, но лицо его подруги оставалось бесстрастным, лишь уголки и без того узких глаз еще больше сузились.

— Ты думаешь, гейша — это проститутка? Глупый мальчик, эту ересь в ваш мир принесли ваши солдаты и матросы, которые пребывали у нас во время оккупации после Второй мировой войны. Женщин, которых они покупали за деньги или консервы, называли гейшами, даже не понимая значения этого слова.

— Что же такое гейша? — Исуде на мгновение показалось, что он вновь оказался в начальной школе и в очередной раз учительница назовет его тупицей.

— Гейша — это женщина, которая скрашивает досуг мужчины, — спокойно начала пояснять Сумико, ее лицо, миловидное, кукольное, по-прежнему не выражало никаких эмоций — ни снисхождения, ни насмешки. — Они умеют танцевать, хорошо разбираются в поэзии, играют на нескольких музыкальных инструментах. Но главное, эти женщины умеют поддержать беседу на любую тему. То, чего мужчинам зачастую не хватает в повседневной жизни.

— А секс? — Чак не удержался от этого вопроса, так как чувство собственной неполноценности его не покидало.

— Секс — это всего лишь инстинкт размножения, за годы эволюции выведенный в необходимость. На самом деле мужчине нужно только одно — выговориться, чтобы это не было пустым сотрясанием воздуха, а его слова действительно воспринимались собеседником…

Девушка еще долго могла говорить, но американец по-своему понял искусство гейши. Также до него дошло: его партнерша не только умела выслушать, поддержать беседу, но и весь разговор перевести в другое русло. Хоть и не с самого детства, но Чак довольно давно находился на оперативной работе и к подобным финтам всегда был готов.

— Суми, ты не ответила на мой вопрос, — как бы невзначай напомнил он девушке.

— Разве? — щеки японки покрылись едва заметным румянцем смущения. — По-моему, я все сказала. Моя жизнь принадлежит секретной службе Японии. Если командование сочтет, что я им больше не нужна, уйду в отставку и поеду с тобой. Если же будет принято другое решение, то извини меня, Чак.

— Даже так… — Исида раскурил новую сигарету, теперь в его зрачках поселилась тень непонимания — верный признак приближающейся ярости. Эта перемена не ускользнула от внимания его подруги, но она по-прежнему оставалась бесстрастной, точной иллюстрацией к наставлению «Пожар нужно тушить там, где огонь, а не лить воду во все стороны». — Я родился в Америке, мой отец всю жизнь полз по карьерной лестнице в американском филиале концерна «Тойота». Сколько я себя помню, он всегда носил один и тот же черный костюм, черный галстук и белую рубашку. Он всегда раболепствовал перед начальством. Америка ему очень нравилась, и, чтобы за нее зацепиться, он женился на моей матери, некрасивой, блеклой женщине, но с неплохим приданым, преподавательнице начальных классов. Едва родившись, я жил под вечными попреками: дескать, вот мои труженики-родители работают от зари до зари, пресмыкаются перед начальствующими сволочами, только чтобы скопить мне на колледж. И тогда я понял, что не хочу быть таким, как они — маленьким, некрасивым, невзрачным, вечно кланяющимся всяким уродам. Едва закончив начальные классы, я записался на баскетбол, где надо мной насмехались, ни разу не поставили на игру во время соревнований, но я упорно ходил на все тренировки. В колледж поступил с ростом метр восемьдесят семь, там я занялся боксом и вольной борьбой. После колледжа ушел в армию, воевал в Ираке, потом поступил в академию ФБР. И если мне что-то не понравится, уволюсь, не колеблясь, и уйду на покой, потому что я никому и ничего не должен. Все свои долги отдал и ни перед каким начальником, как мой папаша, кланяться с дурацкой улыбкой на лице не собираюсь.

Все накипевшее в нем за долгие годы борьбы за свое «я» Чак высыпал на сознание Сумико, ожидая от японской девушки слов восхищения. Но та молчала…

По приезде в Бангкок их поселили в небольшой гостинице «Золотой слон». Это было небольшое строение, всего в пять этажей, с просторным внутренним двором.

Несмотря на внешнюю неказистость, поселиться здесь не могли ни обычные туристы, ни даже очень богатые люди. Как правило, постояльцами «Золотого слона» были представители многомиллиардных трансатлантических корпораций, политики, съезжающиеся для тайных переговоров, и мафиози, которым для решения их проблем нужна была нейтральная территория.

По негласному соглашению в отеле отсутствовали (официально) камеры слежения, а безопасность клиентов обеспечивала сотня высокопрофессиональных секьюрити, создававших два наружных и одно внутреннее кольцо безопасности. Так, пожалуй, не охраняли даже главное финансовое хранилище королевства…

Во внутреннем дворе гостиницы был устроен пруд и разбит тенистый парк. На ветках на все лады голосили певчие птицы, а по водоему, словно модели на подиуме, расхаживали длинноногие розовые фламинго, своими изогнутыми клювами на мелководье отыскивая корм.

— Суми, — неожиданно обратился Чак к своей партнерше, — мы вместе работаем уже больше полугода, через два дня начало операции. Что будет потом, не знает никто, наверно, даже сам Будда. А мы с тобой ни разу даже в ресторане не посидели, не сходили в ночной клуб…

Американец посмотрел на сдвинутый на край кровати поднос с японским национальным блюдом. Суши подсохли и потеряли товарный вид. Такое есть — себя не уважать и свое здоровье не ценить…

— Значит, они приготовили мне ловушку, — озабоченно пробормотал Господин Сэй. Его огромное рыхлое тело буквально расплылось в широком кресле. Со стороны он действительно походил на жирную гигантскую жабу, взобравшуюся на болотную кочку. Его левый глаз с большой круглой бородавкой над веком едва проглядывал, отчего взгляд наркобарона казался недоверчивым. — Так долго подбирались? Мы ведь с этим «Кланом семи» больше полугода вели переговоры. И что оказывается? Они полицейская подстава.

— Так ведь Интерпол охотится не за мелкими торговцами наркотиков, а за настоящими хозяевами ситуации, — рассудительно ответил советник, адвокат Ричард Бакарич. Он сидел напротив Сэя, но его не видел — взгляд советника был прикован к огромному окну за спиной наркобарона: за ним расстилалось бескрайнее море камбоджийских джунглей.

— Что же янки? — Бородавка над глазом дернулась, превратившись в огромного жирного слизняка.

— Они сами не заинтересованы в таком течении событий. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: в противном случае ситуация может стать неконтролируемой, — развел руками адвокат. — И кто знает, сколько потребуется усилий, средств и, главное, времени, чтобы восстановить статус-кво.

— Так что, ты думаешь, это не происки Дяди Сэма? — Господин Сэй тяжело поднялся из кресла и, грузно переваливаясь, направился к окну.

— Естественно, — адвокат забросил ногу на ногу. — Америка — страна номер один, она возглавляет все крестовые походы против коммунистов, против организованной преступности, против торговли наркотиками. США играют первую скрипку и в Интерполе, но когда полицейское сообщество разработало план по внедрению в вашу организацию своего агента с целью ее уничтожения изнутри и вашего ареста, американцы оказались не в силах запретить эту операцию. Коллеги из Старого Света не поймут и вполне смогут разыграть свою собственную партию. А тогда много дерьма может всплыть. Кому нужен международный скандал?

— Лучший способ развалить операцию — это ее возглавить, — неожиданно согласился со своим советником наркобарон. Его рассуждения показались Сэю вполне логичными, но это было еще не все. — А что скажешь о предложении русского генерала? Не кажется тебе, Ричард, что это другой конец одной и той же петли? Как я понял из разговора с Логиновым, он имеет отношение к Интерполу.

— Все-таки заместитель министра внутренних дел, — проговорил адвокат, демонстрируя свою осведомленность о недавнем разговоре наркобарона с его русским партнером. — Такие фигуры не подставляют под вербовку, провал может поставить престиж государственного института под удар.

— Тогда как все это понимать? — не унимался наркобарон.

— Новейшая история знает немало примеров, когда не то что заместители министров — даже президенты шли на преступления ради наживы.

— Все-таки жажда денег?

— Жажда очень больших денег. Симптомы золотой лихорадки — одна из разновидностей фобий. Кого-то возбуждают розовые попки малышей, кто-то не представляет своей жизни без рулетки или карточного стола. А другому не дают жить спокойно деньги; в их количестве он видит не только безбедную и сытую жизнь, но и возможность себя проявить. Поэтому генерал и не хочет просто денег; он требует долю бизнеса, чтобы продемонстрировать себя, свою деловую хватку.

— Думаешь, он нам нужен?

Бакарич на мгновение задумался, потом медленно произнес:

— Думаю, нужен. Лучше этого человека держать в активе. А если нет… Как все маньяки, он одержим своей идеей и может нам сильно навредить. У заместителя министра внутренних дел для этого достаточно сил и средств. В России, по крайней мере, может перекрыть нам рынок сбыта, а это больше всей Европы, вместе взятой. Тем более не стоит забывать о диверсионной группе в джунглях.

— Которой нужна моя голова, — со смехом уточнил Господин Сэй.

На первый взгляд это могло показаться действительно забавно: небольшая группа профессионалов должна будет пробиться через территорию, на которой находятся сотни маковых плантаций, десятки подземных лабораторий и множество тайных взлетных полос. Все это тщательно охраняется боевиками, и тропы в этой зоне патрулируют до зубов вооруженные группы. Добраться до резиденции Господина Сэя небольшому отряду просто нереально, но даже если это удастся, их ожидает неприятный сюрприз. Дело в том, что резиденция наркобарона была настоящей крепостью, казематы которой были вырублены в гранитном утесе на двухсотметровой высоте. Чтобы захватить ее, потребуется не отряд, а целая армия с тяжелой артиллерией и штурмовой авиацией.

Господин Сэй был настолько могуществен, что в открытую с ним не решались столкнуться даже армия и спецслужбы Камбоджи. Правда, когда он поддерживал «красных кхмеров», время от времени небольшие стычки имели место, но теперь от сторонников Пол Пота остались жалкие разрозненные банды, на безболезненные укусы которых никто не реагировал.

— Не стоит недооценивать профессионалов, — адвокат неожиданно не поддержал своего шефа. — Джона Кеннеди охраняла вся секретная служба США, однако же убили… И это не единичный случай в истории.

Спесь мгновенно слетела с каменного лица Сэя.

— Хорошо, с генералом мы решим позже. А сейчас мне нужно разобраться с Интерполом. Девку доставить сюда живой, хочу побеседовать с ней о ее японском папаше, который набивался в компаньоны.

— Все будет сделано в лучшем виде, — уверенно пообещал советник…

Глава 2

Хищные воды

Большая крейсерская яхта «Афина», распустив паруса, прыгала на волнах, высоко поднимая острый нос, увенчанный золоченой фигуркой древнегреческой воительницы. Соскакивая с очередного гребня, яхта поднимала каскад серебристых брызг, которые обрушивались на палубу, больно хлеща по открытым частям тел отдыхавших.

— Твою мать! — выругался Думдумыч: ему как жителю тайги морское путешествие не доставляло особого удовольствия. — Я бы лучше десяток раз прыгнул затяжным… ночью… на лес, чем вот так трое суток болтаться посреди океана, как шишка в проруби. Эта болтанка кишки вот сюда загнала, — ребро ладони снайпера прошлось по горлу.

— Ерунда, — отмахнулся Цыган. — Человек такое животное, что привыкает ко всему, а впоследствии даже пытается обосноваться с максимальным комфортом в дерьме, в которое попал. — Сидя на палубе в одних плавках, он лениво потягивал из запотевшей банки безалкогольное пиво. Как только их группа взошла на борт «Афины», хозяин яхты устроил им прием со всем размахом русской души. Гости пришли в себя только во второй половине следующего дня, но вместо традиционного похмелья Денис Давыдов наложил запрет на все излишества, чем бывший спецназовец исправительных учреждений был страшно недоволен. — Наш командир удалой, мы все пойдем за тобой… блин, — ворчал Цыган. — А ведь Петрович предлагал несколько дней морского путешествия провести в приятной компании. — Спецназовец кивнул на краснорожего рулевого в темных солнцезащитных очках, над которыми гордо возвышалась белоснежная капитанская фуражка с огромным золоченым «крабом». Его огромный пивной живот, обтянутый полосатой тельняшкой, то и дело упирался в рулевое колесо, что хозяин яхты стоически переносил.

Анатолий Петрович Паганец был тем самым человеком, который должен был доставить диверсионную группу в точку высадки — естественно, без показательной помпы. В первый же вечер хозяин «Афины» поведал спецназовцам о себе — полковник милиции в отставке, бывший начальник РОВД небольшого городка на Урале, разведен и доживает свой век в этой индокитайской глуши.

Чуть позже за разговором выяснилось, что Петрович хорошо знает не только все злачные места на побережье от Бангкока до Сингапура, но даже расценки и перечень услуг. Чем немедленно и предложил воспользоваться пассажирам. Давыдов, сославшись на секретность их морского перехода, от заманчивого предложения наотрез отказался.

— Этот твой Петрович мне тоже не по душе, — в сердцах признался Думдумыч. Бывший уральский мент разглядел в сибиряке родственную душу и, изрядно приняв на грудь, до самого утра «исповедовался» тому со слезами на глазах. О чем шла речь, Дум-Дум вспомнить сейчас не мог, но осадок от ночных откровений остался самый неприятный.

— Это чем же он вам не угодил? — Недопитая банка пива полетела за борт. — Нормальный мужик, не жмот, компанейский.

— А ты много знаешь отставных полковников российской милиции, доживающих свой век в теплых краях на яхте стоимостью не меньше «ляма» американских грязно-зеленых рублей, и при этом ни в чем себе не отказывающих?

— Может, он здесь, как Штирлиц, работает под прикрытием? Вон, везет нас на задание, и все барахло, что мы готовили на базе, оказалось на его яхте. — Забыв о плохом настроении, Цыган яростно стал защищать хозяина «Афины».

— Может, и так, — пожал плечами снайпер, но на его лице оставалась гримаса недоверия, — только на моей памяти такие операции обеспечивали специальные подразделения, работающие под «крышей» какой-то невзрачной конторы. А не друг по прежнему месту службы.

— Вам с Гусаром только дай волю, так вы всех бы проверяли на детекторе лжи. Параноики.

— Ничего плохого в этом не вижу, хотя и детектор лжи — не панацея от предательства.

— А мне вся ваша секретность по барабану. Уж если идем на задание, то позвольте оттянуться по самой полной программе. В конце концов, если грохнут, чтобы не было так обидно за бесцельно прожитые молодые годы. — Цыган откинулся на спинку шезлонга и забросил руки за голову, на его лице играла бесшабашная улыбка.

— Рассуждаешь ты, наш ветреный друг, как дилетант или солдат-срочник. Профессионал не думает о том, что его убьют, а старается предусмотреть все варианты развития событий и просчитать все возможные выходы из этой ситуации. Чем, кстати, сейчас занимаются Денис и Есаул.

— Хорошая лекция, Думдумыч, спасибо, — поджал насмешливо губы Цыган. — Я бы даже сказал — жизнеутверждающая. А как насчет народной мудрости?

— Какой еще мудрости?

— «Пуля-дура», она ведь летит и не выбирает, кто перед ней: дилетант вроде меня или профессионал, ну типа как вы с Гусаром и Есаулом. Один только Брикет, верблюд невозмутимый, все свободное время спит, как косолапый в своей берлоге, а потом по лесам и горам шарится, что носорог.

— Вот, зараза, всем характеристики дал, колорадская душа, — неожиданно рассмеялся снайпер, взглянул на часы, тут же посерьезнел. — Время, дружище, ужинать — и в койку. Завтрашний день, как мне кажется, готовит нам серьезные сюрпризы.

— Ожидание сюрпризов порой страшнее самих сюрпризов. — Перефразировав знаменитое изречение, Цыган легко подскочил. Его натура требовала либо безобразий непотребных, либо действий рисковых…

…— Рота, подъем! — пронесся по каюте зычный голос Давыдова, вырывая из сна спецназовцев, заставляя их буквально взвиться со своих коек.

— Я уже подумал, что снова салагой попал в КМБ, — сонно бормотал Цыган, подпрыгивая на одной ноге и стараясь попасть в штанину. Остальные молча облачались в заранее подготовленные с вечера маскировочные комбинезоны, потом разобрали рюкзаки с остальной экипировкой.

— Выходи строиться на палубу! — вновь рявкнул Денис; он уже был, что называется, в полной боевой.

На палубе было свежо, дул утренний океанский бриз, солнце еще не взошло, и казалось, что тучи нависают прямо над ленивыми в этот час волнами. Бойцы диверсионной группы выстроились на корме «Афины», где уже были разложены комплекты водолазного снаряжения и контейнеры для оружия.

— Все, мужики, вдохнули крайний раз воздух гражданки и погнали собираться, — не совсем по-уставному прозвучала следующая команда Гусара. Слово «последний» Давыдов заменил на «крайний»: спецназовцы, как многие спецы рискованных профессий, люди крайне суеверные, поэтому следят за своими словами, соблюдая множество ритуалов и опасаясь примет.

Сборы были недолгими. Лица покрыли маскировочным водоотталкивающим кремом «Тайга» (серо-зеленые узоры отлично подходили для тропических лесов), на пояса навесили стреляющие ножи разведчика, к левой руке прикрепили универсальные ножи «Катран». Затем шла очередь аквалангов, масок, ласт. Через десять минут бойцы были готовы.

— Значит, так, мужики, «Афина» нас доставит к берегу на четыре мили. — Давыдов взмахнул рукой на стоящего у руля Петровича, потом в сторону затянутой дымкой тумана береговой кромки. — Ближе нельзя: если засечет катер береговой охраны, яхта не успеет уйти в нейтральные воды. Тогда могут пришить контрабанду наркотиков или еще чего, а это никому не надо. Значит, после погружения выстраиваемся вереницей, я первый, остальные за мной. Так как на берег мы не выходим, а по руслу реки уходим в глубь материка, следует учитывать плотность и загрязнение речной воды против океанской. Чтобы не стать слепыми кутятами, не забудьте инфракрасные фонари.

Денис указал на верхнюю часть маски, где был установлен небольшой продолговатый фонарь. Несмотря на незначительные размеры, это были очень мощные светильники, разработанные для плавания в загрязненных водах.

— Подчеркиваю, внимание и еще раз внимание, — продолжал наставления Денис. — Как я уже не раз говорил, край здешний не на шутку опасный, в одиночку не выжить. Особенно нам, европейцам. Отобьешься от группы, и мигом жаба «цыцьки даст».

— Так, может, нам веревкой обвязаться? — бодро предложил Цыган, на что немедленно получил суровый ответ командира группы:

— Шарфиками свяжемся, как сопливые малыши в детском саду?

— Не, ну чего сразу — малыши, — неожиданно сконфузился Цыган. — Альпинисты тоже вяжутся друг с дружкой, для страховки.

— В горах одни условия, под водой другие, — за командира ответил Дум-Дум. — Там один сорвался, остальные держат; здесь один запутался — вся группа потеряла маневренность.

— Ладно, будем считать, что повторение пройденного закончено, — подвел итог Денис. — Времени почти нет, поэтому готовимся к погружению.

Пока бойцы надевали маски и кислородные загубники, крейсерская яхта вошла в территориальные воды Камбоджи и, подгоняемая утренним бризом, понеслась в направлении берега.

— Мы на точке, — в громкоговоритель сообщил Петрович.

Держа перед собой сигарообразный контейнер с оружием и боеприпасами, Денис первым оттолкнулся и спиной вперед полетел в воду, за ним по очереди последовала вся группа.

Мир в мгновение ока изменился: из многоцветного приобрел зеленоватый оттенок; тело стало необычайно легким. Работая ластами, морской пехотинец сперва окинул взглядом сгрудившихся вокруг него диверсантов и, только убедившись в том, что вся группа в сборе, лег на живот, выставив впереди себя контейнер, на внешней стороне которого включился спутниковый навигатор.

Тяжелые волны прилива помогали аквалангистам плыть к берегу. Сквозь тонкую пелену океанской воды пробивались лучи восходящего солнца.

Вскоре Денис почувствовал сопротивление, его движения стали медленней: это был верный признак того, что они приближаются к руслу реки. Теперь следовало поднапрячься, Гусар стал усиленно работать ногами, чтобы энергия ласт придала ему дополнительных сил для преодоления речного течения.

Двигаться по мелководью илистой реки, рискуя напороться на подводные камни, запутаться в тине и паутине прибрежных растений, было крайне сложно, но у пловцов не было выбора. Их маршрут был заранее определен, и они, как лососи на нерест, перлись против течения. Наконец навигатор указал место выхода на поверхность. Это оказалась тихая глубоководная заводь.

Пловцы еще под водой сбросили ласты, маски, акваланги и выбрались на поверхность, толкая перед собой контейнеры с оружием и экипировкой. Под ногами скрипел сухой серый песок. Пятеро диверсантов надеялись на глоток свежего воздуха, да не тут-то было. Путь им преграждала стая крокодилов, вольготно разлегшаяся на песке. Их было не много, штук тридцать. Большей частью молодняк, полутораметровые, в основном привыкшие охотиться за рыбой и мелкими земноводными. Остальные были покруче… Парочка совсем древних, метров под семь-восемь, с шипами, больше похожими на сталагмиты, и от бремени возраста с перекошенными треугольными рылами. Они были огромные, но, пожалуй, не способные поймать даже головастика. Такие особи не охотятся, а, как правило, питаются дохлятиной. Старейшины пловцам были не страшны, но вот их пристяжь… Возле «стариков» сгруппировались с десяток матерых.

Пятиметровые хищные рептилии, килограммов под триста весом, никого в этих краях не боялись. Они — ровесники динозавров, умудрившиеся выжить в тех условиях, когда издохли гиганты, по праву считавшие себя хозяевами жизни, — нашли здесь свое место.

Рептилии блаженствовали под лучами еще нежаркого солнца, широко распахнув пасти с крючковатыми зубами. На появление незнакомцев они отреагировали странно. Острые глаза хищников, привыкших видеть как на поверхности земли, так и под водой, не смогли их разглядеть. Терморецепторы тоже не учуяли присутствие чужаков: нанотехнологии оказались сильнее миллионов лет эволюции. Рептилии видели своими зоркими очами движение горячего воздуха, но что его колышет — оставалось загадкой…

Выбравшись на берег, диверсанты в оцепенении замерли. Место их выхода на поверхность на экране приемника спутникового позиционирования было обозначено как мыс, узкий зуб суши, вгрызшийся в тело реки. Только спутник, сканирующий эту местность, не указал, что с противоположной стороны находится пляж с крокодилами. Вот тебе и форс-мажор…

— Кажется, приплыли, — негромко произнес Есаул, стоявший рядом с Гусаром. Заподозрить командира группы в подставе было нереально. Он первым выбрался на берег и сейчас ближе всех стоял к этой зелено-серо-коричневой массе.

При наличии того арсенала, которым снабдили диверсионную группу, расправиться с лежбищем рептилий не составляло особого труда. Одна проблема: если не считать ножей, все остальное находилось в контейнерах, и чтобы достать его, необходимо было время, а его как раз не было…

Наконец три самых матерых крокодила, каждый не менее полутонны весом, поднялись и на коротких ногах засеменили в сторону возможной угрозы. Атаковали рептилии классическим клином: впереди и по центру двигался самый крупный, по бокам — двое. Они походили на банду гопников — желтые круглые глаза оценивающе прищурены, а лапы широко расставлены, отчего походка хищников казалась раскованной и агрессивной.

Крокодилы своих жертв по-прежнему не могли разглядеть, но адреналин, выделяемый страхом, заставлял закипать кровь в жилах, как выдержанное вино, а сердце — биться с бешеной скоростью, что они и учуяли. И следом включился рефлекс убийц, выработанный за миллионы лет эволюции. Широко разинув пасти с длинными колообразными зубами, рептилии бросились в атаку.

— Полундра! — срывая голос на фальцет, заорал Денис.

Но это была мгновенная вспышка человеческого разума против природы, дальше в действие вступили рефлексы. Рванув из прикрепленных к левой руке ножен «Катран», он бросился навстречу опасности. Клинок по ходу развернул тыльной стороной, где находилась волнообразная заточка, предназначенная для разрезания армированных дыхательных шлангов аквалангов вражеских боевых пловцов. Через мгновение Денис оказался в нескольких метрах от головного хищника; он видел, как напряглись мышцы на теле гигантской рептилии. В следующую секунду хищник, широко распахнув пасть, несмотря на гигантские габариты, молниеносно проскочил вперед, напоминая зелено-серую торпеду. Давыдов метнулся в сторону, уходя с линии атаки, а одушевленный снаряд, не в силах изменить траекторию движения, проскочил мимо морского пехотинца в нескольких сантиметрах.

Но положение Дениса стало еще хуже: теперь он оказался между двумя крокодилами, и за ними с азартом наблюдала свора молодняка, ожидающая, чем завершится действо, устроенное их матерыми сородичами.

Времени на раздумье не было. Выставив перед собой «Катран», Давыдов прыгнул навстречу второму крокодилу. Дальше все происходило, будто на экране телевизора на ускоренной перемотке. Перед глазами майора блеснули длинные клыки рептилии, а из разинутой пасти дохнуло омерзительным смрадом разложения; в следующее мгновение остро отточенный клинок по самую рукоятку вошел хищнику под левую лопатку, пробив плотную, как кевлар, шкуру крокодила.

Дальше в действие вступили законы физики. Раненая рептилия уже не в силах была прекратить движение, и острая сталь вспорола ее бок от передней до задней лапы. Наружу вывалились зеленовато-фиолетовые внутренности, покрытые вонючей слизью.

Обезумевший от боли крокодил развернулся на сто восемьдесят градусов, едва не снеся голову Денису своим мощным, покрытым треугольными шипами хвостом. Запах свежей требухи возбудил младшее поколение хищников, и те, забыв о страхе, метнулись к раненому, разрывая того на части, еще больше распаляя свою природную кровожадность…

Промахнувшись в начале атаки на Давыдова, центральный крокодил продолжил движение, на этот раз нацелившись на Дум-Дума. Снайпер уже ждал его, зажав в каждой руке по ножу. Сделав шаг вперед, он почувствовал под ногой большой камень, за многие годы выглаженный речной водой до формы страусиного яйца. Поддев его подъемом правой ноги, Думдумыч, как профессиональный футболист, запустил прямо в разинутую пасть рептилии. Челюсти сомкнулись с проворством медвежьего капкана. Крокодил вовремя сообразил, что его добыча не съедобна, и попытался избавиться от такого подарка, но не успел. Сделав широкий шаг, снайпер оказался рядом с хищником. Взмахом левой руки Дум-Дум вонзил нож разведчика прямо в вытянутую верхнюю челюсть рептилии, намертво заклинивая пасть хищника. Тут же перехватив «Катран» двумя руками, с размаху обрушил нож на голову крокодила, пробивая толстую черепную кость…

Третий хищник и вовсе не успел добраться до своих жертв. Цыган, встав на левое колено, вскинул стреляющий нож и точным выстрелом вогнал металлокерамическую пулю в зеленовато-желтый глаз рептилии. Болванка цилиндрической формы, едва оказавшись внутри, разворотила крокодилу мозг.

К этому времени Брикет и Есаул достали оружие из транспортных контейнеров и были готовы открыть огонь по копошащейся в нескольких метрах серо-зеленой массе. Но молодым крокодилам было не до чужаков, которых они по-прежнему разглядеть не могли: хищники с азартом рвали на части туши старших сородичей. Ухватив свою часть добычи, молодежь наперегонки бежала к спасительной воде. Через несколько минут на пляже остались лишь неподвижные старейшины, распростертые на горячем песке. Какое-то время они пялились мутными взглядами перед собой, а потом стали пятиться назад, не отрывая глаз от того места, где стояли диверсанты.

— Уф, пронесло. — Думдумыч тяжело вздохнул, смахивая пот со лба, когда все рептилии скрылись в реке.

— Меня тоже чуть не пронесло, — под смех товарищей признался Цыган. — За время службы чего только себе не представлял, какой будет моя безвременная кончина. Ожидал и заточку в бок от какого-то отмороженного зэка в спецназе ВВ, и пулю снайпера, фугас у дороги; в конце концов, публичную казнь в каком-нибудь диком кишлаке. Но вот чтобы стать кормом для крокодилов — это уже слишком.

— Это что же получается, Папа хотел сделать из нас «завтрак туриста»? — недовольно прогудел Брикет, вопрошающе взглянув на Давыдова, при этом одновременно приводя в боевую готовность свой «РПК». Ручной пулемет с навешанным на него тактическим фонарем, лазерным целеуказателем, оптическим прицелом и экспериментальным сдвоенным диском на сто пятьдесят патронов мало походил на базовую модель, больше смахивая на оружие будущего.

— Вполне могла иметь место непредвиденная случайность, — предположил Есаул, разбирая свой контейнер. — Что часто бывает при планировании боевых операций — кстати, как у нас, так и в штабах НАТО. И что неоднократно демонстрировала история. А учитывая уровень секретности, произошедшее скорее закономерность, чем случайность.

— Меньше разговоров, — наконец счел нужным вмешаться Гусар. После случившегося он чувствовал, что все тело бьет нервная дрожь. Сейчас он на все сто был согласен с Цыганом: каждый солдат на войне, надеясь выжить, тем не менее подсознательно подумывает и о гибели. Он ожидал чего угодно, только не этого гладиаторского боя с крокодилами. Даже сейчас немели пальцы, продолжая сжимать рукоятку «Катрана».

Надо поторапливаться, чтобы наши новые приятели не пришли за добавкой…

Сборы были недолгими. Диверсанты извлекли из контейнеров оружие, экипировку, средства связи и наблюдения. Все это нагрузили на себя, проверили, нет ли шума при движении, потом утопили контейнеры (хотя, учитывая опасное соседство, вряд ли их кто-то найдет).

— Движение в оговоренном режиме, — вешая на плечо автомат, в очередной раз проинструктировал Давыдов бойцов. — Первым в дозоре идет Цыган, через два часа его меняет Дум-Дум, потом я. В арьергарде Брикет.

— Ну, как говорится, раззудись плечо, размахнись рука, — с лукавой улыбкой Цыган вытащил из ножен широкое мачете.

Группа углубилась в заросли тростника, а Давыдов на мгновение задержался. С первой минуты пребывания на этом пляже его не покидало ощущение, что за ними наблюдает кто-то со стороны. В конце концов, майор решил: «Все это остатки пережитого. Крокодилам сейчас не до нас, а чужие здесь не ходят…»

В аэропорту Камаля Нури встречал помощник, Али. Юного афганца предложил лично Усама, объяснив, что так будет легче поддерживать связь.

— Добрый день, господин, — вежливо поздоровался юноша. — Мы вас ждали раньше.

— Возникли непредвиденные обстоятельства, пришлось добираться окольными путями, — пояснил Нури, окидывая оценивающим взглядом своего помощника. Тот выглядел безукоризненно: строгий костюм, светлая рубашка оттеняла загорелую шею. Вылитый клерк, и ни за что не скажешь, что совсем недавно этот сын гор скакал по горам с автоматом, жил в пещерах и обстреливал натовские колонны — и так было с самого рождения. — Сколько с тобой охраны?

— Кроме меня и водителя еще двое бодигардов, — коротко пояснил афганец.

— Мало. В следующий раз чтобы телохранителей было четверо, и двое из них вооружены портативными автоматами. Охрану виллы также удвоить. — Судя по тону, прибывший был недоволен.

— Что-то случилось, сахиб? — тихо спросил помощник, при этом лицо оставалось абсолютно бесстрастным.

— Да, в Париже на меня было совершено покушение.

— Может, это ищейки из ЦРУ или агенты из французской контрразведки?

— Может, — пожал плечами Камаль, — только, как мне кажется, я им нужнее живым. Хотя нет никакой гарантии, что не произошло элементарной ошибки. В нашей сумасшедшей жизни нельзя быть уверенным ни в чем. Ладно, дружок, поехали, я устал, как испанский бык после корриды…

Шутка получилась плоской, и темно-вишневые губы Али скривились в непонятной улыбке.

Возле здания аэропорта их поджидала пара черных «Мерседесов». Из головной машины выскочил один из телохранителей. Высокий темнокожий крепыш происходил из аравийских бедуинов; ведь только из пустынных кочевников, по мнению Усамы, получались лучшие бодигарды — ловкие, сильные, выносливые, а главное, преданные. Юношей специально отбирали в кочевых племенах и после еще несколько лет обучали премудростям личной охраны.

Телохранитель отворил заднюю дверцу машины и замер, почтительно склонив голову.