Пьяная вишня Лазорева Ольга
Лена улыбнулась, потом после паузы ответила:
– Да все так же. Вы ему, кстати, все понравились.
– Спасибо! – практически хором ответили мы и расхохотались.
– Ой, какие девчоночки веселые! – услышали мы в этот момент голоса и повернулись.
Через стол от нас сидела компания парней. Они, судя по их лицам, были уже сильно навеселе. Увидев, что мы на них смотрим, парни замахали нам. Но мы тут же сделали вид, что их не замечаем.
– Бог мой! – заметила Злата. – На вид студенты! А туда же!
– А может, мы так молодо выглядим! – хихикнула Ириска.
– Ладно, забыли, – сказала Злата и подняла рюмку с ликером. – За тебя, твои успехи и счастье в личной жизни!
– О! У меня полный порядок во всем! – похвасталась Ириска и довольно заулыбалась.
Мы выпили.
– Алекс хочет, чтобы вы еще как-нибудь к нему приехали, – сказала после паузы Лена.
– С удовольствием! – ответила Злата. – А как детский дом?
– Алекс дал денег, – улыбнулась Лена. – Там сейчас работы идут полным ходом.
– Супер! – обрадовалась Ириска. – Я тоже пыталась поговорить со своим директором на тему помощи больным деткам. Но с этим у нас сложнее, так как фирма израильская.
– Алекс дал очень много, – сказала Лена. – Хватит и на приличный ремонт, и на аппаратуру, и на одежду, и на игрушки.
В этот момент к нам все-таки подошел один из парней из-за соседнего столика. Он был прилично пьян, но старался держаться с достоинством. На вид ему было около двадцати – двадцати пяти лет. Смазливое лицо, густые волосы, стройная фигура притянули мой взгляд. Он склонился к нам и тихо сказал:
– А мы можем вас угостить, милые мадамы? Вас четверо, и нас столько же. Соединимся? Вы что-то отмечаете, и мы тоже. Мы защиту дипломов. А вы?
– Назначение на новую должность, – строго ответила Ириска.
– Вау! – восхитился парень. – Крутота!
– Извините, но мы все заняты, – сказала Злата. – И не хотим общаться с посторонними мужчинами.
– Так мы ведь просто… – начал он.
– Знаем, что такое «просто» в вашем понятии. До свидания! Иначе мы позовем охрану, – оборвала его Лена ледяным тоном.
– О! Простите, мадамы! – сразу ретировался парень.
Он попытался поклониться, но пошатнулся и чуть не упал.
– Нет, ну никаких тормозов! – возмутилась Ириска, когда парень вернулся за свой столик. – Молодые нынче совершенно не стесняются.
– А что вы хотите? – пожала плечами Лена. – Во всех газетах и журналах, я уже не говорю об Интернете, полно заметок о личной жизни наших звезд. Сами знаете, что за пары. Алена Свиридова, дама за сорок, и ее муж двадцати с небольшим лет, Ирина Отиева, которой, по-моему, уже полтинник, и ее двадцатиоднолетний муж, Надежда Бабкина, под шестьдесят, и ее тоже двадцати с чем-то лет друг. Я уже не говорю об Алле Пугачевой.
– Сорокалетняя Ольга Лазорева и ее восемнадцатилетний друг, – в тон ей добавила Ириска и заулыбалась.
– Что творится, что делается! – расхохоталась Злата.
– Бывший друг, – поправила я и погрустнела.
Они сразу замолчали и посмотрели на меня виновато.
– Ну не суть! – решительно произнесла Лена. – Главное, что наша Олечка сейчас выздоровела от этой малолеткомании и встречается с вполне достойным взрослым мужчиной.
– Выпьем за это! – радостно предложила Ириска и подняла рюмку с ликером.
Но мое настроение резко испортилось. Я вспомнила стройную фигуру Ника, его упругую походку, то, как он шел мне навстречу, неся в руках алые розы, его мягкие губы, целующие меня, его бархатистый голос, шепчущий мне о вечной любви, и с трудом сдержала слезы. Чтобы исправить настроение, я быстро опрокинула в рот полную рюмку ликера. Меня отчего-то в этот раз развезло быстрее обычного. Видимо, сказывались наши с Антоном предыдущие неумеренные возлияния. Я, почувствовав это, стала пить исключительно минеральную. Но когда приехала домой, все еще была сильно пьяна. Дочки встретили меня в коридоре. Они с испугом посмотрели мне в лицо. Но я приложила палец к губам. Потом пошла в ванную и вызвала рвоту. Промыв как следует желудок, почувствовала себя явно лучше. Выпив крепкого чая, легла спать.
Определенные отрицательные мысли и чувства создают в нас энергетические блоки, то есть напряжение или даже спазмы мышц, препятствие для протекания жизненной энергии. Они проявляются в физическом теле в виде болезней.
Энергетические блоки – это мысли, убеждения, страхи, которые создают в нашей жизни проблемы, повторяющиеся ситуации и болезни. Это то, что мы не знаем, но должны узнать о внешнем мире. Некоторые блоки нам передаются генетически от родителей, другие мы формируем сами в процессе нашей жизни. Но с любым из них мы в состоянии справиться сами. Проблемы даются человеку вместе с необходимыми силами для их решения. Любая болезнь излечима. Просто зачастую человеку самому лень решать свои проблемы. Он лучше к врачам или экстрасенсам обратится, чтобы они за него все сделали, а сам даже не задумается, за что ему дана эта болезнь. На Востоке издревле было принято врачевать душу больного прежде, чем назначать ему курс лечения.
Тело и душа – единое целое. Каждый мускул, каждая связка, каждая клеточка тела отражает как в зеркале то, что находится в душе. И энергетические блоки записываются в теле. Распространенный пример: вы уверены, что жизнь тяжела сама по себе, что каждый несет свой крест. И это рано или поздно отразится на вашей шее и плечах. Изо дня в день (ведь эта установка живет в вашем подсознании) по нервам будут поступать импульсы, которые будут заставлять мускулы определенным образом сокращаться. И если этот процесс не прекратится, то постепенно мускулы застынут в этом положении. Позвоночник искривится, плечи и шея пригнутся к земле, возникнет остеохондроз в шейном отделе. И уже теперь плечи, и шея, и другие органы будут посылать сигналы в мозг, что жизнь тяжела. В результате получается замкнутый круг.
Подобные проблемы можно решать на физическом, эмоциональном и ментальном уровнях (работая с мыслью). Создавайте себе положительные установки, учитесь думать позитивно. Правда, это длительный процесс. Как правило, требуется год, чтобы новые позитивные установки стали действительно вашими, то есть проявились именно в вашей жизни. Необходимо научиться опознавать свои негативные чувства (страхи, обиды, гнев) и отпускать их. А также работать с телом, с той областью, где есть блок. Делать гимнастику, массаж.
Например, блок в глазах снимается с помощью гимнастики для глаз, массажа (легкое постукивание пальцами по векам), гримасничанья. Гримасничать полезно и для снятия блока в области челюстей. Смех, определенная гимнастика для подбородка и мышц рта также снимают этот блок. Многие люди постоянно ощущают ком в горле, у них часто садится или теряется голос. Это не связано с простудой или с другим заболеванием, а говорит о наличии шейного блока. Чтобы снять этот блок, им нужно ежедневно вытягивать – опускать шею, позволить себе прокричаться и чаще петь от души, не думая, как звучит голос. При грудном блоке возникает ощущение, что как будто саднит в груди, а может быть ощущение кома в грудине. Растирайте грудь, делайте массаж, постукивания по груди, можно просто прикладывать к этому месту руку и прогревать его своей энергией. Грудной блок может проявляться и со стороны спины между лопатками. Когда заблокирована диафрагма, трудно дышать, сжатая диафрагма давит на легкие, возникают приступы икоты. Справиться с этим помогут дыхательные упражнения.
Страх перед жизнью всегда отражается на ногах, если жизнь воспринимается как трудный тернистый путь. Поэтому, чтобы снять блоки, больше нагружайте ноги. Чаще ходите пешком, поднимайтесь по ступенькам, расслабляя при этом ноги, думая и переживая свой страх. При этом полезно мысленно проговаривать новые позитивные установки, например: «я легко иду по жизни», «идти по жизни безопасно». Постепенно страх уйдет, а ноги станут здоровыми.
Введите в привычку: когда вы занимаетесь спортом, аэробикой, лечебной гимнастикой, обливаетесь или принимаете контрастный душ, то концентрируйте свое внимание на своем энергетическом блоке (больном органе и причине, которая вызвала заболевание) и мысленно проговаривайте позитивные установки. Благодаря сочетанию физических нагрузок с отпусканием негативных чувств (обиды, страха) и позитивным мышлением блок уходит быстрее, и вы неуклонно выздоравливаете.
Кроме этого, научитесь расслабляться. Правильное расслабление – важное условие для сохранения молодости и здоровья. Это можно делать несколькими способами. Самый простой из них – расслабить свое лицо. Когда мы расслабляем лицо, то расслабляется все тело. Лучший способ расслабить мышцы: вначале сильно напрячь их, а потом расслабить. Для этого гримасничайте, как вам хочется. Стройте рожицы своему отражению в зеркале, улыбайтесь до ушей, вытягивайте губы трубочкой, хмурьте брови, поднимайте их якобы в удивлении. Еще один способ расслабиться. Лягте на пол на спину и раскиньте руки в разные стороны. Закройте глаза. Представьте, что вы птица, парящая воздухе, и вы начинаете медленно спускаться вниз, постепенно становясь все более обмякшей и расслабленной.
Можно воспользоваться и классическим аутотренингом, когда вы сами внутренним голосом внушаете себе расслабиться. Вы ложитесь на спину и закрываете глаза. Потом делаете вдох и говорите про себя: «Я», затем выдох со словом «расслабляюсь», вдох, говорите «и», выдох – «успокаиваюсь». То же самое делайте перед погружением в сон, только фраза выглядит следующим образом: «Я (на вдохе) выздоравливаю (на выдохе), я (на вдохе) здорова (на выдохе)».
Научившись расслабляться, вы сможете не только омолодиться, но и улучшить здоровье и справиться с бессонницей.
В записную книжку
Здоровье нам дается при рождении, но сохранить его мы должны сами. В развитии различных заболеваний лежит неправильное отношение к миру и самим себе. Работайте над собой, стремитесь понять свою душу, свое тело, избавляйтесь от дурных привычек. Помните, что за свое здоровье ответственность несете только вы сами, а не врач или кто-то другой!
Но, начав работать над собой, не ждите мгновенных результатов. Как правило, требуется не меньше полугода, чтобы новые позитивные установки стали действительно вашими, то есть проявились именно в вашей жизни.
Дальнейшая наша жизнь с Антоном складывалась по привычной для нас схеме. Я приезжала к нему на несколько дней, потом отправлялась домой. Антон всегда с нетерпением ждал меня и, как правило, устраивал праздничный обед, ужин или завтрак – в зависимости от времени моего появления. И это обязательно сопровождалось распитием алкогольных напитков. Мне иногда казалось, что эта тяга к непрекращающимся праздникам вызвана у него какой-то внутренней постоянной неудовлетворенностью жизнью. Антону всегда было мало впечатлений, и он бросался со всем пылом души во все, что приходило в его жизнь, будь то отношения с женщиной, новая концертная программа, гастроли или даже просто поход в лес на шашлыки. И из всего происходящего он старался получить максимум, развивая неуемную деятельность и убыстряя этим процесс, словно торопился достичь скорейшего результата. Друзья неоднократно жаловались мне, что могут выносить общество Антона не больше трех-четырех часов, и удивлялись, как я могу находиться сутками рядом с такой батарейкой «энерджайзер» и не уставать. Мне кажется, что и неумеренное употребление алкоголя вызвано было в первую очередь тем, что Антон искал в опьянении новизну впечатлений и остроту восприятия жизни. И я понимала, что в конечном итоге все это нужно ему, чтобы творить на сцене. Его душа должна была постоянно искать новые встряски, какие-то экстремальные воздействия, чтобы не впасть в спячку. И понимая все это, я старалась подстроиться под него, не воспитывать, не читать нравоучения. Думала, что постепенно он изменится, живя рядом со мной. Но, конечно, я заблуждалась. Более того, это я менялась, так как Антон обладал практически гипнотическим воздействием, и я стала получать удовольствие от его жизненной философии и пила вместе с ним, даже не заметив, как втянулась в этот процесс.
С начала сентября открылся концертный сезон, и я поняла, что в его жизни ничего не меняется. Просто выступлений стало больше, чем летом. Но жизнь шла по накатанной колее. В день, когда он выступал, с утра обычно была репетиция, затем он приезжал, обедал, обязательно спал часок, потом начинал готовиться к выходу. И тут мне лучше было не попадаться ему на глаза. Я присутствовала практически на всех его выступлениях по его настоянию. Антон говорил, что не может хорошо играть, если не видит меня в зале. А после выступления он первым делом бежал к ближайшей палатке, как, впрочем, и большинство музыкантов. Скоро они все знали меня и считали своей в их компании. И многие, подвыпив, начинали плакаться мне в жилетку, рассказывая о тяжелой беспросветной жизни классических музыкантов у нас в стране. Многие уезжали работать на Запад, в Америку. Ребята говорили об их удачной карьере там, о достатке, о возможности творить, а не зарабатывать на кусок хлеба бесконечными халтурами. Антон тоже неоднократно говорил, что пора бы и ему заключить контракт и куда-нибудь уехать.
– И вот тогда, зая, – добавлял он, лукаво улыбаясь, – тебе поневоле придется выйти за меня замуж, иначе тебя из страны не выпустят. А ты же не оставишь меня одного.
Но я только отшучивалась, хотя такая перспектива меня пугала.
Семнадцатого октября Антону исполнялось тридцать шесть лет. Он заранее готовился к этому событию, я принимала самое активное участие.
– Понимаешь, лапонька, – нервно говорил он, – музыканты вечно голодные и любят пожрать на халяву, так что никаких особых изысков не требуется. Пара тазиков с салатами, противень куриных окорочков и, конечно, как можно больше водки. Вот и все праздничное меню.
В этот день у него было выступление в Государственном Кремлевском дворце.
– После мы сразу всем коллективом к нам домой, – сказал он мне перед выходом. – Так что будь готова. Я позвоню, когда все закончится.
За Антоном закрылась дверь, а я развила бурную деятельность. Вначале тщательно убрала квартиру, потом после небольшого раздумья сходила к метро и купила бордовые гладиолусы. Антон, как правило, всегда приходил с букетами после концертов. Но я решила, что на всякий случай пусть будут еще цветы в доме. В гостиной раздвинула стол, накрыла его праздничной скатертью, поставила приборы. Водрузила букет посередине. Затем начала готовить салаты.
Антон с коллегами приехал около десяти вечера. Все было готово. Я встретила их в вечернем платье, которое купила специально для этого случая. Оно было простого силуэта, из черного переливчатого шелка, едва прикрывало мне колени и облегало фигуру. Но на спине был вырез практически до копчика. Для моего возраста это была довольно смелая модель, но мне так хотелось удивить Антона. Черные лодочки на высоченной шпильке дополняли наряд. Я уложила волосы и нанесла довольно яркий макияж. Платье украсила свежей крупной красной розой, приколов ее на плечо.
Когда я открыла дверь, Антон влетел оживленный, шумный и уже в подпитии. За ним ввалилась толпа таких же шумных музыкантов.
– Ого! – закричал он с порога. – Я слышу запах жареных окорочков! Ребята! Сейчас наедимся до отвала!
Он сунул мне охапку цветов и помчался в спальню, на ходу стягивая смокинг. Я слегка обиделась, что он даже не оценил мое новое платье. Но потом улыбнулась, подумав, что это прежде всего его праздник, и пригласила музыкантов проходить. Но им особо мое приглашение и не требовалось. Они чувствовали себя здесь как дома, потому что частенько захаживали к Антону в гости. Правда, все мужчины заметили, как я великолепно выгляжу, и по очереди поцеловали мне руку. Я пошла на кухню посмотреть, в каком виде окорочка. Одна из скрипачек последовала за мной.
– Оль, тебе помочь? – поинтересовалась она.
– Да, хлеб порежь, пожалуйста, и отнеси на стол, – ответила я и улыбнулась беспомощно, потому что не помнила ее имени.
Она взяла батон и начала его нарезать.
– Антон сегодня играл бесподобно, – сказала она. – Но только в первом отделении, – добавила она и хихикнула. – А потом как с цепи сорвался и все мимо нот. Флейта так растерялась, пыталась как-то подстроиться. Но куда там! «Дерево» одно машет, Антон другое выводит, флейта в истерике. Мы чуть со смеху не померли! А зрители ничего, все скушали.
– Зая!!! – раздался в этот момент истеричный вопль Антона. – Иди сюда немедленно!
Я чуть тарелку не выронила.
– Извини, – пробормотала я и отправилась в спальню.
Антон выглядывал в приоткрытую дверь. Он был голым. Схватив меня за руку, втащил внутрь и закрыл дверь.
– Где мои домашние джинсовые шорты? – раздраженно заговорил он. – Куда ты их подевала?
– В стирке, – удивленно ответила я.
– Здрасьте, пожалуйте, – окончательно разозлился он. – И что я сейчас надену?!
– Антон! – возмутилась я. – Ведь у нас гости! Не будешь же ты в шортах разгуливать!
– Плевать! Это мой день! В чем хочу, в том и разгуливаю!
– Но я тебе приготовила чистую рубашку, твою любимую серую, и льняные брюки погладила.
Я открыла шкаф и достала вешалку с брюками. Из гостиной в этот момент раздалась громкая музыка.
– О! Ребята Моцарта поставили! – оживился он, прислушиваясь. – Они там уже без нас начали! – захохотал он и забегал по спальне.
– Одевайся быстрее! – сказала я.
– А ты классно выглядишь! – заметил Антон, останавливаясь напротив меня и окидывая мою фигуру жадным взглядом. – Что это за экстравагантное платьице? А?! Для кого это ты так вырядилась? Кого из этих мазуриков себе приглядела и решила обольстить?
От такого странного и обидного предположения я опешила. Антон подскочил ко мне и сорвал с плеч платье. И тут же начал кусать соски и мять грудь. Я попыталась отстраниться. Но он вцепился в меня мертвой хваткой.
– Я так люблю тебя, зая! – зашептал он. – Так сильно! И ты от меня просто так не уйдешь, запомни! Ты только моя!
– Да успокойся ты! – пробормотала я, пытаясь вырваться. – Никуда я уходить не собираюсь!
– Да? – тут же обмяк он и заулыбался, умильно заглядывая мне в глаза. – Девочка моя любимая! А для кого платьице?
– Ты меня удивляешь! – улыбнулась я в ответ и натянула платье на плечи. – И обижаешь! Ведь у тебя день рождения! И для тебя я так оделась, хотела приятное сделать!
– Странные вы существа, женщины! – хмуро проговорил Антон. – Такие наряды хорошо демонстрировать наедине. Но если ты так появилась перед другими мужчинами, что я должен подумать? Ведь на тебе словно висит табличка со словами: «Вы…би меня!»
– Антон! – оборвала я его.
– Ты пойми, взрослая, но глупая женщина, что все мои друзья только это сейчас на тебе и видят, и у всех наверняка ширинки трещат.
Антон молча и резко развернул меня и наклонил. Когда он был пьян, то отличался огромной силой, и сопротивляться было бесполезно. К тому же за стеной были гости. А я, если честно, от такой неприкрытой буйной страсти всегда чувствовала ответное неконтролируемое возбуждение. Антон поднял подол платья на спину.
– О! – пробормотал он. – Ты еще и в чулочках! Это сводит меня с ума.
Когда все закончилось, мы молча оделись. Я, правда, достала из шкафа голубые брюки и белую блузку и переоделась. Мы вышли к гостям. Антон довольно улыбался, его глаза ненормально блестели. Я чувствовала себя униженной. Но когда увидела, что гостям и без нас весело, что все уже пьяны и уплетают за обе щеки угощение, то немного расслабилась и вновь почувствовала себя хозяйкой дома. Антон ринулся к столу и налил себе водки полную стопку.
– Друзья! – заорал он так громко, что все сразу затихли и сгрудились возле стола. – Хочу поднять тост за мою очаровательную умницу-жену.
– Ура! – закричал уже совершенно пьяный валторнист и бросился меня целовать.
– Спасибо! – сказала я, когда все выпили. – Но все-таки хотелось бы поздравить именинника.
– Антоха! – радостно заорали музыканты. – За тебя! Мы все тебя любим! Будь здоров!
Я видела, как Антон покраснел, как он счастлив. Он без конца со всеми целовался, обнимался и клялся в любви.
Гости разошлись около трех ночи. Я вздохнула с облегчением, потому что они вели себя шумно. И с нижнего этажа несколько раз приходил сосед и грозился вызвать милицию. Когда за последним гостем закрылась дверь, я почувствовала невероятную усталость. Я немало выпила, голова кружилась, хотелось спать. Но Антон был необычайно деятелен и свеж, словно не пил вовсе и позади не было тяжелого длинного дня.
– Ну что, старушка? – ехидно спросил он. – Устала? Давай завтра уберем со стола.
– Нет, что ты! – ответила я и поплелась на кухню. – Столько грязной посуды! Я сейчас все вымою и тогда уже спокойно лягу спать.
– Сашка обещал после спектакля заехать, – вспомнил Антон и обиженно добавил: – Да где-то, шельмец, задержался. Друг еще называется лучший!
– Мало ли что могло случиться! – заметила я, составляя тарелки на стол возле раковины. – К тому же уже почти четыре утра.
– И что? – отчего-то разозлился Антон. – Такси вообще-то круглосуточно работают. Он даже не позвонил! Ладно, зая, – более спокойно сказал он, – ты, я вижу, полна решимости все тут убрать. Не буду тебе препятствовать. Я в ванную!
Не успела я сказать, что его помощь не помешала бы, как он чмокнул меня в щеку и скрылся за дверью ванной.
Человек приходит в этот мир совершенно один, и один уходит из этого мира. И может, человек обречен на одиночество? Но это не так. Свое одиночество, как и все в этом мире, мы создаем себе сами. Ведь это ощущение не приходит откуда-то извне, это наше внутреннее состояние. И мы создаем его мыслями, поступками, эмоциями. Мы чувствуем себя одинокими, когда нам не хватает любви, когда мы никому не нужны, когда нам не о ком заботиться и некому заботиться о нас, когда в душе постоянные тревоги и страхи или одна пустота. Но ведь мы сами впустили одиночество в свою жизнь и закрыли дорогу людям, которые могли бы стать нашими партнерами, спутниками жизни, нашими любимыми. Разберем несколько самых распространенных причин одиночества.
Во-первых, это чувство собственной неполноценности.
Постоянное самобичевание и самокритика, постоянные мысли типа: «Такую, как я, дуру, уродину, неудачницу никто не сможет полюбить!», «Меня никто никогда не любил по-настоящему, и это неспроста!», «Я никому не нужна», «Да и кто польстится на такую старую кошелку, как я?» – неизбежно программируют подсознание. Мы об этом уже говорили. И такая программа несет только негатив: низкую самооценку, проваленную энергетику, сплошные неудачи во всех областях жизни и, как следствие, одиночество. Нам кажется, что мы объективно оцениваем себя и действительность, но на самом деле ставим себя в позицию жертвы. Но жертва не может вызвать у окружающих чувства любви, она вызывает лишь жалость, брезгливость и даже желание издеваться. Запомните – жертва всегда притягивает в свою жизнь палача. Нормальные позитивные люди обходят ее за километр. А все потому, что жертва – это не только психологическое состояние, но и энергетическое. У такого человека слабая, совершенно проваленная энергетика. У него мало своей энергии, и он тянет ее у окружающих, привлекая внимание своим жалким видом, тихим голосом, своей забитостью. Поделиться же своей энергией ни с кем он не может. А ведь всем нам, и мужчинам и женщинам, нужна прежде всего энергия. Только энергией, а не красотой и молодостью, мы привлекаем друг друга. И всех нас интересует равноценный энергетический обмен. О многом и очень откровенно говорят наши глаза. В некоторых глазах легко читается: «Полюбите меня! А то не любит никто», в других – «Возьмите меня замуж, а то никто не берет!», в третьих – «Я несчастна. Сделайте меня счастливой!», а в некоторых – «Обеспечьте меня!» Неудивительно, что такие глаза, такие установки вызывают только одно желание – сбежать.
Во-вторых, завышенные требования к будущему партнеру.
Это когда будущий муж (жена) в мечтах видится не иначе как талантливой кинозвездой, или звездой шоу-бизнеса, или крупным бизнесменом (бизнес-вумэн) с домом как минимум на Рублевке и так далее. Но с чего вы взяли, что достойны только «красивой жизни», причем на халяву? Только из-за того, что природа наградила вас длинными стройными ногами и большой грудью? Завышенная самооценка, гордыня приводят к крушению всех мечтаний и идеалов и к последующим болезненным унижениям. Необходимо заметить, что многие путают любовь к себе с завышенной самооценкой и гордыней, а также эгоизмом. Любящий себя человек распространяет волны любви не только на себя, но и на окружающих людей, общаясь со всеми на равных, а не свысока, снисходя до других. Так что, чем выше мы парим в облаках, тем нам больнее падать. Критика других тоже играет плохую службу: зануд не любят и стараются держаться от них подальше. Черный юмор, сарказм, ехидство и язвительность всегда отталкивают. А что мы отдаем окружающим, то и получаем. Так что снизьте планку. Подумайте, почему кто-то должен вас не только любить, но и радовать, развлекать, сделать счастливой, дать спокойствие, безопасность, обеспечить вплоть до старости? Запомните – никто не сможет вас сделать счастливой и радостной, дать вам спокойствие и безопасность. Никто вам вообще ничего не должен! Все в этой жизни зависит только от вас. Завышенные притязания также выражаются в стремлении найти свой идеал – свою единственную «вторую половинку». Но идеалов не бывает, в каждом из нас находится какой-то изъян. Ведь все мы живые люди, а не бесплотные ангелы. В результате сплошные разочарования – все не то. Снизьте притязания, и вы сразу найдете вашу любовь. И, скорее всего, ваше счастье где-то рядом.
В-третьих, причинами одиночества может быть борьба с ним или стремление от него убежать.
Если мы с чем-то боремся, то мы отдаем этому свою силу. Если мы от чего-то убегаем, то это нас догоняет. Это всем известный закон жизни. Поэтому, если мы боремся со своим одиночеством или убегаем от него, то мы только усиливаем его. Если вы хотите от чего-то избавиться, это нужно полюбить. Если вы не можете принять и полюбить свое одиночество, то оно никуда от вас не денется, пока вы его не полюбите. А чтобы полюбить одиночество, нужно найти в нем плюсы, научиться наслаждаться им. А может быть, вы не представляете своей жизни в одиночестве? И вы считаете, что каждая полноценная женщина (мужчина) должны иметь хоть какую-то, но лучше идеальную, семью? Вам стоит просто принять тот факт, что вы все равно живете – даже такой одинокой жизнью, как ваша. И это тоже жизнь! Если же вас ничего в жизни, кроме замужества, не интересует, то вы зациклились на одной цели, и вполне возможно, что жизнь блокирует вашу цель. Один из законов жизни гласит: «Перестань выпрашивать то, что ты хочешь, и ты получишь то, что хочешь».
В-четвертых, если вы уже много лет одиноки, значит, вы на самом деле хотите сохранить свою свободу.
Значит, вы уже нашли в одиночестве кучу плюсов, хотя, может быть, даже себе не можете в этом признаться. И ваше истинное желание – сохранить свое одиночество. Но на вас постоянно давят родители и друзья, говорят, что пора о семье подумать, давят стереотипы, принятые в обществе, осуждающие одиноких и разведенных дам. И вот вам уже кажется, что на вас смотрят как на неполноценное существо, хотя сами себя таковым не считаете. И вы говорите себе, что в вашем возрасте пора определяться, что негоже оставаться одной. Скорее всего, вы свободолюбивы и самодостаточны, всеми силами стремитесь сохранить свою свободу и самостоятельность. И, может быть, мысль об ежедневных обедах, стирке носков, вытирании чьих-то соплей нагоняет на вас тоску, а поговорка: «Стерпится – слюбится» вызывает активное неприятие. Может быть, вы вообще хотите посвятить свою жизнь карьере в бизнесе или творчеству, и вам не хочется тратить драгоценное время на всякие бытовые глупости. И, как правило, поэтому в вашей жизни оказываются только женатые мужчины или партнеры с немыслимой разницей в возрасте, как самый безопасный для вас вариант. Ведь благодаря этому у вас есть объективный повод не создавать семью.
В-пятых, вы одиноки, потому что ваше сердце все еще занято прежней любовью.
И тогда места для новой любви пока просто нет. Даже если вы давно расстались, в вашем сердце может еще жить любовь к ушедшему от вас. Жить в виде лучика надежды на восстановление отношений или как заноза в сердце, и тогда ваше сердце занято болью из-за той любви. И вы до сих пор продолжаете искать в других людях того, кто уже не с вами. Вас радует, когда вы находите похожего по жестам, внешности, голосу, образу, и просто переносите чувство с одного человека на другого. Но в этом случае вас ждут похожие или даже худшие отношения, потому что ситуация с вашей подачи повторяется. Для начала нужно избавиться от прежнего чувства и освободить в своем сердце пространство для новой любви.
В-шестых, закрытым людям сложно создать какие-либо отношения.
Как правило, такие люди никогда никого не любили, не готовы любить и в любовь не верят. Но чувствуют свою неполноценность и стремятся познать неведомое. А их партнерам хочется любви, понимания, душевного тепла, чего закрытая душа дать не может. И все сводится к бездушному сексу, что еще больше расхолаживает таких людей. Они начинают думать, что любовь – это грязь, что вся романтика, нежность, верность – это выдумки поэтов, что верна только одна формула: «сунул, вынул и пошел». Их главная проблема – это недостаток любви к себе. Если ты наполнен любовью (любовью к себе), то твоя жизнь становится яркой и насыщенной. И ты уже не ищешь любви у первого встречного, и в твоих глазах нет немой мольбы «Полюбите меня!». Ты и так уже просыпаешься вместе с любимым человеком – с самим собой. По сути, ты уже не нуждаешься в чьей-то любви, у тебя своей хватает, и, если ее у тебя много, ты даже можешь ею поделиться с другими. И научившись любить себя, ты раскрываешь душу другому.
Почти все одинокие люди осознанно или неосознанно ищут любовь как средство спасения от одиночества. Но, к сожалению, ищут ее не там. Потому что любовь невозможно найти во внешнем мире, это – не внешнее проявление, любовь всегда живет внутри нас.
В записную книжку
Любите себя, и вас будут любить.
Не бойтесь отдавать эту любовь другому, и будете получать в ответ только любовь.
Я вымыла первую партию тарелок и отправилась в гостиную за следующей. Но отчего-то села на диван и вперила неподвижный взгляд в пол. Меня начали душить слезы. Контраст убранной квартиры, красиво накрытого стола с нынешним разгромом был ужасен. На столе валялись вперемежку рюмки, столовые приборы, остатки еды, поломанные цветы, скатерть была в пятнах от вина. На бежевом ковре расплылось огромное пятно возле опрокинутой вазы. Пролитое красное вино подкрасило пятно в бурый цвет. Растоптанные розы были вдавлены во влажный ворс ковра. Тут же были раскиданы диски без футляров, кое-где поблескивали вилки. Под столом я с брезгливым изумлением заметила чьи-то голубые трусики.
«О господи! – подумала я, закрывая глаза. – Чем они тут занимались? Хотя мы с Антоном не лучше. До чего я опустилась! Трахаться, когда гости в доме! И как я дошла до такого?!»
Слезы брызнули из глаз. Я всхлипнула, потом взяла салфетку со стола и попыталась вытереть размазавшуюся тушь.
В этот момент раздался долгий звонок в дверь. Я вздрогнула и встала.
– Не иначе Сашка явился! – вслух проговорила я, и пошла открывать, чувствуя разгорающуюся в душе злость.
– Зая! – раздался приглушенный голос из ванной. – Кажется, звонят! Это Сашок! Впускай гостя, я уже вытираюсь.
Я машинально поправила волосы и открыла дверь, тут же отпрянув в изумлении. В коридор ввалился огромный мужчина на вид лет тридцати. Он был необычайно полным и высоким. Тонкая черная линия бороды и усов казалась искусственным рисунком на его круглом жирном лице. Подбородок переходил сразу в грудь. За ним, нервно хихикая, вошли две девушки весьма специфического вида. Антон, едва прикрытый полотенцем, выскочил в коридор и сразу прыгнул мужчине на грудь.
– Макс! – заверещал он в экстазе. – Это ты! Ты не забыл! А я уж и не ждал тебя!
– Как же, Антоха, я мог забыть! – забасил Макс. – И подарочек тебе привез. Твои любимицы Маша и Наташа. Помнишь девочек? Я их оплатил до полудня.
– Еще бы! – возбужденно захохотал Антон. – Бляндинки-куколки!
Он слез с Макса и шлепнул хихикающих девиц по задницам. Они были похожи. Обе высокие, худые, с длинными, добела высветленными волосами, сильно накрашенными голубыми глазами и выпяченными губами, покрытыми блестящей красной помадой. Только на одной были черные кожаные шорты, а на другой юбочка, едва прикрывающая задницу. Расстегнутые красные блузки на голое тело позволяли рассмотреть их груди во всех подробностях.
– Я их не стал в машине е…ать, – спокойно проговорил Макс, не обращая на меня никакого внимания, – решил оставить тебе первые сливки. Все– таки ты у нас именинник. Но ты, я вижу, уже вызвал себе эту старую бл…дь. Это ты поторопился, дружище! Молоденькое мясо вкуснее!
Он громогласно захохотал. Я в первую минуту потеряла дар речи, потом вышвырнула в коридор вначале одну девицу, за ней другую. И быстро захлопнула двери у них перед носом. Они заверещали что-то и начали звонить.
– Я не понял! – грозно сказал Макс, нависая надо мной. – Ты чего это тут распоряжаешься? Сама нае…алась, так другим дай.
Слезы брызнули у меня из глаз. Я повернулась к Антону и пристально на него посмотрела. К моему удивлению, он затаенно улыбался. Его глаза расширились, ноздри раздувались.
– Антон, я ухожу! – гневно проговорила я.
И увидела, как он тут же испугался.
– Макс, познакомься, это моя жена Оля, – тихо проговорил он.
– Ах, вот как? – не меняя тона, спросил Макс. – А то твои невесты! У тебя их полный город. Как, впрочем, и у меня. Так что, Антоха, праздник отменяется?
Я молча смотрела, как Антон колеблется. В его глазах ясно читалось желание отправить меня восвояси и поразвлечься как следует. И в то же время он прекрасно понимал, что в этом случае я уйду навсегда. И Антон решил пойти на компромисс.
– Оля, ты тут побудь. А я кое-что с Максом улажу.
– Но погоди, малый! – начал возмущаться тот. – Я тебе подарок королевский сделал, сразу двух твоих любимых девок привез, а ты на попятный?!
– Пошли, – решительно проговорил Антон и подтолкнул его к двери, за которой по-прежнему орали Маша и Наташа.
Он накинул куртку прямо поверх полотенца, засунул голые ноги в туфли и открыл дверь. Макс зло на меня глянул и вышел за ним. А я кинулась к окну спальни, которое выходило во двор, и, не включая свет, затаилась за шторой.
Возле подъезда стоял огромный черный джип. Скоро появились Антон, Макс и девушки и быстро забрались в него, закрыв дверцы. Через пару минут Макс вывалился наружу и встал возле кабины, закурив и поглядывая на наши окна. И я отчетливо увидела, как джип начал ритмично раскачиваться. От ярости мои слезы высохли. Я схватила сумку и начала кидать в нее свои вещи. Затем переоделась в джинсы и футболку, пошла в ванную и тщательно умылась. От всего происходящего я даже протрезвела. И думала сейчас только о том, как мне незаметно уйти. Но когда я уже надела кроссовки, то услышала, как заводится джип, и вздрогнула. И почти тут же в двери возник ухмыляющийся Антон. Он старательно запахивал разъезжающиеся края полотенца, но я видела, что у него все еще эрекция. И это окончательно вывело меня из себя. Я двинулась к двери, закинув тяжелую сумку на плечо. Но тут же получила удар по лицу.
– От меня, милая женушка, – заверещал Антон, – просто так никто еще не уходил!
Я увидела его ненормально расширившиеся черные зрачки, ощерившийся рот, растянутые влажные губы. Это была уже маска не сатира, а зверя. Он снова замахнулся, но я ударила сумкой по его руке. Антон, к моему удивлению, согнулся. Я вновь врезала ему со всей силы, и он упал. Я не удержалась и пнула его ногой.
– Я тебя научу, как вести себя с женщинами, – сурово проговорила я. – Я тебя проучу, ублюдок!
Антон сжался в комок на полу и тонко заплакал.
– Только по лицу не бей, по зубам! – сквозь всхлипывания скулил он. – А то играть не смогу. Олечка! Любимая, прости меня!
Но я молча перешагнула через него и вышла из квартиры.
Поймав такси, я поехала домой. В машине меня начало трясти так, что стучали зубы. Водитель, мужчина примерно моих лет, неожиданно остановился возле круглосуточной палатки и купил бутылку воды. Он открыл ее и молча протянул мне. Я кивнула и взяла.
Он высадил меня у подъезда и осторожно спросил, не нужна ли помощь. Но я только отрицательно покачала головой.
Когда зашла в квартиру, то первым делом бросилась в ванную. И долго мылась, тщательно натирая себя мылом и смывая пену очень горячей водой. Потом вновь начинала намыливать себя. Кожа горела, но я никак не могла остановиться. Мне все казалось, что я покрыта грязью и никак не могу от нее отмыться. Но постепенно я успокоилась. Накинув халат, пошла на кухню. Приняв транквилизатор и запив стаканом воды, я села за стол, глядя на белую, поблескивающую фарфоровыми боками сахарницу и такой же чайничек. Потом перевела взгляд на окно с белоснежными тюлевыми шторками и пышно цветущими кустовыми розами на подоконнике.
«Никогда больше! – подумала я. – Никогда больше я не попаду в такую ситуацию! И ни за что не вернусь к Антону».
Наутро девочки очень удивились, что я дома. Я не стала рассказывать им, почему решила прекратить отношения. Антон звонил несколько дней, но я не брала трубку. К вечеру третьего дня он приехал. Но я не пустила его в квартиру. Он стоял на пороге жалкий, дрожащий, без конца принимался плакать, умолял о прощении и почему-то о том, чтобы я пожалела его несчастную мать. Я послушала минут пять, потом сухо сказала:
– Все кончено. Пойми это один раз. У нас нет будущего.
Антон глотнул, потом как-то сник, даже стал меньше ростом, повернулся и начал, ссутулившись, спускаться по лестнице. Жалость охватила меня, захотелось окликнуть, как-то попытаться наладить то, что треснуло. Но в памяти тут же всплыла наглая ухмылка Макса, раскрашенные мордочки шлюх, возбужденная похотливая физиономия Антона, и я молча закрыла дверь.
Через два месяца Антон подписал контракт с Пекинским симфоническим оркестром и уехал в Китай на год. За это время мы ни разу не виделись. Я упорно отказывалась от какого-либо общения. Он позвонил мне перед отъездом.
– Давай простимся по-хорошему, – ныл Антон в телефонную трубку. – Я так хочу увидеть тебя в последний раз! Мало ли что может со мной случиться в этой стране узкоглазых! Как я буду жить, думая, что ты все еще не простила меня? Ведь ты даже не захотела проводить! Что я буду носить в своей душе? Одно горе, одно отчаяние от мысли, что упустил лучшую женщину в моей жизни! Как я смогу спокойно там жить и работать?
– Это только твои проблемы, – ответила я. – Решай их сам. Удачи!
И я положила трубку.
Через несколько дней, после мучительных раздумий я пошла в поликлинику и сдала комплексный анализ. К моему великому облегчению, ни СПИДа, ни сифилиса, ни гепатитов обнаружено не было.
Частная переписка Ольги Лазоревой
Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Тема: третий рассказ об Антоне
Привет, моя дорогая! Зря вы так переживаете, со мной все в порядке. Просто сейчас не хочется особо куда-то выходить. Осень очень слякотная и дождливая в этом году. К тому же я много пишу. Вчера пообещала тебе по телефону, что вышлю что-нибудь. Так что получай! Читай, звони, пиши. Целую.
ОЛЯ
Школа золушек. doc
Школа золушек
Февраль в Москве выдался по-настоящему лютым. Непрекращающиеся метели, сильнейший мороз, северный ветер делали погоду невыносимой, и Рике приходилось совсем плохо. Она выдерживала на улице не больше часа и шла греться в церковь. Подавали скудно. После бесконечных январских праздников денег у людей практически не осталось, и собирать милостыню было невыгодно. Рика недавно перебралась в Замоскворечье и побиралась в основном у храма Всех Скорбящих. До этого она жила на Ярославском вокзале, но обилие бомжей и проституток самого низкого пошиба пугало Рику, и она перебралась в тихое и более благопристойное Замоскворечье.
Рика приехала в Москву в августе из маленького молдавского городка. Приехала, сама не понимая зачем. Проснулась как-то утром, долго смотрела в окно, потом встала, собрала дорожную сумку, взяла все деньги, какие нашла в ящике серванта, даже вытряхнула мелочь из карманов, и покинула родной дом, никому не сказав ни слова. Впрочем, и говорить-то было особо некому. Рика жила вдвоем с матерью. Отца она помнила очень смутно, так как много лет назад он уехал в Кишинев на заработки, бесследно исчез из их жизни и больше никогда не то что не появлялся, но даже не писал. Братьев, сестер у нее не было. Старенькая бабушка жила далеко, в небольшой умирающей деревеньке и с городскими родственниками не общалась. Они тоже никогда к ней не ездили.
Мать Рики работала на швейной фабрике. Она целыми днями подрубала простыни и получала очень мало. Когда Рике исполнилось десять лет, мать и ее пыталась научить шить на машинке. Но у Рики не оказалось к этому занятию никаких способностей и еще меньше желания, и мать оставила ее в покое. Рика вообще мало к чему испытывала интерес. Училась она всегда плохо, школьные предметы казались скучными и ненужными, учителя занудными. Друзей у нее тоже не было, потому что к людям Рика была равнодушна. Она любила лишь одно – смотреть телевизор. И чем неправдоподобнее и жалостливее был фильм, тем он ей больше нравился. Она буквально упивалась неестественными страстями и надуманными поворотами сюжетов и потом не спала ночами и все переживала увиденное. Мать вначале пыталась заниматься ее воспитанием, но Рика от ее неумелых наставлений и надоедливых нравоучений только еще больше замыкалась в себе. А последние несколько лет мать стала много пить и часто не ночевала дома. Но Рике это было только на руку. Она могла допоздна смотреть телевизор и ничего не делать. Худо-бедно, но Рика все-таки окончила девять классов. О дальнейшей учебе речи не могло быть. Мать попыталась устроить ее к себе на фабрику уборщицей, но Рика сбежала оттуда после первой же смены.
И вот, провалявшись практически все лето на диване у телевизора, Рика в одно августовское утро собралась и, не особо задумываясь, а просто поддавшись минутной прихоти, ушла из дома. Она доехала на автобусе до Кишинева и, прошатавшись по городу весь день и не найдя для себя ничего интересного, зачем-то купила билет на поезд до Москвы. Паспорта у нее еще не было, но она догадалась прихватить из дома свидетельство о рождении. Рика всем рассказывала сочиненную на ходу историю о погибших в автокатастрофе родителях, о единственной оставшейся у нее родственнице – доброй тетушке, живущей в Москве, к которой она и пробирается, так как ее хотят определить в детдом. Насмотревшись сериалов, Рика рассказывала все это вдохновенно и необычайно убедительно. И все ей верили, жалели «бедную сиротку» и всячески помогали. В поезде она познакомилась с землячками. Женщины возили фрукты в столицу. Они с широко раскрытыми влажными глазами слушали истории Рики, утешали ее, кормили и всячески подбадривали. Она чувствовала себя превосходно. Ей постоянно казалось, что она в одночасье стала героиней одного из душещипательных сериалов, которые так любила смотреть.
К тому же Рика выглядела так, что ей трудно было не поверить на слово. Она была мала ростом, тщедушна и невзрачна и казалась моложе своих четырнадцати лет. Ее смуглая кожа имела нездоровый желтовато-серый оттенок, густые черные волосы выглядели лохматыми и бесформенными, потому что она подстригала их сама, большие черные глаза из-за худобы лица казались огромными и немного навыкате. Они смотрели на мир с привычным наигранным выражением детской наивности, зачастую переходившей в глупость. Но выглядело это вполне естественно и вполне сочеталось с общим видом неухоженного, несчастного, всеми брошенного подростка. Когда Рика открывала бледно-розовый ротик и начинала рассказывать о своих горестях, глядя на слушателей огромными глазами со слезинками в уголках и хлопая длинными мокрыми ресницами, те буквально умывались слезами и готовы были помочь несчастной малютке кто чем может. Попутчики давали ей деньги, продукты, а торговки оставили свои координаты и велели не стесняться и обращаться за помощью, если тетка откажется ее принять.
Выйдя рано утром на Киевском вокзале, Рика мысленно восхищалась сама собой.
«Все-таки я сюда приехала!» – твердила она восторженно про себя, с удовольствием вдыхая теплый, пропитанный специфическими запахами воздух вокзала. Торговки уже тащили из грузового вагона тяжелые ящики с фруктами, но почти каждая улыбнулась ей и кивнула. Рика вскинула на плечо сумку, поддернула джинсы и направилась к выходу в город. В первый день она посетила Красную площадь и Арбат и провела там много часов, изучая все, что попадало в поле ее зрения. Но была разочарована. По телевизору столица выглядела несколько иначе, более нарядно, блестяще и значительно, а на деле Рика видела обычный город с обычными улицами, домами и людьми. Она даже на какой-то миг почувствовала обиду из-за отсутствия запланированных ею чудес. К концу дня Рика сильно устала и, увидев небольшую пеструю группу цыган, бросилась к ним, как к родным, решив попросить приюта. Но тут же передумала и, свернув в узкий переулок, направилась к ближайшему метро. Она решила, что будет благоразумнее переночевать у попутчиц-землячек. Рика долго ехала на метро до конечной станции, потом еще с полчаса автобусом, потом шла какими-то закоулками между старыми кирпичными трехэтажками, и эта Москва ей совсем не понравилась. Когда она, наконец, нашла нужную ей квартиру, то была окончательно отупевшей от усталости. Рика позвонила, и ей тут же открыли, совсем не удивившись ее приходу. Она прошла в крохотную комнату, весь пол которой устилали матрасы. На них спали вповалку женщины прямо в верхней одежде. Но Рика была уже не в состоянии чему-либо удивляться. Найдя свободный уголок, она устроилась там, подложив сумку под голову, и мгновенно провалилась в сон.
Землячки на следующий день попытались пристроить ее торговать яблоками на улице. Но она сбежала и начала бомжатничать, ночуя где придется и быстро научившись избегать встреч с милицией. Пока у нее имелись деньги и стояла теплая погода, такое времяпрепровождение казалось ей интересным и даже кое в чем забавным. Она постоянно представляла себя героиней какого-нибудь сериала о бедной заброшенной сиротке, скитающейся и всеми покинутой. И каждый день воспринимала как новую серию. Но где-то в середине сентября деньги закончились, пошли дожди, и Рика стала все чаще задумываться о том, чтобы вернуться домой.
Однажды, когда Рика по своему обыкновению бесцельно бродила по улицам, рассматривая все подряд: людей, машины, дома, витрины, она оказалась в одном из арбатских переулков и свернула в небольшой квадратный дворик. Она сразу обратила внимание на парня, который сидел на скамейке и ел пирожки из бумажного пакета, запивая их молоком из пластиковой бутылки. Парень был чем-то похож на нее: такой же худой, смуглый и черноволосый. Рика села рядом и стала пристально и молча смотреть, как он ест. Парень стал жевать медленнее, потом закашлялся. Но Рика не сводила с него глаз. Он молча протянул ей пакет с пирожками и бутылку с остатками молока.
Орест, так звали парня, работал в бригаде, занимающейся ремонтом квартир. Бригада состояла из шести человек, и все они приехали из Украины. Он сообщил ей это, пока она ела. Она же в ответ рассказала жалостливую, на ходу придуманную историю, объясняющую ее бедственное положение. Как всегда, она вошла в свою любимую роль бедной, всеми брошенной сироты, которая сбежала из-под опеки своей двоюродной тетки, отличающейся особой жестокостью характера, и сейчас пробирается в Молдавию, где у нее остался старенький, но очень добрый дедушка. Рика рассчитывала, что Орест даст ей денег на билет. Но он неожиданно предложил ей заработать, сказав, что им нужна подсобница. Рика согласилась. Когда они поднялись в квартиру, ее появление встретили равнодушно, так как все были заняты делом. Орест сразу поручил Рике вынести на помойку старые содранные со стен обои.
Как ни странно, но Рика задержалась в бригаде и проработала там больше месяца. Ей понравился сам процесс превращения запущенного жилья в новое и красивое. Бригада специализировалась на евроремонте «под ключ». Рика любила постоять в уже готовой квартире, любуясь новыми обоями, блестящим паркетом, сверкающими окнами и с удовольствием вдыхая запахи красок, лака, клея.
«И у меня непременно когда-нибудь будет такое жилье, красивое, новое и благоустроенное», – думала она, и самые разные истории тут же возникали в ее голове.
В конце октября бригада взялась отремонтировать квартиру одному музыканту. Орест поехал предварительно договориться и согласовать детали. Рика увязалась за ним. Заказчик жил возле метро «Пражская» в обычной типовой девятиэтажке. Когда он открыл дверь, Рика с любопытством выглянула из-за спины Ореста и отчего-то сильно смутилась. Она ожидала увидеть пожилого солидного мужчину. А перед ними стоял молодой человек лет тридцати с небольшим, одетый в синие джинсовые шорты и черную майку в сеточку. Он поздоровался с Орестом за руку, сказав, что его зовут Антон и что можно сразу на «ты», окинул равнодушным взглядом тщедушную фигурку Рики и предложил им заходить и осмотреться. Орест быстро обследовал комнаты и, заглянув напоследок в туалет и ванную, зашел на кухню. Антон пригласил его присесть за стол, сам устроился напротив. Так как стульев было только два, Рика осталась стоять у двери. Она вскинула глаза и оглядела грязный потолок, потом перевела взгляд на стены с облупившейся краской. Ужасающая запущенность квартиры мало удивила ее. За время работы в бригаде она и не такое видела. Изучив стены, она стала смотреть на Антона. Он странно притягивал ее, она изучала его лицо, вслушивалась в низкий тембр его голоса. Ей нравилась его правильная речь, неторопливая манера разговаривать. Антон производил впечатление серьезного, порядочного, воспитанного человека, к тому же мягкого и интеллигентного. Правда, курил он не переставая, стряхивал пепел небольшими женственными пальцами в керамическую пепельницу в форме коричневого кленового листа. Рика, не отрываясь, смотрела на него, почти не слушая, что говорит Орест.
И чем больше она изучала его лицо, тем Антон ей больше нравился. Причем она поймала себя на мысли, что ей нравится все: и темно-синие глаза, опушенные темными загибающимися ресницами, и четкие стрелки темных бровей, и светло-русые, слегка золотящиеся волосы. Правда, они были довольно редкими и уже намечались залысины, но челочка выглядела пушистой и даже слегка завивалась, что придавало лицу озорной мальчишеский вид. Ей нравился его небольшой нос правильной формы, который не портил, как ей казалось, даже шрам, тонкой, едва заметной линией проходивший вдоль всего носа, нравились ярко-красные губы с сильно приподнятыми вверх, как на масках клоунов, уголками. На подбородке под нижней губой Рика заметила поперечный маленький шрам.
«Интересно, откуда они у него?» – подумала она и в этот момент столкнулась с недоумевающим взглядом Антона. Она почувствовала, как заливается краской, и сразу опустила глаза. А потом вообще ушла из кухни.
«И чего я на него так уставилась?» – недовольно думала она, заходя в открытую дверь маленькой комнаты, ближайшей к кухне. Взгляд ее сразу упал на черное пианино, закрывающее собой полстены. На нем в беспорядке валялись ноты, какие-то обрывки бумаги, испещренные записями, мелочь, обгрызанный карандаш. Сверху стояла большая цветная фотография под стеклом. На ней была запечатлена молоденькая худенькая девушка с пышными темными волосами. Она улыбалась, чуть прищурив глаза, и дула на пушистый одуванчик, поднеся его к губам.
«Наверняка это его девушка», – тут же решила Рика и отчего-то огорчилась.
– Ты где? – услышала она голос Ореста и вышла из комнаты.
Он стоял в коридоре уже в куртке и сердито смотрел на нее. Рика насупилась и стала молча натягивать свою курточку, которую ей протянул Антон, чему-то насмешливо улыбаясь.
– А откуда у вас эти шрамики? – внезапно спросила она, в душе удивляясь своей смелости.
– Когда мне было двенадцать лет, под машину попал, – невозмутимо ответил Антон. – Так что аккуратнее переходи дорогу, детонька!
Он засмеялся. Орест глянул на нее с удивлением, потом попрощался с Антоном и вытолкнул ее за дверь.
Всю следующую неделю бригада работала в квартире Антона. Но когда кухня была полностью готова, он неожиданно заявил, что возникли неожиданные денежные затруднения и ремонт всей квартиры ему не по карману. Орест спорить не стал и быстро свернул работы. И уже через день бригада уехала на Украину до следующего сезона. Но Рика, несмотря на уговоры, осталась, хотя деньги у нее имелись, хватило бы и на билет и еще кое-что оставалось. Но она при одной мысли о возвращении в их маленький городок, к вечно пьяной матери пришла в ужас. И осталась в Москве. Однако ей не везло, она нигде не могла устроиться даже подсобницей, так как не имела документов, к тому же выглядела лет на тринадцать. В феврале Рика дошла до того, что начала побираться у храмов. Она была без жилья, денег, теплой одежды, полностью истощена и слегка не в себе от непрекращающегося голода, холода и страха.
В один из особенно морозных дней Рика настолько заледенела, стоя у храма Всех Скорбящих, что перестала чувствовать свое тело и практически не понимала, что с ней происходит.
– Девочка, тебе нехорошо? – словно сквозь сон услышала она тихий участливый голос и с трудом разлепила смерзшиеся ресницы.
Возле нее стояла маленькая старушка и внимательно смотрела ей в лицо.
– Ты слышишь меня? – вновь спросила старушка, прикрывая глаза рукой в вязаной перчатке от сильного, несущего колючую снежную крупку ветра, дующего вдоль Ордынки.
Но Рика молчала. У нее настолько заледенело лицо, что она не могла даже шевельнуть губами.
– Чего ты пристала к этому заморышу? – раздался хриплый голос.
И стоящая неподалеку женщина в рваном пальто потащилась к ним. На ее серо-синем лице краснел большой, как картофелина, расцарапанный нос.
– Все равно она скоро сдохнет, – сипло засмеялась женщина и тут же закашлялась до слез.
Навалившись на старушку, она яростно засипела ей в лицо:
Читать бесплатно другие книги:
