Тепло наших сердец Робертс Нора

20

Она боялась, но это помогало держаться. Знала, что никогда в жизни ей еще не было так страшно, и понимала, что она не поддастся страху.

Свет приобрел резкий голубой оттенок. Щупальца тумана тянулись к балкам потолка, окутывали шершавые стены, стелились по пыльному полу.

В голубоватом мареве Мэлори различала облачко пара от своего дыхания.

«Это настоящее», — напомнила она себе. Признак реальности. Доказательство того, что она человек.

Чердак представлял собой одно просторное помещение с двумя маленькими окнами в обеих торцевых стенах и крутыми скатами крыши вместо потолка. Мэлори узнала его. В ее сне здесь были огромные окна. У стен, выкрашенных нежной кремовой краской, лежали ее работы. На полу кое-где виднелась веселая радуга капнувших красок.

В воздухе было разлито летнее тепло. Немного пахло скипидаром.

Сейчас на чердаке было сыро и холодно. Вдоль стен сложены не холсты, а картонные коробки. Старые стулья, лампы — хлам, оставшийся от чужой жизни. И тем не менее Мэлори видела — отчетливо, ясно! — каким мог бы стать чердак.

Ее воображение начало воплощаться в реальность.

Тепло, свет, яркие цвета. На рабочем столе среди кистей и мастихинов стоит маленькая белая вазочка с розовым львиным зевом, который она утром сорвала в саду.

Мэлори помнила, что, проводив Флинна, спустилась в сад за этими милыми, нежными цветами, на которые она будет любоваться, пока он на работе.

«Писать в собственной мастерской», — мечтательно подумала Мэлори. Ее ждут чистые холсты, и она знает — да, знает, — чем их заполнить.

Мэлори подошла к холсту, натянутому на подрамник, взяла палитру, стала смешивать краски.

В окна струился солнечный свет. Часть окон была открыта — для вентиляции и просто для того, чтобы почувствовать приятное дуновение ветерка. Из динамиков доносилась музыка, пронизанная страстью. То, что она собиралась сегодня писать, требовало страсти.

Мысленно Мэлори уже видела картину, и это видение затягивало ее, словно могучий вихрь.

Она подняла кисть, набрала краску и приготовилась положить первый мазок.

Сердце Мэлори пело. Ее переполняла радость. Она просто взорвется, если не перенесет свои чувства на холст.

Образ пылал в ее мозгу. Мазок за мазком, смешивая краски, Мэлори оживляла его.

— Моя самая заветная мечта, — задумчиво сказала она, не отрываясь от работы. — Сколько себя помню, всегда хотела писать. Иметь талант, воображение и мастерство, чтобы стать большим художником.

— Теперь у тебя все это есть.

Она сменила кисть, посмотрела на Кейна и снова повернулась к холсту.

— Ты поступила мудро и в последний момент сделала правильный выбор. Владеть магазином? — Он засмеялся, небрежным взмахом руки отбрасывая эту мысль. — Где тут власть и слава? Зачем продавать то, что создали другие, когда можно творить самой? Здесь ты сможешь быть тем, кем захочешь, и иметь все, что захочешь.

— Да, понимаю. Ты показал мне путь. — Мэлори кокетливо посмотрела на Кейна. — Что еще я могу иметь?

— Хочешь мужчину? — Он небрежно повел плечами. — Он навеки связан с тобой, раб любви.

— А если я передумаю?

— Как пожелаешь. Теперь ты сама создаешь свою жизнь, как это полотно. Все, что захочешь, будет твоим.

— Слава? Богатство?

Губа Кейна скривились в усмешке.

— Все смертные одинаковы. Клянутся, что любовь важнее жизни, но на самом деле жаждут богатства и славы. Бери их.

— А ты? Что возьмешь взамен ты?

— Я уже взял.

Мэлори еще раз сменила кисть.

— Прошу меня извинить. Мне нужно сосредоточиться.

Она продолжала работать, купаясь в лучах теплого света и звуках музыки.

Флинн ударил в дверь плечом, затем сжал пальцами ручку и приготовился бить снова. И вдруг ручка легко повернулась.

На лице Зои появилась растерянная улыбка.

— Наверное, я ее расшатала.

— Стойте здесь.

— Не трать лишних слов, — посоветовала Дана и вслед за братом переступила порог.

Свет теперь пульсировал, стал гуще и казался каким-то живым. Вой Мо превратился в рычание.

Флинн увидел в дальнем углу чердака Мэлори. Сердце его радостно забилось.

— Мэлори! Слава богу! — Он бросился вперед, но натолкнулся на плотную стену тумана. — Тут какой-то барьер. — Флинн лихорадочно пытался пробиться к Мэлори. — Она там заперта.

— Думаю, это мы заперты. — Зоя прижала руки к стене тумана. — Мэлори нас не слышит.

— Нужно сделать так, чтобы услышала. — Дана оглянулась в поисках того, чем можно было бы разбить стену. — Наверное, Мэлори мысленно перенеслась в другое место. Нужно достучаться до нее, заставить услышать нас, и она вернется.

Мо был в ярости — он прыгал на стену тумана и пытался укусить ее. Его беспрерывный лай напоминал канонаду, но Мэлори замерла, словно статуя, спиной к ним.

— Должен быть другой способ. — Зоя опустилась на колени и прижала пальцы к стене тумана. — Ледяной. Смотрите! Она дрожит от холода. Мы обязаны вытащить ее оттуда.

— Мэлори! — Флинн в бессильной ярости колотил кулаками по стене, пока не разбил руки в кровь. — Я не отступлюсь! Ты должна услышать меня! Я тебя люблю! Черт побери, Мэлори, я тебя люблю! Ну услышь же меня!

— Погоди! — Дана схватила брата за плечо. — Она пошевелилась. Я видела. Продолжай говорить с ней, Флинн. Просто говори.

Пытаясь сохранить самообладание, Флинн прижался лбом к стене.

— Я тебя люблю, Мэлори. Ты должна дать нам шанс узнать, куда приведет нас любовь. Ты мне нужна. Выйди! Или впусти меня.

Мэлори, поджав губы, смотрела на фигуру, проступавшую на холсте.

— Ты что-нибудь слышишь? — рассеянно спросила она.

— Ничего. — Кейн с улыбкой посмотрел на трех смертных по ту сторону тумана. — Совсем ничего. Что ты пишешь?

— Но-но! — Мэлори игриво погрозила ему пальцем. — Я очень мнительная. Не люблю показывать незаконченную работу. Это мой мир, — напомнила она Кейну и нанесла очередной мазок. — И правила устанавливаю я.

Он небрежно пожал плечами.

— Как пожелаешь.

— Подожди немного. Я почти закончила.

Теперь Мэлори работала быстро, стремясь перенести образ из своей головы на холст. Это будет ее шедевром. Самой важной работой.

— Искусство не только в глазах зрителей, — сказала она. — Оно в самом художнике, сюжете, цели…

Сердце ее то замирало, то стучало быстрее, но рука оставалась уверенной и твердой. На какое-то время, показавшееся ей бесконечным, Мэлори забыла обо всем, кроме цвета, фактуры, формы.

Потом на шаг отступила, и в ее глазах зажглось торжество.

— Это моя лучшая вещь, — сказала она. — Наверное, ничего такого, что можно будет сравнить с этим, я уже никогда не напишу. Мне интересно знать твое мнение.

Мэлори махнула рукой, приглашая Кейна взглянуть.

— Свет и тень, — продолжала она, когда волшебник приблизился к мольберту. — Внутри и снаружи. Из меня на холст. То, о чем говорит мое сердце. Я назвала картину «Поющая принцесса».

С холста смотрело лицо Мэлори. Ее и первой из принцесс. Девушка стояла в лесу, среди золотистого света и нежных зеленых теней, рядом с прозрачным, как слеза, ручьем.

Сестры сидели на земле рядом с ней, взявшись за руки.

Венора — Мэлори знала, что это Венора, — держала в руках арфу. Ее лицо было обращено к небу, а слетавшая с губ песня почти слышна.

— Думал, я выберу бездушную иллюзию вместо реальности? Думал, променяю свою жизнь и ее душу на сон? Ты недооцениваешь смертных, Кейн.

Он повернулся к Мэлори, охваченный яростью, словно языками пламени, и ей оставалось лишь надеяться, что она не переоценила свои силы. Или силы Ровены.

— Первый ключ мой. — Она протянула руку внутрь картины, почувствовала прилив тепла и сомкнула пальцы на ключе, нарисованном у ног принцессы.

Она достала его из полотна, как юный Артур когда-то вытащил Эскалибур из камня.

Ключ сверкал в луче света, который золотым мечом разрезал тень.

Мэлори почувствовала пальцами гладкую поверхность ключа, его форму, а затем с торжествующим возгласом подняла с земли.

— Вот мой выбор. А ты можешь катиться к черту.

От проклятий Кейна туман сгустился. Он поднял руку для удара, но в это мгновение сквозь стену прорвались Флинн и Мо. Яростно рыча, пес, ни секунды не думая, прыгнул.

Кейн растворился, словно тень в темноте, и исчез.

Флинн подхватил Мэлори на руки. В крошечные окна проникал свет, дождь весело барабанил по крыше. Это был просто чердак, полный пыли и всякого храма.

Картина, созданная любовью, знанием и отвагой, исчезла.

— Я тебя нашел. — Флинн зарылся лицом в ее волосы. Мо радостно прыгал у ног хозяина. — С тобой все в порядке. Я тебя нашел.

— Знаю, знаю. — Мэлори тихо заплакала, глядя на ключ, который крепко сжимали ее пальцы. — Я его нарисовала. — Она протянула ключ Дане и Зое. — У меня есть ключ.

По настоянию Мэлори Флинн повез ее прямо в Ворриорз-Пик. Дана и Зоя ехали следом. Он включил печку на полную мощность и завернул Мэлори в одеяло, которое валялось в багажнике и, к сожалению, пахло псиной, но она все равно дрожала.

— Тебе нужно принять ванну и выпить или съесть что-нибудь горячее. Чай. Суп. — Флинн нервно пригладил волосы. — Не знаю… Нет, знаю! Коньяк. Но он ведь не горячий…

— Все сразу, — пообещала она, — как только ключ окажется там, где ему положено быть. Я не смогу расслабиться, пока он у меня.

Мэлори держала ключ в кулаке, крепко прижатом к груди.

— Не понимаю, как он мог оказаться у меня в руке.

— Я тоже. Расскажи мне, и мы вместе попробуем разобраться.

— Кейн пытался сбить меня с толку, разлучив нас. Ему было нужно, чтобы я почувствовала себя одинокой и испугалась. Но сила Кейна, наверное, не безгранична. Ему не удалось удерживать всех — нас троих и тебя — во власти иллюзий. Всех сразу. Мы связаны друг с другом и поэтому сильнее, чем он предполагал. По крайней мере, я так думаю.

— Согласен. Но нужно отдать должное этому мерзавцу — Рода у него получилась отлично.

— Я его разозлила. Сильно разозлила. Я знала, что ключ в доме. — Мэлори плотнее завернулась в одеяло, но все равно не могла согреться. — Рассказ у меня получается не очень связным.

— Не волнуйся. Потом я его отредактирую. Как ты поняла?

— Чердак, где я стояла перед выбором. Место, где Кейн показал исполнение всех моих желаний. Поднявшись туда с Даной и Зоей, я поняла, что именно там была во сне. И мастерская… Мастерская была наверху. На чердаке. А еще переломный момент, когда нужно принимать решение, — как на картине, где изображен король Артур. Сначала я думала, что мы должны там все перерыть и найти то, на что намекает подсказка, но все оказалось гораздо сложнее и в то же время проще.

Мэлори закрыла глаза и вздохнула.

— Ты устала. Отдохни, пока мы едем. Поговорим позже.

— Нет, я в порядке. Это было так странно, Флинн. Я поднялась на чердак и сразу все поняла. Мой дом — наяву и во сне. Кейн пытался вернуть сон, втянуть меня туда. Я притупила его бдительность. Потом вспомнила о подсказке, и в моей голове появилась картина. Я знала, как ее напишу, чувствовала каждый мазок. Последнее полотно триптиха о принцессах.

Флинн пытался осознать услышанное, а Мэлори между тем продолжила:

— В том мире, который для меня создал Кейн, не было ключа. — Она повернулась к Флинну. — Но ключ существовал в том мире, который я творила сама, если бы у меня хватило смелости. Если бы я смогла увидеть и передать красоту. Кейн дал мне власть привнести в иллюзию ключ. Выковать его при помощи любви.

— Готов поспорить, что он кусает себе локти.

Мэлори засмеялась.

— Есть приятное дополнение. Я тебя слышала.

— Что?

— Я слышала, как ты меня звал. Слышала всех, но особенно отчетливо тебя. Прости… Я знаю, что ты за меня боялся, но Кейн не должен был ни о чем догадаться.

Флинн накрыл руку Мэлори своей.

— Я не мог добраться до тебя. Знаешь, только в этот момент я узнал, что такое настоящий страх.

— Сначала я испугалась, что это очередной трюк Кейна. Что если повернусь и увижу тебя, то расплачусь. Бедные твои руки! — Мэлори взяла его ладонь в свои и поцеловала разбитые костяшки пальцев. — Ты мой герой. Вы мои герои, — поправилась она, оглянувшись на Мо.

Она держала Флинна за руку, пока машина не въехала в ворота Ворриорз-Пик.

Ровена вышла навстречу им. Мэлори видела, что ее глаза блестят от слез.

— С вами все в порядке? — Ровена коснулась щеки Мэлори, и озноб мгновенно сменился блаженным теплом.

— Да. Все чудесно. Я…

— Подождите. Ваши руки. — Ровена приподняла ладони Флинна. — Останется шрам. Вот здесь, под третьим суставом на левой руке. Это символ, Флинн. Символ герольда и воина.

Ровена сама открыла заднюю дверцу, и Мо встретил ее радостным визгом.

— Ну вот! Ты мой храбрец! — Она обняла собаку, затем отстранилась, внимательно слушая звонкий лай, перемежающийся рычанием. — Да, настоящее приключение. — Ровена выпрямилась, не выпуская из рук голову Мо, и улыбнулась подошедшим Дане и Зое. — Для всех вас. Проходите, пожалуйста.

Мо повторять приглашение дважды не требовалось. Он тут же бросился к дому. Стоявший в дверях Питт удивленно поднял бровь, глядя на мчавшуюся пулей собаку, и повернулся к Ровене.

Она засмеялась и взяла Флинна под руку.

— У меня есть подарок для верного и храброго Мо. Если вы позволите, конечно.

— Позволю. Послушайте, мы ценим ваше гостеприимство, но Мэлори очень устала, и…

— Я в порядке. Правда.

— Мы вас долго не задержим. — Питт провел их прямо в гостиную, где висела картина. — Мы перед вами в неоплатном долгу. Что бы ни случилось дальше, то, что вы для нас сделали, не будет забыто. — Длинным изящным пальцем он приподнял подбородок Мэлори и поцеловал ее в губы.

Зоя ткнула локтем в бок Даны.

Питт оглянулся, и его улыбка вдруг стала очаровательной и милой.

— Моя любимая ревнует.

— Нисколько, — возразила Ровена и взяла со стола яркий плетеный ошейник. — Это награда за отвагу и доброе сердце. Цвета тоже символичны. Красный обозначает смелость, синий дружбу, а черный защиту.

Она присела на корточки, сняла с Мо потрепанный выцветший ошейник и надела новый.

Флинн подумал, что во время этой процедуры пес держится с достоинством воина, которого награждают орденом.

— Ну вот. Какой же ты красавец! — Ровена поцеловала Мо в нос и встала. — Вы будете иногда приводить его ко мне? — спросила она Флинна.

— Обязательно.

— Кейн недооценил вас. Сердце, дух, стойкость.

— Вряд ли он повторит ошибку, — заметил Питт, но Ровена покачала головой.

— Сейчас не время. Будем радоваться. Вы первая, — сказала она Мэлори.

— Знаю. Я очень хотела сразу привезти ключ вам. — Она протянула руку, но вдруг замерла. — Постойте. Вы хотите сказать, что я первая? Первая, кто вообще нашел ключ?

Ровена молча повернулась к Питту. Он подошел к резному сундуку под окном и открыл крышку. Изнутри вырвалось голубое сияние, и сердце Мэлори замерло. Не такое, как у тумана, поняла она. Интенсивнее, ярче.

Питт достал из сундука хрустальную шкатулку, от которой исходил свет. Мэлори почувствовала, как спазмы сжимают горло.

— Шкатулка с душами принцесс.

— Вы первая, — повторил Питт, водружая шкатулку на мраморный пьедестал. — Первая из смертных, кто повернет первый ключ.

Он встал лицом к остальным и замер.

«Как солдат на посту», — подумала Мэлори.

Ровена встала с другой стороны от хрустальной шкатулки, внутри которой плясали синие огоньки.

— Теперь вы, — тихо сказала Ровена. — Ваш черед.

Мэлори крепче сжала ключ в кулаке. У нее до боли перехватило дыхание, сердце было готово выскочить из груди. Она попыталась сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но получился короткий всхлип. При ее приближении огоньки засияли ярче, их свет заполнил всю комнату. Весь мир.

Усилием воли Мэлори уняла дрожь в пальцах. Нет! Ее рука должна быть твердой.

Она вставила ключ в первый из трех замков на резной крышке. Свет потек по металлу, окутал ее пальцы, яркий, как надежда. Мэлори повернула ключ в замке.

Послышался какой-то звук, похожий на тихий вздох. Или ей это просто показалось?

Ключ растаял прямо в руке Мэлори.

Первый замок исчез, осталось только два.

— Он пропал. Просто пропал.

— Это знак — для нас, — Ровена осторожно положила руку на шкатулку, — и для них. Осталось два.

— Мы… — Дане показалось, что души принцесс там, за хрусталем, плачут. Она словно слышала их, и от этого у нее разрывалось сердце. — Мы должны выбрать, кто будет следующей?

— Не сегодня. Вам нужно отдохнуть. — Ровена повернулась к Питту. — В маленькой гостиной есть шампанское. Поухаживаешь за нашими гостями? Мне нужно перемолвиться с Мэлори парой слов наедине, а потом мы к вам присоединимся.

Она сама взяла шкатулку и осторожно поставила в сундук. Подождала, пока они с Мэлори останутся одни, и повернулась к девушке.

— Питт сказал, что мы перед вами в неоплатном долгу. Это правда.

— Я согласилась искать ключ, и мне заплатили, — возразила Мэлори. Она посмотрела на сундук и представила спрятанную внутри хрустальную шкатулку. — Теперь мне кажется, что не нужно было брать деньги.

— Уверяю вас, деньги для нас — пустяк. Другие брали их и ничего не делали. Кто-то пытался, но потерпел неудачу. А вы вложили деньги в смелое и интересное дело.

Ровена подошла к Мэлори и взяла ее за руки.

— Мне это нравится. Но, говоря о долге, я имею в виду не доллары и центы. Если бы не моя ошибка, не было бы ни шкатулки с душами, ни ключей, ни замков. И вам не пришлось бы пережить то, что вы пережили сегодня.

— Вы их любите, — Мэлори взглядом показала на сундук.

— Как сестер. Юных, милых сестер. И… — Ровена подошла к картине. — Я надеюсь снова увидеть их такими. Я могу сделать вам подарок, Мэлори. Это мое право. Вы отказались от всего, что предлагал Кейн.