Старшие арканы Таро. Теория и практика Бедненко Галина

Первоначально «Повешенный» в системе Таро символизировал наказание. Существовала традиция наказания за дезертирство, трусость, малодушие или ложные клятвы (или другое клятвопреступление) рыцаря. Его вешали за ноги и били палками. Если виновный был мертв, то вешали его тело и поступали ровно таким же образом. А если он бежал (дезертир и трус), то его рисовали именно в этой позе и этим ославляли. Интересно то, что отец Франческо Сфорцы, Муцио Аттендоло, однажды попал в такую историю. Он был наемником-кондотьером, обласканным папой римским, однако затем встал на сторону его врагов, после чего был подвергнут такому карикатурному поруганию. Иногда в старых колодах Таро, по свидетельству исследователей, вместо «Повешенного» как раз присутствовала четвертая добродетель – «Танцор по имени Благоразумие» или же «Акробат». Таким образом, мы можем предположить, что именно «Повешенный» вытеснил четвертую добродетель «Благоразумие». Если судить об этом с точки зрения внутреннего мира человека, то адекватная оценка своего поведения и его последствий (что есть благоразумие) была заменена самообвинением и раскаянием.

Классическая иконография. Между двумя столбами (или на одном столбе – но тогда усиливается тема жертвы на Мировом Древе[52]) висит юноша, подвешенный за одну ногу, вторая полусогнута. Его руки висят или скрещены над головой. Иногда внизу течет вода.

Подвешенность и неопределенность

В системе Золотой Зари этой карте приписывалась буква мем, «вода»; соответственно и связывалась она со стихией воды. Сочетание позы и ситуации Повешенного с темой воды родило идею неопределенности пред рождением, плавания ребенка во внутриутробных водах матери. Современные представления о реальных переживаниях плода до рождения связываются обычно с теорией С. Грофа, основанной на опытах употребления LSD и холотропном дыхании. Мы не способны утверждать, что они истинны по отношению к реальному человеческому опыту до и во время рождения, и будем пользоваться примером этой фазы всякой человеческой жизни исключительно как метафорой.

Мы не знаем, как именно себя ощущает младенец в утробе матери и с какими именно взрослыми переживаниями мы могли бы сравнить эти ощущения. Однако взрослый человек способен подобрать к своему актуальному жизненному этапу метафору, связанную с состоянием подвешенности и неопределенности, ожидания и отсутствия всякого чувства времени, чувства совершенной предопределенности, но при этом осознания скорее неизвестности… как будто перед рождением.

Это отсрочка и неизвестность, при этом внутренне глубоко значимая, хотя не всегда ясно осознаваемая. Современному западному человеку достаточно сложно свыкнуться с идеей ожидания безо всякого стимулирования процесса. Здесь же тонкость момента состоит в том, что Повешенный не просто ждет (это, например, не ожидание, когда взрастут всходы 5-й гексаграммы «И Цзин») некоего нужного ему момента, а пребывает внутри самой неопределенности, как в непроницаемом пузыре, в отрыве от происходящего вовне. Его личной «включенностью» (и «невключенностью») в реальный мир будто владеет некто извне, божественная сила или сила судьбы, непознаваемая как неизвестное божество. XII аркан часто ассоциируется с посвящением, инициацией, но в той ее части, что соответствует паузе, затишью смерти-в-жизни, предшествующему новому рождению.

Несознательная Жертва

В некоторых и нечастых случаях «Повешенный» может изображаться именно «попавшимся Дураком», Шутом Нулевого аркана. Если подчеркивается эта черта, то смысл карты оказывается в зависимости от несуразной личной воли, приведшей к текущей ситуации, а также в осознанном выборе «несознанки». Так, в «Таро Ведьм» («Tarot of the Witches»), одном из многочисленных вариантов с тем же или похожим названием, повешенным оказывается мальчик-«ботаник», читающий в таком же висящем положении книжку и держащий в другой руке сачок для ловли бабочек. В разных интерпретациях системы Таро указывается, что Повешенный – это Шут, который в этом месте сакрального пути оказался жертвой. В этой колоде Повешенный остался Шутом, самим-в-себе и самим-по-себе персонажем, который даже не особенно замечает, что находится в столь непривычном положении. Это продолжение чудаковатого пути Шута… который не преображается даже в Повешенном.

В других колодах Повешенный может выглядеть не то дураком, не то наказанным преступником, что соответствует исторической иконографии карты. Так, в «Алхимическом Таро» мужчина висит на добротно сколоченной виселице (а не на декоративно украшенном столбике, как иные), к нему подбирается по перекладине злонамеренная змея, а из его карманов или из-за пазухи вываливаются звонкие монеты. Возможно, это намек на наказание предателей, но сама карта навевает такой ужас, что виден в ней лишь сильно испуганный человек, теряющий все свои ресурсы и накопления.

Сугубо фатальное, уничижительное, безнадежное состояние «Повешенного» (по сути – страх и отвержение этой идеи) встречается в иных современных колодах. Например, в «Таро Археона», где полуистлевший труп висельника уже облюбован парочкой воронов-падальщиков на фоне багрового неба пожарищ.

Божественная жертва

Повешенный, висящий на перекладине без параллельно стоящих вертикальных столбов, известен по колоде Уэйта. Здесь использована виселица в форме тау-креста, знака жизни и плодородия, что подчеркивается цветущими ветками на перекладине. Уэйт отвергает мысль о «мученичестве, благоразумии и долге» в этой карте, а усматривает «взаимосвязь между Божественным началом и Вселенной в одном из ее аспектов».

В колоде Уэйта молодой человек, привязанный за ногу к перекладине, висит на столбе. Вокруг его головы – нимб святого из 40 лучей (намек на числовое значение буквы мем – 40). Левая нога скрещена с правой и согнута в колене, руки завязаны за спиной в полной беспомощности.

В колоде Хайндля повешенным изображен зрелый обнаженный мужчина, висящий вниз головой на дереве, однако с раскинутыми над землей руками, а на уровне его груди и живота проходит над всей землей радуга. Это напоминает нам о жертвоприношении начала мира или о значимой божественной жертве. Сотворение, становление мира многих мифологий несет в себе первоначальную жертву: аккадо-шумерский Апсу был убит, и из его тела бог Эа сделал себе чертоги, а затем герой и бог Мардук убил праматерь Тиамат, иначе та уничтожила бы весь мир; греческий Уран был кастрирован, в результате чего Земля отделилась от Неба; скандинавский великан Имир был убит и расчленен богами, которые сделали из его тела небо, землю, горы, море, облака и леса. Единожды случившимися, но важными для дальнейшего существования мира оказываются добровольные самопожертвования богов: христианский Иисус был принесен в жертву ради своего отца и принес надежду на искупление человечеству, скандинавский Один принес себя в жертву себе же и обрел руны, символические знаки, описывающие все, существующее в мире. Христианский Страшный суд не предполагает божественной жертвы, а скандинавская эсхатология ее описывает: в битве с чудовищами погибают почти все боги пантеона (спасаются лишь «молодые боги», которым не было места при прежнем порядке и которые стали при нем жертвами). Алистер Кроули писал о Повешенном как о космической жертве, созидающей, хранящей и разрушающей вселенную.

В одной из самых таинственных и «темных» колод из встреченных мною, «Таро Вороньей магии» («Crow’s Magick Tarot») известной художницы Лонды Маркс, «Повешенный» недвусмысленно оказывается перевернутым (но не сатанинским, а демиургическим!) распятием. При этом из плеч человека (или бога) вырастают крылья, а вселенная предстает сама перевернутой, со смещенными плоскостями черно-белых квадратов и смешанными пространствами, в которых плавают шары планет.

В «Олимпийском Таро» «Повешенный» представлен Дионисом или служителем его культа, подвязанным на подпорках, подобно ветвям винограда рядом с ним. В одной его руке – кубок с вином, в другой – камень, вокруг которого вьются облака (игрушечный Олимп, его смысл и символ).

Искупление и самопожертвование

«Повешенный», как мы помним, вытеснил «Благоразумие». И идея искупления заместила идеал взвешенных поступков. Это одно из значений аркана, однако в современных (не христианской ориентации) колодах тема вины и искупления выражена обычно не столь ярко. Идея покаяния уступает место своего рода «паузе для контакта с Самостью».

Алистер Кроули, создатель более прогрессивной по сравнению с системой Уэйта традиции Таро, писал о «Повешенном» в связи с темой смены эонов (эпох) Осириса и нового эона Хора:

«Прошедший Эон Осириса имел природу Воздуха, и стихия эта не была антипатична ни Воде, ни Огню; нормой той эпохи было самопожертвование. ‹…› Впрочем, Вода – стихия Иллюзии; и данный символ можно трактовать как тягостное наследие минувшего Эона: если провести анатомическую параллель, это – духовный аппендикс. ‹…›

Карта эта прекрасна некой странной, древней и уже уходящей в прошлое красотой. Это карта Умирающего Бога, и в современной колоде она – не более чем кенотаф. Она говорит: «Если когда-нибудь опять станет очень плохо, если вновь наступят Темные века, то вот способ, как все исправить». Но если уж возникает нужда в подобном вмешательстве, значит, все и впрямь из рук вон плохо. Свою наиглавнейшую задачу мудрые должны видеть в том, чтобы избавить человечество от непотребства самопожертвования и от напасти целомудрия: веру должно убить уверенностью, а целомудрие – экстазом.

В «Книге Закона» сказано: «Не жалей падших! Я их не знал. Я не для них. Я не утешаю: я ненавижу и утешаемого, и утешителя».

Искупление – плохое слово: оно подразумевает некий долг. Каждая звезда богата безгранично; и единственный верный способ обращения с людьми невежественными – нести им знание об их звездном наследстве. А для этого необходимо держаться так, чтобы ладить с животными и детьми: относиться к ним с безусловным уважением и даже, в известном смысле, благоговением» (Кроули А. Книга Тота. Перевод А. Блейз).

Кроули делает упор на то, какое участие человечество принимает в этом божественном жертвоприношении, которое создает, сохраняет и разрушает вселенную и смысл которого меняется с приходом каждого нового эона. Эон Исиды (эпоху архаических земледельческих культур и матриархата в известном понимании) Кроули соотносит со стихией Воды, и Повешенный тогда был ребенком в утробе матери. Эон Осириса, связанный со стихией Воздуха, дал идею самопожертвования, принцип умирающего бога. Наступающий эон Хора он ассоциирует со стихией Огня, которая враждебна стихии Воды, а потому идея самопожертвования ныне вредна по сути. В эоне Хора жертва и искупление связаны, по Кроули, с просвещением, которое несут «просветленные».

Смерть – популярный персонаж итальянских «триумфов», поэтому неудивительно, что эта фигура вошла и в «триумфы» Таро. Ее номер, 13, «несчастливое» число, также не случаен.

Классическая иконография. Человеческий скелет, пляшущий с косой в руке или собирающий урожай человечьих голов. В колоде Висконти – Сфорцы в руках у Смерти был лук.

«Самая страшная карта Таро», или Смерть как судьба

Карта «Смерть» нередко вытаскивается в голливудских фильмах, вызывая у гадалки ужас, страх, трепет и стремительное желание вышвырнуть клиентку за дверь, не востребовав денег, а самой быстренько собрать вещи и смыться из города. (К слову сказать, этим можно было бы заняться, если бы у нескольких десятков клиентов из одного города выпадали карты «Мир» и «Башня».) XIII аркан, однако, одна из самых миролюбивых и спокойных карт, хотя он достаточно фаталистичен и шансов на продолжение того, что было, не оставляет.

Вновь возвратимся к фильмам: нередко «Смерть» даже там обозначает серьезные перемены, вмешательство Судьбы в жизнь героя или героини, а не встречу с Хароном. (В случае особо искрометного чувства юмора у режиссера – может быть смерть самой гадалки.) Действительно, Судьба и Смерть часто оказываются взаимосвязанными категориями, срок жизни (и возможность наполнения этого отрезка судьбой, личной историей) зависит от времени ее конца. Особенно актуально это было для традиционного сообщества, жизнь членов которого была особенно тесно связана с происхождением, семьей и социальным слоем.

Отношение к смерти всегда, в любой человеческой культуре, было чем-то особенным. Относились к ней как к чему-то непостижимому, внезапному, из мира Иного или же планомерному событию, к которому готовились еще при жизни, или же как к переходу к иной, но не слишком отличающейся от привычной жизни, разве что погрустнее или, наоборот, повеселее… в любом случае отношение к ней всегда оказывалось значимым для характеристики самой культуры. Смерть как прекращение человеческой жизни была формальным актом выхода существа из человеческого сообщества, и вместе с тем человеческая личность должна была остаться в своей культуре. Отсюда память о предках, которые следят за потомками; памятники и статуи умершим героям; идеи о возвращении душ в новые тела. Нечто непоправимо терялось (жизнь и плоть), но нечто необходимо было оставить для продолжения.

Нечто похожее происходит и в XIII аркане. Что-то необратимо уйдет, будет потеряно или оставлено, но самое важное и существенное будет сохранено. Жизнь человека, по большому счету, и состоит из «маленьких смертей» отказа от себя прежнего для осознанного (или нет… но тогда личность начинает распадаться) выбора себя впредь и в будущем. Это и есть выбор пути, решение о том, каким быть.

В традиции Золотой Зари эта карта определялась как «Дитя великих преображающих сил» и была соотнесена с зодиакальным знаком Скорпиона, обителью Марса и знаком экзальтации Плутона. Еврейской буквой, сопутствующей этой карте, является нун, что означает «рыба», символ подводной жизни, невидимой снаружи и из земного существования. Это тоже своего рода знак перехода от небытия к осуществленному бытию или наоборот.

В колоде Уэйта и ее «клонах» на карте «Смерть» мы видим всадника на бледном коне под знаменем Мистической Розы, которая означает жизнь. На горизонте встает между двумя башнями солнце – как символ бессмертной жизни, но повержен наземь король под копытами всадника, стенает дева, удивленно таращит глазки ребенок, и лишь священник молитвенно и покорно принимает всадника. Эта карта, созданная с известным назидательным пафосом, говорит нам о необходимости принятия перемен ради развития духа.

В колоде Хайндля XIII аркан необычен и странен, что вполне соответствует общей мистической ее направленности. Здесь мы видим голову ворона – птицы смерти, особенно значимой в скандинавской эпической культуре, и костлявую руку с косой, поднимающуюся откуда-то из камышей возле воды. Конечность скелета будто перечеркивает всю карту, делая взмах и жест окончательным и бесповоротным. На заднем плане мы видим водную гладь с лодочником – символом беспечности жизни или самим Хароном, перевозчиком теней в царство мертвых. Сверху же с дерева вот-вот упадет последний полупрозрачный лист… Одна из самых красивых и необычных карт этого образа.

Завершение некоего этапа

Чаще всего аркан «Смерть» означает завершение некоторого этапа. В прогностике эта карта более однозначна и фатальна, нежели при диагностическом и психологическом подходе. В обычных гаданиях «на то, что будет» эта карта говорит о том, что нечего надеяться; это своего рода «черная метка». Однако при личностно ориентированном подходе карта будет говорить о необходимости осознания завершения чего-то, осмыслении себя и своего места и пути в жизни, ясного, хотя, возможно, и не самого веселого в жизни выбора.

В некоторых учебниках по Таро встречается представление о том, что XIII аркан несет внезапные неприятные перемены, ведущие к духовной трансформации. Нам такой подход кажется смешанной путаницей представлений: внезапность происходящего идет от представлений о внезапности и почти всегда преждевременности кончины. В обществе, ориентированном на «делание своей жизни», смерть представляется внезапным ее прерыванием, а не частью судьбы. И разумеется, не может случиться внезапной духовной трансформации просто от переживания некоего события: трансформация, тем более духовная, – завершающий этап эмоциональной и мыслительной внутренней работы (к слову сказать, трансформация не всегда бывает в лучшую сторону… но обычно об этом забывают).

Путаница в восприятии принципа карты «Смерть» случается при «слипании» его с идеями арканов XVI («Башня») и XXI («Мир»). В отличие от «Башни» «умирание» XIII аркана более естественно, это увядание и упадок без надежды и сопротивления, это «вдруг – пустота и хлам вокруг», это холодная мерлзлая почва, которая не дает новых всходов, а все, что росло на ней раньше, но не было собрано и усвоено, постепенно гниет, сохнет и умирает. В отличие от «Мира» XIII карта Старших арканов сохраняет континуальность личной истории и самой личности, умереть может Персона, но Эго только кристаллизуется в само себя; в юнговском понимании при вступлении в карту «Мир» мы чувствуем больший контакт с Самостью, и шаткость положения будет ощущать именно Эго. Стоит также отличать проявление карты «Смерть» от карты «Суд» («Страшный суд» старых колод или «Эон» кроулианской традиции). XIII аркан это частное, личное дело каждого – в отличие от Суда, который может касаться сообщества, поколения, эпохи или включенности индивидуума в судьбу оных, а также собственной включенности в систему своих перерождений.[54]

Карта «Смерть» наиболее ясно представлена в «Книге Тота», и общие принципы ее относятся к современному пониманию этого аркана и в других колодах, к системе Таро в целом. Смерть – это гниение, тройственный процесс, окутывающий Орфическое яйцо (рождение чего-то нового и значимого) уютным теплом на последней стадии перед рождением. Скорпион, змей и орел – три символа этого процесса, три традиционных аспекта зодиакального знака Скорпиона. Скорпион, по легенде, совершает самоубийство, если попадает в безвыходное положение (предчувствует поражение). На этом уровне превращение происходит под влиянием окружающей среды. Змей ассоциируется с волнообразным движением, поэтому его превращение – это способность совершить переход тогда, когда это нужно. Орел же – символ высшей и духовной природы процесса вечного превращения.

В «Таро Элементов» карта «Смерть» представляет средний уровень процесса превращения. Фигура без лица, облаченная в плащ с капюшоном, держит в руках символ жизни – анкх и идет по белой пустыне с редкими пробивающимися из-под земли и совсем молодыми ростками. Пустоту ее сущности пронизывает змея, а из ее головы растут крылья. На горизонте же беснуется маленький человечек. Эта карта говорит о необходимости принятия смерти для продолжения жизни, именно о волнообразном ходе змеи, а также о знании полета духа – Орла.

Отказ от какой-то отжившей части жизни и личности

Изображение Смерти как скелета без плоти относится к эпохе позднего Возрождения. В Средневековье Смерть предстает в обычном человеческом обличье, и лишь надписи, ее сопровождающие, раскрывают зрителю, кто это. Иногда это многозначительный всадник на бледном коне. Но в XV веке Смерть начинает появляться как скелет в изобразительном искусстве и таковой предстает перед нами и в картах Таро. Прежде христианское Средневековье будто отрицало важность смерти как ухода в прах и тлен: даже на картинах Страшного суда мертвецы представали молодыми и красивыми… Тема разложения и тления проникает в изобразительное искусство лишь во второй половине XIV века. Тогда же получает особое распространение тема Плясок Смерти. Смерть предстает там в образе мумифицированного трупа или, по средневековой традиции, птицелова, охотника, жнеца. После чумных эпидемий, охвативших всю Европу, Смерть стала восприниматься самостоятельным и важным персонажем, который приходит ко всем, независимо от их положения, ранга, статуса, добродетели или греховности.

Смерть предстает стихией, от которой невозможно спастись и пред которой нельзя устоять. Перед ней рушится даже безусловная, объективная казуальность, смысловая система культуры. «К чему молиться?» – вопрошают монахини «плясок смерти». Как правило, изображения включали в себя фигуру Смерти и окружающих ее фигур различных представителей социальных слоев: священников, дворян, мирян, сборщиков податей, еврейских и мусульманских священнослужителей, всех, кого возможно, вплоть до шута и императора (в разных системах были разные персонажи). Обычно цикл включал в себя 22 или 33 карты. В каком-то смысле Старшие арканы Таро – тоже 22 карты, относящиеся к тому же периоду, – являются, если сделать акцент на срединной карте всего ряда, одним из отражений Плясок Смерти.

Пляски Смерти повествуют нам о том, что, кем бы ты ни был, все равно придется отказаться от всего, что имел при жизни, сохранив лишь бессмертную душу. Эта идея родственна смыслу XIII аркана, по которому рано или поздно нам приходится с чем-то в этой жизни расставаться, будь то любимые и близкие или же какие-то части нас самих. Это само переживание прощания с чем-то ушедшим. Остается лишь голый скелет, костяк индивидуальности, не связанной условиями жизни и обстоятельствами бытия.

В «Книге Тота» Кроули так высказывается об этом аркане: «В алхимии данная карта иллюстрирует идею гниения – это специальный термин, которым адепты обозначают ряд химических изменений, ведущих к развитию окончательной жизненной формы из первоначального семени, дремлющего в Орфическом яйце. ‹…› На карте изображен танец смерти: главная фигура здесь – скелет с косой, а скелет и коса – это преимущественно сатурнианские символы. ‹…› Сатурн обозначает базовую структуру всего сущего, ту фундаментальную природу вещей, которая остается неизменной в ходе обычных перемен, сопутствующих природным явлениям. Более того, он увенчан короной Осириса и символизирует Осириса в водах Аменти. И, более того, он – изначальный тайный Бог-творец, носитель мужского начала… ‹…› Под взмахами его косы возникают пузыри, в которых начинают зарождаться новые формы жизни, созидаемые им в танце; и формы эти также танцуют» (перевод А. Блейз). В «Таро Тота» в значительной степени присутствует важность перехода от одного этапа существования к другому. Это чувствуется в самом танце коронованной фигуры и обнаруживается в тексте «Книги Тота».

Большой переход

Вызов карты «Смерть» касается принятия ограничения или лишения для последующего перехода к новому – и зачастую пока неизвестному – этапу. Это то самое предчувствие тайны, загадочность и неизвестность всего того, что нас ждет за пеленой… Перехода. Поэтому Смерть и мыслится как Великий Освободитель. Трагизм Великого Перехода способен быть сакрально осмысленным: похороны отмечаются как значимое событие в память о покойных и в подтверждение их значимости для живых. Также он обыгрывается трикстерски: на похоронах и поминках не только горюют, но зачастую (в некоторых культурах) радуются и веселятся, вновь признавая важность события и оберегая живых от следования за ушедшими. Постоянным напоминанием о Смерти в Новое время становятся не только печально-мрачные сюжеты и сцены, но и комические: Смерть кланяется и гримасничает, вкрадчиво манит и соблазняет, улыбается, глумится, смеется и шутит. Это также помогает и перейти Рубеж, и помнить о нем, но не бояться.

Мы не можем вспомнить подобного оттенка смысла в известных нам и хорошо проработанных колодах Таро, они более ориентированы на величественное представление о смерти. И тем не менее тема Перехода (не Великого, но Большого) там существует. XIII аркан способен дать возможность подготовиться к испытанию конца одного периода жизни и началу нового.

В «Алхимическом Таро» XIII аркан, конечно, являет символ Смерти как скелета со стрелой в руке и с вороном на левом плече. Он (или она) стоит на черном солнце посреди полного мрака и клубов тумана, символизируя самое погружение в стадию черноты и гниения. Эта карта может соответствовать алхимическому этапу morti fica tio – процессу ухода в смерть, от любых внешних проявлений, в глубину, в мир «теней», в мир психической сущности. Это стадия отмирания, когда первоначальные элементы «умирают» и перестают существовать в прежней форме.

Умеренность – одна из четырех античных добродетелей, три из которых представлены в Старших арканах Таро. Как правило, на карте изображается аллегория Умеренности. В кроулианской традиции, как наиболее последовательном развитии современной системы Таро, «Умеренность» сменяется алхимическим «Искусством» – благодаря символике смешения жидкостей в сосудах и трансформации их содержимого.

Классическая иконография. Женская фигура, иногда с крыльями (что необычно для добродетели, которая не является ангельской силой), переливает жидкость из одного сосуда в другой. Одной ногой она стоит на суше, другой касается воды.

Сдержанность эмоций

Умеренность – четвертая из основных античных философских добродетелей. (Отметим тут, что две из четырех добродетелей – Умеренность и Справедливость – снабжены символами равновесия – весами и двумя сосудами.) С ее пониманием обычно не возникает сложностей. Она предназначена контролировать неуемные аппетиты и сдерживать бурные желания. В Древней Греции вино разбавляли водой, считая, что пить чистое вино – варварский обычай, свойственный диким скифам. Это был своего рода культурный индикатор, ставший не просто признаком бытовой и социальной культуры, но и неким эстетическим, философским мерилом человека. Цивилизованный человек Эллады умеет правильно смешивать вино и воду, умеренно соотнося свои влечения с целесообразностью.

Принцип умеренности возвел в культ великий философ, мистик и математик Пифагор. Платон в диалоге «Федр» представляет душу состоящей из двух начал: врожденного, стремящегося к удовольствиям и приобретенного, стремящегося к нравственности. Оба могут находиться в согласии, а могут – в борьбе, и тогда одно преобладает над другим. А необузданность и невоздержанность, по мнению Платона, делают невозможным созерцание божественного. Ему следует Аристотель, который полагал, что в душе содержатся страсти, способности и устои. Страсти влекут за собой чувства удовольствия или страдания, способности делают человека подвластным страстям, а нравственные устои позволяют контролировать их. Добродетель же может содержаться лишь в нравственных устоях, определенном складе души, сказывающемся в страстях и поступках. А поскольку переживания и действия чреваты как избытком, так и недостатком, которые оба губительны для добродетели, то лучшим исходом является середина. Добродетель по Аристотелю вообще некое обладание серединой. Так, скорее Умеренность для Аристотеля является наивысшей и основной добродетелью, включающей в себя остальные.

По Платону, умеренность предполагает самопознание, которое раскрывает человеку принцип различения добра и зла, совпадает с нравственным совершенствованием. Умеренность проявляется, когда правильное мнение о благе управляет поведением человека. Платон также считал умеренность добродетелью государства, когда «ничтожные вожделения большинства» подчинены «разумным желаниям меньшинства» и когда большинство и меньшинство согласны на это распределение ролей. Умеренность государя как гармония пронизывает все государство целиком.

Мы видим продолжение этого античного взгляда на Умеренность в «Таро Элементов», XIV аркан не похож ни на какой другой подобный аркан другой колоды. Здесь это «Примирение/Справедливость». XIV аркан этой колоды связан с темой как Справедливости, так и Суда (лозунг карты – «Я – Суд, и я же – Оправданье»). В этой системе темой суда оказались охвачены арканы XI («Закон/Система»), XIV («Примирение/Справедливость») и XX («Суд/Прощение»), а тема привычных добродетелей практически не прослеживается. Здесь именно та Умеренность Аристотеля и Платона, которая предполагает систему нравственных устоев и самосознание. Примечательно, что в обычаях на пиру в Древней Греции пропорции вина и воды могли варьироваться, но никогда не были случайными: участники пира, симпосия, сами решали, в какой степени разведено будет вино и к какому состоянию это их приведет, какому расположению духа будет способствовать. Во время симпосиев обычно не ели, а именно пили разбавленное водой вино и ублажали себя искусствами и беседой (или иными удовольствиями), что создавало определенную атмосферу каждого данного общества взрослых мужчин. Так со отношение воды и вина на пиру могло предопределять дальнейшее поведение и план действий в системе сообщества и, наоборот, характер сообщества предопределял степень разведения вина и план действий на сборище.

«Срединный путь» вне крайностей

В христианской трактовке умеренность определяется высшей целью самоотверженного служения Богу. Содержание умеренности включает правильное отношение к миру и мирским благам. Умеренность предполагает уже не разумность «срединного пути», а исключительность отношения к земному миру. Обладающий умеренностью смиренен и удовлетворен, не подвержен гневу, тщеславию и отвергает «мирские похоти». В отношении к телесным потребностям умеренность выражает такое господство духа над человеческой природой, при котором тело является послушным орудием духа. Христианство интериоризировало человеческую жизнь, добродетели и пороки которой воплотились не столько и не только в деяниях, но и в помыслах, фантазиях, желаниях. Микрокосмос стал намного опаснее реальной обыденности, потому и Умеренность из вполне социальной античной добродетели превратилась в мерило индивидуальной нравственности.

На карте «Умеренность», как правило, изображена аллегория добродетели, льющей воду (или некую другую жидкость) из одного кувшина в другой. Иконография карты почти не изменилась со времен ранних колод. Сейчас уже расписана значительная и богатая интерпретация этой карты. Как правило, она связана со сдержанностью «несмотря ни на что» («Ну да, будем заниматься скромным, хотя и бессмысленным занятием»); с различными алхимическими аллюзиями («Слушайте, а вдруг получится что-то еще?»), иногда встречается связь со временем (очевидно, через ассоциацию с поговоркой «переливать из пустого в порожнее»). Однако почему Умеренность занимается всем этим? Ответ – в символике иконографии XIV–XV веков. Тогда думали по-другому. Не то чтобы намного проще, но вкус и привкус того символического подхода (отличного от теперешнего) ни с чем не спутаешь. Женская фигура на карте разбавляет вино водой. Кстати, впоследствии «Умеренностью» назвали одно трезвенническое движение в Америке.

Аллегория Умеренности того времени еще изображалась с удилами во рту или в руке (символ жесткого сдерживания), с часами (тема размеренности жизни) – в том числе на голове, а также с перевязанным мечом (на фреске Джотто она лукаво и стеснительно держит завязки), а также на олене, рядом со слоном и горностаем (все эти животные также ассоциируются с умеренностью, например, слон – потому что большой, а ест немного; горностай – потому что белый и пушистый). Кроме того, достаточно широко использовалась аллегория Умеренности эпохи Возрождения – с факелом и кувшином, что означало «вода тушит огонь вожделения».

Появление крыльев у фигуры Умеренности в Марсельском Таро – одна из загадок истории Таро. В христианской иконографии не существует никакого ангела, переливающего воду из одного сосуда в другой. И аллегория Умеренности никогда не изображалась сидящей на троне, что могли бы счесть на стертых колодах крыльями и неправильно перерисовать. Некоторые исследователи (Том Тэдфор Литтл) полагают, что это связано с представлением об ангельских силах, которые доставляют душу человека прямо от смертного одра туда, куда положено, а в Марсельской колоде и многих других эта карта занимает позицию между Смертью и Дьяволом. Кроме того, они считают, что это может быть связано с тем, что эта добродетель – именно в соседстве с угрожающими фигурами – призвана заботиться о душе человека в наибольшей степени, оттого у нее и крылья.

Новое время и век Просвещения принесли новую идею, «культуру себя», принцип согласованности душевного и телесного здоровья, которое обеспечивается согласованностью желаний души и тела. Умеренность обеспечивала человека независимостью от всего того, над чем он не властен. Это была своего рода самозащита от опасности безумств и расточительства, как телесного, так и душевного или духовного. Экстатика была уже не в чести, сдержанное благополучие протестантизма задавало и тон Умеренности.

В колоде Уэйта мы видим фигуру ангельскую, а значит, не мужскую и не женскую, переливающую из одного кубка в другой «субстанцию жизни». Карты Таро одномоментны, потому судить о происходящем можно лишь по запечатленному мгновению. Здесь также присутствует дорога, ведущая между горами, ввысь к сверкающей короне, – это очевидный символ «срединного пути», ведущего к просветлению духовности. Ирисы соответствуют богине радуги Ириде, в то время как само слово «радуга» на древнееврейском было также обозначением зодиакального знака Стрельца, знака этой карты. Толкование этой карты в данной традиции говорит о «пассивной сдержанности», «приоритете золотой середины», скорее особой динамике процесса в сочетании со смирением перед обстоятельствами.

Потомок колоды Уэйта, «Романтическая Викториана», созданная Карен Махони и Алексом Уколовым по картинам художников Викторианской эпохи, символистов и сентименталистов, предлагает интересный вариант видения этой карты. Здесь ангельская фигура с нимбом и крыльями балансирует на самом краю лодки, успокаивающим жестом будто примиряя лодку с морем. Значение карты в этой колоде связано также со «срединным путем», сдержанностью и балансировкой, но подчеркивается гармония именно гибкости, подвижности (а не лишь стойкости), сочетание порядка и естественности течения событий, некий дзенский способ восприятия мира. Таково развитие идеи Умеренности в уэйтовской традиции современных колод.

Прекрасным метафорическим образом к этой карте для меня оказались многие песни и стихи украинской группы «Флер» (Fleur). Вот, например, песня «Шелкопряд» (из альбома 2006 года «Все вышло из-под контроля»):

Алхимическое искусство

В «Таро Тота» Кроули эта карта носит название «Art» («Искусство»). На карте изображено свершение священного Алхимического Брака. Это завершение процесса, начатого в VI аркане «Влюбленные». Это стадия Великого Делания, представляющая собой смешение противоположных стихий. Кроули описывает ее так: «На карте изображено Свершение Царственного Брака, который был заключен в Ату VI. Черные и белые персонажи слились в единую андрогинную фигуру. Соединились между собой даже Пчелы и Змеи, украшавшие их одежды. Красный Лев стал белым и возрос в размерах и значимости, а Белая Орлица, также увеличившись, стала красной. Лев обменял свою красную кровь на белую клейковину Орлицы. (Понять эти термины смогут только знатоки алхимии.) Равновесие и взаимообмен совершенным образом представлены и в самой центральной фигуре: у белой женщины теперь черная голова, у черного короля – белая. Женская голова увенчана золотой короной с серебряным обручем, мужская – серебряной с обручем золотым; но белую голову, ту, что справа, дополняет действием белая рука слева, держащая кубок с белой клейковиной, а черной голове, той, что слева, соответствует черная рука справа, которая держит копье, ставшее факелом, и изливает из себя пылающую кровь. Огонь воспламеняет воду; вода угашает огонь» (Кроули А. Книга Тота. Перевод А. Блейз).

Толкуя эту карту, он добавляет: «Многое из того, что современные люди считают невежеством, воспринимается так лишь потому, что сами они невежественны в том, над чем размышляли люди былых времен. В нижней части этой карты, например, изображены гармонично соединившиеся друг с другом Огонь и Вода. Но это всего лишь грубый символ духовной идеи, которая заключается в удовлетворении желания несовершенной стихии каждого рода довести свою формулу до совершенства, восприняв равную себе противоположность» (Там же).

Колода Хайндля следует принципу, проявленному в колоде Тота Кроули. Здесь карта прямо называется «Die Alchemie». Алхимия понимается здесь как безусловно духовный процесс. В этой колоде карта являет собой принцип дуальности, разделения полюсов благодаря диагональной линии (напоминающей нам стрелу знака Стрельца), разделяющей ее на две части, красную (огненную) и синюю (водную). Огонь и Вода – две кардинальные стихии, мужское и женское начала, участвующие в алхимическом процессе. В «водной» части можно увидеть пересекающиеся круги, заимствованные с крышки колодца в Гластонбери, связанного с историей о Святом Граале. На самой карте два изображения Грааля: синий – в красной части и красный – в синей. Они повторяют тему двух сосудов традиционной Умеренности, а также добавляют ассоциации с картой «2 Чаши». Изображение солнечного затмения – слияния Солнца и Луны – также предлагает нам тему слияния двух начал. В целом эта карта в большей степени производит впечатление первичного разделения хаоса на две составляющие силы или стихии, чем напоминает об их слиянии, как было в «Таро Тота» Кроули.

В интерпретации этой карты Рэйчел Поллак (написавшая две книги об этой колоде после личного знакомства с четой Хайндль) говорит о необходимости четкого измерения и вариаций, балансировки и компромиссов. Однако добавляет, что это не все: «Алхимия» не успокаивает, а, наоборот, пробуждает. Это победа, а вовсе не «мертвая точка». В реальности она говорит об установлении контроля над собственной жизнью благодаря осознанному выбору, а не метанию между иллюзиями и настроениями.

Эта карта, по всей видимости, существовала в колоде всегда (хотя до нас дошли первые экземпляры колод Висконти – Сфорцы, в которых не было карт «Дьявол» и «Башня», но полагают, что они были утеряны). Дьявол был значимой фигурой средневекового христианского мировоззрения и, соответственно, вошел в число могущественных сил Старших арканов.

Классическая иконография. Дьявол собственной персоной, в человеко-зверином демоническом обличье. В некоторых версиях к постаменту его трона прикованы мужчина и женщина (или демон и демоница).

Символ греха, соблазна, преступления

Иконография Дьявола достаточно популярна и узнаваема, и в первых печатных колодах он уже присутствует в своем зверино-человеческом (рога, крылья, петушиные или копытные ноги при человеческом теле), демоническом облике. Отправиться в ад означало попасть в пасть к дьяволу: поэтому в некоторых колодах дьявол пожирает грешников.

В Марсельской традиции у Дьявола появляется факел, дубина или меч – очевидно мужские и более цивилизованные формы обращения со средой. Подчеркивается его андрогинность: сочетание мужского фаллоса и женской груди или же классическое второе лицо вместо гениталий (уподобление гениталий зловещему лику, что в архетипическом содержании присутствует нередко, вспомним зубастую вагину и нос-фаллос). Именно здесь появляются прикованные к постаменту «жители Ада».

В христианском монотеизме не было места для равного Богу злого начала. Представления о всемогуществе Бога вступали в противоречие с его всеблагостью: если Бог всемогущ и добр, то откуда взялось зло? Потому Дьявол в Средневековье существовал как некая обособленная персонификация Божьего гнева, был подчиненным Богу существом, осуществляющим божественные кары, исполнителем Божьих приговоров (вспомним тут и совсем позднее, романтическое, гетевское: «Я часть той силы, что всегда творит добро, всему желая зла»). В народной среде Дьявол, однако же, был вполне самостоятельной личностью со своими неясными, но вредными замыслами. Любые события и действия самого человека объяснялись борьбой двух начал: доброго и злого, Бога и дьявола. Осмыслением этой теории, впрочем, был подход, по которому дьявол может лишь соблазнить человека, но не принудить его ко злу. Свобода воли сохранялась за человеком. Это было незыблемо. Дьявол был искусителем, Змеем дохристианской библейской традиции, который ныне искушает всех людей. Образ Дьявола в виде дракона или змея присутствует в средневековой иконографии, но его практически нет в Таро. Нередким было представление о Дьяволе как о сатироподобном существе с рогами, хвостом и копытами на ногах, однако с человеческой верхней частью туловища и человеческой или козлоподобной головой. В период оккультного осмысления колод Таро в этой карте Кур де Жеблен увидел египетского Тифона (не путать с Тифоном греческим), брата Осириса и Исиды, воплощение (для де Жеблена!) злого начала, аналога христианского Дьявола.

При толковании XV аркана важно прочесть интерпретацию каждой конкретной колоды. В «старых» или ориентированных на старую традицию колодах Дьявол будет тем самым искусителем, провокатором, соблазнителем и грехом, который не доведет до добра. Одной из самых сильных карт такого рода можно назвать Дьявола «Сказочного Таро» авторства Карен Махони и Алекса Уколова. Здесь карта соответствует сказке братьев Гримм «Красные башмачки» (подобная сказка есть и у Х.-К. Андерсена, но здесь важна гриммовская версия) – о девочке, которая поддалась искушению надеть красные туфельки в церковь и начала танцевать, а потом так и не смогла остановиться, и пришлось палачу отрубить ей ножки из сострадания.[55] Здесь это то искушение, тот соблазн, которому невозможно противиться, несмотря на понимание (или частичное понимание) его опасности. Как постоянно проигрываемое «падение» это сходно с действием психологической зависимости – алкоголизма, наркомании, игровой зависимости (людомании), трудоголизма, любовной зависимости. Как внезапно проявившаяся ситуация она ставит выбор – и этот выбор, как и в карте «Влюбленные», должен совершить сам человек. Но в отличие от Влюбленных здесь обычно очевидно, кто есть кто. И последствия также достаточно очевидны. Впрочем, сила притяжения или инерции бывает такова, что отказаться от соблазна нет сил…[56]Карта часто отображает состояние сильной тревоги.

«Древний Змий» оккультистов

Уже начиная с Эттейлы, издавшего «исправленную» в соответствии со своими воззрениями колоду Таро, «Дьявол» переосмысливается. Он имеет порядковый номер XIV и называется «Force Majeure» («Непреодолимая сила»). Элифас Леви одобряет такого «Дьявола» и создает своего «Бафомета» по его образу и подобию. Для Леви эта карта изображает «дракона всех теогоний» (Тифона египтян, Пифона греков) и козлоподобного Бафомета тамплиеров, Козла ведьминских шабашей… Это символ Вселенной или же магическая сила, используемая злой или слепой человеческой волей; все то, что получается в результате нисхождения духа в материю, во всем его многообразии, как хорошего, так и плохого. Эта идея позднее присутствовала в трудах и колодах и других оккультистов. Так, «Дьявол» Освальда Вирта (автора одной из известных оккультных колод начала XX века) – магический агент, «без участия которого невозможны никакие чудеса, если только это не чудеса исключительно духовной природы, ибо, когда один чистый дух непосредственно воздействует на другой, чудеса совершаются без вмешательства Дьявола». Другие оккультисты, в частности Ханейро, утверждали, что XV аркан символизирует «принцип индивидуальной воли; творческий огонь; силу желания; постоянное противоречие, побуждающее дух стремиться к противоположностям; процесс зачатия; раздор; страх и ярость».

В традиции ордена Золотой Зари XV аркан сопоставлялся с XIII («Смертью»), представляя собой разрушительную, динамическую силу Смерти и сковывающую, статичную, но и репродуктивную силу Дьявола. Страх перемен и исчезновения, вселяемый XV арканом, приводит к сохранению силы, жизни и непрерывности существования, а титул этой карты в Золотой Заре был «Владыка Врат Материи или Дитя Сил Времени». Зодиакальным знаком, атрибутированным к этой карте, оставался Козерог.

Р. Уонг, создавший колоду «Таро Золотой Зари» по инструкциям Израэля Регарди, сообщает, что эта карта, соответствующая 26-му пути каббалистического Древа Жизни (Тиферет – Ход), носит название «Обновляющий Разум», и на этом пути практикующий маг смещает свою точку зрения, получает новое видение вещей, задействует внутреннее видение (или «око», а это значение буквы айин, соответствующей карте). Скованные же у престола Дьявола фигуры способны воспринимать только то, что говорит им материальный мир, и, таким образом, находятся в рабстве у иллюзии. (Существует колода «Таро Древа Жизни» авторства Кампхаузена и Ван Левена, на картах которой обозначены лишь пути Древа Сефирот, древнееврейские буквы и знаки зодиака в соответствии с традицией Золотой Зари.) В колоде Артура Уэйта «Дьявол» – некое сочетание привычного бафометоподобного «Дьявола» Леви и «Влюбленных» (VI аркана); метафора грехопадения.

В целом как в оккультных колодах, так и в иных «Дьявол» (XV аркан) действительно часто намекает на риск и нарушение правил… но кто знает и кто скажет, лучше ли остаться в вечном неведении или же узнать на собственном опыте?…

Инструментальный подход

Дьявол часто предлагает инструментальный подход к делу. Для него нет одухотворенности целого, он представляется в наборе деталей, которые можно сложить тем или иным способом, произвольно меняя содержание. В отличие от системной структуры «Императора» (IV аркана) это ловушка и ошибочное представление. Это взгляд и подход Дьявола, который способен видеть лишь сиюминутное и тактически верное, но не целое и не осмысленное. Разъединяющий «Dia-bol» в этом смысле противоположен объединяющему «Sym-bol».

Поэтому скованные цепью мужчина и женщина в этой карте представляют «темное и теневое зеркало» VI аркана: здесь присутствует лишь формальная структура, неживой организм сообщества или пары, здесь начинается тление и разложение, гниение, но не алхимическое и превращающее материю в нечто иное, а разлагающе-ядовитое, зловонное, отравляющее. Формально все может быть прекрасно, но глаза участников и свидетелей закрыты или подернуты пеленой иллюзии, фантазии, рамками приличий, сдержанностью перед авторитетами, даже сугубыми добродетелями: уважением, доверием, добротой, альтруизмом. Однако если система с гнильцой, то и закрытые глаза и заткнутые уши не помогут: серное зловоние проникнет в ноздри, ядовитая кислота съест кожу. Вновь, как и прежде, перед человеком стоит задача распознать дьявола в любом, пусть даже самом прекрасном и достойном с виду обличье.

Внутренний манипулятор, или Ловушка сценария

Дьявол в переводе с греческого означает «клеветник» или «обманщик». Эта карта часто выпадает в значении рискованной ситуации, необходимости некоего выбора между желаемым, но опасным и стабильным, уже известным. С другой стороны, это может быть риск неизведанного и нового взгляда в противовес привычным способам действий. Во многом смысл остается именно в способе действий, в достижении своих целей – в большей степени, чем в идеалах или принципах. Дьявол не открывает все карты сразу, а предлагает «оправдать средство» или «не торопиться, когда все и так есть». Очень часто, хотя это зависит прежде всего от колоды, данная карта, как мы увидим в разделе о Дьяволе-Пане, обозначает влияние «внутреннего манипулятора» (соблазнителя и клеветника), который побуждает нас действовать достаточно привычным и неэффективным или трагическим образом, повторяя наработанный сценарий. Кроме того, это может быть и внешняя фигура, чей голос сливается с голосом нашего «внутреннего манипулятора»: достаточно часто это фигура Искусителя или же Доверенного Лица.

Во время написания этой главы я закончила несколько своих сказок, одну из которых – соответствующую теме XV аркана – приведу здесь.

Сказка о Сером Волке и Красной Шапочке

Жила-была одна хорошая женщина. И у нее была дочь, все звали ее Красная Шапочка, потому что она все время ходила в красной шапочке, которую связала ей мама. Девочка была очень умной и умела разговаривать со зверями. Правда, это мало кто понимал в деревне, и потому ее многие считали «немного того». И совершенно напрасно.

Красная Шапочка выросла, и у нее появились кавалеры. Вначале она жила с белокурым сыном мельника, затем с конопатым сыном рудокопа и, наконец, с ясноглазым сыном дровосека. Когда последний решил жениться, Красная Шапочка была последней, кто этому обрадовался. Потому что женился он на другой. В день его свадьбы, когда свадебный поезд проехал мимо нее, она громко вскрикнула и побежала опрометью в темный лес, к глубокому пруду, к высокой скале, в дикие чащобы.

А в чащобе жил Серый Волк. Красная Шапочка об этом знала, не зря все деревенские мамы говорили маленьким дочуркам об опасностях, которые могут подстерегать невинных девочек… ну, в темном лесу. Волк, однако, вовсе не охотился за маленькими девочками, он их на самом деле немного боялся. Когда по лесу весной или летом проходили стайки детей, громко визжали, гонялись друг за другом, смеялись, искали змей, рыдали, ловили лягушек или хохотали до упаду, оставляя после себя палочки от леденцов, огрызки яблок, крошки печенья и пряников, потерянные пуговицы, шнурки, носовые платочки, ленточки, даже туфельки, волк плотно закрывал все окна и двери в доме и не выходил, пока нашествие не закончится. Иногда ему бывало одиноко и грустно в этой сказке, и он выходил по утрам смотреть на птичек, которые летали где-то высоко в небе.

Красная Шапочка бежала по лесу. Она знала, что рано или поздно либо бросится в озеро, либо упадет со скалы, либо стукнется о дерево. Ведь именно об этом ее всегда предупреждала мама… ну и о волках, конечно. И тогда всем, всем станет стыдно и совестно за то, что они сделали. Ведь с хорошими и умными девочками так не поступают!

Красная Шапочка внезапно налетела на Волка. И поначалу испугалась. Не часто в своей жизни она встречала столь волосатых мужчин.

– Э-э-э, – сказал Волк. – Может быть, я чем-то могу вам помочь? – В любовных романах, которые остались ему от бабушки, примерно так выражались все благородные звери, которым вообще хоть что-то светило в брачный сезон.

– Да, да! – тут же закричала Красная Шапочка. – Теперь-то они у меня попляшут. – И бурно разрыдалась на груди у Волка.

Через два дня Волк на ней женился.

Мама Красной Шапочки вначале сильно удивилась, а потом радостно расцеловала молодоженов. Дочка ее стала не хуже других, она теперь тоже замужем. А всем в деревне мама с Красной Шапочкой сказали, что это вовсе не Волк, а Охотник. Просто очень нелюдимый и сильно волосатый. И ведь не погрешили против истины! Они были очень сообразительны, эти мама с дочкой.

И стали Волк с Красной Шапочкой жить-поживать да добра наживать. Волк охотился и приносил в дом еду, снимал шкурки, разделывал тушки, жарил на масле, тушил в вине, варил, запекал в тесте, под сыром или в горшочке, а иногда, на праздники, даже делал свои особенные колбаски. Красная Шапочка обыкновенно сидела у окна и наблюдала за облаками, считала их и все собиралась завести тетрадочку с записью всех их форм, особенностей и классификацией, но никак руки не доходили. Время от времени приходила мама Красной Шапочки, забирала добычу Волка и ехала торговать дичью на ярмарку.

Красная Шапочка часто оставалась дома одна. Ей бывало скучно и грустно, и тогда она жаловалась проходящим мимо зайчикам, белочкам и лисятам о том, как ей грустно и скучно в этом доме. О том, как ее держит взаперти Серый Волк и что однажды – когда-нибудь это наверняка случится! – она пойдет навестить свою бабушку. И о том, какие славные были сын мельника, сын рудокопа и особенно ясноглазый сын дровосека. Иногда она отправлялась проведать знакомых в родной деревне. И рассказывала сельчанам о том, как они с Волк… то есть с Охотником живут в лесу, ходят на охоту, делают замечательные колбаски, какие он ей дарит пушистые шкурки ценного меха, как она составляет запись всех пролетающих на небе облачков и как с ней разговаривают звери… и все зазывала мельника, рудокопа и особенно ясноглазого дровосека к себе в гости. Но те почему-то не приходили…

Со временем Красная Шапочка и Волк обзавелись детьми и расширили свое хозяйство. Теперь у Волка была во владении целая усадьба. Он сам положил фундамент, возвел стены и сверху установил крышу, крытую черепицей, украсил оконные ставни резьбой в зверином стиле, сделал удобные некрутые ступеньки у порога и даже провел дорожку от их дома к главной лесной дороге, чтобы путники, кто бы они ни были, всегда могли найти приют в гостеприимном доме.

Красная Шапочка все чаще стала выходить одна из дому, но отправлялась не в деревню, а в дикий лес, где подолгу бродила, оставляя на колючем кустарнике лоскутки своей когда-то праздничной одежды с кружевами, теряя перчатки, заколки… Она все меньше заботилась о себе, ее волосы были не стрижены и не причесаны, она перестала стричь ногти на пальцах рук и ног, брить подмышки и делать яблочно-овсяные или клубничные маски на лицо. Но каждую ночь она выгоняла своего мужа из спальни и перед зеркалом торжественно надевала на себя красную шапочку, чувствуя себя неотразимой.

Волк меж тем привык ходить на задних лапах, поседел, слегка полысел, ссутулился. Он настолько часто прижимал свои уши, что теперь его легко было принять за человека, просто очень серого и волосатого. Вечерами он часто заходил в местный трактир, где к нему относились вполне дружелюбно и снисходительно, называли «Старина», хлопали по плечу и наливали бесплатно стаканчик местного кисловатого винца. Когда Волк был достаточно нетрезв, он начинал рассказывать о славной охоте своей молодости… о крупных, свирепых и мудрых волках… о могучих охотниках… о превосходстве своей расы… о безбрежном величии ночного неба с круглой луной и о земле, которая дрожит, цепляется и сама подгоняет во время безумного бега… о возбуждающем запахе крови и страха.

Принцип зла

Известный юнгианский аналитик Роберт Л. Мур в своей книге «Встреча с драконом: столкновение с личной и духовной грандиозностью» перечисляет следующие «признаки зла», которые можно почерпнуть из мифологии и фольклора:

• зло есть реальность сама по себе;

• присутствие зла ощутимо тогда, когда происходит обесценивание индивидуального, семейного, культурного опыта и уровня, пребывание в своего рода «дремлющей невинности»;

• искажение правды и реальности, ложь;

• зло принимает формы невинности, блага или справедливости, но вместе с тем обладает свойствами безусловной притягательности и неотвратимого соблазна;

• оказываясь вблизи злого влияния, люди теряют проницательность и бдительность, а духовные и моральные ресурсы иссякают. Это влияние «заразно»;

• злое начало может проникнуть в ваше сообщество, семью, дом, тело и даже душу до того, как вы поймете, что, собственно, произошло;

• оказавшись внутри, у изначалья, зло начинает подгрызать самые корни личной и социальной жизни, преподнося именно себя центром и смыслом всей жизни. Оно похоже на «черную дыру», могучий вихрь, засасывающий внутрь себя само бытие человека;

• зло способно отрицать реальность смерти и иных человеческих ограничений. Оно предлагает безграничность жизни и существования, потребления и насыщения ею;

• зло узнаваемо по определенным признакам окружения. Зло заразно, потому при взгляде снаружи всегда есть ощущение, что «здесь что-то не так».

Эти признаки вполне могут иметь отношение к аркану «Дьявол», прежде всего старых колод или же в особых, значимых и критических ситуациях. Определить, о чем именно идет речь, можно лишь внутри процесса.

В своей работе Misterium Conjunctions К.-Г. Юнг писал: «Однако нашим верящим в цивилизацию оптимистам пора начать понимать, что сил добра недостаточно для того, чтобы создать как рациональный мировой порядок, так и безупречное нравственное поведение индивида, в то время как силы зла настолько сильны, что они угрожают любому порядку и могут загнать личность в настолько дьявольскую систему, совершающую самые ужасные преступления, что человек, даже являясь нравст венным, должен в конце концов забыть о своей нравственной ответственности, чтобы выжить. «Злобность» коллективного человека в наше время приняла самую ужасную форму за всю историю человечества, и только этот стандарт является объективной мерой значительности и незначительности грехов». И «нам нужна более казуистическая тонкость, поскольку сейчас речь уже идет не об искоренении зла, а о сложном искусстве замены большего зла меньшим. Время «огульных заявлений», столь милых сердцу проповедника-моралиста, ибо они представляют его задачу в наиболее выгодном свете, давно прошло. Конфликта также нельзя избежать и с помощью отрицания нравственных ценностей. Сама мысль об этом чужда нашим инстинктам и противоречит природе. Какие бы ни давались нравственные оценки добру и злу, конфликт между ними никогда не будет погашен и никто никогда не сможет забыть о нем. Даже христианин, ощутивший себя свободным от злой воли, когда у него проходит первый восторг, вспоминает о тернии в теле, который не смог вынуть сам святой Павел».

Мы бы хотели отметить, что со времен написания этого текста Юнгом как раз произошла замена огульных обвинений сложной казуистикой. И сейчас в ней много что запуталось: кто террорист, а кто борец за свободу, что есть важные геополитические решения, охрана окружающей среды, суверенная демократия и укрепление вертикали власти и какова цена вопроса. Пора начать выступать против «замены большего зла меньшим», которая может быть ступенькой на пути к Дьяволу (прошу понимать как метафору). Цивилизации нужны новые критерии. Нам думается, что пришло время новых правил, более определенных и точных. Не глобальных и огульных, но определенных и системных, способных различать функционирование систем.

Великий бог Пан

У Алистера Кроули и последователей его традиции Таро XV аркан связан с древнегреческим божеством Паном. Это был бог лесов, полей и пастушеских стад, сын Гермеса, родившийся с козлиными ногами и рогами и с длинной бородой, испугавший мать, но развеселивший всех богов на Олимпе. На людей он может наслать давящий сон в полдень или беспричинный страх. Но даже бессмертные не в силах противостоять его силе: Пан помог самому Зевсу в борьбе с титанами, наслав на последних ужас и слабость. В античной философии Пан воспринимался как божество, объединяющее все сущее. А в предании, изложенном Плутархом, смерть великого Пана была знаком конца античной эпохи… Пан – бог, который умирает… и возрождается. Раннее христианство причисляло его к демоническому миру и называло «бесом полуденным», соблазняющим и пугающим людей. А он вновь появляется на ведьминых шабашах Средневековья и Возрождения, козлоногий, бородатый, непристойный предводитель нимф ли, ведьм…

Эта карта в традиции Золотой Зари соответствует букве айин, обозначающей Око, и зодиакальному знаку Козерога. У Кроули «данная карта обозначает творческую энергию в наиболее материальной форме: в зодиаке Козерог приходится на точку зенита. Это самый возвышенный из всех знаков; это горный козел, в порыве вожделения парящий над вершинами земли. Управитель его – Сатурн, символизирующий личность и вечность. В этом знаке экзальтирует Марс, в наилучших своих проявлениях представляющий огненную, материальную энергию творения. Карта эта изображает Пана Пангенетора, Всепорождающего. Это Древо Жизни, представленное на фоне исключительно тонких, сложных и фантастичных форм безумия – божественного весеннего безумия, которое уже предчувствуется в созерцательном безумии зимы, ибо Солнце, вступая в этот знак, поворачивает к северу. Корни Древа изображены прозрачными, дабы видны были бесчисленные излияния сока; перед ним стоит гималайский козел с оком в центре лба, олицетворяющий бога Пана на высочайших и самых сокровенных горах Земли. ‹…› Знак Козерога груб, резок, темен и даже слеп; творческий порыв не принимает в расчет ни доводы разума, ни обычаи, ни голос предусмотрительности. Он божественно неразборчив в средствах, величаво безразличен к цели. ‹…› Следовательно, формула Дьявола – полное признание и принятие всего сущего. Грубому и бесплодному он радуется не меньше, чем нежному и плодовитому. Все сущее равно приводит его в восторг. Он олицетворяет обретение исступленной радости в каждом явлении, даже в тех, что естественно вызывают отвращение; он превосходит все ограничения; он – Пан; он – Всё» (Кроули А. Книга Тота. Перевод А. Блейз).

Карта «Башня» в старинной традиции именовалась «La Maison de Dieu» («Богадельня», буквально – «Дом Бога») или «La Maison de Feu» («Дом Огня»)[57] и часто ассоциировалась с библейской Вавилонской башней, строители которой хотели добраться до небес и были за то наказаны различием языков и наречий.

Классическая иконография. Традиционно на этом аркане изображается башня, в которую попадает молния, и та начинает разрушаться. В некоторых исторических колодах карта даже называлась «Молния». Впоследствии появляются две фигуры (обычно мужские), падающие с башни.

Внезапная катастрофа

Традиционно эта карта обозначает внезапную катастрофу, социальное падение, разрушение выстроенной системы социальных взаимоотношений. Это именно неожиданные события, «бедствия и разрушения» как во внешней, так и во внутренней жизни. В известном смысле эта карта довольно прямолинейна.

Образ башни обычно связывается с «рукотворными» человеческими построениями, которые внезапно оказываются разрушенными, в силу присутствия изначального изъяна или по необъяснимой «божественной воле». Я бы особенно обратила внимание на этот момент: никогда нельзя сказать, что был непременный изъян в системе, построенной человеком лично (хотя в случае «Башни» он часто присутствует в более общей системе, к которой принадлежит человек), иногда к этому лучше относиться как к «тому, что случилось» или «иногда случается». На первом этапе переживания катастрофы нет смысла предаваться самообвинениям – время для разумного осознания причин и последствий придет потом.

В колоде «Таро Нового видения» на заднем плане привычной картинки появляется Древо Познания Добра и Зла, с яблоками и змеем-искусителем. Это, с одной стороны, символизирует причину текущего события, соблазн и грехопадение в прошлом, с другой – то, что без такого мятежного шага не было бы и разумного, осознанного человечества. Вслед за символическим смыслом буквальный будет звучать так: «Чтобы наступила зрелость, детство человека и человечества должно пройти». Отсюда все истории о конце Золотого века: теперь об этом прекрасном времени можно только мечтать, ибо оно безвозвратно, как беспечность детства.

Нельзя, однако, не признать, что XVI аркан Таро несет в себе символ освобождения от всего лишнего или сковывающего, от груза с потенциальным изъяном. И это один из способов иметь дело с данной картой: признать хотя бы гипотетически, что в рассматриваемой ситуации «было или могло быть что-то не то». Рэйчел Поллак связывает Башню (XVI) с Колесницей (VII) как 16=1+6=7. И действительно, в этом аркане часто присутствует мощь и неотвратимость Колесницы, и это колесница и перун карающего бога, божественной силы, уравновешивающей силы бытия.

В «Сказочном Таро» Алекса Уколова и Карен Махони Башня очень трагична именно своим предчувствием неминуемой катастрофы. Карта связана с легендой о Дейрдре, которой еще при рождении было предсказано, что она принесет гибель многим мужчинам и себе самой. Когда она выросла, то полюбила мужчину, но ее приемный отец Конхобар сам хотел получить ее в жены, и из-за этого случилась большая резня, в которой убили возлюбленного Дейрдре, а ее саму взял в жены Конхобар, потом из мести решил отдать другому мужчине, но она покончила с собой, чтобы избежать такого унижения. Это один из самых тяжелых вариантов XVI аркана, которые мне встречались: из него практически нет выхода, есть лишь надежда, что гроза обойдет стороной.

В «Алхимическом Таро» Башня изображена как неудача в Алхимическом Делании: в результате удара молнии треснул сосуд, драгоценные капли эликсира выливаются на землю, их ловит женщина с зажатым между ног подолом платья. Это намекает на искажение мистического процесса, неправильное использование в нем женской энергии.

Освобождение от иллюзии

Есть и другие осмысления этого образа. Так, Салли Николс называет этот аркан «The stroke of liberation» (что-то вроде «Освобождающий удар»). На карте XVI аркана Марсельской колоды она видит уединенную маленькую башенку, которая держала двоих людей в заточении, в уединении и отъединении от мира, в то время как божественная небесная сила наконец разрушила тюрьму и освободила затворников. Иногда эту карту связывают с духовным преображением (молния) материалистической концепции (башня из камня). Я бы, в свою очередь, не разделяла столь буквально материю и дух. Внезапное «не люблю» будет Башней для влюбленной девушки, которая уже много мечтала о развитии отношений, представляла, что будет дальше, и старалась изо всех сил понравиться партнеру, но никто не упрекнет ее в излишней материалистичности, как и бескультурного[58]молодого человека – в духовном миссионерстве. Меж тем даже такая Башня способна избавить человека от иллюзий.

Можно обратить внимание на само место Башни после Дьявола в последовательности Старших арканов, и тогда крах окажется неминуемым результатом дьявольского искушения. Дьявол мог соблазнить инструментализмом отношений, материальной корыстью или же иллюзорной надеждой и «стопроцентной гарантией», которая оказалась блефом. В результате героя поджидает катастрофа, падение, разрушение.

В «Средневековом Таро Скапини» эта карта отображает именно крах инфантильных представлений о мире: башню подтопляет море или она погружается в зыбучие пески, сверху с ней расправляется гневное черное Солнце, из нее со всех сторон вываливаются детские игрушки и даже «сказочный принц». Это веселая и ужасная карта. В противоположность ей в «Таро Лунатиков» мрачный, подавляющий готический собор, в который попадает молния, выглядит совершенно целым и невредимым. Эта карта – скорее образ пре-Башни Таро, того замкнутого сценария или системы, которая для человека незыблема, страшна и опасна.

Неминуемый конец старого

А. Кроули в «Книге Тота» напоминает, что, поскольку карта соответствует еврейской букве пе, означающей «рот», и планете Марс, то в самом простом истолковании она «символизирует проявление космической энергии в наиболее грубой ее форме», в частности разрушение сущего огнем, но, кроме того, в его системе эта карта – предтеча Ату XX – «Эон», полного и неотвратимого изменения мира, родственного взгляду Шивы, который способен уничтожить Вселенную (с некоторых точек зрения, она тоже есть не что иное, как иллюзия).

Хайо Банцхаф в книге «Таро и путешествие Героя» связывает значение карты «Башня» преимущественно с освобождением от оков и привычек, уютного и удобного способа жить в мире. На это ему можно возразить, что Старшие арканы – это включение архетипа, Большого Сюжета, неподвластного инструментальному человеческому отношению. Это то, что с нами случается, а не то, что мы можем сделать. И хотя в результате прохождение через опыт аркана «Башня» и способно дать человеку освобождение от оков и прежних привычек или представлений о мире, но оно будет уже следующим этапом. А сама карта представляет собой именно момент переживания краха, конца – пока еще не всего мира (это произойдет в XX аркане), а только индивидуальной его части, своего собственного мирка.

Отличие от карты «Смерть» здесь заключается в том, что Башня в достаточной степени касается не личности и не человеческой души или даже плоти, а скорее «одежд и жилища», если мне будет позволена тут эта метафора. В большинстве случаев «катастрофа» происходит в «сделанном мире» человека, придуманном или сконструированном в социальной реальности. Это может быть и культурная революция, и социальные потрясения, и локальное бедствие. То, что необходимо пройти, выжить и не оказаться разрушенным. В отличие от карты «Суд» или «Эон» речь идет о крушении личной или общественной системы, а не о «ветре перемен», не о смене цикла.

Довольно странная и жутковатая после 11 сентября карта колоды Хайндля: здесь изображена высокая, без конца и края башня из стекла и бетона и огненный разлом в ее недрах, сопровождающийся рассыпанием на осколки. Совершенно очевидно, что это символ западной цивилизации и его разрушения.

Вызов карты – необходимость пережить и выжить

Эта карта с достаточной очевидностью требует ответа на вопрос «Что же делать?». В отличие от большинства других карт Старших арканов она и ввергает человека в архетипический катаклизм, и дает ему возможность остаться после всего этого достаточно целым. Возможно, это связано с ожидаемой в одной из последних карт этой части внутренней развитостью личности. Башня – не только про процесс переживания краха, она и про способность его пережить, пройти, интегрировать как опыт. У взрослого человека выделяют обычно четыре фазы переживания сильной потери: оцепенение; острая тоска и поиски утраченного, которые могут продолжаться месяцы и даже годы; дезорганизация и отчаяние; реорганизация. В случае потери близкого человека иногда говорят о пяти стадиях: шок; отрицание произошедшего; агрессия по отношению к другим, себе, самому ушедшему; горевание; примирение с судьбой. Несмотря на то что эти циклы могут много раз повторяться, они должны привести к примирению с судьбой и реорганизации личного жизненного пространства.

Фазу изоляции и переживания трагического опыта в этом аркане показывает «Таро Археона»: обнаженная девушка, согнувшаяся почти в эмбриональной позе, сидит на фоне инфернально алого неба и дыма пожарищ, посреди обломков какого-то храма или иного социального строения. Одна из самых оптимистичных встречавшихся мне Башен – это XVI аркан «Богемские Барочные Коты». Кошки будто сами прыгают из разрушающейся башни. Сразу вспоминается, что они при падении способны сразу приземлиться на все четыре лапы. Карта, с одной стороны, говорит об испытаниях, с другой – о вере в себя и свои силы, о способности пережить социальные потрясения и остаться самим собой, тем, кто вновь пойдет гулять сам по себе.

Достаточно прямолинейным оказывается XVI аркан «Таро Элементов», здесь его второе название – «Выживание» («Survival», на английском слово звучит гораздо энергичнее и бодрее), а девиз: «Услышь меня, выучи мое слово, ты меня знаешь: я – союз и я же – разъединение». Интересно здесь упоминание о том, что это уже знакомый акт разрушения и воссоединения. Современные психологи считают, что способность горевать появляется в младенческом возрасте и общий цикл реакции на временную потерю материнского объекта «отчаяние – протест – отчуждение – воссоединение» закрепляется как способ совладать с неприятным переживанием. «Идея включенности переживания утрат в процесс развития проистекает из видения жизни как непрекращающейся последовательности «психосоциальных переходов», с необходимостью, предполагающей отделение от первичных объектов по мере того, как индивид формирует привязанности к новым. Таким образом, способность горевать становится краеугольным камнем успешного развития им дифференциации».[59]

Карта «Звезда» связана изначально со Звездой Волхвов, которая возвестила рождение младенца Иисуса и была путеводным знаком для царей-волшебников. В некоторых старых колодах на ней изображались сами волхвы. Встречается также иконография, похожая на XVIII аркан, «Луну» – с двумя астрологами, из которых один смотрит на небо, а другой – на землю (очень интересная тема).

Классическая иконография. Обнаженная женщина стоит на одном колене, держа в руках два сосуда, из которых выливается вода: из одного – в воду, из другого – на сушу. Позади нее два дерева, на одном из них сидит птичка. Вверху – большая звезда («утренняя звезда» Христа) и семь маленьких звезд-планет. Это хрестоматийный образ зодиакального знака Водолея, который вошел в систему Марсельского Таро еще до атрибуции карт Старших арканов знакам зодиака, сделанной орденом Золотой Зари.

Путеводная Звезда и Звезда Судьбы

Карта «Звезда» в системе Таро практически не вызывает конфликтов, споров и даже особых сомнений. Она интуитивно понятна через образ звезды, универсальный для всех культур. В шумеро-аккадской мифологии каждому богу соответствовала своя звезда или планета (светило). Особое значение имела Венера, олицетворением которой в шумерской и семитской мифологиях считалась богиня Инанна, Иштар, Астарта, покровительница любви и войны. Звезда Венеры у греков была пятиконечной (путь планеты Венера на небе также повторяет рисунок пентаграммы), а звезда Иштар у шумеров – то шести-, то семи-, а то и восьмиконечной. В целом связь между символом звезды и различными божествами в мифах была достаточно распространенной, вплоть до обожествления смертных, в качестве звезд взятых на небо (плеяды – дочери Атланта в греческой мифологии и т. д.). Таким образом, звезда могла быть как ориентиром в жизни (как и бог или богиня), так и самим знаком человеческой судьбы – отсюда и легенда о звезде, явившейся знаком рождения мессии для царей-волхвов в христианской легенде. Символические аспекты образа также связаны не только с идеей множественности (звезды в небе – символ необъятного множества), но и с групповой организацией, неким порядком, так как звезды имеют свое место в созвездиях. Потому в ряде мифов герои одной истории становятся звездами одного созвездия. Так и судьба человека бывает тесно, причудливо и необъяснимо связана с судьбами других людей.

У славян считалось, что с рождением человека появляется на небе его двойник – загорается его звезда, а со смертью человека она падает и исчезает. В то же время существовало и обратное представление, что умершие могут после смерти превращаться в звезды. Млечный Путь нередко мифологически воспринимается как путь людских душ, летящих в виде птиц в ирий (рай).

В переживании аркана «Звезда», на тонкой грани рубежа прошлого и будущего, есть переживание «вечного мгновения». Смысл и уникальность жизни, индивидуальности, заключенной в пронзительности актуального переживания вечности. Это прикосновение к бессмертию.

XVII аркан – это не земные жизненные перипетии, какой она предстает в X аркане («Колесо Фортуны»), это светящаяся точка на небе, неповторимость человеческого существования в огромном множестве людских судеб, прошлых и будущих, тех, что уже погасли и чей свет все еще светит нам. Это ощущение и предчувствие, надежда и предвосхищение своей связи с чем-то неизмеримо большим, чем просто человек, просто жизнь, большим, чем судьба и даже чем смерть.

Это может быть и вера в свое предназначение, и только смутное ощущение осмысленности, и личные устремления, усилия, направленные на трансформацию души.

Вода Мертвая и Живая: воспоминания и надежды

Изливающаяся из сосудов девы вода обычно толкуется как Вода Жизни. Однако сама дуальность, двойственность сосудов (два сосуда, и вода изливается в две разных среды – на землю и в воду) уже намекает на неоднозначность качеств «воды» в разных сосудах. И теперь мы можем дать ей более определенное толкование. Если вспомнить русские народные сказки, то там тоже была вода живая и мертвая. Мертвая вода соединяла человека в одно целое, если он был смертельно ранен или разрублен на кусочки (что не редкость в волшебных сказках), она восстанавливала его целостность. Мы могли бы сравнить это с психологической травмой души человека, когда переживания раны, кровотечения, истощения сил, ужасной боли в психической реальности очень ярки и непосредственны. Тогда действительно нам способна помочь «мертвая вода» – нечто воссоединяющее нас как личность: обычно это значимый прошлый опыт, память и, кроме того, ощущение себя как индивидуальности, восстановление континуальности (продолжительности) восприятия «я». Живая вода способна оживить вновь. Она не просто исцеляет прошлые раны, но дает стимул и жизнь в будущем. Можно истолковать ее как субстанцию самой надежды, веры в лучшее и новое.

Два сосуда на карте «Звезда» никак не ассоциируются с живой и мертвой водой в англоязычном сообществе в силу отсутствия самого образа, однако в русской культуре подобная связь достаточно очевидна, близка и ощутима. Так происходит преломление и насыщение классического образа новым, дополнительным смыслом.

Идеализм и стремление к высокому

Нагота девы на карте «Звезда» в колоде Уэйта – это символ чистоты, добродетели и истины. Птица на дереве – душа, также символ Воздуха, стихии знака Водолея. Здесь мы видим звезду как символ вечности, света, высоких устремлений, идеалов. Это образ, привлекавший мистиков, духовидцев и поэтов на протяжении многих веков. Звезда – символ иного и истинного смысла жизни, возвышение над земной материей и приближенность к божественному духу.

Вспомним «Синюю звезду»:

Иногда полагают, что синяя звезда Н. Гумилева – это «пламенеющая звезда» масонов, которая знаменует человеческий гений, «луч божественного света», дух, наполняющий всю природу, жизненную силу, ум, направляющий искания на верный путь к Истине и «Зиждителю мира». В этом смысле символ Звезды (как и XVII аркана) – это метафора мистического посвящения, которая будет прослеживаться в различных легендах и у самых разных современных мистиков.

В ряде случаев роль этого принципа в жизни человека «обычного» и мистика, члена мистической школы или течения или же человека мистически-религиозного, может оказаться различной. В большинстве случаев Звезда – это надежда и вера, но не уверенность в цели или обещание. Однако для мистиков Звезда – часто концентрированный избранный путь души, некий уже познаваемый смысл и даже цель. Так, в учении А. Кроули, создателя «Таро Тота», этому принципу посвящен текст из его «Книги Закона»: «Я дарую немыслимые радости на земле: уверенность – а не веру – при жизни в том, что будет по смерти; покой несказанный, отдохновение и блаженство; и я не требую взамен никаких жертв. Но нет ничего прекраснее, чем любить меня» (перевод А. Блейз). Кроме того, именно в телемитской (кроулианской) традиции был утвержден постулат «Каждый мужчина и каждая женщина – звезда».

Звезда в нашей жизни

Переживая период аркана «Звезда», мы можем находиться в состоянии смятения и поиска, равнодушия к бренности и обыденности мира, к тому, что было раньше милым и приятным, а теперь приносит лишь слабую привычную радость. Это сопровождается мечтаниями и фантазиями, иллюзорными, но часто целительными. Нередко это этап выздоровления после душевных травм и ранений. Поиск новых ориентиров и целей, принципов и смысла своих действий, своего предназначения в этой жизни.

Луна – одна из трех символических карт, обозначающих астральные объекты (остальные две – Звезда и Солнце). В самых старых колодах (различных версиях колоды Висконти – Сфорцы) Луна мало чем отличалась от Звезды и изображала девушку, держащую в руках символ светила. Впоследствии, в Марсельской традиции, появляется изображение двух башен с астрологами или астрономами, которые устремили свой взор в небо. К этой системе относится и изображение двух собак, животных Дианы-охотницы, римской богини Луны.

Классическая иконография. Две башни по бокам реки или дороги, возле которых сидят две собаки (или собака и волк) и воют на взошедшую на небе огромную Луну с человеческим лицом. С неба падают некие капли. Из пруда выползает рак или краб.

Лунное женское начало

Луна – один из вечных символов – спутников человечества. Ее влияние соотносили с женским принципом, от него зависели приливы и отливы моря, женские циклы (в среднем раз в лунный месяц) и беременность (10 лунных месяцев), земледельческие циклы роста растений. Лунная трансформация от серпа до цельного круга и обратно была символом циклического изменения жизни: рождения, роста, расцвета, угасания, смерти.

Свет Луны темной ночью ассоциировался с ясностью, прозрением, интуицией (вспомним тут и Жрицу Таро). Ее холодность и недоступность отражались в представлениях о девственных богинях, греческой Артемиде и римской Диане-охотнице. Вместе с тем Луна была владычицей ночной жизни, с ее призраками, иллюзиями и видениями. Потому греческая Геката, тройственная богиня перекрестков и ночных дорог, мать привидений и ужасных чудовищ, являла собой темный лик Луны. Такая богиня вызывала и насылала безумие, и представление об этой опасной стороне ночного светила бытует в символическом языке и культурной мифологии и до сих пор: ходящие во сне называются «лунатиками», оборотни обретают свой звериный облик под влиянием полной луны и пр.

Это таинственный и темный мир Великой Матери, дающей рождение и принимающей в свое лоно обратно после смерти. Лунная и призрачная ее природа так непохожа на мир «дневной» Императрицы (III аркан).

По большей части XVIII аркан подается как опасный опыт, некое испытание заколдованной темнотой. Довольно пугающая карта «Луна» в колоде «Таро Нового видения»: здесь солдат (наемник?) с ножом выходит из воды и идет к берегу, по направлению к зрителю. В Таро «78 дверей», напротив, подчеркивается изменчивая природа Луны и ее связь с плодородием: изображена беременная женщина, полная луна и сидящий на стене хамелеон.

Блуждание в лабиринтах бессознательного

Погружение в лабиринты души происходит по различным причинам. Это может быть переживание своего одиночества, социального или экзистенциального, травматических и горестных событий; привычный интровертный уход во внутреннюю реальность, необходимый для поддержания индивидуального уровня понимания себя и мира, глубокая интроспекция и рефлексия. Также встречается творческий способ обращения с символическими пластами бессознательного, через мистические, магические или художественные опыты в искусствах, интуитивное чувствование, поиск неведомого и предчувствие еще не рожденного творения.

В Таро Хайндля на карте «Луна» изображен единорог, волшебный зверь, символизирующий чистоту и праведность; он – тот, кто способен вывести из тьмы и дать свет – не истины, но интуитивного ее различения. Там же в глаза единорогу смотрит рак, выглядывая из своей воды, он как будто тянется ввысь. На Руси единорога звали Индрик-зверь, и, по поверьям, он не выходил из земли, а вскапывал ее изнутри своим рогом, когда же выходил на поверхность, то превращался в камень. Это может намекать на его образ детища Земли и земного аспекта Великой Матери.

В противоположность ясному пониманию аркан «Луна» часто несет именно спутанность, темноту непонимания и потери смысла, блуждание в потемках и закоулках сложных или, наоборот, слишком простых представлений о себе, о других, о мире. Очень странная и меланхоличная эта карта в колоде «Таро Вороньей магии», которая вся как бы находится под знаком этого аркана (этот «перекос» или «особое видение» – не редкость среди самостоятельных художниц Таро; само постижение и воспроизведение системы «из себя» несет сильный отпечаток принципа Луны). Здесь черные вороны несутся в небо на фоне пронзительно-синей, нездешней, отчаянно-депрессивной луны, в то время как в основании карты запечатлены серебряные символы основных монотеистических религий человечества. Ее значение в этой колоде – лунатизм, безумие, заблуждение.

Одиночество и депрессия, заключенность во внутреннем мире

Депрессия – это всегда подавление, метафора спуска души вниз, когда снижается энергия, теряется целеустремленность, наступает разочарование в идеях и принципах. Это состояние часто настигает в среднем возрасте, когда «оказывается, что в это время ложное Я, рефлекторно сформировавшееся как ответная реакция человека на все злоключения, происходившие с ним в детстве, вступает в конфронтацию с истинным Я, стремящимся найти свое внешнее выражение, и эта конфронтация оказывается необходимой и неизбежной» (Холлис, 2006, с. 89). Оказавшись в депрессии, человек обычно ощущает энергетический спад, теряет представление о дальнейшем пути своего развития и даже саму надежду на возможность перемен. Это состояние близко к восприятию неизбывного внутреннего одиночества и вместе с тем упадка и трагизма ситуации. В стихотворении Ф. Сологуба из сборника «Пламенный круг» (1908) непреходящая тоска и тревога выражены очень узнаваемо, ясно и пронзительно:

Экзистенциальные и аналитические психологи поясняют, что депрессия (если она вызвана эмоциональной и актуальной причиной, а не является биологической предрасположенностью) всегда имеет особый смысл, является важным сигналом для человека, что «что-то не так», что «необходима пауза для размышлений» и т. д. Это может быть переживание потери, если из нашей жизни уходит нечто ценное. А по-настоящему проститься с этим можно, лишь осознав все то, хорошее и плохое, что мы воспринимали сквозь само существование того, что было, все то, что мы получили и чего лишились, и жить с этим как со зрелым опытом (а не грузом потребности) дальше. В глубине страдания человек может обнаружить для себя некую задачу. Осознание и решение ее способны привести к восстановлению целостности личности и обретению нового смысла. Юнгианская аналитическая психология утверждает, что целью жизни для человека является не счастье, а смысл, и современная практика работы с Таро согласуется с этой идеей. Вот как пишет об этом известный аналитик Джеймс Холлис: «Идеи, устремления и практика юнгианской психологии исходят из того, что не существует залитых солнцем лугов и уютных уголков для безмятежного сна: есть душевные омуты, где большую часть жизни и пребывает наша природная сущность и где зарождаются многие значимые события нашей жизни. Именно в этих омутах формируется и крепнет наша душа, именно в них мы сталкиваемся не только с тяготами жизни, но и с ее достоинством и ее глубочайшим смыслом» (Холлис, 2006, с. 11). Стоит также обратить внимание на слова Дж. Холлиса о том, что «депрессия становится Тенью культуры, целью которой является инфантильная фантазия об абсолютном счастье» (Холлис, 2006, с. 86).

Переходом от испытаний XVIII аркана к XIX («Солнце») может стать уход из иллюзорного мира, чувство потери, скорбь о том, что осталось в этом Подземном мире, и, наконец, ощущение своего «я», самого себя, готового выйти наружу, во внешнюю среду и жить в реальном мире дальше.

Женский аспект мужского бессознательного

Тут стоит коснуться еще одной темы: лунной природы женского аспекта мужской души – наименее постигаемой, сложно уловимой и неизменно присутствующей природы мужского естества. Это и рай Великих Матерей, призрак Всевластной фигуры и встреча с Невестой-Анимой. Кроме обычного присутствия Анимы в жизни мужчины, о котором написано достаточно, здесь, в немного зловещем сиянии XVIII аркана, мы видим тот ее лик, что проступает на ткани бессознательного, когда женщина в жизни мужчины отсутствует или совершенно неприступна. Об этом упоминал еще К.-Г. Юнг в Misterium Conjunctions: «Бессознательное порождает в мужчине определенную женственность, которая проявляется в различных формах и дает толчок к возникновению многочисленных конфликтов. Чем более однобокой является его осознанная, мужская, духовная установка, тем неполноценнее, банальнее и примитивнее будет компенсирующий женский аспект бессознательного. Мужчина, скорее всего, вообще не будет осознавать темные проявления своей натуры, потому что они будут покрыты таким толстым слоем сладчайшей сентиментальности, что он не только сам поверит в обман, но и навяжет это свое мнение другим людям… этот аспект искажается всеми способами, которые женоненавистничество может только придумать для того, чтобы защитить мужское сознание от влияния женщины, в результате чего мужчина становится жертвой непредсказуемых смен настроения и приступов тупой ярости» (Юнг К.-Г. Misterium Conjunctions. P. 221). Лишившись благотворного, ясного мистического влияния Жрицы – часто в силу отрицания возвышенности женственности, – мужчина способен заболеть безумием Луны, со всей ее переменчивостью, мороками, глубиной и бездной. При отсутствии зрелых взаимоотношений с различными аспектами женственности в реальной жизни лунные свойства мужчины также прорываются наружу, уподобляясь природе ночного светила. Такие возвышенные представления находят себе подтверждение, например, в тюремной практике ограничений социального, а следовательно, и значимого личного общения. Отсюда эмоциональная экзальтация и интимность «писем с зоны», отсюда же нарочитая женственность и подчиненность тех, кто был сломлен силой чужой Тени, или же бесприютные блуждания героев шансона, подобные вечному ночному ходу Луны.

Пророческое (трансовое) состояние

Лунной богиней была и Геката, владычица ночных дорог и перекрестков. И действительно, есть методики, опыты и практика путешествий по лабиринтам бессознательного при сохранении осознанности и без потери себя на этом пути. Это обычно мистические и духовные практики различных религий и течений, магические опыты, индивидуальный и неповторимый личный опыт погружения в Бездну и выхода из нее, а потом часто – повторение этого спуска, но уже в творческих поисках. Подобные возможности нам также иллюстрируют некоторые колоды Таро, например «Таро Археона». Здесь обнаженная женщина является смысловым соединением всех положений и фаз Луны, а окружают ее вещие вороны. Это своеобразное доверие опасной, но способной помочь своими неиссякаемыми ресурсами темноте бессознательного.

Третья карта Старших арканов, относящаяся к светилам, – «Солнце». В старых колодах (Висконти – Сфорцы редакции Пьерпонт Морган-Бергамо) на ней изображался мальчик, держащий в руках солнце с мужским ликом. Карта «Солнце» («Sol») есть в колоде Мантенья, и в этой колоде она иллюстрирует миф о падении Фаэтона с солнечной колесницы, однозначный намек на гордыню духа. Стюарт Каплан описывает еще одну старую колоду (д’Эстэ), в которой одноименная карта показывает известную сцену между Александром Великим и Диогеном, который попросил царя не загораживать ему солнце: здесь вновь видится спор между солнцем небесным и солнцем-в-человеке.

В Марсельской традиции на этой карте изображены два мальчика внутри каменной ограды. Стюарт Каплан ассоциирует ее с легендой о Ромуле и Реме, основателях Рима. В других колодах могли встречаться и дети, и взрослые, в блаженной радости бытия. Кроме того, в традиции Уэйта на карте появляется мальчик на белом коне (белый конь – традиционный солярный символ).

Классическая иконография. Два обнаженных ребенка, играющие под защитой ограды, или мальчик на белом коне.

Индивидуальность, восприятие собственной уникальности

Индивидуальность (от лат. individuum – неделимое, особь) – понятие, обозначающее уникальный набор психологических качеств, свойственных отдельному человеку. При всем внутреннем разнообразии компонентов, при разном уровне их развития и уникальной структуре их связей между собой весь этот комплекс и составляет уникальную структуру личности (то, что в системе Старших арканов мы увидели в IV аркане «Император»), его Эго. Однако именно континуальность (продолжительность во времени) и постоянство восприятия этого неповторимого и развивающегося комплекса и составляет саму уникальность, индивидуальность личности, воспринимаемой в системе Таро через XIX аркан, «Солнце». Тут можно с любопытством отметить, что он четвертый от конца системы, если считать «Шута» XXII арканом: так Император и Солнце оказываются оба четвертыми позициями от начала или конца системы (это может быть отдельно отмечено при упражнениях прохождения или медитации на Старших арканах по их обусловленному порядку).