Кровавый разлом Теорин Юхан

14

В доме начали лопаться стекла. Пер тупо смотрел, как сверкающие льдистые осколки сыплются на траву. Его затошнило. Странно, реакция наступила, только когда он уже был в безопасности. Он жадно вдыхал прохладный весенний воздух в обожженные легкие и непрерывно тер глаза.

Черный дым валил клубами из окон, виллу почти уже не было видно. Если даже в доме кто-то и находился, никаких шансов выжить у него не было.

Он, как сквозь густую пелену, услышал далекий вой сирен. Что он, собственно, видел? Обугленный труп? Таинственного наблюдателя, исчезнувшего в лесу? Чем больше он старался восстановить события, тем более размытые картинки предлагала ему память.

Сирены выли уже совсем близко. Две пожарные машины с голубыми проблесковыми огнями подъехали к дому и остановились. Из них начали выпрыгивать одетые в черные защитные костюмы пожарные.

Пер попятился и наткнулся на свою собственную машину. На крыше подрагивали под ветром мучнистые бабочки пепла.

Горящая постель, труп в дыму. Женский крик.

А где Джерри?

Джерри так и сидел в машине.

Он опять посмотрел на дом. Теперь уже на обоих этажах из окон вырывались грозные языки огня.

Пожарники суетились вокруг своих ярко-красных гигантов, разматывая толстые брандспойты. Один из них, в красной куртке, широким шагом подошел к Перу и крикнул, перекрывая рев огня:

— Как вас зовут?

— Пер Мернер.

— Вы владелец недвижимости?

Пер покачал головой. Он попытался что-то сказать, но обожженная трахея отказывалась подчиняться.

— Как вы себя чувствуете?

— Не знаю…

— Сейчас подъедет «скорая помощь»… вы знаете, где начался пожар?

— Везде, — просипел он с трудом. Набрал воздуха и попытался пояснить: — Горело и внизу, и наверху… думаю, там был человек. Может быть, несколько…

— Что?!

— Мне показалось… нет, я видел там человека. И слышал крик.

Голос уже немного слушался. Пожарный уставился на него, растерянно моргая:

— Где, Пер?

— На втором этаже. В комнате… Там горело, и я…

— Хорошо, будем искать… Были в доме газовые баллоны?

Пер опять покачал головой, и его затошнило еще сильней.

— Не думаю… — сказал он. — Это была… киностудия.

— Взрывоопасные жидкости?

— Не думаю… не знаю.

Пожарный кивнул и пошел к машине. Пер заметил, что несколько человек уже надели противодымные костюмы с баллонами за спиной, как у аквалангистов.

Наконец пожарные подключили брандспойты и направили мощные струи воды на выбитые окна. Группа с баллонами двинулась к входной двери. Подъехала еще одна машина — красный легковой автомобиль с надписью: «Руководство службы спасения». Из нее вышел мужчина в желтой куртке с радиотелефоном в руке. Он поднес его к уху и начал что-то докладывать.

Пера то и дело сотрясали приступы кашля. Он кое-как продышался и подошел к машине. Отец, сгорбившись, сидел на переднем сиденье, на коленях у него лежал портфель.

Пер протянул ему найденный в холле мобильник:

— Это твой?

Джерри бросил на телефон безразличный взгляд и кивнул.

— Как ты?

Джерри в ответ тоже закашлялся. Пер впервые за все время обратил внимание, насколько жалким выглядит отец. Серый, усталый, в дурацком мятом пальто. Когда Пер был маленьким, он как-то приезжал к отцу. Ему запомнились темные, зачесанные назад волосы. Зимой он носил дорогие меховые куртки, летом — исключительно итальянские костюмы. Он много зарабатывал, и ему нравилось это показывать.

Когда Перу было пятнадцать, отец ни с того ни с сего сменил имя. Был Герхард, стал Джерри, и не Мернер, а Морнер. Ему, наверное, казалось, что имя Джерри звучит более интернационально.

— От тебя воняет, — неожиданно заявил отец.

— От тебя тоже, Джерри. Это дым.

Пер посмотрел на горящий дом. Пожарные в противодымных костюмах уже поднимались по лестнице к входной двери. Тот, кто шел первым, распахнул дверь настежь, шагнул в задымленный холл и исчез.

Двое остались на лестнице. Через пять секунд аквалангист вновь появился в проеме двери, покачал головой и предостерегающе поднял руку. Все назад!

Никакой надежды, опять подумал Пер. Если там кто-то и есть, никакой надежды.

— Поехали, Пелле? — тихо сказал Джерри.

Предложение было заманчивым — повернуть ключ и ехать на Эланд. Если бы…

— Нет, так нельзя… Надо подождать.

С включенной сиреной подъехал микроавтобус «скорой помощи» и остановился как раз между «саабом» и пожарными машинами. Сирена замолчала. Выпрыгнули два фельдшера и, сложив на груди руки, уставились на пожар.

Пер помог Джерри вылезти из машины и подвел его к фельдшерам.

— Мой отец ранен в живот, — сказал он. — И ушиб голову к тому же. Можете им заняться?

Один из фельдшеров молча кивнул. Они открыли заднюю дверцу и подсадили Джерри.

Пер чувствовал себя все лучше. Свежий воздух, много свежего воздуха — больше ничего не нужно. Он пересек двор и остановился у забора.

Подумал немного, глядя на густой ельник, потом перелез через забор и пошел к опушке.

Он так долго смотрел на горящий дом, что даже не заметил, как село солнце. Было уже почти темно. Он посмотрел на часы — без десяти семь.

Почему-то вспомнил, что у Джерри, когда он работал, было всегда двое наручных часов: стальные и золотые.

Он начал искать просвет в ельнике. Много времени не потребовалось.

Это была лесная дорога, почти не заросшая. Две четких колеи, между ними — густая высокая трава.

Он нагнулся. Сухая, каменистая земля, но кое-где попадались островки влажной глины — очевидно, снег задержался тут дольше, чем в других местах. В полутьме трудно было решить наверняка, но Пер был почти уверен, что он видит свежие отпечатки протекторов.

Он выпрямился и посмотрел на извилистую дорогу. Куда она ведет? Наверняка к дороге на север от Рюда.

Хороший путь для отступления.

Минут через десять он вернулся во двор и подошел к машине «скорой помощи». Фельдшеры промыли рану. Теперь был ясно виден длинный красный порез на белом животе.

— Выглядит как ножевое ранение, — важно сказал фельдшер, накладывая повязку. — Довольно поверхностное. Нож соскользнул.

— Соскользнул?

— Ну да, соскользнул. По коже, так бывает. Ему повезло — через недельку-другую все заживет. Повязку снимете сами или обратитесь в поликлинику, если не решитесь.

Пер довел Джерри до машины, посадил и сам сел рядом. Они смотрели на горящий дом и молчали. Потом Пер сказал:

— Я видел тело на втором этаже. В постели… — Он сделал паузу. — И по-моему, слышал женский крик.

Он вздохнул, откинулся на сиденье и вспомнил про открытое окно. Пер готов был поклясться, что, когда он первый раз заходил в горящую комнату, окно было закрыто.

Отец что-то пробормотал.

— Что? Что ты сказал?

— Маркус Люкас.

Пер вспомнил, что Джерри уже называл это имя:

— Маркус Люкас? Так зовут кого-то из тех, кто был в доме?

У Джерри опять что-то заело в голове. Он молчал, и глаза его не выражали ровным счетом ничего.

— О чем вы говорили с Бремером? — Пер решил сделать еще одну попытку. — Что он тебе сказал, когда позвонил и попросил приехать?

— Не помню.

— А почему вы подрались?

Джерри закашлялся и, не говоря ни слова, откинулся на спинку сиденья. Пер вздохнул, положил руки на руль и посмотрел на подкрашенное зловещим заревом темно-синее небо, на котором, как огненные мотыльки, беспорядочно и невесомо роились искры от пожара.

— Мне нужно ехать домой, — сказал он. — Нилла…

В эту секунду белый «вольво» резко завернул во двор, обогнул пожарные машины и остановился прямо перед «саабом» — радиатор к радиатору. Из машины вышли двое — мужчина и женщина. В гражданской одежде, но никаких сомнений в том, кто они такие, не было. Мужчина пошел к «скорой помощи», женщина — к «саабу». Пер открыл дверь.

— Добрый вечер, — сказал он.

— Добрый, добрый, — без выражения сказала женщина и протянула удостоверение — уголовная полиция в Векшё. — Это вы звонили в службу спасения?

— Я.

— Назовите имя, фамилию, персональный номер.

— Пер Мернер. — Он достал водительские права.

— А вы кто? — спросила она у мрачно уставившегося на нее Джерри.

Пер знал, что отец терпеть не может полицейских. Полицию и парковочных стервятников он ненавидел больше всего на свете.

— Это мой отец, — поспешил сказать Пер, — Джерри Морнер. Он и есть владелец дома.

— Вот как? — Она оглянулась на горящий дом. — Надеюсь, у вас все в порядке со страховкой. Или как, Джерри?

Отец промолчал.

— У отца был удар, — мягко сказал Пер. — Ему трудно говорить.

Женщина кивнула и записала имя Джерри в блокнот.

— Значит, вы были тут, когда начался пожар?

— Не совсем… Джерри был в доме, а я приехал за ним.

— Расскажите, что вы видели.

Мне нечего скрывать, снова подумал Пер — и стал рассказывать, как он вошел в дом, как сначала подумал, что пахнет спиртом, а потом нашел Джерри и увидел канистру с бензином, как вывел отца и вернулся в горящую виллу.

Она все записывала.

— Значит, вы видели человека на втором этаже? И слышали крик о помощи?

— Думаю, да.

— А кого-нибудь еще вы видели? В доме или рядом?

Пер помолчал, обдумывая ответ. Что он видел? Неясную фигуру на опушке и след от колес?

— Нет… не видел.

Но кто-то же ударил отца по голове и пырнул ножом!

— Вот как?

— Бремер, — вдруг послышался тихий голос у него за спиной.

— Бремер? Кто это?

— Помощник отца… Ганс Бремер. Может быть, это именно он там… наверху.

Все трое, как по команде, посмотрели на горящую виллу. Огонь никак не хотел подчиняться мощным струям направленных на него брандспойтов. В небе по-прежнему летали искры, жар ощущался даже здесь.

— Ну хорошо, — сказала женщина. — Сейчас поставим оцепление.

— То есть вы рассматриваете это как место преступления?

— Очень может быть.

Она пошла от машины.

— Мы можем ехать? — крикнул Пер ей в спину.

— Здесь мы скоро закончим. — Она обернулась. — Но вам придется последовать за нами в Векшё. В вашей же машине.

— Зачем?

— Для допроса. Не волнуйтесь, много времени это не займет.

Пер вздохнул. Посмотрел на темное небо и на часы. Без четверти восемь.

Он чувствовал себя совершенно измотанным. Он собирался отвезти Джерри в Кристианстад, но тогда он не успеет до глубокой ночи вернуться на Эланд. И Йесперу придется спать одному в пустом доме.

— Джерри, я не успею завезти тебя домой сегодня. Поедешь со мной на Эланд.

Отец уставился на него:

— Эланд?

Он, судя по всему, сомневался в разумности такого предложения. Пер, по правде говоря, тоже — когда-то он дал себе обещание не допускать Джерри к детям.

— Да… ты же мой отец, не так ли? Член семьи…

— Семьи?

Похоже, Джерри не понял смысла этого слова.

— Моей семьи, — пояснил Пер. — Поедешь со мной и вместе отметим Пасху. Со мной, с Йеспером и Ниллой… при одном условии.

Джерри то ли ожидал продолжения, то ли просто не понимал, о чем речь.

— При одном условии — ты будешь молчать.

— Молчать?

Пер кивнул. Молчать. В этом было нечто комичное — просить о молчании человека, который едва мог выговорить связное предложение… но он даже не улыбнулся.

— При внуках ты будешь молчать, Джерри… им не надо знать, чем вы здесь с Бремером занимались.

15

Вендела наклонилась и поцеловала Алоизиуса в лоб. На ней были белая шапочка и непродуваемый красный тренировочный костюм. Она еще раз погладила Алоизиуса и пошла к выходу.

— Пошла на пробежку! — крикнула она. — Увидимся через час!

Макс не ответил, зато заскулил Алоизиус. Он очень нервничал, может быть, перед предстоящим праздником. С тех пор как у него ослабло зрение, он стал очень чувствителен к чужим голосам.

Будет человек десять: она с Максом, пара Курдин, их малыш, Пер Мернер и двое его детей-подростков, старик Герлоф с приятелем Йоном. Так что готовить много не придется, хотя, конечно, надо все рассчитать, чтобы не вышло конфуза. Завтра хорошо бы съездить в Боргхольм и купить продукты. Не забыть корм для Алли.

А потом придется все это готовить… но ей сейчас не хотелось об этом думать. Главное — хорошая пробежка.

Она бегала уже десять лет. Как ни странно, она начала заниматься джоггингом сразу после того, как вышла замуж за Макса, который сам не бегал и не понимал, зачем это нужно. Зимой она пользовалась беговой дорожкой, но ей очень не хватало метафизического ощущения единения с природой, которое всегда появлялось, когда она выбегала из дома.

Она несколько минут позанималась стречингом у крыльца и побежала. Наметила сделать широкий полукруг в обход каменоломни.

На север от выработки был необычный проход, образовавшийся между двумя кустами орешника. Орешник — особое растение, из него делают волшебные палочки, а лозоходы — свои рамки.

Через этот проход она словно попадала в новый мир. Ей, во всяком случае, так казалось. Она поставила цель: попробовать вернуться на сорок лет назад, в свое детство, в свою семью — только бы найти тропинку. Только бы найти тропинку… здесь так все изменилось. Построили дома, заасфальтировали дороги, пастбища заросли кустами и травой.

Она прибавила скорость и побежала по тропинке над берегом. Дело шло к вечеру, солнце уже стояло над горизонтом, как в октябре, но свет его все равно был намного сочнее и ярче — снегу, залежавшемуся в канавах, против такого солнца не устоять.

Каменистый пейзаж казался совершенно неподвижным. Единственная подвижная точка — она сама; смешно, наверное, со стороны, как она дергает руками и ногами в этом вечном, почти космическом, покое… Вендела наконец поймала ритм и расслабилась. Дальше тропинка разделялась. Она выбрала правую, ведущую вглубь острова.

Воздух был свежий и прохладный. Аллергия затаилась и ничем о себе не напоминала.

Через двадцать минут она добежала до места, где прошло ее детство. Где оно началось и закончилось. Интересно — она нашла дорогу, ни разу не спутав, как будто это было вчера. Сначала по асфальтированной дорожке, потом по проселку — ей показалось, что она его узнала, — потом мимо маленькой ясеневой рощи — тогда это были изящные тонкие деревца, чуть ли не саженцы. За эти годы ясени превратились в статные высокие деревья.

Еще через пятьдесят метров проселок уперся в хутор. Вендела выдохнула и остановилась.

Хутор стоял на самом краю известнякового плато, всего-то в паре километров от Стенвика. За двумя белыми металлическими калитками — выложенная камнем дорожка в сад. Там, похоже, никого нет. Она осторожно открыла одну из калиток.

Солнце клонилось к закату. Сад стоял в полумраке, но в окнах дома еще плавились последние солнечные блики.

Вендела очень боялась, что хутор заброшен, что дом постепенно разрушается. Она представляла выбитые окна, насквозь проржавевшие петли дверей. Но дом был ухожен, даже выкрашен желтой масляной краской. Очевидно, недавно — кто-то, у кого были время и деньги, купил хутор и привел его в порядок.

Рядом с домом заросший газон, а чуть подальше — возвышение в форме правильного прямоугольника. Когда-то здесь находился коровник. Трава и мох проросли через фундамент, образовав нечто вроде зеленого помоста.