Возвращение к любви Гувер Колин

Глава 6

Пятница, 20 января

Лейк никогда не прочтет мой дневник, поэтому я могу честно написать, о чем думаю. Если она все-таки прочтет эти строки, то разве что после моей смерти, когда будет разбирать мои вещи. Но тогда это уже будет не важно, потому что меня не будет в живых.

В общем, Лейк… если ты читаешь эти слова… прости, что я умер!

Но в данный момент, сию секунду я жив! Даже более чем жив! Долгожданный вечер наконец настал! Игра стоила свеч! Все пятьдесят девять недель ожидания! Точнее, семьдесят, если считать с момента нашего первого свидания.

Поэтому я просто скажу, о чем думаю, – ладно?

О сексе!

Секс, секс, секс! Сегодня вечером я буду заниматься сексом! Заниматься любовью! Бабочка меня задери! Как бы это ни называлось, мы будем этим заниматься!

И у меня уже просто сил нет ждать!

Я хочу, чтобы сегодня все было идеально, поэтому решаю прогулять школу, сделать уборку и закончить все дела до приезда бабушки с дедушкой. Даже не ожидал, что буду так нервничать. Может, это все от возбуждения, не знаю. Я просто хочу, чтобы этот день закончился как можно скорее.

Забрав мальчиков из школы, я заезжаю по дороге домой в магазин, чтобы купить еды на ужин. Мы с Лейк планируем уехать около семи, поэтому я посылаю дедушке сообщение и пишу, что приготовлю на ужин базанью. Джулия просила нас выбрать для базаньи какой-нибудь хороший день, а сегодня день просто прекрасный! Я ничего не успеваю, а они уже подъезжают к дому! Черт, а я еще даже в душ не сходил! И хлебные палочки не готовы!

– Колдер! – кричу я. – Бабушка с дедушкой приехали! Иди открывай!

Это совершенно излишне: они заходят сами, разумеется не постучавшись. Первой появляется бабушка, я подхожу к ней и целую ее в щеку.

– Здравствуй, милый! А чем это так вкусно пахнет? – спрашивает она.

– Это базанья! – отвечаю я, обнимая дедушку.

– Базанья?!

– Ну, в смысле лазанья, – смеюсь я.

Бабушка улыбается и становится очень похожей на маму. Они с дедушкой такие же стройные и высокие, как мама. Многие считают бабушку чересчур строгой, но я этого совсем не замечаю. Мы провели вместе столько времени, что иногда мне кажется, что она моя родная мама.

Дедушка ставит на пол сумки и идет за мной в кухню.

– Уилл, ты знаешь, что такое «Твиттер»? – спрашивает он, сдвинув очки на кончик носа и глядя в экран своего телефона.

– Купил себе этот умофон и пытается свистнуть сообщение президенту, – сокрушенно качает головой бабушка.

– Смартфон, – поправляю ее я. – И не свистнуть, а твитнуть.

– Так он следит за мной! – возмущается дедушка. – Я не шучу, правда. Мне вчера пришло сообщение: «Теперь президент следит за вашими обновлениями».

– Круто, дедуля! А я «Твиттером» не пользуюсь.

– А стоило бы. Молодой человек твоего возраста должен быть на шаг впереди всех в том, что касается социальных сетей.

– Непременно исправлюсь, – заверяю его я, ставлю в духовку хлебные палочки и начинаю доставать из буфета тарелки.

– Давай я, Уилл, – предлагает бабушка, оттесняя меня от буфета.

– Привет, бабуль, привет, дедуль! – бросается им на шею Колдер. – Дедуль, помнишь, в какую игру мы играли, когда ты в прошлый раз приезжал?

– Ага, – кивает дедушка. – Я еще убил двадцать шесть вражеских солдат.

– Да-да! Келу подарили на день рождения новую версию. Хочешь с нами?

– А сам-то как думаешь? – радостно отзывается дедушка, и они с Колдером уходят.

Самое забавное, что дедушка не то чтобы подыгрывает Колдеру или притворяется ради него – он и правда обожает видеоигры.

Бабушка достает из буфета бокалы и, не поворачиваясь ко мне, произносит:

– Знаешь, ему становится хуже…

– В смысле?!

– Купил себе игровую приставку. Весь дом гаджетами завален, а теперь еще и этот «Твиттер». Все время мне рассказывает, что он кому свистнул! Не понимаю, Уилл. – Бабушка сокрушенно качает головой. – Такое впечатление, что у него кризис среднего возраста, только что-то поздновато… лет на двадцать.

– Не свистнул, а твитнул. А по-моему, это здорово: им с Колдером есть о чем поговорить.

– На Лейкен накрывать? – холодно спрашивает бабушка, явно надеясь услышать в ответ «нет», и начинает насыпать в стаканы лед.

– Да, накрывать, – коротко отвечаю я.

– Слушай, Уилл, ты уж извини, но я скажу напрямую, – грозно посмотрев на меня, заявляет она.

«О боже! Начинается…»

– Очень неприлично с вашей стороны вот так взять и уехать вдвоем на выходные. Вы ведь даже не помолвлены, я уж не говорю, что не женаты. По-моему, вы чересчур торопитесь. Я переживаю!

– Бабуль, мы совершенно не торопимся, поверь. – Я с улыбкой обнимаю ее за плечи. – Прошу тебя, дай ей шанс. Она просто потрясающий человек! Обещай, что сегодня вечером ты хотя бы сделаешь вид, что она тебе нравится. Пожалуйста!

– Да она-то мне нравится, Уилл, – вздыхает бабушка. – Меня беспокоит другое, то, как вы ведете себя… Как будто вы… Даже не знаю, как сказать… Слишком сильно любите друг друга, что ли…

– Ну, если это твоя единственная претензия, то мне, в общем-то, нечего возразить, – соглашаюсь я, глядя, как она ставит на стол тарелку для Лейк. – Мне еще надо в душ успеть Я быстро! Хлебные палочки будут готовы через пять минут, вытащи, пожалуйста!

Бабушка кивает, и я иду к себе в комнату собирать вещи. Достаю из-под кровати сумку, ставлю на одеяло, открываю молнию и замечаю, что у меня адски дрожат руки. Чего это я так разволновался? У меня это не в первый раз, да к тому же не с кем-нибудь, а с Лейк… Запихивая в сумку одежду, я вдруг понимаю, что совершенно по-идиотски улыбаюсь…

С чистой футболкой в руках я направляюсь в сторону ванной, и тут раздается стук в дверь. Я улыбаюсь: Лейк пытается произвести на бабушку хорошее впечатление, поэтому решила постучаться, как приличная девочка. Старается. Как это мило с ее стороны.

– Боже мой! Кого я вижу! – ахает бабушка, открыв дверь. – Пол! Иди сюда! Смотри, кто пришел!

Я обреченно закатываю глаза: ну да, я, конечно, попросил ее быть с Лейк повежливее, но такой спектакль точно не заказывал. Я быстро иду в гостиную: Лейк обидится, если я уйду в душ и оставлю ее одну на растерзание.

«Черт! Черт, черт, черт!!! А она какого хрена тут делает?!»

Она обнимает дедушку, потом замечает меня и улыбается:

– Привет, Уилл!

Улыбки в ответ она точно не дождется.

– Воэн, мы тебя сто лет не видели, – говорит бабушка. – Оставайся на ужин, мы уже скоро садимся! Я поставлю для тебя тарелку.

– Нет! – кричу я, возможно, чересчур злым голосом.

– Уилл, нельзя ли повежливее? – хмурится бабушка, но я не обращаю на нее внимания.

– Воэн, можно тебя на минутку? – спрашиваю я, делая ей знак зайти ко мне в комнату и лихорадочно соображая, как бы избавиться от нее побыстрее. – Ты что тут делаешь?

– Я же сказала, мне надо с тобой поговорить, – оправдывается она, присаживаясь на край кровати.

Светлые волосы снова убраны наверх. Она смотрит на меня умоляющим взглядом, пытаясь вызвать во мне чувство жалости.

– Воэн, сейчас совершенно неподходящий момент.

– Не уйду, пока ты со мной не поговоришь, – качает головой она, скрестив руки на груди. – Ты все время меня избегаешь.

– Мне сейчас не до тебя, я через полчаса уезжаю, а у меня еще куча дел. Вернусь в понедельник. Давай поговорим в среду, после занятий. А сейчас – уходи, пожалуйста.

Она не двигается с места и смотрит куда-то вниз. О господи, да она плачет! Я всплескиваю руками в раздражении, подхожу к кровати, сажусь рядом с ней. Ужас! Только этого еще не хватало!

Все почти как три года назад: мы сидели на этой самой кровати, когда она сообщила мне, что решила меня бросить. Сказала, что даже представить себе не может, что в девятнадцать лет можно растить ребенка и взвалить на себя такую ответственность. Меня сильно задело, что она бросила меня в такой тяжелый момент. Я и сейчас на нее злюсь, но теперь уже за то, что она не желает уходить.

– Уилл, я так по тебе скучаю! И по Колдеру тоже! С первого дня, как мы с тобой встретились в универе, я только о тебе и думаю. О тебе и о том, как мы расстались. Я была не права… Пожалуйста, выслушай меня!

Я вздыхаю, падаю на спину и закрываю глаза руками – более неподходящий момент для разговора она выбрать не могла. Лейк придет минут через пятнадцать максимум.

– Ладно, говори. Только быстро.

Она откашливается и вытирает глаза. Странно, но меня совершенно не трогают ее слезы. Как можно так долго любить девушку, а потом не испытывать к ней ни толики сочувствия?

– Я знаю, что у тебя есть девушка. Но, насколько мне известно, вы встречаетесь недавно, гораздо меньше, чем мы с тобой. Я знаю про ее родителей и про то, что она растит младшего брата. Люди-то все знают, Уилл.

– Ну и что дальше?

– По-моему, ты с ней встречаешься по совершенно неправильным причинам. Может быть, тебе ее жалко, потому что с ней происходит то же самое, что с тобой. Если это так, то ты нечестно поступаешь по отношению к ней. Я считаю, что ты должен дать мне второй шанс ради нее. Чтобы понять, чего ты на самом деле хочешь!

Я рывком сажусь на кровати. Мне хочется наорать на нее и выставить за дверь, но все-таки ее жаль. Я беру себя в руки, делаю глубокий вдох и спокойно говорю:

– Послушай, Воэн, ты права: когда-то я любил тебя. Ключевое слово – «когда-то». Я действительно люблю Лейк и никогда не причиню ей боль. А если она тебя здесь застанет, ей будет больно, поэтому я хочу, чтобы ты ушла. Прости, я знаю, что ты не это ожидала услышать. Но ты сделала свой выбор, и я принял это. Теперь тебе надо принять мой выбор. Пожалуйста, сделай нам обоим одолжение и уйди.

Я подхожу к двери, ожидая, что она последует за мной.

Воэн встает, но застывает посреди комнаты и снова начинает плакать. Господи, я просто не знаю, что делать!

– Воэн, перестань! Не плачь. Ну прости.

Я обнимаю ее. Наверное, я слишком жестко с ней говорил. Я знаю, чего ей стоило прийти сюда и попросить прощения. Если она и правда меня любит, то некрасиво с моей стороны вести себя как полная сволочь только потому, что она заявилась ко мне домой в неподходящий момент.

– Все в порядке, Уилл, – отталкивает меня она. – Я все понимаю. Мне не стоило ставить тебя в такое положение. Просто я так переживала, что сделала тебе больно, и хотела лично попросить прощения. А теперь я пойду. И еще… Я правда хочу, чтобы ты был счастлив! Ты этого заслуживаешь.

Ее тон и взгляд не оставляют сомнений, что она говорит правду. Наконец-то! Воэн – хороший человек, иначе я не провел бы с ней два года. Но я прекрасно знаю, какая она эгоистка, и очень благодарен за то, что сегодня она показала себя с другой стороны.

– Спасибо, Воэн! – говорю я, вытирая ей слезы.

Она улыбается и обнимает меня на прощание. Должен признать, я испытываю облегчение после того, как мы все выяснили. Для меня-то эта история закончилась давным-давно, а вот ей, похоже, это было необходимо. Может быть, теперь нам будет легче ходить на одни и те же занятия. Я чмокаю ее в лоб и поворачиваюсь к двери.

И вот тут происходит самое страшное: вселенная начинает дрожать и вот-вот взорвется!

В дверях стоит Лейк и смотрит на нас с открытым ртом, как будто собирается что-то сказать, но не может. Мимо по коридору проходит Колдер, он замечает стоящую за моей спиной Воэн и бросается к ней, радостно визжа:

– Воэн!

Лейк смотрит мне прямо в глаза, и я в буквальном смысле этого слова вижу, как разбивается ее сердце.

Слов нет! Лейк медленно качает головой, пытаясь осознать то, что видит, а потом отводит взгляд, разворачивается и уходит. Я бегу за ней, но она уже на улице. Я быстро натягиваю ботинки и выскакиваю во двор:

– Лейк!

Я бросаюсь за ней, хватаю за руку и разворачиваю к себе. Молча. А что я могу сейчас сказать?

Она плачет. Я пытаюсь обнять ее, но она отталкивает меня и начинает колотить в грудь, не говоря ни слова. Я хватаю ее за запястья и привлекаю к себе, она продолжает выворачиваться, но я держу ее до тех пор, пока у нее не заканчиваются силы и она не начинает медленно оседать на землю. Я не пытаюсь удержать ее на ногах, а просто сажусь вместе с ней прямо в снег и обнимаю ее, а она рыдает.

– Лейк, между нами ничего нет! Клянусь тебе! Ничего!

– Я же видела, Уилл! Видела, как ты ее обнимаешь! «Ничего» – говоришь?! Да ты ее в лоб поцеловал! Какого черта?! – кричит она, даже не пытаясь сдерживать слезы.

– Прости меня, Лейк. Умоляю, прости. Это ничего не значило. Я просто просил ее уйти, – в отчаянии бормочу я, но она встает и идет в сторону своего дома. – Лейк, я тебе все объясню, подожди! Ну пожалуйста!

Она заходит в дом, хлопает дверью у меня перед носом и… В замке поворачивается ключ. Я бросаюсь к двери и в отчаянии бью по ней ладонью. Ну вот, я снова все испортил! Но на этот раз дело серьезное.

– Уилл, прости, пожалуйста! – раздается у меня за спиной голос Воэн. – Я не хотела, чтобы у тебя были неприятности.

– Да уйди же наконец! – бросаю я, не оборачиваясь.

– Да, конечно, – кивает она. – Только вот еще что… Я понимаю, тебе сейчас не до этого, но тебя же не было на лекции. В среду у нас будет тест. Я сняла копию со своего конспекта, оставила у тебя на столе. Увидимся в среду.

Она идет к машине. Скрип снега под ее ногами постепенно затихает. Потом в замке поворачивается ключ, Лейк медленно приоткрывает дверь – ровно настолько, чтобы я мог видеть ее лицо, смотрит мне в глаза и тихо спрашивает:

– Вы с ней учитесь в одной группе?!

Я молчу. Все мое тело сжимается, когда она захлопывает дверь прямо у меня перед носом. Лейк запирает дверь не только на ключ, но еще и на засов, а потом выключает освещение во дворе. Я прислоняюсь к двери, закрываю глаза и изо всех сил стараюсь не расплакаться.

– Милый, все в порядке. Мы возьмем с собой эту их подставку, так что они не будут скучать. Нас это не затруднит, правда, – заверяет меня бабушка, пока дедушка выносит вещи из дома.

– Это не подставка, бабуля, а приставка! – поправляет ее Колдер, залезая на заднее сиденье вместе с Келом.

– А теперь иди отдохни! Достаточно переживаний для одного вечера. – Бабушка целует меня в щеку. – Можешь забрать мальчиков в понедельник.

– Если надо будет поговорить, просто твитни, – обнимает меня на прощание дедушка и садится за руль.

Машина медленно выезжает из двора. Вместо того чтобы «пойти отдохнуть», я тут же возвращаюсь к дому Лейк и стучусь в дверь в надежде, что она все-таки поговорит со мной. Стучусь минут пять, потом в ее спальне гаснет свет. Потеряв всякую надежду, я возвращаюсь домой, но оставляю свет во дворе и не запираю дверь: вдруг она все-таки передумает. На случай если она вдруг сменит гнев на милость, решаю поспать на диване в гостиной, чтобы услышать стук. Лежу без сна полчаса и ругаю себя на чем свет стоит: поверить не могу, что все так по-дурацки вышло! Да, не так я представлял себе сегодняшнюю ночь… Все эта чертова базанья виновата!

Внезапно дверь открывается, и входит Лейк. Не глядя на меня, она подходит к стеллажу, достает из вазы звездочку и идет обратно к выходу.

– Лейк, подожди! – умоляю я, но она хлопает дверью. – Пожалуйста, дай мне все объяснить! – кричу я, выбегая за ней во двор.

Мы переходим улицу. Дойдя до двери своего дома, она оборачивается.

– А как ты собираешься мне это объяснить? – спрашивает она, и я вижу у нее на щеках черные потеки туши: ее сердце разбито и во всем виноват только я. – Единственная девушка, с которой у тебя был секс, сидит с тобой за одной партой уже две недели! Как ты собираешься мне это объяснить? И в тот самый вечер, когда я собираюсь уехать с тобой… заняться с тобой любовью… я застаю ее у тебя в спальне. А ты, твою мать, целуешь ее в лоб!

Она снова начинает плакать, и я обнимаю ее. Не могу смотреть, как она плачет.

Но Лейк резко отстраняется и поднимает на меня полные боли глаза.

– Это же мой самый любимый поцелуй! Я больше всего на свете люблю, когда ты целуешь меня в лоб! А теперь ты забрал это у меня и отдал ей! Спасибо, что позволил мне увидеть, какой ты есть на самом деле, пока я не совершила самую большую ошибку в своей жизни! – кричит она, хлопает дверью, но потом выглядывает снова. – И где, черт побери, мой брат?!

– В Детройте, – шепчу я, – до понедельника.

Дверь снова с треском захлопывается, на этот раз окончательно. Я поворачиваю к дому, и тут из ниоткуда передо мной возникает Шерри:

– Все в порядке? Я услышала, как Лейкен кричит…

Молча прохожу мимо нее, дохожу до своего дома и тоже хлопаю дверью – получается не очень громко, поэтому я открываю ее и хлопаю еще раз. А потом еще и еще. В какой-то момент я понимаю, что если она сломается, то за ремонт придется платить мне самому, поэтому просто прикрываю ее и пинаю изо всех сил. Я идиот! Идиот, сволочь, ублюдок, подонок… Обессилев, я падаю на диван.

У меня сердце разрывается, когда Лейк плачет. Да еще из-за меня! Из-за того, что я сделал! До сих пор мне не приходилось попадать в такую ситуацию, и я не знаю, что делать. Не знаю, как все исправить. Не знаю, что ей сказать. Если бы она только выслушала меня… Впрочем, сейчас это вряд ли поможет. Лейк права: она ни разу не обвинила меня в чем-то, чего я не сделал на самом деле. Господи, как мне сейчас хочется поговорить с папой!.. Мне так нужен его совет…

Совет! Ну конечно! Я подхожу к вазе и достаю оттуда звездочку. Сажусь на диван, разворачиваю ее и читаю от руки написанные строки:

Иногда приходится отдалиться друг от друга, чтобы понять, как сильно вы нуждаетесь в близости.

Автор неизвестен

Я складываю звездочку и убираю обратно в вазу, на самый верх: вдруг Лейк случайно вытянет следующей именно ее?

Глава 7

Суббота, 21 января

ВСЕ ПРОПАЛО, ТВОЮ МАТЬ!

Заснуть мне вчера так и не удалось. При малейшем шорохе я подскакивал на диване, надеясь, что это Лейк, но она так и не пришла.

Я ставлю кофе и подхожу к окну. В ее доме тихо, все шторы задернуты. Машина во дворе – значит она дома. Я так привык, что рядом с машиной, выстроившись в ряд, стоят садовые гномы, но после смерти Джулии Лейк собрала их всех в пакет для мусора и выкинула. Втайне от нее я залез в контейнер, вытащил одного, того самого, с разбитым красным колпачком, и спрятал.

Помню, как наутро после их приезда сюда я вышел из дома и увидел, что Лейк вышла на крыльцо без куртки да еще и в домашних тапочках. Можно было не сомневаться, что она шлепнется, как только шагнет на обледеневший асфальт. Так и случилось. Я не смог сдержать смех: южане недооценивают суровый климат севера.

Мне было очень жаль, что она упала на гнома и поранилась, зато у меня появился предлог провести с ней несколько минут. Я заклеил ссадину пластырем, Лейк ушла, а я весь день работал словно во сне и думал только о ней. Я безумно боялся, что мой образ жизни, ответственность, которая лежит на моих плечах, отпугнут ее раньше, чем мы сможем узнать друг друга поближе. Сначала я решил не посвящать ее во все подробности, подождать до вечера и пригласить на свидание, но быстро понял, что хочу рассказать ей о себе все. Она так сильно отличалась от других знакомых девушек… такая жизнерадостная, такая стойкая.

Я хотел убедиться в том, что Лейк понимает, как я живу. Прежде чем наши отношения станут развиваться дальше, она должна узнать о моих родителях, о Колдере, о моих сокровенных желаниях, узнать, какой я на самом деле, и понимать, через что мне пришлось пройти. Когда она впервые оказалась на слэме, я глаз отвести от нее не мог. Она смотрела на сцену с такой страстью и с таким глубоким пониманием, что я окончательно влюбился. И с тех пор не переставал любить ее ни на секунду.

Поэтому я не позволю ей просто взять и сдаться.

Я допиваю уже четвертую чашку кофе, и тут появляется Кирстен. Даже не посмотрев в сторону комнаты Колдера, она сразу подходит к дивану, плюхается рядом со мной и как ни в чем не бывало говорит:

– Привет.

– Привет.

– Что у вас с Лейкен стряслось? – спрашивает она с таким видом, как будто имеет на это полное право.

– Кирстен, а тебе мама не говорила, что воспитанные девочки не задают такие вопросы?

– Не, – качает головой Кирстен. – Она говорила, что единственный способ узнать, что происходит на самом деле, – спросить напрямую.

– Можешь спрашивать сколько угодно, но я не обязан тебе отвечать.

– Ладно. – Она встает с дивана. – Пойду тогда у Лейкен спрошу.

– Удачи! Может, она хоть тебе дверь откроет…

Кирстен уходит, а я вскакиваю с дивана и бросаюсь к окну. Но, сделав несколько шагов в сторону улицы, Кирстен поворачивает обратно. Проходя мимо окна, она с сочувствием смотрит на меня и качает головой, а потом появляется на пороге:

– Ты хочешь, чтобы я спросила ее о чем-то конкретном, а потом рассказала тебе?

– Отличная идея, Кирстен! Я тебя обожаю! Погоди секунду… Даже не знаю… Просто посмотри, как у нее настроение… Плачет? Злится? Веди себя так, будто ты не в курсе нашей ссоры, и спроси у нее про меня. Посмотришь, что она ответит.

Кирстен кивает и собирается закрыть дверь, но тут я спохватываюсь и выпаливаю:

– Погоди! Еще кое-что. Я хочу знать, во что она одета. – (Кирстен бросает на меня удивленный взгляд.) – Рубашка. Меня интересует только то, какая на ней рубашка.

Я стою у окна и смотрю, как Кирстен переходит улицу и стучится в дверь. Почему к Лейк она стучится, а ко мне – нет? Дверь тут же открывается, Кирстен входит в дом, и дверь снова захлопывается.

Еще одна чашка кофе. Я мечусь из угла в угол по гостиной, все время поглядывая в окно. Примерно через полчаса дверь дома Лейк открывается, Кирстен выходит и как ни в чем не бывало направляется к себе домой.

Некоторое время я держу себя в руках: вдруг ей надо было вернуться домой к обеду? Через час моему терпению приходит конец. Я срезаю через дворы и выхожу прямо к дому Кирстен. Дверь открывает Шерри.

– Привет, Уилл, заходи.

Я вхожу в гостиную. Кирстен смотрит телевизор.

– Слушай, Шерри, хотел извиниться за вчерашнее… – начинаю я, прежде чем накинуться на Кирстен с расспросами. – Прости, я не хотел хамить, я только…

– Да перестань, просто я вечно сую нос не в свое дело. Хочешь чего-нибудь попить?

– Нет, спасибо, мне бы с Кирстен поговорить…

– Уилл, ты засранец! – грозно глядя на меня, заявляет с дивана Кирстен.

Да, похоже, Лейк меня еще не простила… Я сажусь на край дивана, смущенно засунув руки между коленей. Господи, как я жалок! Бегу за помощью к одиннадцатилетней девчонке!

– Может, все-таки сообщишь мне, что она тебе сказала?

– Ты уверен, что хочешь это знать? Должна тебя предупредить, у меня потрясающая память! Мама говорит, что я запоминала любой разговор дословно уже в трехлетнем возрасте.

– Уверен. Я хочу знать все, каждое ее слово.

– Итак, – вздыхает Кирстен, забираясь с ногами на диван и устраиваясь поудобнее, – она считает, что ты сволочь, подонок, зараза, ублю…

– Ублюдок. Я знаю. Понял. А что еще она сказала?

– Ну, она не объяснила мне, за что так на тебя злится, но она в бешенстве. Уж не знаю, что ты там натворил, но сейчас она драит весь дом как ненормальная. У нее на полу в гостиной лежит куча алфавитных карточек – кажется, кулинарные рецепты.

– О боже! Алфавитный порядок! Все еще хуже, чем я думал, – в ужасе охаю я. – Кирстен, мне она ни за что не откроет! Можешь пойти и постучаться? Тебе она откроет, и я быстренько забегу внутрь. Мне очень нужно поговорить с ней.

– Значит, ты хочешь, чтобы я подставила ее? – сжав губы, спрашивает Кирстен. – Чтобы я ей в буквальном смысле слова наврала?! – возмущается она, а я в ответ лишь пожимаю плечами и киваю. – Погоди, я пальто надену.

Из кухни выходит Шерри и что-то протягивает мне. Я подставляю ладонь, она кладет туда что-то маленькое и зажимает мои пальцы в кулак.

– На случай, если все пройдет не так, как ты надеешься. Запей водой. Выглядишь ты паршиво. – Заметив мой испуганный взгляд, она смеется. – Не беспокойся, я сама их сделала. Ничего противозаконного.

Стратегического плана у меня нет. Вжавшись в стену дома Лейк, я жду. Сердце выпрыгивает из груди, как будто я грабитель, первый раз отправившийся на дело. Кирстен стучится, и дверь открывается. Я делаю глубокий вдох, Кирстен отходит в сторону, и я врываюсь в дом, прежде чем Лейк успевает сообразить, что происходит.

– Выметайся отсюда, Уилл! – кричит она, держа дверь нараспашку и показывая пальцем во двор.

– Никуда я не пойду, пока ты со мной не поговоришь, – упираюсь я, пятясь в дальний угол гостиной.

– Убирайся! Вон из моего дома! Вон!!!

Я делаю то, что сделал бы на моем месте любой вменяемый представитель мужского пола: бросаюсь бегом по коридору и запираюсь в ее спальне. Стратегического плана как не было, так и нет. Как с ней говорить, если я заперся у нее в спальне? По крайней мере, она не сможет выставить меня за дверь. Если надо, я и весь день могу тут просидеть.

Я слышу, как Лейкен приближается к двери с другой стороны. Наверное, сейчас что-нибудь скажет или накричит на меня… Но нет… она просто уходит.

«И что теперь?! Если я открою дверь, она постарается выставить меня снова. Ну почему я не продумал все заранее?! Вот идиот! Полный идиот! Думай, Уилл, думай!»

Снова слышатся шаги, Лейкен останавливается у двери и совершенно спокойно говорит:

– Открывай, Уилл. Поговорим.

Неужели мой идиотский план сработал? Я осторожно приоткрываю дверь, а когда, успокоившись, распахиваю ее настежь, на меня обрушивается поток холодной воды: Лейк выплескивает мне в лицо целый кувшин.

– Ой, Уилл! Ты немножко промок! Иди-ка домой переоденься, а то простудишься и заболеешь, – спокойно говорит она и уходит.

Я и правда идиот: конечно, она не сдастся так легко! С жалким видом я прохожу по коридору, выхожу на улицу и бреду домой. Холодно. Хоть бы теплой водой облила, что ли… Дома я сразу раздеваюсь и под душ, на этот раз под горячий.

Душ не помог – все равно чувствую себя отвратительно. Пять чашек кофе после бессонной ночи, к тому же на голодный желудок – не самое удачное начало дня. Сейчас уже почти два. Интересно, чем сейчас занимались бы мы с Лейк, не поведи я себя как последний идиот? Господи, ну кого я пытаюсь обмануть?! Ясно чем! За последние двадцать четыре часа мой мозг работает с таким напряжением, что голова болит. Я поднимаю с пола брюки, достаю из кармана то, что дала мне Шерри, иду в кухню, запиваю снадобье стаканом воды и без сил падаю на диван.

Просыпаюсь я уже затемно, причем даже не могу вспомнить, как ложился. Привстав, обнаруживаю на журнальном столике записку, быстро хватаю ее и разворачиваю. Сердце в груди падает: нет, она не от Лейк…

Уилл!

Хотела предупредить, что после этой таблетки нельзя за руль… но вижу, что ты ее уже выпил. Слава богу, все в порядке.

Шерри

P. S. Говорила сегодня с Лейкен. Тебе и правда стоит попросить у нее прощения. Ты повел себя как подонок. Если понадобятся еще лекарства, заходи.

Бросаю записку на столик. Неужели обязательно было смайлик в конце добавлять? Желудок сводит от боли. Поморщившись, я пытаюсь вспомнить, когда ел в последний раз, но не могу. Открываю холодильник – а там базанья! Да уж, как нельзя кстати… Я отрезаю кусок, кладу на тарелку и запихиваю в микроволновку. Наливаю стакан лимонада…

И тут дверь распахивается.

Она входит в комнату и направляется прямиком к стеллажу. Я мгновенно выскакиваю в гостиную. Лейк даже не смотрит в мою сторону. Вместо того чтобы взять одну звездочку, она снимает с полки всю вазу.

Э, нет, вазу я ей не отдам. Если она ее унесет, то у нее не будет повода зайти еще раз. Я пытаюсь забрать вазу, но у Лейк крепкая хватка. Мы молча дергаем вазу туда-сюда. Я настроен решительно и ни за что не хочу ее отдавать. Наконец Лейк отпускает руки и сердито смотрит на меня:

– Уилл, отдай немедленно! Это подарок моей мамы, и я хочу забрать его домой!

Прижимая вазу к груди, я ухожу в кухню. Лейк идет следом. Я ставлю вазу в угол и загораживаю ее, так чтобы Лейк не могла до нее дотянуться.

– Твоя мама подарила ее нам обоим. Я же тебя знаю, Лейк. Если ты заберешь вазу домой, то сегодня же вечером откроешь все звездочки! Будешь сидеть и читать советы всю ночь, так же как в свое время тыквы вырезала.

– Перестань! – орет она, взмахивая руками. – Пожалуйста! Я больше не вырезаю тыквы!

– Ты серьезно? Да ты только этим и занимаешься, Лейк! Прошли уже сутки, а ты не хочешь даже меня выслушать!

Она сжимает кулачки и топает ногами в бессильной ярости, как будто лихорадочно ищет, по чему или по кому бы врезать. Господи, какая она красивая!