Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога Крыласов Александр

Присказка

Вот и Осень-полузимница на дворе… Пришли по распутице, да по палой листве Овсень-Таусень малый, за ним в огнях овинных Леля-заревница с Финистом, а вскоре и Сварожки с Радогощем[5].

В эту пору Велес обращается Финистом-Соколом и отправляется к Белозерью. А оттуда, уже Волком Огненным, бежит он по тёмным лесам к озеру Светлоярову. И верхом на том Волке едет сама Леля-заревница.

И прибежав к озеру, они празднуют приход Овсеня и пьют ольвину медовую, на лепестках диких роз настоенную.

И веселье, бьющее через край, смешит Финиста и Лелю. А когда смеются они, будто звенят серебряные колокольчики, и сияние разливается по холмам, и светло становится как днём над озером Светлояровым.

И берендеи играют тогда на рожках, волынках, свирелях и пищалках, и отплясывают, и выкатывают бочки с ольвиною медовой и всех угощают… Овсень-Таусень пришёл и гостей привёл!

– Ой-ле! Велес-свят и Леля-заревница! – взываем мы. – Как вам напиточек? По вкусу ли пришлась ольвина медовая? Не была ль кисла? Теперьче, иныя брешут, ольвина уж не та… Прадеды наши, говорят, умели готовить толковей. А нонче секрет-то утерян…

Но Велес возражает:

– Коли бы пращуры оставили нам попробовать ту ольвину, то по прошествии лет и мы её непременно честили бы кислой… А ежели кислая та ольвина, что лучше всех была, то не значит ли это, что и эту следует тако же звать?

– А чтобы никто про это не сведал, – улыбается Леля-заревница, – с нею мы поступим точно так же!

– Как? Как именно? – вопрошаем мы.

И Велес-свят с Лелею отвечают:

– Мы её выпьем всю до последней капли!

И над озером Светлояровым снова разносится смех. А когда смеются Финист и Леля, мнится нам, что полыхают зарницы и набегают тучи…

Осень ненастная… Нет ещё наста! Но дождь всё льёт и льёт. Семь непогод на дворе! Осень поздняя и сеет, и веет, и крутит, и мути, и ревёт, и сверху льёт, и снизу порошею метёт!

Это Зима-матушка близится… И идёт она с дочкою Снегурочкою. А рядом идёт и возлюбленный её Лель Сокольник, сын Лели-заревницы и Финиста-Сокола…

А вот уже и Осень с нами прощается, а Зима на пороге. И лёг мягкий первый снег, как пушок. И значит, пора уже лепить Снегурку, бабу снежную и нежную, да идти за ёлочкою в Берендеев лес.

– Ба-ушка, а ба-аушка… – тереблю я за рукав бабу Любу. – Расскажи о Снегурочке. Кто она такая?

– Кто Снегурка-то? Снегурка – девка снежная, к путникам нежная. Прохожих в ночь приваживает, в объятьях замораживает…

– А кем она деду Морозу приходится – дочкой аль внучкой? Разное про то говорят… И чаще внучкой её величают. Ну, раз дед Мороз – дедушка.

– Дед Мороз, леса хозяин, не Снегурочке дедушка, а нам. Мы сами – внуки его, хозяина лесного… Потому-то он и любит нас. Особенно маленьких детей, правнучат своих. Потому-то он и приносит подарочки…

– А кто же тогда Снегурочка?

– Снегурочка – дочка Мороза и царицы Метелицы. Дед Мороз и бабушка Метелица её из снега слепили. Волосы её из веток сплели.

– Совсем как мы во дворе снежную бабу… – замечаю я с улыбкой.

– Да, похоже, – кивает баба Люба. – Только у них лучше вышло. Дед Мороз и Метелица из снега могут любое чудо сотворить!

– Да уж у нас-то красавица получилась, – хохотнул Андрюха. – Вместо носа – еловая шишка, в руке метла, шляпка – из старого ведра.

Баба Люба улыбнулась:

– Да уж, где вам с ними тягаться-то… Мороз и Метелица слепили из снега такую красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

– Красота и наряды – это ещё не главное, – возразила мама. – Снегурка-то из снега была слеплена. И значит, была холодна… Такая краса не греет…

– Что правда, то правда, – вздохнула баба Люба. – Сердце-то у неё было ледяное… Но ведь и оно растопилося… Открыл в сердце её родники любви Лель-свирельщик.

– Как же это ему удалось? – спрашиваем мы.

Баба Люба усмехнулась:

– Очень Лель был горяч, и любовь его жаркой была. И то ведь сказать, что был он сыном Лели-заревницы: красной девицы – любви царицы. А отцом у него был сам Огненный Змей. От отца и матери Лель унаследовал жаркое сердце, и растопило оно Снегуркино ледяное…

Тут все стали бабу Любу просить вспомнить старинные сказы об Огненном Змее, да о Леле-заревнице, и о Снегурке, дочери Мороза, и о прекрасном Леле-свирельщике.

Не стала баба Люба возражать. Села на лавке у ёлочки, поправила платок и принялась те сказы старинные сказывать…

Ну а мы их здесь и перескажем по-новому.

Как Волх завладел троном Нави, но влюбился в Лелю и стал стражем Ирия

Вот как было в годы прежние, стародавние…

Как ходила тогда Мать Сырая Земля по горам высоким и долинам широким. Орошали её частые дожди, её белую грудь градом побивало, белыми снегами засыпало и весенними ручьями омывало.

И случилося так: ненароком соскочила она с камня Марабель – и ступила на лютого Индрика-змея.

Уж как вскинулся с-под камня лютый Индрик-змей! Тут же тело её обвил он кольцами чёрными, обнял крепко лапами когтистыми. И опрокинул он Матушку Землю на камень, и по белу стегну её бил, и целовал её в уста сахарные…

И тогда понесла Мать Сырая Земля от того змея лютого Индрика. Всё ходила Мать Сырая Земля с великим и тяжким бременем…

Бродила по горам высоким, по долинам широким да под сердцем дитя змеиное вынашивала. И не год она ходила, и не два, долгих тридцать лет и ещё три года…

И вот срок ей пришёл разрешаться от бремени.

Закатилось тогда Красно Солнышко за Рипейские горы высокие, порассыпались звёзды частые по Сварожьему небосводу…

И тогда родился от Сырой Земли да от камешка Марабеля буйный Огненный Змей – Волх сын Змеевич!

От рождения же Волха Змеевича потряслось небесное царство, затряслось и царство подземное. И везде от края и до края море синее всколебалось.

А как стало Волху полтора часа – слово он сказал, будто гром взгремел:

– Ой ты гой еси, Мать Сырая Земля! Не спелёнывай меня во пелёнушки, не завязывай златым поясом… Пеленай ты меня в латы крепкие, дай булатный меч, огради щитом, надевай на главу мою злат шелом! Как я грянусь о Мать Сыру Землю, оперюсь я острыми перьями, стану Финистом Ясным Соколом, налечу на Индрика лютого! Раздеру его я когтями булатными и порежу острыми перьями, размечу клочками по Сырой Земле! Отплачу ему за обидушку!

Говорила ему Мать Сырая Земля:

– Будет этому вскоре времечко, всё как сказано – так всё и станется.

Расстилались во поле не туманушки белые, разыгрались не буйные ветры – то бежал по горам и долинушкам Ярый Тур – Волх Огненный, Змея сын.

Побежал Ярый Тур прямо к Тёмному царству, что во глуби Нави, в Индерии лютой. Первый раз скакнул – за версту скакнул, а второй раз скакнул – уж не видно его. Обернулся затем Ясным Соколом, высоко полетел по подоблачью, побивая в небе гусей-лебедей к завтраку, обеду и ужину… Прилетел Финист Сокол в Индерию, на окошечко сел косящетое.

То не ветрушки понесли порошицу, то беседу вели царь с царицею – Индрик Змей с Пераскеей Змеихою. Говорила так Пераскея-царица:

– Ай ты, Индрик-змей лютый, меня ты послушай! Мне ночесь спалось-почивалось да привиделося во сне: будто чёрные тучи заклубилися… Из-под туч тех прилетел Финист Сокол и с Орлом сизокрылым бился, и все перья Орлу он повыщипал, распустил его пух по подоблачью!

Отвечал жене лютый Индрик-змей:

– Ты спала, Змея Пераскеюшка, и всего лишь сон ты увидела. Не видать в синем небе Сокола!

И ещё сказал лютый Индрик-змей:

– Собираюсь в поход я к Ирийским горам. Покорю я вскоре всё царство заоблачное, разорю и Сваргу небесную! И добуду себе я из сада Ирийского молодильные златы яблочки… Кто отведает те златы яблочки, обретёт сам вечную молодость и получит власть над Вселенною!

Отвечала Змеиха Индрику-змею:

– Не возьмёшь ты, Змей Индрик, Пресветлое царство! Не добудешь ты и вечную молодость – золотые яблоки Ирия! Ведь Орёл – то ты, царь Индерии! Финист Сокол – то Волх сын твой Змеевич!

Тут слетал с окошечка Финист Сокол, обернулся он мощным витязем. Как Стрибог сильным ветром огонь раздувает, так и Волх обронил Змею лютому слово:

– Ай ты, Индрик Змей, царь Индерии! Не прощу я тебе насилие – ты пошёл против Рода Вышнего!

Лютый Индра Змей испугался, бросился за двери железные, запирался запорами медными. Но ударил сын Змея в те двери ногою – все запоры медные вылетели, и раскрылись железные двери.

Как схватил Волх могучий сын Змеевич и ударил он Змея о каменный пол. Как ударил о пол – гром и звон пошёл. То не Финист Сокол крылом махнул – то махнул мечом Волх сын Змеевич и отсёк Змею Индрику голову – и рассыпался Змей на змеёнышей, а змеёныши в щели попрятались.

…А затем в подземельях дальних, во глубинах неведомых Пекла, те змеёныши вновь собралися во того Змея лютого Индрика.

И стал Индрик-змей охранять в подземельях тайных источники силы. Стал с тех пор он стражем у Навских врат, получил он ключи от бездны…

Так и стал Волх владыкой в Индерийской земле. Он воссел на отцовский трон, править стал всей нечистою силою, и возглавил Горынь и Змеевичей, и женился на Пераскее.

Окружили тут Волха-правителя Змеи. И явился к нему вскоре Вий Чернозмеич – воевода подземных ратей, и прорёк таковы слова:

– Ай ты, буйный Волх, Змей великий, царь! Аль не хочешь ты покорить весь мир? Аль не хочешь ты яблок Ирия?

Зашипела мужу и Пераскея:

– Их нельзя добыть боем-силою, значит можно хитростью-мудростью. Ты добыть их сумеешь, муж мой!

Захотелось тут Волху великой власти, захотелось и вечную молодость получить от ирийских яблок. Он решил покорить и Пресветлое царство…

И тогда собирался Волх Змеевич, и помчался вихрем к Ирийским горам.

Первый раз скакнул – за версту скакнул, и второй скакнул – не видать его. Обернулся он горностаем, побежал по дремучему лесу, Щукю нырнул в сине море, а из моря вспорхнул белым Гоголем. После вскакивал на лихого коня, соскочил с него серым Волком. Обернулся он затем Ясным Соколом, высоко полетел по подоблачью, побивая в небе гусей-лебедей.

Прилетел Финист Сокол ко Ирию светлому. Сел на веточку райской яблони и хотел злато яблочко поклевать. Вдруг услышал он – песня чудная разливается среди сада. Огляделся тогда он вокруг…

И увидел: по травам-муравушкам да по розовым кусточкам и лазоревым цветочкам ходит дева – краса ненаглядная, ни пером описать, и ни вздумать… Её тонкий стан тканью лёгкой укрыт, опоясан цветами и лентами, от шагов колеблются перси. И ступает она, как лебёдушка, голосок её ручейком журчит…

Засмотревшись на девицу красную, Волх забыл тотчас всё на свете. Позабыл, что желал он всем миром владеть и про яблоки молодильные. А уж про жену, Пераскею-змеиху, так и вовсе не вспоминал бы!..

Так бы век любовался на девицу складную, на её красу ненаглядную. Как она по саду похаживает, песни чудные напевает и сплетает веночки из белых лилий… И хотел уж Волх перед нею предстать, только в облике человечьем…

Тут ударили колокольчики, затрубили трубы златые, и со всех сторон стража налетела! Кто тут в сад Ирийский без спросу проник?

И вспорхнул Финист Сокол с той яблони, только выронил сизое пёрышко… Подняла то перышко девица красная и забрала к себе в золотой дворец.

А во горнице затем обронила… Как ударилось перо в каменный пол, обернулось тотчас в добра молодца.

И сказал он нежно и ласково:

– Ты не бойся меня, красна девица. Я тебя ничем не обижу! Моё имя – Огненный Волх, сын я Индрика-змея и царь в Навьем царстве. Так открой же мне, раскрасавица, как же мне тебя величать?

Улыбнулась ему красна девица, приглянулся ей добрый молодец. И она ответила так:

– Леля я – дочь Лады-матушки… Мой отец – Сварог, царь небесный… Звёзды частые – мне сестрицы, а небесные боги – братья.

И тут Финист Сокол руку к сердцу своему прижимал, подавал цветы деве красной, говорил он ей речи сладкие, называл своею любимою:

– Для тебя я не стал покорять Белый Свет и оставил Царство подземное и жену Змею Пераскею!

И тогда млада Леля смеялася. Она белу руку Волха милого взяла, суженым своим называла.

Услыхали шум сёстры Лелины, прибежали тут Живушка и Марена. Тут же Финист Сокол грянулся об пол, обратился в сизое пёрышко.

– С кем, сестрица, ты разговаривала? – спрашивали Лелю сестрицы.

– Я сама с собой, – отвечала Леля. А сама выпускала пёрышко за окошечко, за высокое. – Полетай, перо, в чистом полюшке, погуляй до поры и до времени…

Выходила молода за новые ворота, за новые, кленовые, за решётчатые… Выпускала Сокола из правого рукава… Ты летай-ка, Финист Сокол, высоко и далеко…

И с тех пор у возлюбленных так и повелось… Днём летал Ясный Сокол по небушку, а в вечернюю пору снова прилетал он в горницу к Леле.

А она так Финиста призывала:

– Разлюбезный мой, Ясный Сокол, ты явись ко мне, ты приди ко мне! Сердце ты мне успокой, милый мой и дорогой!

Финист Сокол же всякий раз как влетал во горницу светлую, ударялся в каменный пол – оборачивался добрым молодцем.

И опять у них разговоры весёлые продолжались всю ночь до рассвета.

Услыхали вновь разговоры сёстрицы, прибежали опять ко Сварогу-царю, стали жаловаться отцу:

– Ой ты, батюшка наш родимый! Знай, что к Лелюшке нашей средь тёмной ночи прилетает незваный гость!

– Ах вы, дочери, всё вам чудится! – говорил Сварог сёстрам Лелюшки. – Что напраслину вы возводите? За собою лучше б присматривали!

И тогда млада Жива с сестрою Мареной на окошке иголки натыкали. Коль наколется гость на иголочку – путь забудет навеки к Леле!

Прилетел опять Финист Сокол. Бился, бился он в то окошко – но не смог к любимой пробиться. Только крылья свои обрезал и иголочки искровянил.

И вскричал тогда Финист Сокол:

– Ты прости и прощай, Леля милая! Если вздумаешь меня отыскать, то ищи в тридевятом царстве…

– Как же мне к тебе путь теперь найти? – во слезах вопрошала Лелюшка.

– Лишь когда ты истопчешь три пары сапожек, из железа булатного скованных… Да три посоха тяжких чугунных сломаешь, да изгложешь три каменных хлеба – лишь тогда стезю обретёшь и меня в Навьем царстве найдёшь!

Да, таков уж, видно, Сварогов закон… Так завязано Макошью-матушкой – за любовью разлука следует… Но возможно ли разорвать те нити, что связуют сердца влюблённых?

И собралась скорёшенько Леля Свароговна. И пошла она по тропинкам, что ведут от Ирийских гор…

Много лет и зим она шла по дорожкам – всё брела полями широкими, пробиралась лесами дремучими, поднималась в горы высокие.

Песни птиц сердце Лелюшки радовали, ручейки лицо омывали… Звери лютые к ней сбегались, и жалели её, и ласкались.

И вот три пары сапог булатных она уже истоптала. И чугунные посохи обломала, и три каменных хлеба уже изглодала. И брела босой по дорожке, ноженьки кровавя на острых камнях…

Там, где кровь её каплями изливалась – розы чудные пробивались…

Вот дошла уже Леля до гор Сарачинских.

Видит Леля, пред нею – Смородинка. Только в речке той не вода бежит, кровушка бурлит и пламя горит.

И стоит за речкой избушечка лютой Бури-Яги, Золотой ноги. Крутится избушка на куричей лапке, да на веретённой пятке. Вкруг избушки тын из осин, и на каждом колу по черепу.

Попросилась Леля в избушечку:

– Ой да ты, хозяюшка Буря-Яга! Приюти ты меня, да накорми! Мне не век вековать, только ночь ночевать…

Отвечала ей Буря-Яга от порога:

– У нас в Тёмном царстве – горькое житьё. Наша жизнь – маета окаянная… Здесь что дело пытать, что без дела лытать… У нас хлеба белого – нет, и питья медвяного – нет. А есть лишь гнилые колоды, и в них – водица болотная!

Попросила опять млада Леля:

– Помоги-ка мне, бабушка, отыскать в Тёмном царстве Финиста Сокола!

И сказала ей так Бурюшка-Яга:

– Ох, и трудно тебе отыскать в ночи удалого Финиста Сокола! Раньше было у Сокола времечко. Он легко парил по подоблачью, уж он бил гусей и лебёдушек… Ну а ныне времечка вовсе нету – тяжело ему в золочёной клеточке, будто резвые ножки в опуточках!

И поведала тут хозяюшка Леле, что он вновь стал царём во Индерии и опять женился на Пераскее.

Так сказав, она гостью поила-кормила, ну а после спать-почивать уложила…

А наутро они попрощались, и сказала хозяюшка так:

– Вот бери подарочек, Леля. Ты возьми-ка яблочко золотое, вместе с ним и блюдце серебряное. Как покатишь по блюдечку яблочко – говори заветное слово: покатись, золотое яблочко, да по блюдечку по серебряну, покажи мне то-то и то-то!

Провожала затем гостью по лесочку, впереди покатила клубочек:

– Ну, ступай-ка теперь, Лелюшка Свароговна, вслед за резвым покаточком, за моим клубочком. Куда катится он – путь туда и держи и нигде со стези не сворачивай. Приведёт он тебя в Индерийское царство, там отыщешь ты Финиста Сокола…

Вот пришла Лелюшка во Индерию.

Видит: тучи в горы упираются, и стоит между скал золотой дворец. Все палаты украшены самоцветами. А на башнях шатры златокованые. Вкруг дворца решётки серебряные. Стала у дворца того золотого млада Леля Свароговна петь и гулять, и катать по блюдечку яблочко.

– Покатись, золотое яблочко, покатись по блюдцу серебряному, покажи-ка мне Финиста Сокола!

Покатилось по блюдечку яблочко – показало ей Финиста Сокола. Как увидала то Пераскея-царица из окошка высокого во дворце, так взыграло в ней ретивое, захотелось и ей блюдечком завладеть.

– Не продашь ли мне, Лелюшка, забавушку?

Отвечала ей Леля Свароговна:

– Нет, продать не продам, ну а даром – отдам. Если проведу ночку тёмную, от заката и до рассвета, с мужем твоим Волхом Змеичем!

«Не беда! – подумалось Пераскее. – Опою я зельями Ясного Сокола. Он всю ночь проспит как убитый… Ну а блюдце серебряно с яблочком чудным станет лучшей моей забавою!»

А в ту пору летал Финист Сокол по небу, избивая гусей и лебёдушек, птиц небесных к себе заворачивая.

И тогда опоила его Пераскея – поднесла ему чашу сонную с забудящими лютыми зельями. И заснул он враз как убитый.

– Что ж, ступай, – прошипела тогда она вили-це. – Ночью этою будет он твой, и ко мне опять возвратится, лишь забрезжит рассвет золотой.

Подошла Леля к спящему Финисту, стала друга любезного призывать:

– Ты проснись-пробудись, Ясный Сокол! На меня ты взгляни и к сердечку прижми! Много лет прошло, много зим прошло. Я к тебе, Волх любимый, по свету шла – сапогов истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных и три каменных хлеба уже изглодала – и тебя повсюду искала!..

Целовала Леля его в сахарны уста, прижимала его к своей белой груди. Но не слышал Волх околдованный…

Занималася Ясна Зорька, звёзды частые угасали. Тут слезиночка жгучая покатилась, пала на щёку Ясна Сокола. Пробудился Волх и раскрыл глаза, и узнал он тотчас любимую:

– Здравствуй, Леля моя прекрасная!

Сговорились тут Финист Сокол и Леля и решили бежать из Тёмного царства.

Поутру Пераскея-царица проснулась. Да едва сумела глаза разомкнуть – ведь она всю ночь с блюдечком играла, не могла от него оторваться…

Огляделася Пераскея кругом, и прошлась по дворцовым покоям. Только никого не смогла там найти…

– Значит, муж мой, Финист, и Леля сбежали!

И затопала она ногами, и захлопала громко руками, криком слуг своих созывая. Подняла она вой на всё царство, приказала в трубы трубить.

Тут сбежались к царице все слуги её. Прибежал и Вий, и Горыня, и Усыня с Дубыней пожаловали. Солетелись к ней змеи летучие, соползлися и змеи ползучие. И все ринулись за беглецами.

Из норы ползли – озирались, по песку ползли – извивались:

– Волха мы засадим в темницу, закуём его в цепи булатные! Доведём мы его до погибели!

Финист Сокол же вместе с Лелею во ту пору к Смородинке прибежали. Выходила на встречу им Буря-Яга, и так гостям провещала:

– Вы бегите скорей в Царство светлое – ко горе Алатырской и саду Ирийскому! Задержу я погоню у реченьки!

Перешли калиновый мост беглецы. Тут погоня примчалась к Смородинке.

Как увидели Змеюшки Бурю-Ягу – тут же все они в норы попрятались. И сам Вий-воевода, и войско разбежалися кто куда.

Лишь Змея Пераскея ощерилась и набросилась на Ягу:

– Финист Сокол – мой муж, пропусти меня!

Но сурово ей Буря-Яга отрекла:

– Ты, Змея злокаманка, Змея Пераскея! Мужа ты на забавушку променяла, на серебряно блюдце и яблочко. Ну а Леля за ним обошла весь свет!

И стряхнула Змею Пераскею с себя, и прогнала, топнув ногою.

И помчались Волх Змеевич с Лелею ко святым Ирийским горам.

Обернулся тут Волх ярым Туром. Перекинулась Лелюшка Турицей. Первый раз скакнули – версты уж нет, а второй раз скакнули – пропал и след.

Обернулся Волх серым Волком, обернулась Леля Волчицею – побежали они по дремучим лесам. Обернулись Щуками быстрыми и поплыли по морюшку синему. Обернулися в небе птицами – полетели они по подоблачью…

И вот так явились они в Ирий светлый, прямо во дворец ко Сварогу. Финист Сокол о пол каменный грянулся вновь, перекинулся сизым пёрышком. Леля спрятала то сизо пёрышко и явилася ко отцу.

– Где же ты была, дочь любимая? – спрашивал её Сварог-батюшка.

– Я гуляла по свету белому… – отвечала ему млада Леля.

– Говорили мне ветры буйные, как летала ты вместе с Соколом. Мне поведали волны бурные, как ты плавала вместе с Щукою. Мне шептали леса дремучие, как бежала ты с Волком серым. Рассказало мне Солнце Красное, как ты с Туром скакала Турицею… Покажи-ка мне Волха Змеича – удалого Финиста Сокола!

И тогда обронила то пёрышко Леля. И как о пол оно ударилось, обернулось вновь Ясным Соколом.

– Что ж… – сказал Сварог-отец. – Видно, Род судил… Видно, так уж завязано Макошью… Будет свадьба у нас небесная – Финиста с Лелей Свароговной!

И сыграли свадебку в Ирии светлом. Стала Леля супругою Волха, удалого Финиста Сокола.

И на свадьбе той трубы трубили, лился Хмель и плясали звёзды. И явились на свадьбу небесную – сам Перун Громовержец с Дивой Додолой, и Стрибог-ветродуй, и Семаргл Сварожич, Велес с Бурею Святогоровной, и пришла Корова Земун. Хорс с Зарей-Зареницей и Месяц, Макошь с Долею и Недолею, и Марена пришла вместе с Живою.

И слетелись на эту свадьбу со всего Света Белого птицы, и сбежались лютые звери, и сошлись златорогие туры, и сползлись ползучие змеи.

Было в Ирии столование и великое пирование. Рода Вышнего все хвалили, после Лелю с Волхом дарили. Подарили Сварог и Лада по колечку и розы алые. Ну а Буря-Яга Золотая нога подарила снова то блюдечко, что забрала у Пераскеи.

Коль наденет Леля колечко – значит, вскоре сыграют свадьбу. Если поднесёт розу алую – вечно будет цвести любовь!

Началося веселье в подсолнечном мире! Веселилось и Царство подземное, пировало и Царство небесное!

О заклятии Велеса, алом цветке и Асе Звездинке, ставшей богиней

Велес Семиликий – бог, вечно ветреный и несущийся по морю страстей в поисках счастья и покоя сердечного… И во всех своих воплощениях был томим он великою жаждой любви.

А что было тому причиною? Заклятье любовное Лели. Заклеймила Леля рогатого бога, как клеймят быков пастухи. Прикоснулась к нему камнем Лелиграль, что был в перстне её.

Ведь роды Велеса и Сварога издавна мерялись силою. И вечно они боролись за власть над сердцами и страстями людскими. В самом деле, было за что ревновать Леле ко славе Велеса!

И с тех пор одержимый страстью Велес без устали волочился за всеми богинями и русалками, а также красными девами. У него было семь ликов, без числа жён, но не было в сердце покоя.

Трижды домогался он любви гордой Дивы. И только в третий раз она ответила Велесу, но лишь рассеялось чарованье, вновь возвратилась к Перунушке. Сражением завершились и его похождения с Деваною…

Явился он и Волхом Змеичем в роде Лунного Дыя. Да и, возжелав одолеть заклятие, сам обвенчался с Лелею. Однако и тут претерпел много мук, разрывая сердце своё меж двумя: Лелею и Пераскеей. Да ведь потом и сама млада Леля, ветреница, изменяла ему с Ярилою…

Дважды, как Данияр, а затем и как Велияр, бог Велес Суревич добивался любви от Бурюшки Святогорки. Но и та любовь обернулась страданьем, ведь та стала ужасной колдуньею, и также оставила Велеса…

Вспомним также о том, как превратилась в Лягушку премудрая вила Вельмина. Но только сжёг Велес лягушечью кожу, и с нею пришлось расставаться.

А тогда бог Велес обратился чудовищем и Леля ему предсказала, что заклятье его падёт, если в сём ужасном обличье влюбится в него дева красная.

Да только как то заклятие снять? Как влюбить в себя раскрасавицу, ежели ты – сам чудовище?

Велес стал свататься к красным девицам, но обличья его все пугались. И во горе лютом решил он от беды той сокрыться в Нави.