Тысяча замков Васильев Владимир
Два строя без особых потерь топтались рядом, звенели мечи и топоры, щиты оставались сомкнутыми, с флангов никто не мог ударить: аргундорские всадники-волчатники сцепились с лореадорскими конниками и всем было не до обходов. Ушедшие в поиск теснили легкую пехоту, вместо того, чтобы ударить в спину панцирникам. Гномы-кондотьеры, надрываясь, кричали, но в пылу битвы их не слышали.
И тут зашумели десятки крыльев над головами – целая туча грифонов с всадниками тянула с запада. Гномы издали восторженный клич и заработали топорами с удвоенной силой.
И дело пошло: летатели проносились над сошедшимися рядами, выдергивали специальными крючьями пехотинцев из строя, метали тяжелые шипастые шарики, пробивающие даже броню доспехов. Аргундорцы дрогнули. А вскоре побежали. Всадники на волках сумели убраться, легких пехотинцев перебили почти всех, а панцирники, потеряв около половины, отходили строем. Гномы их потрепали, и отстали, не желая зря расходовать силы. Небольшой отряд аргундорцев-мечников оказался окружен; среди них был и Яр. Сопротивлялись они недолго, расплющенные между гномьих щитов. Вскоре Яр, сражавшийся отчаянно и бесстрашно, остался в одиночестве.
– Этот наш! – громко предупредил всех Тарус.
Гномы опустили топоры и замерли. Яр затравленно вертелся в круге, выставив перед собой меч.
– Вишена, – сказал Тарус негромко. – Обезоружь его.
Пожарский кивнул и проскользнул в круг. Гномы, позабыв обо всем, сгрудились за спинами передних, вытягивали шеи, толкались. Сели даже летатели, оставили грифонов и присоединились к зрителям. Всадники, не слезая с коней, глядели из задних рядов – невысокие гномы не мешали им видеть все. Гномьи вожаки, позабывшие о желании поскандалить с Ушедшими в поиск из-за того, что те в битве действовали наперекор всем, и те приготовились быть свидетелями еще невиданного в Иллурии поединка один на один кондотьеров разных Народов.
Двое медленно кружили, глядя в глаза сопернику. Вишена, в белом плаще и с вороненым мечом, и Яр, чей плащ был чернее ночи, а меч сверкал.
Они сшиблись, отражая встречные удары, и Пожарский понял, что Яр многому научился в Иллурии. Не мальчишка теперь был перед ним, а сильный и искушенный в поединках воин. И вдобавок, распаленный недавним поражением.
Вишена выжидал, чтобы поудачнее выбить у Яра меч, и прозевал боковой секущий. Он успел в последний момент заслониться мечом вдруг грянулся оземь, сраженный чудовищным по силе ударом. Все тело заныло, как по команде.
Яр криво усмехнулся. На запястье у него тускло поблескивал широкий браслет. От этого браслета за версту разило чарами из руин.
Тарус коротко ругнулся – Яру магия была не страшна, тот владел Заклинанием от Заклинаний. При таком раскладе он мог и одолеть Вишену. И что тогда – придется его отпустить?
Тарус боялся даже и думать о таком.
Вишена вскочил, хотя ему казалось, что тело вот-вот развалится на мелкие части. Браслет он тоже узрел и решил, что тот усиливает удары. Значит, нужно уходить от них.
Яр снова атаковал, но на этот раз промахнулся. Вишена уворачивался, пригибался, отпрыгивал; наконец улучил момент и резко взмахнул ногой. Получив сапогом в челюсть, Яр едва не упал, и тоже стал осторожнее.
Снова закружили перед щитами двое, выставив мечи.
Выпад – пустота… Выпад – пустота…
Неожиданно Яр сделал ложный замах, Вишена качнулся, и понял, что в него метают кинжал. Отбить стальное жало он успел, но меч загудел от столкновения, а руки заныли, онемев совершенно. Яр был уже рядом, занося Зимний Вихрь для смертельного удара. И Вишена решился: отбросил меч, подсек Яру ноги, а когда тот опрокинулся на спину, локтем въехал под дых. Яр разинул рот, уже не помышляя ни о чем, кроме одного – вдохнуть. В следующую секунду Вишена ногой выбил у него меч. А мгновение спустя яров меч, едва коснувшийся песка, подхватил Тарус.
Вишена тяжело поднялся.
– Вот так-то, парень, – сказал он устало. – Это называется Спас. Ты должен помнить…
Яр беспомощно, но без ненависти поглядел на Пожарского и потерял сознание.
Зрители одобрительно загудели. Бой завершился, гномьи предводители и десятники всадников выкрикивали команды, подбирали убитых, строили своих солдат…
– Молодец, Вишена! – хлопнул его по плечу Тарус. Вишена поморщился:
– Полегче, друже, не то рассыплюсь тут же…
– У него браслет был, ты видел?
– Видел. Силу, кажись, увеличивает. Как я летал, а?
Тарус руками показал как.
– Наши-то все целы?
– Болеслава зарубили, Огриса-дата и двоих песиголовцев. И раненые есть, но легко.
Вишена понурил голову. Он всегда тяжело переживал смерть товарищей.
– Ладно, Пожарский, не серчай. Зато полдела в кармане: ключ у нас. А что до смерти близкой – мы все воины, а не пастухи. Пора и привыкнуть.
– Не могу, – сказал Вишена тихо. – Как к такому привыкнуть? Только вчера вместе у костра грелись…
Тарус помнил еще по Северному Походу эту черту Вишены.
– Пойдем, Вишена. Сегодня ночью нам кое-что предстоит.
Погибших хоронили вечером, чуть не дойдя до южного перевала, у самой Драконьей Башни. Яра Тарус напоил отваром сон-травы, и тот отключился.
– Дня два спать будет, – сказал чародей. – Надеюсь, к тому моменту когда он проснется уже все закончится.
Вишена ждал, что ночью Тарус станет накачивать второй сапфировый меч, но ничуть не бывало: когда отряд, перехватив перед сном вяленого мяса, улегся у костров, чародей позвал только четверых: Вишену, Боромира, Йэльма и Хокана.
– Готовьтесь, други. Сейчас по мирам прыгать станем.
– А меч? – спросил Вишена. – Меч Яра? Ворожить не будем, как в лесу?
– Нет времени, – сказал Тарус. – Да и леса далеко. Недосуг.
– Расскажи, что задумал, чародей, – попросил Боромир.
Появился Боград и молча стал рядом.
– Нам нужно, чтобы мечи Вишены, Боромира и Йэльма посветлели. Тогда мы сможем уйти в свой мир без сапфировых. Кто знает, позволят ли старые кондотьеры забрать их с собой? Может быть и нет. А если наши мечи в любой момент смогут послужить ключом – мы застрахованы от неожиданностей. Возьмем Книги – и домой. Светлеют мечи после перехода из Мира в Мир. Поэтому сначала мы прыгнем при помощи Ледяного Жала и Зимнего Вихря. Все равно куда. Потом с помощью трех изумрудных, снова все равно куда. И последний раз, снова при помощи сапфировых, сюда, в Иллурию.
– Но, – сказал Хокан, – сапфировые мечи станут черными когда мы вернемся.
– Ну и что? – пожал плечами Тарус. – Пусть. Если их велят оставить – оставим. А уйдем при помощи своих.
– Но тогда в родном мире у нас снова будут черные мечи, – тихо заметил Вишена.
– Это будет в родном Мире, – с улыбкой молвил чародей. – Может статься, что больше никогда в жизни нам не придется покидать родной Мир. Хорошо бы. И кроме того, в Книгах наверняка есть ответ как управляться с клинками-ключами, не прыгая из мира в мир. Или как путешествовать по мирам без помощи клинков.
– Понятно, – вздохнул Вишена. – Что нужно делать?
– Вам – пока ничего. – Пока только мы с Хоканом. Обнажай меч.
Два сапфировых клинка блеснули в полумраке, отражая свет костров. И скрестились. Тарус что-то едва слышно прошептал. Стало совсем темно, но впереди появилось неясное светлое пятно. Оттуда лился приглушенный свет, а на каменистую почву легли неверные зыбкие тени.
– Туда! – сказал Тарус, указывая на пятно. Пожарский тотчас шагнул в неизвестность, как взлетел.
Переход опять показался Вишене мгновенной смертью. А потом по глазам ударил свет, в ноги толкнулась земля; Вишена потерял равновесие и завалился набок. Рука сама рванула меч из ножен.
Вишена встал на колени, потом совсем поднялся, неотрывно глядя на свое оружие. Меч вновь стал сверкающим, светлым, а на гарде сиял волшебный изумруд. Вишена успел порядком подзабыть как он выглядит на самом деле.
Невесть откуда налетел порыв холодного ветра, что-то сверкнуло, и рядом возникли Тарус с Хоканом. Их вбросило на каменистую площадку, где стоял Пожарский, боком, и они тоже не устояли. Их мечи стали черными, совсем как вишенин в Иллурии. Наверное, и руны на гарде возникли, только гореть они стали бы, скорее всего, синим. Тарус с Хоканом бормотали ругательства, потому что валиться с размаху на камни было не очень приятно.
Вскоре появились и Боромир с Йэльмом. Им помогли встать.
– Гляди, Тарус! Они посветлели! – сказал Вишена со значением. Значит, Тарус не ошибался. Хотя, когда он ошибался? По-крупному – ни разу…
– Какие посветлели, а какие наоборот, – проворчал чародей.
Вишена оглянулся. Что за Мир окружал их на этот раз? Рядом высилась громадная серая скала, у нее росли чахлые сосенки, с другой стороны, вроде бы, был обрыв. Боромир подошел к самому краю.
– Ого! В горы нас занесло, чародей. Гляди, высота какая…
Тарус глянул – горы были действительно высокие. Внизу расстилалась плоская, как тарелка, равнина, полускрытая белесой дымкой. Впрочем, разглядывать окрестности особо не было времени. Он убрал меч в ножны и кивнул молодому дату:
– Можешь прятать, Хокан. Он пока не понадобится.
Хокан, убирая клинок, усмехнулся Пожарскому.
– Вишена! А ведь это удобно: если меч сменил цвет, сразу понятно, что тебя занесло в другой мир. А?
Вишена усмехнулся в ответ. Действительно!
– Ладно, поехали дальше, – нетерпеливо пробасил Йэльм. – Выспаться нужно перед завтрашним.
Чародей оглянулся и предложил:
– Вот что други, давайте-ка подвинемся от края. На всякий случай…
Они перешли поближе к сосенкам у скалы, и тут из гущи игластых веток показался среднего роста белокожий парень в ладной кожаной куртке и потертых штанах со множеством карманов. Он был невооружен, но в лесочке мог прятаться кто угодно, и все пятеро кондотьеров невольно потянулись к мечам.
– Эй! – неожиданно весело сказал незнакомец. – Я не собираюсь на вас нападать.
«Елки-палки, – подумал Вишена как обычно совершенно не к месту. – У нас остались кондотьерские плащи!»
Где-то в глубине души Пожарский был уверен, что в иной мир они попадут без плащей. Получалось не так.
– Меня зовут Матвей! Я из Шандалара, – представился парень.
Выждав осторожную паузу, ответил ему Тарус:
– Здоров будь, Матвей из Шандалара. Здесь есть еще кто-нибудь?
– Есть, – так же весело отозвался Матвей и указал рукой за спину. – Мои молодцы вот-вот подоспеют. Человек полтораста. А что?
Была в его голосе некая развязность, присущая разбойникам на дорогах. И встречаться с его молодцами Вишене сразу же расхотелось.
– Уходить надобно, – недовольно пробурчал Боромир. – Дальше. Куда угодно. Чего ждать?
– Точно, – оживился Йэльм. – Нас ждут у Драконьей Башни.
Он вытянул меч с изумрудом на гарде перед собой.
– Ждут, – еле слышно хихикнул Хокан. – Спят все без задних ног…
И тут Вишену будто шибануло: услышав чужие, хотя и понятные из-за чар Таруса слова датов, он сообразил, что Матвей говорит на том же языке, что и жители Лойды, Тялшина, Рыдог – языке родичей Вишены! Выговор, правда, чуть другой, но язык тот же!
Рука его тем временем скрестила меч с йэльмовым. Секунду спустя поверх лег меч Боромира. Изумруды родили слабый отсвет где-то в глубине и рядом возникло еле заметное днем пятно хода. Тарус повернулся к незнакомцу.
– Прощай, Матвей. Не ломай голову – кто мы и откуда мы. Мы – из другого Мира. И уходим дальше, в следующий мир. Для тебя нас нет и никогда не было. Удачи тебе!
Матвей топтался на месте.
– Давай! – позвал Вишена Хокана.
Тот послушно нырнул в отверзнутый ход. Теперь мечи можно было разнимать: ход закроется только после того, как мечи окажутся по ту сторону, да и то не сразу. Из Иллурии Тарус и Хокан ушли раньше Йэльма и Боромира, это Вишена заметил.
Вторым в ход окунулся Тарус. Исчезновение каждого сопровождался порывом ветра.
– Йэльм!
Вожак датов шагнул и пропал; снова порыв ветра.
– Боромир!
Непоседа подмигнул Вишене и исчез.
«Что-то я раскомандовался», – удивился себе Вишена. И повернулся к Матвею.
– Удачи, Матвей! Я – из Тялшина. Прощай…
Пожарский хотел понять знает этот белокожий парень о его родном мире или нет. Вдруг знает? Хотя, где ему…
– А остальные откуда? – спросил Матвей.
– Боромир и Тарус – из Лойды, Хокан и Йэльм – из Лербю-фиорда…
Матвей явно не знал ни Тялшина, ни Лойды, ни Лербю-фиорда. И Вишена очертя голову нырнул в ход, чтобы в очередной раз на мгновение умереть. А потом с размаху ткнулся носом в горячий песок. Лицо обожгло, словно он попал на раскаленную сковородку. Вишена вскочил, зашипев от боли, и зажмурился, потому что с неба лились потоки ничем не сдерживаемого солнечного света. Было жарко, как в бане.
Когда глаза немного привыкли, он огляделся. Спутники топтались чуть поодаль, прикрывая ладонями глаза. Вокруг расстилалась песчаная равнина, волнистая, словно море; кое-где виднелись песчаные же холмы округлых очертаний. Редкие кустики жесткой колючей травы бессильно замерли под светом и зноем полудня.
Вишена покосился на меч – черный, как и должно быть. На гарде руны… Другие!
Озадаченно хмыкнув, Вишена побрел, увязая в сыпучем песке, к товарищам. Одновременно он вспоминал, как зовется край откуда родом Матвей из предыдущего Мира. Шан… дар…
«Шандалар!» – вспомнил наконец Пожарский. – Надо не забыть, дома спрошу, не слышал ли кто-нибудь о такой земле.
«А с чего ты взял, что это земля? – спросил у себя Вишена. – Вдруг это селение, или река, скажем…»
По щеке скатилась капелька пота. Он медленно, но верно становился мокрым, как мышь, в своей куртке и кондотьерском плаще. Солнце нещадно палило, и даже сквозь подошвы сапог чувствовался горячий песок. Почему-то захотелось пить.
– Ну и мир! – встретил его Хокан. – Свариться недолго!
– Поехали отсюда, – попросил Боромир, – мочи нет, чародей…
Вишена вдруг подумал, что если их снова разбросало бы по времени и пришлось бы ждать кого-нибудь из обладателей мечей годика четыре в этом несусветном пекле?
Тарус и Хокан скрестили мечи, чародей долго шептал заклинание и все пятеро в облегчением окунулись в прохладу аргундорской ночи.
Рядом высились остатки Драконьей Башни. Чуть заметно мерцали в стороне костры у стоянки Ушедших в поиск. Почему-то хотелось перейти на шепот.
– Вишена! – негромко спросил Тарус. – Как твой меч?
Глянув, Пожарский довольно ответил:
– Светел! Изумруд на месте!
У Йэльма и Боромира, как выяснилось мгновение спустя – тоже. А клинки Таруса и Хокана стали черными. Тарус мог быть спокойным – теперь имелся свой ключ к возвращению.
– Я подниму вас на рассвете, – сказал чародей. – Спустимся под Драконью Башню…
Засыпая, Вишена подумал: «Завтра. Завтра, может быть, мы все будем уже в родном мире.»
Импульсный волновод со встроенным лок-резонатором, экспериментальная модель в стадии разработки, экземпляр 1, также оказался в сфере досягаемости корреспондента Тарус/Т. Практически сразу корреспондент Тарус/Т воспользовался обоими волноводами, настроив их по схеме со встречной динамической нагрузкой. Вопреки предсказаниям теории Шлимана-Василевской лок-резонанс был достигнут и излишки энергии корреспондент Тарус/Т использовал для трехкратного прокола стейтор-перепонки (по данным изделий ХА-32С, ХА-65С и ХА-14С, код в архиве PU74). Аборигенные антенны-эффекторы числом 3 (три) также были включены в схему, но смысл их включения остается неясен. Выяснилось, что при стейтор-переходе знак лок-заряда меняется на противоположный. В данный момент лок-заряды волноводов экземпляр 1 и 2 изменены в сравнении с первоначальными.
Протокол V42 не усмотрел в данном варианте применения экспериментального оборудования чего бы то ни было опасного или катастрофичного, но сам факт целенаправленного использования корреспондентом Тарус/Т данного оборудования заставляет подвергнуть повторному анализу результаты лабораторных и полевых испытаний.
Координаты нахождения корреспондента Тарус/Т и объекта совпадают с 20 часов 17 минут, 956-е локальные сутки. Прогноз: в течение суток корреспондент Тарус/Т совершит попытку завладеть объектом и (предположительно), воспользовавшись имеющимся в распоряжении оборудованием, покинуть зону локации. Вероятные зоны проникновения: сектор ментального ретранслятора-усилителя ХА-27С (95 % согласно протокола V42). Не исключен вариант вмешательства в прогнозируемые события корреспондента Саят/С. В этом случае протокол V42 прогнозировать события отказался: мало данных.
Примечание. Категория ЬЬ сообщению присвоена модулем превентивного информирования.
Конец отчета.
17. Книги
Проснулся Вишена перед самым рассветом с чувством неясной тревоги. Словно кто-то чужой и враждебный шнырял поблизости, источая неприятную угрожающую волну. Вишена привык доверять своему чутью, обостренному вдобавок долгими скитаниями и волшебством изумрудного меча. Вспомнив, что теперь на гарде настоящий изумруд, потихоньку взглянул на него, откинув полу плаща. Изумруд чуть заметно светился.
Кроме разноголосого храпа Вишена мало что слышал. Украдкой оглядевшись, он заметил, что Тарус тоже не спит. Прислушивается, приложив к губам палец: не шуми, мол.
Некоторое время ничего не происходило, потом чародей, прикрывшись плащом, приподнялся и бесшумно отполз в сторону. Выждав немного, Вишена пополз следом; грудь и живот елозили по мелким камешкам. Кроясь за угловатыми обломками скал, Тарус стелился, словно рысь, и даже не полз – тек вперед, к Драконьей Башне. За Вишеной потихоньку скрадывал еще кто-то в зеленом плаще, наверное, Славута или Хокан. Впереди неясно зашуршало, словно гигантская летучая мышь вспорхнула.
«Крыланы?» – сразу насторожился Вишена.
Он выглянул как мог осторожно. У руины кто-то топтался. В темном длинном плаще, может быть и кондотьерском. Но может и нет. А рядом краснели две пары глаз. Нет, три! Или даже больше.
«Точно, крыланы, – уверился Вишена. – Что они тут делают?»
Ужом Вишена прополз к Тарусу. Рядом бесшумно возник Славута-дрегович. Чародей приблизил, как мог, голову Вишены и прошептал едва слышно в самое ухо:
– Это колдун-печенег! Собрался в руину.
Снова черный опережал их. Рука искала меч, но Тарус предостерегающе сжал кисть Вишены.
– Лежи! Он идет в логово Тени! У нас сейчас два врага – он и Тень. А останется один.
Пожарский замер. Ловко! Стравить двух врагов, а потом сразиться с тем, кто уцелеет! Тарус умел извлекать выгоду даже из нежелательных событий. Повторив те же слова дреговичу, Тарус притих, глядя на Башню. Он думал, что в запасе оставалось не меньше часа.
С востока неторопливо скользил рассвет, глотая комки ночного мрака.
Печенег взмахнул рукой; крыланы тут же укрылись среди обломков и упорных густых кустиков, что росли у Башни, невзирая ни на что. Наверное, вражий кондотьер не подозревал, что совсем рядом стоянка Ушедших в поиск, думал, они вместе с гномами и всадниками ушли ближе к перевалу. Кстати, как он миновал перевал, там же гномьи посты еще с вечера высланы? Наверное, перелетел. Волки могли его перенести, а крыланы умеют летать и сами, без своих черных зверей.
Оглянувшись, фигура в черном плаще нырнула в непроглядную темень под аркой.
Теперь следовало подкрасться ко входу, без лишнего шума перебить крыланов и ждать. Просто ждать. Пока не выйдет печенег с Книгами. А если к полудню он не покажется – спускаться под Башню самим.
– Буди наших! – сказал Тарус в ухо Вишене. – Только без суеты, чтоб не пискнул ни один!
– Добро, – шепнул Вишена одними губами и уполз ко храпящим товарищам. Он успел разбудить Роксалана, Пристеня, Озарича и Прона, прежде чем заметил, что Бограда, Богуслава и Боромира на своих местах нет. Замешкался Вишена лишь на миг, ибо отчетливо понял что это означает. Наверняка, все трое уже у Башни.
Остальных будили Пристень с Озаричем, а Вишена, не зная чему отдать дань – быстроте или тишине, спешил к Тарусу. Но он все же опоздал.
У руины как призрак, без единого звука возник Боград и скользнул ко входу. Сбоку от него тотчас показались два крылана, у обоих секиры на замахе.
– Берегись! – хором закричали, Вишена, Тарус и Славута, но не ожидавший засады венед успел отбить лишь один удар. Вторая секира раскроила ему голову.
Пока они добежали, Боромир с Богуславом рубились со всеми четырьмя крыланами, и Боромир уже был ранен. В лагере проснулись, к Драконьей Башне спешили и даты, и песиголовцы, и все, кто еще минуту назад спал. Крыланы продержались недолго.
Тарус опустился на колени перед неподвижным Боградом. Крови было целое море.
– Боград… Что же ты, друже…
И тут захрипел и начал медленно, как подтаявший снеговик, оседать Дементий. В горле у него торчала арбалетная стрела. Посреди наступившей тишины еще раз пропела спускаемая тетива; путаясь в складках лилового плаща, лицом вперед упал дат Херцог. Вишена закрутил головой в поисках стрелков. И, наконец увидел.
Их было всего трое, но рядом обнажили длинные белоснежные клыки четыре громадных волка. Миг, и они прыгнули вперед.
Ярость окутала разум, и Вишена уснул. Остался кондотьер в белом плаще. В руке был меч с изумрудом, а перед ним – враги. Сон – это просто кровавый сон…
Меч вычерчивал смертоносные письмена, свистел рассекаемый клинками воздух. Тетива тренькнула после этого всего раз, а рычание быстро смолкло. Время будто остановилось.
Стены Драконьей Башни заслоняли тусклые иллурийские звезды. Саят прислушался: было тихо, только далеко на болотах кричала ночная птица. Хоть Саят и задержался, урусы, северяне-мореходы и псоглавые не успели проникнуть в руину.
– Оставайтесь здесь, – негромко велел колдун крыланам и трем воинам-арбалетчикам. – И никого не пускать в Башню.
Крылан-вожак оскалился и клятвенно зашипел. Волков, на которых прилетел Саят и воины, отвели в сторону и уложили в зарослях корявых аргундорских полудеревьев-полукустов.
Близился рассвет, небо уже светлело. Саят еще раз взглянул на болота, и ступил под выгнутый свод арки. Подобрал факел, зажег его и начал спуск. Может быть, эти истертые тысячами ног ступени, приведут его в подземную страну Ко, родину колдовских рубинов…
Спускался он долго, лишь эхо собственных шагов сопровождало его. Но Могучий не крылся: он шел к Тени, так пусть же та слышит!
И она услышала. Внизу был сырой зал; но Тень ждала в другом, чуть дальше. Саят медленно миновал темный ход-коридор, и увидел ее. Сгусток тьмы, бесформенное черное облако и два красных, как рубины Ко, глаза. Саят вздрогнул. Мощь этого создания едва не расплющила его. Напрягая все силы Могучий пытался уцелеть в потоке нечеловеческой магии, и Тень ослабила хватку.
«Зачем ты пришел…»
Темная Речь, не звуки, а нечто, не имеющее названия на языках людей. Саят понимал ее.
– Ты звала.
«Живым не место во Мраке…»
– Я готов быть первым.
«Нужна сила…»
– Я не слаб. А если ты поможешь… Вместе мы проникнем в Ко, и кое-что там изменится.
Тень рывком приблизилась. Ее гнев был чужим, как шепот умершей травы.
«Мир станет другим…»
– А разве ты не этого хочешь? Я буду с тобой!
И Саят нараспев прочел заклинание Горсти Рубинов, освобождающее от уз жизни. Черный плащ соскользнул с его плеч и осел на влажный камень подземелья. Некоторое время Тень безмолвствовала.
«Идем…»
Саят, не чувствующий более обременяющей тяжести тела, скользнул вслед за Тенью вниз, в непроглядный мрак, который теперь был для него яснее дня. Война где-то там, на поверхности отныне занимала его не больше, чем солдата сражение двух муравьиных семей, и весь мир наверху сделался меньше мелкой монеты. Его ждала иная сила иных миров.
В зале остался только ларец с Книгами да невесомый кондотьерский плащ.
– Эй, друже, ты как?
Голос был тихий и скорбный. Вишена поднял отяжелевшие веки. Перед ним стоял перемазанный кровью Славута. С недоумением Пожарский взглянул на свои руки – они тоже были в крови. И меч был весь в крови. И плащ. Рядом высилась серая свеча Драконьей Башни, а за ней вставало красноватое солнце.
– Нормально, дрегович… Кого еще?
Славута сразу понял о чем он.
– Атяша, Дементия, Юргорда и трех песиголовцев. Дата – из арбалета, остальных – волки…
– А Боромир?
– Ранен, но жив. Купава прямо сама не своя…
Вишена рывком встал.
– Где Тарус?
– Вон, у арки…
Быстрым шагом Пожарский пошел туда; Славута двинулся следом. Мертвых отнесли подальше от Башни; они лежали на месте ночевки, рядком; их накрыли плащами, куртками – кого чем. На бело-голубом плаще Бограда там, где было лицо, расплывалось неправильное темное пятно.
Тарус, завидев Вишену, предостерегающе поднял руку.
– Молчи, Пожарский. Потом…
Вишена спокойно покачал головой.
– Я не о том, чародей. Что печенег?
Тарус понял: Вишена успел отойти. Это его обрадовало – честно говоря, он боялся, что Пожарский натворит глупостей.
– В руине. Давно уже. И там совсем тихо, Йэльм с Хоканом слушали у спуска. И меч Йэльма молчит, хотя раньше изумруд слегка тлел. Я в растерянности, скажу начистоту…
– Давай уйдем, – вдруг предложил Вишена. – Домой. Прямо сейчас. Дались тебе эти Книги! Всех нас здесь перебьют, в этом дурацком Мире…
– Охолонись, Пожарский, – резко сказал чародей. – Выходит, зря наши гибли, что ли? Боград зря голову под секиру подставил, когда до Книг два шага осталось? Что бы он сказал, уйди мы сейчас? Не ожидал от тебя…
Вишена опустил взгляд.
– Ладно… Прости, друже…
Тарус смолчал.
А на перевале кипела битва, видно было даже от Драконьей Башни. Грифоны там так и носились, то взмывая повыше в небо, по стрелой падая к тропе. Похоже, гномам было несладко, а всадники в горах не помощники.
Приблизился хмурый Роксалан. На щеке его багровела глубокая царапина.
– К нам гномы спешат, – сообщил он. – Кажется, задали им перцу…
Тарус взглянул – к Башне едва не бегом приближались два кондотьера в коричневом. Нужно было идти им навстречу.
Вишена увязался за чародеем.
На лицах гномов боролись друг с другом озабоченность и досада. Но, увидев мертвых и кровь на земле, оба несколько остыли. Видно, хотели узнать, почему Ушедшие в поиск уклоняются от боя, но быстро убедились, что здесь тоже не сладко.
– Что? Не ожидали? – с некоторой издевкой сказал Тарус, но тут же мысленно ругнул себя за злость. Ну разве виноваты эти двое в смерти товарищей? И уже спокойнее добавил: – Тут есть кое-кто в руине. Если не хотите, чтоб вам ударила в спину толпа нечисти – просто уходите к своим, ни слова не сказав.
Один из гномов растерянно пробормотал:
– Но… Нам нужна помощь… Нас сейчас сбросят с перевала…
– Надо отдать им наши вещи из руин, – сказал Роксалан. – Ты ведь говорил, чародей, что они имеют силу только здесь, в Иллурии.
Тарус кивнул.