Нью-Йоркский марафон. Записки не по уму Попов Александр

11-й километр

Во мне погиб диетолог естества: тянет мысленно раздевать женщин до состояния, предписанного природой.

Под Новый год набираю желающих подработать официантами в лифтах. На подъеме пьется славно, на спуске закусывается.

Если бы из меня повар не получился, я бы стал верблюдом. Он герб города и гарант слюны.

У водителей – права, у поваров – право!

Тому, кто родился в рубашке, пиджак ни к чему. Пиджак при галстуке – собачий прикид.

Говорят, Герберт Уэллс любил приворовывать шляпы, после чего отсылал терпиле записку: «Кланяюсь Вашей шляпой. Уэллс».

Бутерброды падают маслом вниз из чувства самосохранения.

Люди необъективны, а зеркала и подавно. Лужи, те лживы. Реки подвижны. Озёра в ряби. На море волны. На себя где взглянуть?

Выписка из медкарты:

«Для уравновешенной психики пациенту необходимо еще 25 % жизни».

Доктора называют прикосновение лба к полудню солнечным ударом, а я это мгновение считаю удачей.

Все вредные привычки из разряда друзей. А дальше – кому что слух ласкает.

Учился ли я? Скорее, сопротивлялся. Мне не по вкусу то разнообразие блюд, что предлагают в школах, институтах. Понятное дело, преподаватели гнобили, но раздражало их другое – в одном из блюд я был недосягаем.

Сузь мысль – вот и лазер.

Читателю без головы шампунь по барабану.

Длина волос – дело вкуса, юбок – моды. Куда короткомыслие пристроить?

Говорят, в одной стране все воровали. Решили даже по этому делу чемпионат устроить. А как путного не осталось, на перьях ворон соревновались. Кто сможет перышки так повыдергивать, что ворона позора не заметит? Подкрался к вороне Большой вор, самый большой и главный, и давай щипать сладострастно. А пока ощипывал, маленький воришка с него штаны спер. С тех пор и стали поговаривать: «А Король-то у нас голый!»

12-й километр

Коллекционирую обладателей счастливых билетов. Городу требуются счастливые лица.

При нашей географии не хватает мест в истории.

Отбыл в отпуск, и город затрясло. Мне намекали, что балласт, но кто мог подумать, что до такой степени.

Есть у моего ресторана и золотые, и платиновые карточки. Не ценят. Придут, выпьют на проценты, слегка закусят, и поминай как звали.

Мой метод здорового образа жизни в чем заключается? Во-первых, рекомендую употреблять в пищу сырые продукты. Там витамины, да и для энергоресурсов страны полезно. Во-вторых, бегом под горячий душ – доводить пищу до кондиции.

Что до медицины, она у нас народная. Что до образования, лучше от него отказаться. Знание – наипервейшая зараза. Культура на лицах нарисована. С политикой проще, одни стирают, другие полощут.

Мы небесную манну перерабатываем в минные поля.

Сальвадор Дали по волосяному покрову коммунистических лидеров от Маркса до Хрущева первым понял, что идея опростоволосилась.

У нас и пост, и чин, и сан лиц не имеют. Звания дают по заду. Перед для другого.

В общепите всё очеловечено. Ложка – ладонь, вилка – пальцы, чашка – попа, чайник – соловей-разбойник. Посудомойки почище банщиц.

Голодный человек не икнёт, не чихнёт, не покашляет. А с чиха культура начало берет. Икота мозги на место ставит. Кашель для профилактики хорош – мух отпугивает.

– Печаль, это что?

– Почта такая.

– Печаль, это что?

– Почерк души.

Когда в одной руке ночь, а в другой день? Когда?

Пыль – сухой плач. По пыли корабли не ходят. Их на ней рисуют указательным пальцем левой руки. В гаванях пыли свет отдыхает.

Мы не спали, мы думали о пыли. У нас першило в горле от пройденных дорог.

13-й километр

Как-то спросил одного из поваров:

– Из чиновника ты бы что приготовить смог?

– Из них, кроме пенициллина, ничего не получается.

Есть люди – стены, есть люди – дворы, есть люди – окна… А дома нет.

Кто о чем – мне о своем пора. Спину следует кормить перьями птиц, там тоска по крыльям чешется.

Однажды, когда был непростительно молодым, возлюбленной захотелось шампанского, много шампанского и хурмы. Денег не было. Повел к морю. Спасибо ему, штормило.

– Представляешь, сколько бутылок шампанского пришлось открыть, чтобы такое устроить?

– А хурма где?

Про хурму понял позднее. Хурма на губах, что нога по тормозам.

Ресторан у меня небольшой. Приходить рекомендуется со своими продуктами и готовить следует самому. Музыка живая круглосуточно. Хочешь петь, не хочешь – научим и плясать заставим. Всему учим: и дебошу, и скандалу. По дебошу у меня парень из Франции ох какой мастер.

При смене блюд производим смену обуви. Вторая обувь идет под второе. Обувь поддерживает нужный температурный режим, жмет, щекочет, к полулипнет. Всё с ног начинается. Мы через ноги воздействуем на аппетит, настроение и кошельки клиентов.

Спросил как-то Кремль у Конфуция:

– Как с коррупцией бороться?

Тот, недолго думая, ответил:

– Соберите караван в рай.

– И что?

– А то, вам в вашем аду полегчает чуть-чуть.

– У всего ли слезы?

– У всего: у людей, у ветра, у камня, у воды…

– А у света?

– Разве он плачет?

– Всё плачет…

– А я думал, он выше слёз.

– Выше слёз – Солнце, но и оно на Земле плачет.

Я тогда так пронзительно любил, что всё было летом. И снега пахли ландышем, а листва опавшая подснежником, а сосульки плакали лепестками незабудок.

Я тогда так пронзительно любил, что даже пуговицы догадались об этом. Их срывало с меня от восторга.

Я тогда так любил, что думали за меня другие, те, кому еще не

Любая мысль – шаг от любви.

14-й километр

Ешь и дышишь для тела. Думаешь зачем? Для того, чтобы вместе с тобой страдали невинные?

Спины людей списаны друг с друга. У лиц на это дело табу.

Сон с рекламой – сериал.

Однажды доктор посоветовал моему другу ходить задом наперед. Утверждая, что такая ходьба продлевает жизнь. Доктор оказался прав.

Голландские исследователи опытами убедили пол-Европы, что те, кто ходит задом наперед, думают лучше.

Оптики японских университетов разработали зеркала заднего хода. Партия опытных образцов поступила в продажу.

Итальянские мастера художественного слова убеждены, что при задней ходьбе читается лучше.

На ряде сайтов выставлены списки книг заднего хода.

Говорят, что когда выйдет в свет «анатомия мозгов», читателей след простынет.

В глубине зеркал лица со спины не стареют.

– Смотри, кто-то ползет.

– Польза.

– Кто ей крылья оборвал?

– Она родилась такой.

Повадилась ворона на крест гадить. А кому на птицу пожаловаться? Вдруг она иудейка? Кинули сало – клюет, значит, не иудейка. Водки налили – пьет, не мусульманка. А раз на крест гадит – не христианка. Спросили нищего на паперти:

– Скажи, ворона кто?

– Тварь божья.

А где изглоданные совестью? Кто их видел?

15-й километр

Тут тоже полно людей, у которых каждый день понедельник.

Ограниченность ограниченности рознь. Я за ограниченно ограненных. Они занимают мало места на Земле, этим и украшают.

Возили на базу, где обучают птиц дрессировке облаков на дожди. Вернулся и реву, слезы сами из меня текут и текут. Как это ловко у них получается.

В руководстве у нас подростки.

– Кто такие мамонты?

– Трамбователи жизни.

– А вымерли почему?

– Людям опять асфальт подкинули.

У книг осень насовсем, в ломбардах золото страниц не принимают.

Если бы мне отказали в человеческом облике, я бы дал согласие на сумерки весны.

Записки не по уму, проверка на вшивость.

Второй год сотрудников к музыке приобщаю, начал с окрошки. Окрошка-хороший старт. Одну кастрюлю готовлю без музыки, вторую под шансон. Подходят, пробуют, где какая окрошка зарыта. Насобачились, черти полосатые, отвечают. Со следующего года начнем клиентуру к музыке привязывать.

Можно ли любить заведение, где над собаками издеваются, обезьян, свиней мучают? Ответ понятен, а я свою страну люблю.

Нельзя партиям давать нескромные имена: «Единая Россия», «Справедливая Россия». Россия не партия, она – Родина.

Текст только тело.

У нас власть стрелки времени принимает за бантики. Для них время – что елка новогодняя, которую хочется украсить собой.

Люди однажды уже разбегались. Кто в птицы, кто в насекомые, кто в слоны, кто в крокодилы. Те, что остались людьми, предательства не простили. Они отлавливают перебежчиков и дают им пожизненные сроки в клетках зоопарков.

Слово «гном» от греческого «гносиз» – знание.

Как только не наказывают за знания. Этих наказали ростом.

16-й километр

Как был сделан флаг международного общества Красного Креста? Взяли швейцарский, вывернули наизнанку, и готово.

Читал местные газеты. Пустые, как наши, с точностью до цвета.

Шекспира как-то спросили, сколько ему лет?

– Мне тридцать один на данный момент.

– Как же так? – не выдержал один из любопытных.

Раньше я был младше вас, а сейчас, выходит, стал старше?

– Видите ли, милейший, я, в отличие от вас, Господин слова.

Водка в России не алкоголь – средство от рабства.

Конечно, лучше бабы, чем свобода, не сыскать. Беда в том, что охоту отбили.

А если вынуть из карманов все фиги?

Только уложив себя на лопатки, становишься Атлантом с Землей на плечах.

– Кто живет на Земле?

– Люди.

– А есть место на ней, где человеком быть невозможно?

– Есть.

– На полюсах?

– Нет, в России.

– Почему?

Мечтаю на следующий год заявить на Нобелевскую премию бельгийца Ноэля Година. Не знаю, правда, кто его усилия по достоинству оценить сможет. Химики, физики, экономисты?

Думаю, скорее всего медикам по плечу.

Година – идеолог швыряния тортов в людей излишней серьезности, страдающих избытком собственной важности.

Среди его клиентов числятся Билл Гейтс, Жан-Люк Годар, Николя Саркози.

А если в наших магазинах начать продажу тортов для подобных акций? Думается, после каждого броска жить станет веселее.

Что-то боязно за торты. Заблатуют, до дефицита доведут или еще хуже…

Есть на нашей планете место, где готовят невозвращенцев на Землю. И деньги выделены, и желающие есть, и дата намечена.

Если не поэт, значит, инопланетянин.

Мне ведомо самое загадочное, самое таинственное существо. Тело его мгновенно. Одной руки уже нет, другой нет еще.

Говорят, Буратино поумнел, в полено просится.

Время в величавости завечерело. Люди суетятся от глупости. Время на своем месте стоит. У людей места нет…

17-й километр

Есть такой светлячок внутри, он не растет, а убывать умеет. Его бы беречь, а как беречь, если жить мешает. Зовут того светлячка Совесть.

– Скажи, Адам, кто был до нас?

– Боль и удовольствие.

– Они любили друг друга?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Мы тому доказательство.

У природы один неверный шаг, и тот человек.

До Ньютона человеку уютнее было, он законами сильно ограничил. Хуже Ньютона Станиславский со своим «Не верю!».

Тень утонула. Все всполошились. Кто-то догадался погасить свет. И всё встало на места.

Я в отпуске – раз. Не в своей стране – два. У меня есть время думать о нюансах. Сегодня – это выемка над верхней губой.

Как только человек рождается, к нему прилетает ангел, дотронуться до этого места указательным пальцем. Оставив след, ангел улетает, а только что пришедший на Землю забывает всё, что было с ним прежде.

Кому пришло в голову прикрывать место ангела полоской усов?

– Почему голова женского рода?

– Ей во время дождя юбка требуется.

В давние времена в первую брачную ночь даже звезды занавешивали.

Когда ветер и солнце заигрывают с ее юбкой, с ее волосами… я понимаю: вот он, флаг государства, в котором хочется жить.

– Что такое патриотизм?

– Твердо стоять на Земле, когда все голосуют за небо.

Есть на свете тюрьмы, где не только исправляют, но и выводят в большие люди.

Штат Техас, г. Остин. Осужденный за растрату Уильям Сидни Портер через три года отсидки вышел известным писателем О.Генри.

Ищут следы Атлантиды. А она в зеркалах. Ее за разум наказали.

18-й километр

Затосковал. Взглянул глазком на Родину, а там в один из домов после годичной отлучки кошка вернулась.

Родина у меня из губ бабушки: «Вставай, внучок, я тебе солнышко испекла».

Родина у меня из рук мамы: «Иди сюда, сынок, малина покраснела, нас заждалась».

Родина у меня!

Давным-давно обычай был: на месте счастья ставить крестик белый. Нынче крестики стали снежинками.

Ветрено. Улицы переполнены людьми с полиэтиленовыми мешками. Они наполняют их ветром и несут в квартиры. Запасаются на долгое лето. Откроешь, осенью пахнёт…

Союз не союз, а есть у нас такая маленькая компания влюбленных по уши в дело. Каждый пишет книгу рецептов своей кухни. Мир не перевернем, но вкуса к жизни добавим.

В прежние времена переживали по-стайерски, нынче спринт в моде.

– Земля круглая?

– Нет.

– Почему?

– Круглое не делят.

Она бунт. Она мятеж. Она побег. Настоящая красота незаконна.

Я был на Земле давным-давно, еще до людей. Как в первый, так и во второй раз оказывался на ней случайно. Удивлен, как всё очеловечили. Деревья не те, травы в другую сторону глядят, реки приуныли, обезьяны поглупели. Зачем воду довели до посинения? Из дорог задумчивость исчезла, люди полысели.

Очеловечиваюсь, черт возьми. Цветы рву, к женщинам пристаю, в буквах копаюсь. Скрипкам, виолончелям завидую, в разговоры пустые вступаю. Печалюсь по-человечьи, собаку с рук купил. Эх, люди, зачем вы так со мной?

Во докатился! В друзья набиваюсь. Всё, сворачиваюсь в слезу и начинаю сохнуть. Дуйте, пока не передумал.

Пыльца пауков – пыль, а мед их – сети.

19-й километр

Здоровый образ жизни – аппетит: к пище, к женщинам, к словам…

Соломон созвал приближенных и промолвил:

– Что-то не так. Что с народом?

– Аппетита нет.

– Кто мешает?

– Форма.

– Всем по колпаку и на кухню.

– Адам кто?

– Он – орёл.

– А Ева – решка?

– Нет, она – ребро.

Если говорить о великих поварах современности, то из соотечественников вне всяких сомнений – Ленин. Он заварил такую кашу, что еще всему миру расхлебывать долго придется. Плох он или хорош, не нам, кулинарам, судить. Мы вкус ценим. Раз до сих пор жуют, значит, он есть.

Как музыка Вагнера действует на слух израильтян, так в нашем городе орган – на православные уши.

Один человек поделился со мной, как он восхищался домом крупного чиновника. А когда узнал, что дом для прислуги, растерялся. Ходит, руками хлопает, а взлететь не получается.

Помню, бабушка сказку о Правоте с Неправотой сказывала. Как спорили они промеж себя, на чьей стороне Истина. Спорили, спорили, да и охрипли разом. Так и хрипят до сих пор.

Вот как в животе у тебя от голода забурчит, знай: то Правота с Неправотой спор ведут. А как поешь, так спор тишиной обернется. Почему, как думаешь? А потому, что насытились красавицы. А раз сыты, о чем спорить?