Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Толстой Лев
Какже говорили, что совсмъ перестали работать? Намедни вс говорили, что ихъ послали, а они не пошли. Я этаго не пойму, Jean…
Иванъ Михайловичъ.
Если бы вовсе не работали, такъ намъ бы сть давно нечего было. Меньше работаютъ. Ну, да за то все въ формахъ законности, а не произвола. Ну, да не поймешь.
Марья Васильевна.
Такъ что же хорошаго, что меньше работаютъ? Это не хорошо, значитъ, сдлано. Да ты не сердись, ne vous fachez pas, ужъ я не пойму.
Иванъ Михайловичъ.
Что же мн сердиться, вдь это видно такая судьба, что ты ничего не понимаешь. (Беретъ чай и задумывается.) А Люба гд?
Марья Васильевна.
Она рано за грибами ушла съ двочками.
Иванъ Михайловичъ.
A Анатолій Дмитріевичъ еще не прізжалъ и не присылалъ?
Марья Васильевна.
Нтъ еще. Что, Jean, я теб хотла сказать. Я слышала, что Анатолій Дмитріевичъ veut faire la proposition Люба,[34] xoчетъ Любочк свататься… Какъ это называется.
Иванъ Михайловичъ.
Отъ кого ты слышала?
Марья Васильевна.
On dit. Да говорятъ.
Иванъ Михайловичъ.
Кто говоритъ? Въ 4-хъ стнахъ сидишь, кто можетъ говорить. Ну что-жъ, что говорятъ.
Марья Васильевна.
Я знаю, ты меня ни во что считаешь. Только[35] я слышала, что онъ нехорошій человкъ. Какая же это служба по винной части![36] Да и главное – бахвалъ; я тебя прошу, Jean,[37] ты объ этомъ подумай.
Иванъ Михайловичъ.
Вдь что въ эту голову не втмяшится! И откуда словъ такихъ набралась. Нтъ, ты ужъ, матушка, эти глупости оставь. Что за бахвалъ, – и откуда ты это дурацкое слово взяла.
Марья Васильевна.
Да такъ вс говорятъ.
Иванъ Михайловичъ.
Чего не взбредетъ въ эту башку! Это кто теб навралъ? Эхъ, матушка, не намъ съ тобой судить про этаго человка. Я не знаю отца, который бы за честь себ не почелъ родство съ такимъ человкомъ. Да и терпть не могу загадывать и сватать. Какой бы онъ ни былъ, власть Божья, а намъ толковать нечего. Человкъ замчательный, писатель. И ужъ врно не на деньгахъ женится. Это врно.
Марья Васильевна.
Никто не говорилъ. J’ai mon opinion, у меня свое мнніе.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, слушай-же: первое дло, Анатолій Дмитріевичъ человкъ современный, передовой, огромнаго ума, образованья, писатель, человкъ, котораго вся Россія знаетъ, можетъ быть. Это, матушка, въ ныншнее время лучше генеральскихъ чиновъ. Потомъ, служба у него прекрасная, честная, – по новому акцизному управленію, 2 000 жалованья. А захоти онъ только – такому человку все открыто. Другое дло то, что въ немъ и странности, и все – не свтскій онъ человкъ, но ужъ знаешь, по крайней мр, что безкорыстнйшій человкъ. Этотъ человкъ женится, такъ не на деньгахъ. Съ нимъ всякая двушка будетъ счастлива, хоть бы у ней ничего не было.[38]
Марья Васильевна.
А говорятъ, что онъ скупъ.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, понесла! Я теб говорю, безкорыстнйшій человкъ. Ужъ это доказано.
Марья Васильевна.
А говорятъ, онъ все и приданое сосчиталъ.
Иванъ Михайловичъ.
Катенька, хоть ты бы объяснила ей, что Анатолій Дмитричъ не такой человкъ.
Катерина Матвевна.
Марья Васильевна съ Марьей Исаевной имютъ свои убжденія. Для меня странно только то, на какомъ основаніи можн обвинять въ гнуснйшихъ замыслахъ человка, не давшаго на то никакого права. Этотъ господинъ всей жизнью своей доказываетъ, что цль его есть только общее дло. – Ежели бы этотъ господинъ вздумалъ соединиться съ женщиной, то онъ первымъ условіемъ поставилъ бы независимость, какъ личную, такъ и имущественную.
Иванъ Михайловичъ (задумывается. Молчаніе).
Да, хоть и трудно нашему брату, старику, перемнить старинныя привычки, и много увлеченья, легкомыслія въ молодежи, а нельзя не отдать справедливости новому поколнью. Да.[39]
Катерина Матвевна (отрываясь отъ книги).
Изъ всего, что вы сказали, въ этомъ одномъ я раздляю ваше убжденіе. Прогрессъ неудержимо вноситъ свтъ въ самыя закоснлыя условія жизни.
Иванъ Михайловичъ (помолчавъ немного).
Да, вольный трудъ идетъ, идетъ. Трудно съ работниками. Ну, да ничего, наладится… Вотъ, дай выкупъ сдлаю, раздлаюсь совсмъ съ мужиками, останутся одни землевладльческія отношенія. И право, хорошо, да.
Марья Васильевна.
Что же это выкупъ лучше будетъ, Jean? Это бы ужъ лучше.
Иванъ Михайловичъ.
Лучше не лучше, а надо. Вонъ Катенька съ Анатоліемъ Дмитричемъ считаютъ меня и консерваторомъ, и ретроградомъ, а я сочувствую всему. Прорвется старое – нельзя, а сочувствую. Вонъ молодое поколнье-то наше растетъ. И Любочка замужъ выйдетъ за этаго ли, за другаго, а не за нашего брата, а за новаго, современнаго человка, и Петруша уже растетъ не въ тхъ понятіяхъ. Что же, мн не врагомъ же быть своихъ дтей! Гд онъ, Петя-то? Съ учителемъ врно?
Марья Васильевна.
На озеро пошли, какія-то травы ловить хотли. Я не поняла. Я ужъ боюсь, какъ бы не утонули. Vraiment, je crains.[40]
Иванъ Михайловичъ.
Какія травы ловить?
Катерина Матвевна.
Алексй Павлычъ говорилъ, что они хотли длать изслдованія надъ организаціями волоконъ водорослей.
Иванъ Михайловичъ.
Ну вотъ, вкъ то! Разв я мальчишкой имлъ понятіе oбъ этомъ, а нынче вонъ, мальчишка, а ужъ естественныя науки… и все. Нтъ, этотъ студентъ удался славный. Спасибо Анатолію Дмитричу, рекомендовалъ. Славный студентъ, этакой спок..... мил..... славный, славный. Эй, Сашка! Трубку! (Къ Катерин Матвевн.) По привычк мы! Ну, Александръ Василичъ. (Входитъ Сашка съ трубкой.)
Марья Васильевна (вдругъ сердится).
Да, теб вс хорошіе, только жена не хороша! А что жъ блья у него ничего нтъ? Няня все постельное блье прізжее отдала, a прідетъ кто, и нечего постелить. Что жъ это въ одномъ сертучк – ничего нтъ. Я своихъ простынь не отдамъ. Вотъ ты какъ судишь!
Иванъ Михайловичъ.
Ну, понесла. Полно, пожалуйста, скажи нян, она устроитъ, я человку радъ, что дльный малый.
Марья Васильевна.
Что-жъ дльный, я то въ чемъ виновата? пріхалъ безъ ничего и всего требуетъ. Выдумалъ теперь молоко пить, – и Дуняша жаловалась. Ты долженъ смотрть. Чтожъ онъ за учитель, коли у него блья нтъ.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, зарядила… Должна Бога благодарить, что онъ послалъ намъ такого человка, а ежели нтъ у него блья, и онъ бденъ, такъ ему надо дать.
Марья Васильевна.
Вотъ ты меня никогда не понимаешь, а все напротивъ. Я говорю, что ты все непорядокъ длаешь, a мн его жалко больше тебя: какъ онъ первый разъ за столомъ сть сталъ,[41] такъ мн его жалко стало! Я ему и рубашекъ ночныхъ послала, и карпетокъ связать велла. – Я хоть и глупа, но понимаю, что если онъ нашего сына учитель, такъ онъ въ дом первый человкъ. Я ему ничего не жалю. Я говорю только, ты устрой все порядкомъ. Вотъ сколько разъ я просила столяра у стола ножку починить.....
Иванъ Михайловичъ.
Ну, полно, матушка, перестань ты, ради самаго Христа!
ЯВЛЕНІЕ 4.
Т ж и студентъ.
Студентъ (входя коротко кланяется).
Позвольте-ка чаю. (Садится подл Катерины Матвевны.)
Марья Васильевна.
Чего вамъ, Алексй Павловичъ? чаю или кофію, съ блымъ хлбомъ и съ масломъ, чего хотите. (Придвигаетъ все къ нему.)
Студентъ.
Все равно. Ну, хоть чаю давайте.
Иванъ Михайловичъ.
А Петруша гд?
Студентъ.
Шествуетъ. Онъ брюки мняетъ,[42] измокъ.
Иванъ Михайловичъ.
Что-жъ это вы длали?
Студентъ.
Хотли заняться ботаникой, [да] не вытанцовалось. А рыболовство учиняли.
Иванъ Михайловичъ.
А Катенька говорила, что вы хотли что-то изслдовать изъ естественныхъ наукъ.....
Студентъ.
Хотли, да не вытанцовалось, микроскопа не имлось.
Марья Васильевна.
Съ блымъ хлбомъ хотите, кушайте.
Студентъ (къ Катерин Матвевн).
Вы какое такое душеусладительное чтеніе производите (Беретъ у нея книгу.) А, физіологію – статья добрая, только слишкомъ конспектная. Вотъ Льюса поизучайте. Да еще превращеніе ячейки – забылъ чье, не вредная статейка.
Марья Васильевна.
Что это ячейки, такъ и называется? Вы лейте больше сливокъ, еще принесутъ. Катенька, ты тоже знаешь ячейки?
Катерина Матвевна.
Все органическое существуетъ только въ силу развитія ячеекъ.
Студентъ (къ Катерин Матвевн).
Что вы вотще учиняете толкованiя, вдь для этаго надо хоть элементарныя познаньица имть.
Иванъ Михайловичъ.
Я читалъ про ячейки. Только скажите, Алексй Павлычъ, вотъ въ хлб можно видть ихъ?
Студентъ.
Коли бы не видли, и не говорили бы и не изучали бы. Въ микроскопъ видно.
Иванъ Михайловичъ.
А дорого стоитъ микроскопъ?
Студентъ.
Дрянный дешево пріобрсть можно. У Анатолія Дмитріевича есть, стоитъ 360 франковъ, а въ университет 15 тысячъ.
Иванъ Михайловичъ.
Да, купить надо. (Садится съ женой съ одной стороны, а Студентъ съ Катериной Матвевной съ другой стороны. Иванъ Михайловичъ молча куритъ).
Катерина Матвевна (тихо къ студенту).
Немного вы опоздали, здсь была опять возмутительная сцена, истинно плантаторская.[43]
Студентъ.
Что жъ, надо имъ потшаться надъ себ подобными. Больше вдь ничего не умютъ… A мн, доложу вамъ, наскучило здсь, хочу ухать, на кандидата держать.
Катерина Матвевна.
А мое воззрніе другое, – я нахожу, что чмъ грубе та среда, въ которой приводится работать, тмъ больше нужно энергіи. Потому что въ силу чего могутъ измниться эти уродливыя отношенія, какъ не въ силу тхъ идей и заложеній, которыя мы внесемъ въ нихъ. Я сознаю свое вліяніе надъ этими людьми и посильно употребляю его. И вы призваны облагородить еще свжую личность Петра. Онъ съ своей стороны тоже вносить идеи въ эту мертвящую среду. Вотъ Анатолій Дмитричъ такъ же судитъ.
Студентъ.
Ну ихъ къ Богу! Въ грязи самъ замараешься. Зуботыковы пускай сами по себ услаждаются, и мы сами по себ. На каждомъ шагу вдь не станешь протестовать, а только чувствуешь, что слабетъ негодованіе. Мужики вонъ пашутъ съ 4 часовъ, а тутъ до 12 чай пьютъ. Вдь какъ же съ этимъ помириться?
Катерина Матвевна.
Конечно, но все надо длать уступки. Посмотрите на Венеровскаго, какъ онъ, вращаясь въ самомъ отсталомъ кругу по своей служб, въ сущности ничего не уступаетъ и все[44] проводитъ идеи.
Студентъ.
Что Венеровскій! Я не могу уважать человка, который служитъ. Акцизные либералишки!
Катерина Матвевна.
Позвольте, позвольте! Въ этомъ мы съ вами никогда не дотолкуемся до единства мысли. Венеровскій замчательная личность. Посмотрите, вся его дятельность – школы, публичныя лекціи. —
Студентъ.
Что жъ, я могу и наложить печать молчанья на уста.
Катерина Матвевна.
A мн смшно вспомнить, какъ нынче со старухами мы говорили о немъ. Какъ эти люди то понимаютъ людей нашего закала! Можете вообразить, что въ ихъ понятіи нъ здитъ сюда только для того, чтобы жениться на Любовь Ивановн, или на ея приданомъ, какъ они это объясняютъ.
Студентъ.
А что жъ, отъ сего достопочтеннаго синьора всякая мерзость произойти можетъ.
Катерина Матвевна.
[45]Твердынской, не говорите такъ, иначе мы разойдемся....... Венеровскому жениться! и на комъ же!
Студентъ.
Что жъ, я вамъ выскажусь. Любовь Ивановна двица не вредная. Въ ней есть задаточки. И попадись она человку свжему, чистому и съ энергіей, изъ ея натурки вышла бы почтенная особа. Только ей нуженъ молодой, честный руководитель.[46]
Катерина Матвевна.
Только какъ недоразвита!
Студентъ.
Ну да что жъ, доразвилась бы.
Катерина Матвевна (подумавши).
Да, пожалуй я схожусь въ этомъ вовззрніи съ вами. Вы именно тотъ господинъ, который бы могъ успшно воздействовать [на] ея личность.
Студентъ.
Не будь она въ этой подлой сред, изъ нея бы можно сдлать почтенную двицу.
ЯВЛЕНIE 5.
Входитъ Петруша, мальчикъ лтъ 15, въ гимназическомъ вицмундир.
Марья Васильевна.
[47]Ну, вотъ и Петинька. Чего хочешь, чаю, кофею?
Петруша.
Здравствуй, мать. Не хочу. Я уже молоко пилъ. Мать, вели дать завтракать. Здравствуй, отецъ.
Иванъ Михайловичъ.
Что ты это все ломаешься, будь пожалуйста попроще…
Петруша.
Напрасно ты думаешь, что я ломаюсь. Здравствуй, отецъ, я говорю.
Иванъ Михайловичъ.
Что ты, съ ума сошелъ? Что новое выдумываешь! Какъ здоровался, такъ и здоровайся, разв ты думаешь, въ этомъ образованье? Поди поцлуй руку у матери.
Петруша.
Съ какой цлью?
Иванъ Михайловичъ (строго).
[48]Я теб говорю.
Петруша.
На какой конецъ? Разв что нибудь произойдетъ отъ того, что я буду прикладывать оконечности моихъ губъ къ вншней части кисти матери?
Иванъ Михайловичъ.
Я теб говорю, цлуй руку.
Петруша.
Это противно моимъ убжденіямъ.
Иванъ Михайловичъ.
Что?!
Петруша.
Мы говорили объ этомъ съ Алексемъ Павловичемъ, и мн очень стало ясно, что это только глупый предразсудокъ.
Иванъ Михайловичъ.
Смотри, братъ!
Петруша.
Да это ничего, отецъ, я вдь отъ этаго не измню свой взглядъ на тебя и на мать. Буду или не буду я цловать ваши руки, я буду имть къ вамъ обоимъ на столько то уваженія, на сколько вы его заслуживаете.
Иванъ Михайловичъ.
Послушай, наконецъ. Все это хорошо, и новыя убжденія, и все, – да надобно честь знать, и первое правило споконъ вка было уважать старшихъ. Поди поцлуй руку. (Привстаетъ.) Ну!
Студентъ.
Тутъ, кажется, учинится скандалъ почтенный!
Петруша (робя).
Разумется, принудить вы можете. Но свободныя отношенія человка......
Иванъ Михайловичъ.
Ну! ну!
Петруша (цлуетъ руку, тихо.)
Достоинство человка......
Марья Васильевна.
А ты, Петя, слушайся. Что жъ теб яичницу или ливерокъ сдлать? Я велю. Няня, Пет завтракать.
Иванъ Михайловичъ.
Алексй Павловичъ, гм...... гм...... хоть и...... вы меня извините, но...... позвольте вамъ сказать, что я просилъ васъ заниматься съ моимъ сыномъ науками, а никакъ не учить его обращению съ родителями. У насъ есть свои и, можетъ быть, странныя и не современныя привычки. Но я бы васъ просилъ не вмшиваться въ это.
Студентъ.
Гм… хе… хе… ну-съ.
Иванъ Михайловичъ.
Ну-съ и больше ничего. Что ячейкамъ учите, а въ обращеніе сына съ нами прошу не вмшиваться и не внушать.
Студентъ.
[49]Мн довольно странно слышать замчанія. Что вы хотите сказать?
Иванъ Михайловичъ.
А то хочу сказать, чтобъ сынъ не говорилъ мн этатъ вздоръ, вотъ и все.
Студентъ.
Что же, можно его посчь-съ.
Иванъ Михайловичъ.
Послушайте, не выводите меня изъ себя.
Студентъ (робя).
Читать бесплатно другие книги:
