Тепло наших сердец Робертс Нора
— Скажешь им, что я тебя ругала. — Зоя поцеловала сына, но сдержалась и обнимать его не стала. — До завтра. Не скучай, малыш.
— Ты тоже, малыш. — Саймон хихикнул и понесся к дому.
Зоя включила заднюю передачу и выехала на дорогу, одновременно наблюдая за сыном, пока он не вошел в дом.
Сегодня она ехала к Мэлори на вечеринку с ночевкой — первую с тех пор, как стала матерью.
17
Мэлори понимала, что происходит. Новые подруги волнуются за нее. Они не хотят оставлять ее одну, и Зоя проявила такой энтузиазм по поводу мозгового штурма и девичника с ночевкой, что не хватило духа ей отказать.
Сам факт, что ей хотелось отказаться, укрыться в своей норе и никого не видеть, вынудил Мэлори признать необходимость перемен.
Она никогда не была затворницей, и раньше склонности к хандре у нее не наблюдалось. В трудные минуты она старалась быть на людях. Ходила по магазинам, устраивала вечеринки.
Предложение Зои заставило вспомнить о старых привычках. Мэлори купила еду и новые свечи с цитрусовым ароматом. Еще она приобрела душистое мыло и пушистые полотенца для гостей. И конечно, хорошее вино.
Мэлори убрала все комнаты — впервые за долгое время — и насыпала в вазы ароматическую смесь из сухих лепестков. Привела в порядок и себя — с той тщательностью, которая предназначена для взора других женщин.
К приходу Даны она уже разложила сыр и фрукты, зажгла свечи и включила тихую музыку.
— Уф! Какая изысканная обстановка! Мне следовало приодеться.
— Ты потрясающе выглядишь. — Твердо решив забыть о хандре, Мэлори поцеловала Дану в щеку. — Я ценю ваши усилия, девочки.
— Какие усилия?
— Нянчитесь со мной, подбадриваете. В последние два-три дня я что-то загрустила.
— Никто не предполагал, что это потребует столько сил. — Дана отдала Мэлори пакет с продуктами и поставила сумку. — Купила кое-что. Вино, сыр, шоколадные конфеты и попкорн. Продукты из четырех основных групп. — Она уже рассматривала подборку фильмов на полочке рядом с домашним кинотеатром. — Ты берешь все мелодрамы, какие только выходили в прокат?
— Все, что есть на ди-ви-ди. Налить вина?
— Тут меня не придется упрашивать. Новые духи?
— Нет. Это, наверное, свечи.
— Чудесно. А вот и Зоя. Налей ей тоже.
В дверях, ведущих во внутренний дворик, появилась нагруженная сумками Зоя.
— Пирожные, — слегка задыхаясь, сказала она. — Видео, ароматерапия и пирог к кофе на утро.
— Молодец! — Дана взяла у нее одну из сумок и протянула бокал с вином. — Как тебе удалось соорудить такие ресницы? Такие пушистые и длинные?
— Потом покажу. Послушайте, как забавно. Сегодня я поехала в наш дом, чтобы кое-что измерить и взглянуть на образцы на месте, при естественом освещении. В машине у меня каталоги с обоями и краской, так что можно будет посмотреть, если хотите. По дороге ко мне прицепился Брэдли Уэйн, а потом зашел в наш будущий «Каприз». Расскажите-ка о нем.
— Золотой мальчик, социально ответственный. — Дана взяла кусочек сыра бри. — Отличный спортсмен — старшие классы и университет. Отличник, но не зубрила. Семейный бизнес. Пару раз дело почти доходило до помолвки, но в последний момент ему удавалось ускользнуть. Дружит с Флинном чуть не с рождения. Превосходное тело, которое я имела удовольствие видеть на всех этапах формирования. Хочешь взглянуть сама?
— Не в этом смысле. Мне всегда не везло с мужчинами… И единственный мужчина, который остался в моей жизни, — это Саймон. Ой, как я люблю эту песню! — Зоя сбросила туфли и закружилась в танце. — Как у тебя дела с Флинном, Мэл?
— Ну… Я его люблю, и это здорово раздражает. Жаль, я не умею так танцевать.
— Как?
— Естественно и раскованно.
— Тогда иди сюда. — Зоя поставила бокал и взяла Мэлори за руки. — Сейчас мы над этим поработаем. Вариантов два. Представь, что на тебя никто не смотрит, или представь, что на тебя смотрит жутко сексуальный парень. В любом случае ты должна расслабиться.
— Почему все заканчивается тем, что девушки танцуют с девушками? — спросила Мэлори, пытаясь добиться того, чтобы ее бедра двигались независимо от остального тела, как у Зои.
— Потому что у нас лучше выходит.
— На самом деле, — сказала Дана, отрывая маленькую веточку винограда, — это некий ритуал, социальный и сексуальный. Женщина развлекает, соблазняет, дразнит, а мужчина наблюдает, фантазирует и выбирает. Или его выбирают. Тамтамы или рок — суть не меняется.
— Ты будешь танцевать? — спросила Мэлори.
— Конечно. — Дана отщипнула еще одну виноградину, встала и направилась к Зое.
Ее бедра и плечи двигались волнообразно. Мэлори подумала, что танец в исполнении подруг действительно необыкновенно сексуален.
— Куда мне до вас…
— У тебя отлично получается. Расслабь колени. Кстати о ритуалах. У меня появились кое-какие идеи. Но… — Зоя снова взяла бокал. — Думаю, нужно выпить еще, прежде чем я решусь о них рассказать.
— Ну вот. — Дана недовольно поморщилась. — Этого я не люблю. Выкладывай. — Она отобрала у Зои бокал и сделала глоток. — Я выпила. Рассказывай.
— Ладно. Давайте присядем.
Вспомнив об обязанностях хозяйки, Мэлори переставила бутылку вина и поднос с закусками на кофейный столик.
— Если этот ритуал имеет отношение к эпиляции ног воском, я, пожалуй, сначала тоже выпью.
— Нет! — Зоя рассмеялась. — Но я знаю почти безболезненный метод с применением горячего воска. Могу сделать бразильскую эпиляцию так, что ты не проронишь ни слезинки.
— Бразильскую?!
— Зона бикини. Остается узкая аккуратная полоска, так что можно носить самые маленькие трусики танга и не выглядеть… неопрятно.
— Ой! — Мэлори инстинктивно закрыла низ живота руками. — Ни за что — даже в наручниках и с морфием.
— Тут все дело в движении запястьем, — начала объяснять Зоя, но сразу же переключилась. — Ладно, это потом. Вернемся к моей идее. Мы читали книги, искали информацию и пытались что-то придумать, чтобы помочь Мэлори найти первый ключ.
— Я вам так благодарна! Правда. Просто мне кажется, я что-то упускаю, какую-то мелочь, которая все прояснит.
— Наверное, мы все что-то упускаем, — возразила Зоя. — Вспомним саму легенду. Смертная женщина вышла замуж за кельтского бога и стала королевой. Власть женщины. У нее три дочери. Снова женщины. Одна из тех, кто приставлен к принцессам, — тоже женщина.
— Ну, тут пятьдесят на пятьдесят, — заметила Дана. — Даже у богов.
— Подожди. Их души были похищены и заперты мужчиной, но именно женщины, три смертные женщины должны найти и повернуть ключи.
— Прости, Зоя, но я тебя не понимаю. Все это нам уже известно. — Мэлори потянулась за виноградом.
— Давайте рассуждать дальше. В кельтской мифологии боги более земные, чем, скажем, у греков или римлян. Они похожи скорее на магов и волшебников, чем на… как бы это сказать? Всемогущих существ. Правильно? — Зоя повернулась к Дане.
— Да.
— Боги кельтов связаны с землей, с природой. Они вроде ведьм. Существует черная и белая магия, но и та и другая используют природные элементы и силы. И вот тут нужно посмотреть на вещи шире.
— Что мы и делаем, начиная с четвертого сентября, — заметила Дана.
— А если нас выбрали потому, что мы… потому что мы ведьмы?
Мэлори нахмурилась и посмотрела на вино в бокале Зои.
— Сколько ты выпила до прихода ко мне?
— Нет, вы только подумайте! Мы ведь похожи на спящих принцесс. Может, мы как-то связаны… кровное родство или что-то в этом роде? Может, обладаем магической силой, но просто об этом не знаем?
— В легенде говорится о смертных женщинах, — напомнила Мэлори.
— Ведь мы не обязательно бессмертны. Просто люди, но с особым даром. Я читала об этом. В викканстве[41] ведьма проходит три стадии. Девушка, мать и старуха. И поклоняются они Три-единой богине. Они…
— Викканство — молодой культ, Зоя, — возразила Дана.
— Но у него древние корни. А «три» — это магическое число. Нас трое.
— Мне кажется, будь я ведьмой, знала бы об этом, — задумчиво сказала Мэлори, потягивая вино. — И если я почти тридцать лет ничего не замечала, что мне с этим делать теперь? Колдовать, ворожить?
— Первым делом преврати Джордана Хоука в лошадиную задницу! — В ответ на удивленный взгляд Мэлори Дана пожала плечами. — Просто размечталась.
— Мы можем попробовать. Все вместе. Я кое-что купила. — Зоя вскочила, схватила сумку и раскрыла ее. — Ритуальные свечи, — начала она перечислять, роясь в недрах сумки, — ладан, поваренная соль.
— Поваренная соль? — озадаченная Мэлори взяла темно-синюю пачку.
— С ее помощью рисуют защитный круг. Отгоняет злых духов. Это ясеневые палочки. Вместо прутиков. Я купила бейсбольную биту и отщепила от нее.
— Помесь Марты Стюарт[42] с доброй волшебницей Глендой[43]. — Дана взяла палочку и взмахнула ей. — А она должна испускать волшебный туман?
— Выпей еще, и будет тебе туман, — посоветовала Зоя. — Вот камни. Аметист, розовый кварц… И этот потрясающий шар! — Она достала из сумки хрустальный шар.
— Где ты все это добыла? — поинтересовалась Мэлори.
— Магазин «Новый век» в торговом центре. Карты Таро. Кельтские — так правильнее. И…
— Спиритическая доска! — Дана схватила доску. — О боже! Последний раз я видела ее в детстве.
— Нашла в магазине игрушек. «Новый век» ими не торгует.
— Когда я была маленькой, мы устраивали такие вечеринки. Пепси, карамель, зажженные свечи. Все девчонки спрашивали, как зовут парня, за которого они выйдут замуж… — Дана мечтательно вздохнула. — Было так здорово, хотя мне достался жених по имени Птцбах… Давайте начнем со спиритической доски. В память о старых добрых временах.
— Ладно, только нужно все делать правильно. Отнеситесь к этому серьезно. — Зоя встала, чтобы выключить свет и музыку.
— Интересно, остался ли там еще Птцбах? — Дана соскользнула на пол и открыла коробку.
— Подожди. Нужно придерживаться ритуала. У меня есть книга.
Они сели в кружок.
— Мы должны очистить свой разум, — инструктировала Зоя. — Представить, как открываются чакры.
— Никогда еще не открывала чакры на публике, — хихикнула Дана, и Мэлори шлепнула ее по коленке.
— Теперь зажжем ритуальные свечи. Белая символизирует чистоту. Желтая — память. Пурпурная — силу. — Зоя прикусила губу и подожгла фитили. — Разложим камни. Аметист для… Забыла! — Она взяла книгу и принялась листать страницы. — Вот! Аметист для интуиции. И ладан. Розовый кварц для духовной силы и предвидения.
— Очень мило, — вынесла свой вердикт Мэлори. — Успокаивает.
— Думаю, мы должны по очереди разложить карты Таро и произнести какие-нибудь заклинания. Что ты улыбаешься, Дана? — Зоя положила спиритическую доску на пол и установила указатель в центре. — Нужно сконцентрироваться. Сосредоточить все мысли и всю энергию на одном вопросе.
— А можно спросить о любви всей моей жизни? Я томлюсь по Птцбаху.
— Нет. — Зоя подавила смех и напустила на себя суровый вид. — У нас серьезное дело. Нам нужно узнать, где первый ключ. Спрашивать будет Мэлори, а мы с тобой должны думать об этом.
— Закроем глаза. — Мэлори вытерла вспотевшие ладони о брюки и сделала глубокий вдох. — Готовы?
Они коснулись пальцами указателя и застыли в молчании.
— Я должна призывать потусторонние силы? — шепотом спросила Мэлори. — Высказать свое уважение, попросить о помощи? Что?
Зоя открыла один глаз.
— Наверное, нужно спросить совета у тех, кто по ту сторону завесы снов.
— Ладно, так и сделаем. Все молчат, сидят тихо. Сосредоточьтесь! — Мэлори мысленно сосчитала до десяти. — Мы обращаемся к тем, кто обитает по ту сторону завесы снов, и просим помочь в наших… поисках.
— Скажи им, что ты принадлежишь к числу избранных, — шепнула Зоя, но Дана шикнула на нее.
— Я одна из избранных — тех, кто ищет ключи. Время уходит. Я прошу вас показать мне путь к ключу, чтобы мы могли освободить души… Дана, не подталкивай указатель.
— Я ничего не делаю. Правда.
У Мэлори пересохло во рту. Она открыла глаза и смотрела, как вибрирует под их пальцами указатель спиритической доски.
— Свечи, — прошептала Зоя. — Боже! Посмотрите на свечи.
Пламя взметнулось вверх — три тонкие золотые полоски с красной каймой. Затем свет стал пульсирующим. В комнате повеяло холодом, и огоньки задрожали.
— Круто! — воскликнула Дана. — По-настоящему круто.
— Действительно, впечатляет.
Указатель под дрожащими пальцами Мэлори резко дернулся. Потом заскользил от буквы к букве, и она уже ничего не слышала, кроме оглушительного рева в голове.
ТВОЯ СМЕРТЬ
Крик замер у нее на губах, потому что комната закружилась в потоках света и воздуха. Мэлори услышала чей-то возглас и прикрыла глаза рукой. Из вихря проступила фигура.
Спиритическая доска разбилась вдребезги, словно стеклянная.
— Во что это вы вздумали играть? — между ними стояла Ровена; острый каблук ее туфли вдавил в пол осколок доски. — Как у вас хватило ума открыть дверь тому, что вы не понимаете и против чего не можете защититься?
Она, раздраженно вздохнув, вышла за границу круга и взяла бутылку вина.
— Можно попросить у вас бокал?
— Как вы здесь оказались? Откуда вы узнали?
Мэлори встала. Колени у нее подгибались.
— Считайте, что вам повезло. — Ровена взяла соль и высыпала содержимое пачки на осколки доски.
— О господи! Подождите минуту.
— Подметите все это, а потом сожгите, — приказала Ровена Зое. — Я бы не отказалась от бокала вина. — Она протянула бутылку Мэлори и села на диван.
Едва сдерживая злость, Мэлори бросилась на кухню, достала из буфета бокал. Вернувшись, она сунула его в руку Ровены.
— Я не приглашала вас к себе в дом.
— Наоборот. Вы пригласили меня и любого, кто захочет прийти.
— Значит, мы ведьмы…
Ровена посмотрела на восторженное лицо Зои, и тон ее смягчился.
— Нет, не совсем. — Теперь она говорила как учительница с любознательными ученицами. — Хотя каждая женщина немного колдунья. Объединившись, вы утроили свои возможности, и у вас оказалось достаточно умения и желания, чтобы открыть дверь. Я не единственная, кто откликнулся на приглашение. Вы почувствовали его присутствие. — Ровена повернулась к Мэлори. — До меня.
— Кейн… — Мэлори зазнобило, и она обхватила себя руками за плечи. — Он двигал указатель, но не прикасался к нам. Он с нами играл.
— Кейн угрожал Мэлори. — Зоя уже забыла о радостном волнении и вскочила. — Вы можете ему помешать?
— Попробую.
— А если этого недостаточно? — Дана взяла Мэлори за руку. — Я слышала, как ты вскрикнула. Видела твое лицо. Ты чувствовала что-то такое, чего не чувствовали мы с Зоей, и это был настоящий ужас. Настоящая боль.
— Холод. Как… Я не могу описать.
— Отсутствие всякого тепла, — тихо сказала Ровена и сделала глоток вина. — Отсутствие надежды, жизни. Только Кейн не может прикоснуться к вам без разрешения.
— Разрешения? Как, черт возьми, она… — Зоя замолчала и посмотрела на осколки спиритической доски под ногами. — О боже! Прости меня, Мэл. Мне так жаль.
— Это не твоя вина. Правда. — Мэлори взяла Зою за руку, и на мгновение все трое образовали круг.
Глядя на них, Ровена улыбнулась.
— Мы искали ответы, и у тебя возникла идея. Гораздо лучше, чем те, что появлялись у меня в последние дни. Мы попробовали. Возможно, это была ошибка, — прибавила Мэлори, оглядываясь на Ровену, — но это не дает вам права осуждать нас.
— Совершенно верно. Приношу свои извинения. — Ровена стала намазывать бри на крекер, затем постучала пальцем по колоде карт Таро. Вокруг них возник светящийся ореол, затем погас. — Теперь они безопасны. Упражняйтесь в предсказаниях, если хотите. Возможно, у вас даже обнаружится дар.
— Вы… — Зоя поджала губы. — Если бы вы не пришли…
— Я хочу и обязана уберечь вас от беды. Когда смогу и если смогу… А теперь мне пора уходить. Не буду вам мешать. — Ровена встала и обвела взглядом комнату. — У вас милый дом, Мэлори. Вам он очень подходит.
Мэлори с усилием выдохнула. Почему-то она чувствовала себя глупой девчонкой.
— Может быть, останетесь? Вы не допили вино. И крекер не съели…
Ровена выглядела немного смущенной.
— Вы очень любезны. С удовольствием. Я очень давно не была в женской компании. Мне ее не хватало.
Злость у Мэлори сменилась удивлением — богиня, прожившая несколько тысяч лет, сидит с ними в одной комнате и пьет вино.
Они принялись за трюфели, и вскоре стало ясно, что все женщины — и богини, и смертные — в сущности, одинаковы.
— Я редко этим занимаюсь, — призналась Ровена, когда Зоя принялась укладывать ее гриву в элегантную прическу. — У меня не очень хорошо получается, и обычно я просто оставляю волосы распущенными. Иногда подрезаю, но мне всегда их жалко.
— Не каждая может сохранять такой царственный вид. Тем более со столь простой прической.
Ровена рассматривала себя в ручное зеркало, пока Зоя трудилась над ее головой, затем чуть наклонила его, чтобы взглянуть на саму Зою.
— Какая у вас красивая стрижка! Просто великолепная.
— А что вас останавливает? Я хочу сказать, что, если бы вы захотели изменить внешность, было бы достаточно… — Зоя щелкнула пальцами, что вызвало у Ровены смех.
— О! Как раз это у меня получается!
— А что Питт? — спросила вдруг Дана. — Какая у него роль?
— Он телохранитель. Воин. Гордый, смелый, сильный. Питт волнует меня, просто сводит с ума. — Ровена опустила зеркало. — Вы настоящий художник, Зоя.
— Я люблю экспериментировать с волосами. — Она встала перед Ровеной и высвободила с обеих сторон несколько прядей. — То, что надо для деловой встречи и подойдет для развеселой вечеринки после вручения «Оскара». Сексуально, женственно, неотразимо. Хотя в вас все это есть и без моих стараний.
— Прошу прощения, но я не могу не спросить, — опять вмешалась Дана. — Что чувствуешь, когда живешь с одним мужчиной… практически вечно?
— Никакого другого мужчины мне не нужно, — ответила Ровена.
— Неужели? И за последние пару тысяч лет вас не посещали мысли о других мужчинах?
— Разумеется, посещали. — Ровена отложила зеркало, и на ее лице появилась мечтательная улыбка. — Был один юный официант в Риме. Какое лицо, фигура! А в его темных глазах могла утонуть целая вселенная. Принес мне кофе с рогаликом. Называл «белла донна» и многозначительно улыбался. Кусая рогалик, я представляла, что это его нижняя губа…
Ровена потупилась, а потом рассмеялась.
— Я рисовала его у себя в студии и позволяла беззастенчиво флиртовать со мной. А когда прогоняла после сеанса, сразу отрывала Питта от его занятий, даже самых важных, и… соблазняла.
— Вы никогда его не обманывали.
— Я люблю своего мужчину, — просто сказала Ровена. — Мы связаны — телом, сердцем, душой. — Она накрыла ладонью руку Зои. — Вы любили мальчика, и он подарил вам сына. И за это вы всегда будете его любить, несмотря на то что он оказался слабым и предал вас.
— Саймон — это весь мой мир.
— И вы сделали этот мир светлым, наполнили его любовью. Я так завидую вашему ребенку! И вам… — Ровена встала и провела пальцами по волосам Даны. — Вы любили того, кто уже перестал быть мальчиком, но еще не превратился в мужчину. И не смогли простить его за это.
— Почему я должна прощать?
— Интересный вопрос, — ответила Ровена.
— А я? — спросила Мэлори.
Ровена присела на подлокотник дивана и дотронулась до ее плеча.
— Вы очень любите мужчину, и эта страсть настолько сильна и внезапна, что вы сомневаетесь в собственном сердце. Поэтому и не доверяете своему мужчине.
— Как я могу доверять тому, кого совсем не знаю?
— Вы не найдете ответа, пока будете задавать себе этот вопрос. — Ровена наклонилась и поцеловала Мэлори в лоб. — Спасибо, что открыли передо мной дверь своего дома, спасибо за откровенность. Вот, возьмите.
Она протянула руку, и Мэлори увидела на ее ладони бледно-голубой камень.
— Что это?
— Амулет. Положите его ночью под подушку, и ваш сон будет безмятежным. Мне пора. — Ровена улыбнулась, тронула свои волосы, встала и направилась к стеклянной двери. — Интересно, что Питт скажет о моей прическе. Спокойной ночи. — Она открыла дверь и исчезла в ночи.
Выждав три секунды, Зоя бросилась к двери и прижалась лицом к стеклу.
— Ничего себе! Я думала, Ровена растворится в воздухе или что-то в этом роде, а она просто идет. Как обычная женщина.
— Ровена и выглядит обычной. — Дана потянулась за попкорном. — А ведь она богиня, которой несколько тысяч лет…
— Только она печальная. — Мэлори вертела в руке камень. — Такая утонченная и холодная снаружи, но ужасно грустная внутри. Ровена невольно выдала себя, когда призналась, что завидует, что у Зои есть Саймон.
— Так странно. — Зоя вернулась к столу, взяла щетку для волос, гребень, заколки и обошла диван. — Ровена живет в большом роскошном замке в окружении необыкновенных вещей. — Она принялась расчесывать Дану. — Красивая, умная… Я так думаю. Богатая, и у нее есть любимый мужчина. Путешествует по всему миру и умеет писать чудесные картины.
Разделив волосы Даны на пряди, Зоя начала заплетать косички. Подруги молчали, и она закончила свою мысль:
— Но Ровена завидует такой, как я, потому что у меня есть ребенок. Или она не может иметь детей? Я не хотела спрашивать — это очень личное. Интересно почему… Если она может иметь все, что угодно, почему бы ей не иметь детей?
— Наверное, Питт против. — Дана пожала плечами. — Некоторые мужчины не хотят детей. Что ты там делаешь, Зоя?
— Новую прическу. Тонкие косички. Будешь очень модной. А ты?
— Что я?
— Ты хочешь детей?
Дана задумчиво жевала попкорн.
— Да. Двоих. Если за несколько лет не найду себе парня, с которым захотелось бы остаться надолго, сделаю все сама.
— Ты на это решишься? — Мэлори запустила руку в вазочку с попкорном. В ее голосе сквозило неподдельное восхищение. — Вырастить ребенка одной? Я имею в виду, сознательно, — прибавила она, оглядываясь на Зою. — Ты понимаешь, о чем я.
— Конечно. — Дана подвинула вазочку Мэлори. — Почему бы и нет? Я здорова. Думаю, из меня выйдет хорошая мать, и мне есть что предложить ребенку. Сначала мне нужно обеспечить материальный достаток, но если, скажем, к тридцати пяти годам на горизонте все еще не появится подходящий кандидат, буду решать эту проблему по-другому.
— Никакой романтики, — вздохнула Мэлори.
— Зато результат гарантирован. Нужно смотреть на вещи шире. Если ты чего-то по-настоящему хочешь, преград быть не должно.
Мэлори вспомнила о своем сне, когда она держала на руках малыша. О том, как ее мир наполнился теплом и светом.
— Даже если ты очень сильно чего-то хочешь, определенные ограничения все-таки существуют.
— Безусловно, речь не идет об убийстве или тяжких телесных повреждениях. Я имела в виду разумный выбор, после которого ты начинаешь действовать и отвечаешь за результат. А ты, Зоя? Решилась бы еще раз? Вырастить ребенка одна? — спросила Дана.
— Не думаю. Это тяжело. Не с кем разделить груз, который иногда кажется неподъемным. А главное, рядом нет никого, кто смотрит на ребенка и чувствует то же, что ты. Не с кем поделиться любовью, гордостью и… не знаю… наверное, удивлением.
— Тебе было страшно? — спросила Мэлори.
— Да. О да! Мне и сейчас страшно. Очевидно, так и должно быть, ведь это очень важное дело. А ты хочешь детей, Мэл?
— Хочу. — Мэлори погладила камень. — Даже сильнее, чем думала.
К трем часам Дана и Зоя уже заснули на ее кровати, а Мэлори все еще убиралась, чересчур возбужденная, чтобы устроиться на диване. Слишком много мыслей и образов теснились у нее в голове.
Взгляд ее снова упал на маленький голубой камень. Хорошо бы, он помог. Ведь она поверила и в более странные вещи, чем камень под подушкой как лекарство от измучившей ее бессонницы.
А может, и нет. Не до конца, не до самых глубин души, как выразилась Дана. Мэлори устала, но все-таки не решалась положить камень под подушку и попробовать заснуть.
Она утверждала, что любит Флинна, но какая-то маленькая часть ее сердца оставалась холодной, ожидая, что все пройдет. Одновременно она сердилась и страдала оттого, что Флинн не влюбился в нее, уравняв шансы.
В конце концов, разве можно сохранять душевное спокойствие, строить планы и вести размеренную жизнь, если их отношения не равноценны?
Всему свое время и место, правда? Если обнаруживается какое-то несоответствие, исправлять его не ей одной. В отношениях всегда есть другая сторона.
Мэлори вздохнула и легла на диван. Судьба не наградила ее талантом, однако она упорно делала карьеру в мире искусства, не желая признать, что годы учебы и тяжелого труда потрачены зря.
Она нашла свое место. Работала в «Галерее» потому, что так ей было комфортно, потому что считала это разумным и удобным. Она убеждала себя, что когда-нибудь пустится в свободное плавание, но это были только слова. Слишком велик риск, слишком много суеты. Если бы не появилась Памела, она так и осталась бы в «Галерее».
Почему она ненавидела Памелу всеми фибрами души? Конечно, эта женщина вульгарна, а вкуса у нее не больше, чем у пережаренной камбалы, но можно было проявить больше понимания и как-то нивелировать это. Мэлори возненавидела ее за то, что Памела нарушила равновесие, изменила правила игры.