Смерч Головачев Василий
– С хозяином. – Тарас мельком посмотрел на приближавшийся смерч. – Его душа давно уже там, во Тьме.
– Осторожнее, сзади!
Тарас оглянулся на Стаса, игравшего мечом, перестал улыбаться.
– Оруженосец… правая рука Монарха… так ты и не освободился от чёрной зависимости.
– Я… вас… убью! – с натугой проговорил-проклокотал Стас.
– Попробуй, – кивнул Горшин, и в руке его появился меч, такой же, что и у противника.
Мечи – струи прозрачного огня – столкнулись, породив удар молнии и грозный грохот. Гора под ногами людей содрогнулась.
Стас отступил, озадаченно глянув на свой меч. Снова прыгнул вперёд, нанося сразу несколько сверхбыстрых ударов-вспышек с разных направлений.
Тарас отбил выпады, двигаясь легко и непринуждённо, будто показывал урок фехтования ученику.
Стас опять отступил, с недоумением переводя взгляд с лезвия меча на меч противника и обратно.
Самандар, Парамонов и Василий Никифорович, Юрьев и Матфей обменялись взглядами, начиная догадываться об истинном положении вещей.
Стас потемнел, его фигура стала двоиться, плыть, пульсировать, светиться. Он снова бросился в атаку, яростно рубя воздух мечом, оставляя дымящиеся шрамы на поверхности горы и тающие сеточки молний в воздухе.
Тарас невозмутимо парировал выпады, затем сделал неуловимое глазу движение и выбил меч из руки бывшего оруженосца. Стас кинулся за мечом, но отпрянул, избегая укола острием меча противника. Его меч, зашипев, как рассерженный кот, расползся струёй дыма, превратился в обычный стальной клинок и словно заржавел, покрылся красноватой коростой.
– Стас! – слабо воскликнула Светлана, порываясь бежать к проигравшему бой, но Матфей остановил её:
– Не мешай им, Светлая.
Тарас, продолжая держать меч острием к груди Стаса, прыгавшего то вправо, то влево, пытавшегося сойти с вектора удара, проговорил медленно, свистяще-гулким голосом:
– Иногда мне кажется, что я напрасно взялся за эту работу.
– Какую? – ощерился Котов-младший.
– Работу чистильщика. Гордыня человеческая неистребима. Смертные грехи бессмертны. Никто не хочет учиться на своих ошибках. Тьма всё время находит своих апологетов. Бросить всё к чёртовой матери, что ли?
– Ты не сможешь меня убить! – Стас оглянулся, ткнул пальцем в колонну смерча. – Он не позволит!
– А я никого не собираюсь спрашивать. К тому же ты напрасно надеешься на него. Увы, друг мой, хозяева редко ценят и защищают своих слуг, а тем более такие, как Аморф Конкере.
– Не убивай его, диарх, – проговорил Юрьев.
Горшин качнул головой.
– Иногда приходится стрелять в человека, чтобы убить в нём Зверя.
– Граф! – прошептала Светлана.
И только Василий Никифорович и Матфей промолчали.
Меч Тараса вдруг изменил форму.
Он превратился в спиральный рог, затем в кристаллическую друзу, в язык огня, в копье с ледяным наконечником, в рогатину, в кружевной веер, в лазерную нить, в цепь сверкающих ромбов, в суковатую дубину. Дубина выросла в размерах, становясь дымно-прозрачной, воздух сотрясли четыре сложнейших, музыкальных, нежно-сладостных и одновременно грозных аккорда, четыре «трубных гласа», потрясших пространство и сознание людей.
– Синкэн-гата! – пробормотал Самандар. – Настоящий!
Тарас поднял «дубину» и опустил на голову не сумевшего увернуться Котова-младшего.
Раздался звук гонга, чистый и ясный.
Вскрикнули Светлана и Ульяна. Малыш на руках заплакал, но тут же перестал.
Стас схватился за голову, покрываясь тонким слоем чёрного дыма, упал. Дым собрался над ним кисейно-прозрачным облачком, и облачко вдруг метнулось змеёй к грозной колонне смерча, продолжавшего пожирать творения Инсектов.
Движение на вершине горы прекратилось. Люди молча смотрели на человека в белом и лежащего в десятке шагов от него человека в чешуйчатых зелёных доспехах.
Дубина Тараса превратилась в обычный стальной меч, потом в нож, который он небрежно сунул за пояс. Подошёл к противнику, склонился над ним, выпрямился, отступил.
Стас зашевелился, сел, держась за голову, открыл глаза.
– Что… это… было?
– Дурной сон, – усмехнулся Горшин.
Глаза Котова-младшего наполнились светом, он увидел рассматривающих его бывших друзей и близких, всё понял. Встал, пошатываясь.
– Маша…
– Погибла.
– Господи! – Стас прижал к ушам ладони, побледнел до синевы. – Я… считал… что она…
– Ты убил её! – безжалостно сказал Горшин.
Стас оглянулся на крутящийся смерч, на свой меч, покачал головой и вдруг заплакал, тихо, молча, только слёзы лились по щекам, но он их не вытирал.
Тяжкий удар потряс город.
Смерч напомнил о себе рождением внутри колонны жуткого звероподобного лика, ускорил движение, круша всё на своём пути.
– Граф, сейчас здесь будет Монарх, – сказал Юрьев негромко.
Горшин, прищурясь, посмотрел на смерч, перевёл взгляд на Артура.
– Что ж, давайте встретим его как подобает. Артур, друг мой, дунь-ка в свисточек.
Артур, чувствуя на локте вздрагивающую руку Светланы, очнулся, достал из кармана нагревшуюся «свирель».
Глава 32
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
– Что это? – полюбопытствовал Вахид Тожиевич.
– Иерихонская Труба, – небрежно ответил Горшин.
– Вы шутите, Граф? – удивился Юрьев.
– Так я ещё не шутил. – Тарас подошёл к Артуру. – Спокойно, Суворов, мы ничуть не рискуем. Отойди чуток и дуй.
Артур, бледнея, глянул на Светлану, в глазах которой сквозь пламя силы вдруг пробился удивительный свет любви. Вздрогнул, выпрямился, сделал несколько шагов к краю обрыва на негнущихся ногах. Приложил «свирель» к губам. Губы свело, как от электрического разряда. Но он всё же героическим усилием удержал трубочку у рта и дунул в отверстие изо всех сил.
Раздалось тусклое шипение.
Лицо Артура пошло красными пятнами.
«Успокойся, Артурчик, милый!» – прилетела чья-то тёплая мысль.
Тогда он глубоко вздохнул, уже не обращая ни на кого внимания, сосредоточился на вызове, успокоил сердце и дунул ещё раз.
Всё пространство монаршей тюрьмы потряс мягкий, чем-то похожий на голос синкэн-гата, трубный певучий звук. Даже не звук – нечто большее, «музыка сфер», трансцендентное сотрясение психики и глубин материи, перехватившее дыхание, вызвавшее у всех невольное рыдание и слёзы! В этом звуке чудесным образом сплелись птичьи трели, звон капели, шум водопада, треск огня в костре, певучий вскрик затачиваемой оселком косы, детский смех и женский голос, допевший печальную песню.
И стало совсем тихо.
Чёрный смерч остановился, закрутился сильнее, перемешивая в спиральных струях образы и хищные оскалы невиданных зверей.
А с другой стороны горы ударил вдруг в небо огненный фонтан и превратился в смерч, только ослепительно белый, и все почувствовали его великодушную и в то же время грозную силу.
Артур выронил «дудочку», покачнулся.
Светлана бросилась к нему, поддержала, обняла, шепча на ухо какие-то слова.
– Я же сказал, он справится, – сказал Тарас, посмотрев на молчаливого Матфея. Подошёл к Артуру, похлопал его по плечу, поднял «свирель». – А эту вещицу надо поберечь до лучших времён.
– Что происходит? – кивнул на белый искрящийся смерч Василий Никифорович.
– Явление Ангела.
– А конкретнее? – не выдержал Самандар.
– Сейчас всё выяснится.
– И всё же я не понял: у Стаса был не настоящий синкэн?
– Идеальная копия – нун, сакральный модус, воплощение силы Даат. Если бы у него был настоящий синкэн-гата, мы бы с вами тут не стояли.
Стас сел на корточки, закрыв лицо ладонями.
Все посмотрели на него, кто с жалостью и сочувствием – женщины, кто с осуждением и неприязнью, кто с грустью и верой.
– Как же вам удалось подменить синкэн копией? – продолжал допытываться Вахид Тожиевич. – Я так понимаю, произошло это ещё до встречи Стаса с Монархом?
– Правильно понимаешь.
– Значит, всё было рассчитано заранее? Поход Стаса, выход из тюрьмы Монарха? Наши скитания?
– Ошибка оруженосца запланирована не была. В нашу задачу входило создание в «розе» «божественных» духовно-этических структур для программирования будущих цивилизованных форм человеческой расы. Но тайная деятельность Монарха – все эти «просачивания, вселения и внедрения», скупка человеческих душ, попытки изменить матричную реальность, находясь в тюрьме, – мешали нам. Пришлось пойти на применение стратагем, неизвестных господину Конкере, чтобы вернуться к Изначальному Плану Бытия. А поскольку мне доверили возглавить службу безопасности «розы», пришлось разработать и применить режим скрытой защиты Материнской реальности. Поэтому корректировка почти не коснулась социума Земли. Это доверено сделать вам.
– Кем доверено?
Тарас кивнул на сияющий белый смерч.
– Им.
– Значит, это правда? Иерихонская Труба действительно может вызвать… Создателя?
Горшин улыбнулся.
– Создатель не придёт. Пришёл Аватара, материальное воплощение Творца. Или вас это не устраивает?
Самандар смешался, не зная, что сказать, пожевал губами.
– Хотелось бы повидаться с Самим… А мы знаем этого… Аватару?
– Конечно, – кивнул Тарас, посмотрел на Котова-старшего. – Василий Никифорович, у тебя не пропало желание стать разработчиком технологий Согласия? Помнишь разговор с Юрием Венедиктовичем в квартире Анны Павловны?
– Помню, – тихо ответил Котов. – Мне предлагали стать кардиналом Союза Неизвестных…
– Но ты отказался, затронув тему баланса сил. У тебя есть возможность стать воспитателем Архитектора Согласия.
Василий Никифорович непонимающе прищурился.
– Сын, – кивнул Горшин на малыша, которого укачивала Ульяна. – Он вполне может вырасти Архитектором.
Котов посмотрел на жену, на сына, изменился в лице.
– Матвейка?! Архитектор Согласия?!
– Почему бы и нет?
Ульяна прижала к себе сына, глаза её стали большими и тревожными.
– Не хочу! Не хочу, чтобы он вечно воевал и вечно скитался по «розе»!
– Никто вас не неволит. И никто не говорит, что ему придётся воевать и скитаться. Архитектору и на Земле полно забот.
– Не знаю… – тяжело сказал Василий Никифорович. – Социум Земли болен… без драк и войн не обойтись… хотелось бы, чтобы эта судьба обошла моего сына.
– Не уверен, что это достижимо. Зло неуничтожимо, но, если его не ограничивать, мы потеряем всё.
– Я никому не желаю зла. Я не желаю зла даже моим врагам. Я просто хочу, чтобы их не было.
– Это правильная философия. Но мы ещё поговорим на эту тему, ладно? Вот она останется для связи. – Тарас указал на Светлану, всё ещё поддерживающую Артура. – Подскажет место встречи.
– А что будет с ним? – Ульяна зябко повела плечиком, глянув на Стаса.
– Я только убил в нём зверя – зомби-программу Монарха, но ему нужно время, чтобы осознать цену ошибки, найти в себе силы преодолеть боль и отчаяние и вернуть душу. Какое-то время ему придётся побыть одному.
– Vae soli[17], – проговорил Самандар, кинув странный взгляд на Ульяну. И только Василий Никифорович понял значение этого взгляда. Вахид Тожиевич продолжал любить его жену и поэтому был обречён на одиночество.
Сияющий белый смерч остановился.
Стало совсем тихо, как в подземелье.
Затем на краю обрыва соткалось переливчатое световое облачко, приобрело форму человека в таком же белом костюме, что был на Горшине.
– Матвей! – выдохнул Котов-старший.
– Соболев! – проговорил Парамонов в унисон с Юрьевым.
– Хранитель, – почтительно склонил голову Матфей.
– Почему Хранитель? – удивился Самандар.
– Потому что он инфарх, – ответил Горшин. – Мастер мастеров. И ещё Ангел-Хранитель «розы».
– Здравствуйте, – звучным голосом произнёс Матвей Соболев; он практически не изменился со времени последней встречи с бывшими соратниками, только в глазах плескался огонь знания, мудрости и… печали. – Рад видеть вас, друзья.
– Здрасьте… привет… добрый день, – недружно ответили ему.
Соболев посмотрел на Тараса.
– Выход перекрыт?
– Разумеется, Мастер, всё готово.
Соболев сделал несколько шагов к замершим людям.
– Вы сделали своё дело, друзья, теперь моя очередь. Подождите меня где-нибудь, я скоро.
Он превратился в облачко света, облачко вытянулось лучом и исчезло внутри белого смерча. Смерч бесшумно двинулся к замершему посреди мультигорода чёрному вихрю.
– Идёмте, подождём его на Земле, – сказал Тарас. – Здесь нам оставаться опасно. У кого можно остановиться?
– У меня, – ожил Артур.
– Отлично, поехали.
– Один маленький вопрос, – поднял руку сомневающийся Самандар. – Ты только что заявил, что выход перекрыт. Я правильно понял? Отсюда никто теперь не сможет выйти?
– Мы сможем. Монарху же в эту щель не пролезть. Он останется здесь навечно.
– Что вы собираетесь делать?
– Объявить ему абсолютный шактипат.
– Разве это возможно?
– Ну, если иметь то, что у нас имеется, да настроить его соответствующим образом…
– Что?
– Игла Парабрахмы.
– Умертвие?!
– Рыков так долго подбирался к нему, что мы успели направить его по ложному пути – собирать Великие Вещи, якобы необходимые для включения Умертвия, и перехватили инициативу.
– Вы действительно всё рассчитали…
Тарас вдруг сделался строгим и серьёзным, оглядел смятённые лица беглецов и иерархов, прижал руку к сердцу.
– Прежде чем мы отправимся на Землю, хочу выразить вам огромную благодарность и извиниться за все беды, тревоги, потери и боль! Только благодаря вам – вы стали силой! – мы вынудили Монарха вернуться в свою тюрьму. Возможно, были и другие варианты остановить Монарха, более оптимальные, но я их не нашёл. Простите ещё раз!
Тарас поклонился, застыл в полупоклоне.
– Вы меня удивляете, Граф, – покачал головой Юрьев. – Никогда бы не подумал, что вы способны признать свои ошибки и просить прощения.
Горшин выпрямился. На миг его глаза стали растерянными и несчастными, полными муки и страдания. Всего лишь на один миг. И всё прошло.
– Я – человек, – просто, без обычной мягкой иронии ответил он. – И остаюсь им, несмотря на соблазны. Хотя, может быть, зря. – Он улыбнулся. – Поехали?
– А… он? – кивнула на Котова-младшего Ульяна.
Все одновременно посмотрели на Стаса.
– Если он захочет, я возьму с собой и его. Поторопимся, друзья.
Смерчи столкнулись!
Земляне подняли глаза, разглядывая два крутящихся гигантских смерча, и на всю оставшуюся жизнь им запомнилась эта картина: чёрная равнина, «жидкое» серое небо, золотые замки и два столкнувшихся смерча – чёрный и белый, олицетворяющие силы Света и Тьмы…
Москва, май 2005 г.
Читать бесплатно другие книги:
