Девять снов Шахразады Шахразада

– Так вот, мои милые… Спасти, как вам кажется, Шахразаду, под силу одному только Шахрияру. Тебе, Герсими, я уже это говорила. Ибо она-то бежит прочь от рутины… От раз и навсегда установившегося порядка вещей… Ей, деятельной, пылкой, не усидеть на золотом троне – она только тогда и была самой собой, когда изо всех сил пыталась спасти Шахрияра, тогда, когда его судьбу, как и собственную, держала в своих руках. Сейчас же она обе нити судьбы отдала любимому мужу… А тот поместил ее под хрустальный колпак, отгородив от мира и бурного течения дней.

– Но брат же любит Шахразаду… Она царит не только в стране, но и в его сердце…

– Конечно, мой мальчик… Она царит… Но не чувствует этого.

– Не чувствует?

– Нет, – теперь пришел черед Фрейе отрицательно качать головой. – И в этом корень всех нынешних зол.

– Так, значит, достаточно просто ей показать, сколь много значит она в жизни, к примеру, страны?

– Нет, мудрый Шахземан. Этого недостаточно. Ибо это почетно, но… не трогает душу. Только Шахрияру под силу доказать, что ничего не изменилось. Только он может вызволить жену из пут колдовских снов!

– Но ты же, о мой муж и повелитель, пытался втолковать ему это?

Шахземан кивнул.

– Но, боюсь, он не услышал моих слов. Или не понял, насколько все страшно…

– Значит, надо ему напомнить! – с нажимом проговорила Герсими и выразительно посмотрела на мужа.

– Надо, доченька, конечно надо… Но, думаю, этого будет недостаточно. Ибо сколь бы ни старался Шахрияр, у него одного ничего не выйдет. Нужно, чтобы сама Шахразада захотела этого – захотела вновь стать его любимой, вновь это почувствовать.

Герсими закусила губу. Увы, последние беседы убедили ее, что Шахразаде как раз этого и не хочется. Более того, ей желательно лишь одно – как можно скорее оборвать все связи, которые соединяют ее с собственным нынешним состоянием. Царица сейчас показалась невестке путником, который с минуты на минуту отправится в долгую дорогу – скарб его собран, связи оборваны, и теперь он вспоминает, не забыл ли чего-то важного перед далекой дорогой без возврата.

– И до тех пор, пока сама Шахразада не попросит об этом или пока сама не упомянет, что именно здесь желает остаться, все ваши попытки будут тщетными, равно как и попытки самого халифа…

Герсими молчала. Да, вот это и есть воистину непреодолимая преграда.

– Но я обязательно поговорю с братом! – вскочил Шахземан.

– Конечно, сынок, поговори непременно! – Фрейя чуть печально улыбнулась и шагнула в никуда. – Постарайся убедить его в том, в чем столь непоколебимо убежден сам!

– Слушаю и повинуюсь, мудрейшая!

Герсими по-прежнему молчала – она чувствовала, что решимости мужа может оказаться недостаточно, чтобы пробить царственные доспехи, сковавшие душу великого халифа Кордовы, Шахрияра Третьего.

Однако тут Герсими ошиблась – должно быть, если бы она узнала об этом, то была бы просто счастлива. Ибо Шахрияр уже и сам заметил, сколь мало похожа на себя саму его прекрасная супруга, удивлялся, как она стала молчалива, терялся в догадках, отчего даже минуты сладостного уединения теперь не вызывают на ее лице той, прежней, прекрасной и гордой улыбки, которой были освещены пять лет их счастливого союза.

– …Вот так, мой добрый брат, – закончил свой рассказ Шахземан. – И Герсими, и ее мать убеждены в этом.

– Убеждены…

Шахрияр нахмурился. Сколь бы много времени ни прошло, он отлично помнил никого и ничего не щадящую откровенность Фрейи. И если брат ничего не перепутал, то он вот-вот потеряет собственную жену. Если не потерял уже.

Однако это была лишь одна чаша весов. Да, счастье его семьи – более чем важно для него самого… да и для страны, ибо несчастливый правитель становится тираном и деспотом столь быстро, что и сам не успевает этого заметить. Но…

Но не может же он, достойный и всеми уважаемый халиф, подобно влюбленному мальчишке, доказывать собственной жене, что по-прежнему питает к ней самые прекрасные чувства.

«Да и как это все будет выглядеть? Неужели я должен буду опять придумать какое-то бедствие, из которого меня сможет вызволить лишь она одна? Только Шахразада и никто иной?»

Рот Шахрияра презрительно скривился. О, он помнил: всем, что сейчас имеет, обязан только ей. Но это воспоминание с каждым днем становилось все тягостнее. Будь его, Шахрияра, воля, он бы повелел и вовсе забыть и о давнем проклятии, и о постыдной охоте за женщинами, которую развязал сам пять лет назад. Жаль, что это не в его власти, – ибо после подобного рескрипта память о корабле-пленителе, о семенах Зла, о черном проклятии отвращения навсегда закрепится в памяти людской и станет подобна глупейшему решению «забыть Герострата». А такого Шахрияр не мог позволить ни в коем случае.

– Но что же делать, брат мой? – наконец спросил он.

– Увы, Шахрияр, этого я не знаю… Быть может, что-то изменить в установившемся порядке дня, может быть, устроить долгую, в несколько недель, сиесту и увезти семейство подальше от столицы…

Халиф скривился – менять что-то в мудром распорядке ему не хотелось. Не хотелось и уезжать из Кордовы, пусть даже для спасения семьи. Ибо оказалось, что по улицам столицы ходят не только мудрые мужи, но и прекрасные девы, уже забывшие давние страхи, а потому еще более свободные и привлекательные.

– Не к лицу правителю менять все в угоду одной женщины…

Шахземан попытался возразить, ибо знал, что именно на этой женщине в некотором роде и зиждется само благополучие царского дома. Однако что-то в выражении лица старшего брата удержало его от этих слов.

«Как бы то ни было, свой долг я исполнил – брат теперь знает, что лишь ему под силу вернуть счастье в собственный дом. Если ему этого не хочется… То кто я такой, чтобы убеждать его в обратном?»

Шахземан поклонился Шахрияру и покинул Зал аудиенций.

– Как это «кто я такой»?! – едва не задохнулась криком Герсими. – Ты его брат! И, если уж на то пошло – ты первый советник халифа, его совесть и мудрость!

– Да, моя прекрасная… Но я еще и младший брат, чьих слов можно не слышать тогда, когда это почему-то удобно… Или чьим мнением можно пренебречь, если речь идет о делах, не имеющих отношения к интересам государства.

– Аллах великий, – простонала Герсими, – а я-то думала, что имею дело с двумя мужчинами… А они просто глупые мальчишки, старающиеся не поссориться в песочнице.

– Герсими, не надо…

– Да будет так, о муж мой, – кивнула та. – Я больше кричать не буду.

Что-то в прищуре жены, в ее решительном повороте головы насторожило Шахземана. Однако он постарался убедить себя, что ему все лишь привиделось.

Ибо так оказалось проще и спокойнее – как проще и спокойнее жить страусу. К счастью, Шахземан не услышал более чем отчетливой мысли жены, мысли, которая поставила все с ног на голову… Или, что тоже верно, вернула все на свои места, поставив с головы на ноги.

«Да будет так, презренный… Значит, нам, сильным женщинам, остается действовать самим… И самим решать собственную судьбу, более не полагаясь на слабых и ленивых мужчин!»

Свиток двадцать третий

– Сестричка, может быть, ты все же расскажешь мне о своем сне?

– Расскажу, Герсими. Сегодня я вновь ступила на альбионский остров. Вновь встретилась с Деймоном. Хотя нет, не совсем так. Я тихо вошла в свою спальню, подумав, что незачем будить слуг. Мне осталось только…

– Маргарита, – услышала я. И вскрикнула:

– Деймон?

«Господи, этот человек лежит на моей кровати!»

Он улыбнулся:

– Я ждал тебя.

«Как он вошел?» – подумала я, о нет, Маргарита, и быстро оглядела комнату.

– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила она.

– Я рано пришел и решил, что подожду тебя.

– Здесь?

– На улице слишком холодно.

«Ничего подобного, напротив, не по сезону тепло…»

– Как ты вошел?

«Боже, неужели слуги его видели?»

– Вскарабкался по стене.

– Что ты сделал?! – Она подбежала к окну и глянула вниз. – Как ты?…

Но он встал с кровати и подкрался к ней сзади. Обхватив ее руками, Деймон пробормотал над самым ее ухом:

– Я очень ловкий.

Она нервно рассмеялась:

– Как кот!

– И это тоже. – Помолчав, он сказал: – Я скучал по тебе.

Она хотела ответить, что тоже скучала, но он был слишком близко, и голос ее не слушался. Он поцеловал ее за ухом, но так нежно, что пришлось задуматься, не привиделся ли ей этот поцелуй.

– Хорошо провела время?

– Да. Нет. Я слишком… нервничала.

– Нервничала? Почему?

– Я ждала, что ты появишься…

«Боже милостивый, – промелькнуло у нее в голове. – Неужели у всех женщин так бьется сердце, когда они стоят рядом с красивым мужчиной?»

– О-о-о, но я и не обещал, что приду, – он обнял ее за талию и прижал к себе.

– Разве ты не хочешь…

– О, хочу! Еще как хочу.

– Деймон!

Его руки уже были на ее бедрах, а губы ласкали шею.

«Сколько еще времени я смогу вот так простоять?» – лихорадочно пыталась прийти в себя Маргарита. Он что-то с ней делал, он заставлял ее чувствовать то, что она никогда не чувствовала.

– Я думаю о тебе каждую ночь, Маргарита.

– Правда?

– М-м… – Его голос был похож на мурлыканье. – Я лежу в постели и думаю о том, как было бы хорошо, если бы ты была рядом.

Маргарита почти перестала дышать. Но какая-то частица ее, какой-то укромный, но чувственный уголок в душе заставил ее спросить:

– О чем ты думаешь?

Он усмехнулся, явно довольный ее вопросом.

– Я думаю о том, как буду делать вот это.

Он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила его твердую плоть. Она издала какой-то звук, возможно, назвала его по имени.

– А еще много думаю о том, чтобы сделать это.

Его проворные пальцы расстегнули пуговицу на спине. Маргарита сглотнула. А потом еще два раза, когда до нее дошло, что он успел расстегнуть еще три пуговицы, пока она сделала всего один вдох.

– Но больше всего я думаю о том, чтобы сделать это.

Одним движением Деймон поднял ее на руки, так что ее юбка обвилась вокруг ее ног, а верх платья соскользнул вниз, почти обнажив грудь. Девушка вцепилась ему в плечи, ей показалось, что она стала невесомой и парит в воздухе, но тут он опустил ее на постель.

Деймон лег рядом. Опершись на одну руку, другой он стал гладить ее обнаженную грудь.

– Какая прелестная, какая мягкая, – бормотал он.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

Он медленно улыбнулся, как сытый кот.

– С тобой?

Она кивнула.

– Это зависит… – сказал он и стал водить языком там, где только что была его рука. – Что ты чувствуешь?

– Я не знаю, – призналась она.

– Какая прелесть!

Он смотрел на нее и улыбался, а она подумала о том, будет ли его прикосновение таким же захватывающим дух, как его взгляд. Он лишь смотрел на нее, а она вся напряглась.

– Ты такая красивая, – сказал он и легко провел ладонью по ее соскам. Так легко, словно это было дуновение ветерка.

О да, его прикосновение подействовало куда сильнее, чем его взгляд. Она почувствовала это внизу живота. Это прокатилось по всему ее телу, до самых кончиков пальцев ног. Она непроизвольно выгнула спину в своем желании быть ближе, ощутить еще больше…

– Я предполагал, что ты прекрасна. Но такого я не ожидал.

– Чего? – прошелестела она одними губами.

– Что ты само совершенство. Более чем совершенство.

– Эт-то невозможно, ты не можешь!

Он сделал что-то такое… такое, отчего остатки ее разума улетучились, а загнанные в самые глубины желания поднялись на поверхность.

– Чего я не могу сделать? – с невинным видом спросил он, лаская при этом ее соски, чувствуя, как они твердеют все больше.

– Ты не можешь сделать что-нибудь… что-нибудь…

– Не могу? – сказал он с дьявольской улыбкой. – По-моему, я только что это сделал.

– Нет, ты не можешь сказать, что я более чем совершенна. Так по-английски не говорят.

И тут он неожиданно замер.

– Я тоже так думал. Совершенство абсолютно, не так ли? Нельзя быть слегка уникальным или более чем совершенным. Но ты почему-то…

– Слегка уникальна?

– И более чем совершенна.

Она дотронулась до его щеки, а потом отвела с нее прядь волос и заправила ему за ухо. В лунном свете его волосы казались еще более золотистыми, чем обычно. Она не знала, что говорить, что делать. Маргарита знала одно – она любит этого человека.

Она не помнила, когда это произошло. И это не было похоже на решение выйти за него замуж, хотя оно тоже пришло неожиданно. Эта любовь тихо прокралась, потом все больше набирала силу, пока в один прекрасный день она не почувствовала – это она. Это была настоящая любовь, и она останется с ней навсегда.

И когда Маргарита это поняла, ей захотелось принадлежать ему. Здесь, в своей постели, в тишине этой ночи. Она захотела любить его так, как женщина любит мужчину, – хотела, чтобы он взял все, что она может дать. То, что они не женаты, не имело значения. Они ведь скоро поженятся. Это произойдет сегодня ночью. Она уже не может ждать.

– Поцелуй меня, – шепнула она.

– Я уж думал, что ты никогда не попросишь.

Но он коснулся ее губ лишь слегка. Потом она ощутила его горячее дыхание на своей груди. А потом…

– О! – стонала она.

Наслаждение нахлынуло, захватив каждый уголок ее тела. Она схватила его голову и запустила пальцы в густые волосы. Ей казалось, что больше она не выдержит, и все же не хотела, чтобы он остановился.

– Деймон… Я… Ты…

Его руки, казалось, были везде, прикасаясь, лаская, незаметно избавляя от того, что было некогда платьем.

Она запаниковала. Она хотела этого, но ей почему-то стало страшно.

– Я не знаю, что делать.

– Все хорошо. – Он сдернул с себя рубашку с такой силой, что было удивительно, как не оторвались все пуговицы. – Я знаю.

– Да, но…

– Ш-ш. – Он приложил палец к ее губам. – Позволь мне показать тебе. – Он смотрел на нее, и в его глазах заплясали чертики.

Он отнял палец от ее губ, и она тут же заговорила:

– Но я боюсь, что я…

Он вернул палец на прежнее место.

– Я знал, что так и будет.

Она смотрела на него сердито. Вернее, старалась. У Деймона была удивительная способность заставить ее смеяться над собой. Она чувствовала, как ее губы задергались.

– Будешь молчать?

Она кивнула. Он притворился, что задумался.

– Я тебе не верю.

Она уперла руки в бока, что было довольно комично, если учесть, что она лежала, и притом почти обнаженной, всего в нескольких дюймах от него.

– Ладно. Но единственные слова, которые я разрешаю тебе произносить, это – «О Деймон» и «Да, Деймон». – Он поднял палец.

– А как ты отнесешься к «Еще, Деймон»? – спросила Маргарита.

Он едва не засмеялся.

– Да, это тоже недурно.

Она почему-то знала, что все будет хорошо. Возможно, он уже проделывал это. Даже, может быть, сто раз с женщинами гораздо красивее, чем она. Это не имело значения. Он – ее первый, а она – его последняя.

Деймон повернул ее лицом к себе, чтобы поцеловать. Его пальцы погрузились ей в волосы, освободив их от замысловатой прически, и они рассыпались по кровати. Она провела рукой по его груди, изучая кожу, контуры мышц. Потом провела пальцем вниз по его бедру до того места, где начинались бриджи.

Маргарита почувствовала, насколько ему это приятно. Мышцы становились твердыми под ее пальцами, а когда ее рука оказалась ниже пупка, он с шумом выдохнул. Она улыбнулась, чувствуя свое могущество, свою женскую силу.

– Тебе нравится? – прошептала она и пальцем очертила круг у самого его пупка.

– М-м.

– А так? – Ее пальцы скользнули ниже.

Он не ответил, но по глазам было видно, что он доволен.

– А как насчет…

– Расстегни пуговицы, – прорычал он.

Ее рука остановилась.

– Я? – Ей как-то не приходило в голову, что она может помочь ему раздеться. Ей казалось, что это дело соблазнителя. Он взял ее руку и прижал к своему телу.

Дрожащими пальцами она расстегнула пуговицы и остановилась. Больше ни на что решиться она не могла. Деймон, кажется, понял ее нерешительность и, спрыгнув на мгновение с кровати, избавился от остатков своей одежды. Маргарита отвела взгляд.

– Госп…

– Не беспокойся. – Он снова лег рядом с ней и стянул с нее платье. – Никогда, – он поцеловал ее в живот, – никогда, – он поцеловал ее бедро, – не беспокойся…

Маргарита хотела сказать, что не будет беспокоиться, что она ему доверяет, но тут его пальцы оказались у нее между ног, так что ей осталось только не забывать дышать.

– Расслабься, – сказал он, раздвигая ей ноги.

– Я и так…

– Нет, ты не расслабилась. – Он склонился над ней и поцеловал ее в нос. – Доверься мне.

Она попыталась расслабиться. Но это было необычайно трудно, когда он проделывал с нею такие адские штуки. Только что его пальцы были на внутренней стороне ее бедра, и вот они уже там, где ее еще никто никогда не трогал.

– О!.. О! – Ее бедра приподнялись, но она не знала, что делать, что сказать.

Она не знала, что ей чувствовать.

– Ты совершенна. – Он прижался губами к ее уху. – Совершенна.

– Деймон, что ты делаешь…

– Занимаюсь с тобой любовью.

У нее сердце затрепетало. Это было не совсем «Я люблю тебя», но очень близко к этому. И в этот момент, в тот последний момент, когда ее мозг еще работал, его палец оказался у нее внутри.

– Деймон! – Она вцепилась ему в плечи.

– Ш-ш. Слуги услышат.

– Мне все равно.

– Сомневаюсь.

Он проделал что-то на внешней стороне, и она содрогнулась.

– Ты готова. Даже не могу поверить.

Он лег на нее, но его пальцы продолжали свое мучительное движение. А над ней было его лицо, и она тонула в глубине его ясных голубых глаз.

– Деймон, – прошептала Маргарита.

Он устроился у нее между ног, и она почувствовала его плоть – большую, твердую, требовательную.

– Пожалуйста, – простонала она.

Он медленно вошел в нее, и ее поразили величина его плоти и те ощущения, которые она в ней вызвала.

– Расслабься, – сказал он, хотя сам не выглядел расслабленным. Его лицо было напряженным, дыхание – частым.

Он замер, давая ей время приспособиться, а потом продвинулся вперед, совсем немного, но достаточно, чтобы заставить ее вскрикнуть.

– Расслабься, – приказал он.

– Я пытаюсь.

Деймон чуть было не улыбнулся. Такая реакция была так похожа на Маргариту. Даже сейчас, в один из самых потрясающих и странных моментов ее жизни, она оставалась… самой собой.

«Мало кому это удается», – подумал он.

Он продвинулся еще немного. Он не хотел сделать ей больно, но понимал, что ему не удастся избавить ее от боли совсем. Хотя, видит Бог, он постарается, чтобы все было идеально. Даже если это убьет его, он не станет торопиться. Ее тело было напряжено до предела, зубы стиснуты в ожидании продолжения.

– Маргарита, – шепнул он ей на ухо, – мне кажется, что минуту назад тебе все это нравилось.

– Возможно, и так.

– Может быть, ты подумаешь о том, как продлить удовольствие?

Она поджала губы, как всегда делала, если чувствовала, что он ее поддразнивает, и ответила в том же тоне:

– Что ж, я подумаю.

Он был восхищен. Редкая женщина могла в такой ситуации быть еще и остроумной.

– Я бы мог тебе в этом помочь. – Он снова просунул пальцы между ее ног.

– В чем? – По резкому движению ее бедер он понял, что она снова начинает впадать в забытье.

– В тех ощущениях, – ответил он, погружаясь в нее все глубже. – Помнишь? О Деймон! Да, Деймон! Еще, Деймон!

«Мне полагается медаль за то, что я еще нахожу силы сдерживаться», – подумал он.

– Я могу забеременеть.

– Я очень на это надеюсь.

И он с силой прорвал последний барьер и содрогнулся. Каждый мускул его тела требовал действий, а он замер. Если он не даст ей времени приспособиться, он сделает ей больно, а Деймон не мог позволить, чтобы его невеста вспоминала о своем первом опыте с болью и ужасом. Это могло оставить в ее душе шрам на всю жизнь. Но даже если Маргарите и было больно, она этого не знала, потому что ее бедра вдруг задвигались. Когда Деймон посмотрел на нее, то не увидел на ее лице ничего, кроме страсти. И тут последние сдерживающие струны лопнули.

Он начал двигаться в ритме, заданном его желанием, которое все росло и росло до тех пор, пока он не мог выносить этого дольше. Но тут из груди Маргариты вырвался тихий звук, не более чем стон, и он захотел ее еще больше. Его руки впились ей в плечи с невероятной силой, но он уже не мог удержаться. Им овладело огромное желание сделать ее своею до конца.

– Деймон, – стонала она. – О Деймон!

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

Homo homini lupus est. Не убьешь ты – убьют тебя. Так они говорили и так они думали.Римская империя ...
«Почти все средства массовой информации сегодня пестрят сообщениями, обещающими помочь всем желающим...
Генерал армии Филипп Денисович Бобков свыше 20 лет возглавлял Пятое Управление КГБ СССР (политическа...
Сборник стихотворений, написанных в период с 2013 по 2014 г.г.Первая часть – сборник частных историй...
«Весною – рассвет.Все белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонк...
«Струи уходящей реки… они непрерывны; но они – все не те же, прежние воды. По заводям плавающие пузы...