Средневековая история. Первые уроки Гончарова Галина

Три метра.

Два.

Метр…

Господи, нет!!!

Лиля до крови прикусила губы. Нежели…

Но вирманин шагнул чуть в сторону от рогов и почти без размаха врезал быку по лбу. Удар обухом топора был страшен. Кажется, Лейф вложил в него всю силу. И не прогадал.

Бык рухнул на колени, как подкошенный. Да так оно и было.

Лейф оценивающе посмотрел на него.

– А если выживет, я бы купил. Хорошая зверюга.

Лиля разжала сведенные судорогой пальцы. Ингрид бросилась наружу из загона и, плача, повисла на шее у мужа.

Лиля выдохнула и огляделась вокруг. В серой пыли лежало неподвижное тело. И что-то ей подсказывало, что там нужна помощь медика.

Женщина решительно вышла из загона и направилась вперед. Вирмане не пытались ее остановить. Просто двое последовали за ней.

Лиля подошла. Осторожно опустилась на колени рядом с человеком. Отметила неестественно подвернутую ногу. Коснулась шеи, проверяя пульс.

Отлично. Пульс есть. Теперь осторожно прощупать кости. Не дай бог, что сломано.

Нет, она понимала, что лучше бы в таких случаях зафиксировать больного – и на рентген, в травмпункт… Что, лет так с тысячу подождем до них? Угу…

Поверхностный осмотр выявил ногу. Но позвоночник вроде бы цел. Что и выявилось при пальпации. Лиля ощупала пострадавшего и кивнула вирманам:

– Помогите перевернуть. Только осторожно.

Мужчины повиновались.

И женщина присвистнула.

Крестец.

Полный.

Тут открытый перелом. И еще одежда на животе быстро набухала кровью.

– Нож!

Женщина протянула назад руку. И столько властности было в ее голосе, что Олаф повиновался и только потом обнаружил, что его ножом разрезают одежду на пострадавшем.

Несколько взмахов, и Лиля облегченно выдохнула. Что-то серьезное… операцию она бы точно не потянула. Одним ножом, в грязи – очень смешно! Нет, мужик в рубашке родился.

Бычий рог невероятно удачно чиркнул по боку. А поскольку товарищ был более чем упитан, рог сорвал кожу и прорезал жировой слой. Кровило мощно. Но опасности для жизни, если сейчас же обработать, зашить и перевязать, не было.

Лиля огляделась по сторонам.

– Куда бы его отнести? Нужно разобраться с ранами…

Подошедший Лейф с полубессознательной Ингрид на руках огляделся и уверенно кивнул куда-то в сторону:

– Туда.

Вирмане не дожидались приказаний. Один снял с плеч плащ, мужчину аккуратно уложили на ткань и подняли. Лиля пошла рядом, держа его за руку.

Романтика?

Ага, щас!

Пульс посчитать надо.

«Туда» оказалось симпатичной маленькой таверной, полной людей. Шум, гам, галдеж – надо же обсудить сделку. Обмыть ее… Но при появлении на пороге вирман все смолкло. Лейф кивнул своим ребятам, и тело на плаще опустили на один из столов.

Лиля все тем же ножом разрезала штаны до бедра. М-да. Закрытый перелом. Повезло. Мог бы и открытый быть, но вроде бы чистенько все, кость прощупывается, нормально… ни смещения, ни отломков. Вправлять и лубки накладывать. Пока пострадавший без сознания.

Что ей нужно…

– Горячей воды. Крепкого вина. Нитки и иголки! Живо!!!

Лейф, подтверждая приказ графини, рявкнул так, что дрогнуло пламя масляных ламп.

– И открыть окна. Мне нужно много света! Найти две небольшие дощечки и материю!

Лиля склонилась над бесчувственным телом. Хорошо, что пока бесчувственным. Наркоз-то тут пока не… Разве что Лейфа попросить – с быком у него хорошо получилось. Один удар – и полный наркоз.

Итак, что мы имеем? Мужчина. Лет шестидесяти, то есть по-местному ему 40–50. Стареют здесь быстрее. Какой-то восточной внешности. Черная окладистая борода, смуглая желтоватая кожа, одежда…

– Ханган, – вынес вердикт кто-то за ее плечом.

– Ханган?

Ну да, Варийский Ханганат. Читала же!

Одежда своеобразная. Широкие штаны, рубаха из тонкой ткани, богато расшитая цветными нитками, сверху дорогой толстый халат. Красиво.

Было красиво, пока не повалялось в пыли и не повстречалось с быком.

– Ага. Что вы с ним делать будете, госпожа?

– Лечить, – ответила Лиля, избавляя ногу от остатков ткани.

– Зря вы это, госпожа, затеяли.

– Что – зря?! – Лиля сверкнула глазами на слишком умного вирманина.

– Лечите его зря, ваше сиятельство, – пояснил, подходя к ним, вирманин постарше.

– Почему?!

– Ну он же хромым на всю жизнь останется, а у ханганов обычай – испытавший телесный ущерб изгоняется из дома и лишается всего своего имущества… Вы его спасете, чтобы он нищенствовал…

Лиля язвительно фыркнула.

– Э, нет. Хромать он точно не будет. Если мне обеспечат все необходимое… А вот и…

Первыми принесли нитки и иголки. Лиля закатила глаза и полезла под подол.

– Отвернитесь, умники!

Вирмане опомнились первыми и загородили графиню, которая, сопя, отодрала клок от своей нижней юбки.

Шелковая и чистая. Сейчас ниток надергаем, в вине прополощем…

Посмотрела на свет вино… Дорогое, белое… Компотик. Градусов десять.

– А чего покрепче тут не бывает?

– Выморозки есть.

– Давайте выморозки.

Следующей прибыла горячая вода. И Лиля осторожно, еще одним куском нижней юбки, принялась очищать операционное поле.

Надо сложить обломки кости правильно. Хорошо хоть место такое удобное, не было бы обломков… Скотина рогатая! Чтоб его на колбасу пустили без наркоза!

Ну хоть перелом поперечный чистенький такой, как на картинке в учебнике. Сама она такого не лечила, только ассистировала. Но в травме пахала не за страх, а за совесть. Зимой там всякого насмотреться можно было. И резали, и складывали, и вытягивали…

Бедренная кость, да еще посередине. Как же он умудрился?!

Хотя если бы берцовые, было б хуже, две кости противнее, чем одна. Тем более с полным отсутствием инструментов.

Есть!

Из маленького кувшинчика у нее под носом разило запахом дешевой сивухи. Но все-таки это был достаточно крепкий алкоголь. И то хорошо. Женщина последовательно протерла этой гадостью руки, нож, иголки, нитки. Потом сполоснула первое попавшееся блюдо, налила в него спиртное и запустила прямо туда нитки с иголкой. Пусть плавают, так удобнее.

Срочно! Изобрети самогонный аппарат! Для этого даже трудиться особо не надо.

Теперь обработать операционное поле и надо складывать кость. Или лучше сначала зашить?

Можно и так. Кровотечение никому еще настроения и самочувствия не улучшало. Дома ему бы капельницу поставили. А здесь как? Сколько он уже потерял крови?

А если инфекция попадет?

Срочно выращивать плесень на среднеазиатской дыне? А до этого открыть Среднюю Азию?

Вирмане с удивлением смотрели на графиню, которая вдруг сделала какой-то странный жест перед лицом, а потом тихо прошептала: «Господи, помоги». И взялась для начала за кровящий бок.

Лейф и пришедшая в себя Ингрид смотрели, как женщина методично очищает рану от грязи и кровяных сгустков, как сшивает кровоточащее мясо, мышцы, кожу, как уверенно и спокойно движутся ее руки. Она знала, что делает. И это чувствовалось в каждом повороте головы, каждом шве…

Аля была одной из лучших студенток вуза.

Морг? Препарирование трупов?

Аля Скороленок! И за себя, и за других, если кто не может.

Практика в больнице? Хирургическое?

– Скороленок, имей совесть, тебя что – выгонять из операционной?! Ну ладно, иди сюда, смотри, как это делается правильно.

Третий год обучения. Все та же больница.

– Скороленок! В операционную! Тут сестра заболела. Будешь ассистировать.

Четвертый год обучения.

– Алька! Позовите, блин, Скороленок! Срочно! В операционную.

Аля не просто обожала медицину. Дай ей волю, она бы поселилась в больнице. И врачи это видели. Учат тех, кто желает учиться. Несложные операции Аля могла бы провести сама. Уже на четвертом году обучения. А сложные… Хвала всем богам за закрытый перелом, да и мышцы на боку – не самое страшное, что могло случиться с человеком. Вот если бы рог прошел в брюшную полость или, не дай бог, вошел бы под ребра, повредив легкие… блинский фиг!

Лампу бы!

Полцарства за коня?!

Лиля понимала, что на что-то сложное ей понадобятся другие инструменты. Но пока хватило кинжала. Настолько острого, что он мог волос на лету резать. Крупные сосуды были не повреждены, с мелочью она справлялась, резать много тоже не пришлось, но было адски трудно. Лишний вес, не слишком чувствительное тело, никаких ранорасширителей…

Лиля поклялась себе наведаться к ювелирам завтра же. И заказать себе полный набор мединструментов – за любые деньги! Здоровье дороже всего.

Ну вот. Наложить еще пару швов, обильно полить рану выморозкой. И вопросительно на Лейфа:

– Мед есть?

Хорошая вещь – мед. Антисептик, кстати, природный. При операции неудобно, а вот повязку с ним можно наложить.

– Спросить?

– Спроси. Я пока ногой займусь.

Займусь – это было громко сказано. В больнице такие операции в одиночку не делают. Но тут…

Лиля вздохнула и взялась за дело.

Иногда и лишняя масса может пригодиться. Але Скороленок банально не хватало тяжести, Лилиан Иртон справилась своим весом. Зафиксировала и кивнула одному из вирман:

– Держать так.

Тот повиновался.

Вообще вирмане начали смотреть на женщину с явным уважением. Не за помощь невинно пострадавшему в борьбе с быком. Нет. А вот то, что она делала… Воины невесть в каком поколении могли оценить мастерство лекарки. И уверенность, и решительность.

Но наконец кость была сложена, вытянута, зафиксирована, вложена в лубок, и женщина пробежалась пальцами по коже, словно прислушиваясь…

Аля была умницей. И когда-то врачи говорили ей, что у нее не руки, а рентген. Сохранилось ли это сейчас?

Но чутье молчало. Либо в тело Лилиан оно решило не мигрировать, либо все и правда было нормально.

Сюда бы гипс и вытяжку.

Ну да ладно. Роль гипса прекрасно сыграли две доски, примотанные с обеих сторон ноги. Вытяжку дома сделает.

А сейчас…

Ох, как же хорошо, когда клиент без сознания.

Пульс и зрачок Лиля периодически проверяла.

– Надо бы его перенести к нам.

– На корабль, госпожа?

Лиля метнула на Лейфа злобный взгляд. Тоже мне, юморист-самовыродок. Нашел время шутить!

– В «Свинью и собаку».

– Зачем вам это, ваше сиятельство?

– Затем. Если его здесь бросить, его наверняка ограбят.

– И что? Нам-то что за дело, госпожа? Пусть хоть подохнет…

– А сколько я его лечила? Что, все напрасно?

– А, так вы на нем в лечении практиковались?

– Лейф, – практически зарычала выведенная из себя женщина, – если ты немедленно не прикажешь своим героям найти носилки, я тебе голову оторву к едрене матрене! Ты меня понял?!

И не удержавшись, добавила пару слов из лексикона майора Петренко.

Подействовало волшебным образом. Вирмане, кажется, слегка покраснели и засуетились. Вместо носилок приспособили столешницу, пострадавшего слегка примотали к ней и укрыли плащом. И взялись вчетвером.

Лейф нес Ингрид. Лиля шла рядом с импровизированными носилками и приглядывала за пациентом. Мало ли… Ему повезло, что операция прошла «под наркозом». Но когда он придет в себя, сколько ей понадобится сделать!

С ума сойти…

Надо бы завтра сходить на ярмарку и запастись уже разными полезными вещами. Для медицины. Ну должны же здесь что-то собирать? Тот же зверобой, душицу, если они тут растут, подорожник… Сколько всего есть полезного в лесах… ой! Витаминок бы на зиму. Шиповника, боярышника, калины… Зубки потерять еще не хочется. Лимончиков, квашеной капусты…

Лиля посмотрела на Лейфа. Все тело сопротивлялось ее словам. Но произнести их было необходимо. И сделать тоже.

– Может быть, оставим этого господина в гостинице и вернемся? Мы еще прорву всего не купили.

Лейф покачал головой.

– Нет смысла, госпожа графиня. Завтра с утра сходим. Нам скотина нужна.

– Нам не только скотина нужна.

– А что еще?

– Капусты бы квашеной прикупить. Ягод разных. Трав.

– Для лечения, ваше сиятельство?

– Ну да. И к ювелиру.

– Хельке Лейтц, госпожа?

Ювелир ждал их в гостинице. Когда Лиля вошла внутрь, он поднялся из-за стола, где сидел с кружкой чего-то красного, и почтительно поклонился.

– Ваше сиятельство…

Лиле больше всего захотелось упасть и отключиться. А лучше – вымыться, упасть и отключиться.

Но дело превыше всего. И она приветливо улыбнулась.

– Почтенный Хельке, подождите меня минут пять. Я сейчас отдам распоряжения, переоденусь и спущусь к вам.

Ювелир поклонился.

Лилиан прошла в свою комнату. За пострадавшего она не волновалась. Лейф распорядится. И служанку какую-нибудь отрядят за ним приглядывать. А у нее пока есть дело поважнее.

Женщина достала новое платье и чертыхнулась. Ага, расшнуруешь эту сбрую! Озвереешь раньше.

Пришлось выглядывать в коридор и звать служанку. Отозвалась. Помогла. Лиля ругалась про себя и думала, что надо бы найти модистку. Портниху. Или швею. Как тут это называется.

Самой-то явно некогда. Да и…

Ладно еще на швейной машинке по тщательно вымеренным лекалам. Это она могла. И даже сейчас. Но шить вручную?!

Ни за что!

Вышивать – еще полбеды. И то при местном освещении лучше вязать или кружево плести. Оно для глаз полезнее.

Лиля помнила, как делались первые вышивки бисером.

Продеть нитку в иголку, проколоть ткань, снять иголку, надеть бисерину, опять надеть иголку – и опять стежок. Конечно, пара лет, и ты уже ничего не видишь.

Это неправильный подход к проблеме.

А какой правильный? Керосинку изобрести?

Это как раз Лилю не пугало. И керосинка, и спиртовка – всем этим она когда-то пользовалась. Но сама-то она их не сделает. Металлическую основу должен делать кузнец. Стекло – стеклодув. А где взять спирт и керосин – вообще вопрос века.

Розовый чехол для танка покрыл женщину с головой поверх нижних юбок. Лиля вынырнула из него и оглядела себя. Кажется или платья стали ей широковаты?

Похоже, так.

Неужели она худеет?

Хотя чего тут удивительного? Сначала уходит вода. А потом уже должен убираться жир. Сильно помогла неудавшаяся беременность. Да и привычки жрать все подряд у Али не было. Хотя тело и требовало. Плюс прогулка до ярмарки. И пока обратно доедет.

Хотя бороться с лишним весом ей еще долго. Лиля это понимала и настраивалась.

В общежитии можно научиться многому. В том числе и узнать о куче различных диет. На многое и сразу она не рассчитывала. Если предположить, что Лилиан Иртон отжиралась с детства, такая масса легко не убивается. Вот за пару лет…

И главное – не пережать. Нормальный сброс веса – это пара килограммов в месяц. Три – максимум. Не больше. В противном случае надо задуматься, не притаилась ли в глубине организма какая-нибудь болячка?

А если диету?

Любая диета имеет грандиозный недостаток. Стоит тебе сделать шаг в сторону, и килограммы бодрым шагом поползут обратно. А вот если хочешь их убрать…

Тогда – извините. Срочно забыть о сладких плюшках и жареной картошечке (да и вообще обо всем калорийном после шести вечера). Кушать отварное, тушеное и поменьше масла. Налегать на овощи и крупы. А слова «макароны», «булочки» и «я же только одну ложечку» занести в список злейших врагов.

Ну и тренировки.

Хотя потеря веса – дело субъективное. Кто его знает, какой метаболизм у Лилиан Иртон? Но все равно. И подбородков стало на один поменьше. И глаза, кажется, показались.

Так держать, девочка.

И… Найти, где устроили больного.

Это оказалось несложно. Товарища расположили в соседней комнате. Рядом суетилась симпатичная служанка, изображая бурную деятельность. То есть поправляя простыню и вытирая мужику пот со лба.

На всякий случай Лиля смерила ее суровым взглядом:

– Пропадет хоть монетка, хоть лоскуток – шкуру спущу.

Служанка прижала руки к щекам.

– Ваше сиятельство! Да я ни в жизни…

– А будешь вообще без жизни. На Вирме ворам руки рубят, – добила Лиля. – Значит так. Сидеть. Ждать, пока очнется. Напоить и позвать меня. Поняла?

– Да, госпожа.

Лиля вздохнула про себя. Становимся матерыми феодалами?

Ну и что! Если другого языка люди не понимают?! И не только языка. Ну нельзя с ними по-хорошему. Нельзя!

К ювелиру Лиля спустилась спокойная и довольная собой.

– Ваше сиятельство, – раскланялся эввир.

Лиля кивнула.

– Я тоже рада вас видеть, уважаемый. Что привело вас ко мне?

– Ваше сиятельство. Я понимаю, что это невероятная дерзость с моей стороны…

Ювелир рассыпался в уверениях, что не хочет оскорбить и что питает к Лиле самое глубокое уважение. А глаза были совсем не уважительные. Умные были глаза. Хитрые. И расчетливые.

Ювелир просто проверял ее реакцию. И прикидывал, можно ли с ней дальше иметь дело.

Лиля улыбнулась.

– Уважаемый Хельке, может быть, мы прекратим славословия? Время – деньги, а молчание – золото. Что вас привело ко мне?

– Госпожа графиня, какие мудрые слова, они достойны не прекрасной женщины, а умудренного сединами мужа…

Кажется, ювелир собрался завестись еще на полчаса теперь на тему ее незаурядного ума.

Лиля выдохнула:

– Уважаемый. Хельке. Что. Привело. Вас. Сюда?

Вирманам уже досталось… Сейчас и этот огребет. Нет, ну правда, сколько можно измываться над человеком? Ярмарка, бык, операция, теперь еще и пустой треп?! Р-р-р-р-р-ры!

– Ваше сиятельство, еще раз хочу уверить вас в своем почтении и в знак его преподнести вам этот крохотный подарок.

Хельке достал из кармана небольшую шкатулку. Поднял крышку. А у Лили щелкнуло в голове – а ведь она знает, как делались замки на коробочках. Если сейчас слить это ювелиру, он оценит новинку наверняка. И можно будет…

На красном бархате лежали серьги.

Кто-то взвыл бы – дешевка! А для Лили они сейчас были ценнее всего золота мира.

Скромные такие две грушевидные жемчужинки. Да и плевать на цену камней! Важным было другое.

А именно – английские замочки сережек.

Лиля улыбнулась. Попробовала.

Застегивалось замечательно.

– Уважаемый Хельке, а вы уже сообщили в гильдию?