Неразменный рубль Лесков Николай
Мы не проигрываем жизнь, просто другие у нас её выигрывают. Запах смерти потихоньку вытеснял запах серы. Иная обстановка в палате не изменилась.
— Смотри, — прокурор взял с тумбочки геометрическую фигуру. Металл белый, по форме круг, диаметр десять сантиметров. По периметру, с внутренней и внешней сторон круга – напаянные треугольники.
– Нашёл у Агафьи под подушкой, — Халюкин передал штуку другу. – Есть мысли?
— Напоминает строгий ошейник, — размыслил Бутербродов. — Полагаю, что дьявольский пёс под него уже где-то рядом…
Мистика не любит, чтобы её изучали. Мистика любит, когда ею пользуются. Прокурор веско подытожил:
— Я вызвал полицию, убийство есть убийство. Ошейник убери подальше от чужих глаз, на досуге разглядим.
Послышался грохот падающего тела. Верные друзья в недоумении обернулись. На полу лежала Юлька. Вероятно, изуродованная голова тётки заставила неокрепшее сознание устраниться от таких ужасов.
— Что с ней, Андрюх?
— Похоже, обморок. Нужно её отсюда унести.
43. Эпичная подстава
На территорию частной клиники под Петербургом нагло вторгся «Мерседес». За ним неспешно ввалился микроавтобус с тонированными стеклами.
Машинки примостились рядом с чёрным лимузином, брошенным у парадных дверей головного особнячка. Из салона «Мерса» вылез крепкий мужик с генеральскими погонами. Следом пара штатских. Из автобуса традиционно выскочили бравые парни с боевыми автоматами, с мешками на головах – маски-шоу.
— Эй, в чём дело!? – по ступенькам сбежал доктор в белом халатике. В круглых диоптральных очёчках. Следом еле поспевали двое местных охранников с рациями и пистолетиками. Полиция лишь самодовольно усмехнулась.
– Это частная территория и я её владелец! – грозно обратился очкарик к генералу. – Представьтесь-ка, дорогой!
У меня по жизни проблемы с подчинением кому-либо. Скольких таких самодовольных мымриков генерал повидал на своём долгом ментовском веку… Вначале они надменно вопрошают, а после униженно умоляют.
— Как понимаю, вы Терпилов Алексей Алексеевич?
— Ну, и что дальше? – высокомерно смотрел очкарик.
— Я генерал Вахромеев, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
— У меня всё в порядке! — с пафосом заверил Терпилов. – Я плачу налоги и занимаюсь меценатством. Наверное ваш визит – это какая-то ошибка, и, наверное, вы не знаете, кто у меня друзья…
Сильный не тот, кто может положить на лопатки одним взглядом, а тот, кто одной улыбкой способен поднять с колен. Ну, или опустить на колени, какая, к хрену, разница... Вахромеев широко улыбнулся. Не удержался и даже подмигнул. Лицо очкарика сложилось в обиженную мозаику.
— В чём меня обвиняют? – возмутился он, правда, уже не так уверенно.
— Как раз в неуплате налогов. Вот постановление на проведение обыска, — генерал подал решение. – Прошу ознакомиться.
Сук, которому суждено быть обрубленным — рано или поздно... Мымрик взял бумагу и стал её внимательно изучать.
— Ваши счета арестованы. А заключать вас под стражу или нет до суда, я решу, исходя из результатов обыска. Санкция на арест уже подписана областным судьёй.
Генерал кивнул, и ОМОН по главе со следователями, заструился по крылечку.
— Позвольте мне позвонить губернатору? — подобострастно попросил доктор.
— Да не вопрос. Только именно губернатор санкционировала проверку вашей деятельности.
Терпилов жалостливо перекривил лицо, глазки под очёчками захлопали слёзно.
44. Очевидное и невероятное
— Она умерла от болевого шока, не выдержало сердце, — скороговоркой выпалил лысый судмедэксперт. – Глаза не проткнуты, а аккуратно вынуты. Похоже на ритуал. С вашим знакомым Барином произошло то же самое. Но ему предварительно вырвали сердце. Боюсь, начало серии…
Двое верных друзей рассеянно слушали, стоя в коридорчике и покуривая. В палате работала опергруппа.
— Спасибо, Иваныч, — вяло ответил Халюкин.
Двое санитаров вытащили носилки с трупом, накрытым простынёй, и понесли по коридору.
— Вскрытие меня дополнит, — медик последовал за процессией, на ходу стягивая резиновые перчатки.
Очевидное и невероятное часто ходят парой. Даже и добавить нечего. Впрочем, судмедэксперт всё же решил сказать ещё пару слов.
— Антон Петрович, — вернулся медик. – Тут я вспомнил… полгода назад убили столетнюю старуху в третьем районе. Точно таким способом.
— Ну-ну?!
— Имечко у неё такое интересное, — наморщил лоб эксперт. – Та… Та…
— Тарасия! – в унисон вскричали друзья.
***
Спустя полчаса двое верных друзей находились в Административном корпусе психиатрички. Антоха пошел искать заведующую, а Андрюха заметил Юльку, только что вышедшую из ординаторской.
— Как ты, Юль? – Бутербродов впервые видел соседку такой потерянной.
— Нормально, в целом и общем… лёгкий обморок не причинил мне вреда… — вымолвила ординаторша как-то сомнамбулически. Приложила ручку ко лбу.
— Кто же её так, Андрей Васильевич?..
— А, один старый сукин сын, — как можно небрежней ответил доктор. Делиться мистикой с психиатром можно лишь тогда, когда психиатр – это ты сам.
— Один из наших пациентов, да!?
— Нет, — не смог солгать доктор. – Хотя, в психушке ему самое место.
Смерть – это лучший способ решения всех проблем. Как для покойников, так и для их убийц. Однако, подобный эгоизм выходит боком всему остальному человечеству. Юлька всхлипнула:
— Жалко чрезвычайно. Такая тихая пациентка… была. А иногда мне казалось, что она абсолютно здорова.
Если время отмотать назад, то опыт превратится в ошибку. Иными словами, прежде чем подстричь ногти – почешите спинку…
— Ты давно здесь работаешь? – упал острожный вопрос.
— Второй месяц.
***
— Ирина Юрьевна, расскажите, как тётка… то есть Тихонова попала к вам? – выспрашивал Халюкин у заведующей больнички.
Худая дама в очках привыкла смотреть на психов как на говно. По привычке смотрела также и на всех других людей. Прокурор, как известно, не человек, поэтому заведующая делала отчаянные попытки быть любезной. Получалось плохо, но и на том спасибо.
— Агафью привезли на «Скорой» около полугода назад, – монотонно сказала заведующая. — Параноидальная шизофрения, ярко выраженный психоз, депрессивность.
— Видела «зелёных человечков»? – предположил Халюкин.
Психиатр пожевала сухими губками, скользя по прокурору вдумчивым взором. Произнесла без эмоций и знаков препинания:
— Привет, я Смерть. Ну и что? Ну и всё.
Мозг Халюкина завис в старом добром охренении. Прокуроры всё-таки люди, со всеми человеческими вытекающими. Если не назло, то вопреки.
— Не смешно, — сама с собой согласилась заведующая. Она встала, подошла к шкафу и достала папку. Села назад за стол. Открыла скоросшиватель, полистала.
— Вот заявление соседей, — передвинула «Дело» прокурору.
Всегда надо уметь делать правильный ситуационный выбор. Что-то вычеркнуть, а что-то подчеркнуть. Халюкин проглотил матерные слова и ознакомился с бумагой:
— Так-так-так… Ага… Соседи пишут, что Агафье везде мерещатся демоны… чуть не подожгла прохожего старика… неадекватность появилась после убийства бабушки Тарасии.
45. Послание с того света
Двое верных друзей встретились в холле у окна. Перекурили в открытую фортку, обменявшись, по ходу, добытой информацией.
— Читай, Андрюх! – предложил очкарик.
Доктор развернул записку от Агафьи. Оторванная половинка тетрадного листа была исписана чётким мелким почерком.
— Ты пробудил Демона. Он спал последние пятнадцать лет. Демон голоден, он питается душами людей, которых соблазнила блудница в образе книги. Демон убил мою бабушку Тарасию, чувствую, и меня скоро... Если хочешь сохранить тело и душу, ты должен вернуть блудницу Сатане.
Бутербродов смолк, дабы перевести дыхание. Когда в драной бумажке заключены твои жизнь и смерть, то такую бумажку ты воспринимаешь Богом. А Господь суеты не терпит.
– Дед Барина пропал без вести ровно пятнадцать лет назад, — нарушил молчание очкарик.
Главное не последовать за ним, ведь выход из неизвестного места – крайне неизвестен. Доктор перевернул записочку другой сторонкой, и продолжил:
— Тебе нужно вызвать Демона туда, где он первый раз тебе явился. Якобы хочешь что—то пожелать. Демон коварен и хитёр, но глуп и ни о чём не догадается. Он придёт в образе старца, надо сдёрнуть с его головы капюшон…
Дальнейшее чтение прервал Халюкин, толкнув друга в бок. К парочке подошла Юлька, укутанная в модный плащ. На прекрасной голове – шапочка.
— Вы проводите меня до дома, Андрей Васильевич? – беспардонно спросила девица.
— С великим удовольствием, но… — Бутербродов замялся. Половое желание настоятельно рекомендовало проводить экс-зануду, но инстинкт самосохранения категорически сопротивлялся.
— Прокурор, повлияйте, пожалуйста, на Вашего невоспитанного друга, — попросила прежняя Юлька.
Угум-с. Слухи об экс-занудстве оказались сильно преувеличенными…
— Он поддаётся только Вашему влиянию, Юлия Васильевна, — ответил Халюкин, широко гылясь.
— Я попросил присесть, а не привстать, — проворчал доктор в сторону очкарика.
46. Подготовки ко второму обряду
После того, как друзья проводили Юльку – они перешли на другую сторону коттеджа, и взошли на крыльцо Бутербродова. Хозяин отворил незапертую дверь веранды. Молвил с независимым видом:
— Иди, Антоха. Книга лежит в гостиной на ковре. И поверь, я не трушу, а просто…
— Да не парься, всё пучком, — усмехнулся Халюкин. И шагнул в сени.
В течение пяти минут врач искурил пять сигарет. Товарищ не появлялся.
— Очкарик, ау! – Бутербродов осторожненько вступил в домик и заглянул в гостиную.
Прокурор сидел в кресле, спиной к доктору, и явно пристально что—то разглядывал.
– Антоха, брось суку на пол! – заорал Андрей Васильевич, из всех сил тряся друга за плечи. Второй любовник – это уже групповуха, что усложняет покаяние как этически, так и технически.
— Ай, мля! — Очкарик подпрыгнул в кресле. В руках отсвечивал револьвер 22-го калибра, привезенный доктором из Африки. Такие пушки Антон Петрович видел только на киноэкране, и мимо пройти закономерно не смог. Благо, револьвер валялся на столе…
— Где шлюха?! – истошно крикнул врач.
Полегче, парень, чуть яйца себе не отстрелил от твоей паники… Если б имелись в виду твои яйца, то паники наверняка бы не было… несмотря на естественность её мотива.
— Твоя шлюха упакована, — прокурор похлопал по карману куртки.
***
В судебном морге было вязко прохладно и пахло ландышами.
— Ну, вот она, — судебный медик выкатил тело Агафьи из холодильника. Поднял покрывало с лица.
Халюкин деловито достал из кармана маленькие ножницы, передал другу. Тот аккуратно срезал прядь волос с головы покойной.
— Господи, помоги! – молвил твёрдо.
— Аминь! – подтвердил прокурор.
Смерть омоложает, а жизнь старит. Зачастую настолько, что приводит к геронтологическому слабоумию в возрасте тридцати лет… судя по прокурору с его штатским дружком.
— Эй, ребята, — позвал судмедэксперт, не в силах додумать, что сказать ещё.
Ребята, между тем, уже почесали к выходу. Услышав оклик, прокурор всё же тормознул. Вернулся к холодильнику, по-свойски обнял медика. И задушевно выдал:
— Понимаешь, Иваныч…
— Нет, — несколько жалобно произнес судмедэксперт.
— Андрюх, подтверди, — попросил Халюкин.
Проще сказать, что всё нормально, чем объяснять, почему так всё мистически хреново. Но очкарику, наверное, виднее с его ментовской колокольни. Бутербродов кивнул в знаке согласия, нервно перетаптываясь на порожке прозекторской.
— Короче, Иваныч, мой друг Андрюха совершил коммерческую сделку, — доложил Халюкин. — Чуть раньше его пыталась отговорить эта покойница, и по совместительству, ведьма, — он ткнул пальцем в труп. — Андрюха её не послушал и вляпался в дерьмо по самые гланды. Его развели, и не кто-то там, а сам дьявол. Как известно, с адскими силами лучше бизнес не мутить… Дьявол и ведьму замочил, чисто в отместку за помощь Андрюхе.
Мистика вне юридических компетенций. И вне патологоанатомических процедур. Доказано опытным путём. Но резать правду о том, какой же прокурор внушаемый лох – по-мужски некорректно. Хотя и оправдано Законом, которому они оба служат. Судмедэксперт тупо моргал, реагируя на чужую тупость. Клин клином… ну или дурной пример заразителен… — как угодно.
— И вот надо Андрюху выручать, — вещал прокурор. – Поскольку сам себя он выручить не может. Сегодня ночью мы забиваем дьяволу «стрелку», где наверняка всё решим к нашей пользе.
— Отрезанные у ведьмы волосы – это важный аргумент при переговорах с сатаной, — дополнил гинеколог, несмело возвращаясь к трупу.
— Да-да! – энергично кивнул очкарик. – В общем, Иваныч, ты не парься за нас, лады?
Раз уже пошла такая пьянка… Бутербродов крепко пожал безвольную руку медика. И сообщил задушевным шепотом:
— Мы на рынок, Иваныч. Скоро смеркается, а нам необходимо купить магические ингредиенты растительного происхождения. Покупка должна состояться строго после захода солнца!.. Рад был познакомиться и всё такое…
Двое верных друзей вышли.
Труп Агафьи бесстрастно взирал пустыми глазницами. А Иваныч всё же поборол желание писать заявление в СБ о служебном несоответствии. Не спеши исполнять приказ по зову долга, за него могут и наказать. Неизвестно, как с этим в других местах, но в полицейских кругах именно так.
***
— Чеснок. Базилик. Укроп. Вообще, каков срок действия у раствора?
— Думаю, на несколько часов хватит. Книгу обернул?
— Да, — Халюкин достал из ящика стола томик, завернутый в газету.
Диалог происходил на кухне очкарика. Алиса поддерживала Иришу в сей трудный час, а верные друзья вели свои мистические подготовки. По ходу отошли на перекур к фортке. По стеклу застучали капельки с небес. То ли там наверху уже панихида, то ли слезы радости… не узнаешь раньше, чем исполнишь.
— Дождик заморосил, блин. А газета на книге должна быть абсолютно сухой.
— Спрячешь за пазуху, только и всего.
— А на месте? – риторика осталась без ответа. Так всегда (к слову), когда она состязается с практикой.
Доктор засучил рукава, и стал натирать ладони вязкой жёлтой массой, с непередаваемым запахом.
Халюкин взял с подоконника бутылку и налил гранёный стакан до краёв:
— Вздрогни, Андрюх, от нервячков.
— Ты прав, могу забздеть, — легко согласился Бутербродов. – Минуту.
Андрей Васильевич открыл и закрыл спичечный коробок, ласково огладил книжку, и с наслаждением нюхнул ручки:
— Так. Пепел волос тётки Агафьи. Нимфоманка в газете. Оберегающая мазь. Всё в сборе, — доктор нервно перекрестился. – Очкарик, теперь давай водку.
47. Финальная схватка
Светила полная луна. Игривых облачков не наблюдалось, и небосклон мерцал яркими космическими звёздочками. Невдалеке от злосчастной крестовой пылал костёр, над ним — котелок, в коем что-то булькало. Бутербродов сосредоточенно помешивал похлебку черпаком.
В какой-то момент к вершинам деревьев взлетели слова, сказанные глухим голосом:
— Надо же, купец! Я уж не надеялся!..
Из кладбищенских кустов вылез человеческий силуэт и поплыл к доктору. Ближе, ближе… В свет костра вступил маленький старый хрен. Сморщенное лицо, прядь седых волос, зеленые гляделки. И чёрный плащ с капюшоном.
— Привет, привет! Чего варишь? – ехидный голос был наполнен любопытством до краёв. Сверкнули золотые зубы.
— Здравствуй, — небрежно ответил Андрей Васильевич. — Хочу предложить тебе сердце своего бывшего друга. — Он разогнулся от костра, как можно шире улыбнулся.
— Да ты что! Ну-к, спасибо! Уважил старика! – дедок пошевелил корявыми пальцами, облизал губы длинным раздвоенным языком.
— Имей в виду, не бесплатно… Я, по всем правилам, исполнил обряд на возвращение утраченного. И ты мне должен вернуть всё, чем я владел. Здесь написано, — доктор похлопал себя по поясу, где рельефно читалась книга.
Нельзя уверенно сказать за заговор – будет он рабочим или нет. Только испытание обряда даст ответ. Есть заклинания с «техническим браком», есть и просто пустышки. А волшебники – сущности, производящие колдовство – это вообще мракобесы и жулики, по большей части...
– А то знаю я тебя мошенника… — с угрозой добавил Бутербродов.
— Да ладно тебе, Андрюх! – обиделся старикан и… вдруг шумно потянул носом воздух. – Чесноком и укропом пахнет, мать твою!.. Ты что задумал!?
Старый пердун нахохлился, лицо превратилось в сплошную маску подозрения.
— Я задумал вернуть все свои потери, — прорычал доктор в гневе. — Ты мне ещё поматькай, чёрт тебя возьми! Опять с темы съезжаешь…
Бутербродов возблагодарил Господа, поднёсшего намедни ему стаканчик. Прокурорскими руками, да какая разница. Без алкоголя в крови спорить со старым хрычом было б тяжеловато.
— Меня лечить не надо, сам могу! – яростно завизжал дед, оглядываясь в серьезном беспокойстве. – Где труп Халюкина, дьявол тебя забери!?
У человека есть два события, которые он не может изменить: дата рождения и дата смерти. Всё иное в его мозгах. Бутербродов невозмутимо сплюнул и веско произнес:
— Слышь, пассажир… Труп Халюкина вон в тех кустах, откуда ты сам и нарисовался. Прямо возле могильных крестов. Короче: жри своё мясо, а не хочешь – убирайся! Параноик хренов…
Дед перестал озираться. Вымолвил мягко:
— Андрюх, не кипятись, милок. Станешь тут с тобой… — он пальцами вытащил из кипящего бульона кусок плоти. – Я считаю, что ты сам виноват. Зачем вот ты слушал друзей, книжечку пытался сжечь, а?..
Чёрт опустил мяско в рот. На секунду от наслаждения закрыл глазки.
— Фух! – доктор сдёрнул с головы деда капюшон, обнажив срезанную макушку. Ошалелому взгляду открылись мозги, обтянутые красной кровяной плёнкой. Бутербродов открыл спичечный коробок, и единым броском высыпал пепел на эту плёнку. Мозги неспешно задымились.
По времени действие заняло всего одно мгновение. В следующий миг доктор выхватил из кармана «магический ошейник» (из палаты Агафьи), и опустил на седую голову.
— Я тебя сделал, демон! – запальчиво крикнул Бутербродов. – Давай уже, подыхай!
Через пару секунд старикан оправился от морального шока и стал реагировать. Он отбросил «магический ошейник» и толкнул врача в грудь.
— Не понял… — пробормотал Андрей Васильевич, падая от удара на сыру землю.
— Какое же ты лицемерное говно! – посетовал дед, приближаясь к жертве. – Сейчас я тебя съем.
Из кладбищенских кустов выскочил Антоха. В руках дубина, в глазах ярость. Он споро прыгнул к костру, и по всего размаха ударил старичка по согбенной спинке. Дедуля даже не покачнулся, а вот здоровенная палка сломалась.
— Нехорошо свистеть, особо старшим по возрасту, — заметил старый пердун, беря врача за шиворот и приподнимая как пушинку. Другой рукою схватил Халюкина. — Ну-к, ничего, я сам выступлю и разделочником, и поваром…
Чёрт поднял верных друзей перед собой на вытянутых руках. Держа их за шкирки. Заусмехался и заоблизывался.
— Слова скажи, Андрюха! – выкрикнул Халюкин.
— Какой мерзкий очкарик, – в испуге обронил дед. — Заткнись, живо!
Невыученные уроки дорого обходятся. Доктор болезненно перекривился:
— Чёрт, совсем вылетело, — он наставил палец на нечисть и закричал: – Ты, сукин сын, яви свой истинный облик!
— Ты уверен, что этого хоче…? – договорить пожиратель сердец не успел. Он… закружился на месте, быстрее и быстрее. Пламя костра пригнулось. Старик слился в сплошной вихрь… Под влиянием центробежной силы друзья разлетелись по разные стороны костра. Упали на жухлую травку. Тут же вскочили в настороженных позах.
— Хватай железку, успокой эту гниду! – заорал Халюкин. Он подхватил «магический ошейник» с землицы, бросил другу. Тот легко поймал.
— Фух! – доктор подскочил к вихрю. Согнулся и выставил руку, защищаясь от мощного смерча. Внезапно… вихрь прекратился. Раз – был, два – уже нету.
— Ну, ни хрена себе! – вытаращил свои очки прокурор. Доктор сдержал матерные слова, но тоже так неплохо пропукался.
Перед верными друзьями стояло безголовое тело, укутанное в плащ. Капюшон лежал на плечах. Там, где теоретически у фигуры должна была быть макушка – струился дымок от сожженных волос тётки Агафьи. На месте глаз – зеленые огни, вместо рта — гнилые неровные зубы, без губ.
— Ну-к, явил я свой облик, и что дальше? – прохрипел демон в своем истинном обличье.
Бутербродов с усилием сбросил оцепенение. Рожай или родят тебя, причем, обратно, — как-то так. Доктор с размаха опустил «магический ошейник» на голову демона. На то место, где должна была быть голова. «Магический ошейник» лёг точно на клубящийся дымок (ака затылок), провалился через закономерную пустоту и упёрся в воротник плаща.
Дух немедленно схватил Бутербродова за горло и насмешливо пророкотал:
— Похоже, Андрюха, тебе пришла пора умереть.
Рука демона удлинилась и залезла в горло доктора. Сопротивление не спасало и даже не мешало отнимать жизнь.
— Пришла моя очередь. Сейчас я неплохо поужинаю дрянной душонкой, — мурлыкал демон, вытаскивая руку из гортани. Изнутри Бутербродова показалась белёсая копия его головы.
Врач уже не сопротивлялся, а висел в дюжих пальцах как мешок. Из-за пазухи выпала книга, завернутая в газету, — мягко приземлилась на траву.
— Сожри лучше свинца, страшила! – в руках Халюкина возник табельный пистолет.
Грохнули три выстрела. Пули не причинили вреда, но демона хорошенько встряхнуло, и он выпустил доктора. Тот шлёпнулся на травку, рядом упал «магический ошейник».
— Ты мне надоел, очкарик! – дух развернулся к Халюкину. Затем с места, без разбега, совершил трёхметровый прыжок. Выбил пистолет, схватил прокурора за грудки и поднял в воздух.
— Какая всё-таки мерзкая рожа! Ку-ку, очкарик!
Андрей Васильевич кое-как справился с диким кашлем. Попытался встать и не смог, подвела правая нога, отдающая резкой болью.
— Отпусти Халюкина, долбаный ублюдок! – в бессилии крикнул доктор. – Я нужен, меня и бери!
Если бы людей перестали убивать, то никто не знает, что бы было. Демон сделал вид, что не слышал отчаянного вопля. Он сдёрнул с Халюкина очки, раздвоенным язычком облизал прокурорское лицо. Антоха морщился и плевался, но от мистики не уйти, если ты сам к ней пришёл.
— Это всё неправильно! – заорал Андрей Васильевич, тиская «магический ошейник». – Почему, мать её, драная железяка не действует!? Или тоже вышел срок годности!? – Врач поднял голову к небу. – Эй, где вы – ангелы, архангелы!?.. Ну, помогите, ну подскажите мне!..
— Ха-хаха-ха! – демон повернул к Бутербродову явно ухмыляющееся лицо, зубы были раздвинуты в гримасе. — Ангелы по ночам дрыхнут. И им наплевать на тебя и твоего уродливого друга.
— На себя посмотри, эталон красоты! – огрызнулся Антоха, дергаясь в стальной хватке нечистика. — Так тебе сразу кто-то и поверил! Правда, Бу? – прокурор мужественно пнул нежить под пояс.
— Ха-хаха-ха! – вновь зазвучал грубый громкий смех демона.
— Ох, мля! – скривился от боли Халюкин. — У тебя железные яйца? Или ты, вообще, без яиц, чёрт возьми? Как с этим у демонов, просвети?
Иногда зло исчезает, уступая место добру. В мистике так повсеместно. Доктор мучительно задумался, ловя ускользающую мысль:
— Сразу поверил, сразу поверил… О, блин, вспомнил!.. Не верь ему сразу… – Андрей Васильевич напрягся и крикнул что есть сил: – Яви свой истинный облик! Слышишь ты, чудила!..
Чудище метнуло на доктора злобный взгляд. Отшвырнуло прокурора в сторонку. Сделало шаг вперед, потом второй… на третьем шаге его затрясло. Пшик и… демон растаял подобно апрельскому снегу. У костра образовалась большая тёмная лужа.
— Спокуха! – Халюкин подобрал пистолет и подорвался к луже. На поиск очков времени не осталось.
— Осторожней, очкарик! Хрен на выдумки горазд!
Лужа действительно завибрировала, вытягиваясь в высоту. Выше и выше… Раз, два, три, четыре, пять – вышел Тузик погулять. Лужа превратилась в коричневую собачку, ростом с человека. И вовсе не добродушную.
Халюкин успел отпрыгнуть. Палить благоразумно не стал. Близоруко щурясь, нервно дёргался, стоя в паре метров от животного.
Собачка прыгнула к доктору, придавила его лапой к земле. Разинула смердящую клыкастую пасть:
— Ты не успеешь, Андрюха!
— Успею! – доктор извернулся и брякнул «магический ошейник» на голову пса, точно между острых ушей. Атрибут нежно скользнул на шею, легко провалившись через массивный череп. Собачка замерла будто статуя, ни в силах даже тявкнуть. Да здравствует парализация!
— Есть! Антох, давай шлюху!
— Сейчас! – Халюкин заметался у костра, проклиная свою близорукость.
— Скорей! Гадина мне все рёбра отдавила!
— Вот! – прокурор, наконец, подал книгу, обернутую в газету.