Легион смертников Скэрроу Саймон
— С этим я справлюсь, — твердо ответил Макрон, не отводя взгляда от легата. — Даю вам слово, командир.
Аврелий слегка улыбнулся и поглядел на Катона.
— Похоже, вашего друга не смущает перспектива вступить в бой. Так что ваше беспокойство безосновательно, трибун. Безусловно, я понимаю, что офицера ваших лет может беспокоить перспектива боя с высадки.
Катон поглядел на командира, стараясь ничем не выдать гнев, охвативший его после оскорбления со стороны легата. Сглотнул и заговорил спокойно:
— Уверяю вас, командир, что прекрасно понимаю риск, связанный с высадкой на другом берегу такой широкой реки, как Нил. На самом деле я принимал участие в сходной операции в Британии.
В памяти Катона сразу же всплыла та высадка. Медленное течение Тамесис, переполненная барка, легионеры его центурии, глядящие на ревущую орду кельтов, поджидающую их на противоположном берегу. Да, он хорошо знал, что ждет первую когорту. И продолжил говорить:
— Смысл моих слов не в этом, командир. Я считаю, что, поскольку враг сможет встретить первую когорту в любом месте берега, центурион Макрон может пересечь Нил прямо здесь, равно как и в любом другом месте. Просто сэкономит время, и все.
— Понимаю, — ответил Аврелий, потирая подбородок и глядя на занятый врагом берег. Арабы тоже глядели на них. — Вы правы, трибун. Но меня интересует, сделали бы вы подобное предложение, если бы от него зависела лично ваша жизнь?
— Безусловно, командир. Сочту за честь присоединиться к первой когорте, когда они будут высаживаться.
Аврелий снова слабо улыбнулся:
— Тогда ваше предложение принято.
Макрон оглядел центурионов первой когорты. Большинство были хорошими офицерами, судя по их послужным спискам и его собственной оценке за те дни, что он ими командовал. Двое назначены только что — бывшие опционы, заменившие офицеров, не справившихся с марш-броском. Возможно, они еще не привыкли к своему новому статусу, но это были опытные ветераны, стремящиеся доказать, что стоят полученного ими звания.
— Я знаю, что для вас это дело новое, — начал Макрон. — Вы служили на Ниле, в дельте, с тех пор как пришли в легион, но, скажу я вам, высадка с боем — та еще дрянь, даже в самых благоприятных условиях. Это не то, чему стандартно обучают в легионах, а я и трибун принимали участие лишь в считаных подобных операциях.
Это было преувеличением, подумал Катон. Макрон поглядел на него, и он утвердительно кивнул, чтобы поддержать авторитет командира первой когорты перед остальными офицерами.
— Мы пойдем в бой не когортой. И даже не центуриями. Сражаться будет каждый за себя, пока мы не закрепимся на берегу. Как только окажемся на берегу, главное, чтобы ваши легионеры построились у штандартов как можно быстрее. Командиры отрядов должны знать это. Должны быстро собирать и строить своих легионеров. Чем быстрее мы построим центурии, а затем и всю когорту, тем больше наши шансы на то, что мы доживем до прибытия подкрепления.
Макрон замолчал, а затем показал на узкий островок, скорее даже полоску ила, окруженную камышом, в двухстах шагах от противоположного берега.
— Я выбрал для высадки место рядом с тем островом.
На остров уже переправились легионеры других когорт, взяв с собой десять катапульт.
— Мы высадим на остров подкрепление, перед тем как первые три центурии пересекут реку. Так мы сможем сосредоточить на берегу максимум солдат за короткое время. Катапульты будут прикрывать фланги, после того как прекратят обстрел врага перед нашей высадкой.
Хороший план, ничуть не хуже любого другого, подумал Катон. Макрон сделал все, чтобы дать своим солдатам максимальные шансы. Но даже так первой высадившейся группе предстоит жестокий бой. Как только они спрыгнут с судов, доставивших их на противоположный берег, отступать будет некуда. Им придется пробиться на берег или погибнуть по колено в воде. Другого выхода не будет, и легионеры это знают. В тот момент, когда они взойдут на борт судов и начнут переправляться через Нил, жребий будет брошен.
Макрон оглядел офицеров и сделал глубокий вдох.
— Я не собираюсь делать вид, что нас ожидает что-то другое, нежели тяжелый бой. Наши потери будут велики, но нас обучали, чтобы воевать, и нам платили за это.
Некоторые улыбнулись последней фразе, и Макрон решил воспользоваться хорошим настроем.
— Просто скажите солдатам, чтобы бились изо всех сил и порубили на куски этих ублюдков. Не останавливаться ни перед чем, только бы дойти до берега. И только тогда собираться у штандартов. Это понятно? Если есть вопросы, спрашивайте.
Он подождал, но офицеры промолчали. Макрон кивнул.
— Тогда все. Возвращайтесь к вашим легионерам, разъясните им все. Пусть строятся и готовятся к погрузке на суда, как только легат отдаст приказ. Удачи.
Офицеры дружно ответили тем же пожеланием, вышли из-под финиковых пальм, в тени которых они стояли, и пошли к своим центуриям, легионеры которых столпились вдоль берега, выискивая любую тень для защиты от солнца. Макрон поглядел на них, а потом повернулся к Катону:
— Что думаешь?
— Похоже, они готовы, — ответил Катон. — В любом случае, как только бой начнется, то тут уж победи или умри. Обычно это очень хорошая мотивация.
— Вот уж точно, — согласился Макрон. — А ты как? Ты к этому готов?
— Готов, как и всегда был готов.
— Тебя никто не заставляет.
— Нет. Но как я могу позволить тебе заграбастать всю славу?
Макрон покачал головой:
— С каких это пор ты делаешь что-то ради славы? У тебя всегда были весьма конкретные и практичные причины, чтобы во что-то ввязаться.
— Разве? — спросил Катон, поджав губы. — Тогда скажем так: будет хорошо, если легионеры будут видеть, что старший офицер сражается бок о бок с ними. Это, а еще то, что я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось. Я не хочу быть тем, кто принесет твоей матери дурную весть. Для такого нужно выдающееся сочетание отваги и глупости, которого во мне нет.
Макрон захохотал и хлопнул друга по плечу.
— Тогда я останусь жив, хотя бы ради тебя, а?
Солнце миновало зенит, и небольшие суда двинулись от восточного берега Нила. На их палубах сидели и стояли легионеры, половина первой когорты. Они с беспокойством смотрели, как моряки ставят паруса и ведут суда по реке. Глядя на них, Катон отлично понимал их состояние. В полном доспехе они пойдут на дно камнем, если вывалятся за борт. Мысль о возможности утонуть наполнила Катона ужасом; он живо представил себе беспомощность человека в тяжелом доспехе, пытающегося сбросить его, пока не кончилось дыхание, жжение в легких, последний судорожный вдох, наполняющий горло водой, конвульсии рук и ног перед смертью. Отбросив эти мысли, он поглядел на Хамеда, сидящего на центральной банке напротив него. Сложно поверить, что этот юноша когда-то был жрецом, подумал Катон. На египтянине был пластинчатый доспех и бронзовый шлем, у его колен стоял тяжелый щит. Лицо его было исполнено решимости, он глядел вниз. Хамед выглядел солдатом до мозга костей, и Катон снова подумал, не захочет ли юноша вступить в легион по окончании войны. У него не было римского гражданства, и легат отказался принять его в состав легиона. Хамед был вольнонаемным разведчиком, и доспех ему выдали во временное пользование.
Египтянин внезапно поднял взгляд, встретился взглядом с Катоном и неуверенно улыбнулся.
— Это всегда так, командир? — спросил он. — Противное ощущение в животе, когда идешь в бой?
— Всегда, — ответил Катон. — И у всех, поверь мне. Кроме Макрона. Он в эти моменты наслаждается.
— Работа такая, — пожав плечами, сказал Макрон. — Я, похоже, в ней не худший, и горжусь этим.
Хамед мгновение глядел на центуриона, прежде чем продолжить.
— И вы никогда не боитесь, командир?
— Я бы так не сказал. Шутка в том, чтобы не позволять своему воображению закусить удила. Если у тебя это получается и ты не упускаешь из вида дело, тогда выдержишь все, не подчинившись страху. Конечно, это не сделает тебя неуязвимым. Мечи попадают во всех одинаково, убивая и героев, и трусов. — Макрон подмигнул. — Так что засунь свое воображение подальше и истово молись любому богу, который окажет тебе милость. Вот мой совет, парень.
Хамед не успокоился и вопросительно поглядел на Катона, который просто улыбнулся в ответ, и сел прямо, как только мог, когда судно миновало остров. Расчеты катапульт уже стояли у машин, развернув ложа в сторону западного берега. Сразу позади машин стояли легионеры трех когорт, которые должны были высаживаться следом за первой. Суда проходили мимо острова, и центурион четвертой центурии вскинул кулак вверх.
— Порежем их, «Шакалы»! — выкрикнул он.
Другие подхватили его крик, подбадривая товарищей.
Некоторые легионеры с судов закричали в ответ, но большинство сидело в мрачном молчании. Суда обошли остров и свернули к берегу. Фелука, на которой были Катон и Макрон, шла позади первых двух. Макрон встал и приложил руки рупором ко рту.
— Эй, там! Не забывать приказы, вашу мать! Высаживаемся одновременно! Замедлить ход!
Офицеры, командующие первыми двумя судами, спешно приказали морякам зарифить паруса. Судно Макрона постепенно догнало их. Остальные суда выстроились во фланг, неровной линией вдоль берега. Катон увидел поджидающих их врагов. Сотни воинов. Половина спешилась и стояла небольшими группами. Они были вооружены изогнутыми мечами, поблескивающими на солнце, и круглыми щитами. Другие арабы сидели верхом на верблюдах. У них в руках были луки, и они начали накладывать стрелы, видя, что суда приближаются.
Зазвучал рев буцины,[16] и в следующее мгновение рычаги катапульт дернулись вперед и ударились в упоры, выпустив длинные тяжелые стрелы с железными наконечниками. Стрелы по дуге полетели над судами. Макрон забрался на носовую палубу поглядеть на результат стрельбы. Поднял кулак, увидев, как крутящаяся в воздухе стрела катапульты врезалась в группу арабов и сразу трое упали на землю. Другая попала в бок верблюду. Раздался короткий испуганный всхрап, и животное рухнуло, сбросив всадника в траву. На берегу появился человек на лошади, маша рукой и выкрикивая приказы. Арабы быстро рассредоточились, чтобы стрельба из катапульт причиняла меньший урон.
— Клянусь Плутоном… — пробормотал Макрон, глядя на него. Прищурился и задрожал, как от озноба, узнав всадника. — Это он… Катон! Командир! Это он, Аякс.
Глава 25
Катон встал, вышел на носовую палубу, прикрыл глаза и прищурился, глядя на всадника поверх сверкающей глади реки. Трудно было ошибиться, видя прекрасное телосложение и несомненную ауру лидера, присущую гладиатору.
— Ты прав, — согласился он.
— Много бы я дал, чтобы командовать сейчас катапультами, — прорычал Макрон. — Приказал бы все нацелить на ублюдка.
Катон едва кивнул, продолжая смотреть на Аякса. Некоторые из расчетов катапульт на острове поняли, что всадник на лошади — важная цель, и первая стрела со свистом полетела над рекой в его сторону по невысокой дуге. Пролетела мимо, как и вторая. Третья попала в небольшую группу конников, ехавших позади командира. Следующая летела точно в цель, но Аякс пошевелил поводьями, проезжая дальше по берегу, и стрела улетела в высокую траву позади того места, где он только что находился.
Макрон заметил досадный промах.
— Везучий он.
— Не во всем, — ответил Катон. — Ему выпало достаточно страданий.
— Что? — спросил Макрон, яростно глянув на друга. — Ты его жалеешь?
— Ничего подобного. Просто если бы его судьба сложилась по-другому, Аякс мог бы стать человеком, которого мы сочли бы за честь назвать другом и гордились бы, если бы он воевал на нашей стороне.
— А я стал бы долбаным императором, — фыркнул Макрон. — В жизни есть лишь один путь, Катон. Мы — те, кто мы есть, а не те, кем могли бы быть. И если мы все еще кем-то будем, то этот ублюдок умрет, — продолжил он, плюнув в реку. — На его руках кровь тысяч людей. Я лишь надеюсь, что, когда придет время, он умрет от моего меча. И не советую богам пытаться остановить меня.
Для человека, лишенного суеверий, это было сильное заявление, и Катон удивленно поглядел на Макрона. Но прежде чем успел ответить, снова раздался рев буцины, и резкие щелчки катапульт прекратились. Расчеты начали разворачивать машины в стороны, чтобы прикрывать фланги высаживающимся. Арабы тут же собрались поплотнее, Аякс и его люди сняли с седельных крюков щиты и обнажили мечи.
— Правь в их сторону! — заревел Макрон моряку, стоявшему у рулевого весла. — Туда!
Он показал рукой на берег, туда, где стоял Аякс.
Рулевой поглядел на суда по левому борту и покачал головой.
— Не могу, командир. Мы пересечем их курс. Рискуем столкнуться.
— Выполняй!
— Нет! — вмешался Катон. — Макрон, надо держать курс. Если столкнемся с другим судном, потеряем людей.
Макрон стиснул зубы и кивнул, шипя от злобы.
Суда продвигались к берегу, подымая рябь на зеркальной глади Нила. На суше арабы сгруппировались, готовые препятствовать высадке. Сотни спешились и стояли толпами, с кривыми мечами и круглыми щитами в руках. На некоторых была даже такая роскошь, как конический шлем и чешуйчатый доспех. Другие расположились позади, верхом на верблюдах, и приготовились стрелять из луков и метать дротики.
— Приготовиться к обстрелу! — рявкнул Макрон, предупреждая легионеров на судах.
Солдаты выставили щиты в сторону берега и укрылись за ними. Катон и Макрон слезли с носовой палубы, взяли свои щиты и сели за ними, поглядывая через край. Суда подошли к берегу еще ближе.
— Вот они! — крикнул кто-то. Первые стрелы взметнулись вверх, слегка замедлили свой полет в верхней точке дуги, а затем быстро упали на идущие в линию суда. Противник дождался, пока суда подойдут на расстояние, достаточное для хорошего выстрела, и ни одна из стрел не упала с недолетом. Раздалось жужжание, за которым последовал непрекращающийся стук и треск стрел, впивающихся в носовую палубу. Грохот тех, которые отскочили от изогнутых щитов легионеров. Плеск стрел, упавших в воду. Катон быстро огляделся. Пока потерь не было. Но двое моряков пришли в ужас. Их можно понять, сказал себе Катон. На них были лишь туники и повязки на головах, никакой защиты от стрел.
Второй залп был не таким дружным: более опытные лучники накладывали стрелы, прицеливались и выпускали их раньше своих товарищей. Потом обстрел стал почти непрерывным. Воздух заполнили дробь и треск дерева щитов и палубы, в которые впивались железные наконечники стрел. Со временем некоторые неизбежно нашли свою цель, пролетая между щитами или рикошетя от них. Знаменосец когорты, сидевший посередине судна, позади Катона и Макрона, пронзительно вскрикнул и выпустил из рук сигнум, когда стрела пронзила ему бицепс. Сигнум начал заваливаться набок, к борту фелуки, и один из легионеров, опасаясь позора, который пал бы на когорту, потерявшую штандарт, бросил щит и схватил древко как раз вовремя, чтобы оно не упало за борт.
— Отлично, парень! — крикнул ему Макрон. — Сменяешь знаменосца.
— Есть, командир, — ответил легионер, поднимая сигнум и передавая свой щит раненому знаменосцу, прежде чем снова начать следить за врагом.
— Берегись! — крикнул легионер, сидящий позади Катона, и показал на берег. — Дротики!
Катон посмотрел туда и увидел, что всадники на верблюдах спешились и приготовились метать дротики. Первый пробежал пару шагов и сделал бросок. Дротик летел медленнее стрелы. Потом метнули дротики и другие. Первый ударил в щит, пробив обтянутые кожей склееные накрест полосы дерева, и вонзился в предплечье легионера. Тот вскрикнул, ухватился другой рукой за край щита и сдернул раненую руку с наконечника дротика, заревев от боли и ярости. Услышав громкий стук, Катон перевел взгляд и увидел дрожащее древко дротика, вонзившегося в палубу.
— Рядом, — пробормотал Макрон.
С кормы фелуки раздался стон. Глянув через плечо, Катон увидел, что стрела попала рулевому под ребра. Тот ошеломленно поглядел вниз, глядя, как на грязной ткани туники расплывается пятно крови, отпустил рулевое весло, схватился за древко, дернув его, вскрикнул от боли и потерял сознание. Судно тут же начало валиться под ветер, в сторону идущего слева от них другого судна.
— Дерьмо… — пробормотал Катон, тут же осознав опасность. Мгновенно повернулся к Макрону. — Держи мой щит!
Его друг схватил рукоять щита свободной рукой, а Катон протолкался на корму через плотно сидящих на палубе легионеров, стараясь не обращать внимания на непрекращающийся град стрел и дротиков. Треугольное полотнище паруса у него над головой заполоскало. Второй моряк сел на палубу рядом с легионером, прижавшись к нему с застывшим на лице выражением ужаса и вцепившись в шкот паруса так, будто это была последняя нить, связывавшая его с жизнью. Катон не обратил на него внимания, пробираясь дальше. Добрался до рулевого весла, схватил его за рукоять и развернул так, что судно начало возвращаться на прежний курс.
На мгновение Катону показалось, что они избежали столкновения, но фелука разворачивалась слишком медленно. Легионеры на палубе другого судна обернулись, увидев надвигающуюся угрозу. Фелуки столкнулись бортами, паруса задрожали, а люди на палубах попадали друг на друга. На другом судне оптион уже сидел на носовой палубе, готовый повести легионеров вперед, как только судно коснется земли, но вместо этого он потерял равновесие от удара, свалился за борт, с плеском упал в воду и не вынырнул. Легионеры на палубе ругались и барахтались, слезая друг с друга.
От удара фелука вернулась на прежний курс, ветер наполнил парус, и она пошла к берегу, ведомая Катоном. Он поставил рулевое весло ровно. Помочь солдатам на другом судне не было ни времени, ни возможности. Когда до берега осталось футов тридцать, моряк на фелуке подтравил шкот, треугольный парус хлопнул и наполнился ветром. Инерция продолжала нести фелуку вперед, судно лишь слегка потеряло скорость, и вдруг резко дернулось, уткнувшись в илистое дно у полосы камышей. Большая часть легионеров были готовы к этому и удержали равновесие, но некоторые все-таки упали, толкая товарищей. Раздался нестройный хор проклятий.
— Заткните рты! — заревел Макрон. — Щиты к бою, мечи наголо, за мной!
Он шагнул на носовую палубу, слегка согнув колени, чтобы лучше прикрываться щитом, разбежался и прыгнул в сторону берега. С плеском упал в воду, зашуршали примятые им камыши. Воды было ему по бедра, речной ил медленно засасывал калиги, и Макрон, скрипнув зубами, двинулся вперед по взбаламученной воде, отодвигая камыш щитом. Услышал плеск, когда другие легионеры начали прыгать следом. Быстро оглядевшись, увидел, что другие суда тоже пристают к берегу, чтобы высадить бойцов. В камышах было жарко и влажно, отовсюду слышался плеск воды и покрякивание солдат, пробирающихся к берегу. Над краем щита центурион увидел ближайшую группу арабов, которые двинулись в их сторону, выкрикивая боевые кличи и поднимая вверх изогнутые мечи. Они ринулись на римлян вниз по заросшему травой неширокому склону.
Выбравшись из ила, Макрон замедлил шаг. По бокам от него выбирались из камышей легионеры, а спустя еще мгновение рядом появился Катон, тяжело дыша. Из-под шлема были видны его широко открытые глаза. Расставив ноги, он выставил острие меча в сторону наступающих врагов. Римляне выстроились на берегу в неровную линию, и в следующее мгновение арабы в черных одеяниях врезались в них. Воздух наполнился резким металлическим звоном мечей и стуком щитов.
Держа щит поднятым, Макрон принял на него первые несколько ударов, не нанося ответных и держа меч наготове, крепко сжав его рукоять и отведя назад. Услышал рык врага перед ним, почувствовал кислый запах верблюжьего пота, пропитавшего одеяние противника. Дождался следующего удара, звякнувшего по металлическому канту щита, и ударил щитом, тут же шагнув вперед и толкнув щит еще раз. Араб крякнул, резко выдохнув от пропущенного удара. Макрон тут же отвел щит в сторону и сделал выпад мечом. На арабе не было доспеха, и лезвие проткнуло его одеяние, не утратив силы удара и попав в ребра. Макрон потянул меч назад, а араб завалился набок. Гарда меча запуталась в его одеянии, и тот едва не выскользнул из руки Макрона.
— Шиш тебе! — рявкнул центурион, дергая за рукоять сильнее. — Проклятые тряпки! Нечестно, мать твою.
Раздался треск рвущейся ткани, и меч освободился. Араб отшатнулся, истекая кровью и судорожно дыша. Яростно поглядел на Макрона, поднял щит и меч и попытался перевести дыхание. Снова ринулся в атаку. Макрон отбил удар щитом, рубанул противника по запястью и ткнул мечом ему в горло. Тот упал на колени, бросив меч и схватившись за шею, тщетно пытаясь остановить поток крови, толчками текущей из смертельной раны. Макрон быстро сделал шаг назад и огляделся, оценивая обстановку.
Справа от него Катон бился с рослым арабом в сверкающем чешуйчатом доспехе. Тяжелый кривой меч, расширяющийся к концу, бил в щит Катона раз за разом, заставляя его отступать, пока стоящий рядом легионер не рубанул араба по ноге, подрубив мышцы и сухожилия. Нога подогнулась, араб упал навзничь, а Катон сразу же шагнул вперед и изо всех сил ударил его мечом по шлему. Противник потерял сознание.
Оглядывая берег Нила, Макрон видел, что легионеры постепенно выбираются из камышей. Впереди, шагах в пятидесяти слева, сидящий на лошади Аякс размахивал мечом, командуя своим воинам идти в атаку. Макрон повернулся к легионерам, которые прибыли с ним на одном судне.
— Ко мне! — крикнул он. — Построиться!
Легионеры спешно стали строиться клином за центурионом. Увидев это, Катон тоже встал в строй.
— Вперед! — крикнул Макрон и двинулся наискосок по берегу, в сторону Аякса. Перед ним было всего несколько врагов, и некоторые сразу обратились в бегство, увидев плотный строй римлян и решив найти себе противника полегче, среди тех, кто еще только выбирался из воды. Другие, посмелее, ринулись навстречу небольшому отряду Макрона, но сразу заплатили за свое стремление искать славу поодиночке. Клин легионеров поднялся выше по берегу, гладиатор обернулся и сразу осознал опасность. Выкрикнул приказ ближайшей группе лучников, которые стояли, держа луки наготове, но не стреляя, чтобы не попасть в своих.
— Застрелите их! — крикнул он по-гречески, махнув мечом в сторону Макрона и его легионеров. — Убейте их!
Его слова не нуждались в переводе. Лучники вскинули луки, прицелились и выстрелили почти в упор. Катон вздрогнул, когда зазубренный наконечник стрелы вылез с изнанки щита у самого его лица. Легионер справа вскрикнул — стрела попала ему в ногу ниже колена, раздробив кость и вспоров мышцы. Он резко остановился и опустился на колено, не имея возможности идти вперед или укрыться за щитом, чтобы вытащить стрелу.
— Срубай ее! — заорал Катон. — Срубай и иди вперед, или оставайся на месте и умри.
Строй сомкнулся плотнее, и они двинулись дальше, под градом стрел, оставив товарища позади. Уши Катона наполнил грохот ударов и треск дерева, он вышел вперед и пристроился плечом к плечу с Макроном, двигаясь на полусогнутых и опустив щит, чтобы как можно лучше защитить ноги. Но он был высокого роста, и верх шлема с гребнем возвышался над щитом. Стрела пронзила гребень, потянув шлем назад; следующая ударила в шлем, отскочив от него, но от удара голова Катона дернулась в сторону, и он почувствовал легкое головокружение. Тряхнув головой, двинулся дальше, стараясь не упасть и не стать легкой добычей вражеских лучников. Но головокружение быстро прошло, и он, стиснув зубы, продолжил идти по берегу рядом с Макроном.
Лучники сделали последний залп, закинули луки на седельные крюки и обнажили кривые мечи. Взялись за поводья и повели верблюдов на римлян. Животные захрапели и двинулись вперед, шлепая огромными ступнями по земле.
— Стоять! — заорал Макрон.
Он остановился, расставил ноги пошире и выставил щит вперед, чтобы погасить силу удара. Катон и остальные сделали то же самое, присев пониже и держа мечи наготове. Они обливались потом от веса доспехов и усталости от трудного подъема на берег.
Шея первого верблюда появилась над краем щита Макрона, и тут же последовал удар вскользь. Всадник потянулся вперед, рубанув изогнутым мечом. Удар расщепил край щита, оставив зарубку в паре дюймов от головы Макрона. Центуриону было трудно дотянуться до противника, поэтому он привстал и рубанул по шее верблюду. Животное вывалило язык и замычало от боли, а потом завалилось набок, в сторону от небольшого отряда римлян, прямо под ноги другим верблюдам. Шатаясь, верблюд опустился на колени. Другой врезался ему в бок, едва не вышибив из седла всадника. Остальные резко остановились или попытались свернуть в стороны. Всадники яростно кричали, пытаясь совладать с животными, вокруг длинных тонких ног верблюдов поднялась пыль.
Макрон сразу же оценил ситуацию.
— «Шакалы»! Вперед!
Обежав раненого верблюда, чей наездник пытался удержаться в седле, он врубился в гущу топчущихся верблюдов. Подняв щит, ударил по темнокожей ноге, внезапно оказавшейся перед ним. Всадник заорал от боли и увел верблюда в сторону. Макрон обернулся и увидел другого, черного на фоне палящего солнца. Прищурившись, заметил лишь летящее на него лезвие, вскинул меч, пытаясь отбить выпад. Раздался скрежет металла, и импульс удара пронзил руку Макрона, скручивая его мощные мышцы у локтя и плеча. Удар арабского меча, разрубив бронзовую полосу, пришелся на поперечный гребень его шлема, на стальное ребро жесткости. Этот удар точно убил бы его, если бы не блок, но у Макрона закружилась голова, а перед глазами замелькали искры. Он зашатался, продолжая держать щит поднятым, но рука с мечом безвольно опустилась. Почувствовал тошноту и испугался, что может потерять сознание.
— Еще чего, — рыкнул он самому себе.
Тряхнул головой, и в глазах прояснилось. В щит снова ударил меч, и Макрон вдруг услышал судорожный вздох. Поглядев в сторону, увидел Катона, стоящего между ним и верблюдом. Тот только что ткнул всадника мечом в живот. Араб повел верблюда в сторону, зажимая рану рукой и выходя из боя. Ранили одного из легионеров — удар мечом пришелся ему по правой руке, оставив длинный разрез, в котором виднелась кость. Но противник потерял уже двоих, они неподвижно лежали в пыли. Раненых было еще больше, и враги начали отступать от тяжеловооруженных пехотинцев. Двое ринулись было в погоню, но Макрон окликнул их, заставляя вернуться в строй, и снова поискал глазами Аякса.
Гладиатор пытался собрать вместе лучников, но арабы проигрывали бой по всему фронту. Легионеры неумолимо продвигались вперед, выходя с берега на пшеничное поле. Аякс взъярился на воинов, крича им, чтобы те не отступали и дрались. Они не понимали его языка, но, без сомнения, догадывались, чего он добивается. И все равно бежали, боясь взглянуть ему в глаза.
— Давай за ним, — сказал Катон, тяжело дыша. — Пока есть шанс.
— Вперед! — скомандовал Макрон, обернувшись к легионерам.
Двое офицеров повели небольшой отряд легионеров на гладиатора и нескольких всадников, оставшихся рядом с ним. Аякс с горечью глядел на бегущих союзников и осознал опасность только тогда, когда один из его соратников окликнул его и показал на быстро приближающихся римлян. Повернувшись в седле, гладиатор мгновение гневно глядел на врагов, а потом его выражение лица стало мрачным и разочарованным. Он потянулся к рукояти меча, на мгновение задумался, но взялся за поводья и развернул лошадь прочь от берега.
Катон почувствовал свинцовую тяжесть в сердце при мысли, что Аяксу опять удастся скрыться.
— Деритесь, трусы! — крикнул он всадникам. — Бейтесь с нами!
Лошадь Аякса привстала на дыбы, когда ее всадник поймал взгляд Катона. Бунтовщик ткнул пятками ей в бока, и всадники галопом понеслись через поле, следом за спасающимися бегством арабами-союзниками. Катон изо всех сил побежал следом, хрустя примятыми стеблями пшеницы, но догнать конников не было шансов, и он вернулся обратно, тяжело дыша и глядя, как враги скачут к серым стенам храма вдали.
— Ублюдок, — пыхтя сказал Макрон, вставая рядом с Катоном. — У этого недоноска кишка тонка… чтобы остаться… и сразиться с нами.
Катон облизнул губы, переводя дыхание. Доспех давил его своим весом, будто тиски, солнце жарило, как печь. Он сделал глубокий вдох, сглотнул, закрыл глаза и заговорил сквозь зубы:
— Он испытывает нас… испытывает нас на пределе наших возможностей.
Внезапно трибун открыл глаза. Выпрямился, оглядел берег, видя, как легионеры устало строятся у штандартов. Резко выдохнул.
— Надо отправить сообщение легату. Чтобы он знал, что мы закрепились на берегу.
— Прослежу за этим, — отозвался Макрон.
— Пусть остальные, вместе с машинами, высаживаются как можно быстрее, — сказал Катон, показывая на храм. — Если они думают, что там они в безопасности, их ждет сюрприз. Они окажутся в ловушке. И на этот раз бежать будет некуда.
Глава 26
Раздался глухой удар, когда тяжелая стрела баллисты вонзилась в глинобитную внешнюю стену. В воздухе повисло облачко пыли. Стоя на вершине пилона, Аякс прищурился и в угасающем свете солнца увидел, что стена треснула, и из нее посыпались глинобитные кирпичи. Солнце уже зашло, небо стало темно-лиловым, в нем загорелись первые звезды. Римляне уже разожгли костры по периметру храма, чтобы освещение не позволило обороняющимся сбежать. Они переправили сюда еще три когорты, кавалерию, катапульты с острова и баллисты.
Аякса поразила скорость, с которой римляне окружили храм и открыли стрельбу из первой баллисты, установив ее за огромным щитом. Потом подвезли на телегах остальные, и к вечеру обстрел усилился.
В глинобитные стены вонзились еще две стрелы.
— К концу первого часа ночи они пробьют в стене дыру, — пробормотал Карим. — Тогда у них на пути будут лишь завалы, которые мы сделали поперек входов в храм.
— Крепость оказалась не столь прочной, как я надеялся, — согласился Аякс.
Тяжелые и высокие деревянные ворота между первой парой пилонов они укрепили пальмовыми бревнами, срубив росшие неподалеку деревья. Узкие боковые входы перегородили частоколами, группы воинов-арабов стояли за ними, вооруженные мечами и копьями, мрачные и готовые сдерживать римлян столько, сколько смогут. В конце концов, подумал Аякс, именно это и было целью набега по западному берегу Нила: задержать выступление армии противника и дать возможность принцу Талмису беспрепятственно опустошать римскую провинцию в верховьях Нила. Аякс и его отряд должны были задержать римлян на несколько дней, но враг среагировал намного быстрее и решительнее, чем ожидал гладиатор. Его нынешнее положение было очень опасно.
Еще один удар в стену, рядом с пробоиной; на этот раз древко пробило кладку насквозь и с грохотом ударилось в каменную стену храма.
— Возможно, нам следует попытаться вырваться отсюда, пока не поздно, стратег, — осторожно предложил Карим.
Аякс улыбнулся.
— Ты считаешь, друг мой, что решение обороняться здесь было неправильным, — сказал он.
Карим скривил губы:
— Не мне судить. Ты командуешь, я подчиняюсь.
— Правильно. У меня были свои причины остаться здесь, — сказал Аякс, показывая на небольшую группу римских офицеров, собравшихся на холме неподалеку. — Они там, те двое, которых я больше всего на свете хочу убить.
— Ты уверен, что это они?
— Видел их своими глазами. Слышал, как они кричали, обращаясь ко мне, — скрипнув зубами, ответил Аякс. — Надо было сразу броситься на них, пока был шанс расправиться с ними поодиночке.
Он снова поглядел на силуэты вражеских офицеров, на гребни их шлемов, на полированные нагрудники, сверкающие в свете костра, жадно пожирающего пальмовые ветви, которые римляне использовали в качестве топлива.
— Не сомневаюсь, что когда римляне пойдут в атаку, эти двое поведут своих солдат. Я буду ждать их. — Он повернулся к Кариму. — Это точно, возможно, настолько же, как и то, что мы здесь в ловушке. Отступать нам теперь некуда. Будем держаться столько, сколько сможем, и я надеюсь, что лицом к лицу встречусь с моими врагами. Они оба умрут от моего меча.
— А вместе с ними умрем и мы, — тихо добавил Карим. — Ты, я, все те, кто был рядом с тобой с первых дней восстания, и все наши союзники-арабы. Разве это лучший способ бросить вызов Риму, стратег?
Аякс медленно запустил пальцы в густые кудрявые волосы. Они отросли длиннее, чем он привык. Ему больше нравились короткие волосы — ровно настолько, чтобы пот не заливал бы глаза в бою. Вздохнул.
— Мне уже надоедает бросать вызов Риму. Постоянно бежать, оглядываясь, не гонятся ли за мной. Наступает момент, когда добыча разворачивается и бросается на охотника. Это последний шанс умереть достойно и не задаром. Возможно, это время пришло. Если так, то я постараюсь убить столько римлян, сколько смогу, пока не прервется мое дыхание. Если боги будут милостивы ко мне, то я убью и Макрона с Катоном. — Аякс поглядел на друга и схватил его за руку. — Разве это плохая смерть? Умереть стоя, с мечом в руках, вместе с твоими товарищами и друзьями?
— Лучше, чем жить рабом, стратег, — ответил Карим, сдержанно кивнув.
— То не жизнь, — сказал Аякс. — Просто существование.
Снова загрохотали удары. Баллисты продолжали крушить глинобитную стену. Потом раздался протяжный грохот, и большой участок стены рухнул на храмовый двор, подняв клубы пыли. После небольшой паузы со стороны стоящих рядов римлян донесся звук трубы. Баллисты прекратили стрельбу, снова прозвучал сигнал, и легионеры быстро построились в колонну на расстоянии чуть дальше полета стрелы от храма. Колонна по восемь, двадцать рядов или чуть больше. Должно быть, первая когорта, подумал Аякс. Самое мощное подразделение легиона. Несколько офицеров покинули стоявшую на холме группу, оглядывающую линии обороны, и присоединились к легионерам. Благодаря своему шпиону Аякс знал, что Макрон командует первой когортой, и внезапно осознал, что страстно желает, чтобы Катон присоединился к Макрону и пошел в атаку на храм.
Он повернулся к Кариму:
— Оповести людей. Стена пробита, римляне наступают. Пусть лучники приготовят теплый прием нашим друзьям.
— Да, стратег, — кивнув, ответил Карим.
Он спешно сбежал по лестнице, ведущей с пилона, а Аякс подозвал арабов, стоящих на почтительном расстоянии от командира на дальнем конце площадки, и показал на колонну римлян. Командир арабов понимающе кивнул, оскалив сверкающие белые зубы. Спустя мгновение Аякс услышал голос Карима, а потом крики. Его приказ передали арабам нубийские офицеры, говорящие по-гречески и по-арабски так же свободно, как на своем родном языке. Вражеские буцины снова затрубили, колонна вышла из вечернего сумрака и двинулась к пролому в стене.
Гладиатор поглядел вниз и увидел, как его люди приставляют к стенам храма лестницы, чтобы забраться на крышу. Увидел вспышки огня на других пилонах: воины зажигали связки веток и пальмовых листьев. Пламя быстро разгорелось и осветило стоящих рядом лучников, достающих из колчанов первые стрелы. У наконечников стрелы были обмотаны тряпками, пропитанными маслом и смолой. По приказу они зажгут их. Карим бегом взобрался обратно по лестнице, тяжело дыша. Сглотнул.
— Воины готовы, стратег, — доложил он.
Аякс кивнул, и они повернулись, глядя на топающих к пролому легионеров. Позади лучники высекли искры на трут, а затем поднесли загоревшийся трут к растопке в железной жаровне. Быстро занялось пламя.
— Они на дальности выстрела, — объявил Карим. — Отдать приказ?
— Пока нет, — ответил Аякс, напряженно разглядывая первые ряды колонны. Два шлема с гребнями. Офицеры. — Подождем, пока они не минуют стену. Пусть первый же залп нанесет максимальный урон.
Карим кивнул, и они молча глядели, как римляне шагают по камням, покрытым песком, длинной темной полосой, напоминающей в темноте гигантскую бронированную многоножку. Они продолжали приближаться; послышался крик приказа, и первые ряды выставили щиты вперед и сомкнули их в одну линию, защищая легионеров. Дойдя до обломков стены, они замедлили шаг и начали перебираться через груду обвалившихся глинобитных кирпичей. Как только первый ряд вошел в пролом во внешней стене, Аякс откашлялся и сказал:
— Давай.
Карим приложил руки рупором ко рту:
— Лучники! Зажечь стрелы!
Приказ тут же перевели стоящим вокруг жаровен арабским лучникам, и те начали поджигать тряпки на древках стрел. Карим набрал воздуха в легкие.
— Залп! — крикнул он.
Первая стрела полетела с дальнего угла храма по невысокой дуге и ринулась вниз. Следом полетели другие, прорезав темноту и устремившись к пролому в стене, будто он притягивал их. Горящие стрелы градом посыпались на колонну римлян. Некоторые падали на землю и гасли, не причинив вреда. Другие разбрасывали искры, ударяя в стену или отскакивая от щитов и доспехов легионеров. Лишь немногие миновали щиты и доспехи, попав в незащищенную плоть.
Яростная стрельба продолжалась, и пролом залил мерцающий свет горящих стрел. Аякс услышал, как тот же самый голос выкрикнул другой приказ. Первая центурия римского отряда остановилась и построилась «черепахой». Легионеры, начиная со второго ряда, подняли щиты над головами и сомкнули их, закрываясь от сыплющегося на них града горящих стрел.
Послышался грохот чуть ниже площадки. Глянув вниз, Аякс увидел мелькнувшее длинное древко. Снова заработали римские баллисты, стараясь помешать лучникам обстреливать пехоту. Массивные стрелы одна за другой отскакивали от каменных стен храма, но некоторые попадали в цель, снося воинов с верхних площадок. Они падали, катясь по наклонным стенам пилонов, покрытым рельефными изображениями древних богов Египта.
Римляне продолжали продвигаться через пролом, оставив позади несколько убитых и раненых. Сомкнув строй, первые ряды затопали по узкой полосе, отделяющей внешнюю стену от стены храма. Шли к проходу в стене, где за завалом начинался первый двор храма, обрамленный колоннами. Аякс изо всех сил вглядывался в ряды первой центурии, но не видел двух римских офицеров.
— Продолжать стрельбу, — скомандовал он арабу, командиру лучников. Потом развернулся к лестнице, ведущей вниз внутри пилона. — Пошли, Карим.
Они быстро спустились по крутой лестнице, освещенной бледным светом стоящих на каждом этаже масляных светильников. Первые звуки рукопашной схватки эхом отдались внутри башни, и Аякс прибавил шагу. Выйдя наружу, он увидел, что воины столпились у колоннады слева. Обнажив меч, подбежал к ним, рявкнув:
— Дорогу! Живо!
Оглянувшись, арабы расступились, давая ему пройти к перегороженному входу. Проход между стенами был шириной не больше восьми футов, и его перегородили каменными блоками, взятыми с небольшого двора перед главным пилоном. Некоторые из гладиаторов уже стояли рядом, готовые рубить римлян, которые попытаются перебраться через завал. На стенах храма арабские лучники продолжали натягивать луки и выпускать стрелы по колонне римлян, растянувшейся от самого пролома. В мерцающем свете горящих стрел легионеры были отличной целью, и им пришлось остановиться, пригнувшись и дожидаясь, пока авангард пробьется внутрь храма.
Аякс с Каримом взобрались на завал и встали рядом с несколькими бойцами, приготовившимися оборонять проход. На открытом участке уже лежало несколько тел; авангард римлян стоял впереди, в двадцати футах, прикрываясь щитами от стрел. Время от времени кто-нибудь из римлян быстро приподымался и бросал дротик в обороняющихся. Но времени хорошо прицелиться у них не было, поскольку надо было быстро прятаться обратно за щиты.
— Чего они ждут? — спросил Аякс сам себя.
Едва он успел сказать это, как увидел, что по центру колонны римлян будто пробежала рябь. Между стеной и храмом побежали другие солдаты, в конических шлемах и пластинчатых доспехах. Это были лучники-ауксиларии, несшие в руках большие деревянные щиты. Они быстро поставили щиты на землю, откинули подпорки и начали стрелять из-за щитов по арабам-лучникам на пилонах и стенах храма. Гладиатор не обратил на них особого внимания, его больше заботило то, чем заняты легионеры. Стена щитов внезапно разомкнулась, и вперед выбежала небольшая группа солдат, несших лестницу, собранную из пальмовых бревен. Следом выбежала еще одна группа, со второй лестницей. Они несли их прямо к завалу.
— Застрелить их! — крикнул Аякс, указывая на них рукой.
Ближайшие к нему лучники на крыше храма сразу развернулись, прицелились и выпустили стрелы. Двое легионеров упали: один схватился руками за стрелу, пронзившую ему бедро, второй лежал неподвижно, с пробитым горлом. Но легионеры с лестницами не остановились. Добравшись до завала, первые двое подняли край лестницы вверх, и ее жерди с грохотом упали на завал. В то же мгновение легионеры разомкнули строй и ринулись вперед, грохоча калигами по лестнице, прежде чем обороняющиеся успели оттолкнуть ее. Аякс успел толкнуть вторую лестницу раньше, чем легионеры успел добежать до нее, и она качнулась назад, а затем упала набок. Подкованные калиги первого легионера заскрежетали по ступеням другой лестницы, и он ринулся вверх. Аякс увидел, что солдат держит щит и меч поднятыми, в свете зажженной лучниками жаровни. Рубанул горизонтально, под край щита, и лезвие его меча врубилось в голень римлянина, чуть выше лодыжки, рассекая мышцы и дробя кость. Легионер резко вскрикнул, когда его нога подогнулась, и упал назад, прямо на другого, лезшего следом. Тот не удержал равновесия и свалился с лестницы вместе с раненым товарищем. Они упали, грохоча щитами и доспехами.
Но к лестницам бежали другие. На этот раз первый легионер был осторожнее. Он держал щит пониже и выбрался наверх. Аякс отвел меч назад, схватил свободной рукой край щита римлянина и резко дернул его в сторону. Ухитрился повернуть его, открыв бок и бедро легионера. Стоящий слева гладиатор, вооруженный копьем, тут же воспользовался этим и ткнул римлянину копьем в ногу. Удар был слишком быстрым и слабым, чтобы нанести серьезную рану, но легионер вскрикнул и на мгновение остановился. Поняв, что отступать некуда, поскольку сзади напирали его товарищи, он двинулся вперед снова и ударил Аякса щитом в грудь. Тот не мог отразить удар и упал назад, свалившись с завала на стоящих внизу арабов. Сбил с ног двоих, и они закопошились, пытаясь выбраться из-под него.
Аякс сбил дыхание при падении, но тут же вскочил на ноги и увидел, как копейщик снова ударил солдата копьем, на этот раз в пах. Римлянин сложился пополам, уронив щит. Карим, уже занявший место предводителя на завале, быстро добил его, рубанув мечом по горлу. Римлянин упал обратно на лестницу, сползая по ней навстречу следующему легионеру.
Над завалом снова появился верхний конец второй лестницы.
— Отталкивайте! — крикнул Аякс своим воинам. — Сбросьте их с завала!
Голова и плечи первого легионера, поднявшегося по второй лестнице, появились над завалом, и единственный из оставшихся на баррикаде защитников рубанул по краю лестницы тяжелой фалькатой.[17] Дерево треснуло, Карим рубанул снова. Распорка с громким треском сломалась, и римлянин завалился вбок, на другую лестницу, прямо на товарища, которому пришлось резко остановиться.
— Не останавливаться, мать вашу! Вперед! Вперед! — заревел Макрон под стеной. Аякс почувствовал, как его сердце сжалось, и схватился за край платформы. Подтянувшись, забрался наверх и оттолкнул в сторону одного из гладиаторов.
— Слезай, — приказал он.
Воин спрыгнул. Аякс поглядел на толпящихся внизу вражеских солдат и увидел поперечный гребень шлема Макрона. Римлянин стоял сбоку от легионеров; рядом с ним был другой офицер, ростом повыше. Префект, его друг. Аякс убрал меч в ножны и вырвал из рук одного из своих воинов копье. Было бы приятнее, если бы враг умер более медленной смертью, но гладиатор понимал, что надо пользоваться шансом, пока он есть. Рядом Карим бился с легионером, пытающимся перебраться через завал. Не обращая внимания на грохот меча Карима по щиту римлянина, Аякс перехватил копье, подняв его над головой. Отвел руку и прицелился в двоих стоящих офицеров. С мрачной радостью подумал, что на сей раз ситуация поменялась. На Крите случилось, что именно Макрон защищал стену и броском копья убил одного из его близких друзей.
Глубоко вдохнув, Аякс с протяжным выдохом бросил копье вперед. Оно полетело вниз с завета прямо в офицеров.
— Макрон, поберегись! — крикнул Катон, отталкивая друга в сторону за мгновение до того, как копье попало бы ему прямо в грудь. Вместо этого оно угодило в левое плечо трибуна. От удара он упал на песок и щебень, покрывающие землю у стены.
— А! — рыкнул Аякс сквозь зубы.
Его лицо осветила дикая радость. Он едва успел бросить взгляд на двоих офицеров, видя, как Макрон наклонился над другом, и обнажил меч, чтобы с боем пробиться к нему. На вершине завала Карим продолжал рубиться с тем же самым римлянином. Звенели мечи, но теперь у легионера стало два противника. Он успел отбить еще один выпад, но Аякс провел удар в обход щита, взрезая противнику предплечье. Щит выпал из руки легионера, и он инстинктивно отшатнулся назад, чтобы до него не достали мечами. Но в него тут же вонзились две стрелы, выпущенные лучниками сверху, пробив ему правую руку в двух местах. Римлянин взвыл от боли, шатнулся в сторону и свалился с лестницы на лежащие внизу тела.
Нападающие, стоявшие внизу, замешкались, и тут одному из них стрела попала прямо в голову. Он на мгновение выпрямился во весь рост, дрожа в конвульсиях, а затем упал. Вокруг толпившейся внизу первой центурии лежало еще несколько тел римлян и арабов, которых сбили со стен храма стрелами.
— Отходим! — крикнул кто-то. — Отходим!
Наступила мимолетная пауза, и Аякс увидел, как легионеры начали пятиться от уцелевшей лестницы. Крик подхватили остальные, и первая центурия нарушила строй и начала отходить к пролому.
— Стоять! — заревел Макрон. — Держать позицию! Будьте вы прокляты, трусы!
Аякс увидел, что центурион привстал, крича на солдат. Потом Макрон поглядел на неподвижное тело у его ног. Мгновение центуриона, казалось, мучили раздумья, а затем он наклонился, взвалил своего командира на плечо и тяжело пошел следом за своими солдатами. Аякса до глубины души возмутило, что враги опять ускользают, и тут несколько стрел ударили в землю рядом с Макроном.
— Стрелять по офицерам! — заорал Аякс, махнув мечом в сторону центуриона. — Застрелите их!
В горячке боя лишь ближайшие к нему воины услышали приказ и осознали, что надо уничтожить двоих римских офицеров. Аякс напряженно глядел, как стрелы полетели одна за другой, продолжая гореть даже после того, как воткнулись в землю. Макрон прибавил шагу и начал идти зигзагом, чтобы помешать целиться лучникам. Одна стрела отскочила от доспеха трибуна, другая пролетела у самого шлема Макрона, но он рванулся вперед и укрылся за щитами, установленными лучниками-ауксилариями. Без церемоний бросив Катона на землю, он рухнул на колени рядом с ним.
— Вот дерьмо! — с яростью пробормотал Аякс, сжимая кулак, и гневно глядел на щиты лучников, за которые Макрон отволок трибуна.
Стрелы арабов ударяли в щиты и землю рядом. Большая часть первой центурии уже отошла к пролому или тоже укрылась за щитами ауксилариев. Аякс увидел, что римляне продолжают отходить. Макрон и еще несколько легионеров потащили Катона прочь, под прикрытием щитов, которые подняли вверх ауксиларии. Когда последние из римлян пошли сквозь пролом, Аякс скрипнул зубами.
— Нам надо поберечь стрелы, командир, — сказал Карим.
Читать бесплатно другие книги:
