Там, где живет мечта Селин Вадим

Глава 1. Знакомый эскиз

Женщина была одета в элегантный бежевый сарафан, шею украшала некрупная бижутерия, ножки были обуты в сандалии, на голове кокетливая широкополая летняя шляпа, а на плече маленькая светлая сумочка. И весь этот ансамбль притягивал мой взгляд так, что я просто не могла отвести глаз.

Но если раньше я просто восхищалась красивой одеждой, то теперь оценивала ее с профессиональной точки зрения. Например, еще год назад не знала, что «пастельные» цвета – это все цвета, сильно разбавленные белым. Они отличаются нежностью, мягкостью, легкостью, неинтенсивностью. Ну а ансамбль – это сочетание одежды и аксессуаров. В данном случае, союз сарафана и бижутерии с сумочкой, ведь бижутерия и сумочки – это аксессуары, то есть дополнение к одежде.

Вроде бы правильно запомнила все термины. Главное, от волнения не запутаться, если меня вдруг спросят.

Я вновь взглянула на отлично одетый манекен. Хороший сарафан, как раз для начала мая. А в особенности для сегодняшнего дня – солнечного и теплого.

– Ой! Да я же опаздываю! – испугалась я и, прижав покрепче папку с работами, со всех ног помчалась к газетному киоску, возле которого меня уже ждала Вика.

Хоть я и не опоздала, но Вика уже нервно вертела головой по сторонам.

– Ну куда ты пропала?! – увидев меня, воскликнула она. – Вот вечно ты впритык! Мы опоздаем!

– Не опоздаем! Мы договорились встретиться в двенадцать тридцать, и я пришла ровно в двенадцать тридцать, – пытаясь отдышаться, заметила я.

– Пойдем уже, горе ты мое луковое, – вздохнула Вика, и мы заспешили к Досуговому центру детей и молодежи.

Чем ближе к нему подходили, тем страшнее мне становилось. Сейчас придем, приготовимся, и начнется конкурс. И все узнают, кто станет победителем.

Я ждала этого момента два месяца. Но тогда, два месяца назад, была спокойной и с нетерпением желала, чтобы этот день скорее наступил. Когда осталась неделя, я заволновалась. Когда остался день, места себе не находила. Теперь же до начала конкурса оставался всего лишь час! И меня просто трясло от волнения.

Я увидела здание Центра. Над входом висела растяжка «10 мая – конкурс юных дизайнеров».

Именно в этом конкурсе мы и участвовали.

Мы с Викой учились в одном классе и почти два года назад записались на кружок дизайна и шитья. Нас обучали созданию одежды, начиная от разработки эскиза и заканчивая пошивом готового изделия. Дизайнер и швея – это две разные профессии, поэтому основной упор делали на дизайне, но параллельно нас обучали навыкам шитья, чтобы мы умели воплощать свои эскизы в жизнь.

Раньше я никогда не занималась шитьем, но когда оказалась в мире манекенов, тканей, выкроек, стежков, катушек и ниток, мне не захотелось оттуда уходить. Я очень многого не знала о дизайне, поэтому жадно ловила каждое слово преподавательницы Ирины Леонидовны, которая щедро делилась с нами своим опытом. Она была стройной блондинкой лет сорока, имела собственное ателье и по совместительству преподавала в кружке. Занятия проводились два раза в неделю и длились по два часа, и в эти часы я была такой счастливой, что напрочь забывала обо всех проблемах, а в остальные дни постоянно думала о том, чтобы поскорее наступили занятия.

Каждый человек имеет какую-то способность: талант к сочинению музыки, написанию картин, компьютерных программ, кто-то от рождения хороший психолог или искусный оратор, но во всем этом есть важная деталь – одно дело иметь способность, а другое дело эту способность оттачивать и уметь грамотно ею пользоваться. Вот именно этому нас и учили.

Как я уже сказала, на кружок мы ходили почти два года. Записались в десятом классе осенью, а сейчас уже заканчивали одиннадцатый.

В середине марта Ирина Леонидовна сказала:

– Девчонки, у меня есть одна радостная новость. Через два месяца состоится очень важный конкурс. В комиссии будут люди из института – преподаватели и декан факультета дизайна. Скоро вы окончите школу, и, насколько я знаю, многие из вас будут поступать на факультет дизайна. Наш кружок многим помог не просто научиться шить, но и определиться с будущей профессией. Чтобы поступить в институт, помимо сдачи ЕГЭ, нужно пройти творческий конкурс. Победительницам конкурса, которых, кстати, будет двое, декан, Резников Антон Григорьевич, вручит особый сертификат. Он даст право не проходить творческий конкурс.

– Что-о?! – ахнули пятнадцать девчонок. – Два экзамена?!

– Да, две из вас поступят без творческого отбора. На факультете дизайна бывают разные творческие задания – и по рисунку, и по живописи, но мы решили сделать конкурс, связанный с моделированием одежды. Итак, каждой участнице требуется разработать коллекцию из пяти платьев и защитить перед комиссией свой творческий проект. Стиль и фасоны платьев выбирайте сами. Конкурс состоится пятнадцатого мая. Поэтому постарайтесь выложиться на все сто! Каждой из вас я желаю удачи!

С этого дня девчонки погрузились в глубокую задумчивость. И я в том числе, потому что мечтала поступить на факультет дизайна.

Признаться, конкурс внес в коллектив раздор. Некоторые девчонки видели друг в друге соперниц, но лично я решила, что буду вести себя так, как веду всегда. Не хочу ни с кем ссориться и плести интриги. Выиграю – хорошо, проиграю – буду пытаться поступить со всеми экзаменами. Никакой конкурс не стоит того, чтобы люди ссорились. Самое главное – это добрые отношения между людьми.

И моя подруга Вика была того же мнения.

– Подумаешь, конкурс! – говорила она. – Если не выиграем, то будем поступать так, как планировали раньше! Все эти конкурсы – совершенно не повод ругаться!

Я тоже считала так же, и поэтому мы активно помогали друг другу в подготовке эскизов. Я советовала Вике, как улучшить ее эскизы, а она советовала, как сделать лучше мои.

Мы подготовили по пять эскизов разных фасонов, и вот наступил день конкурса, 10 мая. Весна подходила к концу, и чувствовалось, что скоро настанет лето. Солнце пекло уже по-летнему, по вечерам стало тепло, а не прохладно, как ранней весной, но о каникулах мы не думали, потому что это лето будет самым «горячим»: ведь нам предстоит сдавать и ЕГЭ в школе, и поступать в вузы.

Но уже сегодня какие-то две счастливицы получат освобождение от одного вступительного экзамена.

Мы с Викой поднялись на второй этаж, где располагался кружок дизайна. У меня коленки тряслись от волнения, а вот Вика, наоборот, была очень спокойной. Наверное, именно поэтому мы и дружим – я часто веду себя нерешительно, рассеянно, а Вика, наоборот, смелая и бойкая, и поэтому мы, две противоположности, и притянулись друг к другу. Кроме того, разные мы еще и внешне, – я светленькая, а Вика темненькая.

В кабинете стояла напряженная тишина.

Впереди, возле доски, размещался стол, за которым мы увидели комиссию – трех женщин и мужчину лет шестидесяти, в очках. Видимо, это и был декан Антон Григорьевич.

Мы сели за свои столы. Я занимала парту впереди, а Вика позади меня.

Ирина Леонидовна собрала наши работы и сдала папки комиссии.

Мы притихли, а члены комиссии оживились. Они доставали из папок работы, рассматривали, передавали их друг другу и долго обсуждали каждый эскиз. Параллельно делали в бланках какие-то пометки.

Я боялась даже дышать. Так сильно еще никогда не волновалась. Сейчас, в эти секунды, решается, какие две участницы уйдут домой счастливыми, а какие тринадцать – расстроенными.

Наконец обсуждение закончилось. Декан поднялся и, поправив очки, произнес:

– Дорогие участницы, мы внимательно изучили ваши работы и уже сделали кое-какие выводы. Но для того, чтобы составить полное представление о вашем замысле и назначении той или иной коллекции, мы хотим послушать ваши презентации. Можно, пожалуй, начинать. Кто первый?

Девчонки переглянулись. Никому не хотелось идти первой.

– Ну же, посмелее, мы не кусаемся, – улыбнулся Антон Григорьевич.

– Давайте я, – нерешительно поднялась из-за парты Оля Пахомова и вышла к комиссии. Декан протянул ей работы. Собравшись с мыслями, участница начала: – Меня зовут Ольга Пахомова. Я разработала коллекцию платьев из недорогого, но качественного материала. Кроме того, эти изделия рассчитаны не только на стройных женщин, но также и на женщин с самыми разнообразными типами фигур.

Я внимательно слушала Олю и думала, как представить свои работы. Я разработала коллекцию летних платьев.

Когда только начала придумывать эскизы, то решила, что будет хорошо, если внесу в них разную фурнитуру – застежки, молнии, пуговицы, резинки, ленты. Но потом засомневалась в своей идее, потому что такие украшения моделей были довольно смелым решением. Я долго терзалась, потому что не знала, оставлять эти детали или нет, и мне очень помогли советы Вики.

Сказать по правде, я не всегда была с ней согласна, но говорят, что со стороны виднее, и поэтому я доверилась ее советам и все убрала. Поэтому теперь мои эскизы были без всякой дополнительной фурнитуры.

– Молодец, Оля, – похвалила участницу Ирина Леонидовна. – Кто следующий?

В кабинете снова повисла пауза.

Но тишину нарушила Вика.

– Давайте я, – вызвалась она и встала из-за стола.

– Удачи, – шепотом пожелала я.

Вика рассеянно улыбнулась в ответ. Представляю, как она волнуется!

Подруга стала возле комиссии и взяла свои работы.

– Виктория Королева, – представилась она.

Несколько секунд Вика постояла в задумчивости, словно решаясь что-то сделать, а потом вытянула из папки первую работу.

– Это повседневное платье-свитер. Оно подходит для зимы, когда, несмотря на холодную погоду, хочется выглядеть женственно.

Комиссия с интересом посмотрела на эскиз.

Я поудобнее устроилась на стуле, улыбнулась и тоже взглянула на Викину работу.

И остолбенела.

Меня обдало жаром.

Я не могла ни шелохнуться, ни вздохнуть. Мне показалось, что сердце перестало биться.

Я была просто в шоке, потому что узнала эскиз!

Это был мой эскиз!!!

Глава 2. Птица другого полета

Как я уже сказала, Вика помогала мне в разработке эскизов и говорила, какой набросок хороший, а какой не очень. Так вот, когда я находилась в поиске идей для коллекции, то нарисовала платье-свитер. Но Вика раскритиковала его, сказала, что оно старомодное и комиссия обязательно меня завалит. Я доверилась ее совету, решительно смяла эскиз и напрочь о нем забыла, а вот сейчас вспомнила. Вспомнила, потому что Вика держала в руках эскиз точно такого же платья и разливалась соловьем по поводу его достоинств!

Как она могла! Как она могла так поступить! Она обманула меня! Специально сказала, что мой эскиз плохой, а потом ушла домой и нарисовала точно такой же!

Я во все глаза смотрела на «ее» рисунок.

Внезапно мы пересеклись взглядом. Она запнулась. Видимо, по моему взгляду было все понятно. Но в следующую секунду она взяла себя в руки: отвела от меня взгляд, лучезарно улыбнулась и стала пуще прежнего защищать «свою» идею.

– Замечательно! – восхитился декан, и под впечатлением от работы нетерпеливо попросил: – Виктория, дорогая, пожалуйста, переходите к следующей работе.

– А вот это платье-сарафан отлично подходит для весенне-летнего сезона, – объявила Вика и продемонстрировала следующий эскиз.

В меня словно выстрелили второй раз.

Это тоже была моя идея, которую Вика забраковала.

Сарафан без рукавов и воротника, раскрашенный широкими горизонтальными полосами – верхняя, желтая, плавно переходила в светло-зеленую, светло-зеленая в пастельно-желтую, пастельно-желтая – в светло-оранжевую, и так далее. Я назвала это платье «Радуга». Но Вике оно не понравилось.

Ее мнение было для меня авторитетным, поэтому этот эскиз я тоже отбросила. И вот сейчас с изумлением вижу, что она нарисовала точно такой же сарафан и представляет эту работу комиссии!

– Я назвала это платье «Радуга», – мило улыбнулась Вика.

– Очень занимательное цветовое решение, – похвалил ее декан и посмотрел на аудиторию поверх очков: – Многие модельеры добились успеха не столько созданием новых моделей, сколько подбором удачных цветовых сочетаний. Давайте дальше. Очень любопытная коллекция, не правда ли, коллеги?

Коллеги согласно закивали.

Я приготовилась к третьему «выстрелу» и даже зажмурилась. И правильно сделала. Потому что третья работа тоже была по моей идее. Как и четвертая.

Наконец, остался пятый эскиз. К этому времени я была уже настолько ошарашена, что сидела с каменным выражением лица и без единой эмоции наблюдала за происходящим.

И вот Вика взяла последний эскиз. Но, к моему удивлению, эта работа была не моей, а ее!

Она тоже стала нахваливать этот эскиз, но по лицам членов комиссии было заметно, что в этот раз у них не появилось прежнего интереса.

– Честно говоря, предыдущие четыре работы были лучше, – заметил Антон Григорьевич.

Вика изменилась в лице.

– А почему эта хуже?

– Понимаете, Виктория, в предыдущих работах видна оригинальность, свежий взгляд. Предыдущие платья были «живыми». А в пятой работе… как бы это сказать… в общем и целом она неплохая, но когда на нее смотришь, то нет ощущения оригинальности. Эта работа постоянно что-то напоминает – то, что уже много раз видели раньше. Это как смесь всего уже давно известного. Но вы не расстраивайтесь. Я это сказал только потому, что первые четыре работы очень удачные. У вас большой потенциал, и я просто хочу, чтобы вы поняли свои ошибки. При создании новых эскизов ориентируйтесь на эти четыре работы, они должны быть для вас образцом мастерства. А эту, пятую, положите в стол. Может, как-нибудь потом ее доработаете.

– Хорошо, – процедила Вика и, задумчиво собрав эскизы, побрела на место. Пройдя мимо меня, она даже не посмотрела в мою сторону.

Я хотела развернуться и спросить: «Ну и что это все значит?», но неожиданно Ирина Леонидовна вызвала меня.

– Шура, твоя очередь.

Словно во сне, я встала из-за стола и направилась к комиссии. Мне протянули работы.

Я продемонстрировала аудитории первый эскиз.

Затем сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и начать презентацию, но внезапно напоролась взглядом на Вику, и слова застряли в горле. Отсюда открывался прекрасный вид на ее парту. Она сидела за столом и, картинно взмахивая длинными накрашенными ресницами, с интересом на меня смотрела.

«Ты меня обманула! – мысленно возмутилась я. Внутри все колотилось и пульсировало. – Ты украла мои идеи и выдала за свои! Это же нечестно!»

На меня выжидающе смотрела комиссия и девчонки.

Пора было начинать презентацию, а я молчала.

«Так, ладно, что мне нужно сказать? Я же специально учила текст! Но с чего он начинался? Не помню…»

Дома я заранее обдумывала речь и даже выписала на бумажку яркие, сочные фразы, которые обязательно нужно было сказать перед комиссией, но сейчас все заготовленные слова напрочь вылетели из головы.

Я усиленно пыталась собраться и сконцентрироваться, чтобы вспомнить первое предложение, но после Викиного поступка в мыслях был какой-то туман.

– Александра, начинай, – поторопила Ирина Леонидовна.

– Меня зовут Шура Баянова, – вымолвила я и замолчала. Не знала, что сказать.

– Не бойся, Шура, расскажи о своих эскизах, – подбодрил декан.

– Это платье… – проговорила я и снова замолчала, увидев за партой Вику, которая сидела с насмешливым выражением лица. – Это платье…

Ситуация настолько выбила меня из колеи, что я даже забыла, как называется стиль этого платья.

– Мы видим, что не брюки, – улыбнулась женщина из комиссии.

Я смутилась и, кое-как собравшись с мыслями, продолжила:

– Я имею в виду, что это платье-майка.

– Это платье-баллон, – шепотом поправила Ирина Леонидовна.

– Ой, точно, платье-баллон!

Преподавательница тревожно посмотрела на меня. «Шура, что с тобой?» – читалось в ее глазах. Но как я могла объяснить, что со мной? Не могу же перед всей аудиторией объявить, что Вика украла мои идеи, и поэтому я теперь двух слов связать не могу и говорю какую-то чушь! Платье-баллон назвала платьем-майкой! Позорище!

На глаза навернулись слезы, и одна слезинка потекла по щеке.

– Шурочка, милая, не переживай. – Ирина Леонидовна протянула бумажную салфетку. – Вот и такое на конкурсах бывает, – неловко улыбнулась она декану.

– Извините… – вытерев слезы, прошелестела я и каким-то сдавленным голосом начала презентацию, если, конечно, этот бессвязный набор слов можно назвать презентацией: – Это… как его там… Что я хотела сказать?.. Это платье-баллон удобно носить летом…

Даже не помню, что я говорила. Все мысли были о Вике.

В конце выступления Антон Григорьевич печально вздохнул:

– Спасибо, садитесь.

Я направилась к столу, но внезапно остановилась.

– А что вы скажете по поводу моих эскизов? – набравшись смелости, спросила я.

– Честно? – декан отвел взгляд, словно желая спрятать свое впечатление от презентации.

– Честно.

Он подумал и, осторожно подбирая слова, проговорил:

– Понимаете, Александра, у вас та же ошибка, что и в пятой работе предыдущей участницы. Ваши работы – это как смесь чего-то, что уже давно придумано… К сожалению.

Я кивнула и понуро побрела к своему столу.

Я была опустошенной и разбитой.

Дело в том, что когда рисовала эти пять работ, то их тоже активно комментировала Вика. В черновиках, которые я рисовала, было не то, что осталось в конечном варианте после ее советов. Как я уже говорила, в черновиках имелись дополнительные детали – застежки, рюши, резинки и пуговицы, кроме того, я рискнула сделать платья смелого, необычного покроя, с красивыми вырезами, накладками, но Вика сказала, что это смотрится плохо и безвкусно, и давала советы, как улучшить эскизы. Под ее влиянием я убрала дополнительные детали, интересный покрой изменила на более привычный, отказалась от фурнитуры – в общем, удалила все изюминки. Сделала так, как посоветовала Вика. Поэтому то, что я продемонстрировала комиссии сейчас, и то, что рисовала изначально, это совершенно разные работы. По большому счету, то, что я представила комиссии – это уже не мои идеи, а Викины. После ее советов платья стали обычными, пресными и неинтересными. Правильно сказала комиссия – я представила банальные идеи, которые напоминают сотни уже существующих моделей.

Но если бы они видели, какими эскизы были изначально!

Я сидела за столом, но у меня возникло чувство, словно нахожусь где-то не здесь.

Я развернулась к Вике.

– Как ты могла?..

– Что? – будто не поняла она. – Что могла?

– Ты сама знаешь, что.

– Шура, не мешай, дай посмотреть коллекции, неужели тебе не интересно? – сделала замечание она и целиком и полностью переключила внимание на очередную конкурсантку.

Я развернулась обратно.

У меня пропал всякий интерес к этому конкурсу. Я уже не хотела никакой победы. Ничего. Хотелось только поскорее уйти домой. Туда, где все просто и понятно, туда, где нет предателей и лжеподруг. Я потеряла ощущение времени.

– Ну что ж, вот и пролетел наш конкурс. – Декан встал из-за стола. – Мы посовещались и определились с победителями. Только, прежде чем объявить имена, хотим сказать – девочки, мы вас очень и очень просим – пожалуйста, если кто-то из вас не победил, не расстраивайтесь. Обязательно попробуйте свои силы летом. Комиссия в институте будет в этом же составе. Мы всех вас помним и будем ждать на творческом конкурсе. Ну а две из вас прямо сейчас получат освобождение от одного экзамена.

Все девчонки замерли. Каждая ожидала услышать свое имя.

Воздух звенел от напряжения. Для пущего эффекта не хватало только барабанной дроби.

– По сумме набранных баллов победителями конкура становятся Ольга Пахомова и Виктория Королева! Поздравляем!

Кабинет разразился аплодисментами.

– Ой, девчонки!.. – пораженно сказала Вика и, сияя от счастья, подошла к комиссии.

Я сидела как замороженная. Наблюдала за происходящим словно издалека, как бывает, когда ныряешь в речку и приглушенно слышишь внешние звуки сквозь толщу воды.

Под всеобщие аплодисменты Вике с Олей вручили красивые дипломы в рамках.

Благодаря моим идеям Вика победила.

А благодаря ее советам я проиграла.

Не помню, как все закончилось и как я вышла на улицу.

Пришла в себя только возле остановки. Свежий весенний воздух помог прийти в себя, а яркое майское солнышко рассеяло ощущение мрака, в котором я пребывала.

Я увидела радостную Вику, которая выходила из Досугового центра и держала в руках диплом.

Она тоже направлялась к остановке, чтобы уехать домой.

Но вдруг она увидела, что я ее заметила, и резко затормозила.

Я стремительно подошла к бывшей подруге.

– Ты обманщица! Ты обманула меня!

– Что? Это в чем я тебя обманула? – вскинулась Вика.

– Хватит прикидываться! Ты украла мои идеи!

– С тобой все в порядке? Ты какая-то странная.

– Это я странная? Это ты странная! Ты отговорила меня подавать на конкурс эти эскизы, а потом взяла и нарисовала точно такие же!

Вика решила изменить тактику защиты и вместо изображения непонимания пошла в наступление:

– А что, только тебе можно платья да сарафаны рисовать? Ты их, что ли, изобрела?

– Да! Именно эти изобрела я!

– Отстань от меня! Умей проигрывать!

Я открыла рот, чтобы ответить, но вдруг поняла, что все бесполезно. У нее хватило наглости украсть работы, а теперь, глядя мне в глаза, хватает наглости отрицать.

Внезапно я почувствовала жуткую усталость от сегодняшних событий. Голова просто раскалывалась от мыслей, которые не удавалось ни осознать, ни понять.

– Ладно… Живи, как знаешь… Желаю удачи при обучении на факультете дизайна.

Я направилась обратно к остановке. Вика стояла на месте и нервно кусала губы.

– Ты сама во всем виновата! – неожиданно закричала она.

Я обернулась.

– Я виновата? Это в чем я виновата?

– В том, что ты такая! – сказала Вика и брезгливо оглядела меня с ног до головы. – Я яркая, перспективная и пробивная! А ты!.. Да ты сама подумай – ну зачем тебе это? Кому нужны такие дизайнеры, как ты?

– Какие – такие? – ошеломленно отозвалась я.

– Посмотри на себя! – Она снова окинула меня насмешливым взглядом. – Ты видела, как ты одеваешься? Кто захочет покупать одежду дизайнера, который сам себя одеть не может? Ты видела себя со стороны? Ну на кого ты похожа?

Я смотрела на Вику и не могла поверить, что все это происходит в действительности. Мы целых два года ходили на занятия, я считала ее лучшей подругой, а сейчас видела перед собой какого-то другого человека, не Вику! Это была не она! Разум отказывался верить в то, что все это говорит моя лучшая подруга!

– И на кого я похожа?.. – потухшим голосом прошелестела я.

– На доярку! – со счастливым выражением лица сообщила Вика. – Не зря тебя так в школе называют! Доярка! И фамилия у тебя подходящая – Баянова! Доярка Шура Баянова! А вот я, ты только вдумайся – Виктория Королева! Чувствуешь разницу? Даже в моем имени и фамилии указано то, что я – Виктория – победительница! И я – королева! А ты – баян! Деревенский баян! – заливисто рассмеялась она. – Ну зачем тебе на факультет дизайна? Ты ж из деревни сюда приехала! Ты птица совершенно другого полета! Не на дизайн тебе надо, а в сельхозучилище! Тебе нужно не одежду моделировать, а кабачки сажать! Шура, очнись! Посмотри на себя! – Подруга пощелкала пальцами перед моим носом, словно пытаясь привести меня в чувство. – Эта старая застиранная майка, эти поношенные джинсы!.. И ты еще хочешь быть дизайнером?! Да дизайнер всем своим видом должен показывать пример! Посмотри на меня и сравни с собой! Видишь, какая я?! Видишь?!

– Вижу, – еле шевеля губами, откликнулась я, глядя на шикарно одетую и красивую Вику.

– Ну вот! А какой пример показываешь ты? Пример безвкусицы? Или ты будешь моделировать форму для доярок? Проснись! Возвращайся в свою деревню! В городе тебе не место, запомни! – отрезала она и, звонко стуча каблучками элегантных туфель, подбежала к подъехавшему автобусу, ловко в него запрыгнула и укатила.

У меня перехватило дыхание. Грудную клетку словно сдавливал железный обруч.

Папка с эскизами выпала из рук, и бумаги рассыпались по земле. Ветер подхватил коллекцию платьев и разбросал по всей округе.

На улице не было ни одного человека. Только я. А вокруг эскизы. Один лежал рядом, другой летел по улице, а остальные ветер погнал так далеко, что они приземлились на дорогу, и по ним ездили машины грязными колесами.

Не моргая, я смотрела в одну точку.

И в следующую секунду словно ожила. Грудная клетка задрожала, и из глаз полились слезы. Без преувеличения – горькие слезы.

Так горько, как сейчас, мне не было еще никогда. Меня предала лучшая подруга. Мало того, что она украла идеи, так еще и наговорила кучу гадостей. И я даже не знаю, от чего мне больнее – от того, что она присвоила идеи, или от того, что мы долгое время дружили, а она, оказывается, всего лишь делала вид, что мы подруги, а на самом деле смеялась надо мной.

Неужели она права, и мне, Шуре в застиранной майке, надо оставить свою мечту и даже не пытаться попасть в мир высокой моды?

Глава 3. Кредит

Я родилась в деревне Затеряевка, которая, действительно, будто затеряна в нашей области, она крохотная и состоит всего из пяти улиц.

Наша семья жила, как живет большинство деревенских семей: мы держали корову Зорьку – белую с черными пятнами молочной холмогорской породы, сушили возле двора сено для зимнего корма корове, разводили кур, гусей, возделывали огород. Неподалеку располагался пруд, куда я часто ходила купаться, а за прудом шелестела акациевая роща. Летом лежала на берегу, с закрытыми глазами слушала приятный шум деревьев и ни о каком дизайне даже и не думала.

Вспоминаю деревню, и сердце щемит. Как же я люблю свою родную Затеряевку!.. Люблю стога сена на полях!..

Да, в деревне хорошо, но возникали большие трудности с учебой. В Затеряевке имелась только начальная школа, а когда я перешла в пятый класс, мне приходилось каждый день ездить в соседний поселок, где учились средние и старшие классы. Чтобы успеть к урокам, вставала полшестого. Впрочем, не одна я, но и все затеряевские ученики.

Когда я окончила шестой класс, родители решили – наверное, будет лучше, если мы переедем в город. Мне станет удобнее ходить в школу, потом в институт, а после окончания института подыщу себе работу. Мы решили продать дом в деревне и купить домик в городе. Хотели именно дом, а не квартиру, потому что хоть и уезжаем из деревни, но все равно привыкли жить на земле.

Так мы и поступили. За время летних каникул родители продали дом пожилой семейной паре и приобрели дом в городе – на окраине, где спокойней.

Самой настоящей трагедией было, когда мы продавали корову. Зорьку вели к грузовику, который должен был отвезти ее на ферму, а она упрямилась, не хотела идти и мычала на всю улицу. У меня сердце кровью обливалось. До сих пор помню ее тоскливые глаза, которыми она смотрела на нас, стоя в кузове старого деревенского грузовика, отъезжающего от наших ворот.

В городе было все: гигантские торговые центры, театры, кафе и рестораны, ухоженные улицы, но даже сейчас, спустя несколько лет, я с тоской вспоминаю деревню, где прожила всю свою жизнь.

В Затеряевке мама работала библиотекарем. В городе она продолжила эту работу и нашла библиотеку неподалеку от дома.

Пролетело лето, и в седьмой класс я пришла в новую школу. Мне было тринадцать лет. Одноклассники приняли меня хорошо, я стала со всеми общаться, в том числе и с Викой Королевой. Но через год произошло событие, которое является самой важной частью истории, что я хочу рассказать.

Когда мы жили в деревне, папа работал водителем-дальнобойщиком. Он уезжал в длительные рейсы на гигантских фурах и иногда по нескольку недель отсутствовал дома. После переезда в город папа захотел снова устроиться дальнобойщиком и нашел агентство грузовых перевозок, директором которого был Андрей Васильевич Зарецкий, мужчина папиного возраста.

Поначалу все складывалось хорошо. Папа ездил в рейсы, а спустя какое-то время его даже повысили: Зарецкий вызвал папу и сказал, что понаблюдал, увидел, что он работоспособный, ответственный и порядочный человек. А от Зарецкого как раз ушел деловой партнер, и ему срочно нужен человек, на которого можно положиться. В общем, он уговорил папу стать компаньоном и работать не дальнобойщиком, а в офисе, – заниматься организацией поездок. Подумав, папа согласился. От повышения были только плюсы – теперь он не ездил в рейсы, чаще бывал дома, да и зарплата оказалась выше. Все шло прекрасно. Папа и Зарецкий часто общались, он приходил к нам в гости, можно даже сказать, что они стали друзьями.

Однажды Зарецкий сказал папе, что фирме пора расширяться и нужно приобрести новую фуру. Но без папиной помощи ему не обойтись. Я не знаю всех тонкостей, как это получилось и как конкретно он «обработал» папу, но в итоге начальник уговорил его взять на свое имя кредит размером два миллиона восемьсот тысяч рублей, чтобы приобрести для фирмы новый грузовик. Зарецкий заверил, что кредит станет погашать фирма, и ему не нужно абсолютно ни о чем волноваться. Родители все обсудили и решили, что Андрей очень хороший и надежный человек, и вскоре доверчивый папа взял в банке гигантский кредит, купил гигантскую машину и записал ее на фирму Зарецкого.

Несколько месяцев ничего не предвещало беды. Зарецкий исправно погашал кредит, но как-то так постепенно сложилось, что с каждым месяцем он стал давать все меньше и меньше денег, объясняя это тем, что якобы наступил мировой кризис, в фирме плохо идут дела, и теперь он не может выделять полную сумму. Для погашения кредита папе пришлось начать добавлять свои деньги. Сначала немного. А потом все больше и больше. Но главный удар ждал впереди: как-то раз папа пришел на работу, и неожиданно охранники преградили ему путь у ворот и не пустили на территорию агентства. «Начальник принял решение о вашем увольнении», – сказали они.

И тут перед папой словно рассеялся туман – он осознал, что Зарецкий просто-напросто его использовал. Чужими руками приобрел для фирмы дорогую машину, повесил на папу кредит и его уволил.

У папы подкосились ноги. Он понял, что теперь на нашей семье кредит размером два с половиной миллиона, и вдобавок ко всему он остался без работы.

Папа переживал. Он начал срочно искать работу, но как назло его никуда не брали. Один удар следовал за другим.

Размышляя над поведением начальника, папа понял, что тот специально втерся к нему в доверие, изображая из себя лучшего друга, но как теперь выяснилось, Зарецкий делал все с расчетом.

Папа пытался с ним встретиться, но на фирму его по-прежнему не пускали, а трубку Зарецкий не брал.

Подошло время очередной выплаты кредита. Папа отказался платить. Но нам принялись настойчиво названивать из банка, и сотрудники банка даже приходили домой. По всем документам выходило, что кредит взял папа, и формально Зарецкий не имеет к нему никакого отношения. Поэтому папе пришлось продолжать выплачивать долг. До момента увольнения триста тысяч уже было выплачено, но основная сумма, естественно, осталась на папе. Он произвел расчет и сказал, что при благоприятном стечении обстоятельств мы погасим кредит примерно через пятнадцать лет. Пятнадцать лет нам придется выплачивать деньги вместо афериста.

– Валера, не переживай, мы обязательно выкрутимся! – Мама всеми силами старалась поддерживать папу. – Мы будем работать и все выплатим, вот увидишь! Валерочка, я очень тебя прошу, не волнуйся! Деньги – это бумажки. Самое ценное – это здоровье и жизнь человека! Если так все случилось, мы должны это принять и жить дальше. Самое главное, что мы вместе, что у нас есть семья. А кредит как-нибудь выплатим. Заработаем и все погасим.

В конце концов у папы получилось устроиться дальнобойщиком в другую фирму, и, действительно, мы начали потихоньку привыкать к этому кредиту. Но из-за огромной суммы, которая над нами висела, полностью изменился наш образ жизни. Мы стали беречь каждую копейку. В прямом смысле слова. Но прежде чем начать это делать, собрали семейный совет, в котором участвовали папа, мама и я.