Легион смертников Скэрроу Саймон

Глава 29

— Они здорово сражались, — сказал Макрон, стоя в большем из двух дворов храма.

Катон, с левой рукой на перевязи, кивнул, оглядывая усыпанную телами землю. Утро давно наступило, и жара была удушающей. К ней добавлялся густой запах крови. Несколько легионеров ходили по двору, ища раненых товарищей, чтобы отнести их в окруженный колоннами зал, где главный хирург устроил лазарет. Вражеских раненых быстро добивали, прекращая их страдания.

— Здорово сражались, — повторил Макрон, уперев руки в бедра. — А теперь самое веселое: найти тело Аякса. Я его пока не видел нигде. Прикажу поискать получше.

— Если только он остался и сражался до конца.

— Ты все еще думаешь, что те всадники, которых видели перед боем, имеют к нему отношение?

— Это возможно.

Макрон покачал головой.

— Я думаю, мы бы заметили, если бы он ускакал отсюда прямо сквозь наши патрули. Это не в его стиле. Не таким я его помню… — Он помрачнел, вспомнив свое недолгое пребывание в плену. — Аякс скорее останется и будет биться, чем убежит, оставив своих людей умирать. Поверь мне, он здесь. Надо просто найти его. — Макрон толкнул носком калиги отрубленное предплечье. — Или то, что от него осталось.

Оглядев двор, он снова покачал головой.

— Надо отдать им должное, сражались они до конца. Никто не пытался сдаться. Если все в нубийской армии такие же, то нам предстоит очень серьезный бой, когда мы наконец встретимся.

Катон сжал губы. Несмотря на сказанное Макроном, легионеры без труда отбили вылазку, которую враги предприняли за час до рассвета. Отошли до пролома и держали строй, пока не прибыло подкрепление и врага не отбросили обратно в храм. Ни одну из баллист не повредили. На рассвете легат лично возглавил второй штурм. Стоял в проломе, в полном доспехе, прикрывшись щитом и выкрикивая приказы лучникам и легионерам у баллист. На этот раз машины били с близкого расстояния, и легионеры быстро расправлялись с любым из арабов, пытавшимся стрелять с пилонов и стен.

Не беспокоясь об обстреле, Макрон снова повел на штурм первую центурию. Вместе с ними выдвинулся отряд лучников-ауксилариев, которые стреляли в обороняющихся, если те пытались вылезти на завал и оттолкнуть штурмовые лестницы. Легионеры быстро забрались на завал и обрушились на защитников, прорубаясь сквозь их ряды во внутренний двор храма. После этого победа была лишь вопросом времени. Легионеры находили и рубили в куски последние группы оборонявшихся, стоявших до конца, но внутренние помещения храма было куда труднее оборонять. Последний отряд, возглавляемый могучим африканцем, одним из гладиаторов Аякса, продержался в главном пилоне больше часа, но их постепенно оттеснили на узкую лестницу, а затем и на верхнюю платформу. Смертельно раненный гладиатор спрыгнул вниз, чтобы его не взяли в плен.

— Жаль, что ты это пропустил, — сказал Макрон, пристально поглядев на друга.

Катон еще не достаточно пришел в себя, чтобы участвовать в штурме, и Макрон поручил Хамеду заботиться о префекте в его отсутствие. Жрец помог трибуну встать, опершись на ствол пальмы, и следить за штурмом. Как только прошла тошнота и помощник хирурга сделал ему повязку на руку, Катон отослал Хамеда и сам пошел в храм, чтобы найти Макрона.

— Понимаю, что ты хотел бы быть здесь, когда мы прикончим этого бешеного пса Аякса, — продолжил Макрон настолько мягко, насколько мог. — Смешно, я почему-то всегда представлял себе, что все это закончится поединком один на один, и биться с ним буду я или ты. Не думал, что его зарубят в такой свалке, как эта, где он станет лишь одним из множества погибших.

— Мы пока не нашли его тела, — тихо сказал Катон. — А пока не нашли, не искушай судьбу, говоря, что все закончилось.

— Ты всегда найдешь во всем дурную сторону, — фыркнул Макрон.

Их прервал рев трубы, эхом заметавшийся по внутреннему двору. Оба офицера повернулись и подняли головы, прищуриваясь и вглядываясь в то, что происходит на двух главных пилонах у входа. Снова затрубили три буцины. Над пилоном развевался штандарт Двадцать второго легиона с вышитой золотом головой шакала, а сбоку от него четверо легионеров сооружали памятный знак из захваченного у врага оружия и доспехов. Рядом стоял Аврелий, горделиво взирая на поле недавнего боя.

— Ну, по крайней мере, хоть он рад, — сказал Макрон, почесывая покрытую щетиной щеку. — К боевой ране у него теперь есть еще и великая победа. Ничто его не остановит. Он, наверное, мнит себя Александром Македонским наших дней.

Катон мгновение молча глядел на легата.

— Тогда остается лишь надеяться, что это настроение пройдет побыстрее. Взять штурмом храм — одно дело. Разгромить принца Талмиса — совсем другое. Последнее, что нам нужно, — командир, недооценивающий противника.

Макрон кивнул.

Снова заревели буцины, и легат подошел к краю платформы, поднимая руки, чтобы привлечь внимание стоящих внизу легионеров. Повисла вполне ожидаемая пауза. Легату надо было приготовиться, чтобы говорить громко, на весь храм.

— Солдаты Двадцать второго легиона! Собратья-«шакалы»! Боевые товарищи! Сегодня мы выиграли первую битву против сил нубийского принца, посмевшего ступить на земли римской провинции Египет! Его солдаты мертвы, у наших ног, их оружие стало нашим трофеем.

Аврелий сделал выразительный жест в сторону горы оружия и доспехов.

— Это лишь малая часть того богатства и славы, которые мы обретем, сокрушив главные силы врага. Пока в Египте есть римские легионеры, солдат Двадцать второго легиона и имя их командира будут вспоминать с честью и гордостью. Помните об этом, наполните этим свои сердца, когда мы пойдем отсюда на битву с захватчиком!

Он вскинул кулак вверх, и повисла тишина. Затем один из трибунов обнажил меч и взмахнул им.

— Аврелий!.. Аврелий!.. Аврелий!.. — выкрикнул он.

К нему присоединились другие офицеры, крик подхватили легионеры внизу, во дворах храма.

Макрон повернулся к Катону:

— Не самый лучший оратор из тех, кого мне доводилось слышать, но у него бесценный талант не затягивать свои речи надолго.

Катон улыбнулся.

— Жаль, что то же самое нельзя сказать про большинство политиков, виденных мною в Риме. — Улыбка исчезла с его лица. — Нам надо позаботиться о том, чтобы он не привык ставить зрелищность выше здравого смысла.

— Это уж по вашей части, командир, — ответил Макрон. — Лучше, если подобные советы будут исходить от старшего трибуна, а не от старшего центуриона.

— Благодарю, — сказал Катон, бросив на Макрона кислый взгляд.

— Субординация, — пожав плечами, ответил Макрон. — Кроме того, у тебя язык лучше подвешен. Поставлю хорошие деньги на то, что ты уболтаешь шлюху с Авентина дать тебе задаром, а потом еще и приплатить за отлично проведенное время.

— Не уверен, что хотел бы настолько развить свои способности к риторике, — хмуро сказал Катон.

— Еще не вечер… Однако пора заняться делом, — ответил Макрон, поворачиваясь к легионерам своей когорты, которые только что закончили славить легата. — Вы, все! Бегом сюда!

Легионеры подбежали к нему, и Макрон подробно описал им внешность Аякса и послал искать тело. Пообещал кувшин вина тому, кто найдет тело гладиатора. Солдаты спешно пошли прочь, получив достаточный повод рыться среди тел, которые воняли всё сильнее. Тут к Катону подошел один из штабных ординарцев, салютуя.

— Легат передает вам привет, командир, и хочет встретиться с вами и центурионом Макроном в резиденции жрецов, в передней части храма.

Катон удивленно переглянулся с Макроном.

— Он не сказал, зачем? — спросил он.

— Нет, командир. Просто решил собрать всех старших офицеров. Как можно скорее, — уточнил ординарец, снова отсалютовал и побежал прочь.

— Что теперь? — спросил Макрон, опуская голову и откидывая ногой небольшой камешек.

Резиденция жрецов в храме когда-то была просто роскошной, но столетия небрежения оставили в целости лишь намек на былое величие. Нарисованные на потолке небеса остались такими же яркими, но домики жрецов, выстроенные вокруг внутреннего двора, источил песок. Неглубокий бассейн, устроенный в центре двора, когда-то отражал картины окружающего, но вода в нем давно иссякла, а слой высохшего ила закрыл красивые плитки на дне почти полностью. Когда Макрон и Катон присоединились к остальным офицерам, легат стоял у дальнего конца бассейна, рисуя на иле схему кончиком меча. Подчиненные молча ждали, пока он закончит. Аврелий выпрямился, убрал меч в ножны и оглядел офицеров, широко улыбаясь.

— Нет времени на банальности и красивые слова, господа офицеры, так что сразу к делу. Противник побежден. Сегодняшняя победа воодушевила легионеров, и она повергнет врага в смятение, когда он о ней узнает. Теперь время воспользоваться нашим преимуществом, так, как менее всего ожидает от нас противник. — Глянув на ближайшего центуриона, он щелкнул пальцами. — Дай мне твой жезл из лозы.

Офицер поспешно передал жезл командиру, и Аврелий показал концом на схему.

— Вот Нил, от Диосполиса до первого порога. План нубийцев очевиден. Они разделили силы, чтобы послать этот отряд и атаковать мою армию с тыла и фронта одновременно. Но мы разгромили их отряд и теперь можем отплатить им тем же.

Аврелий показал на Диосполис.

— Я поведу главный отряд вдоль Нила, против принца Талмиса. Поскольку его армия превосходит нашу по численности, я уверен, что он не побоится вступать в бой, особенно если мы приблизимся к нему раньше, чем он узнает о разгроме отряда, вверенного им беглому гладиатору. Враг решит, что мы попались в устроенную им ловушку.

Легат замолчал и хитро улыбнулся, рисуя на схеме перемещения войск.

— Однако ловушку устроим мы, а не он. Я поведу главные силы по восточному берегу, а трибун Катон возглавит части ауксилариев, быстро пройдет вдоль западного берега, пересечет Нил в тылу нубийцев и атакует их в спину. Зажатые между двух армий, они будут уничтожены. — Аврелий поднял взгляд. Его глаза светились энтузиазмом. — Этот план настолько же прост, насколько и изящен. Уверен, вы все это оцените.

Он замолчал, ожидая восторженных комментариев, возможно, даже готовый к тому, что кто-то из офицеров с ним не согласится, понял Катон. Он двинулся вперед, вздрогнув, когда задел ушибленной рукой Юния.

— Командир, разрешите высказаться.

— Безусловно, трибун.

Катон поглядел на нарисованную на иле карту, собираясь с мыслями. Легату явно очень нравится его план. Сейчас с ним надо обращаться очень аккуратно. Катон поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза легату.

— Достоинство вашего плана в том, что он нарушает планы врага, командир. Это совершенно очевидно. В других обстоятельствах это, несомненно, привело бы к желаемому результату. Однако противник превосходит нас числом более чем в три раза. При всем уважении я рекомендовал бы не разделять армию и атаковать противника одним отрядом, если мы хотим иметь наибольшие шансы одержать безоговорочную победу. Если разделим наши силы, каждый из отрядов будет слабее, чем если поделить пропорционально силу единой армии, как в этом плане, — объяснил Катон, показывая на схему. — Кроме того, командир, где вы предлагаете пересекать Нил отряду, который возглавлю я? У нас и так судов хватает лишь на то, чтобы переправить пять сотен человек за раз. Вы видели, какие сложности у нас были при высадке против куда более слабой армии, чем та, с которой, возможно, придется иметь дело мне. Лучший для нас шанс — марш и удар по восточному берегу Нила. Найти нубийскую армию и навязать ей бой. Боевые качества наших солдат дают нам преимущество. Мы сможем сломить дух врага прежде, чем они воспользуются своим численным превосходством, — закончил он. Повисло напряженное молчание. — Вот мой совет, командир.

— Принято, — равнодушно сказал легат. — Рад, что вы разделяете мою уверенность в наших легионерах. «Шакалы» и ауксиларии доказали, что они достойны звания солдат Римской империи. Их рвение несомненно. Именно поэтому мы можем позволить себе поделить армию. Каждый из отрядов более чем способен о себе позаботиться. Более того, враг ни на мгновение не подумает, что мы осмелились разделить нашу армию. Они знают, что у них численное преимущество, и ожидают, что мы будем действовать от обороны, отдав им инициативу.

Аврелий помолчал, и тут его осенило. Он слегка улыбнулся, завершая свою мысль:

— Я хочу, чтобы они думали именно так. Принц Талмис попадет в мою ловушку. Именно поэтому он так глупо поступил, послав этот отряд по западному берегу. Не ожидал, что мы среагируем так быстро и эффективно.

— Тогда, командир, возможно, нам стоит поучиться на его ошибках, — кашлянув, ответил Катон.

— Думаю, вы не понимаете… тонкостей ситуации, трибун, — покачав головой, сказал Аврелий.

— Тонкостей, командир? — переспросил Катон, подняв брови.

— Я всегда готов дать возможность подчиненным учиться на моем опыте, — великодушно сказал Аврелий. — Враг думает, что мы действуем осторожно и нерешительно, и считает, что может диктовать нам, где и когда произойдет сражение. Он стал самоуверен. Нам необходимо использовать эту самоуверенность. Последнее, чего ожидают от нас нубийцы, — что мы нападем на них с двух сторон. На нашей стороне будет внезапность, и это увеличит наши преимущества, первое из которых — выучка и боевой дух наших воинов. — Замолчав, Аврелий улыбнулся Катону. — Теперь вы понимаете мою стратегию, трибун?

Катон поглядел на легата. В его голове мелькали мысли о множестве рисков, которым подвергает армию Аврелий. Отряд ауксилариев будет обнаружен задолго до того, как пересечет Нил, возвращаясь на восточный берег. У принца Талмиса имеется вдоволь времени, чтобы выбрать, какой из отрядов громить первым. Кроме того, у нубийцев достаточно легковооруженных воинов, которые могут передвигаться быстрее противника. Один из отрядов уничтожат задолго до того, как римляне смогут захлопнуть ловушку.

Есть и другая причина, подумал Катон. В штурме храма принимало участие меньше четверти состава армии. Остальные — все так же в лагере, на другом берегу. Они не участвовали в штурме, они новички в бою, зеленее травы, и столкнутся с врагом, впервые в жизни пойдя в бой. Катон хорошо знал, что очень трудно предсказать поведение солдат, впервые оказавшихся на поле боя. Некоторые будут биться, как герои. Большинство будут нерешительно исполнять то, чему их учили, и подчиняться приказам, но в первую очередь постараются следовать примеру других. Кто-то будет стоять в строю с бешено колотящимся от ужаса сердцем, а потом нервы у него не выдержит и он побежит. Если так поступят многие, паника заразит остальных, как пожар охватывает лес, и армия будет обречена. Катон глубоко вдохнул:

— Командир, я все обдумал, и мое мнение таково, что риск превышает преимущества. Если бы у нас была закаленная в боях армия, все могло бы быть по-другому. Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть ваш план.

Легат посмотрел на него с любопытством.

— Трибун Катон, вы ведь принимали участие не в одной войне, так?

— Да, командир.

— Я не прошу вас утомлять нас подробностями, но, насколько я знаю, вам довелось сражаться с кельтами, германцами, пиратами, парфянами и взбунтовавшимися гладиаторами, так?

— Да, командир.

— Так почему же вы так оробели перед нубийцами? Разве они не самые слабые по сравнению с прочими врагами, с которыми вам пришлось сражаться? Зачем их бояться?

Сердце Катона заколотилось. Спор снова принял опасный оборот. Командир только что обвинил его в трусости. Если бы они разговаривали наедине, Катон бы прямо ответил на обвинение, но сейчас он чувствовал напряжение, охватившее легата и офицеров. Если он сейчас попытается переубедить командира, Аврелий будет вынужден либо извиниться, либо уволить его. Извинения фатально скажутся на его авторитете, так что легату ничего не останется, кроме как избавиться от Катона и отослать его назад в Александрию. Это лишит трибуна всякой возможности переубедить командира относительно его плана ведения боевых действий. И приведет к катастрофе. В этом Катон был уверен. Понимал, что надо поступиться гордостью ради блага армии, его друга Макрона и судьбы всей провинции.

— Я не боюсь нубийцев, командир, — спокойно сказал он. — Я просто высказываю свое мнение профессионального военного. Исходя из опыта, полученного за годы службы Риму.

— И сколько тех лет, если конкретно?

Катон мысленно выругал себя. Сам себе ловушку подстроил. Дурак.

— Семь лет, командир.

— Семь, — едва улыбнувшись, повторил Аврелий. — Я десять лет прослужил рядовым, прежде чем меня сделали центурионом. Потом еще двенадцать, чтобы выслужить столько, сколько надо, чтобы стать старшим центурионом и, наконец, префектом лагеря. Я думаю, что у меня достаточный опыт для того, чтобы командовать армией так, как я сочту нужным. Семь лет… — Он покачал головой и обвел рукой остальных офицеров. — Интересно, есть ли здесь хоть один офицер, прослуживший меньше вас, трибун? А?

Офицеры промолчали, и легат торжествующе посмотрел на Катона.

— Думаю, это придает определенный контекст вашим советам… Согласны?

Катон не ответил. Что бы он сейчас ни сказал, это обернется против него. Понимал, что остальные внимательно глядят на него, ожидая, что он скажет. Прокашлялся.

— Я дал совет, командир. Таков мой профессиональный долг. Вы командуете армией. Так что приказы о ведении боевых действий отдаете вы.

— Именно. Решение принято, и время обсуждений и споров закончилось. Это понятно?

— Да, командир. Абсолютно.

— Тогда я рассчитываю, что вы, как и все остальные офицеры, с этого момента будете повиноваться моим приказам, не обсуждая их.

Катон кивнул.

Легат мгновение помолчал и тоже кивнул.

— Что ж, хорошо. Как только штаб в Карнаке подготовит распоряжения, вы все их получите. Обеспечьте, чтобы легионеры, находящиеся у вас под командой, были готовы выступить в поход сразу же, как только мною будет отдан приказ об этом.

Офицеры кивнули и ждали, что их распустят, когда в помещение вошел кавалерист-ауксиларий, направился к префекту александрийской кавалерийской когорты и быстро о чем-то ему доложил. Все с любопытством глядели, как префект принялся расспрашивать кавалериста, а затем отослал его.

— Есть что сказать нам? — спросил Аврелий.

— Да, командир. Похоже, некоторым осажденным удалось сбежать. На одну из моих турм этой ночью внезапно напали. Они входили в состав охраны внешнего периметра. Всех перебили, пока они спали. Когда их обнаружили этим утром, один из часовых еще был жив. Прежде чем умереть, он рассказал, что среди напавших был человек в римской форме, который знал назначенный на ночь пароль. Это позволило им внезапно напасть на часовых.

— Откуда же он узнал пароль? — спросил Макрон.

Юний скривил губы.

— Может, подслушал у наших солдат рядом с храмом, — сказал он.

— Возможно, — ответил префект кавалерии. — В любом случае напавшие, видимо, и были теми самыми конниками, которых мы обнаружили на рассвете. Я послал в погоню две турмы. Недавно узнал, что их загнали в тупик. Мы их поймали.

— Предположу, что это Аякс, — тихо сказал Макрон, повернувшись к Катону.

— Более чем вероятно, — кивнув, согласился тот. — Во имя богов, этот человек — сущий призрак. Кровожадный призрак.

— Как далеко они ушли? — спросил префекта кавалерии Аврелий.

— Не больше четырех миль, командир. Мои люди следят за ними. Первая турма понесла тяжелые потери в первом столкновении с ними. Командир попросил меня прислать подкрепления прежде, чем атаковать снова.

Катон сделал шаг вперед, вмешиваясь в разговор.

— Простите, командир, но очень вероятно, что Аякс с ними. Наверняка он сбежал вместе с теми, кто остался от его армии бунтарей.

— И?

— Центуриону Макрону и мне было поручено найти Аякса. Я прошу разрешения возглавить операцию по его пленению, командир.

Аврелий на мгновение задумался.

— Нет. Я сам возглавлю операцию, коль уж я здесь. Завершу начатое дело, в конце концов. Возьму кавалерию и лучников-ауксилариев, поскольку им все равно придется остаться на этом берегу Нила для дальнейших операций. Остальные же могут вернуться в Карнак. Однако я не лишу ни вас, трибун, ни вас, центурион Макрон, удовольствия присутствовать при его смерти.

— Благодарю, командир, — изобразив вежливость, ответил Катон.

— Тогда не будем терять времени, — сказал легат, хлопнув в ладоши. — Пора покончить с этим бунтарем Аяксом. К оружию!

Глава 30

Катон и Макрон сидели в тени скалы. Лошади когорты ауксилариев тоже стояли в тени, какую смогли найти им их всадники, рассевшиеся на земле под растянутыми на палках плащами, закрывающими их от дневной жары. Они дожидались прибытия лучников и Аврелия со штабом, прежде чем пытаться атаковать Аякса и его воинов. Две турмы послали в обход, чтобы попытаться найти другие входы на плато, нависающее над ущельем, — отрезать противнику пути бегства.

Даже в тени Катон чувствовал тяжесть дневной жары. Воздух в проходе был неподвижен, а серые скалы отражали яркий солнечный свет, добавляя жары. Трибуну даже приходилось прищуриваться, глядя на скалы, возвышающиеся с обеих сторон.

— Адское местечко, — тихо пробормотал Макрон, промакивая лоб шейной повязкой. Его настроение стало еще хуже, когда легионеры не смогли найти тело Аякса в храме. Стало ясно, что гладиатору удалось бежать вместе с другими конниками, запертыми в этом ущелье. — Никогда в жизни не видел такой жары, чтоб ее. Она будто жизнь из меня выжимает, зараза… — Он повернулся к Хамеду, который сидел на корточках рядом, обхватив руками колени и склонив голову. — Как, ты говорил, это место называется?

Жрец не ответил, и Макрон подобрал мелкий камешек и бросил в него. Камешек попал Хамеду в руку и упал рядом с ним. Жрец едва пошевелился, оглядываясь по сторонам.

— Простите, командир. Что вы спросили?

— Спросил про это ущелье, — сказал Макрон. — Ты сказал, что тут полно гробниц.

— Гробниц царей древности и верховных жрецов того времени, — кивнув, ответил Хамед.

— Ты уже бывал здесь?

— Несколько дней назад, когда посещал храмы на западном берегу.

— Да, вспоминаю, — сказал Макрон. — Думаю, сейчас никак не подходящее время глядеть на пейзажи. Ладно, вернемся к гробницам. Что можешь о них рассказать? Если они вроде храмов, которые тут на каждом шагу, то должны выглядеть потрясающе.

— Нет, командир, — ответил Хамед. — Смотреть особо не на что — по крайней мере, снаружи. Просто дыры в скалах, по большей части. Выглядят, как входы в пещеры.

— Пещеры? — фыркнул Макрон. — Ты хочешь, чтобы я поверил, что ваши предки убирали царей под землю, когда те умирали? Чушь. Они же хоронили их в центре пирамид, таких, которые мы видели, проплывая мимо Мемфиса. Сам рассказывал.

— Некоторых, командир. Многие другие похоронены здесь, вместе со своими богатствами.

— Богатствами? — переспросил Макрон. Его глаза загорелись.

Хамед кивнул.

— Всем тем, чем надо было снарядить их в путешествие в загробную жизнь, сделанным из золота и украшенным драгоценными камнями. Конечно, за столетия гробницы были разграблены ворами. Дочиста.

— А-а, — с вялым разочарованием протянул Макрон.

— На что похожи эти гробницы? — спросил Катон. — Насколько легко их оборонять?

— Оборонять? — переспросил Хамед, скривив губы. — Это же просто тоннели, командир. Выбитые в скалах. Их тут десятки. Некоторые — просто тоннели, заканчивающиеся небольшой пещерой. Другие поглубже, и внутри вырублены помещения с колоннами. Я обошел с полдесятка с факелом в руке, заходя настолько, насколько смелости хватило. Люди Аякса могут просто спрятаться в них.

— Гм.

Катон отхлебнул из фляжки, обдумывая сказанное жрецом. Попытался поставить себя на месте Аякса. У гладиатора и его людей ограниченный запас воды. Если они бросили лошадей и попытались уйти в горы, чтобы выбраться из ущелья, то им придется совершить долгий пеший переход через плато, а затем спуститься с гор в пустыню, прежде чем пытаться вернуться к Нилу. Даже если им удастся избежать столкновения с войсками римлян на этой стороне Нила, жара и жажда могут убить их задолго до того, как они выберутся в безопасное место. С другой стороны, если они спрячутся глубоко внутри одной из усыпальниц, то они будут защищены от солнца и смогут не один день скрываться там, прежде чем будут вынуждены выйти. Если они выберутся ночью, то имеют шанс проскользнуть мимо солдат, которые будут сторожить их здесь. Чем больше думал трибун, тем больше приходил к выводу, что враг сможет воспользоваться усыпальницами как убежищем.

— Если они попытаются спрятаться, пройдет много времени, пока мы найдем ту гробницу, где они засели, и даже в этом случае нам придется вытаскивать их оттуда. Сомневаюсь, что перспектива провести столько времени в охоте за ними воодушевит легата, особенно сейчас, когда он настроился быстро покончить с нубийцами.

Макрон поднял взгляд.

— Ты же не думаешь, что он прекратит поиски? Особенно сейчас, когда мы заперли в ловушку последних бунтарей, и Аякса, скорее всего, вместе с ними?

— Ты слышал Аврелия. Он хочет, чтобы армия как можно скорее выступила в поход, и не станет тратить время на поиски кучки беглых рабов-бунтарей.

— Я больше не дам Аяксу сбежать, — ответил Макрон. — Не теперь. Мне плевать, сколько времени это займет. Я обыщу все эти проклятые пещеры, пока не выкурю оттуда сраного ублюдка.

Катон полностью разделял желание друга покончить с бунтарем. Однако не было даже и речи о том, что Аврелий позволит им несколько дней искать его. Он повернулся к жрецу и задумчиво поглядел на него. Да, это шанс разрешить вопрос, беспокоящий его с тех пор, как он узнал о бегстве Аякса.

— Хамед…

— Командир?

— У меня для тебя дело. Мне нужен человек, который пойдет и разведает позиции врага. Если они уйдут под землю, когда мы пойдем в атаку, я должен знать, в какой пещере они спрятались. Поскольку ты здесь бывал, то выбор очевиден.

— Да, командир.

— Идти напрямую не следует, — сказал Катон, глядя на утесы и скалы по сторонам ущелья. — Пробраться будет трудно — и опасно, если тебя заметят. Ты согласен идти добровольно?

— Да, командир, — сразу же ответил Хамед, кивая. — У меня не меньший счет к Аяксу, чем у вас.

— Конечно, — едва улыбнувшись, сказал Катон. — Я почти не сомневался, что ты согласишься. — Он повернулся к Макрону. — Центурион, я хочу, чтобы ты пошел с ним.

— Я? — приподняв брови, переспросил Макрон.

— Две пары глаз лучше одной. Хамед знает местность. Ты лучше знаешь, как ею пользуются в боевой ситуации. Иди с ним и доложи сразу же, как выясните, в какой гробнице спрятались враги. Это будет трудной задачей. Вам придется снять доспехи и взять только мечи.

Макрон открыл было рот, чтобы возразить, но потом надул щеки и кивнул.

— Как прикажете.

Как только двое мужчин вылезли из кольчуг и застегнули ремни с мечами поверх туник, Катон отправил Хамеда за запасными фляжками к кавалеристам. Когда жрец ушел, Катон тихо заговорил с Макроном:

— Я бы сам пошел, если бы не плечо.

— Понимаю.

— Будь настороже, Макрон. Не рискуй… и приглядывай за Хамедом.

Последнее замечание ошеломило Макрона, и он с удивлением поглядел на Катона.

— Что?

Катон глянул на жреца, который докладывал декуриону кавалеристов о полученном им приказе. Потом — снова на Макрона.

— Я не знаю, насколько ему теперь можно доверять.

— Хамеду? — Макрон покачал головой. — Что за чушь ты несешь? Он верно служил нам последние месяцы, как настоящий солдат. Кроме того, ты знаешь, что он пережил. Хамед желает отомстить не меньше нашего.

— По его словам, — тихо ответил Катон.

Макрон резко выдохнул от раздражения.

— Не хочешь сказать мне, что навело тебя на такие мысли? — спросил он.

Хамед уже привязал к поясу две фляжки и быстро шел обратно.

— Пока не могу. Просто сделай, как я сказал. Иди с ним, выясни все, что можно, о позициях Аякса и внимательно следи за Хамедом. Я не знаю наверняка, но приглядывать за ним надо.

— Как пожелаешь. Но, говорю тебе, с Хамедом все в порядке. Я это нутром чую. Он не предатель.

Макрон умолк, когда жрец подошел к ним и отдал ему одну из фляжек. Кивнув в знак благодарности, закинул ремешок на плечо, поправил пояс и поглядел на Хамеда.

— Готов?

— Да, командир.

— Тогда пошли.

Макрон оглядел склоны ущелья и увидел небольшую расщелину в скале, по которой, вероятно, можно было подняться выше.

— Туда, — сказал он.

Они уже пошли было, когда в ущелье раздался стук копыт. Спустя мгновение появились легат и его штабные офицеры, легким галопом ехавшие по дороге. Они остановили лошадей рядом с Катоном, подняв клубы пыли, и спешились. Отдав поводья одному из ординарцев, Аврелий подошел к троим мужчинам, которые встали по стойке «смирно».

— Лучники в полумиле позади, — провозгласил Аврелий. — В течение часа мы покончим с этим делом.

— Я в этом не уверен, командир, — ответил Катон и доложил о своем намерении послать двоих людей на разведку.

Легат бесцеремонно мотнул головой, не соглашаясь.

— Исключено. Времени нет.

— Но, командир, как только мы начнем наступать большими силами, враг спрячется. Если мы не будем знать, в какой из усыпальниц они спрятались, нам придется искать их несколько дней. Ведь лучше подождать час, чем рисковать, так?

Аврелий обильно потел, проехавшись верхом на жаре, а еще, как и большинство офицеров, последние несколько дней он не высыпался.

— Вы слишком много предполагаете, трибун Катон. Я уже сказал, что сам буду командовать зачисткой. А не вы. У вас нет права приказывать солдатам оставаться на месте, пока эти двое пойдут на какую-то бесполезную разведку.

— Командир, я отдал приказ, пока мы дожидались вашего прибытия в ущелье. Сделал это потому, что вы сами желали сэкономить время. Вы сами четко высказались насчет того, что нам необходимо закончить нынешнюю операцию как можно быстрее, чтобы выступить в поход на принца Талмиса. Я помнил о поставленных вами задачах, когда отдавал приказ.

Аврелий сделал вдох, чтобы успокоиться, и нахмурился. Катон понимал, что ему не хочется оспаривать рассуждения подчиненного, но и не хочется уронить свой авторитет. Через некоторое время легат вежливо кивнул.

— Что ж, хорошо, мы разведаем их позиции. Но этим займется не центурион Макрон. Вашим упущением было отправить на такое рискованное задание одного из моих самых ценных и опытных офицеров. Когда придет время выйти на битву с нубийцами, я хочу, чтобы первую когорту возглавлял Макрон.

— Командир, я сделал это, исключительно исходя из его боевого опыта.

— Тогда выберите другого. Нет, лучше я сам выберу. — Он повернулся к штабным офицерам. — Мне нужен доброволец, чтобы провести разведку.

— Сочту за честь, — сказал трибун Юний, делая шаг вперед.

— Решено! Храбрый парень. — Аврелий повернулся обратно к Катону. — Лучше дать возможность проявить себя молодому офицеру, чем обременять тех, кто и так доказал свой профессионализм. Понимаете? Так должен поступать хороший командир… Трибун Юний!

— Командир?