Неразменный рубль Лесков Николай

Мы не проигрываем жизнь, просто другие у нас её выигрывают. Запах смерти потихоньку вытеснял запах серы. Иная обстановка в палате не изменилась.

— Смотри, — прокурор взял с тумбочки геометрическую фигуру. Металл белый, по форме круг, диаметр десять сантиметров. По периметру, с внутренней и внешней сторон круга – напаянные треугольники.

– Нашёл у Агафьи под подушкой, — Халюкин передал штуку другу. – Есть мысли?

— Напоминает строгий ошейник, — размыслил Бутербродов. — Полагаю, что дьявольский пёс под него уже где-то рядом…

Мистика не любит, чтобы её изучали. Мистика любит, когда ею пользуются. Прокурор веско подытожил:

— Я вызвал полицию, убийство есть убийство. Ошейник убери подальше от чужих глаз, на досуге разглядим.

Послышался грохот падающего тела. Верные друзья в недоумении обернулись. На полу лежала Юлька. Вероятно, изуродованная голова тётки заставила неокрепшее сознание устраниться от таких ужасов.

— Что с ней, Андрюх?

— Похоже, обморок. Нужно её отсюда унести.

43. Эпичная подстава

На территорию частной клиники под Петербургом нагло вторгся «Мерседес». За ним неспешно ввалился микроавтобус с тонированными стеклами.

Машинки примостились рядом с чёрным лимузином, брошенным у парадных дверей головного особнячка. Из салона «Мерса» вылез крепкий мужик с генеральскими погонами. Следом пара штатских. Из автобуса традиционно выскочили бравые парни с боевыми автоматами, с мешками на головах – маски-шоу.

— Эй, в чём дело!? – по ступенькам сбежал доктор в белом халатике. В круглых диоптральных очёчках. Следом еле поспевали двое местных охранников с рациями и пистолетиками. Полиция лишь самодовольно усмехнулась.

– Это частная территория и я её владелец! – грозно обратился очкарик к генералу. – Представьтесь-ка, дорогой!

У меня по жизни проблемы с подчинением кому-либо. Скольких таких самодовольных мымриков генерал повидал на своём долгом ментовском веку… Вначале они надменно вопрошают, а после униженно умоляют.

— Как понимаю, вы Терпилов Алексей Алексеевич?

— Ну, и что дальше? – высокомерно смотрел очкарик.

— Я генерал Вахромеев, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

— У меня всё в порядке! — с пафосом заверил Терпилов. – Я плачу налоги и занимаюсь меценатством. Наверное ваш визит – это какая-то ошибка, и, наверное, вы не знаете, кто у меня друзья…

Сильный не тот, кто может положить на лопатки одним взглядом, а тот, кто одной улыбкой способен поднять с колен. Ну, или опустить на колени, какая, к хрену, разница... Вахромеев широко улыбнулся. Не удержался и даже подмигнул. Лицо очкарика сложилось в обиженную мозаику.

— В чём меня обвиняют? – возмутился он, правда, уже не так уверенно.

— Как раз в неуплате налогов. Вот постановление на проведение обыска, — генерал подал решение. – Прошу ознакомиться.

Сук, которому суждено быть обрубленным — рано или поздно... Мымрик взял бумагу и стал её внимательно изучать.

— Ваши счета арестованы. А заключать вас под стражу или нет до суда, я решу, исходя из результатов обыска. Санкция на арест уже подписана областным судьёй.

Генерал кивнул, и ОМОН по главе со следователями, заструился по крылечку.

— Позвольте мне позвонить губернатору? — подобострастно попросил доктор.

— Да не вопрос. Только именно губернатор санкционировала проверку вашей деятельности.

Терпилов жалостливо перекривил лицо, глазки под очёчками захлопали слёзно.

44. Очевидное и невероятное

— Она умерла от болевого шока, не выдержало сердце, — скороговоркой выпалил лысый судмедэксперт. – Глаза не проткнуты, а аккуратно вынуты. Похоже на ритуал. С вашим знакомым Барином произошло то же самое. Но ему предварительно вырвали сердце. Боюсь, начало серии…

Двое верных друзей рассеянно слушали, стоя в коридорчике и покуривая. В палате работала опергруппа.

— Спасибо, Иваныч, — вяло ответил Халюкин.

Двое санитаров вытащили носилки с трупом, накрытым простынёй, и понесли по коридору.

— Вскрытие меня дополнит, — медик последовал за процессией, на ходу стягивая резиновые перчатки.

Очевидное и невероятное часто ходят парой. Даже и добавить нечего. Впрочем, судмедэксперт всё же решил сказать ещё пару слов.

— Антон Петрович, — вернулся медик. – Тут я вспомнил… полгода назад убили столетнюю старуху в третьем районе. Точно таким способом.

— Ну-ну?!

— Имечко у неё такое интересное, — наморщил лоб эксперт. – Та… Та…

— Тарасия! – в унисон вскричали друзья.

***

Спустя полчаса двое верных друзей находились в Административном корпусе психиатрички. Антоха пошел искать заведующую, а Андрюха заметил Юльку, только что вышедшую из ординаторской.

— Как ты, Юль? – Бутербродов впервые видел соседку такой потерянной.

— Нормально, в целом и общем… лёгкий обморок не причинил мне вреда… — вымолвила ординаторша как-то сомнамбулически. Приложила ручку ко лбу.

— Кто же её так, Андрей Васильевич?..

— А, один старый сукин сын, — как можно небрежней ответил доктор. Делиться мистикой с психиатром можно лишь тогда, когда психиатр – это ты сам.

— Один из наших пациентов, да!?

— Нет, — не смог солгать доктор. – Хотя, в психушке ему самое место.

Смерть – это лучший способ решения всех проблем. Как для покойников, так и для их убийц. Однако, подобный эгоизм выходит боком всему остальному человечеству. Юлька всхлипнула:

— Жалко чрезвычайно. Такая тихая пациентка… была. А иногда мне казалось, что она абсолютно здорова.

Если время отмотать назад, то опыт превратится в ошибку. Иными словами, прежде чем подстричь ногти – почешите спинку…

— Ты давно здесь работаешь? – упал острожный вопрос.

— Второй месяц.

***

— Ирина Юрьевна, расскажите, как тётка… то есть Тихонова попала к вам? – выспрашивал Халюкин у заведующей больнички.

Худая дама в очках привыкла смотреть на психов как на говно. По привычке смотрела также и на всех других людей. Прокурор, как известно, не человек, поэтому заведующая делала отчаянные попытки быть любезной. Получалось плохо, но и на том спасибо.

— Агафью привезли на «Скорой» около полугода назад, – монотонно сказала заведующая. — Параноидальная шизофрения, ярко выраженный психоз, депрессивность.

— Видела «зелёных человечков»? – предположил Халюкин.

Психиатр пожевала сухими губками, скользя по прокурору вдумчивым взором. Произнесла без эмоций и знаков препинания:

— Привет, я Смерть. Ну и что? Ну и всё.

Мозг Халюкина завис в старом добром охренении. Прокуроры всё-таки люди, со всеми человеческими вытекающими. Если не назло, то вопреки.

— Не смешно, — сама с собой согласилась заведующая. Она встала, подошла к шкафу и достала папку. Села назад за стол. Открыла скоросшиватель, полистала.

— Вот заявление соседей, — передвинула «Дело» прокурору.

Всегда надо уметь делать правильный ситуационный выбор. Что-то вычеркнуть, а что-то подчеркнуть. Халюкин проглотил матерные слова и ознакомился с бумагой:

— Так-так-так… Ага… Соседи пишут, что Агафье везде мерещатся демоны… чуть не подожгла прохожего старика… неадекватность появилась после убийства бабушки Тарасии.

45. Послание с того света

Двое верных друзей встретились в холле у окна. Перекурили в открытую фортку, обменявшись, по ходу, добытой информацией.

— Читай, Андрюх! – предложил очкарик.

Доктор развернул записку от Агафьи. Оторванная половинка тетрадного листа была исписана чётким мелким почерком.

Ты пробудил Демона. Он спал последние пятнадцать лет. Демон голоден, он питается душами людей, которых соблазнила блудница в образе книги. Демон убил мою бабушку Тарасию, чувствую, и меня скоро... Если хочешь сохранить тело и душу, ты должен вернуть блудницу Сатане.

Бутербродов смолк, дабы перевести дыхание. Когда в драной бумажке заключены твои жизнь и смерть, то такую бумажку ты воспринимаешь Богом. А Господь суеты не терпит.

– Дед Барина пропал без вести ровно пятнадцать лет назад, нарушил молчание очкарик.

Главное не последовать за ним, ведь выход из неизвестного места – крайне неизвестен. Доктор перевернул записочку другой сторонкой, и продолжил:

Тебе нужно вызвать Демона туда, где он первый раз тебе явился. Якобы хочешь что—то пожелать. Демон коварен и хитёр, но глуп и ни о чём не догадается. Он придёт в образе старца, надо сдёрнуть с его головы капюшон…

Дальнейшее чтение прервал Халюкин, толкнув друга в бок. К парочке подошла Юлька, укутанная в модный плащ. На прекрасной голове – шапочка.

— Вы проводите меня до дома, Андрей Васильевич? – беспардонно спросила девица.

— С великим удовольствием, но… — Бутербродов замялся. Половое желание настоятельно рекомендовало проводить экс-зануду, но инстинкт самосохранения категорически сопротивлялся.

— Прокурор, повлияйте, пожалуйста, на Вашего невоспитанного друга, — попросила прежняя Юлька.

Угум-с. Слухи об экс-занудстве оказались сильно преувеличенными…

— Он поддаётся только Вашему влиянию, Юлия Васильевна, — ответил Халюкин, широко гылясь.

— Я попросил присесть, а не привстать, — проворчал доктор в сторону очкарика.

46. Подготовки ко второму обряду

После того, как друзья проводили Юльку – они перешли на другую сторону коттеджа, и взошли на крыльцо Бутербродова. Хозяин отворил незапертую дверь веранды. Молвил с независимым видом:

— Иди, Антоха. Книга лежит в гостиной на ковре. И поверь, я не трушу, а просто…

— Да не парься, всё пучком, — усмехнулся Халюкин. И шагнул в сени.

В течение пяти минут врач искурил пять сигарет. Товарищ не появлялся.

— Очкарик, ау! – Бутербродов осторожненько вступил в домик и заглянул в гостиную.

Прокурор сидел в кресле, спиной к доктору, и явно пристально что—то разглядывал.

– Антоха, брось суку на пол! – заорал Андрей Васильевич, из всех сил тряся друга за плечи. Второй любовник – это уже групповуха, что усложняет покаяние как этически, так и технически.

— Ай, мля! — Очкарик подпрыгнул в кресле. В руках отсвечивал револьвер 22-го калибра, привезенный доктором из Африки. Такие пушки Антон Петрович видел только на киноэкране, и мимо пройти закономерно не смог. Благо, револьвер валялся на столе…

— Где шлюха?! – истошно крикнул врач.

Полегче, парень, чуть яйца себе не отстрелил от твоей паники… Если б имелись в виду твои яйца, то паники наверняка бы не было… несмотря на естественность её мотива.

— Твоя шлюха упакована, — прокурор похлопал по карману куртки.

***

В судебном морге было вязко прохладно и пахло ландышами.

— Ну, вот она, — судебный медик выкатил тело Агафьи из холодильника. Поднял покрывало с лица.

Халюкин деловито достал из кармана маленькие ножницы, передал другу. Тот аккуратно срезал прядь волос с головы покойной.

— Господи, помоги! – молвил твёрдо.

— Аминь! – подтвердил прокурор.

Смерть омоложает, а жизнь старит. Зачастую настолько, что приводит к геронтологическому слабоумию в возрасте тридцати лет… судя по прокурору с его штатским дружком.

— Эй, ребята, — позвал судмедэксперт, не в силах додумать, что сказать ещё.

Ребята, между тем, уже почесали к выходу. Услышав оклик, прокурор всё же тормознул. Вернулся к холодильнику, по-свойски обнял медика. И задушевно выдал:

— Понимаешь, Иваныч…

— Нет, — несколько жалобно произнес судмедэксперт.

— Андрюх, подтверди, — попросил Халюкин.

Проще сказать, что всё нормально, чем объяснять, почему так всё мистически хреново. Но очкарику, наверное, виднее с его ментовской колокольни. Бутербродов кивнул в знаке согласия, нервно перетаптываясь на порожке прозекторской.

— Короче, Иваныч, мой друг Андрюха совершил коммерческую сделку, — доложил Халюкин. — Чуть раньше его пыталась отговорить эта покойница, и по совместительству, ведьма, — он ткнул пальцем в труп. — Андрюха её не послушал и вляпался в дерьмо по самые гланды. Его развели, и не кто-то там, а сам дьявол. Как известно, с адскими силами лучше бизнес не мутить… Дьявол и ведьму замочил, чисто в отместку за помощь Андрюхе.

Мистика вне юридических компетенций. И вне патологоанатомических процедур. Доказано опытным путём. Но резать правду о том, какой же прокурор внушаемый лох – по-мужски некорректно. Хотя и оправдано Законом, которому они оба служат. Судмедэксперт тупо моргал, реагируя на чужую тупость. Клин клином… ну или дурной пример заразителен… — как угодно.

— И вот надо Андрюху выручать, — вещал прокурор. – Поскольку сам себя он выручить не может. Сегодня ночью мы забиваем дьяволу «стрелку», где наверняка всё решим к нашей пользе.

— Отрезанные у ведьмы волосы – это важный аргумент при переговорах с сатаной, — дополнил гинеколог, несмело возвращаясь к трупу.

— Да-да! – энергично кивнул очкарик. – В общем, Иваныч, ты не парься за нас, лады?

Раз уже пошла такая пьянка… Бутербродов крепко пожал безвольную руку медика. И сообщил задушевным шепотом:

— Мы на рынок, Иваныч. Скоро смеркается, а нам необходимо купить магические ингредиенты растительного происхождения. Покупка должна состояться строго после захода солнца!.. Рад был познакомиться и всё такое…

Двое верных друзей вышли.

Труп Агафьи бесстрастно взирал пустыми глазницами. А Иваныч всё же поборол желание писать заявление в СБ о служебном несоответствии. Не спеши исполнять приказ по зову долга, за него могут и наказать. Неизвестно, как с этим в других местах, но в полицейских кругах именно так.

***

— Чеснок. Базилик. Укроп. Вообще, каков срок действия у раствора?

— Думаю, на несколько часов хватит. Книгу обернул?

— Да, — Халюкин достал из ящика стола томик, завернутый в газету.

Диалог происходил на кухне очкарика. Алиса поддерживала Иришу в сей трудный час, а верные друзья вели свои мистические подготовки. По ходу отошли на перекур к фортке. По стеклу застучали капельки с небес. То ли там наверху уже панихида, то ли слезы радости… не узнаешь раньше, чем исполнишь.

— Дождик заморосил, блин. А газета на книге должна быть абсолютно сухой.

— Спрячешь за пазуху, только и всего.

— А на месте? – риторика осталась без ответа. Так всегда (к слову), когда она состязается с практикой.

Доктор засучил рукава, и стал натирать ладони вязкой жёлтой массой, с непередаваемым запахом.

Халюкин взял с подоконника бутылку и налил гранёный стакан до краёв:

— Вздрогни, Андрюх, от нервячков.

— Ты прав, могу забздеть, — легко согласился Бутербродов. – Минуту.

Андрей Васильевич открыл и закрыл спичечный коробок, ласково огладил книжку, и с наслаждением нюхнул ручки:

— Так. Пепел волос тётки Агафьи. Нимфоманка в газете. Оберегающая мазь. Всё в сборе, — доктор нервно перекрестился. – Очкарик, теперь давай водку.

47. Финальная схватка

Светила полная луна. Игривых облачков не наблюдалось, и небосклон мерцал яркими космическими звёздочками. Невдалеке от злосчастной крестовой пылал костёр, над ним — котелок, в коем что-то булькало. Бутербродов сосредоточенно помешивал похлебку черпаком.

В какой-то момент к вершинам деревьев взлетели слова, сказанные глухим голосом:

— Надо же, купец! Я уж не надеялся!..

Из кладбищенских кустов вылез человеческий силуэт и поплыл к доктору. Ближе, ближе… В свет костра вступил маленький старый хрен. Сморщенное лицо, прядь седых волос, зеленые гляделки. И чёрный плащ с капюшоном.

— Привет, привет! Чего варишь? – ехидный голос был наполнен любопытством до краёв. Сверкнули золотые зубы.

— Здравствуй, — небрежно ответил Андрей Васильевич. — Хочу предложить тебе сердце своего бывшего друга. — Он разогнулся от костра, как можно шире улыбнулся.

— Да ты что! Ну-к, спасибо! Уважил старика! – дедок пошевелил корявыми пальцами, облизал губы длинным раздвоенным языком.

— Имей в виду, не бесплатно… Я, по всем правилам, исполнил обряд на возвращение утраченного. И ты мне должен вернуть всё, чем я владел. Здесь написано, — доктор похлопал себя по поясу, где рельефно читалась книга.

Нельзя уверенно сказать за заговор – будет он рабочим или нет. Только испытание обряда даст ответ. Есть заклинания с «техническим браком», есть и просто пустышки. А волшебники – сущности, производящие колдовство – это вообще мракобесы и жулики, по большей части...

– А то знаю я тебя мошенника… — с угрозой добавил Бутербродов.

— Да ладно тебе, Андрюх! – обиделся старикан и… вдруг шумно потянул носом воздух. – Чесноком и укропом пахнет, мать твою!.. Ты что задумал!?

Старый пердун нахохлился, лицо превратилось в сплошную маску подозрения.

— Я задумал вернуть все свои потери, — прорычал доктор в гневе. — Ты мне ещё поматькай, чёрт тебя возьми! Опять с темы съезжаешь…

Бутербродов возблагодарил Господа, поднёсшего намедни ему стаканчик. Прокурорскими руками, да какая разница. Без алкоголя в крови спорить со старым хрычом было б тяжеловато.

— Меня лечить не надо, сам могу! – яростно завизжал дед, оглядываясь в серьезном беспокойстве. – Где труп Халюкина, дьявол тебя забери!?

У человека есть два события, которые он не может изменить: дата рождения и дата смерти. Всё иное в его мозгах. Бутербродов невозмутимо сплюнул и веско произнес:

— Слышь, пассажир… Труп Халюкина вон в тех кустах, откуда ты сам и нарисовался. Прямо возле могильных крестов. Короче: жри своё мясо, а не хочешь – убирайся! Параноик хренов…

Дед перестал озираться. Вымолвил мягко:

— Андрюх, не кипятись, милок. Станешь тут с тобой… — он пальцами вытащил из кипящего бульона кусок плоти. – Я считаю, что ты сам виноват. Зачем вот ты слушал друзей, книжечку пытался сжечь, а?..

Чёрт опустил мяско в рот. На секунду от наслаждения закрыл глазки.

— Фух! – доктор сдёрнул с головы деда капюшон, обнажив срезанную макушку. Ошалелому взгляду открылись мозги, обтянутые красной кровяной плёнкой. Бутербродов открыл спичечный коробок, и единым броском высыпал пепел на эту плёнку. Мозги неспешно задымились.

По времени действие заняло всего одно мгновение. В следующий миг доктор выхватил из кармана «магический ошейник» (из палаты Агафьи), и опустил на седую голову.

— Я тебя сделал, демон! – запальчиво крикнул Бутербродов. – Давай уже, подыхай!

Через пару секунд старикан оправился от морального шока и стал реагировать. Он отбросил «магический ошейник» и толкнул врача в грудь.

— Не понял… — пробормотал Андрей Васильевич, падая от удара на сыру землю.

— Какое же ты лицемерное говно! – посетовал дед, приближаясь к жертве. – Сейчас я тебя съем.

Из кладбищенских кустов выскочил Антоха. В руках дубина, в глазах ярость. Он споро прыгнул к костру, и по всего размаха ударил старичка по согбенной спинке. Дедуля даже не покачнулся, а вот здоровенная палка сломалась.

— Нехорошо свистеть, особо старшим по возрасту, — заметил старый пердун, беря врача за шиворот и приподнимая как пушинку. Другой рукою схватил Халюкина. — Ну-к, ничего, я сам выступлю и разделочником, и поваром…

Чёрт поднял верных друзей перед собой на вытянутых руках. Держа их за шкирки. Заусмехался и заоблизывался.

— Слова скажи, Андрюха! – выкрикнул Халюкин.

— Какой мерзкий очкарик, – в испуге обронил дед. — Заткнись, живо!

Невыученные уроки дорого обходятся. Доктор болезненно перекривился:

— Чёрт, совсем вылетело, — он наставил палец на нечисть и закричал: – Ты, сукин сын, яви свой истинный облик!

— Ты уверен, что этого хоче…? – договорить пожиратель сердец не успел. Он… закружился на месте, быстрее и быстрее. Пламя костра пригнулось. Старик слился в сплошной вихрь… Под влиянием центробежной силы друзья разлетелись по разные стороны костра. Упали на жухлую травку. Тут же вскочили в настороженных позах.

— Хватай железку, успокой эту гниду! – заорал Халюкин. Он подхватил «магический ошейник» с землицы, бросил другу. Тот легко поймал.

— Фух! – доктор подскочил к вихрю. Согнулся и выставил руку, защищаясь от мощного смерча. Внезапно… вихрь прекратился. Раз – был, два – уже нету.

— Ну, ни хрена себе! – вытаращил свои очки прокурор. Доктор сдержал матерные слова, но тоже так неплохо пропукался.

Перед верными друзьями стояло безголовое тело, укутанное в плащ. Капюшон лежал на плечах. Там, где теоретически у фигуры должна была быть макушка – струился дымок от сожженных волос тётки Агафьи. На месте глаз – зеленые огни, вместо рта — гнилые неровные зубы, без губ.

— Ну-к, явил я свой облик, и что дальше? – прохрипел демон в своем истинном обличье.

Бутербродов с усилием сбросил оцепенение. Рожай или родят тебя, причем, обратно, — как-то так. Доктор с размаха опустил «магический ошейник» на голову демона. На то место, где должна была быть голова. «Магический ошейник» лёг точно на клубящийся дымок (ака затылок), провалился через закономерную пустоту и упёрся в воротник плаща.

Дух немедленно схватил Бутербродова за горло и насмешливо пророкотал:

— Похоже, Андрюха, тебе пришла пора умереть.

Рука демона удлинилась и залезла в горло доктора. Сопротивление не спасало и даже не мешало отнимать жизнь.

— Пришла моя очередь. Сейчас я неплохо поужинаю дрянной душонкой, — мурлыкал демон, вытаскивая руку из гортани. Изнутри Бутербродова показалась белёсая копия его головы.

Врач уже не сопротивлялся, а висел в дюжих пальцах как мешок. Из-за пазухи выпала книга, завернутая в газету, — мягко приземлилась на траву.

— Сожри лучше свинца, страшила! – в руках Халюкина возник табельный пистолет.

Грохнули три выстрела. Пули не причинили вреда, но демона хорошенько встряхнуло, и он выпустил доктора. Тот шлёпнулся на травку, рядом упал «магический ошейник».

— Ты мне надоел, очкарик! – дух развернулся к Халюкину. Затем с места, без разбега, совершил трёхметровый прыжок. Выбил пистолет, схватил прокурора за грудки и поднял в воздух.

— Какая всё-таки мерзкая рожа! Ку-ку, очкарик!

Андрей Васильевич кое-как справился с диким кашлем. Попытался встать и не смог, подвела правая нога, отдающая резкой болью.

— Отпусти Халюкина, долбаный ублюдок! – в бессилии крикнул доктор. – Я нужен, меня и бери!

Если бы людей перестали убивать, то никто не знает, что бы было. Демон сделал вид, что не слышал отчаянного вопля. Он сдёрнул с Халюкина очки, раздвоенным язычком облизал прокурорское лицо. Антоха морщился и плевался, но от мистики не уйти, если ты сам к ней пришёл.

— Это всё неправильно! – заорал Андрей Васильевич, тиская «магический ошейник». – Почему, мать её, драная железяка не действует!? Или тоже вышел срок годности!? – Врач поднял голову к небу. – Эй, где вы – ангелы, архангелы!?.. Ну, помогите, ну подскажите мне!..

— Ха-хаха-ха! – демон повернул к Бутербродову явно ухмыляющееся лицо, зубы были раздвинуты в гримасе. — Ангелы по ночам дрыхнут. И им наплевать на тебя и твоего уродливого друга.

— На себя посмотри, эталон красоты! – огрызнулся Антоха, дергаясь в стальной хватке нечистика. — Так тебе сразу кто-то и поверил! Правда, Бу? – прокурор мужественно пнул нежить под пояс.

— Ха-хаха-ха! – вновь зазвучал грубый громкий смех демона.

— Ох, мля! – скривился от боли Халюкин. — У тебя железные яйца? Или ты, вообще, без яиц, чёрт возьми? Как с этим у демонов, просвети?

Иногда зло исчезает, уступая место добру. В мистике так повсеместно. Доктор мучительно задумался, ловя ускользающую мысль:

— Сразу поверил, сразу поверил… О, блин, вспомнил!.. Не верь ему сразу… – Андрей Васильевич напрягся и крикнул что есть сил: – Яви свой истинный облик! Слышишь ты, чудила!..

Чудище метнуло на доктора злобный взгляд. Отшвырнуло прокурора в сторонку. Сделало шаг вперед, потом второй… на третьем шаге его затрясло. Пшик и… демон растаял подобно апрельскому снегу. У костра образовалась большая тёмная лужа.

— Спокуха! – Халюкин подобрал пистолет и подорвался к луже. На поиск очков времени не осталось.

— Осторожней, очкарик! Хрен на выдумки горазд!

Лужа действительно завибрировала, вытягиваясь в высоту. Выше и выше… Раз, два, три, четыре, пять – вышел Тузик погулять. Лужа превратилась в коричневую собачку, ростом с человека. И вовсе не добродушную.

Халюкин успел отпрыгнуть. Палить благоразумно не стал. Близоруко щурясь, нервно дёргался, стоя в паре метров от животного.

Собачка прыгнула к доктору, придавила его лапой к земле. Разинула смердящую клыкастую пасть:

— Ты не успеешь, Андрюха!

— Успею! – доктор извернулся и брякнул «магический ошейник» на голову пса, точно между острых ушей. Атрибут нежно скользнул на шею, легко провалившись через массивный череп. Собачка замерла будто статуя, ни в силах даже тявкнуть. Да здравствует парализация!

— Есть! Антох, давай шлюху!

— Сейчас! – Халюкин заметался у костра, проклиная свою близорукость.

— Скорей! Гадина мне все рёбра отдавила!

— Вот! – прокурор, наконец, подал книгу, обернутую в газету.

Страницы: «« ... 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Благородством именуется между нами отличность, обыкновенно воздаваемая происшедшим от показавших ве...
«Известно, что война всем народам учинилась необходимою и род человеческий должен неисключительно не...
«Но кому вверить должно сохранение толиких правил, толикую важность в себе заключающих? Кто будут си...
«Воспитать, научить дитя, открыть разум его – значит помогать делать ему испытания, сообщать те, кот...
«Какой есть или, лучше сказать, какой должен быть предмет нравственной части воспитания сего отделен...
«Правило, столь хорошо сочинителем Емиля объясненное, но которое было бы несоответственно начертанию...