Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Толстой Лев

ЯВЛЕНІЕ 6.

Любочка въ подобранномъ плать, въ соломенной шляпк, съ корзиной грибовъ вбгаетъ, и за нею дв двочки.

Любочка.

Мамаша, душенька, вдь я не одна пришла!

Марья Васильевна.

Кто же съ тобою?

Иванъ Михайловичъ.

Съ кмъ же?

Любочка.

А вотъ угадайте! Съ Анатоліемъ Дмитріевичемъ. Я иду съ двочками, и онъ детъ, и пошелъ со мной. Какіе мы два блыхъ грыба нашли – знаете, подъ дворовыми, въ канавк. Чудо, какія прелести! A Анатолій Дмитріевичъ ничего не видитъ, только одинъ мухоморъ нашелъ. Посмотрите, какія душки! Катинька, посмотри. Машка, у тебя, дай сюда. (Беретъ корзинку у двочки и достаетъ грибы.) А березовиковъ то, Сашка, посмотри, сколько. Аты говорилъ – нту въ березовой але! Папаша, видлъ?

Иванъ Михайловичъ.

Да гд же Анатолій Дмитріевичъ?

Любочка.

Онъ отчищается, упалъ на колнки, запачкался. У него блые. Папаша, какіе у насъ съ нимъ разговоры были, ужасъ! Ну да посл я теб одному скажу.

Иванъ Михайловичъ.

Что жъ такое? Что?

Любочка.

Очень важное, да теперь никакъ нельзя сказать, – до меня касается....

Иванъ Михайловичъ.

Однако ты не совсмъ хорошо длаешь, что этакъ ходишь по лсамъ одна съ молодымъ человкомъ.... Положимъ..... но все-таки.

Любочка.

Вотъ отсталое воззрніе! Катинька, правда?

Иванъ Михайловичъ.

Ну и ты туда жъ! Ну-ка, поди сюда, разскажи. Какіе такіе важные разговоры были?

Любочка.

Теперь никакъ нельзя. Погоди, узнаешь. Нтъ, ты посмотри, мамаша, что за душки. (Подпирается и птушится, представляя грыбъ.) Точно нашъ учитель, помнишь, Карлъ Карлычъ? – маленькій, толстенькій. Ахъ, какъ мн нынче весело! Сашка, завтра пойдемъ съ тобой ра-а-ано.

Марья Васильевна.

Что жъ, хочешь чаю, кофею съ блымъ хлбомъ?

Любочка.

Ну, ты удивишься, папа, объ чемъ мы говорили. И ты тоже, Катя, и ты....и вы удивитесь, Алексй Павловичъ. Петруша, дай мн что ты шь? (Выдергиваетъ у него вилку и кладетъ кусокъ въ ротъ. Петръ усердно стъ.)

Катерина Матвевна (къ студенту).

И это ровня Анатолію Дмитріевичу? Что за неразвитость!

Студентъ.

А все по наружности и физіогноміи двица почтенная и незловредная.

Любочка.

Мамаша, можно им дать по куску? (Указываетъ на двочекъ и даетъ им по куску благо хлба и сахара.) А завтра приходите опять pa…а…но.

Марья Васильевна (подаетъ ей чай).

На, кушай, со сливками.

Любочка.

Мн и сть не хочется, я у Машки взяла корочку загибочку, такая вкусная, чудо! (Садится за столъ и тотчасъ же:)(Цлуетъ.) Грыбъ ты мой блый! О чемъ вы спорили, какъ я вошла?

Иванъ Михайловичъ.

А вотъ братъ твой выдумалъ, что цловать отца не надо,[52] надо сказать: здравствуй, отецъ! здравствуй, мать!

Петруша (пережевывая).

Я не выдумалъ, а пришелъ къ этому убжденію. —

Любочка.

Ха, ха, ха! Вотъ глупости! Они все по новому выдумываютъ.

Иванъ Михайловичъ.

А ты по новому съ молодыми людьми гулять одной?

Любочка.

Цыцъ! На меня не нападать! Я нарочно пойду съ молодымъ человкомъ. Алексй Павловичъ, пойдемте-ка за грыбами завтра.

Студентъ.

Что же, это учинить можно.

Любочка.

Да нтъ, мн нельзя будетъ.

Марья Васильевна (къ студенту).

Вы яичницы не хотите ли?

Студентъ.

Нтъ, не хочу, сытъ-съ. Ну-съ, Прибышевъ младшій, упитались? Шествуемте.

Студентъ и Петруша уходятъ.

ЯВЛЕНІЕ 7.

Тже и прикащикъ.

Иванъ Михайловичъ.

Гм...... Еще что?

Прикащикъ.

На Каменной не косятъ.

Иванъ Михайловичъ.

Какъ такъ? А вольные?

Прикащикъ.

Наши мужики согнали; у нихъ тамъ драка вышла. Маторина всего въ кровь избили. Онъ пришелъ, въ контор дожидается.

Любочка.

Я и забыла сказать. Страшный такой, точно разбойникъ. Мамаша, я такъ испугалась.

Иванъ Михайловичъ.

За что драка?

Прикащикъ.

Вышли косцы, только стали – прибжалъ Дёмкинъ съ сволоками, – они тутъ пахали, – какъ вы, говоритъ, смете въ нашего барина угодьяхъ косить! Онъ насъ нанялъ, говорятъ. То-то, говоритъ, вы больно ловки, намъ цны сбивать. Вишь, выискались по 1 рублю серебромъ за десятину косить! Онъ бы намъ 2 далъ, какъ нужда бы пришла, а то бы такъ лошадьми стравили. И началъ лущить. Тутъ съ поля мужики прибжали. Избили въ кровь.

Любочка.

Вся голова такъ по сихъ поръ въ крови, такой ужасный.

Иванъ Михайловичъ.

Что жъ вы смотрли? Вдь это ваше дло. Чтожъ староста?

Прикащикъ.

Къ старшин ухалъ.

Иванъ Михайловичъ.

Хорошо, очень хорошо![53]

Прикащикъ.

Да что, Иванъ Михалычъ, съ этимъ народцемъ служить никакъ невозможно-съ. Нынче опять ночью дв веревки украли. Шиненыя колеса было утащили, спасибо углядлъ. Сколько разъ приказывалъ эапирать – не слушаютъ-съ. A вдь зa все я отвчать-то долженъ. Я, кажется, старался, своей, кажись, крови не жаллъ. Ужъ сдлайте такую милость – меня увольте.

Иванъ Михайловичъ.

Чтожъ ты, братецъ, однако!

Прикащикъ.

Нтъ, ужъ сдлайте такую милость, я не могу.

Иванъ Михайловичъ.

Что вы, шутите врно? Какъ же это возможно, въ самую рабочую пору?

Прикащикъ.

Воля ваша-съ, Иванъ Михалычъ, а я вамъ не слуга. Старался я, сколько могъ. Только грхъ одинъ съ этимъ народцомъ. Увольте.

Иванъ Михайловичъ.

[54]Вотъ и хозяйничай! (Ходитъ въ волненіи. Останавливается передъ прикащикомъ.) Свинья ты! Какъ же вы полагаете, что можно напутать, нагадить да въ самую рабочую пору уйти?

Прикащикъ.

Что жъ длать!

Иванъ Михайловичъ.

Вонъ! Только рукъ марать не хочется. Нтъ, это разбой. Это чортъ знаетъ что такое! (Ходитъ.)

Марья Васильевна.

Вдь я говорила, что они теперь вс уйдутъ.

Любочка.

А ты бы, папаша, вольнымъ трудомъ. Анатолій Дмитріевичъ говоритъ, что это лучше.

Иванъ Михайловичъ.

Ну васъ къ Богу! Мелютъ, не знаютъ что. Завязать глаза, да бжать! Все раскрыто, развалено, тащутъ, крадутъ, никто ничего не работаетъ! Мальчишки старшихъ учатъ. Вс перебсились. Вотъ-те и прогрессъ!

Катерина Матвевна.

Тутъ есть, по моему, причины, глубже коренящіяся въ отношеніи строя народной жизни.[55]

Иванъ Михайловичъ.

Отстаньте вы, ради Христа! [Къ прикащику] Чтожъ, вы останетесь? Я васъ прошу остаться. Пойми, что я не могу пріискать теперь вдругъ другаго.

Прикащикъ.

Никакъ не могу-съ, у меня и мсто есть.

Иванъ Михайловичъ (сердится).

Хорошо, такъ ты думаешь, что ты такъ со мной раздлаешься? Разбойникъ! Хорошо. А въ станъ!

Прикащикъ.

Не смете-съ, нынче ужъ это прошло время.

Иванъ Михайловичъ.

А, не смю? (Схватываетъ его за шиворотъ.)

Марья Васильевна (вскакиваеть).

Jean! Иванъ Михайловичъ, что ты! Меня пожалй!

Иванъ Михайловичъ.

Нтъ, я съ тобой раздлаюсь по своему. Пойдемъ, каналья! (Ведетъ [его] къ двери.) Марья Васильевна и Любочка уходятъ.

ЯВЛЕНИЕ 8.[56]

Входитъ Венеровскій.

Венеровскій.

Вотъ и я явился къ вамъ, – руку!

Иванъ Михайловичъ.

Нтъ, это невозможно! что длать?

Венеровскій.

А у васъ что? Житейское? Что жъ, хорошее дло. – Xe, хе, xe!

Иванъ Михайловичъ.

Нтъ никакихъ средствъ! вотъ человкъ, облагодтельствованный мною, отпущенъ на волю до манифеста, землю подарилъ. Управлялъ имньемъ и теперь вдругъ, безъ всякой причины…

Венеровскій.

Не хочетъ продолжать служенія, хе-хе! что жъ, дло извстное. Хотлось бы его побить, помучать, пожечь на тихомъ огн, да нельзя, – чтожъ длать! Это дурная сторона вольнаго труда. —

Иванъ Михайловичъ.

Ну, да чортъ съ нимъ совсмъ! [Къ прикащику.] Ступайте, сдайте старост. Я самъ приду. – [Прикащикъ уходитъ.]

Венеровскій.

Ей Богу, вотъ на васъ любуешься, Иванъ Михалычъ. Какъ вы себя ломаете. Это сила! Да, сила. А еще называютъ васъ ретроградомъ, – хе, хе!

Марья Васильевна.

Чаю или кофею хотите со сливками? вотъ блый хлбъ, масло.

Венеровскій.

Merci. Ну, а вообще, какъ вольный трудъ? – я подъзжалъ, видлъ: кипитъ работа – хе, хе! Идетъ?

Иванъ Михайловичъ.

Ахъ, не спрашивайте! Идетъ, да вотъ этакія непріятности. Вы какъ?

Венеровскій.

Да мы что, – ничего, работаемъ понемножку. Все это грязь губернская давитъ, душитъ. Кое какъ боремся.

Иванъ Михайловичъ.

Ну да, да.

Венеровскій.

Все подвигаемся, все понемногу; вотъ вчера школу открыли для дтей золотыхъ длъ мастеровъ. Выхлопотали помщенье, все; кое какъ собрали деньжонокъ по купцамъ на книги. Идетъ ничего. Вы прізжайте какъ нибудь съ Любовь Ивановной посмотрть. Интересно. —

Иванъ Михайловичъ.

Вотъ ваша дятельность благодарная. Ну, а что, когда ваша другая лекція?

Венеровскій.

Да все некогда, все служба. Мошенничаютъ очень заводчики. Третьяго дня одного поймалъ. Въ 3 тысячи взятку предлагалъ, хе, хе! Смшные люди, даже и оскорбляться нельзя. Вдь чтожъ длать: все равно какъ по китайски говорятъ, хе, хе, хе! Вы прізжайте на дняхъ съ Любовь Ивановной школу посмотрть. Да, знаете, работаешь, работаешь, – оглянешься, все таки чувствуешь, что хоть сколько нибудь облагораживается этотъ губернскій кругъ. Хоть ненавидятъ, хе, хе, да мн что! Я люблю, какъ ненавидятъ. Признакъ силы, хе, хе! А я такъ не ненавижу, а презираю.

Иванъ Михайловичъ.

Да что это въ клуб у васъ что то было?

Венеровскій.

Да тамъ мошенника однаго поймали – старшина было хотлъ стащить деньжонки клубныя, но поймали, уличили. Да вдь всё больше плуты, хе, хе! Ну вотъ и радуешься, какъ замчаешь, что хоть немного начинаютъ сквозь эти крпкіе лбы проходить идеи прогресса, сознаніе чести и человческое чувство, хотя немножко. Да какъ хотите, а и одна честная личность, и то какъ много можетъ сдлать. Вотъ на себя посмотрю, чтожъ мн скромничать, – хе, хе!

Иванъ Михайловичъ.

Вдь какже и винить, какое было воспитанье? —

Венеровскій.

А у меня къ вамъ свое личное дльцо есть. (Отводитъ въ сторону.) Вдь сколько объ общественномъ дл не думай, иногда приходится объ себ подумать, всетаки эгоистическое чувство [1 неразобр.] остается во всякомъ человк. – Рдко это со мной быветъ, а вотъ теперь вышелъ такой казусъ.... Какъ сказать, и не знаю! Такъ отвыкъ, право, заботиться о своихъ интересахъ. (Усмхается.) Смшно, право....

Иванъ Михайловичъ.

Да чтожъ это, ужъ не денегъ ли вамъ нужно? Я всегда готовъ. По средствамъ моимъ.....

Венеровскій.

Нтъ! Вдь я знаю, вы меня не любите, да что длать! Вдь въ насъ сила. Съ нами надо посчитаться.

Иванъ Михайловичъ.

Да чтожъ наконецъ, я кажется догадываюсь… но это такое дло, въ которомъ....

Венеровскій.

Ну, а догадываетесь, такъ дочь дайте мн свою, вотъ что! Только какъ можно, пожалуйста, попроще.

Иванъ Михайловичъ (торжественно).

Предложеніе ваше, Анатолій Дмитріевичъ, мн пріятно. Я былъ объ васъ всегда самаго лучшаго мннія. И теперешній поступокъ вашъ подтверждаетъ все хорошее. Вы поступили, какъ истинно честный человкъ. Вы здили въ домъ не безъ цли, не компрометировали двушку; и потомъ вы, какъ истинно благородный человкъ, не позволили себ смущать двушку, а обратились прежде къ отцу. Это высоко благородная черта.

Венеровскій.

Ну, по нашимъ убжденіямъ это иначе немножко, хе, хе. Я уже говорилъ съ Любовь Ивановной. Она, хе, хе! хочетъ.

Иванъ Михайловичъ.

Гм… Да..... вы знаете… ну да, я согласенъ....

Венеровскій.

Согласіе Марьи Васильевны, я полагаю.... Хе, хе… ну да. Одно только… Вы знаете, я чудакъ по вашему, хе, хе! Мн бы непріятны были вс эти поздравленія, сплетни.... Какъ бы поменьше людей видть, которыхъ я презираю. Поэтому оставьте все это втайн до времени; вс эти церемоніи вдь глупы.

Иванъ Михайловичъ.

Хоро… хорошо, я понимаю. Теперь, будущій мой зятюшка…

Венеровскій.

Иванъ Михайловичъ! Я все Анатолій Дмитріевичъ, а вы – Иванъ Михайловичъ; а то – что за зять и тесть! Это ни къ чему не ведетъ и мн непріятно, и главное глупо.

Иванъ Михайловичъ.

Оно такъ, да..... Ну, теперь еще я считаю нужнымъ объяснить вамъ о состояніи Любочки. Мы небогаты, но…