Сорока Тэффи Надежда

19

В Москве куранты Спасской башни пробили полдень, когда Аркаша с Леной вышли на Дворцовую площадь Санкт-Петербурга.

Тумана не было в помине. Солнце, как и следует, греет по-летнему, без труда пробивая лучи сквозь перистые облачка.

– Зимний дворец! Вот уж не думала, что увижу натурально, – сказала Лена, доставая фотоаппарат. – Ой, смотри – карета! Я хочу прокатиться! – запрыгала она возле Аркаши.

– Пойдём, пойдём, – снисходительно сказал он и продекламировал отрывок из стиха, который помнил с начальных классов:

Мы видим город Петроград

В семнадцатом году:

Бежит матрос, бежит солдат,

Стреляют на ходу.

– Что за стихи? – мимоходом спросила Лена, пересекая площадь не сбавляя темпа.

– Когда-то я был октябренком.

– Тоже мне Мальчиш-Кибальчиш!

Лена уселась в карету, сделав гордое лицо.

– Но-о-о! Пошла! – Хлестнул вожжами извозчик.

– Аркаш, а ты? – спохватилась Лена.

– Езжайте, боярыня Морозова! А я вас покуда увековечу, – ответил он и щелкнул фотоаппаратом.

Экипаж сделал круг по площади. И Аркаша помог спуститься своей даме. Та улыбнулась шире. Казалось, сбылся предел её мечтаний.

– Это так классно! Я себя чувствую герцогиней.

Аркаша рассмеялся.

– Ах, прошу прощения, герцогиня, что назвал вас боярыней!

Лена отмахнулась и ткнула пальцем в Александрийский столп.

– А это что за памятник?

– Не знаю.

– А я думала, ты всё знаешь, умник!

– У меня мама знает. Здесь она провела свои лучшие годы… Идём в Эрмитаж?

– Айда.

Они вошли в фойе дворца. Здесь царят вавилонская толчея и гул. Аркаша взял билеты.

– Ба! Аркаш, смотри – эта карета в сто раз круче той! – экскурсия началась.

…Когда вышли на улицу, вечерняя прохлада освежила головы. Они подошли к парапету и, облокотившись, посмотрели на тёмные воды Невы.

– Голова кругом идёт, – пожаловалась Лена.

– Да. Культурно отдохнули. Не привыкли мы к такому количеству вечных ценностей.

– А ведь мы даже и половины не прошли.

– Пойдём-ка домой. На первый день, думаю, впечатлений выше крыши.

20

За последующие дни они прошли весь Невский проспект вдоль и поперек, возвращаясь домой не чувствуя ног, но и не чувствуя сильной усталости.

Пошла в расход третья плёнка, где они вдвоём или поодиночке позировали на фоне всевозможных достопримечательностей от «Исаакиевского собора» до «Гостиного двора», от «Медного всадника» до Ростральной колонны, той, что изображена на пятидесятирублевой банкноте. Отдыхали в Летнем саду и прошлись по Васильевскому острову. Сфотографировались целующимися на мосту Поцелуев. Накупили кучу брелоков, значков, дешёвых гипсовых статуэток и мини-картин с пейзажами Петербурга. Посетили зоологический и военно-морской музеи, Кунсткамеру и Петропавловскую крепость, где побывали в камере, в которой сидел вождь пролетариата. Казалось, единственное, куда они не добрались, – «Аврора».

– Есть повод вернуться, – сказала Лена, запивая кефиром кусок гамбургера. Они сидели в открытой кафешке недалеко от Петропавловской крепости.

– Сильно устала? – Аркаша сидел, откинувшись на спинку стула с эмблемой «Кока-колы», наблюдая, как Лена с удовольствием дожевывает их скудный обед. Ещё до отъезда он опасался, что Лене придутся не по вкусу походные условия. Ведь нереально возвращаться в квартиру, чтобы поесть супа или жареной картошки. Кроме того им приходилось постоянно ходить пешком, руководствуясь одной лишь идеей, что приехали сюда не кататься на транспорте, а гулять на своих двух, разглядывая дома, представлявшие собой не менее архитектурные шедевры, чем известные всем музеи и памятники. Бродить по улицам с яркими люминесцентными вывесками, рекламами и парадными входами в бутики и торговые дома, отделанные под европейский стандарт. Но Лена превратила в дым его опасения, она оказалась превосходной путешественницей и искательницей приключений, за что он несказанно ей благодарен, и рад.

– С чего ты взял? – спросила Лена, слизывая с пальцев остатки соуса. Аркаша протянул ей салфетку. – Спасибо.

– Просто думал, будешь капризничать.

Лена удивлённо подняла брови и хотела что-то сказать, как в воздухе послышался шум. Все, кто был в кафешке, одновременно подняли головы. Вертолёт. Он кружил над Петропавловской крепостью, потом завис на минуту и полетел дальше, в сторону Адмиралтейства.

– Круто бы на нём полетать! – заметила Лена, проводив «вертушку» глазами.

– Бы да, – согласился Аркаша. – Пойдём?

Они шли вдоль набережной, молча и не спеша. С реки веет приятной прохладой. Солнце садится. Дневная жизнь города плавно перетекает в ночную. Разве что становилось малость прохладно.

– Завтра будем ночь разводить мосты, – нарушил молчание Аркаша и взглянул на подругу, – Ты чего такая странная? Запал кончился?

– Мне просто хорошо идти вот так с тобой, гулять, не думать, что скоро на учёбу и вообще не думать, что скоро ехать обратно. Я просто влюбилась в этот город, так бы и осталась здесь жить… У меня почему-то ощущение, что больше мы сюда не приедем. Не знай почему.

– Почему же? Обязательно приедем! Ведь нам ещё «Аврору» найти. Да и тётя всегда рада.

– У тебя есть две монетки? – Лена резко остановилась.

– Есть, – озадачено ответил Аркаша.

– Дай одну. Я хочу, чтоб мы их бросили одновременно в Неву, что бы у нас был залог возвращения сюда.

Аркаша саркастически ухмыльнулся, но монетки достал.

– Не смейся! Так всегда делали наши далёкие предки, когда хотели вернуться туда, куда хотели. Бросаем!

Они бросили. Две рублевые монетки одновременно

«Добрый знак!» – подумала Лена и улыбнулась.

блеснули в воздухе и нырнули в воду, как два серебристых малька. Они наблюдали, как рубли медленно уходят ко дну, пока не исчезли в тёмных водах.

Аркаша обнял Лену, и они медленно побрели к метро.

21

Ничего особенного в поднимающихся мостах Аркаша с Леной не углядели, но дань традиции отдали.

Они сидели в одном из ночных баров, попивая кофе, согревающий и приводивший в заблуждение желудок. И вдруг Аркаша перебил Лену:

– Что? Что ты сейчас сказала?

– Ты меня не слушаешь?

– Нет… то есть да! Что ты сказала?!

– Как прекрасен Петербург в огнях ночного города… а что?

Аркаша поспешно достал откуда-то из-за пазухи блокнот с карандашом и начал в него быстро и размашисто записывать.

– Что ты пишешь? – Лена перегнулась через стол, пытаясь разобрать каракули. Не вышло. Аркаша же только поднял в предупреждении палец и пробормотал: «Подожди!» Лена уселась на место, надувшись.

– Вот! – Аркаша закончил писать и протянул блокнот подруге.

Лена с гордым видом обиженного достоинства выхватила блокнот и посмотрела на исписанную страницу. Через мгновение от её напыщенности не осталось и следа, девушка вчитывалась в каракули.

– Стихи?! – она посмотрела на друга, будто видела впервые.

– Что скажешь?

– Это… это клёво! Мой парень плюс ко всему ещё и Пушкин! Ты полон сюрпризов, дорогой! В жизни бы не подумала…

– Катька то же сказала.

– Так это не первое?!

– Не первое. Но это – секрет. Не говори никому.

– Почему? Красиво ведь!

– Об этом никто не знает. – Аркаша пожал плечами. – Личное. До Пушкина далеко и до Евтушенко – не близко… Таких рифмоплётов, как я пруд пруди. Что позориться?

– Ладно. Это наш секрет.

– Наш с тобой секрет.

Покинув бар, они без какой-либо определённой цели пошли, куда глаза глядят. Гуляя среди цветных реклам Аркаша увидел заинтересовавшую его вывеску: ТАТУ. Решили зайти.

В полумраке салона фосфорное свечение притягивало взгляд на стены со всевозможными рисунками от простых иероглифов до объёмистых драконов. Из-за шторки вышёл длинноволосый громила. Неизвестно, что у него под футболкой, но руки до запястий определенно исполняли роль рекламы салона.

– Хотите сделать тату? – спросил громила неожиданно приятным баритоном, никак не сочетающимся с внешним видом. Ему бы реветь как Джигурда.

– Я?.. – Аркаша чуть смутился, но кивнул. – Да.

Ленино лицо превратилось в вопрос «ты-что-с-ума-сошёл?»

Аркаша ответил на это:

– А почему нет? Тебе понравится. – Он уже знал, что наколоть. – Если не дорого.

– Тогда я тоже сделаю! – сказала Лена.

– Нет, – твердо ответил Аркаша.

– Нет?

– Нет! Елена Прекрасная, если я тебе позволю сделать это – твоя мама меня на порог не пустит. Она просто не поймёт, как я это смог допустить. И ты это прекрасно знаешь, – сказал он и тут же добавил в качестве компромисса. – Вот когда тебе исполниться двадцать один – делай. Если захочешь. Договорились?

– Ловлю на слове, Сорока.

Через тридцать пять минут Аркаша вышел к Лене, ожидавшей на проваленном диванчике в холле. Он вытянул левую руку где, чуть выше запястья красовался рисунок, изображающий пробитое стрелой сердце, внутри которого было имя: ЕЛЕНА, а по-над контуром сердца: СОРОКА.

– Аркаша! Моё имя в этом сердце.

– Твоё имя в моём сердце. Ты, Лена, в моём сердце.

– Я тоже такую хочу!

– Всему своё время.

22

Пятый день их пребывания в Санкт-Петербурге ознаменовался тем, что они уехали из него. Правда недалеко – в Петергоф, полюбоваться фонтанами Петродворца.

– В жизни не каталась на электричке! – Ленка восторженно прыгала и бегала по вагону, благо пустой. Желающих в будни съездить загород можно по пальцам сосчитать.

– Хорош обезьянничать, – смеялся Аркаша, наблюдая за любимой.

В этот момент она прыгнула на скамью и чуть не грохнулась об пол, напугав любимого, но и успокоившись. Села рядом с Аркашей, пыхтя, как паровоз. Уморилась.

– Скажи, у тебя в попе шило?

– Отвали, моя черешня! Я отдыхаю! – сказала, и примостила голову ему на плечо. Аркаша хмыкнул и уставился в окно, наблюдая дачные пейзажи, как капли воды похожие на дачные участки всей страны. Он даже успел слегка задремать и чуть не прозевал их остановку.

– Хей, нам выходить! Быстрее!

Они выскочили из вагона в закрывающиеся двери. Смеясь, дошли до входа в ворота Петродворца.

Какого же было их разочарование, когда они узнали, что в Большой дворец сегодня попасть не судьба. Сегодня (именно сегодня!) он открыт только для иностранных делегаций.

– Ладно, что уж. Перебьёмся. Фонтаны-то работают, – сказала Лена.

Тут Лена услышала, что набирается группа на экскурсию в гроты.

– Пойдём?

– Айда. Не снаружи, так изнутри посмотрим.

Вернулись из подземных лабиринтов они с улучшенным настроением, чем туда заходили. Особенно их (да и всех) повеселили «шутки» Петра: стол с фонтанчиками и арка, обливающая водой нерасторопных. Такими нерасторопными как раз и оказались Аркаша с Леной.

Обсыхать пришлось недолго – погода благодать, жаркая. Они неспешно прогуливались по Аллее фонтанов и по Нижнему парку, не забывая фоткаться у всех известных фонтанов и дворцов Монплезир и Марли.

– Есть не хочешь? – спросил Аркаша.

– Да нет пока. Но скоро захочу.

Аркаша ловко подхватил подругу на руки и закружил, словно в вальсе. И кружил, покуда хватило сил. Потом уселись прямо на траву под раскидистым старым дубом. Хотя нет, на траве сидел один Аркаша, Лена же уселась ему на ноги.

– Боже, как я хочу тебя… – с придыханием сказал Аркаша.

– Здесь?!

– Поцеловать! Пошленькая девчонка.

Влюбленные принялись с упоением целоваться, не обращая внимания на прохожих.

Спустя некоторое время спустились к воде и сели на огромные валуны, что окаймляют берег Финского залива, вдыхая полной грудью свежий морской воздух.

– Вот теперь я хочу есть, – объявила Лена.

Аркаша без слов достал из сумки две пенопластовые ёмкости, обвернутые в полиэтилен, и одну протянул подруге. Сегодня они с утра позаботились об обеде. Пельмешки. В самый раз!

…Домой вернулись, как обычно, к двенадцати ночи.

Тётя Света, как ни странно, не спала, а, распевая, колдовала на кухне.

– А! Гулёны пришли! А я тут решила пирогов настряпать, а то гости приехали, а я и не потчевала их ни чем таким. Да и вижу-то я вас лишь по утрам, да и то спящими!

– Тёть Свет, да не стоило…

– Стоило, стоило! Завтра вот сын, Женька, приедет. Я звонила ему на работу, сказала, что вы приехали. Так… – она вытащила из духовки ароматно пахнущий пирог. У Аркаши с Леной вмиг заурчали желудки. – С капустой-мясом! Ещё сладкий будет, с яйцом-капустой и со щавелем. Ели когда-нибудь со щавелем-то?

– Да, мама печёт иногда, – сказал Аркаша.

– Ах, точно ж! Совсем из ума выжила – ведь мне твоя маман-то рецептик и дала! Вы голодны, наверно? Ничего, подождёте чуть – и тогда… Ой, чайник ж поставить треба! Ну, что, весь город облазали?

– Да, почти.

– Сегодня в Петродворец ездили, – вставила Лена.

– Правда! Ну и как вам?

Так они болтали за пирогами до двух ночи, пока тётя Света не узнала обо всех их приключениях. Потом разошлись по комнатам. Тётя Света уснула, едва голова коснулась подушки, а молодые предались любви.

23

Женька с женой приехали с утречка пораньше. Всех перебудили. И сообщили, что сегодня самый прекрасный день для пикника на берегу озера, что находиться недалеко отсюда, в лесопарке.

Народу на озере оказалось прилично, все отдыхали с костерком, под водочку после трудовой недели. Женька тоже позаботился: выставил на покрывало бутылку водки, разложил закуску.

– Как всегда, в своём репертуаре! – резюмировала сыновы приготовления тётя Света, и взяла пакет с пирогами из рук Аркаши.

После первого тоста – за приезд – незамедлительно последовал второй – за встречу – по принципу «после первой не закусывают». Со стороны Жени это был весьма толковый тактический ход, у всех как-то сразу развязались языки, и пошла добрая беседа без «какой-то там ложной скромности», как выразился Женя.

«Яблоко от яблони недалеко от Ньютона», – подумала Лена, наблюдая за Женькой. Болтун он оказался не меньший, чем мамаша.

Изрядно выпив, Аркаша с Женькой решили устроить соревнование по плаванью. Возражения от женщин не принимались, и те, махнув на мужиков рукой, отпустили ребячиться с условием, что не утопят друг друга.

Чужой пример, однако, заразителен. И уже в течение получаса желающих искупаться стало, хоть отбавляй. Кристально прозрачная вода вмиг превратилась в мутное песочно-илистое болото. Гвалт, поднявшийся до вершин деревьев, распугав всех пичужек, и разнесшийся по ветру, стал причиной ещё большего скопления люда. Кое-где назревали первые стычки, возможные перерасти в генеральные мордобои.