Брак по умолчанию Ламберт Лесли
– Это еще почему?
– Я хотела просить у тебя позволения остаться.
Брайан уже открыл рот, собираясь произнести какую-то фразу, но Энн опередила его:
– Подожди, я хорошо подумала. Я не пытаюсь повернуть время вспять и не ищу какой-то скрытый способ вернуть отношения. Я все понимаю. Но и ты пойми меня, Брайан. Я просто не могу вернуться туда, к своей семье, вот так вот…
– Так – это как?
– Так – это с разбитыми надеждами, с несбывшимися мечтами, с не сложившейся семейной жизнью. Не прошло и полугода, как мы расстались. Я просто не могу рассказать им об этом.
– Почему? – Брайан, нахмурившись, даже слегка подался вперед. – Боишься, что тебя не примут с твоей неудачей? Твои родители не показались мне такими уж… консервативными.
Энн усмехнулась:
– Ты хочешь сказать – отсталыми… Дело не в них. Дело во мне. Не хочу возвращаться в Миннеаполис «на щите»…
– Чего же ты хочешь, Энн?
– Позволь мне остаться. Не в качестве твоей жены, нет. Я не хочу навязываться. Мне и самой было бы неприятно. Я хочу какое-то время пожить там, где нахожусь сейчас, осмотреться спокойно, разобраться в себе.
– И что же ты намерена делать? Я не слишком понимаю, если честно.
– Поискать работу. Почти любую, из тех, что я способна выполнять, за которую станут платить… Какая найдется. Заработав денег, я съеду отсюда. Сниму квартиру, поживу, узнаю Калифорнию получше… Может, пойму, что мне следует делать дальше. Может, через какое-то время смогу спокойно вернуться домой. Кто знает…
– О каких сроках идет речь?
Энн покачала головой:
– Брайан, ты словно подписываешь деловое соглашение… Но я не могу дать гарантий, что пройдет несколько месяцев, и меня совершенно точно здесь не будет. Конечно, я постараюсь, чтобы все получилось как можно скорее. Я и сама заинтересована в этом. Но называть конкретную дату…
– Энн. Неделя, месяц, три месяца, полгода? Я хочу знать хотя бы примерно, на что мне ориентироваться.
Она в раздражении пожала плечами:
– Может, я найду работу завтра, а может, через четыре или пять недель. Кто знает? Я ведь уже сказала, что сделаю все возможное, чтобы не донимать тебя своим присутствием.
– Ты не донимаешь, – ровно произнес Брайан, – можешь оставаться здесь столько, сколько понадобится. В конце концов, ты моя жена…
Залпом допив остывший кофе, он вернул чашку на блюдце и вышел из кухни. Энн с облегчением откинулась на спинку стула, вздохнула, словно сдувшийся воздушный шар. Каким тяжелым оказался для нее этот разговор, сколько душевных сил потребовал…
Энн не ожидала, что бывший любимый с такой скрупулезностью и тщательностью возьмется за реализацию плана по «делению дома».
Она ожидала чего-то… ну, более легкого, что ли. Более легкого подхода и отношения. Хотя бы с юмором. Ведь в этой непростой ситуации можно было и проявить чувство юмора, не так ли?..
Брайан хотел уступить Энн спальню. Но она отказалась наотрез. Ей показалось, что это неправильно – выгонять хозяина дома из его собственной спальни. Не делить же было огромную двуспальную кровать пополам… Изобразить там заборчик. Весело, ничего не скажешь.
Энн окончательно перебралась на диванчик в гостиной. Теперь над головой у нее тикали часы, нарушая ночную тишину, напоминая навязчивое трещание кузнечика или цикады.
Ей казалось, что она в гостинице. В этом помещении не было такого уюта, как в спальне. Для этого потребовалось бы слишком много мелочей. А Энн даже не стала перетаскивать сюда свою прикроватную тумбочку из спальни. Нет уж – умерла, так умерла.
Одеялом ей служил плед с пушистыми кистями. Частенько она даже не раскладывала диван, чтобы провести на нем ночь. Засыпала под телевизор, под нарочито бодренькое вяканье ведущих музыкального канала. Просыпалась под реалити-шоу…
«Может, все это мне лишь снится? Может быть, меня тоже снимает скрытая камера. И я всего лишь один из участников шоу. Только ничего не подозреваю об этом. Да, моя жизнь стала похожа на сюрреализм. Это какой-то бред. Этого не может быть. Почему это происходит именно со мной? Почему, мама, почему?»
Эти вопросы оставались никем не услышанными, и, разумеется, безответными.
Энн и Брайан теперь редко пересекались даже на кухне. Когда она просыпалась, его уже не было дома. Когда он приходил, Энн уже спала… Правда, иногда она могла уйти из дома и вернуться еще позже, чем он.
Первое время она пыталась готовить на двоих. В холодильнике или на плите оставлялись оладьи, картофельная запеканка, тушеные грибы с картофелем.
Потом Энн проверяла кастрюльку или сковородку – еда оставалась нетронутой.
Видимо, Брайан предпочитал питаться в офисе, или в ресторане, или перекусывать фастфудом из «Макдональдса», или, что тоже вероятно, вообще ничего не есть.
Заговаривать с ним об этом она не решалась.
Изредка, очень изредка он задавал Энн какой-то вопрос, касающийся исключительно хозяйства.
– Ты, случайно, не помнишь, выбрасывали ли мы… выбрасывала ли ты… словом, выбросил ли я свои темно-серые носки? Извини за беспокойство…
– Они валяются в корзине для грязного белья, – вежливо отвечала Энн, – на самом донышке.
– А-а-а… Что ж… Слушай, если ты будешь стирать на днях свою одежду – ну, что-нибудь светлое – можешь добавить к вещам и эти носки?
– Да без проблем.
– Спасибо большое.
– Угу. Высохнут – заброшу в гардеробную.
Брайан дал Энн денег. Определенную сумму. Ее должно было хватить на несколько месяцев относительно безбедной жизни.
Должно было хватить на косметику, на продукты, на нехитрые развлечения – кино, выставки, журналы (если, конечно, Энн нашла бы в себе силы идти в кино). Девушка пересчитала деньги и поняла, что, если кое на чем сэкономить, то удастся приобрести пару брючек и блейзеров, может – водолазку или блузку. Если ее поиски офисной работы увенчаются успехом, то на работу ведь придется в чем-то ходить… А легкой, на теплую погоду, и одновременно приличной офисной одежды у Энн отродясь не водилось.
Поначалу она была в некоем затруднении. Как быть с завтраками и ужинами? Покупать ли из этой суммы продукты для двоих, готовить ли на Брайана?
Потом она махнула рукой. И на Брайана, и на свои измышления по этому поводу. И даже на ужины.
На завтрак ей хватало кофе или сока. В обед Энн выбиралась на улицу, шла в ближайшую кондитерскую, в крайнем случае – в кофейню, расположенную в том же торговом центре, что и излюбленный супермаркет.
Брала для себя эклер, или чизкейк, или тирамису. Не торопясь, съедала, наблюдая за другими посетителями кафе, за работой официантов, администратора и бармена.
Ей отчаянно не хватало живого общения.
Ей не хватало знакомых, подружек, приятельниц по колледжу из Миннеаполиса. Она была согласна даже на раздражающе гламурную болтовню Кэссиди… вот только не была готова снова оказаться в ее странном громадном особняке, оказаться под прицельным огнем липких и раздевающих взглядов Эндрю.
Потом она вообще перестала выходить из дома.
Она словно впала в некий анабиоз – валялась на диванчике перед плазменным экраном, изредка выползала на кухню за йогуртом или пригоршней миндаля; пролистывала рекламные проспекты, не понимая смысла слов, смотрела бесконечные подростковые и молодежные сериалы, не вникая в интригу и не сочувствуя героям.
Как-то вечером она проснулась от громкого голоса Брайана. Он оживленно с кем-то разговаривал.
«Это меня не касается», – убедила себя Энн и постаралась не вслушиваться в торопливую речь.
Однако ничего не помогало, а подушки, чтобы накрыть голову, у Энн под рукой не оказалось. Судя по доносившимся до нее звукам, муж был один и разговаривал с кем-то по мобильному телефону.
В его речи то и дело проскакивали такие слова и обороты, как:
– Подтверждение… Не раньше уик-энда… Да, обязательно. Процент… Маркетинговая стратегия… А как насчет новых идей? Без анализа ситуации мало что можно предпринять. Конечно, урегулирование убытков… Оклад… Штат… Распределение.
– Меня это не касается, – вслух сказала Энн довольно громко. Получилось убедительно – ей удалось временно отключить слух, усыпить зрение и уснуть самой.
– Интересно, куда же он отправился с утра пораньше, что даже собственную машину забыл прихватить?
Энн с любопытством разглядывала автомобиль Брайана, даже попинала шины носком туфельки.
Шины отозвались протяжным низким гудением.
– Интересно, он что, вызвал такси?
С утра Брайан развил бурную деятельность: собираясь куда-то, носился чуть ли не по всему дому, открывал краны в ванной на полную мощность, жужжал кофемолкой, хлопал дверцами шкафов, очевидно, подбирая галстук в тон рубашке или любимому кремовому органайзеру.
Теперь у Энн болела голова – шум разбудил ее, а заснуть вновь не удалось. Девушка оделась, прихватила фотоаппарат и вышла из дома, надеясь, что на свежем воздухе головная боль немного утихнет.
И обнаружила покинутую машину Брайана.
Брусничного цвета красавец седан сверкал полированными боками на солнце.
Но Энн была зла. В машине она увидела не средство передвижения, хорошо ей знакомое, а проекцию Брайана.
Фары словно прищуривались, придавая, по мнению Энн, хищное выражение капоту машины.
– Ты такой же несимпатичный, как и твой владелец! – заявила Энн, облокотившись на автомобиль. – Но тебе хотя бы стыдно! Вот ты какой красный…
Внезапно ей в голову пришла забавная идея. Можно ведь сфотографировать машину, а потом на компьютере дорисовать ей все необходимое, чтобы получилось почти что человеческое лицо.
Энн отошла на пару шагов, сняла с аппарата крышку объектива и защелкала вспышкой.
Просмотрев результаты на маленьком мониторчике, она осталась недовольна. Получившееся изображение не передавало того хитрого «выражения лица» автомобиля, которое так живо рисовалось Энн в ее видении.
Не колеблясь ни секунды, она отошла еще на несколько шагов. Села на землю – прямо на попу, не боясь запачкать джинсы, внутренний дворик был заасфальтированным и относительно чистым – и вновь принялась фотографировать.
С этого ракурса бампер и фары смотрелись куда более выигрышно. Энн осталась почти довольна: на снимках автомобиль начал напоминать акулу с довольной ухмылкой, предвкушающей жертву в виде незадачливого купальщика или аквалангиста.
Но все равно чего-то не хватало…
Словно откликаясь на мысленное пожелание Энн, неподалеку пролетела огромная бабочка лимонного цвета с темно-синими разводами на крыльях.
– Ну же, красавица, давай лети сюда, – пробормотала Энн.
Бабочка, покружив над головой, послушно приземлилась на капот автомобиля.
Энн торопливо принялась фотографировать. Бабочка, словно позируя, распласталась по брусничной поверхности, видимо, принимая ее за огромную ягоду или цветок.
На мгновение поднявшись в воздух, она вновь опустилась вниз, и у Энн получилось сделать снимок бабочки в профиль, сидящей на логотипе машины.
– Вот так, отлично, – пробормотала начинающая любительница фотографии, – а в качестве гонорара можешь насладиться нектаром цветов, лети в соседний сад, но будь там осторожна: могут и качелями зашибить.
Теперь Энн было очень интересно, что у нее получилось. Автомобиль оказался самой благодарной ее моделью: послушно стоял на месте, никуда не убегал, не уходил и не уезжал, не колыхался под порывами ветра, доносящегося с побережья…
Нужно было как-то отсмотреть все то, что получилось, на ноутбуке. Но как это сделать?
– Кажется, нужен какой-то шнур или переходник, или что-то в этом роде, – вслух произнесла Энн.
А что, если наведаться в торговый центр и проконсультироваться там у продавцов?
– Когда есть деньги, возможно все, – с этими словами Энн подмигнула своему отражению в окнах машины.
…В ближайшем торговом центре в отделе фототехники ей действительно помогли. Консультант оказался фанатом своего дела. Он не просто продал Энн необходимый шнур для «сливания» фотографий на жесткий диск компьютера, но и еще дополнительно поведал ей о некоторых удобных и полезных возможностях ее маленького черного друга.
Энн не терпелось применить на практике полученные навыки. И легче всего это было сделать, конечно, фотографируя все те же машины.
Проходя мимо стоянок, мимо автомобилей, просто припаркованных у тротуара, даже мимо мотоциклов громоздкой или обтекаемой формы, она по возможности незаметно делала несколько снимков.
Энн не хотела даже самой себе признаться в том, что наибольшее наслаждение в этом процессе ей доставляет тот момент, когда кнопка на фотоаппарате уже нажата, а результат еще не отображен на экранчике. Момент интриги, момент таинства, момент неизвестности… Миг открытия неизведанного.
Все в ее жизни в последние недели было настолько будничным, скучным и предсказуемым, что она целиком отдавалась процессу съемки, пытаясь превратить хотя бы какие-то минуты своего бытия в приключение.
Иногда ей попадались удивительнейшие экземпляры. Автомобили с аэрографией – тигры, виды космоса, божьи коровки, обнаженные женщины… Мотоцикл, по корпусу которого плясало золотое пламя. Лиловый кадиллак такой длины, что не вписывался в поворот. Проехавшие один за другим несколько миниатюрных «смартов», напоминающие о сигнале светофора – красный, желтый и зеленый. У Энн уже отваливались руки, но она не могла перестать щелкать и щелкать.
Дома она уединилась с ноутбуком на своем привычном диванчике в гостиной, охлаждаясь после дневной жары зеленым чаем с мятой.
Немного повозившись со шнурком, Энн перекинула все фотографии из памяти фотоаппарата на компьютер.
Их оказалось несколько сотен. Энн просматривала все подряд, очень часто морщилась и без малейших сомнений удаляла.
«Наснимаю еще», – бормотала она, щелкая мышкой и барабаня по клавиатуре.
Первые снимки были самыми неудачными. Расплывчатыми, не в фокусе, нечеткие кадры, размазанные движения людей и машин. Кроме того, создавалось впечатление, что Энн никак не могла определиться, что именно ей хочется запечатлеть на фотографии – интересующий ее объект редко оказывался в центре снимка.
Но чем дальше, тем больше Энн радовалась достигнутому эффекту. Неплохо удались цветы с городских клумб. Фотографии, на которых Энн украдкой запечатлевала парочек, сидящих на скамейках и бордюрах, получились нежными, с лирическим настроением. Энн даже показалось, что у них есть какой-то свой характер. Или стиль. Она мало что в этом понимала и уж тем более не разбиралась в определениях.
Ей пришла в голову мысль, что результатами работы можно поделиться с Элисон. Как-никак, сестренка всегда говорила, что неплохо снимает. Может быть, она даже пойдет учиться на фотографа.
Впрочем, не исключено, что это будет не фотограф, а модель. Или актриса. Или художник. В крайнем случае – модельер, в любом случае, Элисон пока еще ничего не решила…
Сказано – сделано.
Энн отобрала около трех десятков фотографий (на самом деле она не хотела очень уж сильно отвлекать Элисон от ее дел), прикрепила их к электронному письму и отправила сестре.
В письме она сопроводила фотографии коротенькой припиской:
«Буду рада, если ты расскажешь мне, что, по твоему мнению, у меня получилось! С любовью, экспериментатор Энн».
С удивительно приятным чувством выполненного долга Энн отправилась наверх и впервые за долгое время с удовольствием приняла ванну с горой душистой пены, распространяющей приятный аромат клубники, сделала маску для волос, побрила ноги и так далее.
Потом она свалилась спать и спала крепким сном невинного младенца.
Даже во сне у нее было хорошее настроение.
Сквозь свой крепкий сон Энн слышала, как Брайан хлопает входной дверью, снова что-то вещает по телефону про переговоры, мобильную связь, креативные идеи, ответственные проекты, новое видение, блестящие перспективы и так далее, но, если честно, у нее даже не было сил проснуться.
12
А вот за завтраком они неожиданно встретились.
В последнее время это стало такой редкостью, что ни один, ни другой не нашли, что против этого можно возразить.
В конце концов, это всего лишь завтрак.
Энн было немного стыдно за свой внешний вид – длинная футболка, еле прикрывающая попу, нечесаные длинные волосы, даже не перехваченные заколкой, закрывающие половину лица.
«Но ведь, в конце концов, я думала, что он давно ушел!» – мысленно оправдала она себя.
И гордо вскинула голову.
Правда, тут же пребольно стукнулась макушкой об угол кухонного шкафчика с чаем, сахаром и специями.
Пришлось сделать невозмутимое лицо – мол, а разве происходит что-то особенное?
Ну конечно же, нет.
– Есть неплохая ветчина, – заметил Брайан.
– О, да, огромное спасибо.
Оба были словно сама вежливость.
– Как твои дела в поисках работы, Энн? – неожиданно поинтересовался Брайан.
Энн чуть не поперхнулась сэндвичем из зернового хлеба.
– Да… гм… вообще-то нормально, спасибо.
– Процесс идет?
– Да. Да, наверное. Рассылаю резюме… изучаю вакансии…
– Что подыскиваешь для себя?
«Вряд ли ему на самом деле интересно, ну да ладно…»
– О, да ничего особенного. Может быть, личный помощник… Или администратор в каком-нибудь отеле.
– Понятно. Что ж, желаю удачи в поисках…
Энн несколько минут набиралась храбрости, прежде чем спросить:
– А как дела у тебя в офисе?
При упоминании офиса глаза Брайана, вопреки ожиданию, не поскучнели, напротив, он оживился.
– Все в порядке. Правда, все в порядке. Много работы, много проектов… Словом, все хорошо.
– Что ж… Я очень рада.
Некоторое время оба ели в молчании. Энн поглядывала на Брайана с легкой грустью. В какой-то момент ей в очередной раз показалось, что происходящее с ними – это какая-то несуразица, происходящая, как во сне, не покидало и не оставляло чувство нереальности.
Захотелось встать со своего места, подойти к нему, ласково прижаться к надежной и теплой груди, забыть свои тревоги и страхи… Или хотя бы погладить Брайана по волосам, растрепать их, коснуться ладонью его щеки, чтобы исчезло это отчуждение, непонимание между ними.
Кофе остывал. Энн понимала, что стена, которую они воздвигли в прошлом, неодолима. Сентиментальное настроение внезапной меланхолии исчезло так же незаметно, как и появилось.
Сердце могло умолять сколько угодно: «Не оставляй меня, разве я заслужила такое отношение, ведь у нас все было так хорошо», а разум уже взял ситуацию под свой бдительный контроль.
Он прав. Так будет лучше. Так нам всем будет лучше.
Определенно, он прав.
А будущее… Будущее еще чем-нибудь порадует.
Элисон написала Энн примерно через неделю.
Все это время Энн бродила по городу в поисках подходящей натуры. Раз уж у нее не было моделей (с Кэссиди связываться, разумеется, не хотелось), то нужно было тренироваться хотя бы на пейзажах, панорамах и случайных прохожих.
Иной раз Энн сильно выручали животные. Как-то на пляже к ней подбежал золотистый лабрадор, удравший от хозяина. Энн немедленно потянулась за фотоаппаратом. Собака не возражала против того, чтобы сниматься сидя, лежа, стоя, крупным планом, держа в зубах сучок, протягивая Энн лапу, виляя хвостом…
Появившийся через некоторое время хозяин – загорелый мачо с доской для серфинга – ругал пса на чем свет стоит, но, когда рассмотрел Энн получше, тут же сменил тон: пытался познакомиться, приглашал поплавать, выпить, и так далее. Энн вежливо отказалась. Ей почудилось, что лабрадор, удаляясь прочь вслед за хозяином, незаметно подмигнул ей.
«Этак скоро совсем одичаю, – подумала Энн, – надо больше общаться хотя бы с продавцами в магазинах».
Прочитав письмо сестры, Энн не на шутку удивилась.
Элисон писала:
«Послушай, крошка, кажется, ты зарываешь в себе настоящий талант!! Я чуть ли не с лупой изучила все снимки, которые ты мне прислала. Прости, что не отвечала так долго. Экзамены в колледже и все такое… сама понимаешь. (Энн надеялась только, что под «все такое» Элисон не подразумевает необузданные пьянки с одноклассниками, курение травки и прочие развлечения, которые у современной молодежи сейчас считаются невинными.) Так вот!!! Энн, скажу честно, я пыталась фотографировать своим аппаратом, разбиралась в его настройках, сидела с журналами по фотографии, но у меня до сих пор не получалось ничего, хотя бы отдаленно похожего на твои снимки. У тебя такие насыщенные, яркие цвета, необычные краски, и чувство кадра есть! Взять хотя бы снимки с машиной и бабочкой. Феноменально! Правда! Я уже поставила себе один из них в качестве заставки на монитор компьютера. Энн, а что ты вообще делаешь там, в Окленде? Неужели только фотографируешь? Брайан молодец, что подарил тебе фотоаппарат! Я никогда бы и не подумала, что у тебя может так здорово получаться. Ты ведь никогда не проявляла интереса к фотографии, и все такое…»
Энн улыбнулась письму, ответила Элисон словами большой благодарности, сказала, что ей необыкновенно приятно.
Впрочем, половину восторгов и энтузиазма она списала на сестринскую любовь и наивность Элисон. Сама она не была так впечатлена своими работами. Хотя чем больше она снимала, тем больше входила во вкус. Ей начинало казаться, что она так и родилась – с лямкой фотоаппарата на шее, глядя на мир через стекло объектива.
Элисон не унялась на озвучивании сестре своего восторженного мнения. Вечером она прислала СМС-сообщение, в котором говорила – мол, почему бы Энн не отправить свои снимки в журналы? Может быть, некоторые из журналов захотят опубликовать их. А раз так, то и заплатить за это должны неплохо…
Энн весело, от всей души рассмеялась, прочитав это сообщение. Перспектива, конечно, была заманчивая и более чем радужная. Однако Энн здраво оценивала свои способности и возможности, в отличие от юной Элисон. Она ответила эсэмэской примерно следующего содержания: я не профессиональный фотограф, и мои снимки не настолько удачны, чтобы какие бы то ни было журналы согласились платить мне за эти работы.
Элисон ответила веселым, беззаботным смайликом. Казалось, она вовсе не относится серьезно ко всей этой переписке фотографического характера.
Но через несколько дней она позвонила Энн на мобильный.
И на этот раз она буквально-таки захлебывалась от восторга:
– Слушай, Энн, я тут читаю новости в Интернете!
– И что же? – безо всякого любопытства спросила Энн.
Новостей ей в последнее время хватило через край.
– Как – что? Неужели ты не слышала? У вас там в Калифорнии проводится конкурс!
– О господи, – терпеливо пробормотала Энн, – какой еще конкурс?
– Анонимный конкурс, – торжествующе объявила Элисон, – на лучшую фотографию!
– Невероятно. И какое отношение я имею ко всему этому?
– Энн, да ты только представь себе! Послушай! Конкурс проводится в Окленде! Это такая удача!
– Да что за конкурс, ради всего святого? И что – в нем могут принять участие только те, кто живет в Окленде?
– Нет. Любой американец, достигший совершеннолетия, может принять в нем участие. Но ты в Окленде, и при желании сможешь попасть на церемонию объявления победителей! Разве это не потрясающе?
– О, Элисон, – засмеялась Энн, – тебе лишь бы гламурные презентации и тусовки!
– Ничего подобного, – Элисон даже оскорбилась, – разве я для себя стараюсь?
– А для кого же?.. Ах да, прости. Так что именно за конкурс, и что, по-твоему, мне следует сделать?
– Это конкурс автомобильного концерна. Проводится, кажется, пиар-службой… впрочем, неважно. Суть в том, что ты присылаешь им свою самую лучшую фотографию, имеющую отношение к автомобилям!
– Зачем? – недоуменно спросила Энн.
– Слушай, да кто из нас закончил колледж, ты или я? Энн, ну почему ты так медленно соображаешь? О боги, пошлите мне терпения!
– Греческие боги или какие? – весело поинтересовалась Энн.
– Американские! Какие же еще! Не сбивай меня, я еще не закончила. Так вот, у тебя ведь есть уникальная фотокарточка автомобиля, который с бабочкой! Очень красивая! Отправь ее им на конкурс… И посмотрим, что из этого выйдет.
– Да ничего из этого не выйдет, Элисон, – вздохнула девушка, – я же говорила тебе, что являюсь всего лишь дилетантом.
– Ты, по-моему, являешься балдой, – сердито проворчала сестра. – Боишься даже попробовать. Я же сказала, что конкурс – анонимный. В том-то и прелесть. Фото может отправить кто угодно – от мэтра до любителя. Автор самого удачного снимка будет пожинать лавры.
– Лавры?
– Лавры.
– Какие же это, интересно было бы узнать?
– Найди в Интернете поиском условия конкурса. А вообще-то главный приз – десять тысяч долларов.
Сердце Энн ухнуло куда-то в пятки и отчаянно заколотилось там, внизу.
– Вот это да! А автомобиль обязательно должен быть какой-то определенной марки? С логотипом этого концерна? Или любой? Вообще-то в последнее время я тут довольно много машин по городу наснимала…
– Автомобиль может быть любой, – авторитетно заявила сестра. – Хоть японский, хоть немецкий, хоть наш.
– В чем же тогда смысл конкурса?
– Ну, не знаю… Может быть, устроители хотят привлечь внимание к своей марке. Может быть, они просто ищут новую, свежую идею. Нам-то с тобой какая разница? Просто отправь фотографию – и все! Не подписывая, не указывая домашний адрес. Напоминаю, что конкурс рассматривает только «анонимки». Все по-честному.
– Да, любопытно, – проговорила Энн, уже воодушевленная рассказом. – А как же автор главного приза докажет, что это его снимок?
– Доказательством послужит почтовая квитанция об отправлении письма именно с этим номером. Купон или что-то в этом роде. Но, Энн, если хочешь успеть, не медли! Осталось, кажется, всего шесть или пять дней до окончания приема работ. И чуть ли не через неделю – церемония вручения главного приза. Слушай, мне надо бежать… Я тебе перезвоню. Или нет – я скину тебе ссылку со всей этой информацией по электронной почте. Жди у ноутбука!
Энн ждала у компьютера, пока не дождалась. После этого она самым тщательным образом изучила все имеющиеся у нее фотографии автомобилей. Собственно говоря, у нее не было других вариантов, кроме как послать фотографию машины Брайана. Энн считала, что это будет самым честным по отношению к владельцам тех автомобилей, которые она успела сфотографировать, гуляя по городу.
Самым трудным делом для нее оказалось выбрать лучшую фотографию. Чему отдать предпочтение?
Отправить на конкурс самый яркий снимок? Или, наоборот, самый нежный? Остановиться на самой выигрышной композиции? Понятно, что отправлять надо снимок автомобиля с бабочкой, но кто должен выглядеть лучше на снимке – бабочка или автомобиль? На одной из фотографий казалось, будто автомобиль должен вот-вот сдвинуться с места, но бабочка так славно пригрелась под лучами солнца на его капоте, что автомобиль замер в ожидании.
Да, отправлять нужно именно этот снимок! И будь что будет.
Энн набрала в текстовом редакторе несколько слов, распечатала их на листе бумаги, вложила в большой плотный конверт и заранее напечатанную в фотоателье фотографию, и лист, после чего отправилась на почту и срочным заказным письмом отправила свою работу на конкурс.
До оглашения результатов оставалось два дня…
Суббота. Долгожданная суббота.
Какое счастье, что Брайан умчался куда-то с самого утра. У Энн появилась уникальная возможность как следует привести себя в порядок, оккупировав ванную. Великолепная укладка, тщательный макияж, яркий маникюр и педикюр.
Энн приготовила для этого дня короткое серебристое платье, которое чудесно сидело на ней и словно возвращало на десять лет назад, делая ее необыкновенно юной и привлекательной. На ногах красовались босоножки в тон с переплетающимися на щиколотках ремешками и высоких каблуках.
Оставалось пять минут до выхода.
Энн узнала все заранее. Автомобильный концерн арендовал для своего мероприятия концертный комплекс. Вход был дозволен всем желающим (тщательно сканирующимся охраной, тем не менее). Мероприятие должно было широко освещаться прессой и телевидением. Энн могла только порадоваться, что праздник не транслировался в Интернет…
За четыре минуты до выхода Энн почувствовала беспричинный страх. Он липким комком вылез откуда-то из района желудка и поселился в горле, судорожно сжимая и перекрывая дыхательные пути.
Куда она лезет? Зачем это делает?
Читать бесплатно другие книги:
