Забудь мое имя! Гринь Анна

Глава 16

Я не успела ничего сказать, как очутилась на знакомой лестничной клетке перед собственной дверью, обитой темно-бордовой искусственной кожей. Все было такое родное и милое, даже не самый приятный запах в подъезде и обшарпанная стена у мусоропровода. Прикусив подрагивающую нижнюю губу, я провела пальцами по тому месту, где у латунных гвоздиков искусственная кожа чуть порвалась, обнажая светлое нутро обивки.

Прошло не больше месяца с того утра, которое изменило и мою жизнь и меня. Я так немного просила, а получила… Кажется, потерь вышло больше. Не знаю даже, могу ли вернуться к прежней жизни. А что происходило здесь без меня? Что с мамой? Как она?

Страшно становилось лишь от одной мысли, что все эти дни я ничего не знала о Свете. С ней могло случиться что-нибудь еще, а я даже не была рядом.

Но сейчас, для начала, надо попасть в квартиру. Это самая легкая проблема. Как-то, когда мама потеряла ключи от дома и просидела под дверью четыре часа, покуда ждала меня, мы решили припрятать ключи возле входа. Хотя ни разу наш тайник нам так и не понадобился.

Я присела на корточки, подметая подолом шубки грязный пол, и отыскала одну из маленьких кафельных плиток возле двери, пошатывающуюся в своем гнезде. Заметить это можно было, только наступив на нее, но мы специально выбрали именно ту, на которую никто никогда бы не наступил. Подцепив квадратик ногтями, я вытащила его из ячейки и раскопала гипсовую пыль, нащупав там холодный металлический стержень ключа.

Квартира встретила меня холодом пустых комнат и каким-то кислым запахом. Похоже, Света перед отъездом в Киев оставила что-то из еды на столе или в мусорном ведре. И либо в квартиру с тех пор никто не заходил, либо никому не было до этого дела. Оба варианта меня напугали. Все время я старалась не думать о маме, чтобы не вспоминать еще раз тот ужас, который представляло собой ее тело на заснеженной дороге. Люди после подобного не выживают… Но мое сердце не болело, не дергалось, предчувствуя худшее, и оставалось только надеяться и довериться ему.

Как была, в шубе и ботинках, я прошла в свою комнату и села на застеленную кровать. Меня начала душить тоска, как если бы я вернулась в родной дом спустя не недели, а годы и десятилетия. Все здесь было так, словно я только что вышла из комнаты: нажми на кнопку проигрывателя, и оживет радио, настроенное на любимую волну. На магнитной доске над столом налеплено несколько листочков с любимыми цитатами, заметками, напоминаниями и… желтый листочек с рецептом Ириного «гадательного зелья».

Посмотрев на него несколько мгновений, я встряхнулась, отставляя на время всю ту гамму чувств, что терзала меня изнутри, и отправилась искать телефон. Мне не нужно было думать, кому звонить, номер мобильника подруги набрался привычно, как рефлекс. С полминуты я слушала в трубке неожиданную для Иры мелодию, которую я еще пару месяцев назад назвала бы своей любимой. Видно, зима и холод растопили даже это расчетливое сердце, впустив в него и зелень, и солнце, и песенки про счастье, которое, понятное дело, рядом с кем-то другим.

Я улыбнулась, узнавая что-то новое про человека, с которым была знакома всю жизнь. Телефон соединился, но мне никто не ответил, тогда я позвала:

– Ира?

И меня как током прошибло нечеловечески высоким визгом. Отнеся трубку подальше от уха, я выждала, пока вой не сошел на рваный хрип, и быстро громко сказала:

– Ира, успокойся!

– Ленка… – выдохнула подруга. – Мартыха, это ты?

– Ирусь, я это, я!

– Ты где? Где ты была? С тобой все нормально? – протараторила девушка.

– Я дома. Нормально все.

– Сиди на месте и не двигайся! Я сейчас буду! – выпалила подруга и отключилась.

Посидев немного с нагревшейся трубкой, я отправилась на поиски чего-нибудь съедобного. Из такого обнаружилась пачка пельменей, остатки молотого кофе на дне банки и сахар в картонной пачке. Пельменей не хотелось, хотя тут же вспомнила про Тима, который бы употребил этот полуфабрикат даже в замороженном виде. Заварив себе кофе, я села дожидаться подругу. Та не заставила себя долго ждать, меньше чем через час ввалившись в квартиру в обнимку с какими-то кульками и кошачьей переноской. Свалив это все на пол, Ира набросилась на меня, сжав в объятиях, и разрыдалась.

– Ленкатынепредставляешькактыменянапугала! – выдохнула она, стискивая меня так, словно хотела задушить. – Тут такой переполох был! «Скорая», собака с милицией. Мама твоя в больнице, в коме, а врачи говорят, что она чудом выжила. А тебя ищут. Все думают, что тебя украли.

– Ирка, тише, успокойся, – попросила я, отстраняя подружку от себя.

– Да! И правда, – рассмеялась Ира, вскакивая. – Я забежала в магазин. Так перенервничала, нужно стресс снять… мне! – И вытащила из пакета бутылку коньяка.

– Ира! – опешила я.

– Ничего не знаю! – перебила меня подруга, выхватив второй рукой из пакета палку колбасы и направляясь на кухню. – И Тима выпусти. Он в эти дни у меня был. Твои бабушка и дедушка уехали, профессора вызвали лекции читать. Они не хотели бросать тетю Свету, но им пришлось. И кота я забрала. А он будто все понял, начал бросаться на дверь, сам в переноску залез. Ну, я на такси и сюда.

Я отжала двойную пружинку, выпуская выпучившего глаза и орущего кота, кинувшегося мне на грудь с утробным воем.

– Тимка, я тоже рада тебя видеть! – рассмеялась я и почесала кота между ушей, но зверь не принял ласку, опять громко взвыл и бросился наматывать круги по прихожей.

– У него, кажется, стресс, – оценила картину Ирка, за рубашку утаскивая меня на кухню. Там нас ожидал накрытый стол с нарезкой и пухленькая бутылочка, часть содержимого которой поблескивала в тонкостенных рюмочках.

– А не выпить ли нам? – сама у себя спросила я.

– Всенепременно! – воскликнула Ира, вручила мне вилку с наколотым на нее куском сырокопченой колбасы. – Рассказывай.

Повествование о моих приключениях с легкостью уложилось в каких-то два часа под быстро испарившиеся жидкие и твердые хлеба. Ира ахала и охала, рассматривая меня неверящими глазами.

– Это больше похоже на кино, чем на жизнь, – вздохнула Ира, опрокидывая в себя десятую рюмку коньяка.

– Да уж, – согласилась я. – Расскажи лучше, что тут происходило без меня?

– А что рассказывать? – вдруг поникла Ира. – Я сразу вызвала милицию и «скорую». Они приехали, забрали твою маму, установили смерть водителя и того мужика… Светиного. Врачи думали, что Света не проживет и суток, нас всех готовили, мы в больнице дневали и ночевали. Милиция меня допрашивала из-за тебя. Не могла же я им рассказать все как есть. Мне никто бы не поверил.

– Я понимаю, – согласилась я. – Все так запутанно…

– Вот именно. Милиция решила, что тебя украли. Там было много странных следов, крови… Твоей в том числе. И телефон твой, разбитый…

– Так что со Светой? – перебила я подругу.

– Она в коме, остальное более или менее в порядке, – отрапортовала Ира, следя за тем, как Тим грызет мою штанину. – Врачи уверены, что она совершенно поправится. Сейчас рано говорить. Не так уж много времени прошло.

Я облегченно выдохнула.

– Лен, раз уж у нас такой разговор, должна тебе сказать сразу, пока я пьяная и смелая…

– Ну, не пугай меня, – рассмеялась я.

– Понимаешь… Игорь искал тебя, полгорода поднял на уши… У меня бывал часто, сказал сразу, будто уверен, что я что-то скрываю. Про глаза твои говорил. Ну и… Мне нужно было кому-то довериться.

– Ничего ужасного в этом нет, – успокоила я Ирку, слабо представляя, что подумал после признания парень.

– Это еще не все. Не все! Понимаешь, я и Игорь… Мы… Я твоя подруга, так корю себя…

– Ирка, ты о чем? – спросила я, хотя и так поняла, что она хотела сказать.

– Мы встречаемся! – выпалила подруга и вжала голову в плечи.

– И что? – со смехом в голосе уточнила я.

– Но ведь он был твой парень! – воскликнула Ира, почти расплакавшись. – А я!.. Как последняя стерва!

– Ирусь, не преувеличивай, – рассмеялась я. – Он не мой и никогда им не был. Я его и видела раза три или четыре. Если у тебя с Игорем все хорошо, то рада за вас. Правда.

– Ты серьезно? – опешила подруга, уставившись на меня округлившимися глазами.

– Серьезно, – улыбнулась я и на секунду задумалась.

А мне ведь в самом деле все равно. Ни разу за прошедшие дни я не вспомнила об Игоре. И слова подруги ничего во мне не всколыхнули. Не было ни ревности, ни раздражения, ни разочарования. Только светлая, смягченная алкоголем радость за Иру.

Ирка тихо пискнула и расплакалась, а потом потянулась к бутылке, чтобы разлить нам еще по чуть-чуть, но янтарная жидкость закончилась, только на дне перекатывались несколько капель.

– Упс! – пьяненько хмыкнула подруга. – Нужно добыть еще.

И встала, собираясь бежать в магазин.

– Ира, нам, кажется, уже достаточно, – попыталась уговорить я ее, обратив внимание на то, что почти не чувствую себя пьяной, а вот подругу основательно развезло. Обычно бывало наоборот.

– Я еще не успокоилась! – воскликнула Ира, засовывая ноги в сапоги.

Я рассмеялась, глядя, как она собирается. Девушку шатало из стороны в сторону, как в тамбуре скорого поезда.

– Уехал с докладом в малый Совнарком. К обеду не жди. Твой суслик, – выдала подруга и умчалась добывать очередную бутылочку.

Проследив в окно, как Ирка бежит по снегу, я доела ломтик хлеба с сыром и покачала головой. Вдруг позади меня громко бабахнуло и покатилось. Я перепугалась и выпустила что-то, что саламандра бы назвала магической волной. Разворачивалась я медленно, коря себя за расшатавшиеся нервы и постоянное ожидание опасности. Наверное, это Тим влез на стол и смахнул тарелку на пол, а я…

Я обернулась и застыла, совершенно пораженная:

– Папа? Ты?

Вернувшаяся из магазина Ира ужаснулась, еще подходя к дому. Ленины окна странно светились, будто внутри включили новогоднюю гирлянду в несколько тысяч красных и фиолетовых лампочек.

– Вот черт! – выпалила девушка, чувствуя, как где-то внутри зарождается дикий страх, вмиг выветривший весь алкоголь. – Ленка!

Понимая, что это, возможно, очень опасно, Ира ни секунды не задержалась, чтобы обдумать происходящее, хотя в голове пронеслась шальная мысль: «Да чем я помогу, если что?»

Влетев в подъезд, Ира зажмурилась от яркого света, бьющего по глазам. Только чуть привыкнув, она рассмотрела, что дверь в квартиру подруги открыта настежь. Желудок прокатился у девушки внутри, как в лифте, от мозга до пяток. Мысли смешались. Заставив себя не подвывать от страха, Ира ухватилась за перила и медленно пошла вверх, прислушиваясь к любому звуку, но в доме царила необычная для вечера тишина.

Одиннадцать ступенек девушка одолела минуты за три, решив, что это довольно быстро.

– Лена! – почти беззвучно позвала Ира, слабо представляя, к чему готовиться, ведь внутри могло быть все что угодно. – Ленка, укуси тебя за коленку! Не пугай меня! Я сейчас Игорю позвоню, он приедет и надает тебе по мягкому месту за то, что так надо мной издеваешься! – крикнула девушка погромче, скорее, чтобы услышать собственный голос. – Ленка, выходи, подлый трус!

Но на ее зов никто не откликнулся.

– Ох, говорила мне мама, чтоб я «Сверхъестественное» на ночь не смотрела… – пробормотала девушка, присела на корточки, зажмурилась и запихнула в открытую дверь пакет с продуктами. Тот упал, звякнув бутылкой коньяка о покрытый ковриком пол, но ничего больше не произошло. Окончательно расхрабрившись, Ира приоткрыла один глаз и осторожно заглянула в квартиру. И замерла от неожиданности.

Свет шел из ниоткуда в никуда, был всюду и нигде конкретно.

– Что за… черт! – выдохнула девушка, вставая в полный рост и в следующее мгновение ударившись обо что-то головой. От неожиданности Ира громко завопила, разбудив, кажется, всех мух, забившихся зимовать в щели оконных рам. По крайней мере, она расслышала странный необъяснимый шелест, будто еле различимый шорох множества маленьких крыльев.

– Лена! Тимка! – не своим голосом взвизгнула девушка, сжимая голову руками. – Что происходит?

Как и раньше, ей никто не ответил. Собравшись с силами, Ира осторожно подняла глаза к потолку, ожидая увидеть то, что стукнуло ее по голове, и тихо охнула, наблюдая, как мимо неторопливо проплывает расческа.

Опешив, девушка повертела головой и разглядела, что почти все легкие предметы, еще недавно лежавшие на тумбочке в прихожей или стоявшие на полу, теперь устраивают хоровод под потолком.

– «Дети, вы помните те чудесные движения, что мы с вами разучили? Рассечь воздух и взмахнуть», – выдохнула Ира неожиданно для себя и хихикнула, припомнив, что Лена любит всюду вставлять фразочки из фильмов. – Мартыха, вингардиум левиосса, твою бабушку, выходи!

И, словно откликнувшись на призыв, из кухни, ударяясь об углы и раскачиваясь, выплыло горизонтально зависшее в воздухе тело Лены.

Мереша очнулась на земле, на пороге своего собственного дома. Рядом крутился кот, тихо помуркивая и недовольно подергивая передней лапой.

– Что это со мной случилось? – сама у себя спросила аматридери и, кряхтя, поднялась. – Никогда раньше сознание не теряла…

Женщина так привыкла быть одна, что у нее давно вошло в привычку разговаривать с собой вслух.

Потирая ушибленный бок, Мереша осмотрелась, не заметила ничего необычного и вошла в дом, сразу же отчаянно взвыв. Из подпола, протыкая потолок, вырастали длинные ветвистые лозы, толщиной с запястье. В самом же каменном мешке под домом никого и ничего не оказалось, валялся только обслюнявленный зургом мешочек с зерном.

– Что тут такое произошло?! – проорала Мереша, но ответить ей было некому. И впервые за многие годы ее это ужасно разозлило.

Выбежав из дома, аматридери привычно оглядела сквозь тонкую магическую пелену свои владения и, содрогаясь от непролитых слез, тихо выругалась.

– Столько лет трудов, столько лет, – выдохнула она наконец. – Столько мучений. Всех магов в округе извела, людей запугала. Граф и тот боялся. Все ждал к себе на порог чародея… а теперь что? Чары не действуют, защиты нет. Явно этот Авессаломий, будь он проклят, все подстроил. Ну, граф! Ну, держись!

Не останавливаясь ни на секунду, Мереша пробежала по развороченному дому, собирая вещи в дорогу.

– Чую, из-за тебя я без жилья и защиты осталась, так что тебе меня и в гости привечать, – горько усмехнулась женщина, выходя на порог.

– Иди и немедленно забери ее! – тихо бушевала Алесия, склонившись над креслом и тыкая острым когтем Бестелиона в плечо. – Немедленно, слышишь?!

– Ал, успокойся, – попросила Лео. – Все равно он тебя слушать не будет. Лучше повоспитывай Каса, он хотя бы теперь с тобой считается.

– Вот именно, – хохотнул неунывающий Гай, снимая с огня большой медный чайник и разливая всем собравшимся у камина крепкий отвар эникея. – Сколько дней уже прошло?

– Четыре! – осуждающе выкрикнула Алесия. – Мы сидим в этом замке, как в засаде! Амадеус заперся в тронном зале и почти не выходит. Над царством висят чары эллов, пытаясь пробить защиту. Глупости, конечно. Но ведь эллы могут и сами пожаловать, чтобы рассказать нам, почему считают себя более достойными.

– Всем давно известно, что будь воля эллов, ни одного ситра, даже самого слабого уровня, не существовало бы, – напомнил Гай. – У них очень давний зуб на нас за то, что мы лучше. И многие причины ссор они просто придумывают.

– Не все… – покачала головой Лео. – Только верхушка власти. Почти все эллы живут, даже не задумываясь о том, что происходит вне Верхнего царства. Им нет дела до всей нашей вражды. И они позволяют Повелителям решать, каким тоном говорить с другими царствами. Эллам демоны безразличны, они заняты собой, своими семьями и безбедным бесконечным существованием. Я раньше их много встречала…

Лео замолчала, заметив, что все смотрят на нее удивленно.

– Ты никогда об этом не говорила, – объяснила общую реакцию Алесия.

– Ну, я же не так давно живу в замке Повелителей, а до того долго скиталась по разным землям. И была в Верхнем царстве.

– Как? – опешил Гайлеон. – Они же не допускают на свои земли демонов.

– Это официальная версия, но разве кто-нибудь ее проверял? – улыбнулась демонесса. – Я сама не ожидала, что смогу туда попасть. Это ведь сложно – ходить между мирами, особенно такими, как наш и Верхний. В Срединное царство куда проще перейти, только перемещение более тяжелое, и все. А в Верхнее попасть трудно. Мне показалось, что я прошла через двенадцать дверей, прежде чем попасть туда. Может, если ведет элл, все проще, но я шла сама.

– Двенадцать дверей? – переспросил Бес, потирая щеку и морщась от вспышек огня в камине. Последние дни демон совсем не спал, его снедали подозрения, но он пытался гнать их от себя. Лены не было, но прошло только четыре дня, а не четыре месяца. Вполне возможно, что ей просто нужно время, чтобы узнать о матери. Бестелион уговаривал себя не злиться и не думать об этом слишком часто, хотя где-то внутри неприятно жгла мысль, что он зря поверил обещанию Лены.

«Никому нельзя верить, ты забыл? – напомнил внутренний голос. – Никому и никогда. Все врут, глядя прямо в глаза, а уж за спиной…»

Темный попробовал не слушать внутренний голос, сохраняя на лице маску спокойствия и отчуждения, но внутри что-то болезненно дрогнуло, стоило лишь вспомнить тот миг, когда он в последний раз видел Лену.

Он сознательно погасил в ее воспоминаниях слишком явные следы произошедшего в Срединном. Оттого она и была весела и бодра в момент их расставания. Бес вспомнил ее улыбку, от которой внутри будто разливалось тепло, затопляющее мозг. Одна улыбка, подаренная ему, и демон был на все согласен…

– Да, двенадцать. По крайней мере, так думаю. Конечно же я не считала, – вздохнула Лео, нехотя пускаясь в объяснения. – Это выглядело, как будто каждый раз я входила в новую светящуюся комнату, из которой много выходов, а я не знаю, какой мне нужен. И была уверена, что за очередным меня вновь ждет комната с несколькими дверями. В какой-то момент даже подумала, что хожу кругами. – Демонесса рассмеялась. – А выкинуло в одном городке, где на меня даже никто внимания не обратил, кроме…

Сказав это, Лео надолго замолчала, не желая продолжать рассказ.

– Бес! – закричала Алесия, отмахиваясь от предложенной Гаем кружки. – Иди, слышишь! Я боюсь! Правда.

– А что ваша стихиала? – спросил демон, постукивая подушечками пальцев по подлокотнику.

– Мы не можем с ней связаться с момента перехода, – вздохнула Лео. – Мы раньше с подобным не сталкивались, так что не знаем, может, с саламандрой что-то произошло… как и с Леной.

– С Леной ничего смертельно опасного не случилось, – чуть подумав, сказал Бес.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила Алесия.

– Это довольно трудно объяснить, но я чувствую, если ей… на самом деле плохо. Так уже было, и тогда не имело никакого значения, где она находилась. Даже амулет силиалы земли, мешавший мне ее почувствовать, не срабатывал.

– Все потому, что в ней есть часть твоей силы, – догадалась Лео. – Тьма – изначальная магия этого мира, ее не может остановить какой-то там амулет более слабой силы.

– У меня часто бывает ощущение, что тьма решает за меня очень многое, – усмехнулся Бестелион и глотнул огненной жидкости из кружки. – Тьма будто играет в какие-то свои игры. Даже эта встреча с Леной… То, что мы вообще с ней встретились… Возможно, тогда я сделал ошибку или глупость, поддавшись то ли злости, то ли любопытству. Но чем больше думаю об этом, тем чаще мне кажется, что у всего произошедшего есть привкус… тьмы. Как если бы это тьма определила ту встречу, сложив воедино много мелких и незначительных моментов. Если бы Лена не захотела поиграть в какое-то гадание, обернувшееся для нее выплеском дремавшей до этого силы элла-отца, если бы я не решил поговорить с Тамалис начистоту, если бы не Праздник Зимней Ночи. Если бы в эту ночь я не задумал… Если бы, если бы, если бы… Так много всего!

– Это возможно, – согласилась Лео. – Будь сейчас здесь Повелительница, думаю, она бы кое-что объяснила нам всем. Демоны не любят записывать свою историю, свитков слишком мало, а самая полная их коллекция находится в покоях Идерны.

– Да, я знаю, что ты хочешь сказать, – криво усмехнулся Бес. – Ты говоришь о древних трактатах, где тьму называют судьбой?

– Да. Именно о них. И я уверена, что это сравнение имеет свои причины.

– Ну и что? – спросил Гай, ревниво придвигаясь к Лео. За это он получил насмешливый взгляд Алесии.

– А то. Вполне возможно, что у тьмы есть тайный план, – ответила огненная демонесса. – Глупо думать, что демоны управляют силой. Все наоборот. Она управляет нами. Тьма привыкла править, но в последнюю тысячу лет ей это не удавалось. Род темных демонов оскудел и почти отстранился от власти. Может быть, именно поэтому ситров становится все меньше и меньше. Тьма теряет власть, и это отражается на нас. Но первоначальная стихия – не сила разрушения, как о ней говорят эллы и даже некоторые демоны, а наоборот. Тьма создала этот мир. И она его оберегает. А сейчас тьма хочет восстановить свою власть и равновесие.

– Уж не знаю, как она это собирается делать, и при чем здесь Лена, но я более чем уверен, что все именно так, – невесело улыбнулся Бес.

– Поживем – узнаем, – философски ответил Гайлеон, приподнимая свою кружку.

– Самое неприятное, что эллы требуют выдать им Лену, – неожиданно промолвил Гай через несколько минут, вешая чайник на крюк в камине. Все взгляды обратились на него. – Теперь официально.

– Ты о чем? – хмуро спросил Бестелион, приподнимаясь из кресла. Вокруг него медленно заклубился черный туман.

– Эй, успокойся, – опешил демон от реакции друга. – А чего ты хотел? Всем понятно, что верхние сознательно столкнули Лену с парой охотников. В другое время они бы и сами замяли случившееся. Но не сейчас. Для них это повод требовать наказания для девушки за смерть двух эллов. И это более весомая причина устраивать штурм царства, чем те, что находились раньше.

– Они копят обвинения против вас обоих, Бес, – усмехнулась Лео.

– Я заметил это примерно… сто лет назад, – согласился демон. – У верхних это любимое занятие – мстить по ничтожному поводу. Однако их ненависть к нам – недостаточное основание для того, чтобы начинать войну.

– Атардион не собирается затевать войну, – покачал головой Гай, подумав немного. – Ему не нужна война. Он угрожает, конечно, но я совершенно уверен, что война – последнее, что занимает мысли этого элла. Сейчас ему куда важнее удержать и так не слишком прочную власть над народом Верхнего царства. Атардион – не Леонис. Того безоговорочно принимали как владыку, чьи слова не обсуждаются. С младшим братом намного сложнее. Атардион, думаю, сам понимает, каковы истинные границы его власти, именно поэтому он не нападает, а посылает небольшие группы и штурмует нас магией. Ему нужно укрепить свою власть, но пока жив Леонис, это невозможно. Стоит распространиться вести, что прежний Повелитель… Никто не знает, что будет. Атардиона могут казнить просто за то, что он сверг Леониса и пытался убить его и Лену.

– Гайлеон, – усмехнулась Алесия, – порой я не могу понять, кто ты такой. Ты ведешь себя иногда, как полный…

– Вот спасибо! – рассмеялся демон.

– А потом… – Алесия развела руками, не в силах до конца выразить свои мысли.

– Гай не занимал бы должность начальника охраны, если бы не заслужил это, – заметил Бес.

– За двести лет можно научиться чему угодно, – невесело вздохнул Гайлеон, тряхнув тяжелой косой. – Наш разговор напомнил мне… Этот замок опутывает такое количество самых разных интриг, что нужно быть глупцом, чтобы не замечать их. Или не найти способ вести свои собственные игры. Демоны Нижнего царства намного любопытнее эллов, и скажу вам одно: вы не найдете сейчас ни единого ситра, который бы не знал, о чем говорят в этих стенах.

– Что ты хочешь этим сказать? – осторожно уточнил Бестелион. – Мне кажется, это будет не самое приятное, что я от тебя слышал…

– Естественно, я знаю все каналы, по которым уходят отсюда слухи, сплетни и… правда, – спокойно продолжил Гай, насыпая в чайник сушеные листья. По комнате поплыл густой дурманящий аромат.

– Гайлеон! – нервно дернула демона за руку Алесия. – Ты хоть и демон воздуха, но иногда тебе не хватает хорошего пинка.

– Я знаю все веточки, и к кому они ведут. Это только глупому кажется, что чем меньше в этом замке обитателей, тем меньше сплетен. Ерунда, конечно. Если бы все было так, самые древние семьи царства не держались бы за тонкую ниточку, связывающую их с замком.

– Гай, я сама тебя сейчас ударю, – простонала Лео.

– Короче… Они знают о решении Идерны. И кое-кто высказал мысль, что Повелительнице пора взять власть в свои руки.

– Я даже знаю, кто именно, – усмехнулась Алесия. – Отец. Он давно говорит об этом. И многие его поддерживают, хоть и не любят темных. Никто не отрицает, что при правлении демонов тьмы царство было лучше.

– Силы было больше, – поправила ее Лео. – Само царство не изменилось.

– Тогда понятно, почему отец не показывается, – вздохнул Бестелион. – Он уже об этом знает?

Гай дернул плечом:

– Конечно.

Демоны замолчали, следя, как языки пламени облизывают медный чайник.

– Бес, верни ее. – Алесия опять ткнула темного пальцем. – Я ведь не отстану.

– Бес, а могло ли случиться, – задумчиво проговорила Лео, глядя в сторону, – что кто-нибудь проследил за тем, как ты открыл Лене проход в ее мир?

– Это почти невозможно, – усмехнулся Бестелион. – Нужно быть немного сумасшедшим, чтобы постоянно ожидать перехода.

– Ну кто-то же обнаружил появление Лены в Имирине, несмотря на защиту силиалы земли, – заметила Алесия. – Защита была. Сильная. Но это кого-то не остановило.

– У Атардиона нет эллов, способных преодолеть защиту, иначе каждое наше появление в Срединном было бы ему известно, – напомнил собеседникам Бес.

– Мне в голову пришла одна мысль, – пробормотал Гай. – Возможно, я ошибаюсь, но среди эллов есть один… Я ничего про него не знаю, но кажется, он… как раз и есть этот… слегка сумасшедший.

– Ты говоришь о Лорисе? – спросила Лео и тут же объяснила свою догадку: – Я встречала его в Верхнем, когда была там… Но он вроде бы не настолько предан Атардиону.

– Может, взгляды Лориса изменились? – предположил Гай.

– Нет, ты не понимаешь, – покачала головой Лео. – Лорис не играет ни на чьей стороне, кроме своей собственной. Если он замешан в этом деле, то у элла есть свой интерес, совпадающий с интересами Атардиона, а это плохо.

– Кто он такой? – удивился Бес. – Первый раз о нем слышу.

– Он старый… – начал Гай.

– Нет, – перебила его Лео. – Лорис древний и сильный. Он должен знать очень многое. Вполне возможно, что именно он обошел защиту. Точнее, провел охотников. И если это был он, то…

– Думаете, с Леной что-то произошло, а мы этого не знаем? – насторожился Бес.

– Все может быть, так что надо проверить, – сказала Алесия.

Глава 17

Ощущение было странным. Я могла думать, разум был чист и ясен, но тело почувствовать не удавалось, словно от меня осталась лишь бестелесная половина. Возможно, лучшая половина, но жить только с ней не представлялось возможным. Если я еще жива.

Эта мысль не напугала, а скорее озадачила.

В детстве именно так представлялась мне смерть. Мой разум будет существовать, но я даже не узнаю, что станет с телом и с окружающим миром. Это пугало больше, чем все остальное. Фантазия рисовала меня в узком гробу, обитом зеленым сукном и дешевой золотой лентой. Меня окружают цветы и свечи. Я лежу, одетая в тонкое платье и жесткие пошлые белые тапочки. Вокруг немногочисленные родственники и друзья. Кто-то плачет, кто-то молча сопит в ожидании застолья. Меня вот-вот опустят в землю, чтобы навсегда заточить на глубине двух метров, наедине с готовым сожрать плоть временем. А я этого не знаю и не чувствую. И не могу сказать им, что я здесь, что я еще в этом мире.

Меня нет. И не будет. И перерождение не ждет в конце пути. И остается только сожалеть, что жизнь была такой короткой, а смерть – внезапной.

«Перестань! – велел внутренний голос. – Ты не умерла. И с твоим телом все хорошо. Открой глаза и посмотри, вместо того, чтобы предаваться ненужной скорби».

Глаза? Но я же пыталась их открыть и не смогла.

«Не эти глаза, – простонал голос. – Вспомни аварию. Тогда ты могла видеть, но не так, как человек. И потом, совсем недавно у тебя тоже получилось».

Это оказалось легче, чем думать о своей кончине. Разум ничто не сковывало, для него не было преград здравого смысла, ошметки которого еще держались когда-то в голове. Я просто освободила мысли от привязанности и позволила подняться им куда-то вверх. И там смогла увидеть все со стороны.

Это была моя квартира, на кровати лежала я, а над моим телом печально вздыхала Ира, прикладывая к щекам ладони. Пришлось напрячься, но я услышала ее слова:

– Как же так вышло?

Я и сама все время пыталась найти ответ на этот вопрос. Как же произошло все это? Память хранила немногое. Лицо отца, усталое и странное, но это точно был он. Мой вопрос, на который Леонис ответил: «Какая-то глупость с этими переходами».

А потом вспышка света, и провал.

«Ты вспомнишь, когда проснешься», – уверил внутренний голос.

Хорошо бы. Меня нервирует, что я не знаю, как все было.

Появился Бес. Если бы я могла чувствовать, то меня бы охватил восторг. На демона было странно смотреть вот так, со стороны, но интересно.

Чтобы лучше слышать, о чем Бестелион говорит с Ирой, я спустилась ниже, зависнув у демона возле уха, и замерла, узнавая последние новости и кое-что о себе.

Ира вздрогнула от неожиданности, увидев посреди комнаты появившегося из воздуха высоченного парня, странно одетого и заросшего трехдневной щетиной, но какого-то неправильно и нереально красивого. Такими обычно показывают героев в фильмах. Финальные кадры. Пепелище. Герой стоит в центре воронки, чуть грязный и помятый, в ошметках фрака, но показано все так, что хочется проникнуться и, так сказать, припасть к этой воняющей потом и адреналином… боевой единице.

Парень, конечно, не притащил с собой кучу грязи и ведерко с кровью врагов, но Ира не удержалась, чтобы тихо ойкнуть. Однако уже через мгновение девушка пришла в себя, стряхивая ступор и понимая, кто перед ней стоит.

– Что с ней? – тихо спросил Бес, присаживаясь на край кровати рядом с неподвижно лежащей Леной. На первый взгляд могло показаться, что девушка спит. Но только на первый.

– Я оставила ее только на полчаса, а когда вернулась – она летала по квартире уже такая. Я ее к кровати привязала, пока эта невесомость не закончилась, – сообщила Ира. – И так четыре дня.

Бестелион хмуро глянул на заламывающую руки девушку и вгляделся в лицо Лены. Она была спокойная, умиротворенная и… прежняя. Волосам вернулся их первоначальный цвет, так понравившийся демону в Праздник Зимней Ночи. Бес не знал, но почему-то был уверен, что цвет глаз тоже перестал пугать окружающих своей неестественностью. Изменения завершились. Тьма привнесла свое, но многое оставила прежним.

Разглядывая девушку, демон мог теперь сказать, насколько она овладела магией ситров. А еще Бес видел силу, окончательно очнувшуюся несколько дней назад. Когда-то тьма расчертила кожу Елены своими узорами, теперь же свет эллов неспешно и уверенно вплетался в эти стебли и бутоны, соединяя их, вытравляя и замещая, делая девушку другой, окончательно превращая ее в неизвестное миру существо, в какой-то степени соединившее извечно враждующие народы.

Бестелион улыбнулся и погладил девушку по прохладной щеке, чувствуя цитрусовый аромат. Этот запах, такой обычный и неизменный на протяжении всего их знакомства, успокоил демона, вернув его в ту ночь, когда он первый раз увидел Лену. Смешная растрепанная девчонка в странной одежде…

Улыбнувшись еще раз, Бес прислушался к стенающей рядом брюнетке. Она плакала, утирая глаза какой-то бежевой тряпкой, и охрипшим голосом говорила что-то про Ленину мать.

– …ужасно так. Врачи ничего не могли сделать, остановка сердца. А ведь тетя Света уже чувствовала себя лучше! В день, когда… когда Лена появилась… Мне звонили, тетя Света очнулась, была слаба и не совсем в себе, говорить не могла… Но очнулась. А потом… Как я скажу Лене? Она же придет в себя? – умоляюще спросила Ира. – Ведь правда?

– Да, – кивнул демон. – Она что-то пережила, что привело к такому состоянию. Это крепкий сон, и только.

– Лена должна жить, но не представляю, что будет, если она узнает… – Ира тихо всхлипнула. – И Тим пропал. Мне даже говорить об этом тяжело.

По какой-то причине девушка не воспринимала Беса как постороннего, чужого. Возможно, после того, что случилось с Леной, Ира уже считала, что ничего странного и невозможного попросту нет.

– Я никому не говорила, что Лена вернулась, – вздохнула брюнетка. – Как тут скажешь? Как это все объяснять? Даже Игорь не понял бы.

– Кто такой Игорь? – уточнил Бес, немного напрягшись.

– Он ухаживал за Леной до ее исчезновения, – ответила Ира и тут же прикусила губу, понимая, что и кому сказала.

«Ой дура! – мысленно взвыла девушка. – Выкручивайся давай!»

– Не представляю, как Лена переживет смерть матери… Еще один человек ее бросил. Лена не говорит об этом, но она – один сплошной комплекс. Комплекс ненужного, брошенного ребенка. Сначала она оказалась не нужна собственному отцу, который даже не захотел ее знать. Потом мать предпочла ей свободную и веселую жизнь женщины, не обремененной детьми и обязанностями. Даже с дедушкой и бабушкой Лена никогда не была слишком близка. У них находились занятия… и работа… Моя мама все время смеялась, что у нее не одна дочь, а две. Мы всегда Ленку с собой брали всюду. Летом на море ездили вместе. Но я знала… видела это. Она из-за всего переживает. Не показывает, крепится, строит из себя взрослую и сильную. И не доверяет никому, потому что никто не научил ее верить… доверять и любить безоговорочно. И ей нужна эта любовь и поддержка. Мы пытались Лене дать то, чего она достойна… Но как? Если она иногда как стена. Считает себя некрасивой, ненужной… Она ведь золото! Понимаешь? Странная, необычная, но очень хорошая. И сильная. Она всю жизнь несла этот тяжелый груз, что достался ей вместо матери. Лена про Свету редко говорила, но я всегда чувствовала, что, несмотря на трудности, она ее очень любит. Это ведь тяжело – любить, не надеясь получить в ответ хоть немного тепла и ласки.

– Я должен ее забрать, – сказал Бес, так ничего и не ответив на монолог Иры.

– Навсегда? – спросила девушка.

– Нет, она хотела вернуться, потом…

– Знаешь…

– Бес, – подсказал демон.