Средневековая история. Первые уроки Гончарова Галина

– Судя по имени, это большой пройдоха. Он явно из эввиров.

– Эввиров?

Лиля навострила уши. И Лейф понял, что нужны разъяснения.

– Эввиры не имеют своего государства. У них своя вера, свое письмо, они вообще считают, что они – единственный народ, созданный истинным Богом.

– А Альдонай?

– Всего лишь один из его подручных.

Лиля фыркнула.

– А как к этому относится церковь?

Спрашивала она не просто так. И увидела во взгляде Лейфа ответную иронию.

– Очень, очень не одобряет.

– И в чем проявляется неодобрение?

А в душе все пело от счастья!

Неужели?! Неужели появится человек, с которым можно разговаривать?! Пусть не на равных – слишком уж разные времена, но хотя бы так!

Пусть пират, пусть вирманин – плевать!!! Главное, что боги его не обделили мозгами. Хотя это неудивительно. Дураки долго капитанами не бывают. А если взять пиратов…

Любой пират, который стал капитаном и проплавал долго…

Они бывали сволочами. Садистами. Откровенными мразями и выродками.

Но дураками они не бывали никогда.

И если Лейф не дурак…

– Неодобрение проявляется в повышенных налогах на торговлю, кроме того, эввиры не имеют права носить зеленое, селиться ближе, чем три перестрела, к церкви (Лиля привычно перевела перестрелы – получилось порядка полукилометра), их не хоронят на кладбищах, им запрещено открыто поклоняться своему богу…

– Они все это терпят?

– Когда нет выбора, стерпишь еще и не такое.

Лиля кивнула.

– И чем же они занимаются?

– Купцы, ювелиры, ростовщики… много всего. Им бог велел быть грамотными – всем, даже женщинам! Поэтому они всегда возле денег.

Поголовная грамотность Лиле понравилась.

Что ж.

Может быть, оно и к лучшему, что ей сказали про этих людей?

Она отлично знала – чтобы выжить, нужна своя команда. Где бы ты ни оказалась. В другом городе, в другой стране, в другом мире… Один в поле не воин.

Из кого формируется команда?

Есть несколько условий.

Прежде всего это сильно зависит от цели. Хочешь жить спокойно и тихо – дружи с тихонями. Хочешь блистать – выбирай подходящую оправу. Хочешь быть лидером – подбери парочку-троечку ведомых. Примерно так.

Это для института. Здесь же…

Ей надо выжить – это первое. Жить хорошо – это второе. Наладить свой быт. И…

Лиля опасалась даже думать об этом – пока. Но в глубине души, увы было.

Граф Джерисон Иртон. Ее супруг.

Жена в Средние века – собственность мужа. Вот приедет, такой весь крутой, и прикажет ей ложиться с ним в постель. И что делать?

Ежели даже цианидом пока не обзавелась?!

Либо убить супруга и бежать, либо просто бежать, либо прибить его на фиг и обставить дело как несчастный случай. Сидела я, ногти саблей чистила… ладно. Мечом. Кто ж виноват, что он тридцать два раза поскользнулся – и все горлом на меч?!

Короче, к появлению супруга она не должна быть беззащитна!

Для этого необходима своя команда. Вирмане уже есть. Силовая поддержка. А она постарается привязать их к себе еще и выгодой.

Лейф не дурак. Далеко не дурак.

Но вирман мало. Сила и деньги. Три компонента успеха. Знание, сила и деньги. Сила – вирмане. Деньги – эввиры. Знание – это она.

У нее есть громадный багаж знаний. У эввиров, если она правильно понимает, есть возможность их коммерческой реализации. У вирман – мечи, чтобы объяснить самым непонятливым политику партии.

Лиля твердо настроилась быть с ювелиром любезной по максимуму.

А церковь…

А с церковью договоримся. В Иртоне всего один пастор. Если что…

Болот на всех хватит.

Лилиан Иртон начинала формирование команды.

Лавка ювелира произвела впечатление.

Три золотых шара над входом, каменный домик в два этажа – надо полагать, здесь ювелир и живет, над лавкой. Уютно. А в верхних окнах, чтобы мальчишки камнем не добросили, даже есть стеклышки. Маленькие, но стекла. У ювелира неплохо идут дела?

А будут еще лучше.

Ярмарка – вещь хорошая. Можно не только продать, но и сделать себе рекламу.

Лиля спешилась с помощью Лейфа, толкнула дверь и вошла.

Внутри было тихо и темновато. Горели свечи, наполняя воздух запахом воска. А что добавляют в воск, чтобы он не плавился с такой скоростью?

Какие вообще сейчас есть свечи? Стеариновые, парафиновые… да и фитиль… точно! Эмма Марковна на прикладной химии рассказывала, что фитилек когда-то пропитывали раствором селитры или борной кислоты. Тогда он горит лучше, а жара дает меньше. И свеча оплывает медленнее, и не коптит. А то вон весь потолок в черных разводах.

Молодой парнишка, стоящий за прилавком, при виде графини (мигом оценил, стервец, и браслет, и серьги, и платье, и вирманина за спиной) раскланялся так, что Лиля даже испугалась. Расшибет еще себе нос о прилавок.

– Молодой человек, вы Хельке Лейтц?

– Н-нет, в-ваше сият-тельство…

Он еще и заикается.

– Но это его лавка?

– Д-да, в-ваше сият-тельство.

– Тогда позовите мне Хельке.

Получилось вполне барским и приказным тоном. Паренек побледнел и удрал куда-то за занавеску. Лиля осталась стоять и разглядывать окружающую обстановку.

Тяжелая мебель, здоровенные подсвечники, потолочные балки нависают, словно пытаются раздавить… м-да. Копоть вековая.

Даешь химию!

Селитра?

Ну, тут без вопросов. Продукт гниения, нитрат натрия или калия. В принципе можно устроить свое производство селитры. И ставить на него тех, кто особо провинился – уж больно ароматно. Устроить «селитряницу», поливать навозом…

Угу, и года через два обрести радость и счастье?

Вообще можно попробовать.

Не ждать же здесь появления своего Чили с селитрой. И ездить по миру тоже не получится. А в Иртоне такого счастья… хотя местность болотистая… ладно! Можно, конечно, помечтать, но лучше получить все самой.

Или попробовать получить азотную кислоту?

– Госпожа…

От мыслей Лилиан отвлек старичок.

Видимо, тот самый Хельке. Он раскланялся, поцеловал графине руку под пристальным взглядом Лейфа и был удостоен благосклонным кивком. Лиля внимательно разглядывала ювелира из-под ресниц. И понимала, что он делает то же самое.

Разглядывает, оценивает…

Какие выводы он сделает, неизвестно. А что до Лили – она уже понимала: человек серьезный.

Вроде бы невысокий, темноволосый, весь какой-то сгорбленный… в старой одежде, с подобострастным выражением лица… Это на первый взгляд.

А вот на второй – извините, господа хорошие.

Видно, что морщины не от возраста, а от частых гримас. Пахнет от человека не потом и благовониями, как от многих, а чистым телом. Одежда хоть и старая, но также безупречно чистая. Ей до такой чистоты – три ванны с хлоркой.

Да и движения не старческие. Ни дрожания рук, ни шарканья ног нет. Все очень точно и выверено. Лиля бы поклялась, что он сам прекрасно работает с камнями и золотом.

Кстати!

Увеличительное стекло.

Если здесь есть стеклодувы – она может это сделать. Она – может! Дома для мамы уже делала, здесь просто повторит.

Но для начала…

Пару идей придется подарить старичку, хотя какой он старичок. Ему же лет сорок пять – пятьдесят, не больше, просто прибедняется и горбится.

Ювелир раскланивался и говорил о своей великой радости. А у Лили в мозгу прокручивались идеи.

– Я бы хотела посмотреть украшения. Серьги, например. – Она небрежно коснулась мочки уха, заставив изумруд сверкнуть в полумраке острыми зелеными лучами. – Мои что-то мелковаты…

Ювелир поклонился.

– Если ваше сиятельство соизволит присесть, я сейчас принесу.

– Разумеется, господин Лейтц. Я пока посижу, подожду…

– Прошу вас, ваше сиятельство…

Лилю церемонно подвели к креслу. Женщина опустила в него свои телеса и вздохнула. М-да. Даже зарядку делать перестала. Но где в дороге…

Лейф встал за креслом. Лиля послала ему улыбку.

– А кто была та девушка? Которую ты защищал?

– Моя жена, ваше сиятельство. Ингрид.

И такой улыбкой озарилось лицо обычно серьезного вирманина. Лиля даже слегка позавидовала. На нее так ни разу не смотрели.

И ей так даже Леша не улыбался.

У Лейфа в глазах такое светилось… Ради своей Ингрид он готов был переплыть море, пройти по горящим углям, слопать живую гадюку, достать луну с неба… любил он ее. Без меры и памяти.

Ее так не любили.

– Ты приходи с ней вечером? Познакомимся, посплетничаем о своем, о девичьем…

Лейф вскинул брови.

– Госпожа графиня…

– Я – графиня, – лукаво улыбнулась Лилиан. – Но даже графине нужны подруги.

– Мы – вирмане.

– А в книге Альдоная сказано, что душа у всех одинакова.

– Так вы следуете книге Альдоная, госпожа?

Лиля улыбнулась. Тонко и с намеком.

– Разумеется. Как и каждый в этом мире.

Слова «пока мне это выгодно» повисли в воздухе.

Но Лейф их услышал. И тоже улыбнулся.

– Мы придем. Обязательно.

Шелестнула занавеска.

И ювелир вернулся. Поставил на столик перед Лилиан небольшой сундучок, склонился в поклоне.

Лиля распахнула крышку. И не удержалась от возгласа восхищения.

Красота!

Были б у нее деньги…

Два небольших изумруда, травянисто-зеленого, насыщенного оттенка, ограненные в форме кабошонов, а вот и самое главное!

Лиля вытащила один из гнезда, посмотрела на сережку и покачала головой.

– Присядьте, почтенный Хельке.

– Госпожа графиня! При вас! Я не смею!

– А вы присядьте. Поговорим.

– Ваше сиятельство?

Кажется, мужчина ожидал от нее неприятностей. Но Лиля его разочаровала.

– Скажите, почтенный, у вас все серьги такие?

Серьги ей не понравились своей застежкой. То есть ее отсутствием. Висит изумруд на проволочке, проволочка продевается в ухо. И чуть загнута сзади. Ну ладно еще так дешевые сережки носить. Но дорогие?

– Ваше сиятельство?

– Да носить их уж больно неудобно…

Взгляд ювелира на миг стал острым.

– Так все делают, ваше сиятельство…

– Так и мои серьги сделаны. А я хочу, чтобы вы переделали, как мне нравится!

– Это как же, ваше сиятельство?

– Бумага и перо есть?

Хельке кивнул и достал откуда-то из-за конторки бумагу, перо и чернильницу.

Лиля ухмыльнулась.

Самую обычную. Не непроливайку.

А ведь…

Есть ли с собой?

Кажется, нет. Ну да ладно. Только дуры выкладывают все карты на стол.

Лиля обмакнула перо в чернила и аккуратно изобразила на бумаге сережку.

Самую обычную.

С английским замочком.

– Это несложно сделать. Из любого металла.

Ювелир вгляделся. Поднял брови.

– Ваше сиятельство, я такого никогда не видел…

– А вы посмотрите. Попробуйте сделать. Сначала на чем-нибудь простом. Неблагородном. А как решите поговорить со мной – приходите. Я остановилась в «Свинье и собаке».

– Ваше сиятельство…

Лиля царственно (а то! С таким весом!) поднялась из кресла, показывая, что визит окончен.

– Если решите со мной поговорить, я буду здесь до конца ярмарки. Может быть, вы пожелаете увидеть еще что-то новенькое…

Ювелир и слова сказать не успел. А женщина улыбнулась и вышла из лавки.

– А теперь в «Свинью и собаку».

Для одного дня хватало событий.

Лиля не могла знать, что Хельке, закрыв дверь за странной посетительницей, цыкнул на подручного, чтобы тот закрывал лавочку. И бросился в мастерскую.

Как ювелир, он оценил всю прелесть такого замочка для сережек. Не упадут, не потеряются, не вылетят из прелестных (или не очень) ушек…

А если об этом никто не знает…

Хельке вполне официально состоял в гильдии ювелиров.

Он мог обратиться в совет гильдии и потребовать свой процент…

Остаток дня Лиля потратила на расспросы. Побеседовала с хозяином трактира. И узнала нечто весьма ее обрадовавшее.

В Ативерне были гильдии! Гильдия ювелиров, ткачей, портных, каменщиков, кожевников, купцов…

И это было замечательно. То, что нужно для ее планов.

Как оказалось, здесь уже понимали, что секрет мастерства не утаишь надолго. Ладно, если это метод выделки кожи. И то – учеников брать придется, подмастерий…

А если огранка камня? Или что-то еще? Что легко повторить?

И чья-то умная голова придумала так.

У гильдий были главы. Те, кто состоял в гильдии, работали под ее защитой и охраной. Да, они платили вступительные взносы. И платили что-то вроде налога. Но случись что…

Ты разорился и умер? Твою вдову поддержит гильдия, а твоим детям не дадут пропасть. Их выучат делу. Ты придумал что-то новенькое? Заяви об этом главе гильдии. Не держи секрет в тайне. Он разойдется по мастерам, а ты в течение пяти лет (может, больше, может, меньше) будешь получать свой процент. Это зависит от выгоды твоего изобретения.

И это Лиле очень понравилось.

Опять-таки ты можешь и не вступать в гильдию. Но тогда ты работаешь на свой страх и риск. Тебя никто не защищает. А так – в каждом городе свой цех, свой цеховой старейшина в столице – глава гильдии. Да, подворовывает, не без того. Но все равно выгода налицо.

Лиля подумала, что она может многое подсказать местным ювелирам. И не только им.

Знания.

Кикабидзе пел: «Мои года – мое богатство».

Ан нет!

Богатством Лили были ее знания. И она собиралась их применить. Пусть через Хельке. И плевать что он эввир. Лишь бы прибылью делился честь по чести. А там посмотрим.

На корабле Лейфа встретил встревоженный взгляд Ингрид. Но бросаться к мужу она не стала – понимает. Все понимает.

Вирманин звонко свистнул, привлекая внимание.

– Все на палубу! У меня важные новости!

Такими словами не пренебрегают. Через десять минут все вирмане, включая жен и детей, уже слушали своего капитана. И лица их расплывались в довольных улыбках.

Отлично! Им нашлось место!

Они будут жить в графстве Иртон, в родовом поместье.

Сначала в замке. Потом им построят дома, если они пожелают. Несколько лет они будут служить графине Иртон. Но графиня – женщина умная и серьезная. Немного со странностями, но дело с ней иметь можно. Платить им будет хорошо, но деньгам счет знает.

Лейф обстоятельно отвечал на вопросы. А когда все разошлись обсуждать, подошел к Ингрид.

Обнял, притянул к себе, и женщина уткнулась лицом в его плечо.

– Ты была права, радость моя. Она умная женщина.

– Я знала. Ты у меня самый лучший! И замечательный!

Лейф обнял женщину.

– Знаешь, она какая-то странная.

– Да?

Проблемы Лилиан Иртон волновали женщину намного меньше, чем теплая мужская рука, обнявшая ее за талию.

– Почему она странная?

– Она со всеми обращается одинаково, – сформулировал Лейф то, что его беспокоило.

– Одинаково?

– Я слышал, как она разговаривает со своими крестьянами. Со мной. С мэром. С ювелиром из эввиров. Понимаешь, мы для нее все равны. Она со всеми разговаривала уважительно.

– Даже с эввиром?

Нельзя сказать, что вирмане и эввиры не любили друг друга. Но Ингрид знала, как к ним относятся.

– Ее это не волновало. Для нее он прежде всего был человеком. И… ко всем она относится словно бы с опаской.

– Странно…

– Очень странно. Радость моя, она хотела с тобой познакомиться…

– Со мной?

– Я ей сказал, что вирмане не слуги…

– А что она ответила?

– Что душа у всех одинакова.

– Душа одинакова. Но она – графиня.