Первые боги Громыко Ольга

Из дворца Сейт-Акх направился обратно в храм. Горожане, неотступно следовавшие за ним, возложили цветы к подножию статуи Амуна. Сейт-Акх по одному ему известным признакам принялся отбирать кандидатов в служителей старой веры. Достойные принять жреческий сан избавлялись от мирских одежд, брили волосы на голове, омывались в храмовой купальне, умащали тело благовониями, облачались в белые одеяния и лишь тогда приближались к статуе бога, чтобы пройти через церемонию посвящения.

Гор удивился тому, что тени священных животных до сих пор не покидают их:

– Они будут вечно охранять нас? – спросил он.

– Нет, – ответил ему Сейт-Акх. – Тени уйдут, как только солнце опустится за горизонт.

Жрец Амуна велел Малу и Гору вместе с амазонками и Еленой возвращаться во дворец. Они отправились туда в сопровождениях египтян, ведущих под уздцы лошадей и верблюда.

– Кто вы и откуда? – спросил Мал амазонок.

– Мы дочери Ареса и служительницы Артемиды. Нас известили о твоем приходе, Змеиный князь, – с поклоном отвечала ему старшая из них.

Змеиный ум подсказал Малу, что она умолчала об истинных причинах их прихода в храм Амуна.

– Однажды, в поисках своей невесты, – Мал невольно посмотрел в сторону самой юной из амазонок, и та опустила взгляд – я оказался в храме Артемиды, в том, что вблизи Элефантины…

– Это единственный храм Артемиды в Сабии, который не тронули ни мусульмане, ни христиане, – продолжала отвечать старшая амазонка, – а я и мои сестры родом из Галары, из города Артемидоса.

Ей было около двадцати трех лет. Ее звали Ларой. Выражение лица и манера говорить выдавали в ней суровый нрав. Она носила пояс, украшенный золотом. Самую младшую из амазонок звали Лией. Она выделялась скромностью и молчаливостью. Трое других: Нелла, Силла и Элла были неулыбчивы, но горячи и порывисты. Им едва исполнилось восемнадцать. В их телах смешалась египетская и греческая кровь. Эти девушки были бесстрашны и уверены в себе. Их движения были резкими и пружинистыми. Но Мал помнил, как в бою амазонки возбуждались от вида крови и впадали в гнев. Еще тогда ему показалось, что их души чем-то надломлены. Они то повышали голос, то начинали говорить шепотом. Но если мужчина смотрел им прямо в глаза, они не отводили взгляд. Гор всю дорогу приглядывался к ним, но заговорить не решался.

– Похоже, что амазонки заставили забыть его ту, о разлуке с которой еще совсем недавно так печалился, – подумал Мал.

Тени священных животных покинули их одновременно с заходом солнца. К тому времени процессия вернулась во дворец. Женщины уже едва стояли на ногах. Хуже всех пришлось Елене. На нее было жалко смотреть. Не дожидаясь распоряжений, она удалилась во внутренние покои дворца. Амазонки отправились за ней, а Мал решил лечь спать поблизости от ворот. Несмотря на то, что они были заперты, он не чувствовал себя в безопасности. Высота стен, окружающих дворец, показалась ему недостаточной. Гор вызвался провести ночь рядом, но Мал отправил его охранять женскую опочивальню. Не скрывая радости, юноша немедленно удалился исполнять распоряжение принца.

Мал решил устроиться на ночь под раскидистыми ветвями высокого дерева, щедро усыпанного душистыми белыми цветами и узкими длиными листьями, растущими парами по обе стороны ветвей. Дворцовые слуги приготовили ему постель. Они же предупредили Мала о том, что Олеандр одурманивает тех, кто слишком долго находиться рядом. Принц завернулся в теплое одеяло и внимательно посмотрел на нежные цветы. На какой-то миг ему показалось, что их красота скрывает тяжелую недобрую силу.

– Мы похожи с тобой – подумал Мал и заснул, обхватив меч Рамзеса.

Он проснулся посреди ночи, открыл глаза и увидел стоящего над ним Салаха закутанного в шерстяной плащ абу. Его окружали телохранители, вооруженные кинжалами.

– Ты ничтожный человек, амир аль-Хидр, – с горечью произнес Салах. – Мало того, что ты украл у меня царство, ты еще и похитил мою жену. За мое гостеприимство ты отплатил грабежом!?

Мал приподнялся и спокойно спросил:

– Ты пришел, чтобы оскорблять меня?

В преддверии схватки арабы выставили перед собой кинжалы, но приказа вступить в поединок не последовало.

– Верни мне мою жену! – потребовал Салах.

– Она с тобой никуда не пойдет.

– Может быть, это ты так решил? Приведи ее, пусть она сама скажет свое слово!

Мал признал, что в словах Салаха есть толика справедливости.

– Иди за мной, – сказал он шаху.

На входе во дворец их встретили Гор, Лара и Элла с натянутыми луками в руках. Их сопровождали еще три человека с факелами и обнаженными мечами. Телохранители Салаха выступили вперед.

– Опустите луки! – приказал Мал.

Его послушался только Гор, амазонки по-прежнему целились в Салаха.

– Они хотят убить тебя! – выкрикнула Лара.

– Опустите луки! – настойчиво повторил Мал.

На этот раз амазонки подчинились.

– Салах, дальше ты пойдешь только со мной, – сказал Мал.

Он дал знак одному из факелоносцев, чтобы тот освещал им дорогу.

– Ждите меня здесь, – распорядился Салах своим людям и переступил порог дворца вслед за Малом.

Они прошли к женской опочивальне. Там их встретила успевшая покинуть ложе Елена. Она пробудилась от шума шагов и теперь с удивлением и страхом взирала на шаха.

– Я пришел за тобой, – сухо сказал Салах.

– Нет! – с трудом выдавила из себя Елена.

– Почему ты предала меня? – медленно, чеканя каждое слово, произнес Салах.

– Ты силой завладел мною, – на глазах Елены выступили слезы. – Ты разлучил меня с моей семьей.

– Таков твой удел. Все мы во власти Всевышнего!

– Ты владел моим телом по праву сильнейшего, но мое сердце никогда тебе не принадлежало.

– И поэтому ты бросилась в объятья демону – ты решила стать его наложницей!?

– Нет! Я ушла от тебя, чтобы вернуться на родину – в Грецию!

– Я тебе не верю! Ведь при мне ты ни разу и словом не обмолвилась о своем желании вернуться домой!

– Потому что знала, что ты никогда не позволишь мне покинуть тебя – ведь я была твоей добычей.

– В этом и заключается твое предназначение. Такова воля Аллаха!

– Отпусти или убей меня! – Елена встала перед шахом на колени. – Я не могу жить в неволе…

– Ты пойдешь со мной!

– Хватит! – вмешался Мал – Ты хотел услышать свою жену – ты ее услышал. Теперь уходи.

– Ты попираешь мою честь, амир аль-Хидр! – сказал Салах и медленно повернулся к Малу. – Ты гонишь меня из собственного дома и разлучаешь с женой.

– Этот дом раньше принадлежал христианскому государю, а женщина родилась в семье свободных людей, – холодно отвечал Мал. – Султан аль-Азиз дал тебе власть, а вместе с ней право вселиться в дом правителя города Айя. От него же ты получил силу покорить любою женщину, которую ты возжелаешь. Но пришло время, и ты утратил то, что изначально тебе не принадлежало. Если хочешь вернуть себе жену и дом, сражайся. Больше мне тебе нечего сказать.

– Пусть так и будет, – спокойно сказал Салах, – мы еще встретимся на поле брани.

Елена посмотрела на Мала с благодарностью. Принц сопроводил Салаха до самых ворот и дождался, пока Гор закроет их. Затем вернулся под Олеандр и заснул. Не заметив как прошел остаток ночи, Мал проснулся полный сил и вопреки предупреждениям дворцовых служителей о дурманящей силе дерева с белыми цветами с необыкновенно ясной головой.

Во время утренней трапезы во дворец явились посланники Сейт-Акха и возвестили о скором прибытии истинных правителей города Айя. Встречать их Мал с амазонками отправились ближе к полудню. В городе стояла жара, но улицы были полны людей, устремившихся к пристани. Их путь сопровождали крики глашатаев, возвещающих о возвращении номархов. Кораблей в прибрежных водах почти не было, – большая часть из них покинула Айю еще вчера. Сейт-Акх уже стоял на пристани под флагами с изображениями Амуна и священных животных в окружении новообращенных жрецов и легковооруженных воинов в желтых туниках. Он радушно приветствовал Мала. Принц сошел с коня и обратился к Сейт-Акху с вопросом:

– Кого мы ждем? Не тех ли братьев-близнецов из древнего рода Иниотеф, что прежде правили в городе Айя?

– Те, о ком ты говоришь, всего лишь самозванцы. Почуяв приближение кары богов, они выбрали участь изгнанников. Мы же ждем царя Нофер-Амуна и царицу Ноферет-Амунет. Они – дети солнца, брат и сестра, родившиеся в один день, похожие друг на друга как две капли воды. До сих пор близнецы пребывали в городе Абуду, известном тебе как Абидос, в доме Осириса. Когда число лет, прожитых близнецами на земле, достигло священного числа Солнца – двадцать один, для них пришло время исполнить предназначение. По воле богов они избраны правителями двух берегов озера Айя. Сестре предстоит стать супругой богу Амуну, а ее брат возьмет в жены богиню Амунет. С их приходом боги вернуться в древние столицы Иуну и Хнасу. И ты поможешь им в этом!

Мала мгновенно пронзила мысль о том, что все события последних дней – не более, чем игра, разыгранная по воле богов. И каждый, кто в них участвовал, всего лишь вольно или невольно, исполнял заранее уготованную ему роль. Одни услышали послание богов, другие возвестили о нем людям, третьи воплотили волю богов в жизнь: кто-то трудился в поте лица, а кто-то проливал кровь. Мал всегда знал об этом, но теперь игра богов стала для него слишком очевидной. Сомнений быть не могло: все неслучайно, во всем проявляется воля невидимых сил, превосходящих людей умом и хитростью. Если бы он не обманулся, признав в Елене Маргариту, то судьбоносная встреча в храме Змеиных богов могла бы так и не состояться. Причем всесильные боги не брезгуют использовать не только опыт и силу людей, но и их слабости. Из всего, что люди любят или ненавидят, из их побед и поражений, боги извлекают для себя выгоду. Знает ли человек о том, что он всего лишь слуга богов, или нет, для исполнения высшей воли не имеет никакого значения.

Вдалеке показался парусник. Мал вспомнил, как еще совсем недавно, на противоположном берегу озера он ждал корабли Филиппа и Ари. Теперь ему предстояло встретить царя и царицу Айи. Они плыли на двухмачтовом корабле с зелеными парусами, носящем имя «Нофер». На его носу и корме возвышались башенки, а борта были украшены головами змей с раскрытыми пастями. Когда «Нофер» причалил к пристани, Мал увидел, как на горизонте показался еще один парусник. У него было три мачты, он шел под арабским флагом и, приблизившись к берегу на расстояние выстрела катапульты, бросил якорь и опустил паруса. С берега можно было легко разглядеть людей расхаживающих по палубе неизвестного корабля.

«Нофер» причалил к пристани и на землю спустился трап. Первыми по нему сошли абидосские жрецы и встали в два ряда по семь человек. На палубе появились юноша и девушка как две капли воды похожие друг на друга. На ней была красная туника, на нем – белая. Их запястья были украшены золотыми браслетами. Будущие правители города Айя оглядели собравшихся на берегу горожан и, держась за руки, стали спускаться по трапу. Мал не мог отвести взгляда от близнецов, завороживших его красотой и величием.

– Да благословят великие боги своих детей! – провозгласил Сейт-Акх.

Жители города Айя преклонили колени перед царем и царицей, прибывшими из Абидоса, Мал, единственный из всех, ограничился кивком головы.

– Ступай, сестра! – произнес юноша красивым мелодичным голосом. – Тебя ждет твой супруг, бог Амун!

– Радуйся, брат мой, скоро и ты воссоединишься со своей супругой Амунет, – голос девы в красном был столь же красив, но более звучен.

В окружении девушек, выстукивающих на систрах торжественные песни, и семерых безмолвных абидосцев, царица сошла на отныне подвластную ей землю. Один из жрецов Сейт-Акха взялся провести ее свиту к дому Амуна. К ним присоединилась часть горожан. Мал готов был пойти вместе с ними, но Сейт-Акх знаком остановил его.

Когда царица и ее свита скрылись из вида, ее брат вернулся на корабль, расположившись на кормовой башне. За ним последовали оставшиеся семь абидосских жрецов. Слуги принялись выводить с корабля навьюченных верблюдов и скаковых лошадей. Как только разгрузка корабля завершилась, Сейт-Акх неожиданно объявил:

– Змеиный князь, мы идем на другой берег озера Айи.

Мал, подозвав Гора и Елену, с готовностью последовал за Сейт-Акхом. Первый из жрецов бога Амуна, держа в руках флаг с изображением овна, взошел на корабль. От него не отставали двое других жрецов с флагами гуся и змеи. За Малом на корабль поднялись сначала Гор и Елена, а потом и другие пять амазонок.

– Доблестные мужи города Айя, – обратился Сейт-Акх к оставшимся на берегу мужчинам в желтых туниках, вооруженных короткими кривыми египетскими мечами и небольшими луками – кто из вас готов отдать жизнь за сияющих владык Амуна и Амунет, идите за нами!

Воины, не раздумывая, стали одним за другим подниматься на корабль. Их лица светились счастьем. Сейт-Акх отбирал только тех, кто был старше сорока лет. Отсчитав двадцать одного человека, жрец преградил путь остальным добровольцам.

– Достаточно! – провозгласил Сейт-Акх. – Боги солнца принимают жертву!

За воинами на корабль взобрались верблюды, навьюченные тюками с провизией. После того, как тюки загрузили в трюм и вывели часть животных обратно на берег, Сейт-Акх обратился к царственному юноше, стоящему на кормовой башне корабля:

– Прекрасноликий царь, прикажи отправляться в путь.

Правитель Айи бросил взгляд на капитана корабля, и тот немедленно велел матросам поднимать паруса. Новобранцы в едином порыве подняли руки в знак прощания с оставшимися на берегу. Горожане провожали их молча, у многих на глазах выступили слезы. Мал обратил внимание, что стоящий до сих пор неподалеку трехмачтовый арабский корабль тоже снялся с якоря и поднял паруса.

Морской ветер принес с собой долгожданную свежесть. Мал наслаждался ею, стоя на носовой башне. Гор находился поблизости и что-то рассказывал Елене и Лии. Другие амазонки также стояли рядом и оживленно общались между собой. Мал же думал о том, что ему вновь придется сражаться, – такова плата за дар неуязвимости. Но в отличие от новобранцев вера в змеиных богов не вдохновляла его. Мал всего лишь следовал за Сейт-Акхом как орудие кары и освобождения:

– Но что если жрец прикажет мне поднять меч против христиан?

Стоило ему задаться этим вопросом, как на башне появился Сейт-Акх. Он сначала подошел к амазонкам, что-то вручил Ларе, а затем направился к Малу.

– Знаешь ли ты, Сейт-Акх, что я – христианин? – спросил его Мал.

– Ты – христианин по рождению, но сейчас следуешь путем, уготованным тебе змеиными богами, – отвечал жрец.

– Неужели ты до сих пор не заметил, что я не почитаю змеиных богов?

– Мне не дано понять, почему они избрали тебя.

– Я хочу знать, с кем мы скрестим мечи в этой войне.

– Тебе не о чем беспокоиться. Это будут воины под знаменами полумесяца.

– И все же я предпочел бы сражаться под флагами с ликами христианских святых.

– Утешься тем, что твоими союзниками стали враги твоих врагов.

Мал задумался:

– Так ли это на самом деле? – но вслух ничего не сказал.

– Я готов развеять твои сомнения, – Сейт-Акх все понял и без слов – иди за мной.

Жрец провел его в каюту, застланную коврами. Здесь уже дремали двое других жрецов. Сейт-Акх устроился поудобнее, пригласил сделать тоже самое Мала и начал свой рассказ:

– Змеиные боги правили Египтом задолго до фараонов. Их прозвали «Сияющими», потому что они несли истинный свет – свет мудрости и знаний. Они спустились с небес еще в те времена, когда люди жили, словно хищные звери, не гнушаясь поедать себе подобных. Змеиные боги научили людей выращивать пшеницу, ячмень и отделять их от негодных злаков. Сияющие явили богатства скрытые под землей. Они показали, как распознавать рудоносные жилы в горной породе и выплавлять из нее медь, золото, железо. «Сияющие» помогли людям выковать первый плуг и первый наконечник копья. С этой поры нравы людей смягчились. Они перестали убивать друг друга и взялись за охоту на диких животных. Змеиные боги дали людям законы жизни. Они же установили язык и письменность. Сияющие взялись за воспитание человеческого ума, открыв для него совершенство логики и музыкального ритма. Змеиные боги наделили людей двенадцативратной столицей, где те узнали, как читать звездное небо, где для них открылась красота игры и тайны искусств. Так люди увидели жизнь, источник которой проистекал вне земного удела. Но далеко не все из них оказались довольны дарами Сияющих. Нашлись и те, кто отверг справедливость законов, установленных богами и поднял мятеж. Они не побоялись превратиться в ничто, избрав духовную слепоту и торжество права сильнейшего. Человеческая неблагодарность опечалила богов, и они начали один за другим покидать Землю. Люди получили благословение на царствование, когда Амун, Тот и Ра уже удалились в незримые миры. Жрецы стали единственными проводниками воли небесных властителей и носителями высшего знания. Они же были призваны сохранить веру и во времена нашествия завоевателей. Им пришлось увидеть, как храмы Сияющих разрушались до основания, камни расхищались для строительства жилищ, а на руинах возводились храмы чужих богов. Их лики заполонили египетские земли, и египтяне стали терять древнюю веру. Мир ввергся в хаос. Священные имена стирались не только с каменных плит, но и из человеческой памяти. Святилища были преданы поруганию, они поросли сорной травой, прохожие шли по ним без всякой цели. Тогда сердца Сияющих ожесточились, и они отвратились от тех, кого направили на путь, ведущий к знаниям и мудрости. И лишь немногие жрецы хранили вековую связь в уцелевших домах первых богов. Пока длилась война между христианами и мусульманами, мы еще могли следовать своей вере, не таясь. Но как только мусульмане одержали победу, начались гонения на последователей древней веры. Арабы поняли, что недостаточно уничтожить храмы, надо сокрушить веру в сердцах египтян, заставить навсегда забыть имена первых богов, сделать так, чтобы люди сами отвернулись от них. И тогда Сияющие возвестили о пришествии своих избранников. От них мы, жрецы Абуду, узнали о тебе, Змеиный князь и о нареченном сыне Гора, что явится вместе с тобой. Нам было велено передать тебе меч великого царя Рамзеса, когда-то защищавшего дома богов. Он принадлежит тебе по праву.

Мал слушал Сейт-Акха и вспоминал Хуфтора. Беспрерывно странствующий бедуин намного увлекательнее излагал свои истории. Бритоголовый жрец говорил сухо и размеренно. Каждое слово было тщательно продумано, жесты выверены, взгляд бесстрастен. Сейт-Акх был нетороплив. О Елене он не сказал ни слова.

Мал рассказал жрецу о той, благодаря кому оказались в храме. Он не забыл описать то, как Салах приходил прошлой ночью, как пытался вернуть свою жену и как Елена отвергла его.

– Можем ли помочь ей вернуться в Грецию? – спросил Мал.

– Наш путь лежит через Нибур, – отвечал жрец, – там она сможет сесть на корабль, идущий в Грецию.

Мал вспомнил о греческих поселенцах, живущих в Нибуре:

– Быть может, они помогут Елене?

– Но помни, она подвергается смертельной опасности. Тебе предстоит морская битва. В этой схватке с врагом никто не сможет спасти нас, кроме той силы, что таится внутри тебя, Змеиный князь, – Сейт-Акх перевел взгляд на спящих жрецов. – А теперь позволь мне отдохнуть. Мы предпочитаем спать днем, потому что ночная тишина и прохлада более благоприятна для общения с богами.

Мал поспешил покинуть каюту и вышел на палубу. Гор все еще разговаривал с Еленой. Юноша рассказывал ей, что мечтает о собственном корабле, чтобы вот так бороздить на нем по морям. По словам Гора выходило, что до исполнения мечты ему осталось ждать всего семь лет. Мал вспомнил, что встретил юношу и пообещал ему корабль за службу, когда тому было двенадцать:

– Значит, сейчас ему четырнадцать лет.

Заметив Мала, Гор замолчал.

– Мне нужно поговорить с твоим господином, – вежливо сказала Елена и подошла к Малу.

– Что с нами будет? – спросила она принца с тревогой в голосе.

Мал взял ее за руку.

– Мы плывем на другой берег озера Айя. Что будет дальше знает только Сейт-Акх. Он обещал мне, что в Нибуре ты сможешь сесть на корабль, плывущий в Грецию.

– Мне страшно, – призналась Елена. – Видите тот парусник, – он не отстает от нас. Это «Зем-Зем» – корабль моего мужа.

– То, что корабль принадлежит Салаху, вовсе не значит, что он там находится.

– Я уверена, что шах все еще преследует нас.

– Тебе нечего бояться, – настаивал Мал.

Елена хотела что-то возразить, но не смогла. Слезы хлынули из ее глаз. Страх и отчаяние переполняли ее. Она боялась всех, в том числе и Мала, и желала только одного: как можно скорее вернуться домой – в Грецию.

Принц поймал любопытствующий взгляд Лии, внимательно наблюдающей за ним и Еленой. Мал поманил ее рукой:

– Елене одиноко, побудь с нею.

– А вам не одиноко, господин? – неожиданно спросила Лия.

В ее голосе не было и тени насмешки. Наоборот, судя по выражению глаз, она была настроена серьезно и доброжелательно. Но ее вопрос застал Мала врасплох. Он не нашелся, что ответить и, пожав плечами, отвернулся. Ему тут же бросился в глаза плывущий вслед за «Нофером» «Зем-Зем». Мал поднялся на кормовую башню и спросил капитана:

– Как долго он преследует нас?

– Мы встретили его на подходе к Айе. Он стоял на якоре. Но как только мы проплыли мимо, корабль последовал за нами…

– Были ли рядом с ним другие корабли?

– Нет.

– Может ли он догнать нас?

– Этот корабль быстроходнее нашего.

Мал поблагодарил капитана и отправился осмотреть добровольцев. Они молча сидели на палубе и ждали распоряжений Сейт-Акха. Мал убедился, что отобранные жрецом мужи города Айя не были воинами. У них даже не было доспехов. Эти обстоятельства обрекали их на гибель в первом же сражении. Судя по всему, они и сами понимали свою обреченность, но страха перед смертью никто из них не испытывал.

Пришло время дневной трапезы. Матросы во главе с капитаном, мужи города Айя и амазонки, а вместе с ними и Мал и Гор расселись на палубе. Жрецы и будущий правитель города Айя так и не появились. Ели хлеб, соленое мясо, фрукты и овощи. Лара разглядывала лазуритовую статуэтку полногрудой беременной самки гиппопотама с длинными женскими руками. Фигурка привлекла внимание Гора:

– Это и есть ваша богиня-покровительница?

– Это милостивая богиня Таурт, – пояснила Лара.

– Как же так? – удивилась Елена. – Ведь вы молитесь богине Артемиде!?

– Да, мы молимся ей, – вспыхнула Элла. – Только в том мало проку!

– Не смей! – резко оборвала ее Лара.

Упрек Артемиде, вырвавшийся из уст амазонки, вызвал у нее вспышку гнева.

Успокоившись, Лара ответила Елене:

– Таурт – дар жрецов Абидоса. Его преподнес нам Сейт-Акх. – Помолчав, амазонка продолжила, – Наш славный город Артемидос постигло нечастье. Женщины, живущие в нем, с недавних не могут рожать здоровых детей. Те, кому удается появиться на свет, слишком слабы и долго не живут. Наши боги не могут исцелить их. Сейт-Акх же пообещал нам покровительство богини Таурт. С ее помощью амазонки смогут снова зачинать и рожать детей, и у них всегда будет в изобилии молоко.

Лара еще долго рассказывала о том, как они много раз совершали жертвоприношения богам, но те безмолвствовали. Тогда им пришлось отправиться на поиски спасительного средства в другие города. Они пересекли Галару, Сабию и только в Халдее они нашли Сейт-Акха, который вызвался помочь женщинам города Артемидос. Но в обмен на помощь амазонки должны были сопровождать жрецов бога Амуна до самого Мемфиса. Мал обратил внимание, что Лия слушала Лару так, как будто все, что она говорила, ей было неизвестно. Это показалось ему странным так же, как и история встречи Лары с жрецом:

– Зачем Сейт-Акх взял их с собой в поход?

Но он не стал ни о чем расспрашивать амазонку – ее взаимоотношения с жрецом его не касались.

Ночевать Мал вместе с Гором и Еленой устроился под открытым небом. На закате на палубе появились абидосские жрецы вместе с молодым царем города Айи. Ни на кого не обращая внимания, устремив очи к небесам, они принялись молиться. Под монотонную речь Сейт-Акха, обращенную к богам, Мал уснул и проспал до полудня. К тому времени, когда он открыл глаза, парусник «Зем-Зем» намного обошел «Нофер». До вечера Мал ни с кем не разговаривал, он лишь ел и спал, не желая никого ни видеть, ни слышать.

На следующий день после утренней трапезы Лара передала ему слова Сейт-Акха о том, что сегодня предстоит быть великому сражению. Мал поискал глазами парусник, не нашел его и погрузился в дневную дремоту. Как следует проснуться, его заставил выкрик матроса: «Судно прямо по курсу!» Мал встал на ноги и расправил плечи. К «Ноферу» быстро приближалась лодка с трепещущим от порывов ветра косым парусом пурпурного цвета. На мачте развевался флаг с зеленым полумесяцем на малиновом фоне. Всмотревшись в людей, сидящих в лодке, Мал принял их за торговцев, желающих что-либо продать. Сейт-Акх вышел из каюты и приблизился к борту корабля. С лодки послышался возглас:

– Великий жрец, мы приветствуем тебя!

Строгое выражение лица Сейт-Акха заметно смягчилось:

– Это человек, получивший благословение богов, – пояснил он капитану.

С корабля спустили веревочную лестницу, и по ней на палубу взобрался пожилой араб в роскошном одеянии с глазами синего цвета. Чем-то очень сильно встревоженный он заговорил с Сейт-Акхом. Мал прислушался. Собеседник жреца оказался местным скупщиком жемчуга, втайне поклоняющимся змеиным богам. Ему настолько удалось войти в доверие Салаху, что тот даже опирался на авторитет синеглазого купца при правлении городом Айя. Именно этому скупщику жемчуга Сейт-Акх был обязан сохранением храма бога Амуна. Теперь же арабский приверженец веры в Сияющих сообщал о приближении флота шаха. Мал догадывался, что, предупреждая Сейт-Акха об опасности, араб рискует своей жизнью. Тот не понимал, что «Нофер» не намерен сворачивать, и даже если кораблю удастся обойти враждебный флот, то в гавани ему не избежать стычки. Об этом же, видимо, подумал жрец, который, поблагодарив араба, велел ему не возвращаться, а оставаться на «Нофере», где уже готовились для грядущей битвы жбаны с горючей смесью.

Амазонки сняли с Мала арабское платье, и надели на него серебристые доспехи из абидосского храма. Они были украшены изысканным рисунком, которому могли бы удивиться и самые искусные оружейные мастера Нибура. Доспехи идеально пришлись в пору Малу, защитив его руки, ноги, пах и шею. Голову закрыл шлем в виде змеиной головы с раскрытой пастью. Части тела, покрытые зеленой чешуей, обнажились.

По завершению церемонии облачения в боевые доспехи первый жрец бога Амуна внимательно осмотрел Мала с ног до головы и остался доволен:

– Пришел твой час, Змеиный князь.

– Я готов, – спокойно произнес Мал. – Но где же враг?

– Он там, – Сейт-Акх поднял руку в ту сторону, куда плыл их корабль.

В тот же момент вдалеке проступили смутные очертания корабля. За ним тут же на горизонте показался еще один, другой, а затем еще несколько черных точек парусников, плывущих со стороны Айи, и Мал усомнился в том, что исход битвы предрешен. Он вопросительно посмотрел на Сейт-Акха.

– Во время утренней молитвы Амун сияющий указал мне путь к победе, – сказал жрец. – Этот флот обречен. Ступай, ты уничтожишь его.

Сейт-Акх указал рукой на парусник, который доставил на «Нофер» скупщика жемчуга, давая понять, что плыть следует на нем. Мал подошел к борту корабля, чтобы немедленно отправиться навстречу врагу. Его нагнал Гор:

– А как же я, господин!?

– Оставайся здесь, защищай Елену, не отходи от нее ни на шаг, – ответил Мал. – Мы расстаемся ненадолго.

Он освободил меч Рамзеса от ножен и протянул их Гору. Увидев в его глазах страх, добавил:

– Со мной ничего не случится.

Мал спустился в лодку, а Сейт-Акх призвал мужей города Айя:

– Воины солнца, благословляю вас на битву. Ступайте в ладью, что доставит вас в обитель бессмертных сияющих владык Амуна и Амунет. Каждый из вас успел стать отцом в земной жизни, теперь вам самим предстоит стать детьми в высшей обители богов, так возрадуйтесь же и поспешите навстречу судьбе!

Добровольцы покорно взошли на лодку. Туда же спустили жбаны с горючей смесью. Вместо флага с полумесяцем, на мачте был поднят флаг со змеем. Добровольцы натянули парус, и лодка двинулась вперед. Через некоторое время Мал разглядел семь кораблей: парусник шаха Салаха «Зем-Зем», греческие нефы «Тифон» и «Медея», еще совсем недавно принадлежавших рыцарю Филиппу и мощная трехмачтовая галера-катарга. Но главная боевая мощь арабского флота заключалась в трех боевых коггах. Их прочные мачты были составлены из нескольких брусьев, стянутых канатами, в бортах были прорублены проемы для стрелков, а на корме и в носовой части располагались надстройки с зубчатым ограждением.

Когда парусник приблизился к арабским кораблям на расстояние выстрела, Мал едва смог разглядеть верхушки береговых сопок – до земли было еще далеко. Мал приказал поджечь стрелы и выпустить их в ближайший когг. Паруса корабля вспыхнули. Огонь быстро перешел на палубу, и когг загорелся. Идущий наперерез неф «Тифон» подпалить не удалось. С него посыпались вражеские стрелы. Добровольцы гибли один за другим, не прилагая никаких усилий, для того, чтобы спасти свою жизнь. Мал начал догадываться, зачем жрец отправил их на неминуемую смерть: таково жертвоприношение змеиным богам. Мужи города Айя умирали в надежде заслужить процветание для своих детей и ради собственного счастья в потусторонней жизни.

Оставшиеся в живых плыли вперед, преодолевая встречный поток вражеских стрел. В парусе над лодкой зияли дыры. Стрелы не смогли пробить доспехи Мала. Те, что вошли в его тело, даже не причинили ему боли. С когга, превратившегося в пылающий костер, арабы прыгали в море. К ним на помощь спешила шлюпка, спущенная с ближайшего корабля. Арабы на палубе «Тифона» ликовали. Они прекратили стрельбу и потешались над самонадеянностью малочисленного противника. Рядом с Малом держалось на ногах всего пять человек, тогда как арабов насчитывалось не меньше сотни. Когда борт «Тифона» оказался на расстоянии вытянутой руки, меч Рамзеса принял форму двуручного меча и резко увеличился в размерах, превысив человеческий рост в несколько раз.

– За мной! – выкрикнул Мал и прыгнул на палубу вражеского корабля.

Первым же круговым движением меча он отправил на тот свет трех арабов. Еще несколько взмахов меча, и корабль огласили предсмертные хрипы, мольбы о пощаде и ругань. Не зная ни жалости, ни страха, Мал убивал всех, кто попадался ему на пути. Он словно бы оказался во сне, где обратился в Лесного воина, обладающего безграничной смертоносной силой, и никто не мог причинить ему вреда. Арабы явно не ожидали такого страшного напора. Они пришли в смятение. Корабль охватила паника: люди беспорядочно отступали, спотыкаясь друг о друга. Звенела труба, с корабельной башни кто-то продолжал отдавать приказы, пытаясь перекричать шум битвы:

– Проклятые олухи, окружайте его! Нападайте со всех сторон!

Мал никак не успевал разглядеть лицо крикуна, он был слишком занят тем, что сосредоточенно убивал одного араба за другим. Не давая врагу никаких шансов, Мал стремительно кружился по кораблю, вращая вокруг себя длинным мечом Рамзеса, и не встречал никакого сопротивления на своем пути. Движения арабов были скованны. Они выбегали ему навстречу, но при этом были так медлительны, что могли только умереть. Меч проходил сквозь человеческую плоть легко и свободно. Палуба была залита кровью и усеяна трупами. Отрубленные руки, ноги, головы валялись повсюду. Сверху раздался новый приказ:

– Все на катаргу!

Те из арабов, кто еще был в силах передвигаться, отпрянули назад и попрыгали в воду. С головы до ног забрызганный кровью Мал остановился, чтобы наконец рассмотреть человека, отдававшего приказы с кормовой башни. Это был капитан. Его лицо раскраснелось и густо покрылось капельками пота. Араб, вокруг шеи которого был намотано полотно зеленого цвета, презрительно поглядывал на Мала. Он дождался, пока все покинут корабль и прыгнул в воду последним.

Мал осмотрелся. Его убийственный натиск не заставил арабов потерять голову. Их эскадра перестроилась. К захваченному «Тифону» подтягивались другие корабли. Первой приближалась та самая галера-катарга – массивное весельное судно с тремя косыми парусами. Она была оснащена мощным рогообразным, покрытым бронзовыми пластинами тараном. По бокам подобно крыльям гигантской птицы поднимались и опускались желтые весла, вздымая в воздух облака водяных капель. За галерой шли два когга, с другой стороны к «Тифону» подходили «Медея» и «Зем-Зем».

Катарга шла прямиком на «Тифон». Перед самым соприкосновением желтые весла исчезли внутри корабля. «Тифон» и катарга столкнулись бортами. Арабские лучники выстрелили, и палубу «Тифона» усеяли стрелы. Они добили тех, кто еще был жив, но уже не мог передвигаться. Посланцы Сейт-Акха были мертвы все до одного, Мал же остался цел и невредим.

В сторону «Тифона» взметнулись абордажные крючья. Большая часть из них так и не смогла вцепиться в закругленные борта. Боевые крылья корабля-дракона не позволяли катарге приблизиться вплотную. Арабы подтянули ее крючьями настолько, насколько это было возможно, и перебросили две доски с одного борта на другой. По двум шатким мостикам с воинственными криками на «Тифон» ринулись союзники арабов – сельджуки. Первые смельчаки, перебравшиеся с борта на борт, были немедленно убиты ударом меча Рамзеса. Остальных Мал предпочел встретить на носовой башне. За ним тотчас погнался рой стрел. Тело Змеиного князя словно бы ощетинилось. К Малу подскочили несколько человек в тюрбанах с изогнутыми саблями и небольшими круглыми щитами. Их лица были искажены от ужаса. Сельджуки знали, что шли на верную смерть. Но страх не мог остановить их, потому как воины также знали, что претворяют своей смертью волю Всевышнего.

Меч Рамзеса то укорачивался, то удлинялся. Он принимал именно ту форму, которая была наиболее выгодна Малу в поединке с сельджуками. Иногда, наоборот, меч становился таким, что, казалось, Мал открыт и его можно легко достать клинком. Но стоило сельджуками осмелеть и атаковать Мала, меч мгновенно изменял форму и закрывал брешь в защите, обрекая врагов Змеиного князя на гибель. Меч жалил сельджуков словно жало, и глухой звук, возникающий при соприкосновении стали о сталь, был подобен шипению гигантской змеи.

На палубе «Тифона» выросла гора трупов. Сверху возвышался Мал, орудующий страшным мечом. Кровь стекала с палубы в воду ручьями. Вслед за сельджуками с катарги «Тифон» атаковали арабы с коггов. Они все еще не верили в неуязвимость Мала и гибли один за другим. Арабы смыкали ряды и шли вперед. Когда последний из них пал на груду мертвых тел, на «Тифон» опустилась туча из пылающих стрел. Огонь побежал по канатам и перекинулся на снасти и паруса. Арабы, уверившись в том, что убить Мала невозможно, решили спалить его вместе с кораблем. Когги и катарга стали отходить прочь от обреченного «Тифона». Боцманы плетьми из буйволовой кожи заставляли гребцов до предела напрягать мускулы. Катарга, прикрывая отход коггов, медленно разворачивалась под ветер. Мал прикинул расстояние до галеры, втянул в себя воздух и бросился в воду. Поверхность моря разомкнулась и приняла его в свои объятья. Мал подплыл к катарге и уцепился за конец кормового руля. Пока он рассекал воду, из его змеиного торса вышли стрелы, а тело сбросило накопившуюся за время битвы усталость, став еще более гибким и проворным. Меч Рамзеса тем временем обратился в кинжал. С его помощью Мал быстро взобрался на борт корабля, выступающий над водой на высоту человеческого роста. Оказавшись на палубе, Мал тут же получил удар боцманской плети, но не почувствовал боли. Следом в него полетели сразу два копья, но он без труда увернулся от них. Затем к нему подскочили четверо сельджуков, и, когда Мал замахнулся мечом для удара, тот был все еще подобен кинжалу, но как только клинок устремился в сторону сельджуков, он резко увеличился в размерах, и Мал срезал тела опасно приблизившихся врагов так же, как крестьянин по осени одним движением скашивает охапку колосьев ржи острозаточенной косой.

Мал осмотрелся: на борту еще оставались не менее полдюжины сельджуков. Среди них выделялся воин в доспехах, с огромной саблей, в алом тюрбане, увитом вокруг стального шлема. Догадываясь, что это и есть капитан катарги, Мал двинулся ему навстречу, не желая вступать в поединок там, где палуба была залита кровью. Капитан дал знак сельджукам не вмешиваться. Перед смертельной схваткой он держался подобно бесстрашным воинам Нибура. Когда же их клинки скрестились, Мал сразу почувствовал руку сильного и опытного воина. Но что значили опыт, сила и отвага капитана катарги перед неуязвимым Змеиным князем, обладающим сверхчеловеческим чутьем, в руках у которого могущественный меч!? Мал мог предвидеть любой из ударов, направленных в его сторону и легко их парировать. Иначе он был бы повержен в первые мгновения. Капитан сначала попытался перерубить Малу мощным ударом шею, затем дважды чуть не отсек кисть руки, и вот его сабля глубоко резанула змеиный торс. Капитан отскочил в сторону, будчи уверен в том, что серьезно ранил соперника. Он все еще наивно полагал, что Мал уязвим подобно обычным людям. Десятки арабов, погибших в кровопролитном бою до сих пор не убедили его в обратном. Мал понимал, что последний удар он пропустил лишь потому, что змеиная сила не сочла его опасным для жизни. Капитан же никак не мог сообразить, почему его противник все еще стоит на ногах. Араб был явно растерян. Когда же он вернул себе решительный вид, Мал увидел на его лице печать смерти. Капитан, наконец, прозрел свою участь и приготовился расстаться с жизнью. Но цена, которую он назначил сам себе, была непомерно велика: гибель представителя рода Эблиса. Разом возгордившийся капитан не рассчитывал на волю Аллаха, он положился на свое умение и снова атаковал. Мал отбивал удар за ударом. Теперь он был готов признать правоту Акера: люди сами не понимают, что творят. Их чувства противоречивы, а действия пропитаны страстью. И если грубые простолюдины не умеют скрывать свои истинные намерения, то благородные мужи прячут их под оболочкой изящной лжи. Они наслаждаются тем, как ловко обманывают других, но рано или поздно сами попадаются на выделанный ими крючок, и тогда уже ничто не может их спасти. Змеиная сила освободила Мала от страстей и сделала видимой тонкую чувственную пелену, накрывающую весь мир и всех живущих в нем. Принц обладал не только физической неуязвимостью, он также был неподвержен разрушительным чувственным порывам. Люди представили перед ним в своем истинном обличье. Они не могли смутить его, испугать или убедить в чем-либо, но Мал не собирался упиваться гордостью от собственного превосходства. Он продолжал сражаться. Капитан ускорил движения и увеличил количество ударов. Меч Рамзеса, верный самому себе, ритмично пресекал выпады вражеского клинка. В какой-то момент меч обнаружил брешь в защите капитана и стремительно вонзился ему под ребра. Капитан замер, удивленно посмотрел на Мала, медленно перевел взгляд на кровь, проступающую сквозь доспехи и выронил из рук саблю. И перед ликом смерти он хранил достоинство, пряча глубоко внутри презрение и ненависть к Малу. Капитан в последний раз бросил взгляд на окровавленный меч Рамзеса, затем обратил взор к небу и упал замертво.

Трое сельджуков в потертых кафтанах потрясенные гибелью капитана пали духом. Они побросали сабли на палубу и в страхе прижались друг к другу в носовой части корабля. Сельджуки не изображали из себя смельчаков, они читали молитвы, готовясь к смерти. Мал опустил меч.

– Не верьте этим скотам, господин рыцарь!

Мал обернулся. К нему обращался один из гребцов. На его плечах и шее алели следы от боцманской плети.

– Сейчас это смиренные овечки, но придет время, и они тотчас сбросят овечью шкуру, чтобы нанести предательский удар в спину. Креста на них нет! – гребец презрительно сплюнул в сторону сельджуков.

За бортом послышался окрик:

– Махмуд, иншалла! Махмуд!

Арабы на других кораблях видели Змеиного князя, взошедшего из воды на катаргу, но из-за ее высоких бортов, они не знали, что произошло на корабле – каков был исход поединка. Мал снял с мертвого капитана алый тюрбан и надел его себе на голову. Взобравшись на ступени, ведущие на носовую башню, принц осторожно осмотрелся. Когги следовали за галерой на расстоянии пятидесяти шагов. «Зем-Зем» и «Медея» шли наперерез «Ноферу», направляющемуся в гавань Айи. Чтобы выиграть время, Мал решил повести врага по ложному следу. Он спустился на палубу и схватил первого попавшегося ему под руку сельджука.

– Махмуд – твой капитан? – спросил Мал.

– Да, – покорно отвечал пленник.

– Скажи им, что Махмуд убил шейтана.

Меч в руках Мала принял форму сабли павшего капитана. Потрясенный этим превращением пленник тотчас бросился к носовой башне с криком:

– Махмуд аль-Бар убил Шейтана! Шейтан мертв!

С коггов послышались радостные возгласы:

– Аллах Акбар!

Полторы сотни прикованных цепями гребцов продолжали грести, подчиняясь ритму безостановочно громыхающего барабана. Нагие, грязные, со свалявшимися волосами, с набухшими жилами на руках, они всей тяжестью тел налегали на весла. По трое в одном ряду, сидя на ступенчатом сооружении один выше другого, поставив одну ногу на упор, другую на переднюю скамью, подобно вьючным животным, впряженным в плуг, они толкали корабль вперед. Мал всмотрелся в сожженные солнцем лица галерных рабов – это были приверженцы христианской веры.

– Кто из вас хочет вернуть себе свободу? Идите на «Медею», разбейте ее в щепы, и те из вас, кто выживет, будет свободен! Это говорю вам я – голландский принц Мал. Как только «Медея» пойдет на дно, прыгайте в воду и плывите к берегу!

– Мы поможем тебе, Мал! – ответил за всех косматый невольник с длинными густыми бровями – Но что если тебя убьют прежде, чем ты освободишь нас?

– Снять оковы! – не раздумывая, приказал Мал сельджукам, – Держать курс на «Медею»!

Сельджуки беспрекословно принялись за высвобождение рабов. Они ловко размыкали железные оковы, удерживающие невольников за ноги. Один из гребцов, получив свободу, тотчас накинулся на только что расковавшего его сельджука. Раб с выкриком «сдохни, ублюдок!» обмотал цепью горло своей жертвы и принялся ее душить. Сельджук, одной рукой пытаясь удержать стягивающуюся цепь, другую поднял вверх, безмолвно, одним взглядом, моля принца о пощаде.

– Тихо! – велел Мал, – иначе вас перебьют прежде, чем вы достигнете берега.

Раб замолк, но цепь из рук не выпустил. Накопившаяся за время невольничества злость не позволила ему ослабить хватку. Он придушил несчастного, откинул труп в сторону и бросился к люку над трюмом. Из него вылезли еще несколько пленников. Арабы держали их на случай смерти тех, кто сидел на веслах.

– Убрать трупы из-под ног! За борт не выбрасывать! – приказал Мал сельджукам и добавил, обращаясь уже к гребцам, – Никого не трогать! Время мести еще придет!

Сельджуки стали перетаскивать трупы в каюту на корме, а бывшие рабы, собрав остатки сил, принялись грести под ускорившийся ритм барабана. Катарга стремительно сближалась с нефом. На стороне Мала была разобщенность арабского флота, но «Медея» был слишком близка к «Ноферу» – все решали мгновения.

Когда арабы заподозрили неладное, было уже слишком поздно. Галера безудержно шла на таран под неумолкающий стук барабана. Сверху начали падать стрелы. Несколько гребцов было ранено. Их товарищи взвыли от страха и злости и принялись грести еще сильнее, без лишних слов понимая, что малейшее промедление смерти подобно. Еще один рывок, и барабанный ритм на галере смешался с жутким треском и дикими криками арабов – галера с ходу вонзилась тараном в «Медею». Гребцы от удара попадали друг на друга. Мал вбежал на нос катарги и увидел, что вражеский корабль накренился на правый борт. С палубы, словно зерна из переполненного пшеницей мешка, сыпались люди. Тех, кто оказывался в воде рядом с галерой и хватался за весла в надежде спастись, гребцы беспощадно добивали цепями.

Таран сделал свое дело: красавица «Медея» получила пробоину и медленно шла ко дну. Мал оглянулся. К ним с двух сторон стремительно приближались когги. На их носовых башнях стояли стрелки – одно слово и галера будет усыпана стрелами. Арабы с «Медеи», те, что не утонули под тяжестью доспехов, изо всех плыли к коггам. «Зем-Зем» тем временем успел сблизиться с «Нофером». Между ними уже летали стрелы с пылающими наконечниками.

Галере так и не удалось развернуться, и когги зажали ее в тиски. Для устрашения противника арабы били в барабаны и дули в трубы. До Мала донесся призыв сдаваться. Он даже не шелохнулся.

– Они сближаются, – забеспокоились гребцы.

– Пусть сближаются, – отозвался Мал. – Прыгайте в воду и плывите к берегу! Спасайтесь!

Барабан, задающий ритм для гребцов, тотчас смолк, но никто не сдвинулся с места. Бывшие невольники никак не могли решиться покинуть галеру. За время рабства они существовали лишь как детали корабельного движущего механизма и таким образом слились в единое целое, обретя в этом смысл жизни и утратив способность быть самими собой. Арабы ждали команды стрелять, и это был тот самый момент, когда Мал собирался покинуть катаргу, но теперь его удерживало слово, данное гребцам – если он уйдет, вместо обещанной свободы они быстро найдут свою смерть. На корабль посыпались горящие стрелы – сначала с одного когга, потом с другого, и галеру накрыл вой раненных гребцов. В змеиный торс Мала вонзились две стрелы. Арабы не собирались идти на абордаж, они хотели спалить катаргу так же, как и «Тифон».

– Уходите, пока живы или сгорите заживо! – приказал Мал.

Но вместо того, чтобы подчиниться, гребцы словно бы обезумели. На галере вновь раздался бой барабана, и бывшие рабы, не сговариваясь, ударили веслами по воде. Забыв о смертоносных стрелах, повинуясь какой-то неведомой силе, извиваясь как черви, они с диким ревом толкали галеру вперед, пока она не встала борт о борт с одним из коггов.

– То, что нужно, – подумал Мал и ринулся в бой. Поток стрел с коггов усилился. Пламя сначала охватило самую высокую мачту галеры, а потом перекинулось на палубу. Мал взобрался на борт катарги по лестнице, бросил под ноги доску и перебежал по ней на вражеский корабль. Меч Рамзеса увеличился прямо на глазах. Мал убивал всех, кто попадался ему на пути – каждый удар клинка уносил жизни сразу нескольких человек, до тех пор, пока арабы, наконец, в ужасе не отпрянули от воина, столь щедро сеющего смерть вокруг себя.

– Умри, шейтан! Возвращайся в ад! Нет тебе места на земле! – раздались возгласы с кормовой башни.

Их заглушили воинственные крики гребцов, последовавших за Малом. Они-то и не дали опомниться арабам. С перекошенными от ненависти лицами, вооруженные обрывками цепей они догоняли разбежавшихся по кораблю арабов и сражались с ними насмерть. Мал взбежал на кормовую башню и перебил там обстреливавших палубу лучников, заодно покончив с капитаном когга. Теперь, тем арабам, кому удалось выжить, оставалось только одно – достойно умереть. Бывшие галерные рабы накидывались на них как дикие звери, они хватались голыми руками за наконечники арабских копий и лезвия мечей, умирали, лезли вперед ревущей тучей по трупам убитых товарищей, впивались в тела врагов зубами и разрывали их в клочья, чтобы потом бешено топтать ногами кровавые останки. От запахи крови галерники и в самом деле сходили с ума. Один из них, огромного роста, принялся крушить вокруг себя цепью всех подряд: и своих и чужих, да так, что Малу пришлось образумить его. Он ударил безумца, развернув меч плашмя, и тот, оглушенный, свалился с ног. Гребцы, уничтожив тех, кто мог сопротивляться, принялись добивать раненых. Спрятавшихся в каютах они вытаскивали на палубу, раздевали догола и жестоко расправлялись с ними.